Текст книги "Порабощенная"

Глава 24

Два молодых человека с ненавистью смотрели друг на друга.

– Ты перешел границы, раб!

– Ничего подобного, Петриус, – твердо заявила Диана. – Его выбрал Маркус, и он подчиняется его приказам. Он поклялся беречь меня от беды.

Петриус немедленно сменил тон. Он поправил перевязь, на которой держалась его сломанная рука, и одарил ее обезоруживающей улыбкой.

– Маркус поделился со мной своими хорошими новостями. Разреши мне первым сказать тебе: добро пожаловать в семью! – Петриус так галантно поднес ее руку к губам, что трудно было поверить, что совсем недавно он вел себя с ней как пьяный хулиган или жестокий насильник.

– Спасибо, Петриус. Мне жаль, что ты покалечился.

– Такое случается. Маркус велел мне найти Келла. На мне ничего нет, кроме этих лат.

– Разумеется. Я покажу тебе, где его можно найти. – Диана воздержалась от замечания, что Маркус выше и крупнее Петриуса, понимая, что Петриус прекрасно знает, как проигрывает в сравнении с Маркусом. Она повернулась к Тору с заговорщической улыбкой: – Увидимся на рассвете.

– Я буду готов, леди Диана…

Баржа, отплывшая от Аква Сулис поутру, была перегружена людьми и багажом, но когда они добрались до Бристольского залива и погрузились на римский корабль, все вещи снесли вниз, и Маркус провел Диану в их маленькую каюту. Рядом находилась такая же каюта для прокуратора и совсем крохотное помещение для Петриуса. Легионеры Маркуса и еще два десятка сопровождающих развесили гамаки под палубой, а Тор расположился у дверей Дианы, решив, что именно здесь он и будет спать.

Дул холодный, пронизывающий ветер, и Диана порадовалась, что у нее есть отороченные мехом плащи с теплыми капюшонами. Но когда корабль достиг Бискайского залива, на море разыгрался шторм, и ей пришлось спуститься в каюту, где ее свалила жестокая морская болезнь.

Маркус уложил ее на койку, умыл и ухаживал за ней так же нежно, как мать ухаживает за ребенком. Он утешал ее, как мог, уговаривал что-нибудь съесть, но при малейшей попытке ее снова выворачивало наизнанку.

Она почувствовала себя лучше только у берегов Испании, а когда корабль заскользил по водам Гибралтара, Диана оправилась окончательно. Когда они шли проливом, она стояла у перил рядом с обнимавшим ее Маркусом и грелась на теплом средиземноморском солнце. Хотя это казалось ей невозможным, она с каждым днем любила Маркуса все больше.

Если же он отсутствовал, с ней рядом на палубе всегда был Тор. Диана удивлялась и радовалась, что Петриус обращается с ней, как с принцессой, каждый раз, когда им приходилось встречаться. Но от нее не ускользнуло, как много времени он проводит с прокуратором, стараясь добиться его расположения, и какую отеческую заботу проявляет тот к больному брату Маркуса Магнуса.

Однажды, когда море было ровным и гладким, как вода в бассейне, а солнце светило вовсю, Диана решила обследовать римский корабль. Он был построен по греческому образцу, только на носу был укреплен железный рог. Тор объяснил ей, что он используется для тарана вражеских кораблей, после которого по абордажному мостику римские солдаты перебирались на чужое судно. Диана вздрогнула и возблагодарила судьбу за то, что беда пока обходила их стороной.

Она открыла тяжелую дверь, спустилась по деревянным ступеням и в ужасе замерла. Ряды голых по пояс мужчин, по спинам которых струился пот, вращали огромные весла. Она в ужасе прижала руку ко рту; ее глаза стали величиной с блюдца. Тор с силой взял ее за плечи и заставил подняться по ступеням.

На палубе она долго хватала воздух ртом, цепляясь за Тора, как за спасательный канат. К ним подошел Маркус, удивленный, как посмел Тор обхватить Диану. Подойдя поближе, он понял, что что-то произошло. Маркус подхватил ее на руки и почувствовал, как она от него отпрянула.

– Галерные рабы! – возмущенно воскликнула она.

