Текст книги "Как пальцы в воде"

Своей незаурядностью мисс Доэрти, бесспорно, выделялась на фоне остальных потенциальных невест для мистера Генри. И конечно же, его отец не мог не обратить внимание на способную и честолюбивую девушку, понимая, что с таким талантливым менеджером можно добиться хороших результатов во многих совместных проектах. Для успешной деятельности любого предприятия важен не только высокий профессиональный уровень сотрудников, но и другой важный аспект: их преданность интересам компании. А что может быть в этом плане лучше семейных связей, если, конечно, отношения между родственниками строятся на взаимном уважении и здравом смысле? И любовь в этом случае не играет такой уж значимой роли, нередко это чувство является большой роскошью, требующей огромных затрат, и их материальная составляющая отнюдь не самая высокая плата. Очевидно, лучшей кандидатуры, чем мисс Доэрти, в качестве супруги для Генри Старлингтона, просто не существовало.

Такой девушке, как Элизабет, думаю, несложно было очаровать сэра Уильяма. В своей работе она уже успела проявить организаторские способности, ум, волю, решительность и стрессоустойчивость. Не у многих мужчин найдется такой «букет» качеств! Видимо, и сын сэра Уильяма оценил достоинства потенциальной невесты; так что через некоторое время мисс Доэрти вышла замуж за Генри Старлингтона. Вскоре у супругов родилась дочь Энн, чуть позже умер сэр Уильям. А спустя еще шесть лет мистер Генри разбился в автомобильной катастрофе. И в настоящее время Элизабет Старлингтон является президентом компании, основанной ее свекром, кроме того, ей принадлежит контрольный пакет акций торгово-производственного холдинга.

Несомненно, Минерва обладает многими талантами и какой-то неоднозначной харизмой, скорее, обаянием хищницы сродни пантеры, поэтому пока я склонялся к мысли, что ее энергетическое поле нередко несет в себе отрицательный заряд. Между собой сотрудники компании да и многие другие жители Тауэринг-Хилла, как уже упоминалось, называли миссис Старлингтон Минервой. Я не знаю, кто первый дал женщине это прозвище, но она вполне ему соответствовала. В римской мифологии Минерва – это богиня мудрости, искусств открытий, городов, покровительница ремесленников. Элизабет, конечно же, знала об этом, но относилась к своему прозвищу с легкой иронией, впрочем, как и ко всему прочему; тем более что сравнение с богиней вряд ли может кого-нибудь обидеть. У нее еще было одно негласное имя – Дама – понятно и кратко.

Я не психоаналитик, но, похоже, миссис Старлингтон не способна была на сильные чувства по отношению к другим людям, в том числе и к своим родственникам. Любила ли она своего мужа? Я не был с ним знаком и не могу судить о характере их взаимоотношений. Хотя, скорее всего, даже если бы ее муж и был бы жив, очень сомневаюсь, что супруги Старлингтон дали бы хоть какую-нибудь возможность охарактеризовать их семейный микроклимат. Такой вывод следовал из блеклой и серой картины взаимоотношений Минервы со своей дочерью Энн. Может, пословица, что на детях талантливых родителей природа отдыхает, верна? Во всяком случае, в отношении мисс Энн Старлингтон она себя не очень-то утруждала. При таких неограниченных возможностях наследница холдинга была напрочь лишена не только честолюбия, но и обычного женского тщеславия, и проявляла странное равнодушие к перспективе когда-нибудь надеть «корону» империи. Но, справедливости ради, надо заметить, жизнь этой девушкибыла скрыта от посторонних глаз. И такие выводы основывались не только на затворническом образе жизни Энн; другие, весьма разнообразные источники, из которых я черпал сведения, тоже не были комплиментарными по отношению к юной мисс Старлингтон.

