Текст книги "Проект «Хамелеон»"

– Ох и ни фига себе! Тут ещё и самолёты летают! Техник, повреждения!

Славик открывает пол, смотрит, принюхивается:

– Судя по всему – гидравлика… Да, денег видно у ребят немерено!

Геня:

– «Хамелеон», оценить повреждения!

Хамелеон:

– Пониженный уровень трансмиссионной жидкости в гидравлической системе.

Овсянка решительно:

– Садимся. Может, у них тут рембаза какая-нибудь есть.

Славик смотрит вниз:

– Чо то странно как-то! Где дороги-то?

Иваныч добавляет свои наблюдения:

– Деревни какие-то, лошади… Электрички-то, где, трасса?!

Геня (в динамик):

– Даже у Голливуда на такую территорию денег бы не хватило!

Овсянка уже теряет терпение:

– Так. Мне кто-нибудь скажет: мы где?!

Славик неуверенно:

– А, может, не кино это?..

Овсянка:

– Ну да… Мы попали в прошлое!.. Фильмов насмотрелся?!

– Так куда всё делось-то?!

Вертолёт стоит на поляне возле леса, к нему уже привалены небольшие деревца, большие ветки.

Овсянка, Славик и Иваныч идут к вертолёту с охапкой маленьких деревьев, веток, лапника.

Геня что-то делает возле вертолёта, экипажу не помогает.

Овсянка не довольна.

Геня возится возле вертолёта со своим смартфоном.

Подходит экипаж.

Овсянка бросает ветки к ногам Гени:

– А маскировка машины тебя не касается?

Геня не отвлекается от планшета:

– Ещё как касается! Алле-оп!

Геня со смартфона запускает «Хамелеон», сфера вокруг вертолёта на глазах экипажа становится красной (с текстурой пожарной машины), рыжей, как апельсин, как пицца.

Затем во всю сферу появляется старая фотография, где Геня и Овсянка ещё молодые.

Подходят Иваныч и Славик, переглядываются.

Овсянка остановилась с охапкой лапника, молча смотрит на изображение.

Геня смотрит на Овсянку.

Геня что-то переключает в своём смартфоне и вертолёт становится невидимым.

Овсянка бросает ветки на землю.

Иваныч как бы про себя:

– Идеальная пара…

Геня проходит сквозь «маскировку», исчезает.

Экипаж поражён.

Овсянка, не смотря на этот фокус, держит хладнокровие:

– Он у тебя всегда так будет глючить?

Иваныч стоит с охапкой лапника, оглядывается по сторонам, бросает его в сторону:

– «…храним мы фотографии любимых…»

Славик отряхивает руки:

– А в мирное время можно показывать кино в отдалённых районах!

Геня выходит из «маскировки».

– Интересная мысль!

Славик, улыбаясь:

– Я – в доле!

Подключается Иваныч:

– Кассиром возьмёте?

Геня смотрит на планшет:

– Народ, аккумуляторов хватит на 32 часа!

Овсянка:

– Ну тогда шевелим булками!

Славик, приложив руку к шлему:

– Кстати. Я сканировал радиодиапазоны – либо Геббельс, либо Левитан… Ну и музыка старая. «Мистери»…

Геня после паузы, глядя на всех:

– Если это и реалити-шоу, то у них тут всё очень круто!

Экипаж идёт по лесной дороге. Везде воронки, подбитая техника.

Подходят к той, что вдоль дороги, разглядывают, удивляются.

Иваныч:

– А всё жалуемся: компьютерная графика, всё нарисовано! Ничего не нарисовано! Смотри, как натурально!

Овсянка командует:

– Так. Мальчики направо, девочки налево.

Экипаж расходится в лес, как по команде.

Через несколько секунд Овсянка с криком выбегает из леса.

Экипаж подбегает к ней и видит множество трупов.

Кровь, оружие, искорёженная техника.

Иваныч оглядывается вокруг:

– Даже для самого крутого реалити-шоу – это перебор!

Геня скептически:

– Хочешь сказать, что это трупы!?

Славик, подумав:

– Мух притворяться не заставишь.

Овсянка, отгоняя страх:

– Да ладно вам! Трупы… Сейчас киношники и не такое могут! Идём отсюда!

Экипаж выходит из леса. Посреди полей приземисто расположилась деревня.

Овсянка идёт прямиком к ближайшей избе.

Остальные идут за ней безо всякой опаски.

Немецкие солдаты с собаками идут той же дорогой, какой шёл экипаж, стараются не шуметь, общаться жестами.

Офицер смотрит в бинокль.

Экипаж заходит в избу.

Овсянка в дверях:

– Разрешите?

