Текст книги "Неизвестный Китай"

ДЕРЕВЬЯ, КАК ЛЮДИ

Наступают холода и в Пекине снова укрывают рогожами деревья на особенно продуваемых ветрами перекрестках. Так каждую осень, из года в год. Привыкнуть к этому трудно. Ведь не в Ботаническом саду, не какие-нибудь редкости – обычные уличные посадки.

Люди утепляются и одевают деревья. Между ними здесь есть какая-то особенная внутренняя связь. Не случайно, еще в древнем Китае, прежде чем начинать строить дом, будущий хозяин сажал перед входом дерево. И сегодня по возрасту дерева определяют, сколько этот дом простоял на земле.

В Китае уважают старость. Подчеркивая свое уважение к пожилому человеку, китаец в обращении к нему поставит перед именем слова ЛАО – почтенный, уважаемый. Это в крови у каждого китайца. То же относится и к деревьям. Старые деревья имеют свои имена, свои паспорта – прикрепленные к стволу таблички зеленого, а наиболее старые – красного цвета, и даже собственные ласковые прозвища.

В большой мере это относится к реликтовым деревьям гинкго, которых очень много в Пекине. Они не только украшают город зеленой листвой и создают микроклимат, но и широко используются в медицине, кулинарии. В частности, из семян гинкго готовят удивительно вкусную приправу к рыбным блюдам.

Есть, к примеру, на одной из улиц Пекина дерево, которое называют «Король Гинкго». По паспорту ему 1200 лет. Этот современник многих императорских династий 30 метров высотой и 8 метров в обхвате.

А вот в парке Храма Неба обосновался его сородич – «Почтенный Дракон с 9 сыновьями». Так с уважением называют старое дерево гинкго потому, что от его корня растут 9 молодых деревьев. А есть еще «Летящий дракон», «Ползущий Дракон», «Старина Ван» – всех не перечесть.

Гинкго могут жить до трех тысяч лет. И как люди, они стареют и болеют. Особенно трудно им приходится в таком промышленном, перенаселенном городе, как Пекин. Люди понимают это. Деревья регулярно осматривают, подлечивают, пломбируют трещины. Огораживают. Ведь на пекинских улицах столько пешеходов, сколько у нас в Москве в самые большие праздники. Недавно на одной из пекинских магистралей пришлось ограничить движение транспорта потому, что, по мнению ученых, растущее там древнее дерево не справляется с вредным воздействием выхлопных газов.

Примечательно, что никто не возмущался, не протестовал, хотя остановки транспорта пришлось перенести довольно далеко.

Если вы поедете в пекинский Аэропорт не по скоростной магистрали, а по обычному шоссе, идущему параллельно, вы невольно обратите внимание, что совершенно неожиданно, как говорят на ровном месте, шоссе делает зигзаг. Машины объезжают растущее как раз посередине огромное дерево, бережно огражденное небольшим парапетом.

В Китае есть даже памятники деревьям. Один из них в 18 веке поставили в парке, где любил отдыхать император Цяньлун. Ему особенно нравились две ивы, растущие на берегу озера. Заметив это, придворные рассказали ему легенду о том, что раз в год, в полнолуние ивы оживают и превращаются в пару влюбленных. Правитель посмеялся и не поверил. Но вскоре одно из деревьев стало сохнуть и погибло. А затем без видимых причин завяло и другое дерево. Цяньлун был так удивлен, что велел на месте погибших деревьев поставить памятник. Написал стихи о необъяснимом событии. Их высекли на камне рядом с ивовыми ветками, которые вышли из-под резца скульптора, как живые, и вот уже 200 лет отражаются в водах озера.

Легендарное 600-летнее дерево растет на территории храма Конфуция в Пекине. Когда-то, много столетий назад, во время торжеств, связанных с днем рождения великого философа, в тихий безветренный день с этого дерева упала тяжелая ветвь и насмерть задавила стоящего под деревом неправедного императора. Легенда, конечно, но до сих пор некоторые предпочитают долго не стоять под этим деревом…

В 50 крупных парках Пекина растут не только деревья гинкго, но и древние магнолии, кипарисы, сосны.

