Текст книги "Голые тетеньки (сборник)"

Пособие бизнесмену

Прежде, чем начать свое дело, подумай, а нужны ли тебе деньги вообще? Маленькие деньги – маленькие заботы. Большие деньги – большие неприятности.

Помни! У нас грабят быстрее, чем зарабатывают. Благо, есть кому: государство, жена, любовница, дети, рэкет – по понижающей.

И знай! Если ты встанешь на скользкую тропу предпринимателя, у тебя всего три пути: или отберут, или посадят, или вообще… уберут. В любом случае твои знакомые с радостью скажут: «Ну говорили же дураку!».

И не забывай! Ты живешь в стране, где даже цыгане ходят поголовно обманутые.

Если тебя это не останавливает, можешь начинать дело.

Первое. Выбор деятельности. Во время перестройки был принцип: «Разрешено все, что не запрещено». Сейчас: «Разрешено все, что запрещено». Исходя из него, определись, а как ты решил делать деньги: зарабатывать или воровать? И то, и другое опасно. Но воровать легче. И это умеют все. Черта общенационального характера.

Мы рассматриваем случай, когда ты совсем дурак и решил зарабатывать. Начни с названия фирмы. Если это киоск в министерстве, назови его броско и образно, например, «Взятки». Подбери ассортимент, разложи по полочкам согласно чину чиновников: приезжему командировочному и голову не надо ломать. Кому что надо – все есть.

Очень важно и название товара, который ты собрался выпускать. Если это туалетная бумага, назови ее поэтично, душевно. Например, «До глубины души».

Если ты решил идти в шоу-бизнес петь, не называй себя певцом. У нас сейчас все певцы. Никто не говорит, все поют, заливаются соловьями: и кандидаты, и депутаты. Не называй себя секс-символом. У нас все секс-символы. Сразу говори, что ты порнозвезда, а лучше, что ты сексуальный маньяк. Только тогда ты, как певец, можешь рассчитывать на успех.

Далее – реклама продукции. Надо переплюнуть все, что уже имеется на телеэкране: перхоть, прыщи, грыжу, месячные, обвалянных ребятишек. Надо сделать еще круче.

В нашем случае с туалетной бумагой предлагается такой сценарий рекламы:

Голос диктора: «Эври дэй обычная туалетная бумага во время пользования рвется. Поэтому вам после туалета приходится мыть палец (на экране должен быть крупно показан палец. Третий). Снова голос диктора: «И только бумага «До глубины души» (на экране крупно – пользователь во время пользования), голос продолжает: «… не рвется никогда». (На экране бульдозер вытаскивает из лужи «Мерседес» тросом из туалетной бумаги «До глубины души». На капоте сидит красотка на унитазе и нежно целует рулон бумаги). Голос диктора продолжает: «Только наша бумага – многоразового пользования» (на экране симпатичная девушка стирает на стиральной доске бумагу, сворачивает ее в рулончик и передает обычному потребителю, красавцу мужчине. А у него забирает в стирку использованный рулончик).

Подбор кадров начинай с подбора секретарши. Какая она должна быть, умная или красивая? Главное, сговорчивая. Ну и без заболеваний. Если она во время испытательного срока приходит на работу после двенадцати и жадно пьет твой чай, бери, не сомневайся.

Сложней с главным бухгалтером. Умная, красивая, сговорчивая, без заболеваний – это само собой. А вот честная она нужна или хитрая? Честная с тобой, хитрая – с государством. Не дай бог – наоборот.

Итак, у тебя есть коллектив, есть производство, есть реклама. Где открыть счет: в государственном или коммерческом банке? Все равно. Главное, чтоб был счет еще и в швейцарском.

Если твоя работа налажена в соответствии с моими рекомендациями, дела пойдут.

Любой бизнесмен на пути развития должен пройти 3 стадии:

первая – кутило: сколько заработал, столько прокутил;

вторая – дурило: сколько заработал, на столько накупил барахла для дома, для семьи;

третья, высшая стадия – скупердило: сколько заработал, все пустил в оборот, никуда больше.

В этой последней стадии надо неусыпно следить за собой. Если ты вдруг однажды утром замечаешь, что самая мелкая денежная единица для тебя начинается с 1 млн долларов, надо резко переходить в политику. Или через границу. Если не успел, сам виноват.

Потому что следующая стадия – проверка. Или налоговая полиция, или ОБЭП (борьба с экономическими преступлениями).

Рекомендуемый набор ответов для этих организаций:

не знаю

не помню

не видел

не знаком

не участвовал.

