Текст книги "Порабощенная"

Маркус тайком наблюдал, как его брат шепчется с толстеньким Нероном. Его интересовало, о чем они говорят, но, доведись ему услышать их разговор, он пришел бы в ужас.

– Нравятся тебе игры? – спросил Нерон, крутя кольца на пухлых пальцах.

– Мне нравится, когда льется больше крови, – ответил Петриус. – Если потерпевший поражение гладиатор просит о снисхождении, толпа всегда оставляет ему жизнь.

Нерон ухмыльнулся:

– Мне тоже нравится смотреть, как люди умирают, но приходится довольствоваться ранами: я не могу идти против толпы.

– Ты не знаешь всей полноты своей власти, император. Я уверен, что, опусти ты большой палец вниз при следующем проигравшем, пройдет совсем немного времени, и толпа будет в восторге.

Два гладиатора перед ложей императора, украшенной изображениями орлов, все сражались и сражались.

Пара была удачно подобрана, но в конце концов более крупный гладиатор разоружил противника и поставил ногу ему на шею. Толпа пришла в неистовство, разразившись воплями, и выигравшие принялись собирать свои деньги. Когда упавший гладиатор поднял руку, прося о снисхождении, Нерон неожиданно протянул руку большим пальцем вниз. Толпа громко запротестовала, и рука Нерона дрогнула.

– Смелее! – поощрил его Петриус и протянул собственную руку большим пальцем вниз.

Победивший гладиатор вонзил свой меч в сердце побежденного. Толпа ахнула. Но когда победитель вынул меч и поднял его вверх так, что кровь с него потекла по его руке, толпа разразилась приветственными криками.

Нерон радостно улыбнулся Петриусу. И когда упал следующий гладиатор, уже толпа держала руки пальцами вниз и в восторге наблюдала, как победитель одним ударом перерезал упавшему горло, залив весь песок кровью.

– Приятно убивать! – прошептал Нерон, ощутив сексуальное возбуждение.

– Еще лучше, когда меч держит твоя рука.

– Ты – центурион. Тебе проще, мне труднее, – сказал Нерон, положив пухлую руку на твердое бедро Петриуса.

– Трудно, но возможно, император. – Глаза Петриуса задержались на губах Нерона. – Почему бы нам не пойти куда-нибудь, где мы будем одни и я смог предложить кое-что, что придется тебе по вкусу?

Рука Нерона сжала колено нового фаворита.

– Еще один бой? – алчно прошептал он.

Маркус Магнус ощутил глубокую печаль. Ему хотелось увести младшего брата от порочного Нерона. Но слишком поздно. В данном случае соблазнителем был Петриус, и если он мог научить пороку такого испорченного человека, как Нерон, помочь ему было уже невозможно. Ибо для Петриуса речь шла не о сексе, все дело было во власти. Маркус понимал, как он гордится тем, что может манипулировать императором Рима. Он совсем расстроился, наблюдая, как после боев они уходят вместе.

Воздух в роскошной опочивальне Нерона был густо пропитан благовониями, которые рассеивались из отверстий в высоком потолке. Нерона в двадцать пять лет уже перестали возбуждать женщины. Он перешел на мужчин, но хрупкие рабы, которых ему доставляли десятками, не слишком его устраивали. Их легко было унизить, они плохо переносили боль и жестокость как по отношению к себе, так и по отношению к другим.

Молодой император предпочитал более мускулистых партнеров, которые не верещали, если ему вздумалось их выпороть, и обладали достаточной силой, чтобы удержать жертву, пожелай он заняться более изощренными пытками. Все они были обычно уродливыми и тупыми, полностью лишенными эмоций, но их физические достоинства приносили ему облегчение.

Петриус Магнус был совсем другим. Нерон уже много лет так не восхищался своим любовником. Молодой человек отличался женской красотой и имел мускулистое тело центуриона. Он хорошо понимал, каким наркотиком является кровопролитие. Он был редкостью – красивое грубое животное.

