Текст книги "«Пока горит свеча…» Очерки по истории кафедры зоологии беспозвоночных Московского государственного университета"

«Пока горит свеча…»[3]3
  В заголовке этого раздела и в названии всей книги использована строфа из песни А. Макаревича.


[Закрыть]

Распад Советского Союза стал одной из крупнейших геополитических катастроф XX века, последствия которой будут ощущаться еще не одно десятилетие. Эта катастрофа явилась прямым результатом проигрыша Советским Союзом глобального мирового противостояния, своего рода, Третьей мировой войны. Это противостояние известно в истории под названием «Холодная война», но, конечно, никакой «холодной» эта война не была. Две сверхдержавы, участвовавшие в этом противостоянии – США и СССР, обладали ядерным оружием, применение которого уничтожило бы обе стороны. Вот почему прямой вооруженный конфликт между США и СССР был невозможен. Сверхдержавы сделали ареной войны территории третьих стран, а их народы – заложниками этого противостояния. В Третьей мировой войне боролись между собой Соединенные Штаты Америки и Советский Союз, но кровь лилась на земле Кореи, Вьетнама, Лаоса, Анголы, Эфиопии, Никарагуа, Афганистана и других стран из самых разных регионов мира. Это была настоящая мировая война, стоившая человечеству огромных материальных потерь и человеческих жертв. Многие тысячи вьетнамцев, африканцев и латиноамериканцев погибали в этом противостоянии, а США и СССР сохраняли между собой дипломатические отношения, вели переговоры, заключали разного рода соглашения, даже совершали совместные полеты в космос. Историкам будущего еще предстоит детально исследовать феномен Третьей мировой войны – она была третьей и по счету, и потому, что велась на территории третьих стран, и потому, что страны эти принадлежали, в основном, к так называемому «третьему миру».

Глобальный конфликт между СССР и США был серьезным испытанием для экономических и политических систем главных противников. Известно, каким крупным политическим потрясением стала для США попытка навязать американское понимание демократии Вьетнаму – относительно небольшой восточноазиатской стране. Авиация США предприняла масштабные бомбардировки городов Северного Вьетнама, в результате которых погибло более миллиона мирных жителей. Американские войска широко применяли во Вьетнаме химические и биологические средства ведения войны, что нанесло непоправимый ущерб животному и растительному миру этой тропической страны и до сих пор сказывается как на состоянии природных сообществ, так и на здоровье людей. Но во вьетнамских джунглях сложили головы и десятки тысяч американских парней, а несколько сот тысяч стали калеками. Вьетнамская авантюра вызвала крупнейший внутриполитический кризис в США. Миллионы молодых американцев вышли тогда на улицы городов с протестами. В ряде мест национальная гвардия пустила в ход оружие, и на улицах университетских городов Америки пролилась кровь. В 1970-е годы о вьетнамской авантюре много писали газеты всего мира, в том числе, конечно, и советские. Позднее, в 1990-е годы в России как-то редко вспоминали об этом, быть может, потому, что для многих отечественных поборников демократии именно США стали образцом для подражания во всем и всегда.

Как известно, усилия даже такой мощной страны, как США, не достигли цели во Вьетнаме. Пользуясь экономической, политической и прямой военной поддержкой СССР, вьетнамцы сумели нанести поражение экспедиционному корпусу сильной американской армии. В 1975 г. американские войска были с позором изгнаны из Вьетнама, однако вьетнамская катастрофа еще долго оставалась незаживающей раной в сознании американцев. Возник даже специальный термин – «вьетнамский синдром». И все же, политическая система США и мощная экономика этого государства выдержали этот удар.

Как это ни удивительно, но для брежневского руководства бесславное поражение США во Вьетнаме не стало уроком. Всего через пять лет, в конце 1979 г. советские войска начали оккупацию Афганистана, якобы для того, чтобы противодействовать «козням ЦРУ». Сейчас невозможно понять реальные мотивы, которые толкнули одряхлевшее руководство Советского Союза ввязаться в войну на земле сопредельного государства, которое многие десятилетия сохраняло лояльность по отношению к северному соседу. За четверть века, прошедшие с момента ввода советских войск в Афганистан, так и не выяснилось, кто же персонально ответственен за этот шаг, кто убедил впавшего в идиотизм Л.И. Брежнева принять это самоубийственное для страны решение.