Он отнес ее в каюту и посадил на койку. Она смотрела на него таким обвиняющим взглядом, что он поднял руки.

– Поверить не могу, что ты такая наивная. Во имя богов, скажи мне, как же тогда преодолеть расстояние от Британии до Рима? И там не только бритты, – добавил он, защищаясь, – есть и галлы, и нубийцы…

– Они люди, Маркус, не важно, какой расы. Бог ты мой, как могут римляне быть так равнодушны к чужим страданиям? Как можно приговорить людей пожизненно к галерам?

– Вовсе не пожизненно. На десять лет. Сидеть на веслах на галерах могут лишь сильные мужчины. – Когда он понял, что все равно не успокоил ее, то встал перед ней на одно колено и взял за руку. – Любимая, если бы я мог ради тебя исправить все зло в мире, я бы это сделал. Возможно, в твое время и нет рабства, но, положа руку на сердце, разве ты можешь сказать, что у вас нет страданий и несправедливости? Наших рабов хорошо кормят за их труд, у них пристойное жилье, кроме того, их много, поэтому никто особенно не перерабатывает.

Диана вспомнила Лондон, огромную пропасть, разделяющую богатых и бедных. Богатый свет купается в роскоши и удовольствиях, а босоногие девчонки, торгующие спичками, тихо умирают от голода на улицах города. Маленьких детей заставляют чистить трубы, и иногда они сгорают заживо… Диана решила, что нельзя винить Маркуса за порядки его времени, как нельзя обвинять ее за нищету и голод в восемнадцатом веке.

Она коснулась его лица.

– Ты едешь в Рим, чтобы улучшить жизнь всех британцев. Я не имею права просить, чтобы ты делал больше.

– Мы прибываем завтра, – сообщил он ей. – Пойдем на палубу, полюбуемся морем и солнцем.

В ту последнюю ночь на борту корабля, лежа в объятиях Маркуса, Диана рассказала ему все, что знала из исторических книг об императоре Нероне.

– По возможности избегай его. Он – сумасшедший, его правление прославится жестокостью и тиранией.

– Он убил собственную мать, я все знаю о Нероне, – уверил ее Маркус.

– Ты не знаешь, что через три года он сожжет Рим, чтобы построить новую столицу на его руинах.

– Рим сгорит? – не поверил он.

– Да, но новый Рим будет великолепен и переживет века. Нерон обвинит в пожаре христиан, но его самого будут так ненавидеть, что дело кончится восстанием, и он покончит жизнь самоубийством, не до жив до тридцати двух лет.

Маркус уставился на потолочные балки каюты и задумался: действительно ли Диана жила в будущем или просто обладает даром предвидения, на который претендуют многие? Он покрепче прижал ее к себе. Пока они вместе, ни прошлое, ни будущее их не касались.

Хотя Диана и боялась ехать в Рим, теперь, когда они уже были совсем близко, она почти забыла о своих страхах. Она решила быть рядом с Маркусом, и ей хотелось, чтобы ни он, ни она об этом не пожалели. Она полюбит его город всей душой, как и все остальное, связанное с ним. Она никогда ничего не делала наполовину. Диана будет считать Рим подарком Бога. Это же чудо – иметь возможность увидеть Древний Рим, жить в нем! Диана поклялась себе, что прогонит прочь все страхи и сожаления.

Они высадились в Остии, в устье Тибра. Знаменитая река, по которой они должны были на барке добраться до Рима, оказалась широким бурлящим желтым потоком. Маркус все время был рядом с Дианой и показывал ей достопримечательности.

Она когда-то читала, что Рим был построен на семи холмах, теперь она видела это своими собственными глазами. Город представлял собой скопление огромных зданий с позолоченными крышами и куполами, гордых мраморных колоннад и частных домов под красной черепицей. Некоторые были построены в долинах, другие – на взгорье, третьи прилепились к склонам холмов. Маркус показывал ей храмы, форумы, амфитеатры и огромную впадину Большого Цирка.

– Оливковые рощи моего отца находятся южнее, – сказал он, кивая на цепь холмов, протянувшихся под ярким солнцем к горизонту. – Наши каменоломни расположены на севере, в Апеннинах, где берет начало Тибр.

