Текст книги "Проклятие Баскервилей. Первоначальная рукопись сэра Артура Конан Дойла"

Глава пятая. Три оборванные нити

Шерлок Холмс имел одну примечательную особенность, – он мог отвлекать ум по своему желанию, поэтому на протяжении двух часов загадочное дело, в которое мы были вовлечены, было совершенно забыто. Нас увлекли в свой мир картины современных бельгийских мастеров. С того момента, как мы покинули галерею и до нашего прибытия в отель «Коринфия», он не говорил ни о чём другом, кроме живописи, о которой, впрочем, имел весьма поверхностное представление.

– Сэр Генри Баскервиль ждёт вас наверху, – сказал улыбчивый портье. – Он просил, чтобы я направил вас к нему сразу, как только вы придёте.

– Вы позволите мне заглянуть в журнал регистрации? Я ищу одного давнего знакомого.

– Пожалуйста, сэр!

Холмс со знанием дела быстро пролистал толстую книгу и открыл нужную страницу. Вслед за Баскервилем были вписаны всего два имени, – Феофил Джонсон из Ньюкасла с семьёй и мистер Олдмор из Алтона.

– Послушайте, – сказал он портье, – если я не ошибаюсь, это тот самый Джонсон, которого я давно знаю, он – юрист, седой и хромает.

– Сожалею, сэр, вы ошиблись. Мистер Джонсон – владелец угольных копей, весьма энергичный джентльмен примерно вашего возраста.

– Может быть, вы всё-таки ошибаетесь по поводу его профессии?

– О, нет, сэр! Он останавливается у нас постоянно, и мы очень хорошо знаем его.

– О, это, конечно, меняет дело. Мистер Олдмор… постойте, я где-то слышал это имя! Простите меня за любопытство, однако часто бывает так, что ищешь одного друга, а находишь другого.

– Бывает, сэр.

– Он горбится, ниже меня ростом, у него клиновидная седая борода и бледное лицо, любит носить тёмную испанскую шляпу и короткий чёрный плащ-накидку, так?

– Нет, сэр! Он приятный чисто выбритый джентльмен, в самом деле, ниже вас ростом, очень подвижен, был, кажется, одет в зеленоватый костюм, а на голове у него элегантное французское кепи с длинным прямым козырьком, скрывающим глаза.

– А не было ли при нём саквояжа?

– Был, сэр.

– Как выглядел саквояж?

– Довольно просторный бежевого цвета, защелки позолоченные, углы жёстко окантованы, в общем, выглядел он великолепно, я хотел бы иметь такой.

– Цвет глаз не запомнили?

– Боюсь, что я их вообще толком не рассмотрел под козырьком. Так это ваш приятель или нет, сэр?

– Как я понимаю, это мой кузен, однако он очень изменился с тех пор, как я видел его в последний раз.

– А вы случайно не Шерлок Холмс?

– Да, а в чём дело?

– О, сэр, значит, это вам! – обрадовавшись, сказал портье. – Мистер Олдмор передал вам. Конфиденциальная информация.

Мы с Холмсом изумлённо переглянулись, в то время как портье вынул из ячейки конверт и положил его перед нами. Мой друг распечатал его, он был не надписан, и на стойку выпала визитная карточка, на ней значилось следующее:

«Mr. SHERLOCK HOLMES

Detective-consultant

221-B, Baker Street».

До сих пор я ещё не видел Холмса таким ошеломлённым. Мгновение он стоял, словно молнией поражённый. Затем откинул голову и взорвался оглушительным смехом.

– Ловко, Ватсон, ничего не скажешь! Я чувствую рапиру, такую же быструю и гибкую, как моя собственная. В этот раз победа за ним, он нанёс точный укол, однако, ещё посмотрим. Так вы говорите, конфиденциальная информация?

– Совершенно верно, сэр.

– Мой кузен любит меня разыгрывать! Как я понимаю, он съехал из отеля сегодня утром, а перед тем, как покинуть ваше заведение оставил конверт для меня?

– Да, сэр.

– Вот вам полсоверена. Вы меня позабавили!