Бессмысленная и кровавая бойня, затянувшаяся почти на 10 лет, принесла неисчислимые страдания народу Афганистана. Теперь уже США оказывали огромную финансовую, политическую и военную поддержку афганским моджахедам, развернувшим жестокую партизанскую войну против вторгшихся в страну советских войск. По некоторым данным, за годы советской оккупации в этой стране погиб каждый десятый афганец, миллионы людей стали беженцами, да и сейчас, спустя четверть века, на земле Афганистана продолжает литься кровь.

Война в Афганистане стоила жизни и десяткам тысяч советских парней. Тысячи матерей, отправивших своих 18-летних сыновей исполнять почетную обязанность советского гражданина – служить в Советской Армии, получили назад цинковые гробы с телами своих мальчиков, погибшими в бессмысленной войне, развязанной трясущимися маразматиками из брежневского Политбюро ЦК КПСС. На улицы советских городов вернулись сотни тысяч физически и морально искалеченных молодых людей, которые приобрели боевой опыт в войне против населения. Это был страшный опыт: они были вынуждены убивать мальчишек и стариков, которые стреляли в них из-за угла, взрывать и сжигать дома мирных жителей, потому что в подвалах этих домов скрывались моджахеды и хранилось оружие. Даже те, кого пощадили пули, вернулся из Афганистана со страшными ранами в душе. «Афганский синдром» искалечил психику сотен тысяч наших соотечественников. Никакие усилия советской пропаганды не могли оправдать эту войну. Та ненависть к политике КПСС, которой советское общество оказалось пропитанным на исходе 1980-х годов, в значительной степени была взращена в обожженных солнцем долинах Афганистана.

Война в Афганистане нанесла тяжелый удар и без того агонизирующей экономике Советского Союза. Крупнейшая держава, претендовавшая на роль мирового лидера, не могла накормить и одеть своих граждан. При общем развале своей плановой экономики Советский Союз наращивал военные расходы в безнадежной попытке выиграть глобальное противостояние с США.

Неудачи боевых действий в Афганистане (которые велись на фоне продолжающихся конфликтов в Анголе, Эфиопии, Никарагуа и других регионах планеты) явились последним и самым крупным поражением Советского Союза в Третьей мировой войне и ускорили крушение СССР. Ведь по законам войны проигравшая сторона несет территориальные потери, утрачивает влияние среди соседей, претерпевает смену политического режима внутри страны. Именно это и произошло с Советским Союзом. Он потерял четверть своей территории, на которой проживала почти половина его населения, утратил политическое влияние в Европе и во всем мире, претерпел коренное изменение своего политического устройства.

Последние акты трагедии великой империи, на создание которой было затрачено почти семь веков, получили в истории название «перестройки» и оказались связаны с именем выпускника Московского университета– Генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева. В первые годы горбачевской перестройки многие были охвачены энтузиазмом в связи с демократическими преобразованиями в обществе. Стал ослабевать гнет цензуры, десятилетиями душивший отечественную литературу. В журналах появились произведения выдающихся российских писателей и поэтов, которые находились под запретом в течение многих десятилетий. Сначала робко, а потом все сильнее зазвучали слова правды со страниц газет и телевидения. Появилась возможность общения с зарубежными коллегами. Многие научные сотрудники впервые в жизни попали за границу, смогли лично участвовать в международных конференциях, напрямую контактировать со своими коллегами, не проходя унизительных собеседований в парткомах и райкомах. Все это не могло не радовать. В то же время, для многих представителей интеллигенции было очевидным, что перестройка экономики на рыночные рельсы неизбежно приведет к кризису всех надстроечных структур, в том числе и таких, как наука и образование.

Так и случилось, и 1990-е годы стали одним из самых трудных периодов для российской науки и образования за весь XX век. После крушения Советского Союза российское общество легко рассталось с идеями социального равенства, наивно рассчитывая, что достаточно объявить о переходе к рыночной экономике, и мы станем жить, как в Европе. Руководители новой России спешили превратить ее в государство с рыночной экономикой и действовали по принципу «цель оправдывает средство». Они убеждали общество, что поскольку «честных приватизаций все равно не бывает», а «пропасть можно перескочить только одним прыжком», важно любым путем поскорее создать класс собственников, «чтобы заработал рыночный механизм». Ваучеры, которые были задуманы как средство для того, чтобы дать возможность всему народу участвовать в приватизации государственной собственности, превратились в ничего не стоящие бумажки. Под прикрытием издевательской ваучерной приватизации, а затем в результате жульнических залоговых аукционов производственная база огромной страны, созданная самоотверженным трудом нескольких поколений, досталось полутора десяткам случайных людей, оказавшихся «в нужное время в нужном месте» – в близком окружении первого президента демократической России Б.Н. Ельцина.

