Текст книги "Путесумасшествие. По белу свету с Гуглом и без него"

Ну что же, всё течёт, всё изменяется…

Обезьяны без изъяна

Известно, что большинство обезьян теплолюбивы, поэтому и живут они там, где снега и льда и даже просто холода нет и не бывает. Иными словами, там, где всем нам, гражданам северной страны, хотелось бы жить. В этом отношении мы с ними совсем не отличаемся друг от друга.

Но у нас с обезьянами много и других общих черт. Они, если верить Гуглу, так же как и мы или, во всяком случае, многие из нас, следят за собственной внешностью, охотно общаются между собой, с упоением воспитывают потомство, умеют шутить и даже сексом занимаются, в том числе, ради удовольствия.

В «обезьяньих» странах за ними можно наблюдать часами. Я всегда поражался их внешне невозмутимому виду, даже когда они, по косвенным признакам, явно строили расчёт на угощение со стороны двуногих «родственников».

В Индии, о которой я успел вам немного рассказать, обезьяны встречаются повсеместно. За пределами больших городов, например, на струящихся через горы трассах, они, как правило, оккупируют дорожное ограждение. Восседая там небольшими группами, сообразительные человекообразные выбирают именно те места, где расположены парковочные «карманы». То есть там, где автомашины могут остановиться, у обезьян, как они, видимо, рассуждают, больше шансов, что люди выйдут к ним и угостят чем-то вкусным. Так и, словно по заказу, происходит.

Мы, разумеется, тоже притормозили на одном из таких дорожных отрезков, завидев обезьян, замерших в ожидании богатых съестным туристов. Выйдя из машины с апельсином и яблоком в руках, всё же не рискнули приблизиться к животным, которые искоса поглядывали на нас, делая вид, что мы их совсем не интересуем.

Однако, как только мы даже не бросили, а как бы уронили на землю апельсин, тут же, в мгновение ока стайка бросилась к нему. Наиболее проворная из обезьяньей компании, схватив апельсин, отпрыгнула на безопасное расстояние и уселась на ветви дерева в некотором отдалении от дороги, тут же приступив к трапезе. Апельсин при этом был очищен с рекордной скоростью и вполне «профессионально». Её товарки без видимого сожаления признали своё поражение в скоротечной битве за съестное и вновь застыли на ограде, высчитывая для себя новый шанс.

И он, конечно, тут же представился, поскольку у нас было ещё и яблоко. Операция повторилась с филигранной точностью. Только на этот раз «приз» достался, понятно, другой обезьяне, которая сумела опередить подруг.

Кстати, как утверждается, обезьяны, будучи известными любителями фруктов, – вовсе не фанаты бананов и едят их, скорее, редко, никогда не потребляя шкурки.

Правда, на Бали, где обезьян чтят, как священных животных, мы их предполагаемое равнодушие к бананам как-то не заметили. В Обезьяньем лесу в Убуде обитающие там длиннохвостые макаки числом в несколько сотен падки и на фрукты, и на орехи, и, конечно же, на бананы. Причём они вовсе не стесняются их выпрашивать или отнимать, или воровать, в зависимости от ситуации и степени ротозейства посетителей, которых там бывает свыше 10 тысяч в месяц (!).

Наши «родственные» чувства к обезьянам могут иной раз сыграть с нами злую шутку. Это сплошь и рядом происходит в Обезьяньем лесу в Убуде. Только кто-то из посетителей зазевается, как он тут же лишается бейсболки, солнцезащитных очков, фотоаппарата или смартфона, и потом стоит больших трудов вернуть похищенное с помощью смотрителей парка. Но чаще всего эти предметы так и пропадают бесследно. Вопрос в том, насколько готовы и способны макаки применять их по назначению…

Когда мы посещали Обезьяний лес в сопровождении опытного гида, мы прикармливали его обитателей купленными тут же, в киоске, орехами, соблюдая все необходимые правила осторожности в обращении с лесными обитателями. Мне даже удалось сфотографироваться рядом с одной из обезьян, восседавшей с серьёзным видом верхом на каменной ограде храмового комплекса в центре леса. Её обращённый в мою сторону взгляд не выказывал никакой враждебности – видимо, макака в тот момент была сыта и довольна жизнью.