Уже много лет существует в китайской столице «Сад бамбука», в нем привезенные с Юга страны 80 сортов этого любимого всеми китайцами растения. В посадке деревьев деятельное участие принимало население – от Президента страны до первоклассников. В парке каждый год проводятся «Праздники бамбука».

Ежегодные весенние посадки деревьев в Пекине стали традицией. В день посадок за лопаты берется все трудоспособное население, включая руководителей государства.

В пригородах Пекина есть еще около 100 парков. Их открывают поселки и деревни, разбогатевшие в годы реформ. Дачное строительство не получило развития в Китае. Земли маловато, население огромное, да и средства в семьях все еще более, чем скромные. Такие парки – прекрасные места отдыха для горожан.

К тому же, они приносят местным жителям неплохой доход. Неподалеку от Пекина, в уезде Пинсян есть тысячелетняя сосна. Поражает не только ее возраст, но и внешний вид. На протяжение веков она почему-то не росла в высоту, а достигнув двухметровой высоты, стала расти параллельно земле. Получился огромный зеленый шатер. Неестественно растущие ветви сплелись в причудливые узлы. Сосна похожа на некое спящее существо. Ее так и называют «Спящий дракон». Слава о чудесной сосне идет по Китаю уже многие годы. Крестьяне местной деревни построили лестницу на вершину горы, где растет это чудо природы, и взимают за осмотр достопримечательности плату. От туристов нет отбоя.

Впрочем, каждый лесопарк в Пекине старается привлечь внимание чем-то особенным. Здесь планируют увеличить посадки деревьев еще в полтора раза. В последние годы Пекинское Правительство выделяет до ста тысяч долларов ежегодно для озеленения города и окрестностей и поддержания пожарной безопасности. Кажется, что Китай, поразив весь мир своей многонаселенностью, хочет удивить еще и количеством деревьев.

ХРАНИТЕЛИ РЕЛИКВИЙ

Есть в Пекине место, которое вызывает одинаковый восторг и у новичка-туриста, впервые попавшего в Китай, и у маститого китаеведа, которого трудно удивить. Это – воскресный городской рынок антиквариата, предметов искусства и изделий народного творчества «Паньдяюань», раскинувший свои ряды вдоль второй пекинской кольцевой дороги.

Начиналось всё с небольшого рынка на пустыре, между новостройками. Собственно, и рынка в прямом понимании этого слова не было. Прямо на земле, на циновке раскладывался товар и продавец, сидя на корточках, вел торг. Сюда по субботам и воскресеньям стали собираться любители старины, чтобы продать или обменять что-нибудь из семейных архивов: фарфоровую вазу, бабушкины заколки для волос, которые вышли из моды еще в конце 19 века, неизвестно как оказавшийся в кладовке патефон времен Второй мировой воины и прочие редкости.

Рынками старых вещей ни мир, ни Китай не удивишь. Достаточно вспомнить известный «блошиный» рынок в Париже или знаменитые развалы в Калькутте. Но для Китая с его многотысячелетней историей и, поистине, неисчерпаемыми источниками памятников древности, антиквариат – дело государственное, важная составная часть торговли и бизнеса.

Старинные и антикварные вещи традиционно продавались в таких районах, как Дунъаньшычан, Ванфуцзин, Люличан, парк Бэйхай. В центре Пекина целые улицы специализируются на продаже старинных вещей, и каждая приличная гостиница имеет свои антикварные ряды.

Но стихийно возникший новый рынок очень быстро стал популярным среди местного населения и среди иностранцев. Здесь есть все: и восточный колорит, и экзотика, и вполне доступные цены. На этот рынок попадают и настоящие раритеты. Неискушенные в торговле люди порой предлагают предметы, цену которым они не знают. Крестьянин из далекого уезда может привезти для продажи старинную вазу, которая неизвестно как оказалась в родительском доме или найденный на рисовом поле предмет, об исторической и археологической ценности которого крестьянин даже не догадывался. Горожане находят в своих домашних завалах не только старые вещи, но и представляющие большой интерес книги, фотографии, документы.

Рынок растет, как ростки бамбука после дождя. Сюда потянулись и кустари из Пекина, и крестьяне из пригородных уездов, и мастера из более далеких мест. Здесь стали торговать не только старыми вещами, но и подделками под старину, различными сувенирами, изделиями народного творчества.