Помните, что чистосердечное раскаяние уменьшает вину, но увеличивает срок. На вопрос: «Вы орудовали в сговоре?» – ответ: «У кого – сговор, а у нас общее собрание акционеров».

Если проверка не отцепляется, направь их проверить конкурента, о котором ты что-то знаешь. Другая интересная работа отвлечет ребят от тебя.

Ну вот, тебя и разорили. Это самый легкий финал. Я предупреждал. Только не плачь на улице. На тебя никто не обратит внимания. В лучшем случае машина брызнет грязью. Не ищи помощи у государства. Оно может помочь, только если у тебя есть что отнять.

И никогда не унывай. Сохраняй душевное равновесие. Не смотри на ночь фильмы ужасов, насилия и наши новости. Не теряй времени на фильмы про мафию. Если ты в бизнесе, удивить тебя нечем.

Сохраняй чувство юмора, учитывай национальный фактор. Если тебе говорят: «Христос воскрес», отвечай: « Воистину воскрес». А если говорят: «Курбан байрам», отвечай: «Воистину байрам».

После разорения отдохни. Соберись с мыслями. Перечитай это пособие. Вдумайся в первые строки: «Прежде, чем начать свое дело, подумай, а нужны ли тебе деньги вообще?».

Голые тётеньки

«Ведь если женщины ходят, значит, это кому-нибудь нужно», – подумал Петр Никифоров и тут же решил заняться изданием эротического журнала. Правда, фотографироваться для журнала сразу почему-то никто не бросился. Даже проститутки.

– Да мы чо, проститутки, что ли – фотографироваться? – сразу отрезали проститутки. – Ты иди свою жену фотографируй, – дали дельный совет ночные красавицы.

«А почему бы и нет?» – подумал Петр и вышел с соответствующим предложением к жене. Он кратко описал ей свою задумку и обозначил название журнала – «Плечо».

– Ну причем здесь плечо? – сразу заругалась Мария.

– Так не жопа же, – возразил Петр, – хотя она, конечно, красивая, если не моя.

Во время уговоров сняться для эротического журнала Мария два раза сбивала Петра с ног пощечиной, три раза краснела, один – бледнела, а потом сказала:

– Да хрен с ним, со статусом. Уж лучше под объектив к мужу, чем на панель. Жрать-то что-то надо.

На следующий день Петр назначил Марии фотопробы. Ровно в одиннадцать ноль-ноль он закричал:

– Следующая!

На пороге его комнаты возникла Мария. Она с волнением опустила глаза под строгим взглядом Петра.

– Раздевайтесь пока, – предложил Петр, – я аппаратуру подготовлю.

Он по-деловому чистил тряпкой фотоаппарат «Смена».

– Догола?

– Да догола! Мне зачем скрытые дефекты? – добавил Петр.

Мария сняла с себя все остальное. Петр отвлекся от фотоаппарата, взглянул на жену и замер. Она стояла, стыдливо прикрываясь руками, но рук-то было всего две. Короче, первые фотопробы закончились по согласию сторон.

После третьей попытки начать фотопробы, Мария спросила:

– Петя, ну как, подхожу я под фотомодель?

– Ты-то подходишь. Да я, видать, в фотографы не гожусь. И как они там в «Плейбое» работают? Это ж какую нечеловеческую силу надо иметь, чтобы сдержаться.

Первая серия эротических снимков была готова через два дня. Совсем обессилевший от фотосъемок Петр сидел за столом и перебирал фотографии.

Мария стояла, облокотившись, рядом, и оба внимательно разглядывали получившуюся эротику.

– Слышь, Петя, а я ведь ничего себе, полненькая, аж отсвечивает.

– Да уж, – поегозился Петр на стуле.

– Петя, а если меня узнают, тебе же стыдно будет.

– Чего стыдиться-то красотищи такой? Нормально.

– А мне стыдно. Может, мне нос подрисовать, чтоб не узнали.

– Куда уж подрисовывать – хобот будет.

– Тогда давай подотрем, уменьшим.

– А вот это – мысль… Эх, еще бы парочку фотомоделей отснять, журнал бы получился классный, – посетовал Петр, инстинктивно понимая, что разнообразие сильнее красоты.

– Это кого еще? – строго спросила Мария.

– Может, тещу?

На пороге комнаты неожиданно возникла теща. Она открыла дверь своим ключом и, как говорят, застукала дочку с зятем с поличным.