В избе стоит бабушка, хлопочет на кухне:

– Заходите, коли пришли!

Геня:

– Бабушка, мы тут заблудились и связь не работает! У вас нет телефона?

Бабушка, не отрываясь от своего занятия:

– Был раньше в сельсовете. Дык, немцы всё спалили.

Славик, осматривая интерьер, утварь:

– А деревня как ваша называется?

Бабушка останавливается возле самовара, смотрит на экипаж:

– Виноградовка. А вы сами-то кто? Вроде наши. А одеты чудно.

Овсянка черпает кружкой воду в ведре:

– Наши, чьи же? А что это тут у вас – немцы какие-то, танки?

Бабушка ставит самовар возле печи:

– Так, известно. Война проклятая.

Геня проходит в горницу:

– Воссоздание событий Великой отечественной. Ясно. Игра такая?

Бабушка обиженно сокрушается:

– Кака-така игра? Мужа мово, да двух сынов убили. Вот вам и игра… – всхлипывает.

Геня разглядывает фотографии на стене – Овсянке:

– Хорошая актриса. Органично очень.

Иваныч увидел патефон, обрадовался:

– Ух ты! Вещь! Бабушка, продайте патефон. Я Вам за него тыщу рублей дам. – Даёт бабушке купюру.

Бабушка берёт тысячу:

– Да не крутит он… И какая я те бабушка? А что это у тебя за деньга такая?

Иваныч роется в карманах, смотрит на деньги, которые у него остались, считает:

– Хотите сказать «мало»? За этот патефон, мамаша, извините – больше не могу.

Бабушка открывает ящик комода:

– Да вон у нас какие! – Достаёт несколько рублей.

Иваныч смотрит на деньги БАБУШКИ, замечает в ящике комода похоронки.

Иваныч вежливо:

– Можно?

Бабушка кивает, отворачивается к окну, стоит, смотрит на улицу.

Иваныч берёт похоронки, читает, показывает экипажу:

– Давно погибли?

Бабушка, вытирая слёзы:

– Муж сразу в сорок первом. А сыны – старший под Сталинградом, а младшенький полгода назад. – Снова утирает слёзы. – Одна я теперь осталася…

Славик неловко улыбается:

– Как «полгода назад»? Вы что такое говорите?

Овсянка (Славику):

– Ладно ты! Многие ветераны и сейчас тяжело вспоминают. Для них всё до сих пор, как вчера.

Немецкие солдаты окружают избу, лают собаки.

Немецкий офицер кричит:

– Русский лётчики! Сдаваться! Дом есть окружён!

Экипаж смотрит в окна.

Славик всматривается в окно:

– Странно. Игра-игрой, но ни зрителей, ни трибун, ни ведущего. Вот из эт?

Иваныч подходит к нему, смотрит в окно:

– Ну да. Снимать-то это же должен кто-то! Ни одной камеры. Кранов там, дронов.

Овсянка смотрит в другое окно:

– Хотя, с костюмами, оружием у них полный порядок! Техника, грим! Всё супер!

Геня, продолжая изучать интерьер избы, рассматривает иконы:

– Значит, бюджет солидный!

В избу врываются немецкие солдаты, один из них даёт очередь из автомата по потолку.

Посыпалась пыль, щепки.

Бабушка запричитала.

Овсянка кричит немцам:

– Вы чокнулись что ли?!!!

Овсянка пытается наброситься на одного из солдат, тут же получает от второго прикладом в затылок, падает.

Иваныч и Геня тут же бросаются на немцев, но один из солдат ослабляет поводок, и огромная овчарка бросается с диким лаем на них.

Немцы что-то кричат, понимает один Славик.

Славик кричит по-немецки:

– Das ist alles, alles! Wir geben auf! Nicht Schießen! (Всё, мы сдаёмся, не стреляйте!)

Дозорный советской зенитной батареи смотрит в бинокль.

Рядом, в свой бинокль, смотрит его командир – лейтенант:

– Да показалось тебе!

– Никак нет, товарищ лейтенант! Точно Вам говорю: такая штуковина пролетела – я таких и не видел! У неё винт на крыше! Не как у самолёта – вперёд, а как-то вверх! И крылья такие коротенькие, а на них висело что-то!

– Геликоптер, может? Или этот, автожир?

– Не знаю я! Нам на курсах всякие показывали, а такого я не видел! Он даже больше самолёта!

– Ну, и где же он?

– Не могу знать, товарищ лейтенант! Он чуть с «мессерами» не столкнулся. Может, сбили его? Доложить кому?

– И что ты доложишь? Летело то, не знаю что! И пропало не знаю куда! Может, фрицы чо-то новенькое изобрели?