Нерон развалился на своем диване, обтянутом пурпурным шелком, и Петриус раздел его. Чтобы поддержать эрекцию императора, они вели соответствующий разговор.

– Несколько недель назад я решил поэкспериментировать с одним из этих ублюдков-христиан. Я велел перевязать ему член кожаным ремешком, потом заставил его пить и пить. Мне было любопытно, что случится, когда он переполнится, но не сможет помочиться.

– Это возбуждало? – спросил Петриус, медленно снимая с себя тунику.

– Не слишком. Я-то думал, что его член раздуется неимоверно. Но было довольно забавно. Когда он начал бегать кругами и орать, то все время падал. Но у него лопнул мочевой пузырь, так что он слишком быстро умер.

Петриус уже снял с себя все за исключением кожаного футляра, который прикрывал его член и удерживался тонким ремешком, перепоясывающим его узкие бедра. Некоторые центурионы носили такие футляры, чтобы защитить пенис во время битвы. Нерон немедленно отреагировал, увидав это черное сооружение. Однако Петриус хотел довести его до безумия, прежде чем доставить облегчение. Поэтому он детально рассказал, какие раны могут быть нанесены и куда именно, чтобы оттянуть смерть и насладиться обилием крови.

Когда Нерон уже тяжело дышал, Петриус толкнул его на диван и наклонился над ним. Он ни за что не допустит в себя короткий и толстый пенис Нерона. Нерон смотрел с обожанием на шелковистые ресницы Петриуса и его красивый рот, доставляющий ему такое наслаждение.

Затем Петриус велел Нерону встать на колени. Когда римский император послушно плюхнулся на пол, Петриус испытал такое всесилие, какого не испытывал никогда. Вот это удовольствие! Пройдет совсем немного времени, и Нерон будет слушаться его во всем, не только в сексе. Он получит контроль над самой душой Нерона. Вот это будет власть, вот это будет слава!

Глава 26

Маркус получил официальное разрешение жениться еще до конца дня. Вечером он сел, чтобы написать Диане и сообщить приятные новости. Она беспокоилась, что с разрешением могут возникнуть трудности, а это доказывало, как ей хочется выйти за него замуж. Какое-то внутреннее беспокойство также заставляло его поторопиться. Он полагал, что если она станет принадлежать ему по закону, то не сможет вернуться туда, откуда пришла, да и боги не захотят отнять ее у него.

Маркус никогда еще не писал любовных писем и обнаружил, что не может выразить свои чувства в словах на восковой дощечке. В результате письмо больше напоминало военное сообщение. Перечитав его, он поморщился от командирского тона и заставил себя добавить пару предложений поцветистее:

Каждый день, проведенный без тебя, длится сто часов, каждая ночь – тысячи часов. Приготовь все, чтобы мы могли обвенчаться сразу же, как я вернусь. Мое сердце принадлежит тебе. Твой муж Маркус.

Он начал смотреть на многие вещи глазами Дианы. Если раньше он с удовольствием наблюдал за боями гладиаторов, то теперь увидел, насколько они жестоки, как цинично демонстрируют пренебрежение к человеческой жизни, прикрытое помпой и мишурным блеском.

Они с Юлием провели вечер, подпаивая сенаторов, и завтра им предстоит делать то же. Маркус чувствовал, как сильно он устал. Для него это было труднее, чем четырнадцать часов занятий с легионерами, которые учились переплывать бурную реку.

Как выяснилось, Петриус разделял с Нероном самые его дикие и порочные удовольствия. По ночам Темные улицы Рима становились опасными. Освещения не было, и после заката солнца город, в котором бурлила жизнь, погружался в темноту и молчание.

Лишь грохочущие тележки и фургоны, доставляющие товары, катились по узким улицам Субуры. Днем им не разрешалось появляться на тесных римских улицах. Простые граждане обычно не высовывали носа после наступления темноты, поскольку, несмотря на охрану, город кишел ворами, грабителями и откровенными бандитами, называемыми siccarii, что означало «люди с кинжалами».