Можно ли с обезьянами коммуницировать? Учёные утверждают, что да, и приводят в пример гориллу по имени Коко, долго жившую при Стэнфордском университете, которая понимала через язык жестов около 2000 английских слов.

Не знаю, как насчёт английских или индонезийских слов, но жесты обезьяны в Убуде, как мы сумели убедиться, точно понимают.

Наш гид предупредительно пояснил ещё в самом начале пути через Обезьяний лес, который, если уж совсем официально, именуется Padangtegal Mandala Wisata Wanara Wana Sacred Monkey Forest Sanctuary:

– Когда макаки вам надоедят со своими приставаниями насчёт еды, просто медленно, не спеша раскиньте руки в стороны ладонями вверх, демонстрируя тем самым, что больше у вас ничего нет, и они точно отстанут…

Удивительно, но нехитрый, правда, выразительный, во всяком случае, в межчеловеческих отношениях, приём этот срабатывал всякий раз безукоризненно.

Забавляет, как в Убуде обезьяны чувствует себя так комфортно и уверенно, что не боятся ни людей, ни машин и даже не готовы соблюдать правила дорожного движения для пешеходов.

Были мы свидетелями картины, когда наш экскурсионный автобус был вынужден остановиться. Но не на светофоре с красным сигналом (на Бали светофоров, вообще-то, совсем немного), а перед «естественным препятствием», так как посреди проезжей части невозмутимо восседал крупный обезьяний самец.

Справа от него лежала большая гроздь явно сворованных перед этим бананов, от которой он отламывал по штуке, неспешно очищал от шкурки и с видимым наслаждением отправлял лакомство в рот. Гудки машин и автобусов, движению которых он мешал, его нисколько не волновали.

Только справившись примерно с половиной грозди, он подхватил характерно согнутой рукой остатки и неторопливо, боком отвалился в сторону. Пассажиры в нашем автобусе зааплодировали…

Пообщаться с обезьянами, вернее, понаблюдать за их проказами удалось и на Гибралтаре, где обитают т. н. берберские сородичи балийских макак или маготы. Хотя обосновались они преимущественно в верхней части более чем 400-метровой известняковой «Скалы», как называют ещё Гибралтар, но тусуются чаще там, где останавливаются такси и машины с туристами. Там всегда есть, что «стырить»: съестное либо просто шуршащее, звенящее, блестящее, нечто, что гостям Гибралтара, по мнению макак, наверняка не нужно, а им, «берберийцам», пригодится.

Сам был свидетелем того, когда одна из обезьян резво вскочила на рюкзак за плечами молодого американского туриста из нашей группы, мгновенно открыла его и стала вытаскивать оттуда всё подряд, вышвыривая что-то не понравившееся ей на землю.

Причём продолжалось это довольно долго, пока турист, наконец, не понял, что у него происходит за спиной. Он пытался затем стряхивать рюкзак с обезьяной с плеча, рассчитывая, что она отстанет, но та крепко вцепилась в «добычу» и только когда мы плотным кольцом окружили её, бросила своё занятие и, беззастенчиво прыгая по нашим плечам и головам, удалилась восвояси. В итоге кое-каких своих вещей американец не досчитался.

Анекдот в тему:

– Значит, человек произошёл не от обезьяны, а его создал Бог? Откуда тогда взялись обезьяны?

– Бог не сразу создал человека. Были и неудачные попытки.

Пусть обезьяны не обижаются…

Вива Мексика!

Наш первый вояж в Мексику начался с Канкуна – как и у большинства американцев и японцев, стремящихся насладиться беззаботным «карибским чувством» на 20-километровой косе с белоснежным песком на полуострове Юкатан в штате Кинтана Роо.

Для тогда четырехлетнего Филиппа это был вообще первый выезд в совсем уж дальние края, куда мы добирались самолётом из Вены.

