Текст книги "Веха"

– Ну, а что, сразу нельзя было это решить, а то человек за две недели на понос изошёл! – улыбнувшись, спросил Слава у него.

– Если бы я его тогда не встретил, то никто бы и разбираться не стал! – недовольно пробурчал Николай и, показав на дверь, добавил. – Давай, тащи! Чего лясы точить! Как дети, ей богу! Что вы не понимаете, какая сейчас идёт кампания против врагов народа? И кто будет в этом разбираться? Поступила информация, факт женитьбы есть, а дальше пошло бы, как по маслу! Иди! Не терзай меня!

Слава вышел из конторы, повернул за угол и, подойдя к Васе, забрал свою лошадь, и повёл её к конторе, кивнув Васе, чтобы он следовал за ним.

В итоге Вася всё-таки лишился партийного билета, получил выговор от начальства, но зато вышел из здания НКВД живым и здоровым, хоть и со сломанной судьбой и психикой. Он стал одним из тех, которым повезло выйти из этой ситуации с малой кровью, хотя дорогу к росту ему закрыли раз и навсегда. Он получил душевную травму, разлом в своём сознании, который заново раскрывал перед ним видение нашей действительности. Об этом он, конечно же, меньше всего переживал. Он и сейчас, больше думал о своей ненаглядной Сашеньки, чем о себе.

Потеря партийного билета, да ещё с таким клеймом закрывало перед ним все дороги, но он уже тогда, когда сидел без дел у Славы, решил, что уйдёт со службы и перейдёт бухгалтером в свой колхоз.

04.06.2015 год.

Веха!

Разлом!

Часть третья!

После того, как мы с Аней расписались официально в ЗАГСе, нам предоставили отпуск на десять дней, и мы, в этот же день, выехали в Почеп.

На сей раз, мы остановились у тётки Матрёны, которая даже прослезилась, встретив нас уже поздно ночью. К Александру я решил не вламываться, дабы не разбудить малышек.

Наша Матрёна быстро собрала на стол, Аня достала бутылку водки, которую нам, в свою очередь, подогнал Александр, провожая нас на вокзале, и дал он нам их аж пять бутылок, чтобы довести хоть что-то до Малышевки. Он и сам хотел ехать с нами, на чём я настаивал, но в последний момент передумал, сославшись на какие-то дела. Ваня тоже не смог поехать, у него началась своя жизнь, и мы всё реже стали встречаться, хотя отношений не теряли. Павел Цобан тоже погрузился в свои проблемы, но мы также приходили к нему в гости, как и он к нам.

Общежитие нам не понадобилось, так как родители Ани категорически не захотели ее отпускать из дома, предоставив нам отдельную комнату, из которой выселили Маню и Катю. Иван и Александр жили уже своими семьями, и своей жизнью.

Отужинав вместе с тёткой Матрёной, мы выпили по полстакана водки, рассказали ей, что мы уже муж и жена, чему она была несказанно рада, и тут же постелила нам вместе в моей бывшей комнате.

Проснулись мы около десяти утра, отчего я даже пришёл в ужас. Так долго я ещё никогда не спал, видимо подействовала выпитая водка, да и удобная кровать с нежной женой.

Матрёна нас не будила, да и вообще молчала, чтобы нас не стали тормошить родные.

У Галины Ивановны уже тоже никого не было, кроме девочек, за которыми она и приглядывала. Она тоже нам очень обрадовалась, исцеловала всю Аню и меня.

Имя Галя за день произносилось раз сто не меньше, и я снова несколько раз Аню назвал Галей, отчего она только засмеялась, и сказала. – Милый! Да мне тоже нравится, когда ты меня называешь Галей, так что не переживай!

Сказала она это, когда мы все вместе, к этому времени появились Сашка с Марией, сидели за столом у Галины Ивановны, куда пришла и Матрёна со своими угощениями. Все поздравляли нас с женитьбой, радостно разговаривая за столом.

В этот момент к нам и зашёл наш Василий. После того, как у него закончилась эпопея с НКВД, Вячеслав уехал домой по другой дороге, а Василий решил заглянуть к Александру, чтобы перевести дух, да собраться с мыслями, и попал на наше торжество.

– Опять ты, Пашка, без меня веселишься! И по какому поводу? – выпалил он сходу, едва зайдя в дом.

Мы все кинулись к нему, и потащили к столу, Галина Ивановна стала наливать ему борщ, освободив для него место рядом с собой.

Вася хоть и улыбался, но выглядел похудевшим, и каким-то уставшим, на что мы не очень-то обратили внимание.

Пришлось достать ещё одну бутылку водки к той, которую мы достали к обеду, да остатку из ночного ужина, который принесла с собой тётка Матрёна.

Отпраздновали, нашу с Аней женитьбу, шумно и весело. Лишь после того, как вышли во двор покурить, Вася и поведал нам свои приключения, которые я и описал в предыдущей части. Курил, правда, один Василий, а мы с Александром как-то не втянулись в эту заразу, чему были рады несказанно.

Рассказывал он сумбурно, но долго, выплёскивая нам свои переживания от всего того, что с ним произошло за эти две недели.

– Всё, братки! – промолвил он в заключении. – Отпрыгался я окончательно, партийный билет забрали, с работы выпроводили, и если бы не Николай Позан, то уже может быть и расстреляли бы! Ну, ничего, буду работать в колхозе! Не пропадём!

Потом он спохватился, и направился на улицу, где и привязал своего коня, забыв даже попоить, да покормить его.

– Вот дурень! – донеслось оттуда. – Забыл своего Орлика попоить! Как привязал его к столбу, так и стоит, бедолага!

Сашка тут же вынес ведро с водой, вылили её в большую кадку, после чего подвели коня к ней. Потом он побежал в сарай и вынес оттуда полведра овса, поставив ведро возле лошади.

– Слушайте! А как вы будете до Малышевки добираться? – вдруг спросил Вася, глянув на меня. – Я же верхом!

– Ничего страшного! – вклинился в разговор Саша, не дав мне даже ответить. – У нас в школе есть повозка, и неплохая, вы её у нас возьмёте, а потом, когда будете возвращаться, привезёте назад.

– Да! Хитрец! – засмеялся Вася. – Видно мне их придётся и везти обратно сюда! Ну, ничего, братуха! Как я всё-таки рад вас всех видеть, братки! – снова воскликнул он, и принялся нас душить.

Недолго думая, мы втроём, забрали Васиного Орлика, и пошли в школу Александру за повозкой, чтобы завтра с утра не суетиться и не тратить понапрасну время. Солнце уже спускалось к горизонту, поэтому Саша нас подгонял.

– Надо дотемна успеть, а то ещё подумают, что директор повозку ворует со школы! – произнёс он на полном серьёзе. – Ты мне там напишешь расписку, что в течение десяти дней обязуешься возвратить повозку обратно, а то чем чёрт не шутит! Сейчас откуда угодно может беда прийти! Вон у нас у троих учеников родителей забрали, их хотели выгнать из школы, даже Роно подключалось, но я отвоевал детей, сказав, что дети не в ответе за родителей! Так что и у меня врагов достаточно, но я стараюсь им противостоять, хотя, если честно, то и боязно иногда! Что тогда Маруся будет делать с двумя девочками!

– Во-во! – воскликнул Вася. – Я тоже так думал, сидя у Славы! Одну девочку ещё куда ни шло, но после появления Надюши, да с животиком на третьего, это уже перебор! Да! Конечно, родители не бросят, но всё равно, каково ей самой-то было бы! Кошмар! Я когда начинал думать об этом, то хоть в петлю лезь!

– Да! – согласился Саша, вышагивая впереди нас к школе. – Надо будет зайти к Николаю, да хоть пару бутылок водки ему принести!

– Ну, это понятно! Я буду Павлушу с молодухой подвозить, и ему чего-нибудь подкину! Четверть самогона первачка подкину! – улыбнувшись, отозвался Вася.

Я как-то не встревал в их разговор, всё-таки они были старше меня, и, естественно, более опытнее. Сашка на шесть лет, а Василий так вообще на одиннадцать лет старше меня. И тот и тот были коммунистами, хотя Василия уже исключили, и посему было заметно, что его это обстоятельство сильно угнетало. Но всё равно, в данной ситуации, это был выход из создавшегося положения, как говорили, с малой кровью. Я вспомнил разговор отца с Василием, когда он ему говорил, что тебе ещё припомнят женитьбу на дочери кулака, так оно и вышло.

Забрав повозку, довольно-таки неплохую, я стал запрягать Орлика, а Саша увёл Василя к себе в кабинет, и вернулись оттуда тогда, когда я уже выехал со школьного двора, а сторож, дед со смешной бородкой, закрыл за мной ворота.

– Ну, что Митрич! – произнёс Сашка. – Мы поехали, а если кто будет спрашивать, так и говори, что повозку забрал директор! Понял?

– Хорошо, Харитонович! – произнёс Митрич, и помахал нам вслед.

– Вот жизнь! – в сердцах кинул Саша, едва мы отъехали от школы. – Что ни сделал и оглядывайся, чтобы тебя не зацепили и не потащили, да или просто не стали задавать вопросы!

Чуть помолчав, он, вдруг, сказал. – Да! Ты представляешь, Вася, чтобы было с нами, если бы тебя тогда зацепили, как врага народа? Да нас бы всех перешерстили, и меня погнали бы не только из директоров, но и детей бы обучать запретили! Это факт! Хорошо, что всё так обошлось! А ты говоришь, зачем идти к Николаю с водкой!

Так, перебрасываясь фразами, мы незаметно приехали к дому Галины Ивановны, где Василий и решил заночевать, а я, забрав Аннушку, вместе с Матрёной, отправились к ней, так как время уже подходило к десяти вечера, и на улице уже давно наступила ночь.

Попив с ней чай с пышками, которые она напекла, мы уединились в своей комнате и, раздевшись, юркнули в холодную постель. Анюта прижалась ко мне своим хрупким тельцем, и замурлыкала мне под ухо. Я нежно обнял её, и мы провалились с ней страну любви.

Разбудила нас Матрёна, постучав в дверь. Она сказала, что пришёл Вася и собирается ехать. За окном уже было светло, и значит, что наступил день, а мы планировали выехать с рассветом.

– Да не хотел вас, голубков, будить! – произнёс Вася, когда мы с Аней прибежали к Галине Ивановне, собрав все свои вещи. – Ничего, к обеду домчим! У меня Орлик шустрый малый! Дома-то меня заждались, а про вас и духом-то не ведают! Вот и прикатим со сплошными сюрпризами!

Погода с утра радовала хоть, и было прохладно. Сентябрь, особенно начало сентября, выдался очень ветреным, холодным, и каким-то мерзким, но сегодня с утра радовало солнце, хотя, как я уже и говорил, дул несильный, но холодный ветерок с северо-востока.

Пока мы завтракали у Галины Ивановны, тётя Матрёна приготовила нам приличную перекуску, уложив всё в объёмную корзинку с одной ручкой.

Она тоже посидела в уголке, наблюдая за нами, а потом, перед тем, как мы тронули в путь, она подошла ко мне, и шепнула на ухо. – Павлушенька! Передай папе приветик от меня и скажи, что я скучаю! Хорошо?

– Хорошо, тётя Матрёна! – ответил я весело и, обняв свою жену, помахал всем рукой, что, собственно, сделали и все присутствующие.

Катили действительно шустро. Орлик, застоявшийся за всё это время, бежал без передыха, пофыркивая от удовольствия. Жаль, что его, скорее всего, заберут у Василя, хоть, правда, он и был из нашего колхоза. Но должность у Васи теперь уже будет явно не та, которую он занимал.

Остановились мы там же, где когда-то останавливались с отцом в прошлом году, когда приезжали с Аней в отпуск, правда, в другом статусе. Ручеёк всё так же журчал, но вода была до ужаса холодной. Помыть руки, и то надо было стискивать зубы, так ломило кости от холода.

Аня быстро организовала трапезу, мы выпили по стопке, оставшейся после вчерашнего ужина, водки, чтобы не открывать новую, перекусили и двинулись дальше.

Часам к двенадцати мы уже проехали Супрягино, и часам к двум уже подъезжали к Малышевке.

Первым нас увидел Ванька, который бегал с маленькой Шуркой на улице, распугивая курей, да поросят. Шурке в конце сентября должно было исполниться уже восемь лет, и мать запросто оставляла её дома одну, да и помогала ей она по хозяйству вместе с Ксенией, которой было уже шестнадцать лет. Но всё равно побегать ещё хотелось, вот она и бегала за Ваней, а он, дурачась, убегал от неё. Оба были босиком, хоть и земля уже была довольно-таки прохладной, правда дневное солнце успело её прогреть.

Шурка завизжала, увидев тоже нас, и, почему-то, побежала к Александре сообщить ей, что едут гости, а Ваня кинулся к нам навстречу. Следом за ним, со двора, выбежал и Шарик, который, обогнав Ваню, сходу залетел к нам в повозку, и принялся облизывать нас, радостно повизгивая!

Дома! У меня молнией пролетела мысль, что мы дома, и моё сердце затрепыхалось от счастья. От счастья же выступили и слёзы на глазах, которые неистово облизывал Шарик, не давая возможности даже обнять подбежавшего Ваньку, который так же запрыгнул к нам в повозку, обнимая сразу всех от радости.

Мы ещё не успели подъехать к Васиному дому, как из ворот вылетела Александра и, размахивая руками, споткнулась и, плача, упала прямо возле поросят, которые копошились в дорожной пыли.

– Тпррр! – крикнул Вася и, бросив поводья, спрыгнул с повозки, и, подбежав к жене, поднял её, и они застыли в объятиях, не видя никого вокруг себя! Александра плакала, и захлёбывалась от слёз, в то же время счастливо улыбалась, а Вася просто прижимал её к своей груди, и прятал лицо от людей, чтобы они не видели его слёз. Так, обнимаясь, он и увёл жену во двор. Мы же попали в объятия матери, Ксюши, прибежавшей Дуси, и даже Шурки, которая бегала под ногами, цепляясь то за меня, то за Аню. Аня тоже плакала, оказавшись в семье, которая любила её, как свою родную. Собственно у нас в семье так относились ко всем невесткам, без разницы, они просто становились членами нашей семьи. Вот такой был наш род, произошедший из запорожских казаков, и привыкших жить одной семьёй.

За несколько минут, возле нашего дома собрались чуть ли не все родичи, которые были в это время в деревне. Это и понятно, нас всегда интересовало всё новенькое, и интересное, что, как правило, привозили с собой гости.

Высвободившись из объятий матери и сестёр, а также родни, я, наконец-то, подошёл к отцу, и, обняв его, прошептал на ухо. – Привет тебе от тёти Матрёны! Говорит, что скучает!

Он отстранил меня, улыбнулся, и произнёс. – Ну, вот! Я надеюсь, на сей раз ты с женой приехал, или как?

– Да, батя! На сей раз с женой, но об этом потом, пусть чуток поостынет вокруг, и поговорим, мне многое есть чего рассказать! – ответил я и, посмотрев на Аню, подозвал её к себе.

Она тут же подбежала и, осторожно, обняла отца, явно смущаясь. Потом, поцеловав его, она снова убежала к девочкам, показав мне язык.

– Вот вертихвостки! – усмехнувшись, пробурчал отец и, взяв Орлика под узды, повёл во двор к Александру.

– Батя! – крикнул я ему вдогонку. – Ты Василя-то пока не трогай, сам понимаешь! Он потом тебе всё сам расскажет, если успеет сегодня, а то обещал напиться в усмерть!

Отец ничего не сказал и скрылся во дворе, а я, забрав все вещи, которые выгрузили прямо у наших ворот, направился в дом. Мать семенила за мной, а все остальные продолжали беситься на улице, распугав всех курей и свиней своим визгом и беготнёй.

В доме всё было по-прежнему, даже запах, который запомнился мне на всю жизнь, и тот остался тем же, каким он был и год тому назад.

После улицы, в доме было даже жарковато от протопленной печи, в которой готовится вся пища. На столе уже стояли миски, было нарезано сало, хлеб, стояла огромная миска простокваши, а также лежали помидоры, огурцы и лук. В одной из тарелок была нарезана тонкими ломтиками редька, политая алеем. С краю печи стоял огромный чугун с тушёной картошкой, запах от которой просто уничтожал меня, и я, бросив вещи на лавку, подошёл к печи и, взяв ложку, зачерпнул горячей, желтоватой картошки, которую, обжигаясь, практически проглотил.

– Мама! Ты чудо! Как я мечтал о твоей картошечке! – воскликнул я, и в это время в дом стали забегать все остальные.

Похоже, что отец всех загонял в дом на трапезу. Василий с Александрой объявились через час. Они сияли от счастья.

Только после этого, отец разлил водку по стаканам, привезённую нами и, поднявшись со своего места, сказал. – Ну! Будем здравы!

06.06.2015 год.

Веха!

Разлом!

Часть четвёртая!

Малышевка, как и Клинцы, после революции несколько раз переходила из одного района в другой. До революции была в составе Почепского уезда, а затем её, да и Беловск с ближайшими деревнями, передали в Мглинский район, а потом снова передали в Почепский, обрезав Мглинский район возле Балык, которые находились в полутора километрах от Малышевки.

Точно так же и Клинцы, они тоже передавались то в Гомельскую область, то в Черниговскую, и только сравнительно недавно, прописали в Орловской области.

Все эти передвижения целых районов вводили сумятицу в документах, которые иногда приносили большие неприятности всем, и гражданам, и чиновникам.

Отпуск у нас с Аней закончился быстро, как всегда и бывает. Васю с удовольствием взяли на работу в колхоз, и даже оставили ему Орлика, на котором он и рассекал по работе. Жизнь у него наладилась, Александра уже заметно поправилась, и они ждали очередного ребёнка. Больше всех ждал отец, который неизменно желал только пацана, другого слышать не хотел.

Вася, как и было, договорено, отвёз нас в Почеп, и даже посадил в поезд, а сам отогнал повозку, и заночевал у Матрёны, передав ей гостинцев от родителей. Гостинцев привезли и Саше с Марусей, в виде тушек гусей, небольшой кадки засоленного сала и мяса, а также картошки, и прочих овощей, и варений.

Мы тоже с собой взяли, но немного, так как в руках много и не утащишь. Вася обещал приехать с батей позже к нам в гости, и уж тогда привезти всякой всячины. Да заодно познакомиться с новой роднёй.

В Клинцы, уже к себе домой мы прибыли утром в воскресенье, а завтра нам уже надо было выходить на работу. Добравшись до дома, мы, позавтракав, ушли с Аней в свою комнату, передав матери все гостинцы из деревни, а также подарки от наших родителей. Радости большой мы не увидели, но зато и буркотни тоже не было. Все эти движения, связанные с путешествием из деревни в Клинцы, как-то опустошили нас, и мы сразу же уснули, как младенцы.

Поднялись уже вечером и, перекусив без аппетита, снова ушли в свою комнату.

– Слушай, Анюта! – произнёс чуть слышно я. – Надо нам с тобой как-то о своём угле начинать думать! Я понимаю, что не сейчас, но и тянуть нечего! Сама знаешь, пойдут дети, тогда совсем будет не до этого! Надо будет взять участок, я слышал, что начали давать новые нарезы севернее Декабристов, там уже две улицы роздали, и базар начинают обстраивать жилыми домами! Вот я и думаю там взять, всё-таки рядом с базаром, да и от родителей твоих с километр всего будет! Да и место там хорошее, я уже там был и смотрел, мне нравится! Надо будет с тобой туда сходить, чтобы ты знала! Понимаешь, не в этом, так в следующем году меня точно в армию заберут, так хоть до этого времени закупить лес, а возле твоих родителей его ошкурить и сложить, а когда из армии вернусь, то и дом поставим, а до этого участок огородим, какой сарайчик сделаем! Ну, а там видно будет!

– Да, хорошо бы! Я, Павлуша, с тобой полностью согласна, только как это всё сделать? – задумчиво произнесла Аня, прижавшись ко мне, положив свою голову на мою грудь. – Господи! Да и деньги же нужны!

– Ничего! Мы же с тобой вдвоём работаем! Будем экономить, и к следующему году что-нибудь да отложим, а к этому времени я попробую решить вопрос с участком! – произнёс я, поглаживая её по плечу. – Главное взять участок под строительство, а всё остальное дело техники! Мы хоть небольшую построим хатку, потом сделаем пристройку, и будем жить! Почти всё я и сам могу делать, ну а сруб поставить, так Саня подмогнёт, да и Иван не откажет, Павла также попрошу, и за два-три дня сруб и поставим, но это потом, когда приду с армии, а до этого ты и у матери поживёшь! Всё-таки веселее будет, да и в беде не оставят!

Незаметно для себя, мы как-то уснули и только утром подхватились, так как нам надо было бежать на работу, да ещё в первую смену.

Время летело стремительно, но до зимы я всё-таки успел оформить участок земли в десять соток по улице Зелёной, которой ещё не было и в помине, стояли только колышки, да кое-где стали появляться заборы, и небольшие времянки. Большинство людей и жили в этих времянках, собираясь даже зимовать. Я же на такое решил не идти, чтобы не рисковать будущим ребёнком, так как моя Аннушка забеременела. Даже уже было слегка заметно.

Отец приехал с Васей, как и договаривались в конце ноября, когда уже плотно лёг снег, и морозы по ночам доходили до пятнадцати, а то и до двадцати градусов. Правда, днём редко опускалось ниже пяти градусов.

Встреча была радостной с нашей стороны, только мать Ани, Степанида, явно встретила с прохладцей, но ни отец, ни брат, не показали и вида. Сам Михаил, отец Ани, был искренне рад встрече с отцом и братом зятя и, недолго думая, затащил всех за стол. Степанида была вынуждена готовить на стол. Аня суетилась и без конца щебетала, радуясь гостям. Отец с Васей привезли несколько мешков картошки, овощей, килограмм пятьдесят чистого мяса, и столько же сала. Кроме этого, они привезли и литров двадцать самогона, нашего, малышевского, отчего отец Ани особенно обрадовался. Когда выгрузили все гостинцы, Степанида размякла, и стала даже улыбаться, расспрашивая отца о семье, и житие в нашей деревне.

Михаил её оборвал и они принялись за самое главное, то есть за спиртное, и закуски.

Снова пришлось отмечать нашу женитьбу, как, и принято в таких случаях. Немного погодя подошёл Александр и, Вася, познакомившись с ним, крепко пожал ему руку, и поблагодарил его за всё то, что он сделал для меня, да и сестрёнки. Я Васе всё рассказал о своих приключениях, и проблемах, больше никому не рассказывал о том, как меня чуть не убили, но Сашка спас.

Через некоторое время мой отец захмелел, да и приморился с дороги, всё-таки сто километров довольно большой путь на лошади, да ещё зимой, и его уложили спать в нашей комнате. Мы же с Аней решили уйти ночевать к соседям, которые с удовольствием предоставили нам уголок.

После того, как отец уснул, мы ещё долго разговаривали, продолжая застолье. Вася поднабрался с Сашей, и куда-то удалились от нас. Время было уже позднее, и за нами тоже пришла соседка, приглашая к себе.

Поднялись мы с Аней по привычке рано, хотя сегодня и был выходной, что, естественно радовало. Мы сразу же направились в дом к себе, и застали всех за столом, где оба отца уже успели опохмелиться и о чём-то беседовали, не обращая внимания на окружающих. Мать Ани возилась у печи и бурчала на них, что занялись прямо с утра хлебтать это пойло, как она выразилась, хотя сама была не против пропустить грамм ста пятьдесят, и непременно залпом. Я знал, что отец много не пил, и всегда потом долго перебаливал, поэтому тоже волновался за него. Говорить что-то против в этой ситуации было бесполезно, иначе можно было попасть под горячую руку.

Василя не было, как не было и Александра, зато пришёл в гости Иван, и тоже уже успел выпить стакан самогона, так как усиленно закусывал, весело посматривая на мужиков.

Поздоровавшись с нами, Ваня, продолжая улыбаться, кивнул в сторону отцов, и сказал. – Они что со вчерашнего дня так сидят?

– Не говори чепухи! – вклинилась мать Ани, цыкнув на Ивана. – Это ты бы, оболтус сидел бы всю ночь! Вам бы только напиться, а там хоть трава не расти!

– Какая трава, мать? – засмеялся Иван. – На улице сугробы по колено, да и видно снова натягивает, они-то, когда собираются в дорогу? В пургу бы не угодили!

– Ну, что ты несёшь? Кто же в пургу поедет? – вновь недовольно пробурчала мать, засовывая чугунки, да горшки в печь.

Управившись с ними, она повернулась к нам, и добавила. – Завтракать-то будете, а то энти антихристы всё сметут! Садитесь, пока не поздно.

Погода действительно портилась на глазах, и к обеду завьюжило. Отобедав, отец снова завалился в нашей комнате, и уснул мёртвым сном. Михаил тоже, побродив немного по дому, да побурчав на Степаниду, ушёл к себе в комнату и тоже захрапел, а Аня с матерью стали прибирать со стола. Девочки, Маня и Катя, также помогали им, а я уединился с Иваном, и стал обсуждать с ним, где раздобыть лес на будущий дом.

– Да что ты голову ломаешь? – улыбнувшись, произнёс он. – Попроси Александра и он решит тебе эту проблему! У него весь город в руках! Он бы тебе и так его притащил, но без документов нельзя, иначе посадят сразу же! Так что выписать в лесхозе поможет, не сомневайся! Главное, чтобы деньги были!

– Да я думаю, что к весне, в крайнем случае, к лету, мы соберём нужную сумму! – произнёс я, почесав затылок. – Нам бы хоть пока на небольшой домик, а потом мы ещё пристроим! Главное жить отдельно!

– Согласен! – поддержал меня Иван. – Как ты с моей мамашей уживаешься, ума не приложу!

– Да что мы уживаемся! Только ночью и бываем дома, правда Анюта моя поправляться стала, вот тогда уже и проблемы начнутся! – сокрушённо покачав головой, ответил я, без всякой иронии.

Василь так и не появился с Александром на ночь, хотя на улице запуржило очень даже неплохо. Я стал волноваться за них, но меня снова успокоил Иван, собираясь уходить к себе.

– Ты голову не ломай, и не переживай! – засмеявшись, сказал он, стоя уже у дверей. – Они с Саньком в тепле и наслаждаются, не в пример тебе! Так что чао! Я пошёл!

Помахав всем рукой, он удалился, запустив в дом шум пурги, и холодный ветер.

На ночь мы снова ушли к соседке, чтобы отдохнуть, так как завтра нам с Аней надо было в первую смену на работу.

На улице подвывало сильно, и мы думали, что это надолго, а пурга закончилась уже ночью, озарив небо полной луной и яркими, крупными от морозца, звёздами. Мне не спалось в чужой постели, а Аня, уткнувшись мне под мышку, сопела, умаявшись за день. Я всё думал о разговоре с Иваном, мне не давал покоя лес, без которого невозможно было построить дом, даже маленький. Кроме самого сруба, нужна была ещё и доска, доска на полы, на потолки, на крышу, перегородки, да, Господи, везде и всюду. Я ещё плохо разбирался во всём этом, поэтому рассчитывал по весне просто огородить участок каким-нибудь ломьём, да построить хоть какую-нибудь времянку, типа небольшого сарая, где можно было хранить инвентарь, да инструменты, а во время непогоды спрятаться там, и переждать. Также надо было в ней сделать небольшую печку, чтобы приготовить покушать, или просто погреться, когда будет холодно.

Обратив свой взор к звёздам и луне, которые заглядывали в комнатку через небольшое окно, я ломал голову о будущей стройке, и незаметно уснул.

Разбудила Аня в пять утра и мы, забежав домой на минутку, чтобы хоть что-то перехватить на дорожку, побежали на работу. Оба отца ещё спали, как и сестрёнки Ани, возилась на кухне только мать, а Василя так и не было.

На улице было тихо, морозно, но пробиваться до центральной улицы пришлось, преодолевая приличные сугробы. На работу явились вовремя и, переодевшись, приступили к своим обязанностям.

На работе всё было, как всегда, грохот станков, постоянная суета у остановившихся агрегатов, их наладка, и так до обеда. После обеда всё вновь повторялось. Работу я свою знал уже хорошо, да и успел её полюбить. Ане с каждым днём становилось всё труднее управляться за станком, и я уговорил Марковича перевести её весовщицей. Там она принимала готовые изделия, сортировала их, и отправляла на склад. Работа тоже была не из лёгких, но здесь она могла хоть больше сидеть, чем стоять всю смену за станком.

Домой мы вернулись с Аней в четвёртом часу. Все уже были в сборе, и ждали нас. Как только мы появились, сразу же сели за стол и вместе пообедали наваристых щей и пареной картошки.

После этого Вася, нагулявшись до отвала с Александром, молча, ушёл управляться с лошадью, а отец Ани стал отговаривать моего отца ехать в ночь.

– Ну, куда вас понесёт ночью-то! Харитон! Совсем с ума сошли! – возмущался он, пытаясь остановить отца.

– Не! Сват, не уговаривай! – смеясь, ответил отец, поднимаясь из-за стола. – Мы всё равно не сможем за день добраться до места, а в Унече, у Васиного дружка и переночуем, а уж оттуда и выедем пораньше! Дай Бог до ночи и доберёмся, а если что не так, то остановимся в Мглине у Вячеслава, тоже Васиного друга, ну, а оттуда уже рукой подать! Летом-то конечно сподручнее, но зато дом надолго не оставишь! Сами понимаете, сколько на селе работы летом, вот и приходится зимой путешествовать!

Я не стал отговаривать отца, зная, что занятие это бесполезное. Если отец сказал, то обязательно сделает. Это он ещё здесь улыбался, а дома сразу начинал сердиться, поэтому толку было бы мало.

Уехали они тогда, когда солнце уже висело над горизонтом. На улице явно подмораживало, и градусов пятнадцать было это точно. Укутавшись в тулуп, батя устроился в своей кошёвке, засунув ноги, обутые в тёплые, валеные валенки и в сено, помахал всем рукой. Вася тронул со двора, наградив своего Орлика пугой.

Я очень сильно хотел поговорить с отцом по поводу дома, но из-за их пьянки, мне так и не удалось это сделать. Да собственно даже не пьянки, а их болтовни. Я никак не мог с ним уединиться, чтобы поговорить.

– А что, Саши не было? – спросил я, после того, как проводили родных.

– Да он Василия привёл, и сразу же ушёл, попрощавшись с твоим отцом и Васей! – ответила недовольно мать, и направилась в дом. Отец Ани тоже ушёл вслед за ней, а я остался с Аней, стоять возле дома, глядя в ту сторону, куда направились отец с братом.

Постояв несколько минут, мы закрыли ворота и тоже пошли в дом, тем более, что мороз начинал крепчать.

От Клинцов до Унечи, напрямки, было километров тридцать не меньше, а это значит, что, в лучшем случае, Орлик сможет привезти родных туда часов через пять. Таким образом, на месте они должны были быть часов в девять вечера.

Так вроде бы всё и нормально, только дорога за Клинцами, до самой Унечи, пробегала в лесу, а там водилось масса всякой дикой живности. В ноябре волки ещё не злобствовали, а вот в феврале путников всегда поджидали, и случаев гибели людей и лошадей, было в достатке. У отца, да и у Василя были ружья, поэтому они ехали в зиму, более-менее не опасаясь зверья.

После того, как мы вошли в дом, я разделся и, молча, направился в свою комнату, а Аня осталась помогать матери убрать в доме после гостей, да посмотреть с ней на всё то, что они привезли.

Пришла она через час и, радостно поцеловав меня, произнесла, наклонившись ко мне, почти шёпотом. – Мама в восторге! Да они привезли чуть ли не на всю зиму провизии, да ещё какой! Классные у тебя родные, Павлуша!

– То, что классные, я это и без тебя знаю, милая! – засмеявшись, произнёс я. – Плохо то, что это не в наш с тобой дом, дорогая! Лежу и думаю о нём без конца! Вчера так полночи не мог уснуть, всё голову ломал, где взять лес, да денег на него! Мы должны с тобой, край до лета, собрать хоть бы на небольшой сруб, немного пиломатериала! Да обыкновенных жердей привезти для времянки, чтобы было, где отдыхать, да инструмент прятать! Ты вон уже какая, к лету точно родишь, а мы всё тут! Ну, ладно я в армию уйду, а потом? В общем надо как-то решать этот вопрос!