Текст книги "Путесумасшествие. По белу свету с Гуглом и без него"

Оттаять в Паттайе

В Паттайю, с которой, в общем-то, на мой взгляд, не стоит начинать знакомство с Таиландом (о причинах скажу ниже), меня занесло в канун так называемой смены тысячелетий.

С «миллениумом» были связаны не только самые разнообразные ожидания во всем мире, возвышенные страсти и низменные страхи, но и высокие цены, которые заламывали туроператоры не только в нашей стране, реагируя на желание людей встретить знаковое событие если не под знаком Зодиака, то, по меньшей мере, поближе к Тропику Рака.

В Паттайе меня первым делом разочаровывает пляж у нашего отеля: он довольно узкий, хотя и достаточно протяжённый. Прилив-отлив мешает воспринимать море как нечто величественное, всеохватывающее, вечное.

Что остаётся делать на таком пляже? Загорать, если есть солнце (в Паттайе нередки и облака), утолять жажду чем-либо экзотическим, читать что-либо лёгкое, развлекательное. Или думать.

Я – читаю. В то время, когда не было смартфонов и ещё не родился Гугл, повседневный материал для чтения на пляже – свежие (или не очень, если из Европы) газеты или предусмотрительно захваченные с собой печатные книги, поскольку электронные были тогда ещё только на подходе.

У меня в руках по давней традиции сначала немецкая газета Bild (крупнейшая по тиражу и довольно скромная по числу полос, что позволяет ей считать себя массовой в нашей терминологии). Затем – что-то на испанском языке, который я в промежутке (между немецким, английским и много позже французским, как упоминалось) сумел освоить.

Это «многоязычное» обстоятельство сильно смущает – как он мне потом признался – восседающего поблизости на пляжном лежаке дородного соседа, как позже выяснилось, баварца. Наконец, он решается заговорить со мной и с большим для себя удивлением узнаёт, что я – из России.

Фридрих знакомит меня со своей супругой-тайкой, которая на секунду перестаёт жевать что-то явно безумно вкусное из местной кухни. Замечаю, что пляжный мальчик-служка периодически подтаскивает ей за мелкую монету какую-нибудь очередную пластиковую тарелку, доверху наполненную лакомствами. Ароматы ещё недавно отчаянно шипевшего на сковороде традиционного для Юго-Восточной Азии кунжутного масла, кажется, забивают в этой части пляжа запахи моря.

Сглотнув, тайка на хорошем немецком языке извиняется за свой неуёмный, по её собственным словам, аппетит.

– Как только приезжаю сюда из Германии, – поясняет она, не скрывая так и не исчезнувшего удивления этим обстоятельством, – меня просто тянет к тайской еде. Причём так, что всё время здесь вроде как не могу наесться. Слава Богу, что не толстею, – заключает она, мило и чуть стеснительно улыбнувшись.

Оказывается, пара живёт вместе уже, на тот момент, 27 лет. Есть дети и внуки. Поначалу, когда муж впервые привёз молодую тайскую жену в баварскую деревню (хочется написать глухую, но с развитой и в провинциальных своих частях Германией это определение как-то не очень вяжется), её жители косились на тогда ещё непривычный для тех мест смешанный брак. Но потом привыкли и охотно захаживали в гости к молодожёнам, чтобы, в том числе, отведать экзотической тайской кухни под ядрёное баварское пиво…

Если вы зайдёте в Таиланде в какой-нибудь непафосный местный ресторанчик или даже скромную закусочную, вам там будут искренне рады. По-моему, неискренность тайцам просто чужда. Этому, думаю, стоит поучиться у них и американцам, и европейцам, да и нам тоже.

Но ещё больше будет радоваться хозяин ресторана (если он сам вас обслуживает) или официант, если вы закажете не по ошибке, а со знанием дела по-настоящему острое тайское блюдо.

– Spicy?! Spicy?! – будто не веря своим ушам, восторженно переспросит таец у вас несколько раз и словно на крыльях понесётся на кухню, чтобы тут же поделиться этой радостной новостью с шеф-поваром.

Надо сказать, что Филипп, когда мы с ним вдвоём (мама его была занята какими-то неотложными делами) поехали летом отдыхать на остров Ко Самуи, вполне мужественно переносил остроту тайской кулинарии. Тогда ему было всего 14 лет, но он уже смог ощутить всю прелесть поглощения королевских креветок, лангустов и лобстеров в возбуждающем аппетит тропическом раю.

Как известно, в Таиланде стоит заказывать в отеле только завтрак, поскольку за его пределами кулинарный выбор, как правило, поистине безграничен и, к тому же, не обременителен для кошелька.

