Текст книги "Река времени"

Стихи

Река времен

Каменскому

 
Река времен вперед несется,
Уносит жизни утлый челн,
И скоро вечности коснется
Гребец обшарпанным веслом.
 
 
Потухнет все…
Лишь дружбы нить
Взлетит осенней паутинкой,
Чтобы иных объединить.
 

Капелька росы

Митрофанову

 
Вот капелька росы,
Там паучок средь кружев паутины,
На лужах пузырьки,
На речке льдины.
Так дивной красоты
Являет нам Творец картины.
И надо не пройти, услышать сей намек,
Жить чище, лучше, веселее.
Чтоб не напрасно все.
И быть добрее.
 

Детям

 
Вот говорят, что простота —
Уж если воровства не хуже,
Без пользы наземь брошенный пятак.
Слова морозят зимней стужей.
 
 
Есть простота небесных сфер,
Гармонией соединенных,
А правда, голая, раздетая совсем,
Сидит на нарах закопченных.
 
 
Ну а кругом разводят муть,
Мол, что полезней, то и есть важнее,
Но ежели на них попристальней взглянуть,
То тут же видишь прохиндеев.
 
 
Да будет жизни пройден круг.
Затем младым по кругу шляться.
Мы ничего, мы как-нибудь,
Им сделать все и здесь остаться.
 

Река

 
Проносятся, куда не знаю,
Дни, песни, люди, города.
И Олька стала уж седая,
И я ни к черту, никуда.
 
 
А было время ожиданья,
Что, может, завтра вечерком
Раскрою тайны мирозданья,
Не оставляя на потом.
 
 
Но верно, жизнь лишь столько длится
И в тех лишь держится, пока
Кто верит, что за поворотом
Им вдруг откроется Река.
 

Бабушке Наталье

 
В мордовском желудке
Сгниет долото.
И это не шутки,
Я знаю про то.
 
 
То же Тюха с Матюхой,
Колупай, брат при ем,
Да и умные люди,
Коим думать умом.
 
 
А звонок на собранье
Уши все прожужжал,
Мол, Ланцов в одночасье
Из замка убежал.
 
 
Долго он озирался,
Пробираясь в чердак.
Шлялся, шлялся бедняга,
Нет веревки никак.
 
 
Вдруг нашел он веревку,
Может, жизни длинней.
Что ж, осталось креститься
И спускаться по ней.
 
 
Кувыркнулся на землю,
Глядь – дорожный трактир,
В нем хозяйка блинами
Угощает весь мир.
 
 
Дедушке Мите
Блинка не нашлось,
Но зато эту притчу
Нам узнать привелось.
 
 
Говорит ей: «Молодка,
Аль мой блин не поспел?»
Покраснела тут тетка,
Блин нашла, дед поел.
 
 
Как лакей пред собакой,
Я кругом виноват,
Записал сказ неловко,
Было лучше сто крат.
 

Диоскурий

 
Надвигается что-то,
Пока непонятное мне.
Надвигается молча,
Хватая руками за горло.
 
 
Не пойму, отчего вновь мне тошно
В чужой стороне,
Да и в нашей родной
Почему-то не очень комфортно.
 
 
Дальше будет трудней
Оставаться, как прежде, собою.
Усыхает шагрень,
И друзья покидают порою.
 
 
Надо будет решить,
Как достойно пройти диоскурий,
Как суметь не спешить,
Как успеть совершить
И уйти незаметно без дури.
 

Claude

 
Как это было? Я вошел,
А Claude глядел, как дети.
Казалось, много дней прошло,
А он их не заметил.
 
 
Без вводных слов, без резюме,
Без разных «как бы», «вроде»…
Река общенья потекла
Отнюдь не о погоде.
 
 
Про Langue d’Oc и про Alsace,
Чем живы лютеране.
Все, что скрывалося от нас,
Оказывалось с нами.
 
 
Сидим с тобой, сидим вдвоем,
И мнится временами,
Как будто Kranach’a рука
Простерлася над нами.
 
 
Портрет поэта на стене,
И дочери портрет,
Звук Баха музыки в душе —
Вот этой жизни след.
 
 
Мой чудный друг, скажу тебе,
Хоть мир кругом непрочен,
Покуда бьется пульс во мне,
Наш разговор не кончен.
 