Когда мы медленно поднимались по лестнице, Холмс выглядел жалким. Его тонкие губы тронула вымученная улыбка.

– Хитрющий змей! Он знал наш адрес, знал, что сэр Генри Баскервиль консультировался у меня. Он врезал мне саквояжем на Риджент-стрит и, понимая, что я попытаюсь выследить кэб, предусмотрительно заляпал номер грязью.

– Тот человек был с бородой, в шляпе и плаще, а этот…

– Это всего лишь маскировка, Ватсон

– А откуда у него ваша визитная карточка?

– Похоже, он следил за сэром Чарльзом три недели назад, когда баронет приходил ко мне за помощью. После того, как он ушёл, я, если вы помните, выглянул в окно и мельком увидел тень человека в тёмной шляпе и коротком чёрном шерстяном плаще с саквояжем в руке, правда, он совершенно не горбился и был довольно высок. Вначале мне показалось, что он следит за нашим клиентом, однако незнакомец пошёл в другую сторону, видимо, почувствовав на себе мой взгляд, а я в тот момент этого не понял. Сэр Чарльз, скорее всего, по рассеянности обронил мою карточку, а он, прежде чем, отстать, успел подобрать её. Ах, наглец! Лопнула наша первая ниточка, Ватсон.

– А какая вторая?

– Мадемуазель N. Похоже, Ватсон, что он не желает попадаться сэру Генри на глаза, – тихо сказал Холмс, когда мы стали подниматься по лестнице. – Весьма примечательный факт!

– Чем же он так примечателен?

– О, мой дорогой друг, что стряслось?

Мы как раз поднялись на лестничную площадку и наткнулись на сэра Генри Баскервиля собственной персоной, его лицо пылало злобой, а в руке он держал пару пропылённых старых ботинок. Сэр Генри был настолько рассержен, что не мог членораздельно произносить слова, и его западный акцент стал гораздо более заметным, чем в нашу первую встречу.

– Мне кажется, этот отель играет со мной, как с младенцем! Я покажу им, что они решили попроказничать не с тем человеком и всё же заставлю выполнять свои обязанности надлежащим образом. Хорошенькое дело! Все лондонские отели такие? Куда прикажете отправиться? Где я могу преклонить голову и спокойно закрыть, наконец, глаза? Я сам люблю пошутить, мистер Холмс, однако на этот раз они переступили черту!

– Снова ботинки?

– Да, сэр.

– Помнится, их нашли на оконном сливе.

– Так и было, сэр. Мои штиблеты нашлись, и сейчас я в них, однако, когда я возвратился от вас, пропали мои старые чёрные ботинки, которые я выставил перед дверью, чтобы коридорный их почистил. Где, как вы думаете, их нашли?

– По всей видимости, на оконном сливе.

– Снова не угадали, сэр. Они плавали в помойном ведре на кухне!

– А конверт был?

– Всё, как в прошлый раз, и надпись всё та же. Полюбуйтесь!

Сэр Генри выхватил смятый конверт из пахнущего помоями ботинка и протянул Холмсу. Мы прочитали вслух почти хором:

– Держись подальше от болот!

Холмс поднял глаза на сэра Генри поверх конверта.

– Не хотите ли вы сказать…

– Я хочу сказать только то, что я хочу сказать! Я не могу понять, они в своих лондонских отелях полагают, что подобные шутки улучшают настроение постояльцев?.. Скажите хоть слово, что вы на меня уставились?

Заключительная фраза была обращена к взволнованному человеку в отутюженном чёрном фраке, который как раз в этот момент вырос перед нами.

– Сэр, мы провели тщательный опрос всех служащих и постояльцев отеля, – сказал он с заметным немецким акцентом. – Никто не смог ничего пояснить!

– Если что-то подобное ещё раз повторится, гори всё огнём, вы пожалеете, что здесь работаете!

– Уверяю вас, сэр, такое больше не повторится. Проявите немного терпения. Дайте мне ваши ботинки, мы немедленно отдраим их и вернём вам лично в руки.

– Этот отель – сборище клоунов из цирка шапито!

– Возможно, что всё не так просто.