Приятели (и приятельницы) из числа европейцев, любителей красивой жизни у тёплого моря – хотя бы на время отпуска – захлёбывались от восторга, вспоминая о времени в Мексике и, прежде всего, об Акапулько на другом, тихоокеанском побережье этой страны.

Если верить Гуглу, Акапулько ещё с 1930-х годов привлекал богатых и знаменитых из мира кино и шоу-бизнеса и тех, кто просто хотел каким-то боком «примазаться» к ним. Но со временем Акапулько, как говорят, несколько утратил свой былой шарм, мишура его потускнела, и даже традиционное шоу ныряльщиков с почти сорокаметровой скалы в расщелину Ла Кебрада сейчас не столь уже щекочет нервы публики.

Но мы, конечно, вовсе не собирались следовать «звёздному» пути и направились в более демократичный Канкун, который не чурается принимать и бэкпэкеров, то есть «рюкзачников» – самостоятельных бюджетных путешественников, особенно весной, когда туда устремляются праздновать т. н. spring break североамериканские студенты.

С познавательной точки зрения ничего особо интересного в самом Канкуне нет. Громады пятизвездных отелей, низкоэтажные гостиницы попроще, а также магазины, бутики, пальмы, мангровые деревья, пляжи, море. В общем, всё, как везде – в тропиках.

Конечно, мы купались, загорали, подзаряжались энергией местной кухни. Даже Филипп, как-то с охотой поужинав с нами в одном из городских ресторанчиков, вдруг решительно взобрался на сцену по соседству с нашим столиком и принялся довольно лихо для своего юного возраста отплясывать под музыку мариачи. Потом, правда, спустившись со сцены, он некоторое время крепился, отчаянно зевая, пока мы ждали десерт, но затем быстро заснул, сидя на стуле, и проснулся на мгновение только тогда, когда мы занесли его в номер гостиницы.

Через какое-то время, когда мы в известной мере пресытились довольно пассивным отдыхом в Канкуне, нам как-то стало не хватать там… Мексики, то есть настоящей, а не рассчитанной лишь на иностранных туристов местной повседневной жизни. И мы спонтанно решили слетать на пару дней в столицу страны. И не пожалели.

В Мехико мы поселились в многоэтажном оте ле Sheraton Maria Isabel Towers в центре финансового района, в 100 м от посольства США и в 3 минутах ходьбы до британской дипмиссии. Это обстоятельство служило для нас своего рода гарантией безопасности в городе с более чем 22 млн ж ителей, понятно, не свободном от преступности самых разных форм и видов. Что, конечно, ещё очень мягко сказано. Но не будем сгущать краски.

В просторном, в целом достаточно уютном номере на 11-м этаже гостиницы мне показалось поначалу немного душновато. Открыл окно и тут же его захлопнул. Не из-за шума снаружи, который, в общем-то, не слишком ощущался, а из-за залипающего в ноздри едкого смога, не покидающего Мехико, хотя город и расположен на довольно-таки приличной высоте 2240 м над уровнем моря. Причём наверху «ароматы» смога ощущались куда более сильно, чем внизу, на улице.

Загрязнённость воздуха в Мехико выхлопными газами от миллионов непрестанно снующих в городе автомашин может сравниться, пожалуй, только с Бангкоком, где так же дышать нечем. Но, как говорится, ко всему привыкаешь…

Разместившись в гостинице, мы отправились на прогулку по городу. Зарядились, как положено, впечатлениями от посещения главной площади Зокало – самой большой в Латинской Америке (свыше 46000 кв. м), кафедрального собора (с заходом внутрь), президентского дворца (с осмотром снаружи), мурала (настенной, точнее, фасадной живописи) Диего Риверы – известного мексиканского живописца и «левака», что касается его политических взглядов.

На каком-то этапе силы у нас оказались почти что на исходе, и мы решили взять такси, чтобы добраться до гостиницы. На мой призывный жест, который понимают таксисты в большинстве стран мира, остановился ярко-зелёный «Фольксваген Жук».

Открыв дверь – у этого «народного авто» их, как известно, всего две, – мы обомлели, увидев, что сиденье справа от водителя просто отсутствует. Не сразу догадались, что снято оно для удобства пассажиров, которым так легче забираться на задние сиденья и, соответственно, выходить затем из машины.