– Не, не фрицы! Там звёзды были! Я точно видел!

– Так что ж ты сразу-то?! Если наших сбили, тогда искать надо! Может, живы ещё! Где, говоришь, «мессеры» пролетали?

В кабинете на табурете сидит Овсянка с перебинтованной головой.

Оберлейтенант за столом внимательно рассматривает вещи и документы.

Среди них смартфон Гени, зажигалки, сигареты, наушники для телефона, электронные часы, пакет с влажными салфетками, спрей от насморка, флэшка, гелиевая авторучка, бумажные деньги.

Рядом стоит переводчик.

Оберлейтенант говорит по-немецки.

Переводчик с трудом переводит на русский, не всё при этом понимая.

Оберлейтенант переводчику:

– Из всего этого мне знакомы только сигареты. Ну, необычные зажигалки. А всё остальное? Что это? Я такого никогда не видел. – Поворачивается к Овсянке. – Что ж, начнём. Назовите Ваше имя, звание, номер части.

(Переводчик переводит на русский)

Овсянка держится за больное место, морщится:

– Да пошёл ты!

Слышно, как в соседнем помещении кто-то кричит от боли.

Оберлейтенант невозмутимо:

– В нашем арсенале несколько видов допросов. Они отличаются различной степенью устрашения. Я не советую Вам упрямиться – всё равно придётся говорить…

Звонит телефон. Оберлейтенант берёт трубку, встаёт, поправляет ворот кителя:

– В деревне мы задержали русских. Странно одеты, хотя форма военная. Совершенно незнакомые нам вещи, а главное – в документах две тысячи девятнадцатый год!.. Начинаю первый допрос!.. Понял Вас… Так точно… Слушаюсь!

Оберлейтенант кладёт трубку, подходит к Овсянке, смотрит на неё. Обращает внимание на шеврон на рукаве с изображением вертолёта.

– Советую Вам рассказать, кто Вы и откуда. Пока не поздно. За Вами уже отправили машину. И церемониться они не будут! Вы – красивая девушка, зачем Вам знакомиться с Гестапо?

– Слушайте, я командир экипажа боевого российского вертолёта! Мы не играем в ваши реалити-шоу или что там у вас! У вас будут крупные неприятности!

– О каких играх Вы говорите? Идёт война. Кровопролитная. Война идеологий!

– Прикалываетесь? Заигрались уже совсем? Слушай, не парься, камер нет – выходи из роли!

Переводчик не понимает.

– И кто мне по башке так врезал? Смотрите, очухаюсь, мутить перестанет – я вам сопла-то прочищу!

Оберлейтенант продолжает спокойно:

– Скажите, кто Вы и откуда?

Овсянка очень убедительно:

– Овсянникова Ольга Ивановна, майор Военно-Космических Сил России! Достаточно?! И молись, чтобы потом я, а не Славик тебе дыню начистил! Потому что он уж точно челюсть тебе свернёт – к гадалке не ходи!

Оберлейтенант возвращается к столу, рассматривает вещи:

– Деньги у Вас странные. И в документах стоит дата: Две тысячи девятнадцатый год…

– А в твоих?

– На моём календаре десятое июля тысяча девятьсот сорок третьего года.

– У меня сейчас крышняк съедет просто набекрень… Всё. Я устала.

Экипаж находится в подвале, где уже больше взвода советских солдат, раненых и избитых.

Кто-то стонет, пытается помочь друг другу. Распределились по стенам, по углам. В помещении нет нар, только солома на полу.

Экипаж располагается ближе к окнам, Геня оживлённо рассказывает.

Караульный приводит Овсянку.

Геня продолжает эмоционально рассказывать:

– Зато потом Ольга Ивановна мне тормозной шланг перерезала!

Овсянка вторгается в разговор:

– Не ври! Я только штуцер открутила!

Славик робко пытается уточнить:

– Тормозной?!

Геня, улыбаясь:

– Ну да! Машина в хлам, я в реанимацию.

Иваныч чешет затылок:

– Ну, ребята… Вы достойны друг друга!

Овсянка, возражая:

– Я только хотела, чтоб ты тюкнулся в столб, как следует! Башкой своей гениальной! Чтоб хоть остановился! Оглянулся на меня, на нас, на всех!.. И не надо было скорость превышать!

Славик:

– Офигеть!

Геня пытается оправдать Овсянку:

– Это она мне за торт с фейерверком отомстила! Отдельная песня!.. Так вот. Ей и этого показалось мало! У меня пульс в больнице нитевидный был, так Ольга Ивановна цветы мне в руку сунула, а в букете конденсатор заряженный!

