Электронная библиотека » Владимир Холодок » » онлайн чтение - страница 10


  • Текст добавлен: 31 января 2014, 01:52


Автор книги: Владимир Холодок


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Шрифт:
- 100% +
Часть II
Робкие парни

А парни-то какие робкие пошли, ой, какие робкущие парни. Только у них любовь с девкой произошла, а он уже по сторонам с опаской озирается. И переживает, чуть не плачет. Она его успокаивает:

– Ты чего, милый?

Он голову рывком от подушки поднимает и говорит:

– А ты на алименты не подашь?

Она брезгливо на него смотрит и гордо уходит. Есть еще такие девки. Гордые. Немного, но есть. Я сам одну видел. Издалека.

А перед уходом она говорит:

– Не надо мне от тебя ничего.

И хлопает дверью. Гордо. С этой стороны. Потому что, если с той, то он, этот негодяй, может потом не открыть. А если с этой, то удобней возвращаться. И она возвращается:

– Ладно, не подам. Ведь ты же на мне женишься.

А он – на вдохе:

– Как женюсь?!

– Ах, не женишься?! Тогда я ухожу. И не надо мне от тебя ничего.

И снова уходит. Гордо. Есть, есть такие гордые. А этот за ней идет по следу. Скрывается за мусорными контейнерами и семенит перебежками. И с черешни в бинокль через окно наблюдает сцену свидания своей возлюбленной с ее мамашей.

Возлюбленная говорит там в квартире своей мамаше, гордо так:

– Ничего мне от него не надо.

Парень этот черешнями закусывает и гадает на веточке: подадут – не подадут, подадут – не подадут. А мамаша – руки в боки и громким голосом дочь поучает:

– Чего?! Я тебе покажу – не надо. Да я из него все соки высосу. Он у меня голодранцем пойдет по Демьяна Бедного. Он у меня всю жизнь на алименты работать будет.

А робкий парнишка как только понял, что подадут, с дерева – прыг и побежал. Так побежал, что обнаружили только на Сахалине. Обнаружили его и спрашивают:

– А что, собственно, вы тут делаете?

– Да я, собственно, ничего не делаю. Работаю бульдозеристом. Вот я, а вот бульдозер.

– А почему вы алименты не шлете?

– А что, уже пора? И есть кому?

– Да уже давно пора есть кому.

И робкий парнишка тут же клянется, мол, долг выплачу и дальше платить буду. Регулярно.

Пока исполнительный лист едет поездом на Север, парнишка уже летит самолетом на юг. Решил он из бульдозериста на Севере переквалифицироваться в официанта на юге. Чтоб ему деньги были те же, но алименты меньше.

А бабка, которая хотела с алиментов бульдозериста разбогатеть, со дня рождения внучки сидит и пишет. Пишет и пишет. И написала всего 536 с половиной жалоб. С половиной – потому что 537-ю она сейчас дописывает. И в каждой она пишет, что поначалу все шло хорошо, и бульдозериста удалось окрутить. Что, по первоначальным подсчетам, алименты с него должны были идти в размере 250 в месяц, что на прокорм малышки хватало бы. Но на деле оказалось, что вместо 250 с Севера сейчас почему-то пошли 25 с юга. И пишет она, что как назло, внучка растет в папашу– бульдозериста, то есть такая же крупная и прожорливая. И опять же, как назло, дочка после рождения внучки сказала гордо: «Ничего мне не надо», – и тоже исчезла. И сейчас, мол, я, как бабка, сижу с внучкой и не получаю алименты, а наоборот, плачу их дочке, потому что она сильно просит и все из разных мест. И что в таких условиях у меня, как у бабки, остался всего один шаг до панели. Потому что я читала, что только там люди прилично зарабатывают.

После таких жалоб соответствующие органы бросаются к бывшему бульдозеристу и говорят, как вам не стыдно работать официантом, ведь вы же бульдозерист, в хорошем смысле этого слова.

А он отвечает, почему мне должно быть стыдно, если я – официант и тоже в этом же смысле? Что не противоречит Конституции. И еще он добавляет, что если вы будете ко мне приставать, то я вообще женюсь на многодетной узбечке и всех усыновлю. И пусть всем будет хуже.

Органы его успокаивают и пишут бабке, что сейчас все в порядке, ответчик работает и алименты шлет. О чем бабка и сама знает.