За все время моего, более чем двадцатилетнего пребывания в Тауэринг-Хилле я нечасто общался с этой странной и нелюдимой девушкой. Нас познакомил мой отец. Работая в службе безопасности миссис Старлингтон, он как-то взял меня с собой, конечно, с ведома миссис Старлингтон. Энн тогда было лет шесть и она мне показалось славным и любознательным ребенком. Поэтому позже, когда я слышал различные слухи о мисс Старлингтон – считал их несколько преувеличенными из-за зависти или по какой-то другой причине. После той, давней, встречи мне не приходилось с ней встречаться даже мельком. Но когда я встретил ее уже подросшей – был очень удивлен. Славненькая и неглупая девчушка превратилась в совсем непривлекательную и заторможенную девушку: прыщавая кожа, сонные, безучастные глаза на рыхлом лице, напоминающем сдобу плохого качества, сальные жиденькие волосы какого-то неопределенного мышиного цвета – в общем-то, не самый хороший комплект внешних данных для будущей наследницы миллионов. Достаточно высокая, с вполне округлившимися формами, не очень заметными на ее полной фигуре, Энн показалась мне апатичной и неразвитой личностью. При этом юная мисс Старлингтон обладала очень красивым голосом, бархатным и не по-детски чувственным. У нее были большие голубые глаза и правильные черты, но, утонув в жировых складках пухлого лица, они безнадежно утратили свою выразительность. За длительный период, прошедший с того времени, в девушке изменилось не так много, как следовало бы. Ее мать, скорее всего, давно махнула рукой на нерадивую дочь. Что ж, и на Солнце бывают пятна. Остальная элитная тусовка тоже относилось к Энн с нескрываемым пренебрежением. А мне было жаль девушку. Какая злая ирония судьбы! Подарив этой девочке удачу родиться в знатной и могущественной семье, она забрала у нее одну из самых важных потребностей для любого человеческого существа – желание познавать, умение мыслить и развиваться, то есть все то, что обеспечивает человеку полноценную жизнь. Трудно назвать такой обмен хорошим, тем более – счастливым. Я очень сочувствовал мисс Старлингтон, но чем я мог ей помочь?

То ли дело двоюродная кузина Энн, мисс Линда Доэрти. Ее родители погибли в авиакатастрофе. Отец Линды, Майкл Доэрти, был старшим братом Элизабет. Миссис Старлингтон, оформив опекунство, стала воспитывать тринадцатилетнюю племянницу в своем доме. Надо сказать, девочка оказалось очень способной в освоении учебных дисциплин. Но по тем немногим, мимолетным встречам, которые у меня случались с Линдой, я сделал вывод: мисс Доэрти – чрезвычайно любопытная особа, проявляющая повышенное внимание не только к наукам.

Через какой-то период времени Энн Старлингтон избавилась от следов гормонального взрыва: кожа на лице стала чище, а волосы приобрели красивый пепельно-русый цвет. Она стала еще выше ростом, но лишние килограммы делали ее большой и неуклюжей, а очень короткая стрижка еще больше подчеркивала мужеподобный вид девушки. Эннс трудом закончила колледж и на этом решила остановиться. Я не знал, чем мисс Старлингтон занималась несколько лет. Но больше года назад, когда Энн исполнилось двадцать один год, она, вступив в право наследования, внезапно уехала «посмотреть мир».

Линда Доэрти блестяще закончила художественный колледж, а затем отделение рекламы и маркетинга нашего университета. Девушка работала в рекламном отделе компании и, похоже, надеялась в самом скором времени его возглавить. Мисс Доэрти обладала хорошей фигурой и очень симпатичным лицом. Среднего роста, с густыми, волнистыми рыжевато-медными волосами и лучистыми зелеными глазами, она выглядела всегда привлекательно и сексапильно. Ее амбициозность и целеустремленность были совсем не удивительны и только подтверждали родственную связь Линды с миссис Старлингтон, поэтому именно мисс Доэрти намного больше подходила бы в качестве дочери Элизабет, нежели Энн. Этот факт замечали многие, если не все окружение семьи Старлингтон. Приходилось только удивляться странной, даже насмешливой логике генетики. Но как бы то ни было, все обстояло именно таким образом. Подозреваю, такое положение вещей не приносило радости Минерве, но она никогда не позволяла себе это показывать: детей ведь не закажешь, как платье у портного.