Увы, но, как это обычно бывает, средства изменили цель. Вместо реальной рыночной экономики (которая только и может быть опорой демократии, ведь даже в Средние века демократия существовала только в торговых республиках – Генуе и Венеции, а в России – в Новгороде и Пскове), в России был создан один из вариантов «латиноамериканского капитализма» с громадной концентрацией национальных богатств в чудовищно узком кругу. При этом большинство народа оказалось на грани нищеты, а в число беднейших слоев населения вошли преподаватели школ и вузов, научные и медицинские работники и другие представители трудовой интеллигенции.

Как известно, социально терпимое соотношение доходов 10 % наиболее богатых и 10 % наиболее бедных семей в обществе не должно превышать 4 к 1. Это соотношение становится неблагоприятным, когда оно приближается к показателю 10:1. По данным некоторых исследователей в России 1990-х годов этот показатель достигал к 100:1. В России конца 1990-х годов насчитывалось 35 тыс. миллионеров и около 30 человек, чье личное состояние превысило 1 млрд, долларов. При этом, если в конце 1980-х годов Российская федерация уступала США по валовому продукту в 4 раза, то в 2000 г. – уже в 17 раз. Таким образом, колоссальные состояния 1990-х годов возникли не в результате увеличения объема производства, а за счет перераспределения собственности в обнищавшей стране, т. е. за счет беззастенчивого ограбления населения.

Вот к чему привела демагогическая борьба с жалкими привилегиями советских номенклатурных работников, ставшая тем коньком, на котором въехал во власть заделавшийся вдруг отъявленным демократом бывший член ЦК КПСС, бывший первый секретарь Свердловского обкома КПСС и бывший первый секретарь Московского горкома КПСС Б.Н. Ельцин! Роковая ошибка либеральных реформаторов начала 1990-х годов (ошибка, которая «хуже, чем преступление») состояла в том, что, узаконив колоссальный имущественный разрыв и вопиющее попрание социальной справедливости в ходе грабительской приватизации, они своими руками ликвидировали саму возможность построения в России полноценного правового общества и создали питательную среду для политического экстремизма, терроризма и национальной вражды.

Распоряжаясь всеми материальными и финансовыми ресурсами страны, российские «сырьевые латифундисты» командовали выборами, формировали парламент, сажали губернаторов, да и самого президента, и сделали всю страну заложницей своих корыстных интересов. Вместо партийной номенклатуры советского периода, которая была вынуждена хоть как-то придерживаться норм, задаваемых социалистической демагогией, в 1990-е годы к руководству страной прорвалась олигархическая верхушка, которая не считала себя связанной никакими обязательствами перед населением. Озабоченная только групповыми интересами и собственной прибылью (значительная часть которой вывозилась за рубеж), эта верхушка бросила население России на произвол судьбы. В результате резкого ухудшения условий жизни, обнищания и разрушения системы здравоохранения население России в последнее десятилетие XX – начале XXI веков сокращалось катастрофическими темпами (почти на 1 млн. человек каждый год). В стране не было концлагерей, но общая убыль населения приблизилась, а может быть, и превысила потери, которые понесла страна в результате сталинской коллективизации и индустриализации в 1930-е годы, но цели, поставленные либеральными реформаторами, – создание эффективной рыночной экономики и подлинной демократии, – так и не были достигнуты.