Те, кто побогаче, возвращались после ужина у друзей в сопровождении рабов с факелами. Аристократов Рима не пугала темнота, они не могли отказать себе в ужине, этом завершающем день событии. Вскоре среди распутной молодежи стало модным шляться по темным улицам, нападая на несчастных граждан, не имеющих достаточной защиты.

Петриус, Нерон и несколько отборных охранников, которые одновременно были и его любовниками, надевали маски и, вооружившись дубинками, кинжалами и другим оружием, отправлялись на страшную охоту. Петриус обещал Нерону, что когда его кинжал обагрится первой кровью, впечатление будет равносильно оргазму. Чтобы продлить удовольствие, негодяи охотились за «сувенирами», а поутру сравнивали свои трофеи и объявляли победителя. Очки давались за отрезанные пальцы, уши и носы, но самое большое количество очков получал наивысший приз– отрезанный пенис!

Ливи и другие женщины-рабыни посвятили Диану во все таинства римской свадьбы. Венчаться она будет в tunica recta – цельном одеянии, что считалось хорошим предзнаменованием. Пояс вокруг талии завяжут сложным «узлом Геркулеса», который должен развязать жених. Под одеяние надевать ничего не полагается, но волосы следует покрыть вуалью, скрепленной на волосах цветочным венком. Цветы она должна сорвать сама, и среди них обязательно должны быть веточки священного растения – вербены.

Сама церемония довольно проста, никаких религиозных обрядов. Однако полагается жертвоприношение, причем предсказатель должен рассмотреть внутренности и определить, одобряют ли боги этот брак. У алтаря сам жених, без помощи жреца или чиновника, задаст ей вопрос: «Хочешь ли ты быть моей mater familias[38]38
  Mater familias – мать семьи. Pater familias – отец семьи.


[Закрыть]?» Затем, в свою очередь, невеста спрашивает жениха: «Хочешь ли ты быть моим pater familias?» Под радостные крики они возложат на алтарь пирог и вино и посвятят их Юпитеру и Юноне.

Айви рассказала ей, что во время свадебной процессии невеста цепляется за свою мать, а жених отрывает ее от матери и вносит в дом под звуки флейт. Целый оркестр флейтистов идет за новобрачными перед гостями.

Тит Магнус попросил Диану назвать все, что ей нужно для свадьбы, чтобы Лукас успел сделать необходимые заказы. Когда прибыли короба из сандалового дерева и Диана увидела великолепие нарядов, ее глаза наполнились слезами благодарности. Диана уже знала, что вуаль может быть любого цвета, какой она только пожелает, и нарочно выбрала красный, именно потому, что для невесты эпохи короля Георга это посчиталось бы верхом неприличия.

Вуаль из невесомого алого шелка, которую она достала из короба, была привезена из Китая и стоила баснословно дорого. Кремовая туника и в самом деле была соткана одним куском, без швов и вышита кремовыми розами, на лепестках которых, как капли росы, сверкали хрусталики. Кремовые кожаные туфельки украшал жемчуг.

Диана нашла Тита в библиотеке. Когда он увидел, как она рада его простым подаркам, то улыбнулся, представив выражение ее лица при виде драгоценностей, которые он выбрал для нее. Сегодня утром у него побывал самый знаменитый ювелир в Риме, и Тит отобрал украшения для своей новой дочери. Он приказал, чтобы в центр ожерелья вставили большой аметист – в тон ее прелестным глазам, и заплатил, чтобы работа была выполнена немедленно.

Старик и молодая женщина прекрасно чувствовали себя в обществе друг друга. Когда Тит попросил ее почитать вслух, ей это чрезвычайно польстило. Тит любил выпить кубок вина, которое Диана наливала ему сама из кувшина, стоящего на буфете в библиотеке, чтобы не звать раба, который нарушил бы их уединение. Они проводили так время днем и снова встречались вечерами. Ей это болезненно напоминало вечера, проведенные с ее собственным отцом.