А за эти какие-то 15 лет внучка незаметно подрастает, встречается с робким парнем и становится бойкой девкой.

Генеалогия

Ох, и запутанная жизнь пошла. Вот раньше я всегда думал, что в нашей многонациональной стране живут две национальности: русские и нерусские. Причем, по Сталину-Брежневу выходило, что все должны жить одинаково «Черненко». И так и жили. А тут вдруг выяснилось, что у нас живут еще, например, армяне и азербайджанцы. Откуда они взялись? И даже латыши и эстонцы. Ёлки-палки. И везде такое началось, что сейчас осталось одно спокойное место – Северный полюс. И то там два белых медведя грызутся. Потому что один вроде бы желтее другого.

И чувствую я, с американцами мы подружимся, а сами внутри передеремся. Так что американцам дружить будет не с кем.

Очень запутанная жизнь. Я сына перед сном на горшок посадить не могу. Наотрез отказывается. Говорю ему:

– Так ведь обмочишься ночью.

– Ну и что, – говорит, – хоть и обваляюсь! А свобода дороже.

Очень сложная жизнь. Я сам всегда себя русским считал. И по паспорту, и по морде. Но недавно объявился у меня родной брат – грек из Финляндии. По фамилии Кобылец-Оглы. Отыскал он меня где-то на Урале и с порога закричал:

– Коля, я ж твой родной брат Вася, грек из Финляндии.

Я спрашиваю:

– У тебя какая фамилия, Вася?

Он говорит:

– Кобылец-Оглы.

Странное дело – моя фамилия. Но я же чисто русский, а он чистый грек из чисто Финляндии. Я засомневался. А он разворачивает бумагу, и там написано: «Генеалогическое древо рода Кобыльцов-Оглы».

– Вот, – говорит, – смотри, здесь все твои бабки-прабабки и дедки-прадедки.

Я как глянул – у меня лысина поседела. Оказывается, одна прабабка у нас азербайджанка была. У меня кровь сразу закипела, и невольно слова вырвались:

– Умру, но не отдам Карабах этим армянам.

А брат Вася дальше в листочек пальцем тычет. Я смотрю – а там прадед мой армяном числится.

– Ах ты, – говорю, – Карабахх-ты, – говорю, – умру, но заберу Карабах у азербайджанцев.

Но тут прабабка-азербайджанка во мне опять заговорила, и у меня в крови такая война между армянами и азербайджанами пошла, что я сам себе морду бить начал.

А брат Вася меня разнял, успокоил и говорит:

– Смотри дальше.

Я смотрю. Второй прадед – латыш. И я сразу почувствовал такое недоверие к этим русским. Нашим латышским воздухом дышат, в нашем море купаются. Все, говорю, отделяемся, хватит, намыкались. Долой рубли! На наши латышские доллары жить будем. Янки, прочь из Вьетнама, свободу рабыне Изауре. А потом думаю, а как же с точки зрения меня, русского? И тут опять такая во мне схватка началась, что я родной зад начал рвать на две равные части.

А брат Вася опять меня разнял и дальше листочек показывает. Я, говорю, брат Вася, не буду я дальше смотреть. Иначе я сейчас сам себя убью, зарежу, повешу, уничтожу и утоплю.

Он говорит, да посмотри! Интересно же свои корни узнать. Я думаю, последний раз взгляну, кто там у нас третий прадед был, и все. Взглянул и сказал:

– Так це шо ж теперь робыты? И за кого же тепер воюваты?

А брат Вася говорит:

– Но самое интересное – это кем у нас третья прабабка была. Взгляни.

Я говорю:

– Не буду!

– Да ты взгляни, кем она была?

– Кем? – говорю. – Обезьяной?

– Нет.

– А кем? Негром?

– Да нет, она была русской.

– Русской? Прабабушка моя родная! Одна ты у меня осталась. Спасибо тебе, моя милая. Вася, выбрось бумажку, не морочь мне голову.

Посадил я Васю за стол и сказал тост:

– Что главное в узбеках? Правильно, помидоры. И вообще витамины. В белорусах – мясо. А в нас русских – идеология. А что, если накормить всю страну мясом и витаминами вместо идеологии? И вообще, сделать жизнь прекрасной и удивительной. Ну, если у всех всего навалом, какая разница, что там в паспорте в графе «национальность»? Хоть олень. Лишь бы человек был хороший. Так давай, Вася, выпьем за то время, когда у нас у всех будет одна национальность – счастливые.