Сейчас, если верить Гуглу, такси такой марки и расцветки практически исчезли. На улицах Мехико появились более экологичные автомобили, да и окраска сменилась с поначалу «мужской» золотисто-коричневой на, скорее, «феминистскую» бело-розовую.

Поскольку города мы ещё не знали, то, конечно, не ожидали, что ехать до гостиницы пришлось не более пяти минут – мы были практически совсем рядом с ней. Водитель, однако, так «округлил» цену за поездку, что у нас было ощущение, будто мы преодолели расстояние, по меньшей мере, в три-четыре раза больше. Ещё раз убедились в том, что таксисты в разных странах мира мало чем отличаются друг от друга…

На следующий день во время поездки в древний «Город богов» – Теотиуакан в 40 км к северо-востоку от Мехико наш велеречивый местный гид развлекал нас не только подробным описанием исторических руин Пирамид Луны и Солнца, которые нам предстояло посетить, но и историями из своей жизни. При этом почти через слово он поминал США, как правило, в негативном контексте. Зная, кто мы и откуда, он не стеснялся в выражениях, заявляя, что единственное, что любят мексиканцы в США, – это американский доллар. Всё остальное, что связано с «грингос», для потомков ацтеков и инков, мол, абсолютно чуждо.

– Вот я, например, – кипятился наш гид, – могу в своей стране поселиться где угодно, менять место жительства по многу раз, а в США это сделать не так просто, нужно регистрироваться, отмечаться в целом ряде ведомств. Поэтому Мексика и мексиканцы куда более свободны, чем американцы!

Как бы то ни было, но мексиканцы, по оценкам, составляют половину от общего числа нелегальных мигрантов в США. Отсюда и стремление трёх последних американских президентов (значит, и не только Д. Трампа) перекрыть этот поток за счёт строительства стены на границе двух стран. Но как-то с этой стеной всё не очень складывается…

В том, что в Мексике вдохновенно любят «баксы», мы смогли убедиться, когда вернулись из столицы в Канкун и по завершении пляжного отдыха получили финальный счёт в гостинице. Принцип «доверяй, но проверяй» там следует применять в обязательном порядке! Наши расходы чудесным образом увеличились (по сравнению с реальными), согласно счёту, как минимум, на 100 долларов США. Туда вошли даже завтраки, оплаченные нами при бронировании тура, и покупки в гостиничных киосках, которые мы не делали. Впрочем, после моих возражений, хотя и высказанных в мягкой форме, гостиничные клерки безропотно привели счёт в порядок – мол, с кем не бывает…

Вновь мы оказались в Мексике с друзьями спустя 17 лет. На этот раз пляжный отдых был не предусмотрен. Нам нужны были впечатления о стране в их совокупности, и Канкун по завершении нашего двухнедельного экскурсионного тура стал лишь пунктом обратного вылета в Кингстон, где я тогда работал.

Благодаря по-восточному гостеприимной и щедрой натуре нашего тогдашнего посла в Мехико Э. Р. Малаяна мы смогли уже в первый вечер получить ценные советы по «точкам» нашего маршрута за ужином в ресторане с запомнившейся фольклорной программой. По заверениям Эдуарда Рубеновича, она рассчитана исключительно на местных жителей. И, действительно, ни одного туриста, кроме нас, в ресторане, судя по всему, не было.

Начиная с Оахака в горах Сьерра-Мадре-дель-Сур и продолжая путь в Сан-Кристобаль-де-лас-Касас, Паленке, Кампече, Уксмаль, Мериду и Чичен-Ица на полуострове Юкатан, мы практически везде попадали в пёструю, красочную, возбуждающую атмосферу праздника – наш тур пришёлся на период католического Рождества и празднование Нового года. Лучше всего это было испытать за ужином на открытом балконе какого-нибудь ресторанчика над центральной площадью перечисленных городков, где всё музыкально-танцевально-песенное действо происходило на наших глазах и захватывало своей искренностью, широтой и органичностью. Мы могли наблюдать за этим часами, иной раз даже забывая на время о всяких вкусностях, которые подавались нам к столу.