– Да нет, мистер Холмс, вы слишком серьёзно воспринимаете.

– А как вы объясняете всё это?

– Забавная шутка, никогда со мной так не шутили. Весело!

– Возможно, что, в самом деле, кто-то позабавился, – сказал Холмс задумчиво.

– А вы что думаете?

– Пока рано говорить, у меня нет доказательств. Могу сказать, что ваше дело, сэр Генри, очень непростое. Если в том, что с вами происходит, удастся отыскать прямую связь с кончиной вашего дядюшки, я не уверен, что среди тех пятисот дел, с которыми мне приходилось иметь дело, найдётся ещё одно такое запутанное и опасное. У нас в руках есть несколько ниточек, и мы можем, вытягивая их одну за другой, подобраться к разгадке. Конечно, перебирая нити, можно ошибиться раз, другой, однако, в конце концов, я уверен, мы придём к истине.

Обед был превосходным, и во время еды нам не пришлось говорить о деле, которое собрало нас вместе. После сытной трапезы мы отдыхали в гостиной, и Холмс спросил Баскервиля о его намерениях.

– Поеду в Баскервиль-холл, – сказал он.

– Когда?

– В конце недели.

– Что ж, мудрое решение. Доктор Мортимер, вы знаете, что этим утром, когда вы вышли от меня, за вами следили?

Доктор Мортимер вздрогнул.

– Следили? Кто?

– Этого, к сожалению, я не могу сказать. У вас есть среди соседей или знакомых в Дартмуре люди с густой бородой?

– Нет, кажется, впрочем, минутку, дайте подумать. Ах, да, Бэрримор, дворецкий сэра Чарльза, имеет достаточно густую бороду с проседью.

– Клином?

– Можно сказать, что да.

– Хм, а где он сейчас?

– Следит за Баскервиль-холлом.

– Давайте убедимся, что он там, а не в Лондоне.

– Как мы, интересно, убедимся, находясь здесь?

– Дайте мне бланк.

– Что вы хотите сделать?

– Мы пошлём телеграмму. «Всё ли готово для сэра Генри?» – таков будет её текст. Затем отправим вторую начальнику местной почты примерно такого содержания: «Телеграмма должна быть доставлена мистеру Бэрримору лично в руки. Если его нет на месте, пожалуйста, известите об этом сэра Генри Баскервиля, отель «Коринфия».

– Можете не утруждаться, – сказал баронет и бросил телеграмму на столик. – Вчера я, беспокоясь о том, всё ли готово к моему приезду, отбил на телеграфе уведомление с просьбой вручить его дворецкому лично в руки, и сегодня перед тем, как мы сели обедать, мне принесли ответ.

Холмс взял бланк с отпечатанным на нём текстом.

– «Всё готово к приезду сэра Генри Баскервиля. Бэрримор», – прочитал он. – Хм, отправлено сегодня в двенадцать часов из Гримпена.

– Доказательство?

– Зыбкое. Телеграмму мог отправить кто-то из домочадцев, находясь с ним в сговоре.

– Похоже, что, отправившись из этого милого отеля в Баскервиль-холл, я сменю одно сборище плутов на другое!

– Всё может быть, однако нет смысла накручивать себя заранее. Кстати, доктор Мортимер, скажите, этот Бэрримор – что он за человек?

– Сын старого управляющего, который скончался не так давно. Бэрриморы следят за Баскервиль-холлом на протяжении, кажется, четырёх или пяти поколений. Насколько знаю, он и его жена – одна из уважаемых супружеских пар в нашей округе. До того, как стать дворецким, он, как я слышал, играл в каком-то цыганском театре или был администратором в цирке, точно не могу сказать.

– В то же время, пусть они хоть трижды уважаемые, – сказал Баскервиль, – достаточно ясно, что пока в замке нет семьи хозяев, они имеют в полном распоряжении роскошный дом!

– Это верно. Завещал ли сэр Чарльз что-нибудь Бэрриморам?

– Пятьсот фунтов стерлингов каждому, мистер Холмс.

– Ха! Они знали об этом?

– Да, сэр Чарльз обожал рассказывать о том, что кому причитается по завещанию.