Маскарад в лесу

Берегите лес – из него делают бумажные деньги. Встречайте Новый год в лесу возле живой елки. Не знаем, как вы, но елка останется цела. Мы прониклись призывами и пошли на Новый год в лес. А чтобы было еще смешнее, надели на себя маскарадные костюмы. Гриша медведем нарядился, а я – крокодилом. И даже хвост у меня был. Жены наши наряжаться не стали, без грима под лисиц работали.

Выбрали в лесу поляну с елкой, костерок развели, сидим на соломе, закусываем. Гриша говорит, извините, я прогуляюсь. Ушел в чащу. Вдруг слышим оттуда Гришин крик, переходящий в бурный рев. Я метнулся в чащу, спрашиваю, что произошло? Он отвечает сквозь собственный крик:

– В капкан я попался, в медвежий! Так по щиколотке стукнуло, что подошва у валенка отлетела.

Вынул я Гришу из капкана, привел к костру, говорю женщинам:

– Вот. Первая жертва браконьера. Шляется по лесу, как медведь-шатун. В капкан попался.

Посидели мы еще у костра, позакусывали, смотрим, десять минут до Нового года осталось. Включили транзистор на полную мощность, бой курантов слушать. Я думаю, тоже надо в лес отлучиться на минутку, так, воздуху глотнуть. Отошел к деревцу, только хотел воздуху глотнуть, вдруг по ноге как щелкнет! И выстрел в мою сторону раздался. Пуля возле уха просвистела. Мелькнула мысль – самострел, совмещенный с капканом. Но ошибся я. Из-за кустов вышли два здоровых браконьера с ружьями наперевес, и один сразу закричал:

– Крокодил! Попался! Отстреляем последнего крокодила в наших лесах, вычеркнем его из Красной книги!

У меня язык одеревенел, не могу объяснить, что я не крокодил, что просто костюм у меня новогодний. А так я – обычный человек, до ветру вышел воздуху глотнуть.

А браконьеры в меня уже целиться начали, начали отстрел крокодила, меня то есть. Отстреляют, думаю, если не убегу. Бросился наутек. Браконьеры – за мной. Их не двое было, больше. Преследовали меня на трех снегоходах и трех вездеходах – с суши и на эскадрилье вертолетов с воздуха.

Я бегу, в меня палят, пули свистят, дым пороховой глаза застилает, пыжи в нос лезут, капкан тоже бежать мешает. Кто-то на хвост мой крокодиловый наступил, оторвали хвост. Думаю, вот это Новый год! Никогда так не встречал. А друзья мои на поляне не слышат ничего, у них под ухом транзистор кричит, куранты бьют.

Браконьеры, когда меня без хвоста увидели, еще больше разозлились. Вопят:

– Да это не крокодил! Это егерь под крокодила маскируется. Ну, уж егеря– то мы тем более вычеркнем из Красной книги.

И окружать начали. С суши и с воздуха. Я вижу – берлога под сосной. Юркнул я в нее и затих. Посреди берлоги медведь лежит. Спит. Лапу сосет. На Гришу, друга моего, похож. Гриша в своем костюме медвежьем возле костра сейчас сидит, нежится. Ему хорошо. А может, и его на мушку взяли и гоняют по лесу?

Сижу я в уголке, грущу под храп медведя. Глаза к темноте привыкли, смотрю – в другом углу егерь сидит. Говорит тихонько, здравствуйте, я егерь. Палец к губам подносит, на мишку показывает. Потом наверх показывает. Молчи, мол, охотники там, могут поранить невзначай.

Сидим мы с егерем в берлоге, ждем, когда выстрелы наверху стихнут.

И кого там браконьеры гоняют-отстреливают? Вдруг все-таки Гришу?

После этой беготни проголодался я сильно. Шепчу егерю:

– Есть хочется!

Он отвечает:

– А ты у медведя лапу пососи. Только аккуратно, чтоб не разбудить косолапого. А то он нам устроит Новый год.

Выстрелы наверху стихли как будто. Вылезли мы из берлоги, я егеря к костру пригласил. Пришли мы к костру – мои сидят, как ни в чем не бывало, веселятся. Еще смеяться начали, что я без хвоста. Я им рассказал все. Они говорят:

– А мы думаем, почему куранты так странно бьют, вроде как стреляет кто-то.