Городские власти не остались в стороне. Постепенно рынок обрел вполне цивилизованный вид. Были построены навесы над торговыми рядами, павильоны в традиционном китайском стиле, стоянки для автомобилей, харчевни, закусочные, чайные.

Явно бросая вызов знаменитой улице художников Люличану, художники стали открывать здесь свои небольшие студии-магазины.

Мой приятель живописец Лю Фэн окончил несколько лет назад пекинский художественный институт. Талантливый художник, участник общекитайских выставок живописи продает здесь свои картины, написанные маслом. Ему особенно удаются знаменитые пекинские переулки, старинные здания, пекинские дворцы… Картины быстро раскупаются.

Лю Фэн накопил деньги на поездку в Тибет. Так возник тибетский цикл его картин. Вот юная тибетка в национальной одежде. В ее огромных глазах отражается небо Тибета, а вот суровые и вечно прекрасные горы. И снова успех. Ему стали подражать другие художники. Возник целый ряд «переулочников», пейзажистов, которые копировали полотна своего коллеги, удачно найденные им образы.

Рядом творят художники китайской национальной живописи «гохуа». Рисовая бумага, кисть, тушь – орудия их производства. Картины создаются тут же, на ваших глазах. Есть здесь очень талантливые «старики», их называют так не только из-за возраста, но и из-за приверженности к школе старых мастеров. Они копируют своего великого предшественника Ци Байши, который создал свои лучшие картины, когда ему уже перевалило за 90.

Старина Ван – коренной пекинец, художник в третьем поколении. Его «конёк» – изображение животных, символов лунного китайского календаря. На его картина, выполненных в стиле «гохуа» – несущиеся кони, обезьяны, пестрые петухи… Каждый год – новый герой.

Можно здесь приобрести и очень старые, обветшавшие свитки со старинной каллиграфией, нравоучительными надписями и даже красочные рекламы товаров периода японской оккупации Китая с изображением красоток, торгующих мылом, сигаретами, чаем. Рядом плакаты периода «культурной революции» например, Мао Цзэдун и Линь Бяо принимают парад «хунвейбинов». Здесь же значки с изображением Мао, старые талоны на получение зерна и ткани, почтовые марки.

Не отстают букинисты. Есть книги на разных языках, в том числе и на русском. По ним можно определить этапы наших отношений с Китаем. Издания русской классики: разрозненные тома сочинений Пушкина, Гоголя, Маяковского, потрепанные учебники русского языка, технические справочники по металлургии, резке металлов, геологии, машиностроению. Детективы-однодневки, посвященные борьбе с русскими шпионами – это уже следы противостояния и конфронтации двух держав… Рядом символы сегодняшнего дня – изображения российских президентов.

Особенно многолюдны фарфоровые ряды. Здесь можно увидеть все – от изящных изделий, привезенных из столицы китайского фарфора Цзиндэчженя, до фаянсовых плошек из глухого китайского уезда. Многие ценители фарфора приезжают на этот рынок, как в музей, чтобы полюбоваться искусством китайских мастеров.

Резьба по камню – излюбленное занятие китайских кустарей. Сотни мастеров предлагают свои изделия из полудрагоценных камней: фигурки людей и животных, женские украшения, «бияньху» – небольшие сосуды, которые раньше использовались для хранения нюхательного табака, а сейчас являются предметом коллекционирования.

Недавно открылись тут и площадки, где продается антикварная мебель: резные шкафы, украшенные резьбой диковинные этажерки, подставки для ваз, кровати, огромные кресла-качалки. Это, прежде всего, для иностранных любителей экзотики. В современные квартиры рядовых пекинцев такая мебель явно не вписывается, но может стать украшением загородного дома состоятельного человека.

Здесь на Панцзяюане рыночный механизм работает, как часы. Стоит появиться спросу на какой-нибудь товар, он буквально на следующий день появляется в разных вариантах на многих прилавках. Проходит мода – исчезает товар. Но остается постоянный интерес к подлинно старинным, редким вещам, с которых и начинался этот рынок.