Viva Mexico!

«Снаружи – зелёный, красный – внутри»

Так, по аналогии с описанием арбуза, политические оппоненты когда-то характеризовали президента Никарагуа и бывшего лидера сандинистской революции Даниэля Ортегу.

Подобная же ассоциация возникла у нас в отношении руководимой им страны – красивой и зелёной, с широкой водной гладью пресноводного озера Никарагуа, с местами алеющими жерлами вулканов, с симпатичными городками, сохранившими кое-где следы колониальной эпохи.

Надо сказать, что у меня лично не было никакого представления о Никарагуа, кроме былой идеологической близости советских времён с сандинистами и продиктованного классовой солидарностью сочувствия к их борьбе против империализма.

Но, как выясняется, не только мы симпатизировали революции в этой центрально-американской стране. Кое-кто из жителей западных государств и сегодня пытается разобраться, в чём же сандинистская правда и почему Д. Ортега и по сей день «рулит» Никарагуа.

Гид, встретивший нас в Пеньяс Бланкас на границе Коста-Рики с Никарагуа, оказался относительно молодым немцем (мы и в этот раз положились на многократно оправдавшие себя услуги небольшой баварской турфирмы). В разговоре Дитер просил не считать себя «дауншифтером», то есть человеком, сбежавшим от цивилизации и стремящимся стать независимым от общества, а воспринимать его как «исследователя общественных явлений», конкретно в Никарагуа, разумеется, с левых позиций.

Дитер приехал в эту страну, на тот момент 9 лет назад, сумел там в дальнейшем обосноваться, нашёл, как полагается, подружку и подрабатывает, в частности, тем, что проводит экскурсионные туры по заказам немецких фирм либо их местных партнёров. Так он не полностью отрывается от того, что происходит у него на родине, и охотно делится своими знаниями и впечатлениями о Никарагуа с путешественниками из Европы, вроде нас.

По пути в Гранаду – старейший город в Центральной Америке на северо-западном берегу одноимённого с названием страны озера – мы дивились вместе с Дитером видами национального вулканического парка Масайя с рокочущим жерлом кратера Сантьяго, который местные жители именуют «пастью дьявола». Восхищались панорамой лагуны Апойо, живописным архипелагом 350 крошечных островов.

Хозяин отеля в местечке Ривас, где мы остановились на ночлег, завидев нас и узнав, откуда мы, тут же стал вспоминать русский язык, который когда-то учил, и проявлял к нам особое радушие. Наш немецкий гид во время всего тура по Никарагуа не раз с живым интересом подмечал, насколько тепло встречают путешественников из России в этой латиноамериканской стране. Впрочем, это его, как и нас, не удивляло.

Снаружи – зелёный, красный – внутри…

Даже наши плотные широкие дождевики, которые нам пришлось срочно приобрести в Ривасе из-за внезапно обрушившегося на нас тропического ливня, были под цвет природе. Без этой защиты никак нельзя было обойтись, поскольку наш дальнейший путь из Никарагуа опять в Коста-Рику пролегал по Рио Фрио в открытой лодке с подвесным мотором.

В Лос Чилес нас встречал новый местный 36-летний гид, по образованию – биолог. Наша увлекающаяся садово-огородными делами Людмила особенно оценила это обстоятельство и буквально наслаждалась рассказами Матео про богатейшую флору и фауну Коста-Рики, которыми славится эта страна, настолько уверенная в себе, что даже обходится без собственной армии.

Матео возил нас на лодке и водил по узким тропинкам джунглей национальных парков Тортугеро и Кауито. Через каждые пять-десять шагов он останавливался, вдыхал воздух, и начинался его подробный, красочный рассказ о растениях, бабочках самых разных расцветок, птицах, крошечных змейках внешне безобидного вида, укус которых, правда, может оказаться смертельным, ленивцах, застывших на ветках, игуанах и крокодилах, если те попадались нам на пути.

Глубина познаний Матео в сфере живой природы нас, безусловно, впечатлила. Поэтому, когда пришла пора праздновать день рождения одного из нас, мы, конечно же, пригласили нашего не только эрудированного, но и приятного в общении спутника за стол на открытой веранде местного ресторана, который он же нам и порекомендовал.

Надо сказать, что молодой костариканец довольно быстро вошёл в характерный для русских людей, во всяком случае, в праздничные дни, «ритм потребления» горячительных напитков. Свойственная латиноамериканцам импульсивность, высокий темп и громкость речи соответственно подогревались нашим общим застольем.

Говорил, в основном, Матео, мы – слушали, стараясь следить за тем, чтобы он не перебрал «огненной воды», поскольку всё-таки уровень тренированности в этом плане у него, в силу объективных причин, не мог сравниться с русским опытом.

По стихийно сложившейся традиции почти всех наших гидов в этом и других регионах планеты он вполне искренне объяснялся в любви к России и не менее громко ругал США. При этом его нисколько не смущало то обстоятельство, что буквально за спиной у нас в ресторане сидела большая группа американских туристов, которые слегка поёживались, слыша довольно резкие высказывания в адрес Вашингтона и его политики, хотя время Д. Трампа тогда ещё не настало. Другим крупным державам, в том числе весьма дружественным по отношению к России (не будем называть их здесь прямо), от Матео, правда, тоже доставалось по первое число. Так что, видимо, необходимый политкорректный баланс был в его глазах соблюдён.

Но действительно интересными в потоке речи Матео были его вполне правдоподобно звучавшие рассказы мистического свойства. Он поведал нам, в частности, о том, что уже многие годы ему чуть ли не каждый день снится один и тот же сон, где он видит себя солдатом на войне с полной боевой выкладкой, и каждый раз его настигает вражеская пуля. Он умирает, но потом просыпается с полным ощущением, что всё это происходило с ним в реальности.

Матео убеждён, что все эти картинки – эпизоды из его прошлой жизни, которые по каким-то неведомым причинам не вычеркнуты из памяти. Замечу от себя на это, что регрессологи считают, что репетативные, то есть повторяющиеся сны из вероятной прошлой жизни, возможно, сигнализируют, что в настоящем человека что-то не устраивает. Но разгадать эту загадку не так-то просто…

Ещё одну свою особенность Матео ненароком продемонстрировал, когда мы переходили из Гуабито на костариканской территории по шаткому мосту в нижнем течении реки, одноимённой с названием пограничного населённого пункта на панамской стороне – Сиксаола.

Если верить Гуглу, металлический мост с дощатым покрытием был построен в 1908 году и, видимо, с тех пор по-настоящему так и не ремонтировался. Доски рассохлись, сгорбились, между ними образовались довольно-таки широкие щели, превращающие передвижение по этой пограничной переправе в несколько рискованное занятие.

Матео медленно и осторожно катил по мосту перед собой мой двухколесный чемодан (сам вызвался помочь), периодически утирая обильный пот со лба свободной рукой. Я бы не сказал, что в тот день на границе между Коста-Рикой и Панамой было как-то слишком жарко. Да и от тихо струящейся под нами светло-коричневого цвета реки исходило ощущение прохлады.

Матео пару раз останавливался, чтобы, как я заметил, немного отдышаться, и затем со вздохом продолжал путь. Я недоумевал: чемодан мой не был чересчур тяжёлым – стандартные 20 кг. Но предложить забрать его у Матео, как я думал, означало бы усомниться в его способности докатить багаж до цели. Видно было, что с нашим гидом что-то не так, но задать ему вопрос на сей счёт я посчитал в тот момент неудобным.

Только когда мы были уже на панамской стороне, на твёрдой почве, Матео признался, что боится высоты и что прогулка по мосту, хотя он делает это, понятно, далеко не в первый раз, была для него сущим мучением. Но, тем не менее, свою задачу он должен был выполнить до конца. И выполнил, передав нас с рук на руки новому гиду – на сей раз немке, живущей в течение последних лет в Панаме и подрабатывавшей, как и Дитер в Коста-Рике, экскурсионным обслуживанием своих соотечественников или, в нашем случае, «примазавшихся» к ним русских туристов.

Вибке, как её звали, надо сказать, поначалу весьма удивила нас совершенно несвойственной немцам неорганизованностью и суетливостью. Выяснилось, что микроавтобуса, который должен был забрать нас в Гуабито и довести до Альмиранте, где мы должны будем погрузиться в лодку, чтобы за полчаса доплыть до следующей цели, нет. Телефонные звонки, как казалось, не проясняли дело. Вибке нервничала, мы, конечно же, слегка досадовали.

К тому же, сам вид этого пограничного Гуабито действовал на нас удручающе: здания вокруг – какие-то развалюхи, стоящие на замусоренных, большей частью неасфальтированных улицах. Контраст с той же пограничной костариканской Сиксаолой был разителен.

В конечном счёте, микроавтобус всё же прибыл, Вибке успокоилась, и мы двинулись в направлении Бокас дель Торо. Это название принадлежит как группе покрытых густой растительностью островов в Карибском море, так и их одноимённой «столице» на главном острове Колон. Колумб, иными словами.

Бокас дель Торо – прекрасное место для отдыха. Море вокруг, как говорят, поражает своим подводным миром (мы, правда, не относимся к числу увлечённых дайверов). В лагуне Бокаторито можно наблюдать за играми дельфинов (что мы и сделали). А на Ред Фрог Бич («Пляж Красной Лягушки») само название уже как бы приглашает к купанию или просто к ничегонеделанию.

Вспоминаю, кстати, понравившееся мне высказывание кого-то из, несомненно, великих людей: ничегонеделание – это апофеоз бытия. Конечно, можно посчитать его сильным преувеличением или, того хуже, девизом лентяев. Но давайте вспомним, например, Лао-Тзе, столь почитавшегося Л. Н. Толстым. Великий китайский философ утверждал, по некоторым источникам, что «при ничегонеделании ничто не остаётся несделанным». Ну да, ведь спокойно отдыхать можно лишь тогда, когда ты завершил всё, что до этого для себя запланировал.

Можно обратиться и к биологам, которые отмечают, что пауза в делах и ничегонеделание тормозят активность мозговых волн, снижают артериальное давление, стимулируют кровоток, улучшают энергетический баланс организма, уменьшают стресс и повышают иммунитет. Так что, если кто-то назовёт вас лентяем, скажите ему, что пусть он лучше подумает о своём здоровье…

После Бокас дель Торо мы отправились в Панама-сити. Вид панамской столицы, утыканной небоскрёбами, особенно в прибрежной зоне, исчерченной современными магистралями, кичащейся почти московскими по масштабам торговыми центрами, как-то в одночасье примирил нас с неухоженностью приграничного Гуабито и практически стёр первоначальное, не слишком яркое впечатление о Панаме.

Затем, по нарастающей, последовал безусловный апофеоз всей нашей поездки по Центральной Америке – посещение двухкамерного шлюза Miraflores Панамского канала и частичный проход по нему. Находясь на борту судна, мы могли воочию убедиться в уникальности этой искусственной водной артерии и непревзойдённом мастерстве авторов и воплотителей этого крупнейшего строительного проекта.

Потом уже, годы спустя, мне удалось проделать весь 82-километровый путь из калифорнийского Сан-Диего через Панамский перешеек до Форт-Лодердейла во Флориде по каналу, так органично, по нынешним временам, соединяющему Карибское море, Атлантику и Панамский залив.

И тут опять вспоминается Даниэль Ортега, с которого я начал этой свой рассказ, и идея строительства на китайские деньги «Великого трансокеанского никарагуанского канала» в качестве не только практического, но и «идеологического» конкурента панамскому собрату.

Только в последние годы первоначальный зелёный свет для этого амбициозного (пожалуй, даже чересчур) проекта сменился на устойчивый красный. Так что пока будем плавать по Панамскому каналу, тем более что не так давно его расширили для более современных судов и даже для тех, которые ещё не созданы.

Так что вперёд, в будущее!