Егерь посидел с нами, выпил на посошок, сказал:

– Пора в берлогу. Я медведя того сторожу, иначе браконьеры с него спящего шкуру снимут. Несладко зверю в своей шкуре.

Начинающий охотник

Я купил ружье. Все по закону. Отдал за него столько, сколько стоит лось, заплатил взносов, сколько стоит кабан, и пошел на зайца.

Я еще из города как следует не вышел, еще в лес как следует не углубился, а он уже бежит. Заяц. Наглый, как за прилавком, бежит – и в глаза смотрит. Что делать? Начал отстреливаться. Заяц – прыг в сторону и встал на круг. Ну все, теперь не уйдет. Теперь – кто кого вымотает. Зайцы в опасности по кругу ходят. Он впереди – по сугробам, я – за ним на лыжах. Первый круг он обозначил километра на три. Остальные четыре круга я гнал его след в след. Смотрю – настигаю. Заяц запыхался, передышки делает. Только стал я его на мушку брать, он, подлец, взял и сошел с дистанции. И зашел в крайний домик в пригороде. Я – стучать в ворота. Кричу хозяину, мой заяц у вас убежища просит, выдавайте животного. А хозяин:

– Да это мой. Кролик. Я его выгуливать выпускаю. Вы сегодня третий охотник до моего кролика.

Расстроился я. Что же это, 15 километров я чужого кролика выгуливал? Но ничего. Снова выхожу за городскую околицу и сразу замечаю их. Ох, матерые. Волки! Трусят по опушке, впереди – самый матерый. Вожак. Вот зверья развелось… К городу вплотную подходят. Думаю, буду брать матерого. Шкуру сдам, немного охотничьи доспехи оправдаю. Ну, давайте, давайте. Уже различаю морды. А матерый – ох и псина! В смысле – волк! Зверюга! Слюна с клыков капает. Они уже совсем близко. И тут я трухнул. Одного завалю, а остальные? Загрызут. Решил переждать в засаде. Пусть мимо проходят. Когда они в двух шагах уже от меня были, матерый как прыгнет на меня! Я думаю, все, отстрелялся. А он в усы меня лижет и визжит. Ах, ты! Да это овчарка моя. Жучка. Три дня назад потерялась. Дело-то к весне. Инстинкт. Ах ты собачина! Нашлась! Остальные из стаи стоят, хвостами помахивают. Тоже мне – волки. Один вообще болонка. Шугнул я их, волков бродячих, и пошел домой. А в душе обида. Неужели без единой дичи домой явлюсь? И тут повезло. Прямо на опушке – стая. Куропаток. Крупные, белые, черти, и тетерев с ними. Токует вокруг них и нет-нет и кукарекнет. Тетерева я снял с первого выстрела. А эти куропатки, дуры, пешком по лесу разбежались. Да еще кудахтали, как последние курицы.

Я добычу – к ремню и – домой.

Тетерева зажарил. Ох, и вкусный, подлец. Куда вкуснее, чем обычный петух, особенно после прогулки. Жена не верила, что это тетерев. Говорит, на базаре петуха купил. И что вообще я в диких животных не разбираюсь, потому что их нет в природе. Почти. Что даже книги про них – редкость. Женщина… Ничего не понимает.

Ведь я, когда возвращался, кабана в лесу видел. Белый-белый, аж синий и хрюкает от голода. Стрелять в него не стал. Говорят, они коварные, броситься могут. Двух рысей еще видел. Такие небольшие, мяукают. Этих вообще опасно трогать. Они в глаза когтем целят. Еще каких-то животных видел, даже названий не знаю.

Вон сколько зверья в лесу. И недалеко от города. Обнаглело зверье, прямо в город прет, не боится. А мы все – спасать, охранять, исчезают звери. Где ж они исчезают? Наоборот. Появляются! Причем внезапно и перед самым носом.

Спортсмен в законе

Я всегда был за спорт. За большой, когда в «Адидасе» с лампасами, на лыжах. И за массовый, когда босиком и без лыж. Без чешек, без кед, но – массово!

Как раз летом наш физорг вербовать нас начал. На малую, говорит, олимпиаду. Мне, говорит, массовость нужна – сто процентов. Мы, конечно, возражаем, какие к черту спортсмены – бухгалтера, учетчики. А он угрожает 13-й зарплатой. И вообще, говорит, на этот раз не увильнете.