– Занятно.

– Надеюсь, – сказал доктор Мортимер, – вы не будете смотреть с подозрением на каждого, кому что-то полагается по завещанию сэра Генри. Мне, например, полагается тысяча фунтов стерлингов.

– В самом деле? А кому ещё?

– Много незначительных сумм отдельным лицам и несметному количеству благотворительных организаций. Остальное идёт сэру Генри.

– Что ему остаётся?

– Семьсот сорок тысяч.

Холмс удивлённо приподнял брови.

– Я не предполагал, что речь идёт о такой гигантской сумме.

– Сэр Чарльз имел репутацию богача, однако мы сами не знали, о какой сумме идёт речь, пока не вскрыли завещание. Стоимость домовладения, между прочим, приближается к миллиону.

– Дорогой мой, это ставка, на которую может поставить любой, даже если игра окажется крайне рискованной. Ещё один вопрос, доктор Мортимер. Если с нашим другом что-то произойдёт, – простите за столь неприятное предположение! – кто наследует имение?

– Поскольку Роджер Баскервиль, младший брат сэра Чарльза, скончался неженатым, недвижимость пойдёт по нисходящей линии Десмондам, дальним родственникам. Джеймс Десмонд – престарелый священник в Вестморланде.

– Вы встречались с мистером Джеймсом Десмондом?

– Да, он как-то был с визитом у сэра Чарльза, – человек почтенной наружности и безупречной жизни. Помню, что, несмотря на то, что сэр Чарльз настаивал, он категорически отказался принимать от него всё имение или какую-либо его часть.

– И этот человек простых нравов будет также наследовать тысячи сэра Чарльза?

– Не совсем так. Он будет наследовать имение, поскольку оно прилагается к титулу и идёт вместе с титулом. Что касается денег, прежний собственник волен определить их судьбу по своему усмотрению, отразив этот момент в завещании. Если каких-либо указаний сэра Генри на этот счёт не будет, деньги пойдут вместе с недвижимостью.

– Вы сделали волеизъявление, сэр Генри?

– Нет, мистер Холмс, не сделал, поскольку у меня не было времени, вчера я лишь успел ознакомиться с тем, как обстоят дела. В любом случае я полагаю, что деньги должны следовать вместе с титулом и недвижимостью. Мой несчастный дядюшка придерживался именно этого принципа. Как, интересно, владелец может восстановить былое величие Баскервилей, если у него не будет средств на содержание замка? Дом, земля и деньги должны идти вместе.

– Правильно! Итак, сэр Генри, я полностью поддерживаю ваше решение отправиться в Девоншир незамедлительно, однако есть одно условие, которое я обязан поставить.

– Какое?

– Вам ни в коем случае не следует ехать одному!

– Доктор Мортимер возвращается домой вместе со мной.

– Однако, доктор Мортимер занят врачебной практикой, и его дом располагается в нескольких милях от вашего. При всём желании он не сможет прийти к вам на помощь. Нет, сэр Генри, вам следует взять с собой надёжного человека, который всегда будет рядом с вами.

– Может быть, вы сами поедете, мистер Холмс?

– Я убеждён, сэр Генри, что концы ниточек по вашему делу находятся в Лондоне. Помимо этого, жизнь сыщика-консультанта постоянно связана с текущими делами. К примеру, сейчас поставлена на карту репутация одной весьма высокопоставленной персоны, шантажист угрожает обнародовать некие личные письма, и я должен найти на него управу. Вы видите, я не могу отправиться в Дартмур с вами, пока что мне следует находиться здесь.

– В таком случае, кого вы рекомендуете?

Холмс положил свою ладонь на моё плечо.

– Если мой друг возьмётся помочь, я уверен, не будет рядом с вами в минуту опасности более достойного человека, и ничто в мире не способно поколебать мою уверенность в этом.

Предложение застало меня врасплох, однако прежде чем я успел ответить, Баскервиль схватил меня за руку и сердечно встряхнул её.