Все замолчали. Овсянка еле сдерживается, чтоб не расхохотаться.

Иваныч и Славик молча смотрят то на Геню, то на Овсянку – от смеха их начинает трясти.

Иваныч, еле выговаривает от хохота:

– И как?.. Помогло?..

Геня тоже уже хохочет:

– Ага!!! Ещё как!!! Взбодрило!!!

Все смеются. Одновременно продолжают тему: «Я представляю… Сразу в себя пришёл… И пульс, наверное… А врачи такие глазами хлопают…»

Изъятые вещи экипажа на столе у Генриха Фокке.

На стене чертежи немецкого автожира.

Мужчина в костюме кладёт на стол фотографии «Крокодила».

Фокке внимательно их изучает, очень изумлён.

– Невероятно! Русские смогли модернизировать автожир! Но когда?! Судя по виду – он боевой, а не наблюдательный! И из металла… Невероятно…

Подходит к чертежам своего автожира, висящим на стене, молча смотрит.

– Это же может повернуть ход всей войны!!!

Мужчина в штатском, в перчатках, осторожно держит смартфон Гени:

– Обратите внимание, мой господин! На этом устройстве множество отпечатков пальцев, при чём практически в одних и тех же местах. Уверен, что это…

– Да. Пожалуйста, Шульц, разберитесь. – Смотрит на фотографии. – Нужно немедленно найти этот летательный аппарат! Это позволит сделать нам оружие возмездия!!! Повернуть ход истории!!! Вы говорили, экипаж арестован? Мне нужно срочно их допросить! На их документах две тысячи девятнадцатый год. Может, они действительно из будущего…

Во дворе немецкие солдаты стоят в шеренгу с автоматами навскидку.

Немецкий офицер командует солдатам: «Огонь!»

Немецкие солдаты расстреливают советских военнопленных.

Убитые советские солдаты падают прямо под окна подвала.

Убитые солдаты падают прямо перед окнами подвала.

Иваныч, Славик и Геня видят это.

Иваныч, открыв рот:

– Ни хера себе…

Геня после большой паузы:

– Оля, это не игра… Бля… Их по-настоящему расстреляли!!!

Овсянка:

– Бред какой-то.

Иваныч очень взволнован:

– Да ты сама посмотри – кровища прямо под окнами!

Славик прислушивается:

– Немцы, между прочим, про нас говорят, кажется.

Овсянка уже заметно начинает нервничать:

– Какие немцы?!!

Иваныч:

– Такие! Прикладом тебе понарошку врезали?

Славик напряжённо слушает:

– Тихо вы! Не слышно!

Геня пытается погладить Овсянку по волосам, она отмахивается:

– Болит? Давай перевяжу!

Овсянка резко:

– Иди ты! Лучше бы приказы выполнял и делал, что тебе говорят! А не одной своей гениальной башкой думал!!!

Геня примирительно:

– Согласен. Буду слушаться… Если доведётся, конечно… – Всем, после паузы. – Вот возьмут они нас, да и шлёпнут также… Не хочешь – задумаешься: как жил, что делал. Братцы, вы простите. Это из-за меня всё. Летали бы вы сейчас на своих учениях.

Овсянка после долгой паузы:

– Проехали. Без соплей только! Откуда у тебя та фотка? Где мы…

Славик вставляет:

– Кстати, вы там ничего! Свит кэпл!

Геня, опомнившись, с ужасом:

– Блин!!! У них же мой смартфон!!! Там столько всего! И чертежи, и фотки узлов вертолёта!

Иваныч, пожимая плечами:

– Да как же такие секреты можно в телефонах хранить?!

Геня ходит из угла в угол:

– Да какие секреты? Это давно всё в интернете – изучай-не хочу!

Славик серьёзно:

– А эти? Могут?

Геня после паузы:

– Нет. Не знаю. У них пока нет таких технологий, раз сейчас только сорок третий. Если, конечно, в качестве идеи… Но ведь им недолго осталось, а? Не успеют?

Подходит Славик:

– Что делать-то будем? Их тут не меньше батальона. Не сбежишь особо!

Геня уверенно:

– Я думаю, мы как-то попали сюда из-за той грозы. Нам надо к вертолёту!

Иваныч:

– Легко сказать…

Дверь подвала открывается и входит Генрих Фокке в сопровождении немецких солдат и переводчика.

Фокке подходит к экипажу.

Солдаты заставляют всех встать.

Фокке рассматривает экипаж, форму одежды, особенно рассматривает шевроны с вертолётом.

Генрих Фокке говорит по-немецки, через Переводчика:

– Где вы спрятали свой летательный аппарат?