Тем не менее Линда и Энн, по-видимому, оставались подругами, несмотря на их явную непохожесть, безусловно, имеется в виду не только внешность кузин. Одно время казалось, что их связывают более близкие отношения, но эти подозрения не подтвердились, и этот факт весьма обрадовал представителей менее прекрасной половины человечества. Линда для многих мужчин была объектом вожделения. Но пока никого из страждущих ее внимания кавалеров она им не удостоила. Как водится, всю свою энергию и время племянница миссис Старлингтон отдавала работе и совершенствованию своего образования, не размениваясь на недостойные ее интереса объекты. И похоже, вследствие этого для многих стала еще более желанной. Я избежал такой «счастливой» участи: мне не нравятся такие «зацикленные» на своей карьере девушки.

Вот так обстояли дела в нашем самом знаменитом семействе: спокойно и вполне оптимистично… как и во всем тихом Тауэринг-Хилле. И я даже не предполагал, что грядут достаточно бурные и трагические события. Случайно ли было их совпадение с возвращением Энн Старлингтон? Основная наследница богатства и семейного бизнеса на днях должна была возвратиться в свой родной город. Об этом мне сообщила сегодня Шарлотта.

До встречи с миссис Старлингтон было еще немало времени. Я принял контрастный душ, бреясь и глядя на свое отражение в зеркале, в который раз обещал себе вновь отрастить трехдневную щетину, которую совсем недавно сбрил. Все же мне больше импонировала продуманная легкая небрежность, тем более что она мне шла. Но огромный минус такой небрежности парадоксален: требует больше времени и усилий, чем обычное бритье. Расчесывая влажные волосы, я вдруг подумал: а может, Лора сообщила о своих страхах миссис Старлингтон, своей приятельнице? И та решила поговорить со мной именно о проблемах нашей общей знакомой журналистки? Что ж, в скором времени мне предстояло это узнать.

Надев голубую рубашку, серый костюм свободного кроя, классические темно-серые туфли и захватив зонт, я вышел в освежающую прохладу.

Вечер выдался действительно более прохладным, чем обычно в это время года. Несмотря на шерстяной костюм, комфорта я не ощущал. Весь парк был окутан сизой дымкой. Если основная часть нашего города располагалась на возвышенности, то озеро и примыкающий к нему парк – в низине, поэтому утренний или вечерний туман здесь не такая уж редкость. К вечеру небо вновь потемнело и не только из-за сумерек. Низкие тяжелые тучи, казалось, стремились упасть на землю, и только мощные кроны деревьев не позволяли им укрыть парк плотным и влажным одеялом. Еще не было и семи, а небосвод уже стал безнадежно темным и мрачным; и лишь только невысокие фонарные столбики, отражаясь в мокрой траве сюрреалистическими светлячками, освещали тропинки.

У меня возникло двойственное чувство: странного, какого-то «космического», одиночества и ощущения себя самого как объекта наблюдения. Все это вызвало не очень приятные эмоции, заставившие меня невольно ускорить шаг.

Миссис Старлингтон пригласила меня на встречу в бизнес-клуб «Цилиндр», располагающийся на последнем этаже «Эйфории», и членом которого я, конечно же, не являлся.

Уже несколько лет Элизабет занималась, кроме всего прочего, ресторанным бизнесом, но особенный интерес для нее представляла молекулярная технология приготовления блюд.