Рослый темноволосый подросток, вышагивающий рядом со мной по центральной туристической улице самуйского курорта Чавенг в ежедневных поисках «пропитания», неизменно привлекал внимание девушек-зазывал из расположенных по обе стороны улицы «весёлых» баров.

– Что, папаша не разрешает? – насмешливо выкрикивали они, замечая, что Филипп старается отворачиваться от зазывал, и без видимой доли разочарования приветливо махали рукой нам вслед.

Ко Самуи отличается от Паттайи прежде всего тем, что здесь нет такого обилия русских ресторанов.

Для меня, вообще, загадка, зачем они нужны в Таиланде, славящемся на весь мир своей удивительнейшей кухней, имея в виду набор ингредиентов, сумму вкусовых ощущений и пышность цветовой гаммы блюд. Кто-то может возразить, заметив, что Таиланд – одно из наиболее популярных у наших соотечественников направлений для туризма. Но, в конце концов, отвечу я на это, русской кухней можно вдоволь насладиться и дома. А поэкспериментировать в Таиланде с дегустацией местных блюд, на мой взгляд, просто необходимо.

Правда, как говорят, открыть ресторан в этой гостеприимной азиатской стране несопоставимо проще, чем сделать то же самое в нашем родном Отечестве. Тогда мотив для русского ресторанного «бума» в Таиланде будет более понятен.

Вообще-то, Паттайя, не только по моему впечатлению, – «город греха». Нравы там, как можно судить, ещё более расслабленные, чем в других туристических центрах Таиланда, а уровень «развлечений» рассчитан, в основном, на совсем невзыскательную публику. Во второй раз меня туда, скажу откровенно, не тянет.

Зато всегда манит Бангкок. Огромный, суетливый, задыхающийся от загазованности мегаполис поражает своей жизнеутверждающей энергией, несокрушимой динамикой, многообразием сцен повседневной, нетуристической жизни.

Как-то с высоты из окна отеля я наблюдал, как на протяжении буквально нескольких минут кардинально менялся облик площади рядом с нашей гостиницей в центральной части района Патумван.

Только что там внизу грудились бесчисленные базарные ряды с «фирменными» футболками, «навороченными» джинсами, чемоданами и сумками, другими изделиями косящего под «Гуччи», «Версаче» и иже с ними тайского легпрома.

Но вот торговый день закончился. В мгновение ока товар исчезает с прилавков, пакуется в невиданном темпе в огромные баулы, куда-то (куда – непонятно) складируется до следующего дня.

Опустевшие столы из-под ширпотреба враз обрастают стульями, рядом с ними будто из ничего возникают «полевые кухни» – жаровни, а на стульях вокруг столов дружно, как по команде, рассаживаются «клиенты».

Сверху мне видно сейчас море черноволосых голов, мерно, в такт наклоняющихся к своим тарелкам. Запах скворчащего на сковородах вездесущего кунжутного масла довольно быстро достигает 55-го этажа, где расположен наш с Филиппом гостиничный номер…

Это ещё что. Завтракаем мы с ним, перед тем как позднее отправиться на Ко Самуи, на 77-м этаже самого высокого в Бангкоке Baiyoke Sky Hotel, откуда открывается ещё более потрясающий панорамный вид на город.

Помимо высотности отеля тогда ещё относительно малолетнего Филиппа поражает в столице Таиланда пятиэтажный магазин электроники, который я открыл (не для себя, а для него), когда бесцельно – поскольку не в первый раз в Бангкоке – бродил по его улицам в то время, пока Филипп спал в номере, утомлённый после длительного перелёта. Утомили его, надо сказать, просмотренные им фильмы из обширной видеоколлекции «Thai Airways». Самолётом именно этой известной своим отличным сервисом авиакомпании мы добирались в тот раз до Бангкока из Москвы.

Филипп основательно «прошерстил» бангкокский «Мир электроники», приобретя там не за самые большие деньги какие-то крайне необходимые ему тогда электронные штучки, и был по-настоящему счастлив.

Когда через две недели мы прощались с Таиландом, в аэропорту Бангкока я попросил Филиппа двигаться к выделенному для нашего обратного рейса в Москву выходу и ждать меня там, никуда не отлучаясь.

И, вот сделав свои дела, я подхожу к эскалатору, ведущему вниз, в так называемую накопительную зону. Рассматривая её сверху через стеклянные панели, не обнаруживаю там мальчика. Обхожу, спустившись, весь сравнительно небольшой «пятачок», где уже скопились пассажиры в ожидании посадки в самолёт. Филиппа нет.

Лёгкая паника быстро сменяется у меня лихорадочным обдумыванием ситуации и вариантов возможных неотложных действий. Набрать номер мобильного телефона Филиппа (аппарат, как следовало ожидать, не включён). Найти дикторское помещение терминала, чтобы дать объявление по радио (займёт много времени). Спокойно, с включением логики рассудить, где же всё-таки Филипп может находиться в данный момент.