– Ливи посвятила меня во все детали римской свадьбы. Она на удивление похожа на наши свадьбы в Британии за исключением одного. – Диана поколебалась, потом смело бросилась вперед: – А кровавое жертвоприношение обязательно?

– Это освященный временем ритуал. Гости будут разочарованы, рабы начнут шептаться, что это плохая примета.

– Жизнь драгоценна. Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то лишался жизни, – призналась она.

– Разве ты не ешь мяса и не носишь кожаной обуви, Диана? – тихо спросил он.

– Да, ношу. – Диана смущенно улыбнулась. – Я знаю, что непоследовательна.

– Выпей со мной вина.

Когда она налила вина и протянула ему его бокал, он задержал ее руку в своей.

– Если рабы желают рассматривать внутренности, я велю им это сделать на тех животных, что будут забиты для пира. Я не хочу ничем тебя огорчать в день твоей свадьбы. Пусть это будет самый счастли вый день в твоей жизни.

– Надеюсь, гости понимают, что процессии не будет?

– Ну разумеется. Мы устроим процессию через виллу и сад до флигеля. Колонны у входа будут увиты шерстью, двери смазаны маслом – это символы благополучия. Маркус перенесет тебя через порог, чтобы ты не споткнулась, поскольку это плохая примета, затем подаст тебе чашу с водой и горящую головню, чтобы показать, что тебе полагается защита наших семейных богов.

Она улыбнулась ему:

– Кроме защиты Маркуса, мне ничего не нужно.

Глаза Маркуса расширились от удивления, когда он увидел, как изменился Цирк Флавия. Все было сделано так, как описывал Нерон: горы, пещеры и даже лес. Хотя зверей еще не выпустили для охоты, их рев и рычание были слышны по всей арене.

Юлий сел между двумя влиятельными сенаторами, Маркус последовал его примеру. Ложу императора окружали охранники-преторианцы, но сам Нерон со свитой еще не прибыл. Поскольку охота устраивалась в честь императора, она не могла начаться до его прибытия.

Когда толпа начала волноваться, группа музыкантов вывела на арену танцующих обезьян на длинных цепочках. Их обучили цирковым трюкам, так что они сумели на некоторое время отвлечь внимание зрителей. Но вскоре они надоели толпе, и та разразилась криками, требуя начала представления. Тогда вдоль арены поставили гладиаторов-бестиариев, которые позднее должны были участвовать в охоте. Зрители начали выбирать себе фаворитов и делать ставки. Гладиаторы были вооружены по-разному. Некоторые держали копья, другие – луки и стрелы, третьи предпочли мечи или сети и трезубцы.

Наконец прибыл Нерон. Когда он подошел к краю ложи и поднял руки, толпа взревела. Петриус уселся прямо за Маркусом, наклонился и шепнул ему на ухо:

– Эта жирная свинья воображает, что они его обожают, на самом же деле им не терпится увидеть, как прольется кровь.

Маркус повернулся к брату и заметил, что зрачки его глаз сужены. Значит, Петриус принял большую дозу наркотиков, и Маркус решил, что он сделал это, чтобы заглушить боль.

– Как твоя рука? – спросил он.

Петриус сжал руку в кулак.

– Ничего не чувствую. Не волнуйся ты так. – Он разжал кулак. – Я его совсем прибрал к рукам.

Именно это и начинало беспокоить Маркуса. На Петриуса нельзя было положиться. Надо будет поговорить о нем с Юлием. Этого молодого мерзавца следует где-нибудь запереть, пока он не наделал беды. Маркус решил отвести его в сторонку после игр и поговорить откровенно.

Внезапно толпа издала дикий вопль – выпустили зверей. Началось настоящее столпотворение – львы, леопарды и медведи кинулись друг на друга. Умные львицы гонялись за медведями группами, устраивая кровавую бойню. Гладиаторам без особого труда удавалось прирезать диких зверей, которых инстинкт заставлял обороняться от себе подобных.