Хотя ее внимание к этой, уже далеко не новой, ветви кулинарии было мне понятно. Не лавры Феррана Арне и Хестона Бюменталя, законодателей этой моды (другие источники утверждают, что основоположниками являются Херв Тис и Николай Курте), не давали спокойно спать Минерве, у которой предостаточно было и своих достижений, а обычный исследовательский азарт и масса технологических возможностей для такого, достаточно сложного с технической точки зрения, производства, ну и, возможно, обывательское любопытство.

В нашем небольшом городке лет двадцать назад было всего лишь несколько питейных заведений, но постепенно их стало явно не хватать для всех страждущих «хлеба и зрелищ». Заинтересовавшись новыми гастрономическими веяниями и прикинув пусть небольшую, по ее масштабам, но все же прибыль, наша Дама построила развлекательный центр «Эйфория», куда, кроме всего прочего, входили паб «Атом», кофейня «Молекула», ресторан «Центрифуга», где с «молекулами» священнодействовал шеф-повар Виктор Сенье со своими помощниками, хотя во всех этих заведениях предлагалась не только молекулярная, но и классическая кухня.

Из дома я вышел я за час до назначенного времени. Центр развлечений находился совсем недалеко от моего коттеджа. Но мне хотелось посидеть и немного поразмышлять о предстоящей встрече, дома этот процесс у меня несколько рассеивался, распыляясь в свободном плавании. Хотя пребывание в разного рода увеселительных заведениях не всегда для меня бывает плодотворным (иногда бывает просто трудно сосредоточиться); наблюдения за окружающей публикой направляют мои мысли в пессимистическое русло. Итог таких рассуждений однозначен: все предприятия массового развлечения – «еды и веселья» – по совместительству – ад и рай «в одном флаконе», потому что именно здесь естественное желание утолить голод плавно склоняет нас к чревоугодию, алкогольные возлияния мягко растворяют нити, сдерживающие и все остальные человеческие пороки: гордыню, алчность, похоть, зависть, злобу… Действительно, иногда некоторые отдыхающие веселятся с таким огоньком (особенно в пятницу вечером), будто уже не надеются дотянуть до понедельника. Как-то, в один из вечеров моих «мысленных зарисовок» подобного «отдыха» некоторых «хомо сапиенсов», я попытался понять: какими путями дьявол закрадывается в души людей. Казалось бы, достаточно всего: алкоголя, вкусной еды, красивой музыки, улыбок, радости… но чего-то еще, какой-то малости, не хватает для ощущения полноты праздника. Добавляется спиртное, затем легкий наркотик, вроде марихуаны… И через некоторое время прежняя «порция» любой пагубной привычки уже не доставляет ожидаемого кайфа – надо увеличить количество или разнообразить качество. Тут бы остановиться и осознать, что тело, сознание и душа уже наполнены ядовитым зельем, и вскоре именно оно будет управлять человеческими желаниями и волей. Дьявольская хитрость заключается в плавности этого приятного и совсем не быстрого процесса. Это – как по капле добавлять в воду марганец – поначалу изменений совсем незаметно, а потом, даже как-то неожиданно, раствор становится малиновым. Так и у человека: вскоре получаемый результат ранее приятного процесса становится жизненно необходимым как воздух. Без него человек превращается в полу-труп, физически и нравственно парализованного инвалида, готового продать свою душу за «лекарство» от предсмертной агонии. Только он, к сожалению, уже не в состоянии понять: акт купли-продажи им уже совершен, и его душа, сознание и воля давно проданы за призрачную иллюзию будто бы вечной эйфории и счастья.