– Вы там добываете камень, как в Аква Сулис?

– Нет, там мы добываем мрамор. Как ты убедишься, в Риме очень выгодно торговать мрамором, – сказал Маркус с гордостью.

– Вилла твоего отца здесь, в городе?

– Да, на склоне Эсквилина[34]34
  Эсквилин – один из семи римских холмов.


[Закрыть]. Сейчас посыльный уже сообщил ему о нашем приезде. Когда барка причалит к пристани, нас уже будут ждать лошади, и я попросил, чтобы для тебя прислали роскошные носилки.

– О, а я-то думала, мы сможем пройтись пешком по городу! – разочарованно заметила Диана.

– Дорогая, в Городе живет около миллиона людей, улицы буквально запружены толпами народа. Мы будем двигаться так медленно, что ты увидишь больше, чем захочешь, со своих носилок. Нам придется миновать очень бедные районы, прежде чем мы достигнем холма, на котором расположены виллы патрициев. – Он заглянул ей в глаза; лицо его было серьезно. – Рим сочетает в себе все самое хорошее и самое плохое в мире. Нет другого города, где бы так смешалось божественное и низменное. Постарайся не спешить с выводами.

Когда она ему ободряюще улыбнулась, он поцеловал ее в лоб и жестом подозвал Тора:

– Найди ей местечко в тени на пристани. Потребуется время, чтобы разгрузиться и найти рабов моего отца с лошадьми и носилками. Прокуратор направится отсюда к себе домой, так что мне надо поговорить с ним и обсудить наши планы, прежде чем мы распрощаемся.

Несмотря на предупреждение Маркуса, Диана растерялась, оказавшись в толпе, заполнившей улицы, по которым ее несли в разукрашенных шелковых носилках четыре крепких раба в бледно-желтых одеждах.

Вдоль улицы тесно прижались друг к другу сотни маленьких лавок с товарами, выставленными прямо на мостовой. Пекарни, овощные ларьки, винные лавки и дешевые рестораны чередовались с магазинами, где продавали посуду и одежду. На каждом перекрестке им встречались религиозные храмы и фонтаны, где струи воды били из клюва орла, пасти теленка или груди богини. Вода, стекая из фонтанов, уносила мусор, который беспечно швыряли из дверей и окон.

Каждый дюйм оштукатуренных стен был занят каким-либо посланием или объявлением. Стену меняльной лавки украшал Меркурий – бог наживы[35]35
  Меркурий – на самом деле бог торговли в римской мифологии, покровитель путешественников.


[Закрыть], а вокруг виднелись грубые изображения охраняющих его змей. Она заметила писца объявлений, окруженного толпой, наблюдающей, как он красным мелом пишет сообщение о схватке гладиаторов. На стенах можно было прочитать что угодно – от любовных посланий до проклятий и похабных стишков. Судя по всему, стены служили народу бумагой. Если продавался раб, его имя и достоинства перечислялись на стене. Если сдавалось помещение над лавкой, об этом объявлялось здесь же.

Не понравился Диане лишь несмолкаемый гомон. Люди кричали, чтобы расслышать друг друга в шуме крупорушек, стуке молотков строителей, среди воплей учителей, дающих уроки прямо на улице, и завываний поэтов, читающих свои творения.

Внезапно раздались крики охранников-преторианцев в позолоченных нагрудниках и шлемах.

– Посторонись, посторонись! – орали они, разгоняя людей тычками своих перевернутых копий.

Даже Маркус и его сопровождающие вынуждены были спешиться, чтобы пропустить претора – мирового судью.

На другой улице им повстречалась процессия жрецов и жриц, бьющих в барабаны, дующих в трубы и размахивающих руками с кастаньетами и бронзовыми погремушками. Женщины – сирийки со смуглой кожей и развевающимися волосами – кружились в бешеном танце. Процессия направлялась в храм Кибелы[36]36
  Кибела – фригийская богиня, почитавшаяся в Малой Азии, Греции и Римской империи. В честь Кибелы устраивались мистерии с обрядами, в том числе самоистязания, омовение кровью жертв и самооскопление.


[Закрыть], чтобы устроить там оргию.