Кошкина в теннисисты записал. Кошкин кричит, я не знаю, что в теннисистах делают! Он ему объяснил:

– Научу. Ты, Кошкин, только подачи делать будешь. Шарик подбросишь до потолка, противник голову задерет вверх, а ты – из кармана второй шарик – чик! И есть очко.

– А на его подачах что делать?

– Это не твоя забота. У нас Кузькин будет под потолком замаскирован. Противник – шарик вверх, Кузькин – шарик в сачок, а противнику сверху – бильярдный.

В общем, натаскал нас физорг теоретически. А в воскресенье мы вышли практически на старты.

Ядро у нас толкал кассир Комарихин. Его в армию за мелкий рост не взяли. Но удивил он нас толчком замечательно. Он вышел и ка-ак толкнул! Ядро – на месте, а он – на 10 метров в кусты. Мы его всей командой из кустов выцарапывали. Толчок засчитали, потому что в правилах не оговорено. Физорг Комарихина зеленкой смазал и говорит:

– Да ты прирожденный атлет. Давай заодно и молот метни.

Ну, Комарихин после толчка уже мало что соображал и взялся за молот. А раскрутить не может. А физорг у нас здоровый парень, говорит судье:

– Я помогу ему раскрутить, а бросать он сам будет.

Физорг взял Комарихина за талию и вместе с молотом раскрутил до невозможности. Кричит Комарихину:

– Отпускай молот!

А Комарихин лямку на руку намотал, а размотать не может. И естественно, Комарихин из рук физорга выскользнул. И полетел с молотом. Упали они с молотом в опилки. В сектор для прыжков в длину. Судьи в секторе удивляются, мол, туч нет, а люди с неба падают. Нет-нет да и капнет. К дождю, что ли?

А Комарихин уже в азарт вошел, понравилось в лучах славы купаться. Говорит судьям:

– Я не с неба. Я в длину упал прыгать.

Отцепился он от молота – и в разбег. С разбегу он решил в длину. Разбежался, прыг! А навстречу ему встречный ветер. Конечно, Комарихина без молота отдуло. И посадило туда, откуда прыгнул. Повели Комарихина на другую попытку. Он говорит:

– Чтоб меня не сдувало, надо меня утяжелить.

Дали ему мешок с сахаром. Он попробовал на вес и говорит:

– Туда бы еще килограмм десять добавить надо. Дрожжей. Добавили дрожжи.

Комарихин закинул мешок на загривок и разбегаться начал. Такую скорость набрал, мы думали, метров 12 скакнет. А он пробежал по сектору и исчез в неизвестном направлении. Даже на работу до сих пор не выходит.

Но разбираться с Комарихиным некогда было, потому что как раз в сектор для толкания ядра вышла наша Мила Марусина. В жизни она дверь с трудом открывала, а тут выпало на ее долю ядро.

Физорг перед самым толчком к Миле Марусиной ее мужа подвел. Для обнюхивания. Мила как только его понюхала, сразу закричала:

– А ну дыхни!

Он дыхнул.

Разъярилась Мила до безобразия. За что попало стала хвататься, даже за ядро. Физорг мужика Милиного в сектор поставил. За отметку мирового рекорда. И сказал Миле Марусиной:

– Кидай!

Мила кричит на своего мужика:

– Ах ты, ядрена-зелена, я тебе покажу!

И толкнула ядро.

Ядро отметку мирового рекорда пролетело и свистит прямо в мужика. А тот стоит хоть бы что. На грудь ядро принял. Ядро, конечно, сплющилось, а мужик, конечно, расстроился. Говорит:

– Вот всегда так. Обязательно в грудном кармане чем-нибудь да разобьет бутылку.

А в бассейне прыжки на дальность ныряния проходили. Там у нас мощный мужик выступал. Петя из ЖКО. Правда, плавать он не умел. Но физорг ему объяснил:

– Нырять – не плавать. Нырять – это все равно что тонуть, но с возвратом.

Петя сомневается. Жутко, говорит, в первый раз в воду прыгать. А физорг его стращает:

– Ты представь, что тебя начальник ЖКО с его женой застукал. Петя как сиганул в воду, даже раздеться не успел. Бассейн у нас 25 метров. А Петя нырнул на 35. В женской раздевалке вынырнул.