Зрелище вызвало у Маркуса отвращение. Он ожидал интересной охоты, где человек остается один на один со зверем и все зависит от его быстроты, мужества и сообразительности.

Юлий и сидящие рядом с Маркусом сенаторы тоже, похоже, находили зрелище отвратительным. Маркус не удержался, чтобы не высказать свое неодобрение.

– Мне кажется, мы увидели достаточно, – сказал Юлий, когда они прошли в передние ряды ложи, чтобы попрощаться с императором.

Ему явно не понравилось, что они уходят.

– Не может быть, чтобы вы уже уходили? На середину дня назначены казни. Я изобрел изощренные пытки для врагов Рима.

Заговорил один из сенаторов, принадлежавший к старой семье патрициев.

– Сегодня днем заседание сената, император. Так что мы сейчас направляемся в курию.

Нерон понимал, что не стоит возражать почтенному сенатору. Хоть он и император, сенат пользуется таким авторитетом и популярностью, что приходилось хотя бы внешне с ним считаться. Если они захотят, то могут его сместить. Хотя армия и император обладали большой властью, высшая власть принадлежала сенату.

Когда Маркус заметил, что Петриус собирается остаться с Нероном и насладиться зрелищем казней, он властно взглянул на него. Потом кивком головы приказал ему следовать за собой, и Петриус немедленно повиновался.

Маркус отвел Петриуса подальше от Юлия и сенаторов, прежде чем начал ему выговаривать:

– Я прикрыл тебя, когда ты дезертировал со своего военного поста, и если ты собираешься изображать проститутку при Нероне – это твое личное дело, но не смей позорить семью Магнусов или огорчать нашего отца, принимая наркотики на его вилле! Чтобы ты в таком виде в его доме не появлялся!

Когда Петриус вернулся к императору, тот увидел, что он расстроен.

– Что тебя беспокоит, любовь моя? Скажи Нерону, тогда он сможет помочь.

– Мы с моим братом Маркусом очень близки. Он собирается жениться на британке, но боится, что она предала его. Он слышал, будто она шпионка христиан, посланная кельтскими племенами, чтобы соблазнить его. Маркус боится, как бы с отцом что-нибудь не случилось, пока он находится здесь с прокуратором и сенаторами. Он умолял меня вернуться на виллу и присмотреть за этой хитрой стервой, пока он не сможет сам с ней разобраться.

– Останься со мной. Я пошлю преторианца арестовать ее.

– Нет, у него пока нет доказательств ее измены, но мне приятно, что ты готов помочь и сам назначишь ей наказание, если она попробует причинить вред дому Магнусов.

– По крайней мере останься на время казней. Я изобрел так называемый «живой факел». Зрелище пот

рясающее!

Диана провела утро в саду, стараясь научиться плести свадебный венок из цветов и веточек вербены, потом очень вкусно пообедала у бассейна. По дороге в библиотеку, где она собиралась читать Титу, ее остановил Тор и взмолился, чтобы она освободила его от неожиданных обязанностей.

– Леди Диана, пожалуйста, найдите какое-нибудь дело для Ливи и других девушек., Они не дают мне прохода!

– Ты совсем вымотался. Ты хоть спал прошлой ночью?

Тор отрицательно помотал головой.

– Когда вы в библиотеке с отцом господина, они рвут меня на части.

– Рядом с библиотекой есть комната. Я им скажу, что ты должен написать для меня письма.

– Леди, я ни читать, ни писать не умею! – жалобно признался он.

– А откуда им об этом знать? – резонно ответила она.

Диана позвала Ливи, которая пряталась за колоннами, ожидая, когда она удалится в библиотеку.

– Мне сегодня нужен Тор, чтобы разобраться с моими письмами. Возьми девушек, и приберитесь в моей опочивальне. – Она подмигнула Тору. – Отдыхай, пока есть возможность.

Тит был в разговорчивом настроении. Он вспоминал о своей собственной свадьбе, рождении своего первенца, рассказывал, каким Маркус был в детстве. Диана могла бесконечно слушать, как он хвалит Маркуса, от души надеясь, что сможет родить ему сына по его образу и подобию.