Неожиданно носилки Дианы снова остановились, чтобы пропустить еще одну процессию. Чертыхаясь, Маркус подъехал к ней.

– Наверное, кто-то важный, – заметила она.

С губ Маркуса слетело грязное слово.

– Это она считает, что очень важная. Ее старик муж – миллионер. Надо законом запретить такое вульгарное бахвальство.

Диана как завороженная смотрела на шествующих мимо красивых рабов с ящиками и коробками на плечах. За ними следовала стайка хорошеньких девушек из Леванта[37]37
  Левант – общее название стран, прилегающих к восточной части Средиземного моря; в узком смысле – Сирия и Ливан.


[Закрыть] в прозрачных вуалях, потом мальчик-египтянин с ручной обезьянкой и девочка-рабыня с тявкающей собачонкой в корзинке. Затем показался оркестр, а за ним – сотня рабов и вольноотпущенников с корзинами и сундуками, полными ценных вещей и дорогих туалетов.

Наконец появились носилки Ее Великолепия, которые несли восемь одинаковых нубийцев. Она сидела, откинувшись на подушки с усталым видом, обмахиваясь веером из страусовых перьев с бриллиантами. Ее темные волосы были посыпаны золотой пудрой. Диана открыла рот, когда увидела, что на даме лишь набедренное платье и жемчуг сверху.

– Она обожает переезжать из дворца в одну из пригородных вилл. Даже носилки претора поставили на землю, когда он ее приветствовал! – с отвращением сказал Маркус. – Вот тебе доказательство, что все меркнет перед сверкающим блеском золота.

Диана чувствовала, что он пришел в ярость от необходимости ждать. Она улыбнулась ему:

– Это дает мне возможность все не спеша разглядеть. Смотри, там, на мостовой, играют в кости!

Он надменно взглянул на толпу.

– Бездельники и паразиты! Главным образом рабы богатых людей. У них так мало обязанностей и соответственно так много свободного времени, что они погрязли в игре и разврате.

Маркуса смутило, насколько упали нравы в городе. Люди на улице позволяли себе недопустимые вещи. Мужчины мочились в канавы, а шлюхи обслуживали своих клиентов прямо в дверях. Он возблагодарил богов за то, что Аква Сулис никогда не падет до такого уровня.

Наконец торговые районы Рима остались позади, и они начали взбираться на холм. Теперь им то и дело попадались большие общественные здания: бани, храмы и заведения, обслуживающие богатый люд. Через улицы были перекинуты красивые триумфальные арки, тут и там возвышались памятники героям, превращая этот район в своеобразный музей.

Архитектура была в основном греческая, только более щедро украшенная и, по мнению Дианы, довольно вульгарная. Каждая колонна буквально ломилась от цветистых украшений в коринфском стиле, синий, зеленый и оранжевый мрамор свидетельствовал о плохом вкусе, как и переизбыток завитков и цветочного орнамента.

Однако, когда они подошли к вилле Тита Магнуса, Диана сочла ее архитектуру прекрасной, хотя и ужаснулась, когда представила, во что она обошлась своему владельцу. Внешняя простота только усилила ее восхищение, когда она прошла между благородными ионическими колоннами портика.

Все помещения были построены вокруг открытых двориков с садом, бассейном и фонтаном и освещены яркими солнечными лучами. Многочисленные комнаты, выходящие в первый двор, были особенно просторными. Вдоль второго этажа протянулся балкон. У входа их встретил десяток рабов, а еще столько же немедленно появилось в атрии с подносами с прохладительными напитками и сладостями. На всех были бледно-желтые тоги с изображением головы быка на плече.

Диана приотстала, позволив Маркусу и Петриусу пройти в первый двор и поздороваться с рабами, которые служили в семье долгие годы. Маркус обернулся и позвал ее.

– Сколько же здесь рабов? – прошептала она.

– Сто пятьдесят, когда я был дома в последний раз. – Он сжал ее руку. – Не бери в голову. – Он провел ее через великолепный светлый холл во второй двор, богаче и красивее прежнего, куда выходило еще несколько помещений. Полы были мозаичные, стены и колонны из бледного лунного мрамора. В центре изящные танцующие нимфы выбрасывали струи прозрачной воды в круглый белый мраморный бассейн, окаймленный роскошными водяными растениями. По всей

вилле были расставлены статуи и предметы искусства на резных пьедесталах.