Лидеры новой России безжалостно разрушили существовавшие в стране систему образования, здравоохранения и социальных гарантий (вероятно, не самую худшую из возможных), не создав ничего взамен. Они нанесли тяжелый удар российской науке, от которого, как мы теперь понимаем, она не сможет оправиться еще много десятилетий. Бедность и нищета стали уделом работников образования и науки. Тысячи и тысячи преподавателей и научных работников были вынуждены покинуть университеты и научные институты, заняться мелкой торговлей или уехать за рубеж. Такого сокрушительного удара российская наука и образование не знали никогда в истории. Ни реакционнейшие министры царского правительства, ни большевистские комиссары не наносили российской науке и образованию такого удара, как получившие элитное образование Е.Т. Гайдар, А.Б. Чубайс и др. Было ли это неизбежным следствием экономической и политической перестройки российского общества? Наверное, только историки будущих поколений смогут беспристрастно ответить на этот вопрос.

Разрушение науки и образования, организованное либеральными реформаторами, привело к массовой эмиграции российской научно-технической интеллигенции в страны Западной Европы и, особенно, в США. Россия потеряла десятки тысяч энергичных и талантливых научных работников, кандидатов и докторов наук, на образование которых в свое время затратила колоссальные средства. «Утечка мозгов» (поразившая многие страны Восточной Европы) приняла в России катастрофические размеры. Значительная доля выпускников МГУ, не находя применения своим силам внутри России, уезжала в другие страны. Теперь эти люди вносят вклад в экономику других государств (прежде, всего США), которые не затратили на их подготовку ни одной копейки (точнее, ни одного цента). Интеллектуальный паразитизм стал характерной чертой современного мирового порядка. Несколько ведущих стран, в которых проживает всего лишь 10 % от общей численности населения планеты, высасывают не только материальные, но и интеллектуальные ресурсы остального мира. Современный мировой порядок узаконил гигантский разрыв в размерах потребляемых ресурсов и уровне жизни между странами Западной Европы и Северной Америки, с одной стороны, и всем остальным миром, – с другой. Этот разрыв стал главным источником глобального конфликта, своего рода Четвертой мировой войны, первые залпы которой прозвучали как взрывы небоскребов в Нью-Йорке 11 сентября 2001 г. и которая, вне всякого сомнения, станет главным содержанием мировой политики в XXI веке.

В течение 1990-х годов само существование высшего образования в России оказалось под угрозой. Резко уменьшилось финансирование научной деятельности, практически перестали выделять средства для учебного процесса. Поскольку в относительно благоприятные для науки и образования годы так и не состоялось реформирование науки, теперь она оказалась лишенной и того финансирования по остаточному принципу, которым довольствовалась в годы социализма. Накопившийся в годы застоя кадровый балласт превратился в социальные кандалы, которые мешали науке и образованию идти в ногу с быстро меняющимся общественным устройством. Скудные средства, получаемые научными коллективами, распылялись и размазывались «на всех». Одинаковую (и весьма недостаточную) зарплату получали и активно работающие преподаватели и научные сотрудники, и те, кто существовал в науке, так сказать, «по инерции». В итоге именно активно работающая часть научных и педагогических коллективов оказалась в наиболее несправедливом положении.

Кафедра тяжело переживала 1990-е годы. Какое-то время можно было жить накопленными запасами оборудования и материалов, но вскоре их стало не хватать. С запозданием появилась система грантов (например, Российский фонд фундаментальных исследований), сходная с существующей в США и Западной Европе системой финансирования науки. Однако размер этих грантов был совершенно недостаточен для сохранения прежнего уровня исследований. Постепенно сотрудники кафедры осваивали новые формы научного сотрудничества с зарубежными партнерами через международные научные фонды (Международный научный фонд Джорджа Сороса, ИНТАС, Коперникус и другие). Система грантов была непривычна, и далеко не все сотрудники кафедры сумели к ней приспособиться. Необычным было и то, что теперь финансирование получал сам исследователь, а не руководитель кафедры, что иногда приводило к конфликтам.

В конце 1980-х – начале 1990-х годов ушли из жизни старейшие сотрудники кафедры К.А. Воскресенский, Т.И. Попова, Н.Ю. Соколова. К сожалению, труднейшие условия жизни 1990-х годов тяжело ударили по молодежи и людям среднего возраста. В расцвете молодости один за другим гибнут талантливые молодые зоологи, которые могли бы стать будущим кафедры: А.Н. Матвеев, И.П. Богданов, К.А. Микрюков.