Экипаж молчит.

– Не заставляйте меня применять методы устрашения – просто покажите на карте! Кто из вас штурман?

Экипаж молчит.

Генрих Фокке вынимает пистолет, досылает патрон в патронник и приставляет его к виску пленного советского солдата.

Экипаж молчит.

После паузы Генрих Фокке стреляет.

Убитый солдат падает.

Овсянка вздрагивает, в ужасе смотрит на немцев.

– Надеюсь, вам теперь понятно, что я не шучу? Кто из вас штурман?

Экипаж молчит.

Генрих Фокке подходит к Овсянке, приставляет пистолет ей к виску.

Иваныч смотрит на Славика и Геню.

Геня кивает головой.

Иваныч делает шаг вперёд.

– Я штурман.

Генрих Фокке улыбается:

– Вот и отлично! Где ваш летательный аппарат?

Иваныч оглядывается на экипаж, показывает на карте место посадки замаскированного «Крокодила».

Оберлейтенант говорит Фокке:

– Господин штурмбанфюрер, это опасно – там недалеко русские!

– Ничего, если поторопимся – успеем!

Славик шёпотом:

– Там недалеко наши! Это шанс.

Иваныч, также шёпотом:

– Ага. Нам только всем осталось взять по базуке и «уря»…

Экипаж в легковой военной машине без окон на дверцах, «Кюбельваген», везут к месту посадки «Крокодила», сзади грузовик с солдатами.

В машине, рядом с водителем, Генрих Фокке.

Весь экипаж сидит сзади.

Славик по-немецки:

– Am neunten Mai neunzehnhundert fünfundvierzigsten Jahr wird Deutschland eine bedingungslose Kapitulation unterzeichnen. (Девятого мая одна тысяча девятьсот сорок пятого года Германия подпишет безоговорочную капитуляцию.)

Фокке и немец-водитель переглядываются.

Генрих Фокке вполоборота:

– Versuchen Sie nicht, uns zu täuschen – das Große Deutschland ist unbesiegbar! (Не пытайтесь нас одурачить – Великая Германия непобедима!)

Славик, оглянувшись на экипаж и подмигнув им:

– Außerdem wird Deutschland in zwei Hälften geteilt, von denen eine Kommunisten Leben wird. (Мало того, Германия будет поделена на две половины, в одной из которых будут жить коммунисты.)

Генрих Фокке и немец-водитель начинают улыбаться.

Славик продолжает, подав знак экипажу:

– Wir sind aus der Zukunft-es ist uns bekannt! (Мы из будущего – это нам хорошо известно!) Und das Moderne Deutschland wird die Frau Frau Merkel regieren! (А современной Германией будет управлять женщина – фрау Меркель!)

Генрих Фокке и немец-водитель начинают хохотать.

Славик машет рукой, экипаж пользуется моментом.

Геня хватает Генриха Фокке за шею.

Славик оглушает его в челюсть и прихватывает автомат.

Иваныч пытается вырвать у водителя руль, но машина врезается в дерево.

Экипаж выскакивает из машины и бежит в лес.

Из грузовика выскакивает Оберлейтенант и командует «Всем из машины!»

Экипаж бежит по лесу.

Геня и Овсянка бегут рядом.

Автоматные очереди поверх голов, лай собак, окрики.

Генрих Фокке кричит:

– Schießen in die Luft! Sie brauchen nur lebendig! Lassen Sie die Hunde Los! (Стрелять в воздух! Они нужны только живыми! Пускайте собак!)

Славик отстреливается из автомата, ждёт Иваныча – тот отстаёт.

Геня и Овсянка бегут впереди.

Одна овчарка догоняет Иваныча и хватает его за ногу.

Иваныч падает, кричит от боли, пытается вырваться, кричит:

– Бегите, не ждите меня!!!

Славик оборачивается:

– Иваныч!!!

Славик бежит к Иванычу, пытается стрелять в овчарку – патроны кончились, автоматом бьёт огромную овчарку.

Геня и Овсянка возвращаются.

Овчарка вцепилась в ногу Иваныча мёртвой хваткой.

Иваныч стонет:

– Бегите!!!

Дальше в лесу начинается большой овраг.

Славик пустым автоматом бьёт несколько раз овчарку по голове.

Иваныч корчится от боли.

Немецкие солдаты настигают экипаж и окружают, удерживая овчарок, и направляя автоматы.

Геня обнял Овсянку и заслонил её собой.

Генрих Фокке тычет пистолетом Славику в грудь.

– Wie ich dir eine Kugel geben möchte, Schwein! (Как бы я хотел пустить тебе пулю, свинья!)

Фокке бьёт Славика пистолетом по лицу.