– О, это так любезно с вашей стороны, доктор Ватсон! Вы в курсе событий и знаете, столько же, сколько знаю я. Если вы приедете в Баскервиль-холл и поможете мне, я этого никогда не забуду.

Приключения всегда манили меня, к тому же я был воодушевлён похвалой Холмса и тем, что сэр Генри искренне назвал меня своим другом.

– Я поеду с удовольствием, – сказал я. – Думаю, мы превосходно проведём время.

– Однако, не расслабляйтесь, вы будете подробнейшим образом отчитываться передо мной, – сказал Холмс. – Как только наступит какой-нибудь критический момент, я подскажу вам, в каком направлении следует двигаться. Полагаю, что в субботу всё будет готово?

– Устроит ли это доктора Ватсона?

– Вполне.

– В таком случае в субботу, если вы не получите от меня другого известия, отправляемся в десять тридцать из Паддингтона.

Холмс сидел в полном молчании, когда мы ехали обратно на Бейкер-стрит. Судя по сдвинутым бровям и напряжённому лицу, его ум, как, впрочем, и мой, был занят построением в стройную логическую цепь загадочных и внешне никак не связанных между собой эпизодов. Всю вторую половину дня он сидел дома, потерявшись в облаке табачного дыма, и думал.

Прежде чем мы сели обедать, в шесть часов пришла телеграмма, она гласила:

«Обошёл двадцать три отеля, как намечалось. К сожалению, Мадемуазель N не обнаружил. КАРТРАЙТ».

– Лопнула наша вторая ниточка, Ватсон. Ничто так не стимулирует, как дело, которое упорно движется против тебя, однако у нас есть третья нить.

– Следы на бумаге, оставшиеся от предсмертной записки сэра Чарльза?

– Точно.

После обеда Холмс занялся листком бумаги, однако как он его ни вертел, в каком свете ни рассматривал, каким только порошком ни сыпал, кроме слов «моя дорогая» и «лестница», ничего не удалось прочитать.

– Не могу, Ватсон, ничего не получается. Между тем, эта записка имеет колоссальное значение!

– Какое?

В этот момент внизу подал голос колокольчик, раздался удивлённый возглас нашей квартирной хозяйки, лязгнула входная дверь, и затем под тяжёлыми шагами загудели ступени лестницы. Холмс с улыбкой посмотрел на моё недоумённое лицо.

– Похоже, это он.

– Кто?

В этот миг резко распахнулась дверь, и к нам вошёл грубоватый, словно плохо вытесанный из дерева, невысокого роста плечистый краснолицый и совершенно лысый мужчина с сизым носом, напоминающим старую сморщенную картофелину.

– Заплата в зад! Кто здесь мистер Шерлок Холмс?

Колючие глазки незнакомца недобро блеснули из-под густых белёсых бровей. Я приподнялся, чтобы взять кочергу, однако Холмс опередил меня. Он снял с полки начатую бутыль с шотландским виски, налил полстакана и поставил перед нежданным гостем.

Посетитель небрежно опрокинул содержимое в рот, громко крякнул от удовольствия и утёрся рукавом.

– Вот теперь другое дело.

– Дорогой Джон, вы губите себя.

– Как это?

– Слишком много пьёте.

– А кто, интересно, в этом деле способен соблюсти меру? Тот, кто пустил спирт в пищу, большой плут и мошенник, скажу я вам! Его коронный вопрос: «А ты пробовал?» большими кругами разошёлся по всему миру. Постойте, что вы мне голову морочите! Откуда, все твари преисподней, вам известно моё имя?

– Не ругайтесь, не будите, как говорится, лихо, вы и так влипли в очень неприятную историю.

– Что верно, то верно, у меня голова идёт кругом. Вы как будто ясновидящий! Этот старикан оказался моей большой проблемой, и его странное дело продолжается, вот почему я к вам прискакал на всех четырёх.

– Думаю, что для того, чтобы заметить в отеле табличку с надписью «Джон Баккавуд, плотницкие работы», необязательно быть ясновидящим. Судя по тому, как вы возбуждены, вам удалось найти кое-что интересное, не так ли?