Несколько в стороне храмовые скульптуры всех трех китайских религий: Конфуций, изображения яшмового императора, Будды всех размеров, фрагменты алтарей, древних кумирен, культовые предметы. Некоторые экспонаты, судя по номерам запыленных грузовиков, прибыли из далеких провинций, преодолев тысячи километров.

Первыми на рынке появляются, естественно, продавцы. Оки приезжают, как правило, на велосипедах или рикшах. Весь их товар умещается в небольших ящиках, чемоданах. Продавцы посолиднее берут грузовые такси. Уже к 6 часам утра рынок открывается.

Первые покупатели приезжают на добротных иномарках. Это профессиональные антиквары, художники, ученые, историки и главное – владельцы антикварных магазинов и лавок в городе, люди состоятельные, знатоки своего дела. Они тщательно «прочесывают» торговые ряды, «снимают сливки» с предлагаемого товара. Очень скоро приобретенные здесь вещи займут место в личных коллекциях или появятся на прилавках антикварных магазинов.

Отреставрированные, доведенные до блеска, они будут стоить гораздо больше, чем приобретались на рынке. Ну а наиболее ценные предметы могут попасть в государственные музеи или на фестивали реликвий древней китайской культуры, на аукционы антиквариата, которые регулярно проводятся в Китае.

Такие аукционы дают миллионы долларов чистой прибыли. Казалось бы, неплохо! Но вокруг них не утихают ожесточенные споры. Телевидение, радио, газеты выступают подчас с противоположными мнениями: нужно ли торговать стариной. Дело в том, что продажа ценного антиквариата в КНР долгое время была запрещена. Лишь не так давно правительство разрешило экспортировать изделия, сделанные после 1795 года, но не все подряд, а только с согласия экспертов.

Сторонники открытого рынка старины требовали расширения возможностей. Продажа рядового памятника культуры, – утверждают они, – дает средства на охрану и реставрацию раритетов. Открытый рынок положит конец или хотя бы ограничит хищения и контрабанду, которой занимаются тысячи людей, сбывая ценности за гроши. У государства же не хватает ни сил, ни средств для того, чтобы поставить под контроль 35 тысяч мест, богатых реликвиями, занесенных в реестр национальных сокровищ.

Яркий пример тому – северо-западная провинция Шаньси. Здесь были столицы 13 императорских династий. Они оставили тысячи гробниц и храмов, буквально набитых сокровищами. Многие века грабители приходили сюда раньше, чем археологи и ученые. В Китае даже сложилась пословица: «Хочешь разбогатеть на всю жизнь – потрать ночь на раскопку гробницы…»

Многовековую традицию сломать не просто, хотя предпринимаются активные меры. За последние несколько лет полиция раскрыла почти две тысячи случаев хищения, спасла от контрабандистов десятки тысяч предметов старины. Арестованы несколько тысяч грабителей, в том числе, несколько десятков иностранных граждан, уличенных в контрабанде.

Как отмечали китайские газеты, охотники за сокровищами имеют новейшее оборудование, средства связи, каналы сбыта. Несколько лет назад, например, преступники ограбили гробницу наложницы императора, похороненной тысячу лет назад, применив ультрасовременное взрывное устройство. Оно открыло путь к саркофагу, оставив невредимой поверхность могильного холма. О том, что было ограбление, узнали случайно.

Памятники страдают и от безжалостного времени. Провинция Шаньси, о которой идет речь, получает от государства на их реставрацию по одному миллиону долларов ежегодно, а требуется в десять раз больше. Всего по стране бюджет предусматривает до 30 миллионов долларов на поддержание памятников старины. Но этого явно недостаточно, – считают китайские ученые.

Зачастую исторические реликвии гибнут не только от алчности грабителей, разрушений временем, но и от невежества и равнодушия людей. Так молодой ученый Ли Да увидел неподалеку от Пекина, в деревне ограды, сложенные из кирпича, изготовленного в 3 веке до нашей эры. Ученый не поверил своим глазам.

Разве возможно подобное в 25 километрах от Академии Наук Китая? Но крестьяне, действительно, не представляли, какая редкость попала им в руки, и спокойно объясняли, что «дожди размыли какую-то старую стену – кирпича хватит на всех – и им, и ученым…».