Дрозд

Сергею Гордюнину

 
Жил певчий дрозд, и все слетались
На сей чудесный камертон.
Мечты лились, мы расслаблялись,
Все оставляя на потом.
 
 
Но что потом? Трава забвения?
Триумф, удача, счастья миг?
Достичь, дрожа от напряжения,
Иль вниз скатиться напрямик?
 
 
Тут – скучное ограничение,
Трудов неспешных тяжкий шаг.
Там – встреч веселых наслаждение,
Похмелье, сон… Бери их прах.
 
 
Он говорил: люблю готовиться к работе,
Работать не люблю…
Так и к охоте.
Люблю я к ней приготовления:
Патроны набивать, ружьишко чистить.
Но зачем стрелять?
 
 
Был прост ответ: отставив размышления,
Осень посеребрила волосы кругом.
Все меньше времени на приготовления.
И нарастает точек снежный ком.
 
 
Но час друзей общенья все же,
Быть может, вечности важней.
И счастлив тот из нас, кто прожил,
Не думая совсем о ней.
 

На 21 апреля 2004 года Лешке

 
Не может мысль взлететь,
Не хочет оторваться,
Ей лишь бы здесь присесть,
Глагольной рифме сдаться.
 
 
Но напряженье сил
У дурака, быть может,
Родит, он не просил,
То, что потом тревожит.
 
 
Отпетых круг грачей
Слетелся понемногу,
Средь милых и друзей
Забыть зимы тревогу.
 
 
Вновь пробки в потолок,
Вновь хохмы до упаду,
И Лехин верблюдок
Полез на эстакаду.
 
 
Летят за облака
Обрывки вдохновения,
Остались нам пока
Встреч радостных мгновения.
 

Скарабей

 
Сизифов груз – тяжел удел,
Как скарабей, тащить.
Не легче ли навоза шар,
Расслабясь, отпустить.
 
 
Представить на минуту хоть,
Что ты свободный жук,
Рукой махнуть, гулять, болтать,
Стрекоз ласкать,
Окрест себя взглянуть.
 
 
И в бывших скарабеев круг,
Все позабыв, сойти.
Под гору шар, кpугом нектар,
И нет забот почти.
 
 
Что дальше? – То же, что вчера,
И завтра, и потом.
Мечты ушли, исчез вдали
Горы зовущий склон.
 
 
И только с гаcнущей мечтой
Прозрение пришло:
Ведь у кого навоза нет —
Тому не повезло.
 

Интервью

Как устроена совесть

На анкету «Московских новостей» накануне 2000 года отвечает профессор Владимир Минеев

О страхах

Бывают страшные времена. У нас – при Сталине, во время войны. Но то, что люди тогда ощущали, я не назвал бы страхом – человек сжимается, уходит в свою скорлупу… Глобальные страхи могут появиться в связи со всеобщей компьютеризацией. Возможно, человек почувствует себя пешкой перед машиной – перед какими-то неведомыми силами, которые будут им управлять помимо его воли. Этот процесс в определенной мере уже начался. Компания «Майкрософт» Билла Гейтса пытается занять доминирующее положение. В чем? Большинство людей об этом просто не задумываются, но, возможно, «Майкрософт» не только хочет стать монополистом в компьютерном бизнесе, но получить полную власть над человечеством. Процесс компьютеризации идет независимо от большинства людей, но однажды можно проснуться и узнать, что ты «под колпаком».

О науке и вере

Два юных гения – Паули и Гейзенберг – обсуждали вопрос о влиянии научных открытий на веру в 1925 году, когда рождалась квантовая механика. Им казалось, что они знают о мире так много, что вере в Бога в этом мире нет места. В дискуссии принял участие Макс Планк, который высказался так: у науки и веры разные сферы, у веры – сфера совести, сфера взаимоотношений людей, сфера человеческой личности, а у науки – сфера знаний об окружающем мире и самом человеке. В этом, я думаю, позиции веры вряд ли будут сильно поколеблены.

Другое дело – суеверия. Они не раз возникали в прошлом, но теперь принимают новое, как бы научное обличье. Люди верят во всякую ерунду: в то, что на человеческую судьбу влияет расположение планет, никем и никак не обозначенные биологические поля… Наука делает важные открытия, торжествует, но рядовой человек знает о мире все меньше и меньше, потому что ему как бы и не надо знать, за него думают средства массовой информации. А там уровень очень низкий. Просто диву даешься, что можно сейчас прочесть в газетах или услышать по телевизору. По сравнению, скажем, с 50– 60-ми годами, когда я начинал учиться в институте, чрезвычайно заметно падение уровня образования, возможностей самостоятельного анализа.

