Текст книги "Древние цивилизации"

Погребальная статуя монаха. Музей Бардо в Тунисе

Чем был вызван невиданный интерес к христианству у масс населения? Дело в том, что Египет, находившийся под властью Рима, как никакая другая страна ощущал на себе тяжкую руку римских владык. Рим грабил его нещадно. Говорят, что за счет налогов Рим получал из Египта в месяц больший доход, чем давала Иудея за год (I в. н. э.). Налоги и поборы римских наместников, чиновников росли и множились. Существовало более 450 налогов и поборов различного рода. Рос и бюрократический аппарат. Участились случаи расправ с бедняками со стороны войск правительства. Те уничтожали даже каналы у должников, обрекая тем самым этих людей на голодную смерть. Обычными стали случаи разорения среди мелких земледельцев. В таких условиях у немалой части населения христианство стало популярным. В нем видели идеологию справедливости. К началу IV века н. э., несмотря на гонения, в Египте насчитывалось уже более 1 млн христиан. Среди последователей христианского учения было немало коптов. В Египте в IV–V веках н. э. было создано и известное сочинение раннего христианства «Изречения египетских отцов». Характерный факт – существование афрохристианских сект (или «черных сект»). В основе их деятельности лежала идея о чернокожести Христа, как бы подтверждаемая цитатой из Библии: «Сотворим человека по образу Нашему и подобию Нашему» (Быт. 1, 26). В христианское вероучение секты внесли массу традиционных африканских верований, провозгласив богоизбранность африканцев. Европейцев обвиняли в искажении изначальных идей христианства и Христа.

Мечети Каира: мечеть Султана Хасана и мечеть Аль-Рифаи

Социально-нравственный мотив религиозного учения был особенно притягателен для угнетаемых масс. Египетский епископат работал не за страх, а за совесть, привлекая в ряды христиан толпы язычников. Новое учение продвигалось в глубь Египта, т. е. не только по главным городам номов, но и в сельские районы. Как писал архиепископ Лоллий, агитация в пользу христианства шла не в силу административных установок или распоряжений языческого правительства, а была «делом свободного убеждения и доброй совести людей». В отличие от последующих веков в те времена церковь не находилась еще в тесной связи с государственной властью, и епископы свое служение осуществляли там, где есть христиане, не требуя соизволений правительства. К тому же в те времена монахи не столько искали для себя епископского сана, сколько хотели убежать от такой чести, что в общем-то объяснимо, если вспомнить преследования христиан. Их число во времена св. Афанасия едва ли превышало тогда 120 человек на весь Египет.

Монах – это рыцарь веры и правды, сын благородства, друг добродетели, защитник гонимых и отверженных, опора слабых и малодушных, врач уязвленных и болезненных. Смысл отшельнической жизни – обрести богатства небесные, презрев – земные… Естественно, что такого рода философия возникала в условиях господства неправедного строя, каковым и был Рим. Гонения этих людей привели к явлению отшельничества. Первым отшельником был Павел Фивейский (234–347 гг.). Павел был образованным человеком, знал философию и литературу. Но семья хотела заполучить все его состояние – и тогда он ушел жить в грот, где и пробыл до конца своих дней. Вторым отшельником, не менее знаменитым, стал св. Антоний Великий (250–356 гг.). Происходя из зажиточной коптской семьи, он, придя однажды в храм, услышал слова Евангелия: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах». Так он и сделал. Многие христиане, надеясь на скорое наступление Царствия Небесного, поступали аналогичным образом. Антоний спал на голой земле, лености терпеть не мог и работал не покладая рук. «Душевные силы, – говаривал он, – тогда бывают крепки, когда ослабевают телесные удовольствия». Его пытались соблазнить – то сребролюбием, то яствами, то славой, то блудницами. Но отшельник стоял тверже, чем скала, проводя время в непрерывном посту и трудясь над проповедями. Порой его схимна казалась невыносимой, ибо он «не смывал водою нечистот с тела» и «никогда не омывал себе ног». Все эти тяготы земные тем не менее не помешали ему прожить жизнь долгую – 105 лет. Его максимы легли в основу будущих монашеских правил (305 г.). «Ибо если будем жить, как ежедневно готовящиеся умереть, то не согрешим…» «Никто из нас да не питает в себе пожелания приобретать. Ибо какая выгода приобрести то, чего не возьмем с собой…» В песках пустыни и родилась неистовая духовная страсть, вера в Господа, в нестяжательный идеал, который в дальнейшем будет отличать иных русских монахов, подвижников веры.