– Совершенно верно, сэр! Я решил начать ремонт с комнаты номер 1А, там меньше возни, отодвинул шкаф и увидел исписанный листок, он прилип к стене и одним концом попал в щель между стеной и плинтусом. Наш портье, смышлёный малый, дал мне ваш адрес.

Он положил листок бумаги перед Холмсом.

– Будьте добры, Ватсон, прочтите вслух, а вы, Джон, как я смотрю, неплохо провели последние три недели, а?

Мой друг налил посетителю ещё четверть стакана, а я взял в руки исписанный листок. Холмс оказался прав, утверждая, что отельные письменные принадлежности, в самом деле, далеко не лучшего качества. Перо, которым писал сэр Чарльз, было просто отвратительным, хотя чернил, кажется, было в избытке. Я начал читать.

– «Шестнадцатое сентября. Горю нетерпением, моя дорогая девочка! Лестница приставлена, как ты просила, почему не приходишь? И эта глупая надпись помадой на стекле. Кто мог её оставить? Зачем? Неужели мне, в самом деле, что-то угрожает? Сумерки сгущаются, а я…»

– Всё?

– Да.

– Вам понятно, Ватсон?

– Вы были правы.

Холмс с доброй улыбкой посмотрел в налившееся свекольной краской осоловевшее лицо плотника.

– Бьюсь об заклад, Джон, что это вы поставили пожарную лестницу к окну номера 1А. Кроме этого, вы по просьбе старика приоткрыли оконную створку, там тугая защелка.

– Хм, а как вы узнали, сэр?

– Считайте, что это мой секрет. Вы толком ничего не сказали полиции, однако мне довериться можно. Разговор останется между нами.

– Я испугался, что меня посадят. У меня четверо ребятишек, сэр, и без меня жене придётся куковать на паперти, выпрашивая кусок хлеба.

– А зачем, интересно, ему понадобилось подставлять лестницу и приоткрывать окно?

– Старикан немного нервничал, возможно, опасался, что кто-то будет ломиться к нему в номер, тогда он смог бы без проблем ускользнуть через окно. У богатых свои причуды, сэр!

– Затем он дал вам полгинеи…

– Целых две, сэр! Старик оказался невероятно щедр, и я не утерпел, отправился тратить.

– Вы праздновали весь вечер?

– Не совсем так, сэр. Хлебнув пива от души, я взял с собой приличный запас виски и решил тихонько забраться в номер 1Б, пользуясь тем, что лестница приставлена.

– Зачем?

– Мне давно следовало начать там ремонт. Хозяин сквозь пальцы смотрит на все мои художества, однако у меня есть совесть, сэр. Я решил совместить приятное с полезным. Утром меня найдут в номере, а работа в самом разгаре. Опять же лестница была приставлена, теперь я мог прямо с утра, не откладывая, заменить, наконец, оконную раму.

– А как бы вы влезли в номер? Лестница, понятно, однако окно было заперто изнутри.

Джон хитро улыбнулся.

– Стамеска помогла бы мне, сэр! Там пружина ржавая. Неужели вы думаете, что плотник не может залезть в старое запертое окно?

– Хорошо, в котором часу вы вернулись в отель?

– Полагаю, что в четверть одиннадцатого, поскольку совсем стемнело, и уличные фонари давно зажглись.

– Что было дальше?

– Я прошёл сквозь арку, вошёл во внутренний двор и с изумлением увидел на каменных плитах распростёртое тело моего благодетеля, а я так много пил за его здоровье в тот вечер! Он не дышал, голова была подвёрнута на какой-то невообразимый угол, а такой зверской гримасы на лице я в жизни ни у кого не видывал, поэтому мгновенно протрезвел, вызвал портье, и вскоре приехала полиция.

– А где была лестница, когда вы обнаружили тело вашего постояльца?

– В том-то всё дело, сэр! Она была на своём месте, висела на скобах, на стене, под окнами. Ума не приложу, кому взбрело в голову класть её на место! Я сразу понял, что мне лучше помалкивать обо всём этом, поскольку, если буду болтать, меня мигом отведут в стойло.

– Значит, это не вы вернули её на место?