А вот в высоту мы не очень высоко прыгнули. Бухгалтер там у нас выступал, на полтора центнера весом. Планку он на метровой высоте сбил. Зато при приземлении вошел вглубь на два с половиной метра.

После соревнований я подумал, большое дело – спорт. Особенно, когда массово!

Гуманоид Матозоид

Альфа-Дурак! Альфа-Дурак! Я гуманоид Матозоид, завис над Землей. Как слышите? Прием… И я вас – хорошо. Зависли над городом Мэ. Круглый, как у нас муравейник, но людей больше, чем муравьев. Ходят, бегают, суетятся. Такое впечатление, что они понимают, зачем бегут.

Да, Матозоид слушает… Откуда на Земле люди? А хрен его знает, я не запускал. Может, гуманоид Шизоид запустил? Похоже, его штучки. Я запустил только рыб, птиц и зверей. Ну, рассаду посадил: деревья, кусты… И все. Рассада хорошо прижилась, я же удобрял. А что делать с этими паразитами? Они мне все грядки изгадили. Альфа-Дурак, милый, я столько лет ждал, когда мне выделят планету для ведения сада-огорода. Кто мне запустил на участок этих вредителей, этих колорадских жуков… этих людей? Они же пожрали весь мой урожай, уничтожили всю скотину. Я не вижу ни одного мамонта. Из чего мы будем делать шашлыки?

…Да, Матозоид плачет и слушает. Какой кислород?! Они загадили его заводами… Апчхи! Жалко кислорода. Мы же тогда его последний со склада привезли на Землю. Чем их выводить?.. Да нельзя аэрозолем. Зачем нам Земля без кислорода?

…Да, Матозоид плачет и слушает. Есть внедряться в сознание. Внедряюсь в дедушку. Сознание не ощущаю. Одна злость, ненависть и красные знамена… Да он зомби! Это же наши его зомбировали в 17-м. Это Шизоид его зомбировал, его почерк. Ну, конечно, он же в 17-м на Землю прилетал. Я помню тогда, он что-то: срочно на Землю, срочно на Землю… Он понял, что перегнул с этими паразитами, и решил, чтобы они сами себя уничтожили. Половину зомбировал в коммунистов. А ну, я проверю… Вот ни фига себе! На всю улицу один дедушка зомбирован. Остальные раззомбировались, хотят жить дружно.

Альфа-Дурак, что мне делать с участком? На всей Земле ни одного живого места. Слетал, отдохнул, называется!

Внедряюсь в сознание дальше… Дак у них, оказывается, еще и два пола – мужчины и женщины. Ну, дают ребята, такие паразиты, а еще два пола им подавай. Они, считай, на одно удовольствие больше нашего получают. Твари двуногие. А ну я сейчас кого-нибудь по световому лучу на тарелку засосу. Вот эту, пожалуй, женщину…

Альфа-Дурак, вы слышите, она говорит, здравствуйте, мальчики, деньги вперед. Это у них что-то, видимо, связанное с полами. Ну ее на фиг, отправляем по лучу обратно. Засасываем мужчину…

Он говорит, хочу приватизировать вашу тарелку. Достал какие-то бумажки и говорит, берите ваучеры, давайте тарелку. Спускаем его обратно.

Засосали еще одного. Говорит, какой– то зеленый. А, зеленый, да это же наш человек, он спасает планету от загрязнения. Он говорит, что это его планета. Откуда она его, она моя… Я показал ему удостоверение, что планета моя. А он твердит свое, что она – его. А удостоверения не имеет. Рассуждает правильно, но однобоко. К черту зеленого.

Засасываем следующего. Говорит, что он – голубой. Лезет своими губищами в мое рыльце нецелованное. Дрянь такая, исслюнявил мне все рыльце. К черту голубого.

Засасываем следующего. Говорит – красный. Кинулся ломать приборы, крушит мебель, ругается матом и дышит спиртом вперемешку с серной кислотой. Обзывает нас какими-то демократами. Кусается. Голубой и то приятнее был. К черту – красного.

Альфа-Дурак! Я так думаю, эти паразиты такие тоже дураки, что мне становится интересно. Прошу отпуск без содержания на пару тысяч лет. Раз уж прилетел, отдохну, а там посмотрим. Опять же здесь на одно удовольствие больше, надо исследовать. Прощай, Альфа– Дурак. Конец связи.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 | Следующая
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации