Текст книги "Веха"

Я даже покраснел от обиды за издевательское слово, даже не слово, а как оно было произведено, но Аня положила мне руку на мою руку и, улыбнувшись, произнесла. – Успокойся, Павлуша! Этот недотёпа сам только что из деревни приехал! Он так ко всем обращается, но когда-нибудь нарвётся, я ему уже сто раз об этом говорила!

– Как из деревни? – искренне удивился я. – Вы же сказали, что местные!

– Да местные мы всего несколько лет, а так родились и выросли в деревне Смолевичи. Она километрах в семи от города, и если постараться, то за час можно и дотопать! – ответила она и засмеялась. – Зато у нас там прекрасная речка протекает, хоть и не широкая, но глубокая, а вода вся криничная, чистая-чистая! Мы прямо с речки воду пьём! Вот будут выходные, мы туда обязательно сходим, там, в деревне, и переночуем! У нас там родни полдеревни, она-то у нас большая, церковь огромная! В общем, если захотите, то мы вас сводим туда!

– Хорошо бы! – улыбнувшись, сказал я, и добавил. – Давно уже не купался в реке!

Я хотел ещё что-то сказать, но тут явились снова Иван с Павлом, в руках у них было по две кружки пива.

– Ну, а мне ты зачем брал? Бестолочь! – произнесла Аня, обращаясь к Ивану. – Я хоть бы этот допила!

– Какая жалость! Да не переживай, сестричка, не останется, как-нибудь осилим! – ответил он, и засмеялся.

Выпив вторую кружку, я почувствовал, что опьянел и даже испугался этому обстоятельству.

– Этого не ещё не хватало! – подумал я и, наклонившись к Ивану, спросил. – Слушай, Ваня! Тут есть куда сходить отлить, а то чувствую, что беда не за горами!

– Господи! – воскликнул он и, поднявшись из-за стола, добавил. – Пойдём, страдалец! Я тоже, кстати, опорожнюсь за компанию!

– Ты идёшь с нами, Паш? – бросил он, обращаясь к Павлу, когда мы уже вышли из-за стола.

Выйдя из бара, Иван повёл нас в кусты, где мы и справили нужду.

– Да! Сильный у вас город, если вот так можно нужду справлять! – смеясь, произнёс Павел!

– Так, а что делать, если припрёт? – искренне удивился Иван. – Можно подумать у вас не так?

– Да так, дорогой! – примирительно хлопнув Ваню по плечу, засмеялся Павел. – Просто у вас же город!

– Да какой город? Огромная деревня и только! Видел сколько живности по улицам бродит, как и в нашей деревне! Одна только разница, что здесь всё есть: и больница, и школы, и клубы, и кинотеатр! Есть свет, ходят автобусы, да работают фабрики и заводы, платят зарплату, за счёт чего и живём! – ответил Иван и направился снова в бар, а мы последовали за ним.

Посидев ещё с полчаса в баре, я всё-таки решился, и сказал Павлу, что хочу вернуться в общежитие, чтобы отдохнуть перед завтрашним днём. А если честно, то я не хотел идти к родителям Ани и Ивана, чтобы не выглядеть там глупо. Возле Ани я чувствовал себя мальчиком, и постоянно краснел, вот это меня и мучило.

Как меня не уговаривали, я наотрез отказался, тем более после второй кружки пива, действительно захмелел с непривычки. У меня в голове стояла одна мысль, добраться до своей комнаты и уснуть, да и ужин был уже не за горами. Пропустить это мероприятие в мои планы не входило.

После того, как все поняли, что меня не уговорить, нас с Павлом отпустили и мы, попрощавшись с нашими новыми друзьями, направились в сторону общежития. Заблудиться нам точно было трудно, так как до общежития перед нами лежала прямая дорога, главное, чтобы с неё не свернуть.

Шли быстро, и через полчаса мы уже входили в столовую, где ужин шёл уже полным ходом.

Быстро поужинав, мы отправились к себе в комнату, где я разделся и улёгся в постель. Уснул почти сразу, а Павел пошёл ещё бродить по общежитию в поисках новых друзей. У Цобана была такая привычка, выпить, а затем ходить и искать на свою шею приключений. Меня же наоборот всегда тянуло лечь и уснуть.

Я не знаю, во сколько лёг Павел, но, когда я проснулся, он спал с широко раскрытым ртом поверх байкового одеяла. Он даже не разделся, и было такое ощущение, что он ночью где-то ещё добавил на выпитое пиво.

Выйдя в коридор, я остановил какого-то парня, и спросил. – Послушай! Ты не знаешь, сколько времени сейчас, а то у нас нет часов!

– Вообще-то часы надо иметь, а то, как же вы будете успевать? – произнёс парень и, улыбнувшись, посмотрел на часы, и сказал. – Половина восьмого! Через полчаса завтрак, так что не опаздывайте!

Я вернулся в комнату и, растолкав Павла, сказал ему, что надо идти на завтрак, а затем на учёбу.

Поднимался он тяжело, но, сходив в туалет, где стояли рукомойники, умылся и снова ожил.

– Ничего, братуха, пробьёмся! – сказал он, выходя из комнаты, чтобы отправиться в столовую. – Всё у нас будет хорошо!

– Да! – подумал я, глядя на него. – Если будешь так по ночам пить, то точно пробьёмся! Хорошо хоть не пошли к друзьям, а то неизвестно какие бы пришли в общежитие!

С этого дня для нас начиналось то, ради чего приехали сюда!

12.05.2015 год.

Веха!

Путёвка в жизнь!

Часть седьмая!

Трудности меня не пугали, привык с детства выполнять разные работы, которые были гораздо тяжелее, чем на фабрике. Здесь всё было понятно, и ничто не могло помешать работе цеха, как в поле, где очень многое зависело от погоды. Не надо было, и рваться, как бывало на сенокосе, убирая сено в стога, стараясь успеть до непогоды! Я уже не говорю про уборку урожая, его сохранность. Кроме колхозных дел, были ещё и домашние, которые также забирали очень много сил, ухаживая за домашним скотом и прочей живостью. Также надо было убирать и свой урожай, который частенько отнимали для нужд государства.

На фабрике всё было размеренно и просто. Отработал свою смену и свободен до следующего дня. Имелся даже один выходной, когда ты мог заниматься чем угодно.

К этому распорядку я привык быстро, а что касалось Павла, так он вообще ко всему относился просто, и постоянно где-то пропадал в свободное время, всё дольше и дольше обходился без меня. Если честно, то мне это даже нравилось. У меня появлялись свободные часы, которые я проводил, гуляя по городу Аню. Через пару недель жизни в Клинцах, я уже неплохо знал его, прогуливаясь с Аней. Был и возле её дома, где она проживала со своими родителями. У неё, кроме Ивана, был ещё старший брат, звали его Александр, чему я был рад, и ещё один брат, звали Митя, но он ещё был маленький, всего около девяти лет. Кроме братьев, у Ани, были ещё две сестры, которые были ещё моложе Мити, одной, Кате, было годика четыре, а Мане, вообще годика полтора. Она их иногда брала с собой погулять, чтобы мать её отпустила из дома. Мать Ани звали Степанида, а отца Михаилом.

Дом был обычным, таким, как и у нас в деревне, только крыша была покрыта тёсом. Находился он почти на самой окраине города, буквально метрах в пятидесяти от них начинался сосновый лес, куда мы тоже бегали гулять.

С родителями я не был знаком, да и побаивался грозного вида отца, и взгляда исподлобья матери.

Я сомневаюсь, что Аня рассказывала им о какой-то привязанности ко мне, но она всегда охотно откликалась на мои приглашения погулять. Июнь месяц, ночи короткие и тёплые. Проводили мы их на одном дыхании, не беспокоясь о том, что утром на учёбу и работу, так как мы до обеда учились, а после обеда становились за станки, и учились на практике осваивать эту профессию.

Мне всё это давалось легко, и непринуждённо, что только радовало меня. Группы у нас с Аней были разные, так как она училась на ткача, а я на поммастера ткацкого производства. Поэтому, кроме практической работы на станке, мне приходилось обучать и технологию самого оборудования, как правильно и быстро его наладить и запустить в случае остановки.