– Клянусь всеми святыми, сэр! Я не лгу. Портье вряд ли мог это сделать. Вы видели его, он ведра с водой поднять не сможет. Моему дорогому сэру, пусть земля ему будет пухом, такой фокус тоже был явно не под силу.

– Джон, а не заметили ли вы ещё какие-нибудь странности?

– Была одна жутковатая подробность, сэр! Я не стал говорить полиции, а то ещё примут за сумасшедшего.

– Говорю вам, разговор останется между нами.

– В тот момент я подумал, что мне привиделось, всё-таки я был, так сказать, не совсем в форме, а теперь, когда говорю с вами, думаю иначе.

– Что вы увидели?

– Когда я склонился над телом, в отсвете уличного фонаря, бившего сквозь арку, мне показалось, что рядом с мертвецом лежит шляпа, такая, знаете, как у этих, которые в Испании на арене быков забивают.

– Шляпа тореадора?

– Не знаю, как правильно сказать, однако шляпу такую знаю, видел на картинках. Мне показалось странным, что почтенный джентльмен прыгнул в окно в сорочке, брюках и шляпе. Что за наряд?

– Дальше, дальше!

– Я кинулся звать портье, однако, когда вернулся вместе с ним, шляпы на месте не было.

Холмс хищно подался вперёд.

– Вы, правда, никого не заметили поблизости?

– Не хочу лгать, сэр! Когда я смотрел на шляпу, краем глаза мне почудилось, что в тени арки кто-то стоит, а когда вернулся вместе с портье, этой тени не было.

– Вы испугались?

– Честно признаться, да. Боже мой! Кому взбредёт в голову прятаться, когда во дворе лежит покойник? Я сделал вид, что ничего не заметил и бросился звать портье.

– Как он выглядел?

– Тень, сэр, просто неподвижная длинная тень в плаще, как будто посланник ада. У меня до сих пор дрожат поджилки!

– Тень была сгорбленная?

– Нет, прямая, как оглобля. Приблизительно вашего роста, сэр.

– Может быть, он что-то держал в руке, не заметили?

– Кажется, какой-то чемодан с инструментами, знаете, такие обычно носят врачи.

– Что скажете, Ватсон? – покосившись на меня, сказал Холмс, когда Джон, опрокинув в рот ещё полстакана, с явным сожалением покинул нас.

– У сэра Чарльза, в самом деле, было свидание с женщиной, и он погиб в тот самый час, когда оно было назначено. Неужели он всё-таки ждал Мадемуазель N?

– Не исключено, хотя прямых улик нет. Человек с саквояжем, похоже, знал, что шестнадцатого сентября в отеле «Семирамида» в десять часов вечера сэр Чарльз будет с нетерпением ожидать свою пассию. Ему оставалось лишь неожиданно подобраться к окну вместо женщины и испугать жертву.

– Получается, что человек, который стоял в тени арки и человек с саквояжем на Риджент-стрит – одно и то же лицо?

– Человек на Риджент-стрит горбился и был явно ниже меня ростом, а человек в тени арки с меня ростом и совершенно не горбится, скорее всего, он следил за сэром Чарльзом на Бейкер-стрит, и именно его я видел в окно. В общем, догадки, Ватсон, пока одни лишь догадки! Похоже, что третья наша ниточка тоже оборвалась. Предсмертное письмо сэра Чарльза не содержит сведений об убийце. Мы можем лишь сказать, что он не окончил его, потому что ему помешали, и вместо любовницы наш несостоявшийся клиент встретил в назначенный для свидания час свою смерть. Говорю вам, друг мой, намечается дуэль с достойным противником. Он нанёс мне болезненный укол в Лондоне, и я могу лишь пожелать вам удачи в Девоншире. Поверьте, я отпускаю вас с тяжёлым сердцем!

– Почему?

– Скверное дело, Ватсон, и чрезвычайно опасное. Чем больше я вникаю в него, тем меньше мне оно нравится. Да, мой друг, вы можете смеяться, однако, клянусь вам, я буду несказанно рад, если вы вернётесь обратно невредимым, и я снова увижу вас в добром здравии у нас на Бейкер-стрит.