Казалось бы, на кафедре, которую каждый год заканчивает много молодых людей, нетрудно найти смену. Однако в 1990-е годы зарплата, получаемая научным сотрудником и преподавателем университета, оказалась существенно ниже прожиточного минимума (особенно это заметно в одном из наиболее дорогих городов мира – Москве). Среди молодых сотрудников кафедры распространилось явление, когда значительную часть времени они проводили не в стенах университета, а где-то на стороне, зарабатывая на жизнь.

И все же в 1990-е годы кафедра жила активной педагогической и научной жизнью. Огромным напряжением сил преподаватели и научные сотрудники кафедры сохранили структуру зоологического образования. Не жалея средств скудных грантов, и за счет своих крошечных зарплат сотрудники кафедры обеспечивали большой и малый практикумы материалами и реактивами. Жертвуя своим здоровьем, они вели исследовательскую работу и учебную практику на Белом море в неотапливаемых и лишенных электрического освещения помещениях. Кафедра несла огромную педагогическую нагрузку, обеспечивая преподавание курсов зоологии беспозвоночных на трех отделениях биологического факультета и нескольких других факультетах Московского университета. Ежегодно кафедра принимала от 10 до 16 студентов, которые становились специалистами по зоологии беспозвоночных. Не знаю, оценят ли будущие поколения самоотверженность, патриотизм и, я бы сказал, жертвенность тех работников российского образования, которые не ушли в коммерческие фирмы, не соблазнились заокеанским «зеленым рублем», но в трудные годы не жалели сил для сохранения и развития науки и образования в России?

Вопреки всему научные исследования продолжались на кафедре и в 1990-е годы. Сотрудники кафедры работали над проблемами таксономии, морфологии и биологии беспозвоночных моря и пресных вод, изучали строение и экологию паразитических организмов. В 1980-1990-е годы на кафедре стали широко применяться современные методы морфологических исследований беспозвоночных, в том числе сканирующая и трансмиссионная электронная микроскопия. Долгое время электронная микроскопия использовалась как инструмент цитологических исследований. Только в 1970-1980-е годы начало складываться новое научное направление – ультраструктурная анатомия. С помощью электронного микроскопа стали изучать не внутриклеточные компоненты, а анатомию животных. Это стало настоящей революцией в морфологических исследованиях. Ведь из-за мелких размеров у многих беспозвоночных просто невозможно получить правильные представления об организации многих систем органов, используя только оптический микроскоп. Широкое применение ультраструктурных методов на кафедре стало возможно благодаря созданию на факультете межкафедральной лаборатории электронной микроскопии, возглавляемой Г.Н. Давидовичем и А.Г. Богдановым. Эти выдающиеся энтузиасты сумели обеспечить высочайший уровень работы лаборатории и в относительно благоприятные 1970-е, и в труднейшие 1990-е годы. Им удалось создать уникальную лабораторию, не имеющую равных не только в России, но и в мире. Высокий уровень морфологических исследований на кафедрах биологического факультета поддерживается в значительной степени благодаря труду таких самоотверженных людей, как Г.Н. Давидович, А.Г. Богданов и их сотрудники.

Применение электронной микроскопии оказалось особенно плодотворным для изучения мелких беспозвоночных (нематод, турбеллярий, киноринх, мелких полихет), личинок и ювенильных стадий. Только электронный микроскоп позволил получить правильные представления о строении покровов, нервной системы, органов чувств, полости тела и других систем органов этих животных. Ультраструктурные исследования изменили представления об организации полости тела у полихет. Благодаря применению ультраструктурных методов были исследована ультраструктурная анатомия мелких морских организмов – киноринх, а также других загадочных групп беспозвоночных – приапулид, форонид, щетинкочелюстных и др.

В 1990-е годы во всем мире произошла революция в методах исследования филогении, связанная с широким применением методов молекулярной биологии. Не осталась в стороне и кафедра зоологии беспозвоночных. Конечно, на кафедре нет необходимого оборудования для проведения сложных и дорогих работ по секвенированию ДНК. Однако у кафедры есть прочные научные связи с отделом эволюционной биохимии Института физико-химической биологии МГУ, где работают многие выпускники кафедры зоологии беспозвоночных. В сотрудничестве с сотрудниками этого Института – выпускниками кафедры Н.Б. Петровым, В.В. Алешиным и др. – студенты и аспиранты кафедры выполнили ряд исследований по филогении беспозвоночных различных систематических групп, используя методы молекулярной биологии.