Павел через несколько недель знал уже всех, живущих, в общежитии, а также обучающихся науке ткача. Он тоже познакомился с одной девушкой, которая проживала в другой стороне города, если идти от центра, то надо было сворачивать вправо, в сторону Стодола. Это такой район в городе, который также был окраиной города. Там находилась ещё одно суконная фабрика, но имени Ленина, именно от этой фабрики эта девушка и обучалась вместе с нами, чтобы потом вернуться на свою фабрику. Вот Павел и стал частенько намекать мне на то, что нам бы с ним было неплохо бы перебраться тоже на ту фабрику после окончания рабфака.

Я ему ничего не говорил, но для себя решил, что работать будет там, где и моя Аня, без которой я не находил себе места.

День рождения мой мы отметили на речке возле деревни, откуда были Белозоровы, такая фамилия была у Ани, и её родных.

В деревню мы не ходили, но церковь была видна издалека. Обосновались на берегу небольшой, но, действительно, очень глубокой речушки, которую здесь называли Смолевичка. Отметили скромно, кроме меня с Аней, был Павел со своей девушкой, ну и Ваня, который также был со своей девушкой. Самым старшим в нашей компании был Иван, которому уже исполнилось девятнадцать лет, а мне семнадцать, как и Павлу. Ане семнадцать будет только в феврале. По дороге на речку мы зашли в бар, в котором мы когда пили пиво, взяли пива с собой разливного два трёхлитровых бидончика, и чекушку водки. Самогонка, которая была у нас с Павлом, иссякла, Павел с друзьями её уже давно уговорили.

День был солнечным и жарким. Время прошло весело, и мы действительно хорошо его провели. Иван с Павлом смешили девочек, а я, прикрыв глаза, лежал и загорал, улыбаясь своим мыслям. Вчера вечером я признался Ане, что она мне очень нравится, и что я хочу с ней дружить. Она согласилась, отчего моё сердце радостно стучало об этом.

У Ивана девчушку звали Лида, которая была моложе его на два года и, так же как и Ане семнадцать ей должно было исполниться в начале следующего года. А у Павла девушка была одного с ним возраста, такая же, как и он неугомонная и хохотушка, звали её тоже Анной.

Река действительно была очень чистой, вода в ней, как заходишь в неё, сказу как бы обжигала холодом, но, постояв несколько секунд, быстро привыкал, после чего с удовольствием плаваешь.

В город мы вернулись навеселе под вечер и разбрелись каждый в свою сторону, провожая своих женщин по домам.

Мы с Аней привязались друг к другу очень сильно и, проводив её домой, я набрался храбрости и наглости, опустив голову, боясь посмотреть на неё, произнёс. – Анюта! Давай с тобой поженимся, чтобы навечно быть вместе!

Когда я говорил чуть слышно, мне казалось, что я кричу на весь город, и даже испугался, отчего поднял голову и осмотрелся по сторонам.

Она, в свою очередь, смотрела на меня и улыбалась сквозь слёзы, а потом прижалась ко мне и затихла. Я нежно обнял её и, стараясь не дышать, ждал от неё ответа.

– Хорошо, милый! Я согласна, но надо дождаться моего восемнадцатилетия, а то нас не распишут в ЗАГСе! – наконец услышал я, и моё сердце едва не выскочило из моей груди.

Я ещё крепче прижал свою девушку к себе, и стал гладить её удивительные, мягкие и волнующие волосы.

– Ничего страшного, дорогая! Время летит очень быстро, зато будем теперь думать, где и как жить вместе! – тихо произнёс я, продолжая её гладить.

– Ничего, милый! Первое время можем пожить и во времянке у моих родителей, она у нас большая! Мы в ней жили все вместе, пока строили дом, а потом Сашка жил с женой! Они потом переехали жить на Стодол, там и проживает сейчас! Да он у нас оторвила, уже успел посидеть в тюрьме, его здесь побаиваются в Клинцах, как узнают, что я сестра Кулика, это его так дразнят, то сразу отстают! – так же тихо сказала Аня, продолжая греться в моих объятиях.