Славик падает.

Геня поворачивается к немцам лицом, закрывая собой Овсянку:

– Это я вам нужен, остальных отпустите! Славик, переведи им!

Славик поднимается, сплёвывает кровь:

– Не буду!

– Переведи, сказал!!!

Славик после паузы, нехотя:

– Ich brauche Sie, die anderen lassen Sie Los!

Генрих Фокке:

– Oh, Bravo! Aber ich brauche Sie! (О, браво! Но вы нужны мне все!) Wo ist Ihr Helicopter? (Где ваш геликоптер?) – кричит: – WO IST IHR HELICOPTER?!!! (ГДЕ ВАШ ГЕЛИКОПТЕР?!!!)

С другой стороны оврага послышались выстрелы.

Генрих Фокке получает пулю в колено, кричит от боли, падает.

Геня накрывает собой Овсянку и прижимает к земле.

Овсянка кричит:

– Это наши!!!

Славик помогает встать Иванычу, тащит его к оврагу.

Иваныч сильно хромает.

Овсянка бежит вниз к оврагу:

– За мной!!! Все вниз!!! БЕГОМ!!!

Славик, помогая Иванычу спускается в овраг.

К ним подбегают двое советских солдат в маскхалатах, помогают выйти из зоны обстрела.

Овсянка ползком, за ней Геня, спускаются в овраг, покатившись кубарем вниз.

Завязался бой.

Разрывы гранат, пулемётные очереди.

Раненый Генрих Фокке продолжает стрелять.

– Nehmen Sie nur am Leben! Was auch immer es ist! (Брать живыми! Во что бы то ни стало!)

Немецкие солдаты стреляют, падают убитыми. Остальные отступают к грузовику. Двое немецких солдат уносят раненого Фокке.

Бой закончился – немцы отступили.

К экипажу подходит советский лейтенант-разведчик.

– Так, кто такие, откуда?

Все рассматривают их обмундирование, камуфляж Гени.

Овсянка:

– Свои мы, свои. Штурмана перевязать надо. Овчарка искусала!

– Да, зубки у их собачек что надо! Всем отходить! Этих – в штаб!

В штабе НКВДшник сидит за столом, проводит допрос экипажа.

На столе настольная лампа, полевой телефон, бумага, карандаш.

Экипаж стоит напротив.

НКВДшник неторопливо:

– Отпираться бесполезно! Зенитчики видели вас и обо всём доложили. Кто вы и откуда?

Овсянка:

– Сколько вопросов за последние сутки… и одних и тех же…

– А как вы хотели? Документов у вас никаких, личных вещей нет, оружия…

– У немцев всё осталось.

– Вот, уже теплее. У немцев, говорите. Так и запишем. А что за форма на вас, знаки отличия? Особенно вон у того молодого человека! – показывает на Геню.

Геня:

– Раз зенитчики вам докладывали, не могли же они не заметить звёзды у нас на борту?

– Вот именно!!! Звёзды! У американцев тоже звёзды! А на Вашем мундире, понимаешь, как раз буквы иностранные! Боец, ну-ка обыщи-ка их ещё разок!

Караульный подходит к Гене, начинает обыск, находит висящий на груди осколок минерала Метелицына, пытается его снять.

Геня сопротивляется:

– Э! Э! Руки! Не трогай – это талисман!

Караульный бьёт Геню прикладом в живот.

Геня сгибается от боли.

Славик пытается наброситься на караульного.

НКВДшник выхватывает наган, кричит:

– Назад!!! Стоять!!! Боец, что там у него?

Геня выпрямляется, морщится от боли:

– Талисман памятный. Ничего особенного!

– На стол!!!

Геня снимает талисман, отдаёт караульному, тот кладёт его на стол.

Овсянка:

– Послушайте! У нас и правда все документы и личные вещи остались у немцев. Нам трудно доказать Вам, кто мы такие. Просто поверьте на слово: я – майор Воздушно-Космических Сил России Овсянникова. А это экипаж боевого ударного вертолёта МИ-35М. Лётчики, короче.

– Лётчики, значит? Хорошо! Думаете, мы и с этим не разберёмся? Боец, посмотри-ка там, нет ли кого из лётчиков?

Караульный уходит.

Иваныч добавляет:

– У нас вертолёт замаскирован. А недалеко немцы. Не хотелось бы, чтобы немцы раньше его нашли.

– Разберёмся! А нет, так – в расход! Война, знаете ли! Со шпионами у нас разговор короткий!

Славик возмущённо:

– Да что Вы сразу в каждом шпиона-то видите?