Расширились и окрепли связи сотрудников кафедры с зарубежными коллегами. Молодым сотрудникам кафедры сейчас просто невозможно представить, с какими трудностями приходилось сталкиваться в советское время в вопросах международного научного сотрудничества. Жизнь нескольких поколений научных работников прошла почти в полной изоляции от своих коллег за рубежом. Для того, чтобы выехать за границу на научную конференцию, преподаватель или научный работник должен был потратить многие месяцы (обычно, не менее полугода) и притом, без всякой гарантии на успех. Сначала надо было заполнить анкету, в которой указать, где живут и чем занимаются твои родственники, был ли кто-нибудь из них в плену или в оккупации, если нет в живых, где похоронены, и, само собой, – все подробности о собственной жизни. Потом (любому – партийному или беспартийному) надо было получить характеристику от партийной организации – сначала от партгруппы кафедры, потом от партбюро, потом от парткома факультета, потом от парткома МГУ. Если все предварительные инстанции были пройдены успешно, человек отправлялся в райком партии – на выездную комиссию. Там он должен был грамотно ответить на вопросы по внутренней и внешней политике КПСС, уметь критиковать империалистическую политику США и его союзников, рассказать о национально-освободительной борьбе народов Азии и Африки и т. п. При этом нормальных вопросов, например, знает ли человек язык страны, в которую собирается ехать, никогда не задавали (меня почему-то спросили, на каком основании я ношу бороду и усы, а я в раздражении ответил, что на том же, на каком их носили Карл Маркс и Фридрих Энгельс, ну и никуда, разумеется, не поехал). Люди специально готовились к выездной комиссии, сидели в библиотеках, читали передовицы газет и политические журналы. Потом надо было долго ждать разрешения на поездку, и ответ всегда был непредсказуем. Никто не знал, кто и где принимает решения (честно говоря, я до сих пор не знаю, где же это, в конце концов, решалось в те годы – в ЦК КПСС, в КГБ или еще где-то?).

Если человек получал отказ, нельзя было спросить, почему и за что. Все знали, что неженатых не пускают (жена и дети должны были остаться в Советском Союзе как заложники). Мало шансов выехать за границу было у тех, кто был женат вторым или третьим браком (раз разводился, значит – морально неустойчив). Беспартийные считали, что их не пускают, потому что они – не члены КПСС. Евреи считали, что их не пускают, потому что они евреи. Но часто не выпускали и тех, у кого анкета была абсолютно безупречной (член КПСС, русский, женат, есть дети, не разводился и т. д.). Рождались мифы и подозрения – ведь иногда члена партии и примерного семьянина не пускали, а разведенного и беспартийного выпускали, вот люди и думали: а может быть, его выпускают потому, что он «стучит», т. е. тайно сотрудничает с КГБ? Сообщать зарубежным коллегам действительную причину своего неприезда на конференцию было нельзя, надо было врать: «очень занят преподаванием», «из-за болезни родственников» и т. п. Получив отказ один, второй раз, человек больше не хотел тратить время на унизительные собеседования в парткомах-райкомах и просто отказывался от попыток личного общения с зарубежными коллегами.

Только в 1990-е годы начался процесс восстановления отношений с международным научным сообществом. Стали традиционными поездки сотрудников в научные центры США, Германии, Франции, Дании, Голландии и другие страны. Особенно тесные отношения завязались с Смитсониановским институтом (г. Вашингтон, США) и университетами Германии. Сотрудники кафедры стали активно публиковать свои статьи в международных научных журналах, принимать активное участие в международных конференциях, самим организовывать международные встречи (в 1990-е годы на базе кафедры было организовано два международных симпозиума по нематологии).

На исходе XX столетия все возрастающую роль в российской науке и образовании стали играть представители послевоенного поколения, «дети победителей», те, кто родился в первые послевоенные годы и начал свою карьеру в начале и середине 1970-х годов. На нашей кафедре их формирование проходило в период, когда уже не было мощного лидера – Л.А. Зенкевича, но сохранилась созданная им научная и педагогическая школа. В этой своеобразной обстановке молодые люди могли очень свободно (по сравнению с другими кафедрами) выбирать направление своей научной деятельности, ориентируясь только на собственные склонности. Для творческих натур это оказалось необычайно благотворным. Они выросли, если можно так выразиться, на хорошо удобренной почве и, в то же время, их никто не затенял и не подавлял, не мешал свободно развивать свои наклонности. В итоге к концу 1990-х годов на кафедре оказалось несколько оригинально мыслящих и самостоятельно работающих профессоров, каждый из которых создал свое научное направление.