Расстались мы с ней, когда рассвело, и запели петухи. Прибежав в общежитие, я не застал в комнате Павла и, раздевшись, нырнул под одеяло. Думал уснуть и хоть немного поспать, но мои нервы были на пределе. Радостно билось сердце, отдаваясь ударами в висках. Я лежал и думал о своём будущем с Аней, о совместной жизни с ней. Мне только не нравилось то, что жить какое-то время придётся с её родителями. Если отец хоть как-то доброжелательно посматривал на меня, вероятно поговорив с Иваном, да и с Аней, то мать бросала на меня явно враждебные взгляды. Я старался не обращать внимания на это, в свою очередь, надеясь на то, что время всё поставит на свои места, и она станет более лояльной ко мне.

– Конечно же! – думал я. – Первым делом необходимо поставить свой, хоть и небольшой, но отдельный дом, а для этого нужен участок земли, которые стали нарезать севернее улицы Декабристов! Сейчас мне участок никто не даст, только после того, как у нас станет своя семья, но эта мысль прочно засела в моей голове!

Павел появился под утро, когда надо было уже подниматься, чтобы идти в столовую, да на занятие. Выходной закончился, и вновь наступали рабочие будни. Пришёл он явно помятый, но весёлый.

– Знаешь, братуха! – начал он прямо с порога. – Я своей Аннушке сделал предложение, и она согласилась! Представляешь? Теперь надо дождаться восемнадцати лет и всё!

– Поздравляю! – произнёс я, потягиваясь, и улыбаясь, посматривая на него. – Я тоже сделал предложение, и моя Анюта тоже дала добро!

– Красота! – воскликнул Павел и, подбежав ко мне, принялся тискать меня. – Ну, вот, будем вместе и свадьбы гулять!

– Это как получится! – остудил я его пыл. – Мы же не знаем, что будет к тому времени! Если смотреть по годам, то не раньше лета тридцать седьмого, а это два года, дорогой! Конечно же, было бы здорово вместе отгулять, да где-нибудь на речке! Класс!

Жизнь с этого дня пошла уже в каком-то другом ритме, и направлении. До этого мы жили своей жизнью, а теперь каждые наши мысли стали как бы оговариваться между собой. Иногда даже спорили, касательно будущей семьи, деток, и своего обустройства. Особенно часто беседовали о нашем будущем, домашнем гнезде, в котором будем только мы одни, и наши детки. Рисовали в своих головах разные варианты, касающиеся семейной жизни.

Аня боялась даже подумать о том, что ей придётся ехать в какую-ту непонятную Малышевку, чтобы знакомиться с моими родителями и родными, отчего я смеялся искренне и до слёз.

– Аня! – говорил я ей. – Да мои родные самые добродушные люди на земле!

И тут я вспомнил про тот эпизод, когда в феврале месяце в начале тридцатых годов, к нам зашла женщина, Марфа со своей дочкой. Вспомнил и ту деревню, которую она назвала Кужушьем.

– Прервав Аню, я спросил у неё. – Слушай, Аня! А есть ли возле города такая деревня, Кажушье?

– Да, есть! – ответила она, с удивлением, посмотрев на меня. – Она тут километрах в пяти от города, может чуть больше! А что?

– Да ничего! Просто вспомнил историю с женщиной, которая шла из этих мест с дочкой, в тот год, когда был голод! Вот они и зашли к нам в феврале! Если бы не мой отец, то они бы загинули в метель, он их и привёл к нам! Вот она и говорила нам про это Кажушье! Мы ещё и не верили ей!

– Если хочешь, то можем в выходной и сходить туда, заодно и прогуляемся! Может, и встретишься с ними! – ответила она, прижавшись ко мне.

– Да вряд ли! – задумчиво ответил я, и добавил. – Они ушли от нас после пурги, когда установился мороз! Отец с матерью их уговаривали, но эта Марфа настояла на своём и ушла с дочерью! Мать ей приготовила узелок с продуктами на пару дней, а отец подвёз до следующей деревни, а им ещё надо было топать до Клетни, это дня три не меньше пешком, да ещё по сугробам!

– Да! – потянула задумчиво Аня! – Мы тоже еле перебивались, голодно было, хорошо хоть отец и мать работали, им на работе и выдавали пайки, вот и продержались!

Пару раз в месяц я получал письма с родины. Писал мне и Александр, интересовался, как у меня дела. Родители сообщили, что у Василя с Александрой снова родилась дочь и, как писала мать, отец его ругал, на чём свет! Мол, бракодел, снова девка! Я тоже им писал, но про Аню, она сама об этом просила, пока не сообщал.

В Кажушье мы так и не сходили, начались трудовые будни. Приходилось ходить и в ночную смену. Как-то так получалось, что мы постоянно попадали с Аней в разные смены, и это меня мучило, как и её. Это я потом уже узнал, что Сергей Маркович делал это специально, видя, что у меня с Аней отношения. И вот, обратив на это внимание, он нас и разделил, чтобы я не отвлекался от основной работы, да и её не дёргал. Вообще-то я ему благодарен за это, потому что наши встречи, после продолжительного неведения друг о друге, делали их волнительными, и долгожданными.

Лето пролетело мигом. Я уже отлично овладел профессией ткача, прекрасно знал работу станков, и часто стал подменять Марковича, когда тому надо было отлучиться. Моя Анюта также уже работала на станках. Мы стали получать зарплату, и у нас появились свои деньги, для своих целей.

Съездить на родину осенью, мне так и не удалось. Когда я попросил Марковича, чтобы мне дали отпуск хотя бы на неделю, он искренне удивился и, изменившись даже в лице, что-то буркнул и ушёл в свою маленькую конторку в конце цеха.

Уже после работы он остановил меня, и сказал. – Молодой человек! Вы, вероятно, попутали школу с фабрикой! Скажу так, чтобы дошло сразу и навсегда, отпуск даётся один раз в году, и только по графику! Вы же не просто учащиеся ПТУ, а работники Рабфака, где люди учатся без отрыва от производства! Могут отпустить с работы только в одном случае, если в семье трагедия! Понял?

– Извините, Сергей Маркович! – ответил я, опустив голову. – Да мне просто надо было съездить домой, чтобы помочь родителям управиться с уборкой урожая, но раз нельзя, то и вопрос снимается! Извините, пожалуйста!

– Ладно! Беги к своей красавице! – произнёс Маркович, улыбнувшись, и подпихнув меня в плечи.

Вернувшись в общежитие, я уселся за стол и написал письмо домой, предупредив родителей, что приехать не могу, так как не отпускают с работы.

Я работал сегодня в первую смену, а Аня во вторую, и заканчивала работу после десяти вечера, поэтому я решил поспать, пока не появился Павел и не стал мне рассказывать что-то новенькое. Когда я ему сказал о том, что хочу поехать в деревню, чтобы помочь с уборкой урожая дома, он покрутил у себя пальцем возле виска.

– Ту что, совсем рехнулся? – спросил он у меня. – Это их жизнь, а твоя здесь, в городе! У тебя работа, получаешь зарплату, жить есть где, так чего тебе ещё надо? Тоже мне ещё помощник нашёлся! Без тебя справятся! Отпуск дадут и поедешь!

Больше я с ним на эту тему не разговаривал. Он вообще как-то сказал, что не намерен ехать в деревню, даже в отпуск.

– Делать мне там нечего! Чего я туда попрусь! – сказал он и на этом тема была закрыта.

Вообще-то мне он явно перестал нравиться, хотя мы общались с ним, как и прежде. Просто он стал какой-то не такой, как прежде, и от того деревенского парнишки уже ничего не осталось.

– Цобан, есть Цобан! – думал я, посматривая на него, и на его высказывания.

Вот и сейчас, оставшись один в комнате, я не желал его видеть, мечтая поспать.

В итоге я проспал и ужин, и чуть не опоздал встретить Аню со смены. К этому времени она уже учёбу закончила, и официально была оформлена ткачом. Ей приходилось только трудиться, а мне ещё надо было доучиваться до весны. Весной мне и отпуск был положен.

Прибежав на проходную, я увидел стоящую возле ворот фабрики Аню, которая уже поджидала меня, явно волнуясь, что меня нет.

Увидев меня, она улыбнулась и направилась в мою сторону, навстречу ко мне.

Чмокнув меня в щеку, она взяла меня под руку, и мы направились к ней домой. Стоял конец сентября, погода портилась на глазах. Хорошо хоть не было дождя, и мы спокойно прогулялись с ней, разговаривая о своём.

16.05.2015 год.

Веха!

Путёвка в жизнь!

Часть восьмая!

Новый тысяча девятьсот тридцать шестой год начался буднично, правда на сам праздник мы все вместе погуляли возле ёлки, установленной возле сквера на небольшой площади, напротив памятника Ленину. Народа было немного, но это и понятно, так как погода была отвратительной. Сначала задул противный, западный ветер, а через час посыпал снег, постепенно превращая всё это в пургу. Она набирала обороты, и мы все вынуждены были спрятаться по домам.

В конце ноября ко мне приезжал отец с Василём, и привезли мне массу вкусных вещей, от которых мы с Павлом уже стали отвыкать. Ему тоже они привезли передачу от его родителей. Пробыв у нас в общежитии пару дней, отец с братом спали у нас в комнате, а мы с Павлом у ребят, которые уходили в ночную смену, они уехали, так и не познакомившись с моей девушкой. Аня вообще скрылась от меня, боясь показаться на глаза, но я всё равно планировал приехать с ней в Малышевку, как только получим отпуска. Это должно было произойти в начале июня на следующий год.

Рассказав нам все деревенские новости, гости уехали, после чего мы устроили пир, пригласив своих новых друзей к себе. Угостили и коменданта, и Сергея Марковича гостинцами, которые всё равно надо было девать. Это сало, засоленное, можно было ещё как-то хранить, а мясо, птицу, да и овощи вместе с картошкой надо было куда-то девать. Большинство продуктов отнесли своим девушкам, оставив себе на некоторое время.

После этого события, мать Ани стала смотреть на меня более снисходительно, и даже улыбалась, здороваясь со мной, когда я приходил к ним в гости, провожая, или забирая Аню, чтобы погулять с ней. Отец Ани, дядя Миша, как я его звал, всегда относился ко мне доброжелательно, только посмеивался над тем, что я такой худенький.

Незаметно наступил и февраль месяц. Пятнадцатого февраля у Ани был день рождения, и ей исполнится семнадцать лет, ну а мне в июне уже должно было исполниться восемнадцать.

Февраль в этом году был ужасно снежным. Снегу надуло столько, что сравняло дорогу с заборами, зато было прекрасно детям, которые строили целые города из снега.

Я с ума сошёл, выбирая Ане подарок, и что самое главное, февраль месяц был явно не для цветов. Но я нашёл выход из этого положения и купил в магазине горшочек с комнатными цветами. Кроме цветов, я купил ей маленькие, женские часики «Москва» и духи «Красная Москва». В результате всех этих покупок я потратил половину своей зарплаты, но зато был счастлив оттого, как меня встретила Аня. Она даже расплакалась, когда я дарил ей все эти подарки.

Этот вечер я пробыл у них дома, где, в семейном кругу, отметили её день рождения. Не было с нами только Александра, которого посадили на пятнадцать суток за то, что выбил два зуба мастеру на фабрике, где он работал. Павел тоже отказался от приглашения, сославшись на то, что у его подруги произошли в семье какие-то неприятные события, и она отказалась приходить на именины.

Ушёл я от своей подруги около одиннадцати часов вечера. На улице снова начинало задувать, причём ветер дул с южной стороны, и мне пришлось идти постоянно против ветра. Снег, мелкой крупой, бил мне прямо в лицо, мешая даже смотреть. Опустив голову, я двигался в нужном направлении, мечтая лишь о том, чтобы побыстрее оказаться в своей кровати, и залезть под тёплое одеяло. Перевалив через перекрёсток улиц Декабристов и центральной, улицы Октябрьской, мне стало легче, так как дальше уже и дома были повыше, да и посадка огромных тополей, снижали давление ветра. Я стал передвигаться быстрее, но, пройдя метров сто от перекрёстка, меня остановила группа парней.

Их было человек десять, не меньше. Все были хорошо поддатые и, тормознув меня, стали пихать из стороны в сторону, как футбольный мяч. Что я мог предпринять против десятка здоровых парней, старше меня по возрасту, явно приблатнённые. Матерясь, они стали требовать от меня деньги, часы, шапку, она была у меня из кролика. Даже пытались снять с меня и мой овчинный полушубок.

Наступила ночь, вокруг не было ни души, только я, и эта свора двуногих волков. Когда с меня стали срывать полушубок, кто-то окликнул их, отчего парни прекратили своё занятие. Я чуть не потерял сознание оттого, что ничего не мог предпринять, я даже не мог от них убежать, ну, а драться вообще было бесполезно. Двое из них угрожали мне ножами, и только смеялись. Я увидел сквозь слёзы, что к нам приближается какой-то парень со стороны центра. Все повернулись к нему, а меня держал за шиворот один здоровый битюг и тоже смотрел в ту сторону.

Страха у меня не было, был какой-то животный ужас, который приводил меня в бесчувственное состояние. Я ничего не понимал и не осознавал, так как со мной это было впервые в жизни. Я и подумать не мог, что такое может случиться со мной.

Подойдя к нам, парень поздоровался со всеми за руку, и тут я услышал. – Кулик! А ты, каким макаром? Тебя же на пятнашку закрыли?

– Во-первых не на пятнашку Сивый, а на пятнадцать суток, а это даже на месяц не тянет! Понял! – ответил Кулик, и посмотрел на меня.

– Послушай-ка, я это парня где-то видел! – снова произнёс он и, достав из кармана спички, зажёг одну из них.

Узнав меня, он улыбнулся, и произнёс. – Паша! А ты чего по ночам блудишь?

И, посмотрев на бугая, он продолжил. – Жора, отпусти его, это же мой будущий зять!

До меня только сейчас дошло, что это Саня, брат Ани, но я никак ещё не мог справиться с той дрожью, которая лихорадила меня.

– Вы чо, оболдели! – вдруг заревел Саня. – Да я вас всех за него пошинкую, придурки! Ну-ка верните ему всё, что взяли, и если кто этого парня тронет, будет иметь дело лично со мной! Поняли?

– Ну, что ты взбеленился, Кулик? – недовольно пробурчал один из них. – Откуда мы знали, что этот баклан твой будущий родственник? Теперь будем знать, да и других предупредим! Так как ты слинял?

– Отпустили мусора знакомые до утра! Надо же сестрёнку с днём рождения поздравить! – ответил он и, улыбнувшись мне, продолжил. – Паша, ты проверь, всё тебе вернули, или нет?

– Вещи все! Деньги только нет! – наконец овладел я языком. – Деньги тот забирал! – и я показал на того бугая, который держал меня за шиворот.

Александр подошёл к нему, и сходу врезал под дых, отчего бугай скрючился в три погибели. Все остальные стояли и смотрели, боясь произнести хоть слово.

– Кулик! За что? Ты что рамсы попутал? – завопил тот, доставая деньги из кармана. – Откуда нам было знать твои движухи!

Забрав деньги у Жоры, коим являлся бугай, Саня отдал их мне и, подозвав паренька, сказал. – Слушай сюда, Сопливый, возьми Косого и проводите его до общаги! Если кого встретите, то предупредите, что он мой родич! Понял?

– Да понял! – ответил тот недовольно и отошёл в сторонку.

Потом Александр обнял меня, и сказал. – Ладно, бегите, а то метёт, да и мне некогда, сестрёнку поздравлю и снова надо бежать, а то мусоров подведу!

Пожав руку Александру я, в сопровождении двух парней с исключительными погонялами Сопливый и Косой, направился к себе в общежитие. Состояние было ужасное, сердце колошматило, но уже явно успокаивалось.

– Фартовый ты, баклан! – вдруг, произнёс Сопливый. – Ещё бы пару минут, и лежал бы в сугробе, превратившись подснежником!

– Это почему же подснежником? – спросил я, удивлённо посмотрев на него.

И Сопливый, и Косой засмеялись, продолжая идти рядом со мной.

– Ты что на самом деле не знаешь, кто такие подснежники? – перестав смеяться, спросил Косой. – Это не цветы, деревня, это те, которых прирежут, и в сугробе прикопают! Весной, когда начинает снег сходить, эти подснежники и расцветают! Понял?

– Так вы что меня собирались убить? – спросил я, и даже остановился от неожиданности.

– Ты что, дурак! – уже серьёзно ответил Косой. – А чем ты лучше других? Конечно же, закопали бы! На хрена нам оставлять потерпевших, чтобы потом червонец тянуть за тебя!

Я опешил! Меня до такой степени поразило всё это, что застыл на месте, не понимая, что происходит.

– Да пойдём уже! Чего застыл, как обмороженный! Привыкай, это тебе не деревня, где только по пьяни убивают, а здесь окажешься не в тот час, да не в том месте, и всё! Это тебе ещё повезло, что мы тебя сначала не грохнули! Понимаешь? Ну, а теперь тебя точно в нашем городе никто не тронет! Не бойся! С такой крышей можешь ходить спокойно, только, если тормознут, не забудь сказать, кто твой родственник! Понял? – сказал Сопливый и, обняв меня за плечи, улыбнулся. – Не дрейфь! Такова жизнь! Чем быстрее это поймёшь, тем легче будет жить!

На повороте к общежитию, мы столкнулись с ещё одной группой парней, которые, переговорив с моими сопровождающими, подошли ко мне, и поздоровались за руку.

– Тебя как кличут-то, паря? – спросил один из них. – Родственник твой человек авторитетный, поэтому можешь жить спокойно, и куда угодно бегать со своей подругой, никто тебя не тронет!

– Паша! – сказал я, мечтая лишь о том, чтобы оказаться в общежитии.

– Паша, это здорово, а фамилия какая, а то Паш на наш век достаточно? – вновь спросил всё тот же парень.

– Песня! – ответил я, и заулыбался, предчувствуя реакцию всех этих бандитов.

– Не понял! – вдруг отозвался один из парней, и подошёл ко мне. – Повтори!

– Песня! – вновь сказал я, перестав улыбаться.

– Вот те раз! – воскликнул он, всматриваясь в меня. – Ты часом не мой родственник? Я ведь тоже Песня!

Я тоже посмотрел на него внимательно, и спросил в свою очередь. – А ты откуда родом будешь? Я из Малышевки, Почепского района!

– Да нет! Я из-под Красной Горы, мой род там прозябает! – ответил тот, и, пожав мне руку, добавил. – Рад знакомству! Меня Николаем кличут, да и живу я здесь недалеча, тоже в общежитии, но заводском! Всё равно мы значит какие-то родственники, с такой фамилией однофамильцев не бывает!

– Ну, вот, паря! – хлопнув меня по плечу, произнёс Сопливый. – Я же говорил тебе, что ты фартовый! Видишь, даже здесь, ночью, и то родственника нашёл! – отчего все засмеялись, похлопывая меня по бокам.

Наконец, только во втором часу ночи, я попал в свою комнату. Павел уже спал на своей кровати, оставив бардак после себя на столе. Я не стал его будить, скинув полушубок, шапку и обувь, я завалился на кровать поверх одеяла, и облегчённо вздохнул. Только сейчас я в полной мере ощутил ту реальную угрозу своей жизни, которая нависла надо мной в эту зимнюю, вьюжную ночь.

Я невольно вспомнил, как меня, ещё пацаном, спас мой друг Шарик, найдя меня под кустом. И тоже это было в феврале! Меня ещё продолжало трусить, хотя, конечно же, стал успокаиваться. Уснул я, не знаю когда, да и как это произошло.

Разбудил меня Павел в восьмом часу утра, как, оказалось, сделал он это вовремя. В половине восьмого в комнату забежала Аня, и бросилась ко мне со слезами на глазах.

– Павлуша, милый! – произнесла она, шмыгая носом. – Мне Сашка всё рассказал, ну, конечно же, не всё, хотя я и сама понимаю, что тебя же могли и убить!

– Как это убить? – спросил Павел, удивлённо посматривая то на меня, то на неё. – Я что-то пропустил? Что значит убить?

– Да на него возле Декабристов напали бандиты, и если бы не брат Сашка, то его бы точно убили! – чуть ли не выкрикнула Аня, продолжая плакать.

– Во кино! – пробурчал Павел, и направился в туалет умываться.