Данные в изречениях отцов тексты имели назидательные цели: «Некий знатный человек пришел в скит из чужих краев с большими деньгами и просил пресвитера, чтобы он раздал их братьям. Сказал пресвитер ему: «Братья не нуждаются». Когда же тот особенно стал настаивать, он поставил корзину с золотыми монетами у дверей церкви. И сказал братьям пресвитер: «Кто нуждается, пусть берет». И никто из них не приблизился к ним, иные даже не взглянули на них. Сказал пресвитер тому, кто принес их: «Бог принял от тебя твою милостыню. Иди и раздай ее бедным». Он же получил (тем самым) большую (духовную) пользу и ушел». В Нитрийской пустыне к середине IV века н. э. обитало уже 20 тыс. монахов (из них император Валент затем мобилизовал для своих целей 5 тыс.). «В умственной жизни западных стран и поныне слышится взмах крыльев теологического гения Древнего Египта», – заметил в этой связи И. Шерр.

Вход в мавзолей Ага-Хана, духовного главы мусульман-исмаилитов

Разные люди оказывались в египетской пустыне – в Нитрийской пустыне, в Скитской пустыне, в Фиваиде, пустынной местности в Верхнем Египте, около Фив. Порой там попадались и довольно странные люди. Иные стали отшельниками из-за дам… Ведь христианство рассматривало плотскую любовь как большой грех. Кому из женщин такое понравится… Вступив в брак, некий Аммон убедил жену соблюдать целомудрие. И ушел в пустыню, а жена осталась дома. В данном случае его жена, правда, согласилась на умерщвление плоти и даже собрала дома большое число дев, посвятивших себя Богу. Но в случае с Павлом, одним из любимых учеников св. Антония, дело закончилось совершенно иначе (весьма трагично). В пустыню тот удалился, застав жену на месте прелюбодеяния. Видимо, той надоело слушать его проповеди, когда надо было заниматься вполне конкретным делом.

Девушка с лютней

Стали возникать и первые монашеские общежития. Особая заслуга в их основании (знаменитых монастырей Вади-Натруна) принадлежит св. Макарию Великому (300–390 гг.). Тот учил простым вещам: творить добро, не помнить зла, быть безучастным к клевете, отвергать соблазны земной жизни. Макарий говорил: «Злое слово иных добрых делает злыми, и точно так же доброе слово иных злых делает добрыми». Правда, многие не выдерживали строгостей монашеской жизни и уходили из обители. Тем не менее тысячи обрекали себя на отшельничество.

Музыканты на улицах Египта

Немало историй и судеб подобных отшельников содержится в «Изречениях египетских отцов» (Apophthegmata Patrum Aegyptiorum) – знаменитом сочинении, созданном в Египте во второй половине IV – первой половине V века на греческом языке. Сочинение представляет собой собрание изречений египетских пустынников и рассказов об их жизни и деяниях. Следует добавить, что это произведение было переведено на латинский, славянский и сирийский и пользовалось популярностью. В нем давались ответы на вопросы, волнующие отшельников и монахов, которые за годы странствий и подвижничества испытали не один искус. Ведь сердцу не прикажешь, его не привяжешь, оно, как говорится, «бродит повсюду». И вовсе дело не в том, что якобы больны чувства и несовершенен мозг. Просто у нормальных и ярких людей сердце никогда не знает покоя. Нам понятно, что на небесах монах целомудренный может быть «увенчан пред Богом», но вот чем он увенчан на земле, не совсем ясно, если не считать наградой – иссушенное тело, страх, соблазны и муки душевные. Идея отшельничества следует нелепой догме, которую в здравом уме трудно принять: «Насколько тело процветает, душа, напротив, слабеет, и насколько тело слабеет, душа процветает» (так говорил Даниил). Пресвитер продолжал наставлять монахов-подвижников: «Поститесь и усильте ваше подвижничество и ваш образ жизни, братья!» Возможно, что такая музыка только и сладостна для определенных ушей, желающих услышать глас Бога.