– Ну вы совсем с ума сошли от безработицы. Инженер, учительница, а чем занимаетесь? Вы еще меня пофоткайте! Да я три войны прошла бы, если бы пошла. Да бог дал ума – сразу поехала к немцу, в лагерь. Пусть не в пионерский, зато сейчас от них пенсию получаю 100 марок. Дак хоть вас кормлю.

– Мама, вы не волнуйтесь, – вежливо прервал Петр тещу, – это все законно, мы зарегистрируем журнал, будем платить налоги.

Теща посмотрела на Петра, сказала «э-э-эх!», положила на стол с фотографиями 50 марок и ушла.

Через месяц в подземном переходе к вокзалу, поеживаясь от холода, стояли Петр и Мария, держа за уголки журнал «Плечо» с обнаженной Марией на обложке, правда, с курносым носиком. Из потока снующих туда-сюда граждан нет-нет да и подходили интересующиеся. Два кавказских лица цыганской национальности сразу попросили полистать журнал.

– А почему в журнале женщин мало, всего один? Нам много надо, – спросило первое лицо.

А второе сказало:

– Один, но очень симпатичный женщин. Адрес не дашь? – обратилось второе лицо к Петру.

Мария покраснела и отвернулась. А Петр ответил:

– Адресов у нас не имеется. Если хочешь – покупай и просто любуйся.

Лица взяли по десять экземпляров на каждое лицо.

Затем подошли два подростка.

– Смотри, смотри, голые тетеньки, – сказал один другому. Петр сразу предупредил их:

– Ребятки, вы еще молодые эротику покупать.

На это один из подростков веско возразил. Он достал финку из кармана, выщелкнул лезвие и сказал:

– Вообще-то мы у вас и отобрать все можем, но мы люди честные, купим за деньги.

Однако купля не состоялась, потому что юные рэкетиры увидели подходящего милиционера и скрылись. Милиционер козырнул и представился:

– Сержант Козыряев. Чем торгуете?.. А почему женщины голые и все видно?

Петр пояснил:

– У нас эротическое издание. Мы так зарегистрированы, нам в одежде показываться запрещается.

Сержант полистал журнал и сказал:

– А может, это порнография? Кто определит?

– А кто определит? – растерялся Петр.

– А в этом переходе определяю я, – сержант покрутил в руках журнал, – вот я и определяю, что это порнография.

– А если – так? – Петр протянул сержанту купюру.

Тот посмотрел ее на свет, разгладил и ответил:

– Ну, если так, то это эротика. Но только до конца моей смены…

… Два года спустя в своем просторном офисе Петр Петрович проводил оперативку. Слово держала главный бухгалтер:

– Я уже не могу, Петр Петрович. Мы с кассиром деньгами мозоли на пальцах натерли, впору на инвалидность идти. Нужны машинки для подсчета денег.

– Берите, сколько надо, из кассы и покупайте.

В кабинет бесшумно, как кошка, заглянула секретарша и промурлыкала:

– Петр Петрович, вас директор механического завода к телефону. Они хотят вас выдвинуть кандидатом в депутаты в областную Думу.

– Да за что меня-то? Я никого не обманул, ни у кого не украл.

– А он говорит, – хитро прищурилась секретарша, – что вы сексом занимаетесь, а это тоже мерило.

– Да не сексом, а… ну ладно, скажи ему, Леночка, что я согласен, пусть позже перезвонит. Теперь фотоцех. Доложите обстановку, Илья Абрамович.

Безумной интеллигентности мужчина средних лет с длинными седыми волосами ответил:

– Все нормально, Петр Петрович, фотографируем.

– А почему нашей ведущей фотомодели Ирины давно не видно?

– Приболела она по-женски, зуб у нее болит… Ну и еще у нас проблема, забеременела слегка – на работе.

– Вы что, смеетесь? В ваш цех презервативов привезли из Италии, а вы? У вас фотографы не соблюдают правила гигиены труда и промышленной санитарии на производстве?

– Фотограф новенький был, перепутал презерватив с противогазом.

– Производственный отдел, докладывайте.

– Ухудшилось качество печати в типографии. Читатели жалуются, что грудь со лбом путают, и это мешает сосредоточиться на главном.

– Какой видите выход из положения?

– Надо поднимать цену на журнал.

– Правильное решение.

На первое заседание областной Думы Петр Петрович собирался с неохотой. «За каким чертом мне это надо?» – думал он. На всех встречах с избирателями он говорил им, что его выбирать в Думу ни в коем случае нельзя, что ему некогда думать о народе и даже о себе – некогда. Но все имело обратный результат. Чем больше он рассказывал о себе отрицательного, тем больше любили его люди.