Тут же примчавшиеся археологи обнаружили, что стена ведет в древний город, и местные жители только по нерадивости не докопались до бесценной утвари его домов и святилищ.

Приблизительно таким же образом была обнаружена гробница императора Цин Шихуана (221 г. до н. э. – 210 г. н. э.) под городом Сиань. Ее совершенно случайно нашел крестьянин, копая погреб у себя в огороде. Он обнаружил в уже готовом погребе терракотовую фигуру воина и не придал этому никакого значения. Мало ли что хранит в себе земля, на которой работали его деды и прадеды. Впоследствии оказалось, что это фигура одного из воинов армии, охранявшей подступы к усыпальнице императора. Ученые открыли ее и представили на всеобщее обозрение. Сейчас это событие стало археологической сенсацией века, и в Сиань приезжают сотни тысяч людей со всего мира, чтобы побывать в удивительном музее, созданном в гробнице.

На одном из последних аукционов был бронзовый сосуд, которому 3300 лет. Его случайно нашли в провинции Шаньси в 1989 году. За такие древности иностранцы охотно платят сотни тысяч долларов.

В китайской печати не утихают дискуссии о судьбе исторических реликвий. Продавать их официально и на вырученные деньги проводить новые поисковые и реставрационные работы? Или пусть все идет самотеком, но тогда китайские реликвии попадут в руке и людей, сбывающих их за бесценок на мировых рынках, особенно в Японии, странах Юго-Восточной Азии.

Аукционы вреда не принесут, – утверждают многие. – Китайские музеи накопили столько реликвий, что не в состоянии показать большинство из них в своих экспозициях. Они пылятся и разрушаются в запасниках, подвергаются опасности разворовывания и подмены.

«А где гарантия того, что музейные работники не понесут реликвии на аукцион под каким-либо благовидным предлогом», – спорят со сторонниками открытого рынка древностей такие организации, как Государственное Бюро по реликвиям. Ведь только на последнем аукционе древностей было представлено более 2 тысяч предметов древности. Это же разорение! Почему нужно сейчас продавать то, что уберегли в более тяжелые годы экономических трудностей, войн и разрухи. Грядущие поколения не поймут нас!»

Но пока идут дискуссии, аукционы продолжаются, как и работа знаменитого рынка «Панцзяюань».

ВЭЙФАН – СТОЛИЦА ВОЗДУШНЫХ ЗМЕЕВ

Самолет местной авиалинии Пекин – Вейфан напоминал в этот день Ноев ковчег. Звучала речь на всех языках, а пассажиры бережно держа в руках хрупкие создания в виде бабочек и птиц, животных и насекомых, пытались сквозь окна иллюминаторов угадать земную погоду. Энтузиасты спешили в Вейфан на международные соревнования по запуску воздушных змеев.

Интерес к воздушным змеям в Китае возник очень давно. Само название воздушного змея – «Фэнчжэн», в иероглифах которого соседствуют понятия «ветер и бамбук», появилось еще в X веке.

Есть много легенд о первых воздушных змеях. Рассказывают, что на эту мысль навела то ли улетающая от порыва ветра шляпа с головы древнего монаха, то ли листья, уносимые ветром в небо. Может быть, прообразом первого воздушного змея явился шелковый платок, похищенный ветром с головы какой-нибудь красавицы.

А вот свидетельство историка, записавшего следующий факт.

«Некто Ли Е делал и запускал воздушных змеев во дворце императора. Однажды он приделал к одному из них свисток из бамбука, и Змей полетел, издавая звук, похожий на молитву».

Знаменитый китайский философ Мо Ди (468—376 гг. до н. э.) по праву считается отцом «змееплавания». Ему удалось соорудить деревянного коршуна, который свободно парил над городом Вэй-фаном, где жил философ. Говорят, что Мо Ди настолько увлекся этим занятием, что создал специальную школу, где наряду с философией изучалось и мастерство изготовления воздушных змеев.

Один из его учеников Лю Бань, мастер на все руки, усовершенствовал конструкцию, применив для нее бамбук и шелк. Его современник писал, что змеи эти «не боялись ветра и спорили с облаками».