Г. Семирадский. Прелюбодейки

Среди этой святой братии встречались и послушницы. Одна из них поведала историю своего обращения: «Я, о друг, была дочерью одного человека, который был целомудренным и кротким по своему характеру, но бессильным и больным в теле. Он прожил долгое время в одиночестве… Была у меня также мать, далекая от всего этого, будучи распущенной более всех ее людей… и односельчан. Она же говорила с каждым, причем она затрагивала всех, и ссорилась со всеми, так что говорили, что все ее тело – язык. Она проводила время в питье вина с людьми грубыми, с которыми предавалась пороку, будучи внутренне как блудница, в великом зле. У нас было много (денег), но их нам не хватало, ибо мой отец, будучи больным, дал ей управлять хозяйством. При этом она творила своим телом всяческий блуд, так что мало кто из юношей того селения избежал ее разврата. Ее тело не знало болезни, но было здорово до дня ее смерти. Случилось же с моим отцом, что он был болен, мучаясь долгое время, пока не умер. И небо взволновалось тогда, (были) дождь, и молнии, и гром, причем поднялся сильный ветер, была ни ночь, ни день, дождь не прекращался три дня… мы похоронили его. Моя же мать стала вести себя с великим бесстыдством. Она еще больше предавала свое тело горьким блудодеяниям и жила в скверне и распущенности. Я ж, будучи еще маленькой, отреклась от этих дел. После того как она умерла, я вышла из детского возраста, и во мне пробудились телесные страсти».

«Случилось во время вечернее, что задумалась я и стала размышлять, какую же жизнь себе избирать… Мой отец жил в кротости, и целомудрии, и скромности доброй, но я подумала и о другом, что не было никаких радостей в жизни отца, и что он провел ее в болезнях и мучениях, так что зачах и умер в страдании. И даже земля не захотела принять его тела. Если он был хорош пред Богом в своей жизни, то почему же он принял все эти муки? Но, сказала я себе, разве не хороша была жизнь моей матери?! Так почему бы и мне не предаться блуду, и нечистоте, и скверне тела? Ибо моя мать не упускала никакого дела дурного, чтобы не сделать его, пребывая всегда здоровой, причем она спокойно отошла от этой жизни. Буду же поступать, как поступала и моя мать. И я, несчастная, решилась, было, жить дурной жизнью». Как правило, дети идут той же стезей, что и родители. Но, к счастью для этой девушки, ей приснился вещий сон. Во сне же ей объявился некто со страшным ликом, с громовым голосом. Ангел (вероятно, то был он) вопрошал ее, почему она решила встать на путь греха и позора. Затем он повел ее за собой и показал мать, «горящую в пламени», в геенне огненной. В другом же, святом месте, среди зеленых садов и плодовых деревьев, обитал отец, который обнял ее и посоветовал: «Пребывай в благих делах». Так просто и быстро блаженная девственница исцелилась от всех ее соблазнов – и стала святой. Если церкви порой и удавалось исцелять «блаженных девственниц» от грехов плотских желаний, то перед наукой стояла и стоит, думается, гораздо более трудная миссия – исцелить людей от грехов незнания.

Великие египтологи и научные открытия

Первыми поисковиками и грабителями предметов древности были сами же египтяне… Недавно обнаружен папирус, где рассказывается о судебном процессе против разорителя гробниц, ограбившего гробницу Рамсеса II. Процесс состоялся 3145 лет тому назад! Один из похитителей сокровищ признался судьям под пыткой: «Мы проникли в помещения и увидели, что там покоится царица… Мы открыли их гробы, мы сняли покровы, в которых они покоились. Мы нашли божественную мумию этого царя… На шее его было великое множество амулетов и украшений из золота. Голова его была покрыта золотой маской. Священная мумия была вся украшена золотом. Покровы ее были вышиты серебром и золотом изнутри и снаружи и украшены всевозможными драгоценными камнями. Мы сорвали золото, которое нашли на священной мумии этого бога, все его амулеты, украшения, висевшие у него на шее, а также покровы, в которых он покоился».

Египетский обелиск в Риме. Обелиск Фламиния

Нашли они, как уже сказано, и жену фараона, сорвали с нее все и унесли утварь, которую нашли в гробницах. А там были сосуды из золота, серебра и бронзы. Все золото, найденное на мумиях богов, амулеты, украшения и оставшиеся покровы они поделили. Таких случаев не счесть. О том, что гробницы служили постоянным и вожделенным источником доходов для грабителей, говорят частые перезахоронения праха. Так, в царствование Сиамона, преемника Амонемопета, тела фараонов Рамсеса I, Сети I и Рамсеса II были взяты из гробницы Сети и перезахоронены в гробнице царицы Инхапи, а спустя несколько лет были спешно перенесены в место последнего упокоения, древнюю и, видимо, неиспользованную гробницу Аменхотепа I, что вблизи храма Дейр-эль-Бахри. Там они пролежали непотревоженными около 3000 лет, пока в 1871–1872 годах фиванские потомки древних расхитителей гробниц, о преследовании которых говорилось во времена Рамсеса IX, не открыли вновь этого места. Тогда-то и началось новое ограбление.

Сосуд для хранения ценностей

На широкую ногу поставили вывоз памятников из Египта римские цезари. С целью украшения Вечного города они вывезли из Египта не менее 50 обелисков. При Августе в Рим перевезли из Гелиополя несколько обелисков. Один из них император Калигула водрузил в цирке. Со временем обелиск переместили на площадь перед собором Св. Петра, где он ныне и находится. Камни из Египта высятся на Piazza del Popolo и Monte Citorio. При посещении Вечного города даже может создаться впечатление, что и весь Рим собран из египетских древностей. Может, дело в том, что Египет и Рим стоят рядом в воображении людей, для которых уже и девятнадцатый век нашей эры бог знает какая «немыслимая древность».

Величественные строения и гробницы разрушало время или же попросту заносили пески. Пример тому древняя столица Египта Мемфис (Менноф-Ра). Некогда процветавший город превратился ныне в нагромождение руин, груду каких-то древних обломков, подобных неприметной свалке. Как известно, развитие Александрии привело к оттоку населения из Мемфиса и, как следствие, к его неизбежному упадку. Похоже, истории угодно было осуществить мрачное предсказание Иеремии: «Мемфис будет превращен в пустыню, разорен и покинут жителями».

Фигура Аменофиса III и его супруги, царицы Туйи. Каирский музей

И для христиан, появившихся в первые века новой эры, и для мусульман, вторгшихся в страну в VII веке, памятники оставались языческими идолами. Храмы приспосабливали под жилье, превращали в христианские церкви или попросту оставляли. С благочестивым варварством монахи «преследовали ложных богов вплоть до их убежищ, разбивая статуи, искажая барельефы, раздробляя надписи». В Дендера они закоптили потолок, в Луксоре превратили преддверие святилища в церковь, покрыли штукатуркой рельефы Аменхотепа III. При императоре Феодосии, когда Египет принадлежал Византийской империи, по ряду оценок, в стране было уничтожено порядка 14 тысяч памятников древности. Хотя в отличие от христиан, мусульманские правители Египта и не ставили целью уничтожение «капищ язычников», огромное число памятников было все же ими разобрано на камни для строительства. Прежде дело обстояло иначе. Сфинкса или храм Птаха по приказу фараонов очищали от песков и реконструировали. Откапывали их и европейцы.