Я тоже не миновал многих соблазнов… были и травка, алкоголь, кокаин, амфетамины (курево на этом фоне – безобидный леденец), но каким-то чудом мне удалось вовремя понять: этот приятный процесс в конце концов плавно трансформируется в физиологическую и психологическую необходимость, а этот фактор может затянуть в такой ад при жизни, что выход можно будет найти, пожалуй, только в суициде, который-то облегчением-то в итоге и не станет. Кроме того, если, конечно, успеешь дожить до любого – «счастливого»? – исхода, со своей свободой распрощаешься раз и навсегда. Все твои потребности будут проходить сквозь призму «основного наркотика», которым может стать, кстати, и еда, особенно ее «сладкая» часть. Вообще-то, я пришел к выводу, что в жизни можно попробовать многое… при условии наличия железной воли, а если уж нацепил «радужные очки», надо хотя бы попытаться не проехать «нужную» остановку… но ведь некоторые зависимости, особенно химической природы, разрушают волю. К сожалению, я не был достаточно волевым человеком, чтобы самостоятельно решить некоторые свои проблемы. Лет десять назад, страдая от рефлексии и жестокой внутренней борьбы и осознав свое бессилие, я пришел к выводу: исходя из закона термодинамики, в борьбе с энтропией одних внутренних ресурсов недостаточно. Что может помочь при «энтропии» человеческого сознания и души?.. Тогда я еще не успел стать алкоголиком или наркоманом, но почва для углубления одного из таких процессов была весьма благодатной. Как человек увлекающийся, к тому же перфекционист и большой любитель разнообразия, я мог бы легко и быстро разрушить свой, быть может, единственный шанс на бессмертие души. В случае со мной произошло чудо… на первый взгляд. Как-нибудь, возможно, я расскажу об этом… Мне удалось совладать почти со всеми дьявольскими «угощениями». Полностью не удалось завязать только с алкоголем. Думаю – хотя, возможно, оправдываю свою слабость, – что небольшая порция яда иногда может служить лекарством, надо только держать этот процесс под контролем. Мне это удается. Вообще-то, чем меньше зависимостей – тем больше степеней свободы. Свобода – вот настоящий кайф! И я был рад за себя, что уже более девяти лет «рассадник» дурных соблазнов для меня таковым не является.

Я пересек Шахматную площадь, названную так из-за большого количества кустарников, расположенных в шахматном порядке), поднялся по розовой мраморной лестнице на второй этаж развлекательного центра и оказался у Г-образного бара. По терракотовому ковролину я пересек небольшое уютное помещение и направился в туалет. Я специально пришел пораньше, чтобы немного подумать, оценить обстановку и себя в ней.

Усевшись на барный стул и заказав кофе, я огляделся. Теплые цвета стен, мебели, скатертей и посуды: бежевый, молочный, кофейный. Чуть розоватая подсветка потолка. Мягкие удобные диваны и кресла. В зале было мало посетителей, сюда приходят для приятной трапезы и беседы, но в будние дни желающих задержаться здесь надолго было немного (для продолжительных застолий существовали другие заведения).

Повернув голову к входу, я увидел Эдварда Крайтона, секретаря-референта миссис Старлингтон. С ним я познакомился лет восемь назад и сразу его невзлюбил, до сих пор не понимая почему. Более компетентного и талантливого сотрудника – «знающего и умеющего все» – трудно представить. Хотя непрофессиональных работников в концерне просто, похоже, не могло быть. На мой взгляд, Крайтон слишком совершенен, чтобы считаться нормальным; по-видимому, поэтому я и испытываю к нему антипатию: обыкновенная зависть посредственности к почти идеалу. Может, он вообще – инопланетянин? Но если это и так, станет ли мне от осознания такого факта легче? Не уверен.