– А что, скажете мало их? Мы, понимаешь, вперёд, на врага, а они нам в спину, исподтишка так, знаете ли!

– А не Вы ли сами в спину-то? Заградотрядами! Это разве не по Вашей части?!

– Разговорчики!!!

Входит командир штурмовой эскадрильи. Это Метелицын.

Геня сразу узнаёт его.

Метелицын подходит к столу, хмуро:

– Что тут у Вас?

– Вот. Шпионов задержали. Ваша консультация нужна. Лётчики, говорят!

Геня радостно:

– Андрей Сергеевич?!

– Майор Метелицын. А мы, что, знакомы?

– Заочно. Посмотрите на столе!

Метелицын смотрит на осколок минерала.

– Откуда это у Вас?!

– Дед подарил. Архангельский Александр Александрович. Сан Саныч.

Метелицын достаёт свой осколок, соединяет две половины – они совпадают.

Посредине вмятина от пули.

– Да, я подарил эту половинку Сан Санычу. На счастье. Меня этот кусочек от пули спас. Но как он мог у Вас-то оказаться, если Вы говорите, что Сан Саныч Ваш дед… Ничего не понимаю…

НКВДшник удовлетворённо:

– Вот и я не понимаю. Вертолёт, понимаете ли, какой-то у них замаскирован!

– Вертолёт? Не слышал. Одно ясно – не шпионы они никакие, наши.

Геня выдыхает облегчённо:

– Правильно. И нам нужно Вам о многом рассказать! Сегодня какое число?

НКВДшник сухо:

– Десятое июля.

Геня:

– Вот. Два дня осталось. Немцы двенадцатого в наступление пойдут!

– Откуда такие сведения?! Они сами Вам сказали?!

Овсянка, еле сдерживая себя от разговора с этим дебилом, как она таких называет:

– Про это у нас во всех учебниках истории написано. Времени нет объяснять – потом. Сейчас нужно, как можно скорее наш вертолёт найти и кому-нибудь из начальства доложить! Срочно!

Экипаж, советские офицеры и солдаты на полуторке подъезжают к поляне, на которой замаскирован «Крокодил».

Первым спрыгивает Геня и скрывается в маскировке.

Советские офицеры стоят возле машины и не понимают, куда исчез Геня.

Экипаж стоит рядом с ними.

Слышно, как открылась где-то дверца.

Через несколько секунд на сфере вместо берёз и травы начинает проецироваться отрывок из фильма «Чапаев».

Офицеры поражены.

Сквозь сферу с фильмом проходит Геня с планшетом в руках.

Геня довольно:

– Алле-ап! – выключает что-то на планшете, на пустом месте появляется «Крокодил».

Советские офицеры ахнули от неожиданности. Стали подходить ближе, трогать, рассматривать. Больше остальных поражён Метелицын.

Геня, не скрывая удовольствия:

– Вот, Андрей Сергеевич, как выглядит современный автожир! Боевой ударный вертолёт МИ-35М! Огневая мощь… Как бы Вам для сравнения… Может в одиночку, если не мазать, конечно, уничтожить, скажем, танковый батальон вместе с пехотой.

– Вот это да… Я точно не сплю? Вот это машина!

Иваныч и Славик в это время тоже что-то рассказывают советским офицерам про вертолёт, показывая кассеты с ракетами, турель.

Геня и Метелицын обходят вертолёт.

– Сзади, я так понимаю. Поворотный винт?

– Совершенно верно. А основной – изменяет наклон – тангаж. Поэтому летит вперёд-назад… У Вас это мешком с песком получалось!

– Ты и это знаешь?! Как же вы всё-таки сюда попали?

– Была гроза, молния. Искры, дым…

– Тут ведь Курская магнитная аномалия! Из-за этого, наверное.

– Может быть. Только как теперь нам назад вернуться…

– Как-как… Так же.

– Думаете?

В это время два немецких штурмовика низко пролетают над «Крокодилом», открывая огонь из пулемётов, сбрасывая бомбы.

Метелицын кричит:

– «Юнкерсы»!!! Всем в лес!

Геня тоже кричит:

– Лучше в вертолёт!!!

Советские офицеры и экипаж запрыгивают в десантный отсек.

Геня бежит к кабине пилота.

Пилот «Юнкерса» завершает разворот, заходит на «Крокодил», снижается, но в это время вертолёт исчезает у него прямо на глазах.

Пилот ничего не может понять.

Геня включает «Хамелеон».

«Крокодил» вновь становится невидимым.

В десантном отсеке все замерли.

Геня кричит в десантный отсек:

– Как с истребителями связаться? На какой волне?