Лукас, мажордом, тепло приветствовал Маркуса.

– Ваш отец в опочивальне и ждет вас. Он уже не так молод и подвижен, как раньше, – предупредил его Лукас, – но все так же горд. Он посылает свои приветствия вашей леди и надеется увидеть ее за ужином.

Лукас хлопнул в ладоши, и тут же несколько смуглых рабынь вышли вперед.

– Я выбрал этих женщин для вашей леди. У них не будет других обязанностей, кроме как служить ей. Я позволил себе выбрать для нее комнаты с видом на сад, рядом с вашими собственными, примипил.

Маркус насмешливо приподнял брови:

– Твои приготовления довольно формальны, Лукас, как и твое обращение ко мне.

– Теперь, когда вы примипил, не подобает обращаться к вам иначе. После свадьбы вам и вашей невесте потребуются другие апартаменты, побольше.

Губы Маркуса изогнулись в улыбке, когда он подумал об отдельных спальнях. Ему придется потерпеть и быть осторожным, пока они не поженятся и он не сможет открыто привести Диану в свою комнату.

– Отдай себя в руки этих девушек, – посоветовал Маркус Диане. – Я знаю, что ты мечтаешь о бане и чистой одежде. Если тебе не хватит рабынь, здесь еще полно женщин, которым нечего делать.

Девушки увели Диану, а Тор упрямо последовал за ними, положив руку на рукоятку плетки. Когда они оказались в ее спальне, девушки принялись хихикать и с удовольствием ощупывать его выпуклые мускулы. У Тора был такой вид, будто он умер и попал на небеса.

Одна из девушек повернулась к Диане и заговорила:

– Меня зовут Ливи, госпожа. Вы разрешите нам позаботиться также и о вашем телохранителе?

Тор смущенно посмотрел на Диану. Мысли, пришедшие ей в голову, заставили уголки губ приподняться в усмешке.

– Сделайте так, чтобы он был доволен. Он будет спать в соседней комнате. Там есть диван?

Они открыли дверь в соседнюю комнату, где действительно оказался диван. Она на мгновение вошла с ним туда.

– Благодарю вас, леди Диана! – с чувством произнес Тор.

– Всегда держи свое оружие наготове, – предупредила она с серьезным лицом.

– Я так и сделаю, леди, – уверил он ее.

– У меня такое ощущение, что Ливи с подружками вполне смогут тебе угодить. Вопрос вот в чем: сможешь ли ты угодить им всем? – Диана со смехом ушла в свою спальню, оставив Тора с ухмылкой от уха до уха.

Глава 25

Петриус жаждал заполучить богатство отца. Он всегда дико завидовал Маркусу, поскольку тот был первенцем и, значит, наследником. Но до сих пор он по крайней мере был единственным наследником Маркуса. Будучи римским воином, Маркус имел все шансы погибнуть, не дожив до зрелого возраста. До сих пор от Петриуса требовалось только терпеливое ожидание того дня, когда все достанется ему. Теперь Маркус собрался жениться, что в корне меняло ситуацию. Наследниками Маркуса станут его дети, и Петриусу достанется лишь небольшая доля семейного богатства.

По дороге в Рим он сделал все возможное, чтобы отговорить Маркуса от женитьбы. Он чернил женщин в целом, называя их неверными суками, продающимися тому, кто заплатит больше. Он напоминал ему, что любовницу можно контролировать, а жену нельзя. Но как только он переходил от женщин вообще к Диане, Маркус впадал в ярость. А когда Петриус намекнул, что она неприлично ведет себя со своим молодым и красивым телохранителем, глаза его брата опасно блеснули.

– Полагаю, я вполне способен контролировать свою женщину, Петриус. Попридержи свой поганый язык и спрячь свои грязные мысли, если хочешь остаться в целости и сохранности.

– Маркус, ты неправильно меня понял. Я предупреждаю тебя по поводу брачных оков, не Дианы. Если же ты твердо решил жениться, то более красивой невесты не сыскать.

У Петриуса остался лишь один способ помешать этому браку, не прибегая к опасным мерам. Но, придя к отцу, он был глубоко разочарован, убедившись, что ум старика остался таким же острым, как и прежде, постарело только тело.

– Есть одно очень серьезное дело, которое я хотел бы довести до твоего сведения, отец. Маркус – влюбленный дурак, он не понимает, что эта женщина выходит за него из корысти. Ей не терпится прибрать к рукам его богатство. Могу поклясться, она была его рабыней. Твои внуки будут рождены рабыней!

Тит закрыл глаза, чтобы не так остро чувствовать боль, причиняемую ему Петриусом. После короткой паузы он взглянул на своего красавца сына.

– Ты полагаешь, я должен изменить завещание. – Это прозвучало как утверждение, не как вопрос.

– Да, отец. Если он собирается навлечь позор на дом Магнусов, он не должен получить львиной доли наследства. Эта женщина – потаскуха, которая спит со своим собственным телохранителем. Она даже принимала мои ухаживания.

– Она, верно, очень красива, раз ты не устоял, Петриус?

– Да, красива. Она соблазнит любого, кто кинет на нее взгляд.

– Красота может быть проклятием, Петриус. Мне кажется, твоя красота – проклятие. Я изменю завещание. Но боюсь, это не слишком тебя обрадует. Понимаешь, Петриус, я тоже проклят. Один из моих сыновей мое проклятие, второй – мое благословение. Я надеялся, что военная карьера вылечит тебя хотя бы от трусости, но оказалось, что это невозможно. Убирайся с глаз моих!

Петриус выбежал из комнаты, а потом и из виллы. Пусть будет так! Старый тиран сам подписал свой приговор. Придется принять решительные меры, и сделать это побыстрее, пока отец не изменил завещания.

Хотя он был очень болен, Тит с помощью своего персонального раба перебрался в кресло. Он был слишком горд, чтобы принимать своего первенца в постели. Но все равно его бледность и худоба показали Маркусу, как силен недуг.

Маркус был потрясен, увидев, как постарел его отец, но с облегчением заметил тот же настойчивый блеск в темных глазах. Он упал на колени, чтобы они смогли обняться.

Человек прямой и несентиментальный, Тит сразу сказал:

– Мои ноги уже не служат мне, но зато мой ум стал вдвое острее.

Маркус усмехнулся:

– Ты всегда был самым умным и проницательным из всех, кого я знаю. Я рад видеть, что годы ничего не изменили.

– Итак, ты наконец привез в дом невесту. Я уже стосковался по внукам. Она, верно, нечто особенное, раз сумела подойти под твои строгие требования.

Маркус поднял бровь, собираясь возразить. Тит решительно поднял руку, останавливая его.

– Ты слишком похож на меня. Мы придерживаемся столь благородных принципов, что. ждем того, же от других. Сначала долг, потом удовольствия; лучше смерть, чем бесчестие. Твои боги – правда и справедливость.

– Тебя послушать, я несносный человек.

– Мы оба такие. Где же ты нашел это достойное тебя чудо? – с интересом спросил он.

– Она – британка и столь же умна, сколь красива. Я надеюсь, ты благословишь нас, отец.

Черные глаза Тита встретились с глазами его любимого сына. Он долго не отводил взгляда.

– Маркус, твой выбор – мой выбор.

Маркус знал, что связь его с отцом нерушима. Они любили друг друга безмерно, без всяких условий.

– Теперь расскажи мне о том, что вы задумали с Юлием Классицианом. Если вы надеетесь убедить Нерона и сенат, не помешает иметь под рукой неограниченные средства для взяток. Мои деньги – твои деньги, Маркус, ты это знаешь.

Маркус рассказал ему о том, какие они намечают перемены на пользу всего британского народа. Он был глубоко тронут предложением отца и уверил его, что никогда не использует его деньги для собственной выгоды. Уходя, Маркус был уверен, что отец знает: он не жаждет завладеть его состоянием, как это делает его брат Петриус.

Зайдя за Дианой, чтобы повести ее к ужину, Маркус остался доволен. Она выбрала элегантную бледно-зеленую столу с золотистой паллой и золотые сандалии на высоких пробковых каблуках. Ее волосы никогда не казались ему такими красивыми, разве что когда они были разбросаны по его подушке. Локоны спадали ей на спину, и в них были вплетены зеленые ленты и речной жемчуг.

Когда они вошли в триклиний, Тит Магнус уже возлежал на своем диване, и Маркус порадовался, что умолчал о старческой немощи отца. У Дианы такое доброе сердце, и она могла переусердствовать, слишком бережно обращаясь со стариком, который, Маркус был уверен, предпочитал, чтобы с ним обращались как с мужчиной.

Маркус подвел к отцу Диану с такой гордостью, что Тит сразу понял, насколько глубоки чувства сына к этой женщине. Девушка сразу ему понравилась. И дело было не только в ее захватывающей дух красоте. Ее хрупкость и светлая кожа напоминали ему скульптуру богини из алебастра. Венеры? Нет, Дианы, ее тезки.

– Добро пожаловать, моя дорогая! Надеюсь, мой сын сделает тебя счастливой!

– Он уже это сделал, мой господин. – Один ее быстрый взгляд на Маркуса, и Тит понял, как сильно она его любит.

– Садись рядом. Красивая женщина – самое лучшее тонизирующее средство для старика.

Наблюдающий за ними Маркус забавлялся, видя, что отец на самом деле флиртует с Дианой, и был благодарен, что она тоже флиртует с ним, совсем чуть-чуть.

Еда и обслуживание были безупречны, поскольку в доме Магнуса готовить и подавать еду разрешалось только старшим рабам. Когда ужин близился к концу, Диана улыбнулась отцу своего будущего мужа:

– У вас замечательный дом! Спасибо, что так хорошо меня приняли.

– А Маркус уже устроил тебе свадебное путешествие? Тогда идите, идите. Покажи ей, как она может поужинать в бассейне, даже не замочившись. Покажи ей птиц и рыб. Покажи ей все!

Маркус вывел Диану в сад и попросил сесть на белую мраморную скамью в бассейне. Стоило ей прилечь на подушки, как из-под скамьи забили струи воды, но где-то в бассейне было выходное отверстие, так что он не переполнялся, и скамья, казалось, плавала в нем.

– Когда мы здесь ужинаем, тяжелые блюда ставят на бортик, а более легкие в виде лебедей и лодок плавают и плавают по кругу.

Кусты самшита были подстрижены в форме животных, кругом в изобилии цвели розы.

– За тремя бассейнами на открытом воздухе находятся помещения с прекрасным видом на сад. Спальня там звуконепроницаемая, туда не проникают ни свет, ни шум. Рядом – своя столовая. Когда мы поженимся, мы сможем иногда жить там.

– Как я поняла, до брака нам придется жить отдельно. Нам надо быть очень осторожными в доме твоего отца.

– Он мне задаст, если я не буду относиться к тебе как к девственнице-весталке.

Они вернулись на виллу.

– Пожалуйста, не проси меня показывать тебе сегодня фрески, украшенные драгоценностями, семейный храм или библиотеку. Я хочу показать тебе кое-что другое.

– Куда ты меня ведешь? – с наигранной невинностью спросила она, когда они поднимались по мраморной лестнице.

– Хочу показать тебе мою спальню.

Диану поразило великолепие его апартаментов. Стены расписаны картинами, изображающими военные походы Александра. Массивная кровать украшена бычьими рогами, а с балкона открывается вид на сад и искусственные пруды с рыбками.

– Она подходит тебе, эта комната – типично мужская. Наверное, мне не стоит здесь оставаться, Маркус.

– Разве отец не велел показать тебе все?

– Да, но… что это ты делаешь? – удивленно воскликнула она, поскольку он начал раздеваться.

– Показываю тебе все, – с широкой ухмылкой объяснил он.

– Ты настоящий дьявол, Маркус Магнус! Ты ведь знаешь, мы должны спать врозь.

Он откинул голову и громко расхохотался:

– Никакая сила сегодня не заставит меня отказаться от тебя. Слишком скоро мне придется уехать с Юлием по делам. Он разрешил мне заехать домой и повидать отца лишь при условии, что я пробуду с ним неделю или две, пока мы развлекаем сенаторов по отдельности и группами. Он может прислать за мной уже завтра.