Блочная статуя Иаму Нех в музее Луксора

Отметим лишь некоторые из крупных открытий. В 1813 году швейцарец Иоганн Буркхардт, добравшись до Абу-Симбела, установил место, где находился храм Нефертари. На некотором расстоянии от него заметил верхушки статуй, стоявших у входа в святилище Рамсеса II, занесенные песком. «Я думаю, если расчистить песок, можно найти большой храм». Искатели хорошо знали им цену. «Страсть к древностям… разрушила то, что пощадили столетия». Интерес к истории и сокровищам древних постоянно подпитывался рыночной ценностью этого «товара». Поэтому и прикладывалось столько усилий для транспортировки огромных статуй по суше и по морю. Фактически вывоз стал залогом их сохранности – в самом Египте пару веков тому назад до древностей никому не было дела.

Карстен Нибур в арабском костюме

Не является секретом то, что в Египте было разграблено немало уникальных гробниц и захоронений (гробницы Рамсеса II, Аменхотепа II). Потери несли не только от грабителей. По словам А. Морэ, исламисты (турки) продолжали уничтожать бесценные реликвии. Ими изуродован Сфинкс, хотя были мусульмане-ученые (типа Абд эль-Латифа), которые им восхищались. Властители Египта, турки, не понимали ценности того, что им подвластно. Бельцони вспоминал, как Халиль-бей, правитель Верхнего Египта, спрашивал его: «Зачем вы вывозите наши камни, разве в Европе их не хватает?» Бельцони невразумительно ответил: мол, дело в том, что камни в Египте «более качественные». Фирман на раскопки был получен. Судьбы иных колекций удивительны. После того как в Египте в конце 1834 года на берегу озера Эзбекьях был основан музей, вскоре перемещенный в Цитадель Каира, события приняли неожиданный поворот. Во время посещения Каира в 1855 году австрийский эрцгерцог Максимилиан увидел экспозицию предметов и попросил Аббаса-пашу, хедива Египта, подарить ему кое-что из собранных тут древностей. Реакция турецкого вельможи была совершенно неожиданной. Он предложил тому забрать все содержимое комнаты. Так, в силу абсолютнейшего невежества и непонимания значимости искусств турецким вельможей первая колекция раритетов из Древнего Египта оказалась в Австрии, в Вене.

Нам остается напомнить имена тех, кто сделал для читателя доступными сокровища… «Молчат гробницы, мумии и кости, – лишь слову жизнь дана» (И. Бунин). Первыми исследователями египетской письменности были античные ученые: Пифагор, Гелланик Митиленский, Херемон из Навкратиса, Гермапион и др. Этим же интересовались Клемент Александрийский и египетский жрец-маг Хораполло. Позже К. Нибур срисовал доступные ему иероглифические надписи. Вначале это занятие вызывало у него лишь «отвращение и скуку». Но вскоре «иероглифы стали мне настолько знакомы, что я их смог срисовывать как буквенное письмо, и работа эта стала доставлять мне удовольствие». Большие знаки были символами, тогда как более мелкие несли ясные черты алфавитных букв. Число иероглифов было относительно невелико. Это значило, что египетская письменность не могла быть целиком идеографической. Важнейшие догадки Нибура и приблизили разгадку тайны египетской письменности.