О марксизме

Попытки построить общество без личной прибыли, когда все средства производства будут принадлежать государству, то есть всем и в то же время никому, были и будут. Уместно сравнить марксизм с национализмом. Национализм присущ людям. И в этом нет ничего плохого. Человечество идет к интеграции, но истинные проявления интернационализма возможны только в том случае, когда человек знает и любит свою родину, свою нацию, когда он понимает до тонкостей обычаи народа, из которого вышел. Тогда он может с уважением относиться и к обычаям других народов. Мечта о всеобщем равенстве у человечества тоже не исчезает. Но всегда найдутся люди, которые захотят использовать ее, как и национализм, в своих политических целях…

Несколько лет назад я был в Португалии и там смотрел телевизор. По одному каналу шел митинг социалистов, по другому – митинг коммунистов во главе с товарищем Алвару Куньялом, тогдашним главой португальской компартии. Не зная языка, я, тем не менее, сразу определил, на каком канале – кто. Социалистический митинг выглядел так: старые друзья вышли из пивной и в прекрасном настроении делятся друг с другом новостями, планами на будущее, а самое главное – получают от этого колоссальное удовольствие. На митинге коммунистов люди были напряжены, кого-то зло обличали, размахивали знаменами… Мы все это видели и видим у нас.

Марксизм – это подчинение личности толпе. Человек должен быть самодостаточен, но многим людям очень хочется раствориться в массе.

О жестокости и гуманизме

Психологи утверждают, что есть определенный процент изначально жестоких людей, как и процент изначально добрых. Думаю, что он не меняется со временем. В Америке сегрегация до сих пор дает о себе знать. И там есть жестокость – непонятная сейчас, но корнями уходящая в прошлое, когда были сильны противоречия между белыми и черными, между англоязычными и испаноязычными. В Европе проявляется жестокость по отношению к иммигрантам, скажем, в Англии – к пакистанцам, во Франции – к алжирцам, в Германии – к курдам и туркам. Напряженность между ними и коренным населением ничуть не ослабевает, даже растет. Пришельцы из других стран в Европе, черные и цветные в Штатах живут в своих кварталах или гетто, индейцы до сих пор живут в резервациях, они ходят в свои магазины, школы и клубы, выполняют черную работу или работают на белых. А когда люди разделены, не общаются, не видят друг друга, а лишь сталкиваются, их можно сделать очень жестокими по отношению друг к другу.

Князь Петр Кропоткин, теоретик анархизма, служа молодым человеком в Забайкалье, заметил, что противоречия не возникают там, где люди делают общее дело.

Именно отсюда его анархизм: не нужно государство, нужны маленькие коллективы, объединенные общей целью.

Всему миру известно путешествие на «Ра» через океан, в которое Тур Хейердал собрал совершенно разных людей – из разных стран, разного происхождения, разных профессий. Их сплотила общая цель, и они решили казавшуюся неразрешимой проблему – с примитивными техническими средствами пересекли океан. Когда люди работают бок о бок, когда они видят усилия своего соседа, какой бы он ни был – черный, белый, мусульманин или язычник, – тогда все в порядке.

О тех, кто может раскачать человечество

Древнегреческий историк Полибий написал первую политическую историю мира. Согласно Полибию, политические системы циклически сменяют друг друга: за правлением аристократии наступает концентрация власти в руках нескольких лиц (это он назвал олигархией), олигархия свергается посредством диктатуры, которая переходит в тиранию, деспотию, а после этого приходит демократия, которая сменяется охлократией – господством толпы. Затем цикл повторяется. Трудно корректно сравнивать современное общество с античным, сейчас на дворе другая жизнь – средства массовой информации, высокий технический уровень и т. п., – но колебания, которым подвергается общество, все те же.