Она робко подошла к Маркусу сидящему голышом на кровати.

– Скажи честно, ты уверен, что получишь разрешение на брак?

– Юлий уверил меня, что это простая формальность. Если же бюрократические колеса будут вращаться слишком медленно, я смажу их с помощью взятки, так что не беспокойся. Прости, что приходится оставлять тебя, любовь моя! Нам едва хватит времени, чтобы приготовиться к свадебному пиру и сшить тебе свадебное платье. У меня припрятано великолепное кольцо, да и отец подарит тебе драгоценности на свадьбу.

Она подняла руки, чтобы вынуть из волос ленты.

– Ты, случайно, не подкупаешь меня, чтобы я смирилась с твоим участием в будущих вакханалиях?

Он раздвинул колени и привлек ее к себе.

– Не говоря уже об оргиях, – пошутил он. Когда же заметил, что Диана огорчилась, то утешил ее: – Я не собираюсь нигде присутствовать, кроме игр и гонок в Большом Цирке, которые, как и все римляне, обожаю.

– Развлекайся, Маркус, не чувствуй себя виноватым. Ты ведь знаешь, я бы возненавидела все эти зрелища.

Он снял с нее столу и бросил на пол. Теперь она стояла перед ним лишь в сандалиях да цепочке с половинкой золотой монеты на груди. Когда он расстегнул тонкую цепочку и снова застегнул ее вокруг ее тоненькой талии, она поежилась. Глаза Маркуса затуманились при виде этой чудной картины.

– Сегодня мы будем делать только то, что тебе больше всего нравится, – хрипло сказал он.

Когда Маркус прибыл в резиденцию прокуратора, он узнал, что Юлий Классициан пригласил полдюжины сенаторов на игры сегодня днем. Среди приглашенных был и военачальник, который мог дать Маркусу разрешение на женитьбу.

– Юлий, извини, что я не взял с собой брата Петриуса. Этот молодой проказник исчез где-то в закоулках Рима сразу же после приезда. Как только он пресытится всеми пороками молодости, я уверен: он объявится.

– Он уже объявился. Вчера я водил его ко двору и представил императору. Они с Нероном сразу нашли общий язык. Полагаю, Нерона привлекла красота твоего брата. И я надеюсь, у Петриуса хватит ума воспользоваться этим для нашей пользы. Нам повезло, что он на нашей стороне.

Маркусу искренне хотелось бы в это верить. У Петриуса ума хватит лишь для своей собственной пользы, но если он собирается играть на пороках Нерона, им это может сэкономить много времени и сил.

Когда они прибыли в Амфитеатр Клавдия, Маркус удивился, заметив Петриуса в окружении императора. Они смеялись так непринужденно и интимно, что казалось, Петриус давно принадлежит к этому кругу.

Юлий подвел Маркуса к императору, чтобы представить, и Маркус отсалютовал ему по-военному, а не стал обмениваться поцелуем, как в последнее время вошло в моду в городе.

– Еще один брат Магнус, но покрой совсем другой. Добро пожаловать назад, в Рим. Завтра в Цирке Флавия состоится травля диких зверей. Вы с Юлием должны почтить меня своим присутствием. Гарантирую: вы ничего подобного в жизни не видели. Будут не только львы и леопарды, но и медведи. Там целую неделю строят горы и пещеры, даже небольшой лес посадили.

– Это будет наверняка впечатляющее зрелище, император! – отозвался Юлий необходимым энтузиазмом.

Петриус приветствовал брата небрежным жестом руки. Во взгляде, которым он одарил Маркуса, явно читалось, что он может делать с Нероном все, что ему вздумается. И в самом деле, Петриус наслаждался своим новым привилегированным положением.

Бои гладиаторов были самыми разнообразными, причем одновременно устраивалось сразу несколько боев, чтобы развлечь тысячи зрителей, собравшихся в гигантском амфитеатре. Люди обожали эти игры, на которые их всех пускали бесплатно. Они криками приветствовали победителей, улюлюкали вслед побежденным, заключали пари по поводу исхода боя. Самыми интересными были бои между гладиаторами, которые боролись сетью и трезубцем, и бойцами в традиционном шлеме, с мечом и щитом.