Профессор Николай Николаевич Марфенин

Одним из них является профессор Н.Н. Марфенин. Еще в студенческие годы он увлекся изучением биологии колониальных гидроидных полипов, самостоятельно разработал оригинальные методы исследования этих организмов. Н.Н. Марфенин – человек с идеей. Этой идеей является проблема интеграции, а колониальные организмы – лишь модель для изучения этой проблемы. Вплоть до зрелых лет Н.Н. Марфенин сохранил убеждение, что механизмы интеграции, которые можно экспериментально изучать на гидроидных и других колониальных беспозвоночных, действуют и в других системах, вплоть до человеческого общества. Сначала эти идеи Н.Н. Марфенина вызывали скептическое отношение коллег, но он не сдавался. Сейчас, когда он опубликовал несколько книг, и добрый десяток аспирантов защитили диссертации по этой тематике, пожалуй, можно говорить о новом научном направлении, созданном под руководством Н.Н. Марфенина. Другое направление, которое развивает Н.Н. Марфенин – межгодовые изменения в биосфере. Упорно, год за годом он вместе с учениками отслеживает изменения в природных сообществах, вычленяя в них антропогенную и естественную составляющие и пытаясь уловить вектор, в котором меняется климат и природа Земли.

Профессор А.В. Чесунов – любитель змей и других пресмыкающихся, который почему-то в свое время поступил не на кафедру зоологии позвоночных, а на нашу кафедру. Можно подозревать, что эта любовь к змеям заставила его еще в студенческие годы выбрать в качестве объекта исследований свободноживущих морских нематод, мелких змеевидно двигающихся червей. А.В. Чесунов – зоолог классического склада. Даже внешним обликом и манерами он напоминает профессоров XIX века. Это – прирожденный систематик, точность описаний которого заставляет вспомнить девиз великого Жоржа Кювье: «называй, описывай и классифицируй!» Он описал десятки новых видов, родов и семейств нематод (хотя в своей научной работе А.В. Чесунов отнюдь не ограничивается только систематикой). Талант к точным и тонким наблюдениям позволил ему сделать удивительные открытия, мимо которых проходили поколения зоологов, изучавших нематод.

Профессор Алексей Валерьевич Чесунов

Это А.В. Чесунов впервые открыл нематод, паразитирующих в организме других нематод. Еще удивительнее другое открытие, сделанное этим выдающимся зоологом: он нашел нематод (многоклеточных организмов!), паразитирующих в цитоплазме одноклеточных фораминифер (это открытие было удостоено Ломоносовской премии). В последние годы А.В. Чесунов увлекся изучением нематод, обитающих на внутренней поверхности морских льдов. Оказалось, что этот биотоп (своего рода дно наоборот), занимающий в полярных широтах площади в несколько миллионов квадратных километров, заселен богатой фауной, в которой главное место занимают вездесущие нематоды.

Профессор Александр Борисович Цетлин

Профессор А.Б. Цетлин – спокойный, мудрый и ироничный человек – всегда старался держаться скромно и незаметно. В студенческие годы он начал изучать систематику многощетинковых червей, потом увлекся морфологией и анатомией этих животных. Постепенно А.Б. Цетлин превратился в ведущего знатока полихет, авторитет которого признается коллегами во всем мире. Однако, главный талант А.Б. Цетлина, в котором он, скорее всего, сам не отдает себе отчета, – это удивительная тяга к новым методам исследования. Это А.Б. Цетлин внедрил и развил на кафедре водолазные методы исследования, методы, которые буквально спасли морскую тематику кафедры в период 1990-х годов, когда организация дальних морских экспедиций стала невозможной. А.Б. Цетлин обучил огромное число молодых зоологов новейшим методам электронной микроскопии, а сейчас внедряет новейшие иммунофлуоресцентные методы изучения анатомии беспозвоночных. А.Б. Цетлин – прекрасный организатор и руководитель, причем он умеет руководить, совершенно не выпячивая свое лидерство, – именно таким руководителям люди подчиняются особенно охотно.