Как бы то ни было, миссис Старлингтон ценила не только профессионализм своих «вассалов», но и их внешнюю привлекательность. Чье-то высказывание, что «ничто так не украшает интерьер женщины, как удачно подобранные мужчины», с полным основанием можно отнести и к Минерве. Хотя, справедливости ради, надо заметить: прекрасная часть человечества, работающая в холдинге, тоже радовала взор обывателя; а это заслуживает уважения: все же наша Дама прекрасно осознавала свои далеко не юные годы и возрастные показатели зрелой внешности, кроме того, лесбийских «оттенков» в ее поведении тоже не замечалось. Значит, она просто получала эстетическое удовольствие от созерцания красоты. И в этом я с ней солидарен. Что же касается тщеславия и женской ревности – приходится признать, что Элизабет, очевидно, лишена этих, весьма популярных, человеческих качеств; либо, что более вероятно, она уверена в своей особой привлекательности и неотразимости. Нельзя все же исключить комплекс полноценности, коим она страдает, впрочем, очень тактично. При такой точке зрения на себя и окружающих – конкуренции можно не опасаться. У ее племянницы Линды тоже имеется комплекс собственной исключительности, но «болеет» она им отнюдь не так деликатно.

Эдвард Крайтон, пожалуй, был красив. Высокий и стройный сорокалетний брюнет с большими глазами и очень широкими черными бровями, которые не портили мужчину, а, наоборот, придавали его слегка надменному взгляду большую выразительность и какой-то демонический аккорд. Даже цвет глаз этого красавца был вызывающе притягательный: сине-зеленый. Поначалу я вообще подозревал Крайтона в ношении линз.

Эдвард щедро наделен всеми мыслимыми и немыслимыми внешними достоинствами: тонкий прямой нос, четкие линии скул жесткого симметричного лица, легкая полнота и чувственность губ, не переходящая в женственность и мягкость. Такое лицо обладает легким гипнотическим эффектом, а многих… просто очаровывает. Я даже рад, что питаю к нему некоторую враждебность, иначе мне бы пришлось задуматься о прочности своей традиционной сексуальной ориентации. Тем не менее в Крайтоне чувствовалась какая-то искра опасности. Хотя, не исключено, что мне просто хочется так думать. Но уверен, мужчина скрывает многое, позволяя видеть себя таким, каким ему хочется быть в глазах окружающих, впрочем, как и его босс. При этом Эдвард не старается выглядеть в каком-то исключительно благоприятном свете. Иногда мне кажется, что этот везунчик, по-большому счету, циничный и откровенный пофигист. Ему можно было бы простить скрытность: будучи доверенным лицом первого лица большой компании, такое качество – закономерная необходимость. Но в том-то и дело, что особой замкнутостью Эдвард не страдал. Безусловно, я слишком категоричен в своих суждениях относительно нашего местного секс-символа, но моя предвзятость выросла не на пустом месте. Тем более что мне нередко приходиться смотреть на многое сквозь призму подозрительности (не самое лучшее качество, но есть у меня такой грех).

Предполагаю, молодость нашего секс-символа протекала весьма бурно. Будучи восемнадцатилетним студентом университета, Эдвард подрабатывал моделью и даже пытался сниматься в кино, но не получилось, похоже по той причине, что молодой человек не мог выйти из своего образа – «мистера совершенство».

Пожалуй, я еще не видел ни одного человека, который оставался бы равнодушным, увидев Крайтона в первый раз. Было любопытно наблюдать реакцию людей на него. Крайтон, казалось, и вправду обладает какой-то магией. Даже находясь с ним рядом, многие, очевидно, испытывали волнение. А молодые девушки просто впадают в ступорообразное состояние или транс вроде сабспейса (эндорфинного опьянения). Иногда я задумываюсь о странности такого понятия, как редкая, совершенная красота: благословение ли это?.. Или наказание? А может, «наивысшая степень целесообразности», как сказал кто-то из известных писателей? Но хотел бы я знать, что ощущают действительно красивые люди. Счастливы ли обладатели совершенной телесной оболочки? Глупый вопрос? Не уверен. Но в этом контексте, под словом «счастье» я не имею в виду то необъяснимое ощущение, которое подразумевается в его общепринятом понимании. Какое это чувство на «вкус», знание, что собственная красота затмевает все остальное, и ее обладатель может претворить в жизнь свои самые смелые планы? Однако, как мне кажется, такая внешность не может не развращать своего владельца, особенно, если у того не очень высокие нравственные и моральные устои. И вполне вероятно, что потеря такого дара становится серьезным испытанием для его обладателя, да и осознание самого факта скоротечности и исключительной хрупкости такой красоты должно нередко омрачать настроение подобного красавца. Для подтверждения этой сентенции достаточно взглянуть на многих красивых звезд, готовых перекроить себя вдоль и поперек, дабы удержать свое внешнее совершенство. И когорта подобных счастливчиков, прибегающих к различного рода ухищрениям в попытке обмануть природу, становится заложниками своей внешности, и далеко не каждому удается вырваться из замкнутого круга, в котором красота – синоним успеха. А если, что не редкость, природа совершает «великодушный» поступок, наградив человека красивой оболочкой, но посылает ему скудоумие… «в отместку»? Такой тандем… насколько хороший приз судьбы?