Заседание Думы началось с того, что после слов председателя «…разрешите считать открытым», все депутаты повскакивали с мест и бросились к микрофонам. В свалке микрофоны переходили из рук в руки.

– Ну почему мэр города ворует, – возмущался один депутат, – а я не имею такой возможности? Где же справедливость?

Другой кричал:

– Я знаю, как помочь людям! Надо у них сначала все отобрать, чтоб было чем помогать!

Успокоились разбушевавшиеся депутаты лишь тогда, когда председатель зачитал послание Президента Думе. Дословно текст послания звучал так:

«Пошли вы все на…!». Споры разгорелись по последнему слову. Одни говорили, что это слишком далеко. Другие – что даже близковато. Сошлись на компромиссе и записали в решении: «В целом послание Думы Президентом поддержать, но после слова «на…» читать: «…расстояние не более десяти километров от кольцевой дороги».

За эту формулировку проголосовали единогласно и разошлись.

В Нью-Йорке на всемирный симпозиум эротических изданий все магнаты слетались на собственных самолетах. Прилетел на своем и Петр Петрович. Хвостовое оперение его «Боинга» украшала эмблема Никифоровской империи – оголенное плечо, неизвестно чьего пола и происхождения.

Вернулся из Америки Петр с тяжелым чувством. Там короли эротики всего мира снисходительно похлопывали его по плечу, тыкали пальцами в «Плечо» и учили, как надо жить. Даже китайцы.

Неделю прожил Петр Петрович на родной земле молча и, наконец, решился на эксперимент – выпустить журнал экстра-класса. В России это сделать было невозможно, потому что пришлось бы вначале переделать всю политику, экономику и людей. Журнал вышел за границей.

И вот, наконец, на рабочий стол Петра Петровича лег роскошный, богатый, играющий красками и глянцем номер «Плечо-суперлюкс». Но Никифорову было почему-то грустно.

И неспроста. Журнал так никого и не заинтересовал. Его просто не покупали. Не та жизнь, не те люди, не те женщины. Как далеки они были от народа.

– Что будем делать, Маша? Я разорен, – решился однажды сказать супруге Петр.

– Ну, наконец-то! – развеселилась Мария. – Хочу к морю.

Сейчас супруги Никифоровы живут на Кипре. От перемены климата у них родилась двойня, сыновья. Одного они записали греком-киприотом, другого – турком-киприотом, так, на всякий случай.

Журнал «Плечо» в России процветает: Петр поручил руководство журналом Николаю, своему бывшему завгаром, потому что тот хорошо понимает, что именно надо народу. Сам Никифоров частенько приезжает по делам. Но все-таки предпочитает тосковать по Родине и снегу на Кипре.

Так доживём!

Это же надо – до чего довели страну! Мэр Москвы по телевизору жаловался – зарплата у него, как у нас с дедом пенсия на двоих. А у него семья-то поболе будет. Вот и решила я ему помочь. Советами.

Дорогой Юрий Михайлович!

Послушайте меня, старую. Хоть у меня и устали плечи руки носить, но худа я не насоветую. А как от зарплаты до зарплаты дожить, подскажу.

Перво-наперво, на еде не экономьте. Но и шибко не тратьтесь. Исхитряться надо. Сейчас в батончике «Марс» один ломтик бесплатный. Идите в киоски – пусть вам отломят бесплатные ломтики. Мне, правда, почему-то не отломили. Но вы же начальник, вам отломится.

Слыхала, вы коровку держите на своем садовом участке. От! Это правильно! Большой приварок к бюджету. Если самому некогда, пусть жинка ваша сметанку, творожок да в Кремле-то и предложит кому. Да подороже. Они там сидят, поболе, поди, нашего с вами получают.

А то и так бывает. Кончились денежки, а до пенсии еще неделя. Дак в этом случае мой Никодим гармонь под мышку – и айда на вокзал. А вернется, любо-дорого смотреть: и пьяный, и с деньгами. Опять же экономия, поить его в этот день уже не надо. А в Москве вон их сколько, вокзалов-то. Знай играй себе, наяривай.

Ежели сейчас экономить да подрабатывать, прожить можно. Даже с нашей с вами зарплатой.

Но конечно, пока еще много уходит на выпивку. Вроде и пьем редко – раз в месяц. Зато весь месяц подряд. Никодим мой давеча другана свого хоронил, Степана. Дак тот вообще первый раз в жизни отрезвел, когда уж помер. Но экономить и на выпивке можно. Вы гостей к себе не зовите. Их на дармовое-то всегда много желающих. Говорите им, мол, болею, жена болеет, теща с Казахстана приехала. А сами-то к ним и ходите. Поди, не выгонят. Зашел к нему, спросил между прочим, ну как тут у тебя дела в центральном округе? Он и поставит бутылочку.