Обезьяна из фаянса

Свой вклад внес и Г. Лейбниц, написавший в 1672 году для Людовика XIV свой «Consilium Aeguptiacum». Там он высказал мысль, что завоевание Египта даст французскому королю власть над всей Европой. Правда, король-Солнце так и не воспользовался предложением. Однако когда на небосводе Франции взошло солнце Наполеона, тот, базируясь на записке Лейбница и двухтомном переводе «Путешествия по Аравии» К. Нибура, убедил ученых Франции, что он добьется того, что было не под силу великому королю… Так Наполеон оказался в Египте. А далее уж случаю было угодно, чтобы арабский солдат, окапываясь в древнем форту Рашида, в 7 км от Розетты, наткнулся на знаменитый Розеттский камень. К счастью, в армии Наполеона были образованные офицеры, которые сумели прочесть часть надписи на греческом языке (офицер генерального штаба Бушар). На камне было видно три надписи: верхняя – из древнеегипетских иероглифов, нижняя – из греческих букв, средняя – демотическая (живой новоегипетский язык). Англичане забрали по условиям капитуляции у Франции драгоценную находку, но разгадать тайну иероглифов не смогли.

Жан-Франсуа Шампольон

Камергер Людовика XV, секретарь посольства Людовика XVI в Петербурге и Неаполе В. Денон уговорил Наполеона разрешить ему участвовать в Египетском походе 1798 года. Став главным инспектором императорских музеев, он создал Музей Наполеона, знаменитый на весь мир Лувр, издал книгу «Путешествие по Верхнему и Нижнему Египту», завоевавшую бешеную популярность в Европе (1802). Туда вошли рисунки встречавшихся им на пути памятников. Используя материалы, собранные Комиссией ученых, Ф. Жомар вместе со 150 учеными напишет 24-томный труд под названием «Описание Египта» (с рисунками Денона и сотнями гравюр, раскрашенных от руки). Появившиеся в 1809–1813 годах тома стали часом рождения египтологии как науки. Иные желали видеть в Египте и пирамидах предмет экзотики. У обывателей вошли в моду безделушки и мебель в египетском стиле.

Бюст Рихарда Лепсиуса

Однако официальным днем рождения египтологии как науки все же считают сентябрь 1822 года. Естественно, что таким днем должна была бы стать разгадка иероглифов. Ведь они издавна были предметом обсуждений, горячих споров и дискуссий, отзвуки которых встречаем даже на страницах древних манускриптов. Античные авторы давно подметили: иероглифы представляют собой символические рисунки (Гораполлон). Но на этой почве подвизались и авантюристы. Иезуит Афанасий Кирхер ухитрился опубликовать в 1653–1654 годах в Риме четыре тома переводов иероглифов, где ни один из знаков не был им верно прочитан. Сто лет спустя перед Французской академией надписей некий де Гинь даже громогласно заявил, что китайцы являются «египетскими колонистами». Англичане в ответ (видимо, в пику соперникам-французам) тут же заявили: нет, это египтяне – выходцы из Китая. Аббат Тандо де Сен-Никола уверенно заявлял, тут и размышлять нечего: «ясно как божий день, что иероглифы являются орнаментами и простыми украшениями». Дешифровщик из Парижа опознал в одной из надписей в Дендере сотый псалом, а в Женеве «перевели» надпись на так называемом обелиске Памфилия в Риме. Текст содержал написанное за 4 тысячи лет до Рождества Христова «известие о победе духов добра над духами зла»!