Впрочем, Эдварду Крайтону действительно повезло: он умен и обладает другими замечательными качествами и способностями. Его низкий и глубокий тембр голоса тоже не разочаровывал окружающих, ненавязчиво демонстрируя им интеллект и самодостаточность Крайтона. Бедные женщины! Хотя у нас есть еще один мужчина, обладающий красивой внешностью и бархатистым голосом. Зовут его Кристиан Стюарт, к тому же он холостой, успешный и далеко не бедный. Кроме всего прочего Стюарт является экстрасенсом (горожане называют его Магом, а его сестру-помощницу Кейт – Ведьмой) и неплохим ресторатором. Кроме того, в ресторанном бизнесе Кристиан создает конкуренцию нашей Минерве; открыто пока они не враждуют, но, думается, это временно. Вскоре, полагаю, между ними начнется борьба за тендер по реконструкции старой рыночной площади и прилегающей к ней достаточно большой заброшенной территории.

Заметив меня, Эдвард подошел и поздоровался. Некое подобие интереса на миг промелькнуло в его глазах.

– Как провели отпуск, Марк? – спросил он, прервав мой анализ о камне преткновения Мага и Минервы.

– Спасибо, Эдвард. Неплохо.

– Я предполагал, что найду вас здесь.

Это было неудивительно: мы часто с ним здесь виделись, иногда даже общались, но не более пяти минут.

– Я хотел вам сообщить, что миссис Старлингтон будет ждать вас в новой лаунж-зоне бизнес-клуба, которая находится за рестораном. Недавно там закончилась реконструкция. Знаете, как найти?

– Да, спасибо, мистер Крайтон, – поблагодарил я самого выдающегося «вассала» Минервы. (Впоследствии оказалось, что новая Морская лаунж-зона клуба была еще закрыта для остальных акул бизнеса.)

Бросив взгляд на часы, я мысленно отметил, что до назначенной встречи еще семь минут. Но кофе я уже допил, поэтому, расплатившись, вновь направился в туалет. Сообщение Эдварда заставило мое любопытство всеми своими виртуальными междоузлиями совершить скоростной рывок, уподобляясь бамбуковой пальме. Результатом такого скачка стала мобилизация моего умственного потенциала, как будто бы мне предстоял серьезный экзамен.

У входной двери ресторана стоял статный, с военной выправкой, администратор; мне даже захотелось отдать ему честь, но я решил воздержаться от такого, глупого, ребячества. Учтиво улыбаясь, мужчина распахнул передо мной темную стеклянную дверь.

Зайдя вовнутрь, я сразу ощутил свежий, солоноватый запах моря. Зал имел форму эллипса, и все его поверхности были выполнены из толстого прозрачного стекла. И если бы сквозь крышу не было бы видно небо – то возникло бы полное ощущение, что находишься в огромном пузыре на морской глубине. Под ногами и за стенами – гигантские аквариумы со всевозможными обитателями водной стихии. Вообще-то, этот мини-океанариум был не совсем похож на зону релаксации, и находится здесь – удовольствие, пожалуй, не для всех.