Пилот «Юнкерса» говорит своему напарнику по рации:

– Густав, где они?! Как сквозь землю провалились!!! Заходим на второй круг!!! Смотри в оба!!!

Геня в кабине вертолёта:

– «Хамелеон», сканировать радио-эфир!

«Хамелеон» сканирует эфир, слышны помехи, радиоволны:

– Связь установлена.

Геня Метелицыну:

– Андрей Сергеевич, сообщите истребителям!

Метелицын с любопытством одевает вертолётный шлем:

– «Фиалка», «фиалка»! Я – «Гранит»!

Пилот «Юнкерса» продолжает по рации:

– Не с ума же мы сошли! Я точно видел их здесь!.. Ничего не понимаю! Густав, русские истребители!!! Прямо по курсу!!! Уходим!!!

Советские истребители атакуют «Юнкерсы».

Один немецкий штурмовик подбит, второй улетает.

Экипаж и советские офицеры вышли из десантного отсека, кто-то прятался под днищем.

«Хамелеон» отключён. «Крокодил» вновь видимый.

Советские офицеры благодарят экипаж.

Овсянка подходит к Гене:

– А тебе ещё никто не говорил, что твой керогаз только что нам жизнь спас, нет? Так вот – я первая.

Овсянка целует Геню.

Всеобщее одобрение.

Полковник Грушин:

– Ну вот что, товарищи! Надо гостей наших и спасителей разместить как-то понадёжней! Метелицын, давай к тебе на аэродром! С зенитками оно спокойней! Да и техпомощь, я так понимаю, им нужна?

«Крокодил» летит на аэродром штурмовой эскадрильи Метелицына.

В кабине пилота Овсянка, в кабине стрелка Иваныч.

Славик, Метелицын и Геня в десантном отсеке.

Овсянка всем:

– Сидеть и смотреть, как гибнут люди, имея такую мощь?!

Геня поддерживает:

– И жизнь кое-кому спасти, между прочим!

Славик:

– Да нельзя нам вмешиваться! Ход войны может поменяться!

Овсянка настаивает:

– И что?! Зато так укокошим фрицев! Из всего, что есть!

Иваныч:

– А потом что? Где боезапас брать? Кулибины за ночь нам ракеты спаяют?!

Славик:

– С горючкой, в принципе, проблем-то не будет. «Крокодил» наш всё любит! Эни фьёл!

Геня эмоционально:

– А беспилотник?! А ночное видение, а «Хамелеон»?!

Хамелеон:

– Жду Вашей команды!

Геня:

– Во! Мы же по ночам такой шухер сможем наводить!

Славик обрадованно:

– Одна наша разведка чего будет стоить!

Иваныч подключается к новой идее:

– А бомбить мы и бочками сможем! С бензином!

Славик:

– Пулемёты по бортам!

Иваныч, возражая:

– Не жирно будет – из «Максима» по пехоте… из «Крокодила»?

Геня Метелицыну:

– А мы очками нашими штурмовиков обеспечим! Вы на это как смотрите, Андрей Сергеевич?

Метелицын всё время полёта молча осматривает десантный отсек, трогает переборки, заглядывает в кабину пилота, пытается понять, о чём все говорят.

Овсянка и Иваныч предлагают советскому командованию нанести упреждающий удар по скоплению немецкой бронетехники.

Иваныч показывает на карте:

– Вот здесь немцы сосредоточили большое скопление бронетехники. Мы сами видели.

Овсянка дополняет:

– Двенадцатого они готовят наступление. Можно нанести упреждающий массированный бомбовый удар.

Полковник Грушин:

– Откуда известно про наступление?

Овсянка нетерпеливо:

– Сейчас не время объяснять – нужно действовать, пока не поздно.

Член военного совета:

– Наши разведданные приблизительные. Нужна разведка! А мы и так уже столько людей потеряли…

Славик вместе с советскими разведчиками около компьютера «Крокодила» – наблюдают за полётом бортового беспилотника, производящего ночную разведку:

– Будем смотреть кино! Зелёненькие – это техника, дома… Сейчас посмотрим на человечков.

Славик переключает беспилотник на режим тепловизора.

– А вот и красненькие! Немцы у зениток! Видите, чай пьют? Или кофе.

Советские разведчики поражены.

Геня примеряет на Метелицына прибор ночного видения.

Тот ходит, смотрит по сторонам, удивляется:

– Вот это да! Ночью в сортир можно ходить без фонарика!

– А летать так ночью сможете?

– Летать, говоришь? Надо будет – полетим! Сколько у тебя таких?

– Восемь!

– Целая эскадрилья! Мужики, облачайтесь и по машинам! Учиться некогда – сначала рулёжка по полю, потом посмотрим!