От кого ожидать опасности для всего человечества? Диктаторы наподобие Сталина и Гитлера уже есть – скажем, Саддам Хусейн, и они будут появляться. Может быть, меньшего масштаба. Но охотников раскачивать корабль немало. Например, что делают США. Они считают, что можно бомбить Саддама Хусейна и югославов, а завтра – еще кого-то. Но вдруг этот кто-то захочет дать сдачи и взорвет атомную бомбу над Америкой…

О скуке

Человеку, внутренне богатому, интересно с самим собой. А люди, увы, становятся все менее самостоятельными. Русские крестьяне во время долгой зимы хоть лапти плели, чинили телеги для лета. Теперь они сидят и смотрят телевизор со скуки. Эта скука – от развития технологий, от исторически сложившейся невозможности что-нибудь делать самостоятельно, так что в итоге потерян вкус к работе руками, головой, к общению друг с другом. Скука такого рода опасна.

О познании

В фундаментальных науках, например в физике, развитие шло от крупного масштаба к меньшему. Ученые открывали сначала атомы. Потом ядра и электроны, потом составные части ядер – нейтроны и протоны, потом еще более мелкие составляющие нейтронов и протонов – кварки… Постепенно сложилось такое представление об основном направлении движения науки: на макроскопическом уровне мы уже все знаем, а вот чем мельче мир, тем больше непознанного.

Сейчас это видится не так. Мы наблюдаем известные явления природы, но узнаем о них новые удивительные вещи. Например, уравнения, которые описывают движение воздушных масс, написаны физиками в середине прошлого века, им уже около полутораста лет. Однако мы до сих пор не можем предсказать погоду. А дело в том, что погоду формируют и хаотические процессы – мгновенно возникают неустойчивости, завихрения, вихри… Динамический хаос, когда из детерминированного вроде бы поведения возникает поведение хаотическое, был описан в конце 60-х годов нашего столетия. В явлении, считавшемся хорошо понятым, обнаруживаются стороны, которые полностью меняют взгляд на него.

Другой пример. Уже известно многое. Научили «думать» компьютеры. Есть даже такой, который обыгрывает Каспарова. Но как устроено сознание, каким образом рождается самосознание, как из движения мертвой материи рождаются моральные ценности, совесть человека? Сейчас сбор фактов по этой проблеме и их осмысление идут такими темпами, что, думаю, в XXI веке ученые ее решат.

О семье

Ревность вряд ли исчезнет, потому что она не связана с узаконенностью взаимоотношений в обществе. И у собак есть чувство ревности. Оно биологического порядка, а вовсе не социального. Что касается супругов… Как нас учили классики марксизма, семья сформировалась под влиянием института собственности, собственность супруги передавали по наследству, фиксация этого факта и привела к созданию буржуазного брака, который классики хотели разрушить. Но – не получается. Конечно, сейчас 70 процентов браков распадаются, и люди не живут друг с другом до своего естественного конца… Но со второго, с третьего раза человек чаще всего находит свою семью. Думаю, с улучшением жизненных условий люди смогут лучше выбирать себе партнера.

О радостях

Человек XXI века вряд ли будет кардинально отличаться от сегодняшнего. Какие есть у него радости, такие и останутся. Множество людей пересекли рубеж XIX и XX веков; они начинали жить при гужевом транспорте и без электричества, а заканчивали, летая на самолетах и работая на компьютерах. Но сами они не изменились. Источник радости, хочу подчеркнуть это, всегда внутри человека, а не снаружи. Можно, конечно, переехать в другое место, можно купить много красивых вещей, но лучше человеку от этого не будет.

У человечества уменьшается процент развитых личностей, но для немногих творческие достижения всегда будут главным источником радости. Правда, для очень немногих. Хорошая семья, если она есть, это не радость, это – счастье.

Пожелание

Всегда приятно общаться с профессионалами. Хорошая работа роднит с другими достойными людьми, хотя больше у них, может быть, ничего общего нет. На протяжении XX века доля таких людей в нашей стране уменьшилась, потому что все было устроено так, чтобы сгубить их. Отсюда – безудержный рост пьянства, от невозможности здоровым людям приложить свои силы и увидеть результаты своего труда. Конечно, человечеством всегда будут манипулировать какие-нибудь прохиндеи. Но достойные люди труда – залог его существования. Если их будет больше, тогда человечеству ничего не грозит.

Досье «МН»

Минеев Владимир Петрович родился в 1945 году в Москве. Окончил Московский физико-технический институт. Доктор физико-математических наук. Вице-директор Института теоретической физики им. Л.Д. Ландау, профессор, заведующий кафедрой Физико-технического института. Лауреат премии Ландау Российской академии наук.

Номер 16 (984), 27 апреля – 3 мая 1999 г.