У одной из стен полукругом располагались широкие кожаные кресла. Перед каждым из них – мобильные столики. Все – в сине-глубых тонах, как и положено для воссоздания картины водного мира. Бесшумно сновали два официанта. Под мягкий шепот волн тихо звучал саксофон.

За одним из столиков сидел шеф службы безопасности компании «Старлингтон энд Парк» Фред Хантер, прозванный Кербером (персонаж греческой мифологии: трехголовый пес, из пасти которого течет ядовитая смесь).

Миссис Старлингтон стояла у одного из аквариумов, по-видимому что-то в нем рассматривая, но каким-то образом заметив меня, легкой походкой направилась ко мне навстречу, приветливо улыбаясь. Надо заметить, что на нее всегда было приятно смотреть: Элизабет удивляла своей стремительностью, почти порывистостью молоденькой девушки.

Кожаный темно-синий жакет с подкладными плечами отлично смотрелся на женщине, прекрасно подчеркивая талию. Голубая рубашка, черничного цвета брюки – все лаконично и стильно. Хотя я и не являюсь таким уж тонким ценителем и знатоком модных веяний, но ее наряд мне пришелся по вкусу.

Фред встал, поздоровавшись со мной легким пожатием руки. Высокий, стройный и по-своему привлекательный он, несмотря на свою легкую седину – а может, благодаря ей – был немного похож на киношного Джеймса Бонда, в исполнении Джорджа Лэзенби, что отнюдь не мешало Керберу в его профессиональной деятельности. Ни для кого не было секретом, что Хантер за двадцать лет своей безупречной службы в компании стал, как считали многие, для Элизабет в большей степени другом, чем подчиненным. Одно время поговаривали, что их связывают более тесные отношения, но наше сарафанное радио до сих пор так и не пришло к однозначному выводу: Минерва не дает народу ни единого шанса на какую-либо информацию в этом плане. Одно остается бесспорным: Фред стоит на защите интересов миссис Старлингтон, как верный пес, поэтому его и прозвали Кербером, и это прозвище сразу прижилось. У меня была своя версия взаимоотношений Фреда и Элизабет. Полагаю, он был влюблен в женщину, но та не отвечала ему взаимностью, однако не по причине отсутствия интереса к нему. Для нее, как мне кажется, были не допустимы любые близкие отношения с мужчиной вообще, и не из-за досужих разговоров, просто смысл ее жизни состоял исключительно в работе, ничего другое, похоже, Минерву не интересовало. Зачем, в таком случае, расходовать свой потенциал на мужчину, даже умного, привлекательного и достойного? К чему создавать для себя дополнительные проблемы? Но так думал я. А как на самом деле обстояли дела у этой парочки, судя по всему, никому не было известно. Быть может, оставаясь с Кербером наедине, она набрасывались на него, как бобер на дерево?

Мне нравился Фред. Держался он всегда спокойно и непринужденно, иногда позволяя себе иронию, уж если не в улыбке, то в карих, слегка прищуренных глазах. Но такое выражение лица Хантера было настолько мимолетно, что даже я, знавший его более десяти лет, сомневался в своих выводах. Сейчас же его взгляд был серьезным, без тени улыбки на лице. И я мог предполагать причину некоторой обеспокоенности Фреда: в скором времени предстоял торжественный прием, по случаю полувекового юбилея компании «Старлингтон энд Парк», что являлось для Хантера и его подчиненных дополнительной головной болью и возможных неприятных ощущений в других частях тела.

Миссис Старлингтон пригласила меня за столик. Буквально через пару минут в зал вошел Эдвард и присоединился к нам, непринужденно улыбаясь.

Пару минут я осматривал «морское пространство». Остальные не мешали моему занятию, обмениваясь друг с другом своими впечатлениями о законченной реконструкции этого немалого помещения.