Справедливость восторжествовала, когда в 1822 году во Французской академии выступил с докладом ученый Жан-Франсуа Шампольон. Доклад назывался «Письмо… относительно иероглифического алфавита древних египтян». Толчок к его увлечению Египтом дал брат Жак-Жозеф Шампольон, секретарь выдающегося математика и египтолога Жозефа Фурье, который участвовал в походе Наполеона. Жан-Франсуа проникся интересом к загадочной земле. Юноша с 13 лет стал жадно изучать языки: латынь, греческий, арабский, древнееврейский и древнесирийский, арамейский, персидский, коптский. В священных книгах Востока черпал он вдохновение. Советуя брату посвятить жизнь науке, он восклицал: «Возделывай свое поле! В Авесте сказано: лучше сделать плодородными шесть четвериков засушливой земли, чем выиграть двадцать четыре сражения – я с этим вполне согласен». Его коллеги досаждали его интригами. Получая четверть жалованья, он продолжал брать пример с великих греков: «Судьба моя решена: бедный, как Диоген, я постараюсь приобрести бочку и мешок для одежды, что же касается вопроса пропитания, то здесь мне придется надеяться на всем известное великодушие афинян». Позже, составляя коптский словарь и изучая надписи Египта (известный Розеттский камень и др.), его осенила мысль – египетская письменность была одновременно идеографической и фонетической. Он смог прочесть такие имена, как Александр, Клеопатра, Август, Нерон… И, накопив определенное число известных знаков, Шампольон сумел раскрыть «тайну иероглифов». Его труд вызвал в Европе невиданный интерес к изучению египетского наследия. При нынешнем состоянии изучения Египта, – отмечал Шампольон, – «когда памятники стекаются со всех сторон и собираются как государями, так и любителями, когда ученые всех стран, каждый на свой лад, спешат отдаться кропотливым исследованиям и стараются глубже познать эти памятники письменности», представлялось особенно важным организовать силы науки. Он вспоминал атмосферу ожидания, восторга, возникавшую в Риме при упоминании о Египте: «Иероглифы в Риме в большой чести… Я прямо-таки проповедовал, и благодать снизошла на нас, я насчитал столько же новообращенных, сколько присутствующих». Любопытно, что Шампольона изберут почетным членом Петербургской Академии наук России раньше, чем во Франции (1827), точнее, за три года до принятия его во французскую Академию Надписей и Изящной Словесности.

Первым английским египтологом считают Дж. Г. Уилкинсона… Он отказался от военной карьеры и уехал в Египет, где десять лет вел археологические раскопки. Результатом его трудов станет книга «Поведение и обычаи древних египтян». Среди немцев выделяется фигура Рихарда Лепсиуса. Прусский король отправил его в Египет с целью приобретения экспонатов для создаваемого им в Берлине Египетского музея (открыт в 1855 г.). В день рождения короля Пруссии Лепсиус поднялся на пирамиду Хеопса, водрузил там прусский флаг, а в Рождество 1842 года зажег елку на верху пирамиды. Конечно, главная его заслуга в ином. Он возглавил серьезную научную экспедицию в Египет, проработавшую там с 1842 по 1845 год, и собрал огромное количество материалов, которые издал в виде роскошного атласа под названием «Памятники Египта и Эфиопии» (12 томов).

Изображение фараона Сети I на рельефе храма в Абидосе

Нельзя не упомянуть имени итальянца Дж. Бельцони, работавшего на британского консула. Тот собирал памятники старины и написал «Путешествие по Египту и Нубии». Именно Бельцони принадлежит заслуга открытия усыпальницы Сети I, сына Рамсеса I, одного из великих фараонов XIX династии, успешно расширявшего границы Египта. Бельцони открыл усыпальницу этого фараона, имевшую 105 м длины (1817 г.). Он считал, что это самая прекрасная гробница из всех открытых к тому времени в Египте. Действительно, ее украшения и барельефы великолепны (в том числе барельеф ладьи, плывущей по водам загробного царства с мертвым солнцем в образе Осириса). Отметим и заслуги О. Мариета. В 1850 году по заданию Коллеж де Франс его направят в Египет с заданием приобрести в Каире и Александрии коптские рукописи. Этому воспротивился, было, патриарх коптской церкви, пуще зеницы ока охранявший сокровища монастырской библиотеки. Тогда Мариету пришлось сделаться «охотником за древностями». Как признает А. Морэ, основатель Попечительства о древностях «начал с расхищения Египта, перевозя в Париж целыми тысячами найденные в Серапеуме памятники». Когда он увидел, что на его глазах в течение четырех лет с равнины Абу-Сира и Саккара исчезло 700 могил, он попытался «положить конец постыдному разбою, ставшему бичом Древнего Египта».