Позже свое изобретение Лю Бан, успевший стать к тому времени императором, решил использовать и для военных целей. Запущенные в небо над расположением противника воздушные змеи несли важную для военных стратегов информацию, а запуск змея с прикрепленным к нему фонариком порой служил сигналом к началу битвы. Более того, китайцы научились запускать воздушных змеев с человеком. Такие «змеенавты» были разведчиками во время военных сражений.

Сейчас в центре города Вэйфана стоит памятник Лю Бану в ознаменование его заслуг скорее не как политика, а как выдающегося мастера по изготовлению воздушных змеев…

Почему именно в Вэйфане?

Не только потому, что здесь его родина. А еще потому, что один раз в году, как раз накануне праздника «Цинмин», посвященного памяти предков, этот небольшой городок в китайской приморской провинции Шаньдун напоминает всем, что здесь находится мировая столица любителей воздушных змеев.

Еще в 20—30 годы XX столетия начали проводить тут официальные соревнования по запуску змеев. Как писала местная газета в 1933 году, в них приняло участие 80 змеев. Чемпионом была признана летающая композиция «Восемь святых переходят море». Традиционные соревнования стали проходить через два года вплоть до 1937 года, когда из-за японской агрессии в Китае и войны они прекратились. После победы народной революции в 1949 году соревнования были возобновлены.

Змеи, изготовленные в Вэйфане, унеслись далеко за пределы своей родины. Они с успехом выступали на соревнованиях в Мексике (1960 год), в Канаде, Франции, (1962 год) США, Сингапуре (1964 год) и других странах. В 1999 году в Москве на тушинском аэродроме состоялся большой праздник – демонстрация полетов китайских воздушных змеев.

Но все же мировой столицей этих соревнований остается китайский Вэйфан. Соревнования приурочены ко дню памяти предков, и это не случайно. Именно в апреле-мае над Вэйфаном дуют сильные весенние ветры, это во-первых, а, во-вторых, змеи за долгие годы их истории в Китае обросли легендами и поверьями, одно из которых гласит, что воздушные змеи могут принести человеку счастье или, наоборот, накликать беду.

Посылая в небо маленьких воздухоплавателей, люди хотят напомнить предкам о себе. Считается, что если написать на воздушном змее иероглифы с пожеланиями здоровья и богатства, боги сверху скорее заметят их и обязательно пошлют на землю все, о чем ты просишь, а заодно и проявят заботу о находящихся на небе родственниках. Если же изобразить злодея, врага – змей унесется далеко-далеко и больше никогда не вернется, стоит только оборвать веревку. Ну, а если упадет такой змей на крышу соседа – не миновать ему беды.

И вот мы летим на 10 международный фестиваль воздушных змеев в Вэйфане. Около ста команд со всех континентов мира будут бороться за первенство. Бумажные воздушные змеи на каждом шагу. Парят в воздухе над лавками, где ими торгуют, над цехами и мастерскими, занятыми их изготовлением. Змеи, как самый ходовой товар, рассыпаны по прилавкам наряду с едой и предметами ширпотреба. Даже номера домов на улицах написаны крупными цифрами на фоне воздушных змеев.

В лучших зданиях города размещена Международная ассоциация Воздушных Змеев и музей, посвященный им. Здесь мне попался на глаза любопытный документ – книга английского ученого Недхэма «История китайской науки и техники». В ней он, в частности, замечает, что «создание две тысячи лет тому назад в Китае воздушного змея приблизило мечту человечества подняться в воздух».

Что ж, в этом, возможно, есть свой резон. Но то, что индустрия по производству воздушных змеев приблизила вэйфанцев к осуществлению мечты о зажиточной жизни в своем городе, это безусловный факт. Ежегодные фестивали воздушных змеев дают городу огромные прибыли: от наплыва туристов, от продажи сувениров, главный из которых, конечно же, воздушный змей. Как пишет местная газета, каждый год здесь продается более 200 тысяч воздушных змеев различных видов.