А уж если нельзя отказаться от гостей, из Кремля кто припрется без спросу или из правительства, вы им коньяки-то заморские не наливайте. А в эти бутылки налейте водки подешевле. Какая им разница? Все равно, поди, выпимши приходят, не учуют. А вам экономия.

К нам тоже Степан, когда жив был, никогда трезвый не приходил. Дак его хоть мозольной жидкостью пои – все вкусно. А когда он стакан-то сразу хлобызнет, тут уж не до закуски. И вы своим сразу по полному наливайте, чтоб закусок не спрашивали.

По себе знаю, где выпивка, так может проскользнуть и любовница. Это самая вредная для бюджета зараза. Испытала. Когда Степан еще живой был, а значит, пьяный, они с моим Никодимом тоже завели себе в городе, на вокзале. Дак ты попользовала жениха, да и иди себе. Так ить – не-ет! Она ко мне приехала и 200 долларов требовала. Чтобы я, значит, рассчиталась за ее услуги. Пришлось рассчитаться лопатой по задней части. А Никодим-то какой молодец, не заплатил. Не совсем дурак. Так что лучше уж без них. Но если что, то вы хоть адрес свой обратный не давайте. И пусть бесплатно. Скажите ей, что зарплата мала, что семья на два месяца без еды останется. Чо ж она, не поймет, что ли? Женское сердце – оно доброе. Я бы поняла.

И на наряды для жены зря не тратьтесь. Научу, как надо. Я давеча тряпку половую пошла в чулан искать. Старая стерлась. Думаю, сейчас я из своей старой одежды выброшенной тряпку себе и подберу. Гляжу, кофточка. Выбросила я ее еще до перестройки. Вгляделась я в нее повнимательней, а она лучше, чем на мне. На мне-то четыре дырки, причем две – навылет. А в выброшенной – всего две, вот тут на грудях. Никодим за 40 лет протер, видать. Порылась еще в барахле – юбку нашла. Тоже почти новая. Такое добро раньше выбрасывали! Я с себя кофту и юбку на тряпки определила сразу. Никодим пришел с похорон – глазам не верит. Я стою – вся с иголочки одетая, в туфлях на высоком каблуке. На одном. Он говорит, Настя, это, что ли, ты – в молодости?

Я как закричу на него:

– Иди в сарай, дурак. Ходишь в рванье. А помнишь, ты тряпье для мотоцикла туда унес? Еще до перестройки.

Вернулся он из сарая – хоть под венец с ним иди. Правда, мотоцикл этим костюмчиком он несколько раз вытер. Но все равно же лучше. Красавцем стал.

Лучше по сарайчикам да по чуланчикам пошукать, чем в магазинах тратиться. Какие уж магазины с нашими-то деньгами.

И очень много съедает сейчас телефон и электричество.

У нас-то в деревне три телефона: у директора, у агронома и у меня. То ли по ошибке мне поставили, то ли для отмазки, что передовые трудящие у нас телефонизированы. Я принципиально никому не звоню. Мне, бывает, кто и звякнет, по ошибке, раз в год. А платить за него надо. Я в «скорую» раз звонила, в город. Жар, говорю, страшный жар. Приезжайте. Приехали пожарники. Водичкой вспрыснули, мне и полегчало. А так, отказываться надо от телефонов.

А с электричеством бороться еще проще. Мне внучок прибор ночного видения подарил. Дак я, как кошка, по ночам меж горшками прыгаю. А Никодим у меня тоже норовистый бывает по настроению. Давай, говорит, Настя, в кошки-мышки играть эротические в темноте. Я бегаю по избе, все вижу. А он пока все косяки лбом не соберет, успокоиться не может. А электричество я запрещаю включать из экономии.

И телевизор мы включаем, только когда вас показывают, Юрий Михайлович. Такой вы справный да проворный, а вас голодом кормят. Не дадим вас в обиду, Юрий Михайлович! Да мы всей деревней скинемся рублей по сту и вышлем вам. А если задержки в выплате у вас случаются (нам пенсию частенько задерживают), то телеграфируйте, будем слать регулярно.

И еще. Мы не знаем, какая зарплата у президента. И может, тоже ему задерживают? Скажу твердо, президента в обиду тоже не дадим. У нас с войны в деревне немецкие каски остались. Если надо, мы привезем и будем стучать касками Западу. Пусть помогают, раз заварили.