Храм Хора в Эдфу, строительство которого начал Птолемей III

Во время своей второй поездки в Каир (1857 г.) Мариет добился от хедива Египта, Саида-паши, указаний строго «следить за сохранностью памятников». В 1858 году его назначили «директором работ по египетским древностям», руководителем раскопок («мамуром»). До него в Египте вообще не было такого учреждения. Но вначале Мариет, прежде чем создать музей, повторяю, сам подверг систематическому расхищению местности Гизы, Саккара, Абидоса, Таниса, Саиса, «чтобы набрать памятников, побольше памятников». Такова сущность европейского человека.

Аллея сфинксов в далеком прошлом

В дальнейшем он, правда, добился от хедива запрета на эту практику, но многое было утеряно или же перекочевало в другие страны (в том числе во Францию). Мариет обратился к систематическим раскопкам, а затем к изданию полного описания открытых памятников. Он оборудовал мастерские в Эдфу, Дендере, Абидосе. На свой страх и риск начал он раскопки в Саккара. Однажды внимание привлекли фигуры сфинксов, стоявшие перед домами египетских вельмож. Ему вспомнились строки грека Страбона, ранее побывавшего тут: «…Ветер наметает песчаные дюны, у подножия которых мы заметили сфинксов». Когда он нашел первого сфинкса, его вдруг осенила гениальная догадка: возможно, это и есть сфинкс из той самой аллеи, что когда-то в эпоху фараонов вела к легендарному Серапеуму. Удача сопутствовала ему, как она сопутствует дерзким, влюбленным и отважным. Вскоре из песка, как сказочные богатыри, явились 134 сфинкса, которые некогда украшали церемониальную дорогу, ведущую к святилищу бога Аписа…

Принц Хамуаст

Трудно перечислить все найденные им тут сокровища. Сразу возникли немалые трудности, ибо пошли разговоры о том, что им найдены золотые статуи. Мариета считают «первым настоящим охранителем древностей» (П. Элебрахт). Как бы там ни было, благодаря ему собрана огромная коллекция замечательнейших памятников по истории Египта. Только в 1852–1853 годах археолог отослал из Саккара во Францию 44 ящика с 5984 находками (среди них 6 сфинксов и 2 льва Нектанеба I, драгоценные украшения принца Хамуаста и т. д.). Чтобы изучить остатки памятников Мемфиса и Гелиополя, сегодня надо обходить улицы Каира, внимательно выискивая куски плит среди водоемов, фонтанов, мечетей или дворцовых стен.

И все же труд его послужил целям культуры. Видимо, прав Масперо, преемник Мариета: «Не будь его, Египет долго продолжал бы еще уничтожать свои памятники и распродавать их по частям иностранцам, ничего не оставляя для себя; он заставил его сохранять их». Впрочем, Египет сохранил в своем сердце благодарность к Мариету, к его усилиям по спасению тех шедевров, которые еще можно было спасти. В настоящее время его тело покоится в одном из саркофагов Каирского музея. Оно забальзамировано, как тело фараона, а рядом высится бронзовая статуя с красноречивой надписью: «Мариет-паше от благодарного Египта».

Луксорский храм. Современный вид

Правда, он сделал Египет беднее, зато собрал воедино ценные памятники. Единственный выход, учитывая разгул грабителей, да и нравы турок. Говорят, что посланные им вице-королю Аббасу 30 каменных плит с редкими надписями вскоре были отшлифованы и погублены. И разве дело в одних лишь турках! Египтяне и европейцы вели себя ничуть не лучше. В чем-то была права Е. П. Блаватская, говоря о тысячах и миллионах сожженных рукописей, испепеленных памятниках, о толпах отшельников и аскетов, бездумно и порой варварски рывшихся в разоренных городах Верхнего и Нижнего Египта, как в долинах, так и в горах, в поисках обелисков, колонн, свитков, пергаментов. Поиски документов порой осуществляли с варварской целью – «чтобы предать немедленному уничтожению».