А это и рабочие места для горожан и крестьян. В выгодном промысле занято пять тысяч мастеров, в близлежащих селах изготовляют специальную бумагу, шелк, расписывают воздушных змеев и т. п. И слетаются сюда со всех концов света знатоки, чтобы купить творение рук вэйфанских мастеров. Не зная ни слова по-китайски, они старательно выговаривают непривычные звуки – имя мастера, у которого бы хотели купить змея. Оказывается, слышали о нем у себя в Америке или в Австралии и, чтобы осуществить свою мечту, проехали тысячи километров до города, который и на карте не скоро отыщешь.

Один из таких мастеров Тан Яншоу. Представитель известной династии трудовой. Я встретился с ним, когда ему было уже за 70. Сегодня его дети и внуки продолжают дело предков. Тан не только создавал новые конструкции, но и расписывал Змеев иероглифами, несущими символический смысл. Его змей «Ласточка» украшает городской музей. Есть его произведения в Американском музее космонавтики, в Японском музее бумажных змеев.

Деревня Янцзябу издавна специализируется на изготовлении воздушных змеев. Прославили ее братья Ян Чжэньцзя и Ян Чжэнь-шень. До сотни видов воздушных змеев размером от спичечного коробка до грузового автомобиля.

О самих соревнованиях стоит сказать особо. Хрупкое сооружение из бамбука и шелка должно быть не только ярко расписано, иметь оригинальную форму, но и хорошо летать: выше, дальше и как можно дольше находиться в воздухе.

На большом поле-стадионе под городом начинаются соревнования.

Любопытно, что участие на равных принимают в их и команды, приехавшие издалека, и местные любители. По традиции самые популярные змеи имеют форму драконов – символа воздушной и водной стихий. Впрочем, и другие представители воздушной стихии: орлы и совы, бабочки и стрекозы вполне мирно уживаются в небе над Вэйфаном.

Легко взмывают в воздух и вполне «земные» предметы: чемоданы, кровати, сейфы. А одна воинская часть представила на соревнование воздушный летающий танк… Такую форму имел уникальный змей. И это не удивительно: чем оригинальнее форма воздушного змея, тем больше шансов на победу. Главное, чтобы предмет мог парить в воздухе…

Случались и сюрпризы…

Местная фирма модной одежды поразила зрителей размерами своего змея. Ее команда, состоящая из 50 человек, подняла в воздух и с трудом удерживала за толстенную веревку сооружение длиной в 300 метров, состоящее из полутора тысяч фигур, демонстрирующих модную одежду фирмы. Но, наверное, не меньшим успехом пользовались змеи размером с ноготок, которые на невидимых шелковых нитках кружились вокруг головы седобородого старика.

Почти все китайские праздники пахнут … порохом. Взрывы петард, хлопушек, яркие огни праздничных салютов сопровождают китайцев всю жизнь. Корни этого обычая, наверное, в древних традициях, которые утверждают, что именно так: огнем и грохотом следует бороться со злом, отгоняя его от колыбели ребенка, от порога дома, от дверей лавки, от границ государства… Разница только в масштабах этих огненных феерий.

То, что происходило в небе над Вэйфаном после окончания соревнований, звучало как огненная симфония с прологом и эпилогом. Это был и праздничный салют в честь победителей, и достойное завершение праздника поминовения предков. Наверняка с небес они могли заметить море ярких огней над городом.

И так же, как в пекинской опере, где каждый жест, каждый штрих грима несет смысловую нагрузку, так и в вечернем небе Вэйфана разыгрывался огненный спектакль, где каждый всполох огня, каждый взрыв петарды имел свой смысл, свое имя. Например, «Драконы играют с жемчужиной», «Император оседлал небесного коня», «Чан Э отправилась на луну», «Семь монахов переходят огненное море», «Нечистая сила с кривой ногой».

Вот далеко не полный перечень этих видов огненных забав. Китайцы изобрели не только порох. Здесь родилось великое искусство рисовать с его помощью огненные небесные картины.

У китайских «змеенавтов» обширные планы. Они готовятся к новым рекордам. Известный мастер Мэнь Юань намерен запустить в небо змей, составленный из портретов 108 китайских императоров. Это будет продемонстрировано на очередном вэйфанском первенстве. А в перспективе – подготовка китайских умельцев к Олимпийским играм, которые пройдут в 2008 году в Пекине. Чем еще удивят мир китайские кудесники?