Она налила Титу стакан вина и села в кресло около его дивана. На ней была темно-красная тога, которая делала ее фиалковые глаза темнее и прекрасно контрастировала с белокурыми волосами. Тит с одобрением смотрел на нее поверх бокала. Внезапно его горло обожгло огнем. Он вцепился в него ногтями, и бокал выпал из его рук.

Глаза Дианы расширились от ужаса, когда вино пролилось на его белоснежную тогу, а из горла начали вырываться кошмарные, булькающие звуки. Ее парализовало от страха. Она понимала, что требуется немедленная помощь, и в то же время знала, что уже слишком поздно. Она, шатаясь, пошла к двери, чтобы позвать Лукаса, но вместо него в комнату вошел Пет-риус и немедленно набросился на нее с обвинениями:

– Ты отравила моего отца!

– Нет! – в ужасе выкрикнула она, повернувшись к Титу, который неподвижно лежал на диване со страшной гримасой боли на застывшем лице.

Петриус вытащил кинжал и стал надвигаться на нее.

– Тор! – взвизгнула Диана.

Тот немедленно ворвался в комнату, держа руку на рукоятке меча. Но не успел он его выхватить из ножен, как Петриус пырнул его в живот.

Диана снова закричала, глядя на весь этот кошмар. Пока Тор извивался на мозаичном полу, пытаясь помешать внутренностям вывалиться, Петриус наклонился и перерезал ему горло.

У дверей столпились Лукас и десяток домашних рабов. Петриус решительно повернулся к ним:

– Она отравила моего отца! Ее раб пытался убить меня!

– Нет! – зарыдала Диана. – Он сам это сделал!

Лукас знал, что Тит и невеста Маркуса любили друг друга.

– Нет, она не могла этого сделать! – запротестовал он.

Петриус сохранил ледяное спокойствие. Безжалостно и зловеще он произнес:

– Если не она отравила вино, значит, это сделал кто-то из рабов. Ты знаешь, что бывает, когда раб убивает хозяина? Казнят всех рабов в доме…

Лукас в ужасе отступил. Всего месяц назад двести домашних рабов распяли за то, что они убили своего хозяина-тирана.

– Лукас, немедленно пошли за префектом! Я запру ее в кладовке до его прибытия.

Диана страдала из-за Маркуса. Он будет убит смертью своего отца. Петриус схватил ее за волосы. Поиграл перед лицом кинжалом, с которого все еще капала кровь Тора.

– Когда мой брат узнает, что ты натворила, это разобьет его сердце! – ухмыльнулся он.

– Маркус никогда не поверит, что я способна на такое невероятное зло. – По ее щекам бежали слезы боли и отчаяния. Он потащил ее в подвал, где находилась кладовка. Там была крепкая дверь, окна с решетками и набор наручников и цепей, предназначенных для провинившихся рабов.

Он заставил ее встать на колени, надел наручники и приковал их к полу. Затем взял ее рукой за подбородок, заставив взглянуть на себя.

– Ты считала, что слишком хороша для меня. Вы с Маркусом сговорились отнять у меня землю и богатство, но я так или иначе получу все, а ты, прекрасная сука, получишь то, что заслужила.

Когда он закрыл за собой дверь, Диана едва не задохнулась от страха. Она знала, что он скорее всего безумен. Он отравил собственного отца, а вину за это возложил на нее. Потом она вспомнила Тора, который умер, пытаясь прийти ей на помощь, и груз вины на се плечах потяжелел вдвое.

Она попробовала отогнать страх и поразмыслить. Маркуса должны известить о смерти отца. Разумеется, Петриус постарается оклеветать ее, но Маркус знает, что она не могла убить. Диану преследовал запах крови. С ее губ сорвался стон. Маркус приедет. Маркус защитит ее от всего мира, если в этом будет необходимость. Разве не говорила она Титу, что, кроме Маркуса, ей не нужно никакой защиты?