Делаю выбор в пользу последнего.

Спустя минут десять после начала поисков нахожу Филиппа в некотором отдалении от зоны выхода к нашему рейсу сладко спящим на не слишком удобной для лежания металлической скамье. Несколько «ожив» от моего толчка, он послушно следует за мной на посадку, продолжая на ходу протирать глаза.

Я Филиппа не ругал, хотя, не скрою, по первой реакции хотелось бы. Но зачем ругать кого-то в Таиланде – стране улыбок, вечного тепла, прекрасной кухни, где даже в Паттайе можно оттаять не только от сковывающей тело и душу московской зимы, но и от всякого рода забот и мелких или не очень неприятностей, которыми иной раз отличается наша, совсем не тропическая жизнь.

Так что наслаждайтесь временем, которое когда-нибудь, может статься, очень скоро вам предстоит провести в гостеприимном Таиланде.

Если, конечно, вы там ещё не были.

Американские горки

Все знают, что американские или русские горки – это такой требующий определённого мужества аттракцион, где вагонетки с пассажирами несутся на огромной скорости по стальным полозьям, стремительно меняющим своё расположение, вверх и вниз, а то и вовсе кувырком.

Так и мои путешествия в США напоминали порой эти самые горки из-за резкой смены впечатлений, затем наслаивавшихся друг на друга.

В первый раз я попал в США (Вашингтон) по делам службы в 1991 году. Повод для тех времён «банальный» – очередной этап двусторонних переговоров по разоружению. Сейчас о предметном разговоре с американцами на данную тему остаётся только мечтать…

Нашу небольшую делегацию возглавляли сразу два первых заместителя министров – иностранных дел (мой шеф) и обороны (он же – начальник Генштаба Вооружённых Сил СССР).

Взлетали мы с аэродрома «Чкаловский» на военном самолёте. Военным Ил-62 был, правда, только по своей балансовой принадлежности к Министерству обороны. Внешняя маркировка с «маскирующей» эмблемой «Аэрофлота» и внутреннее убранство – вполне цивильные: два салона, один, обособленный и, очевидно, вполне комфортный – для первых заместителей министров, второй – для нас, сопровождающих, в основном гражданских лиц.

При посадке в самолёт НГШ в окружении ординарцев в звании не меньше полковника сразу недвусмысленно, громко и твёрдо заявил:

– Я здесь – главный! Прошу всех иметь это в виду, в том числе и в ходе предстоящих переговоров с американцами!..

Скромный по характеру и дипломатичный (как и положено в нашей профессии) мой мудрый шеф понимающе промолчал, только чуть заметно кивнул головой.

Мы же, под влиянием некоторой комичности ситуации, не смогли сдержать ухмылки. «Главный» это заметил. По лицу высокопоставленного военного пробежала лёгкая тень недовольства, но реагировать на наши смешки он благоразумно не стал.

На пути из Москвы в Вашингтон (с посадкой для дозаправки в ирландском Шенноне) нас «забыли» предупредить, что в военном самолёте в течение всего полёта (13,5 часов) кормёжка, за исключением подачи блюд для двух начальников, не предусмотрена. Хорошо, что в абсолютно пустом в позднее время аэропорту Шеннона в VIP-зале нам, можно сказать, от души наливали отличное местное тёмное пиво «Килкенни».

После трёх литров «на нос» путь до авиабазы «Эндрюс» в 24 км к юго-востоку от Вашингтона, где мы приземлились, показался совсем не длинным.

На обратную дорогу до Москвы после непростых, но не бесплодных переговоров американские военные загрузили нам в самолёт вполне достаточно для всех нас еды и напитков. Спасибо им!

Конечно, приходилось путешествовать по Соединённым Штатам не только по служебным делам и летать туда не на военных, а на обычных рейсовых самолётах.

Оказалось, это ничуть не проще.

Как-то в Майами пришлось столкнуться с тем, что по прилёту в аэропорту буквально перед нами в очереди к сотрудникам иммиграционной службы у последних напрочь отключились компьютеры. Причём у всех в огромном зале прилёта, где столпились в тот момент несколько тысяч пассажиров!

Прошло 40 минут, прежде чем «пограничникам» были розданы ноутбуки, и они начали медленно оформлять прибывших. Из разговоров представителей иммиграционных служб между собой можно было понять, что из-за технического сбоя они могут пока «пускать в страну» только иностранцев, имеющих действующие визы США, а вот американским и европейским гражданам придётся ещё подождать, пока компьютерную систему не наладят!

В один из недавних заездов в США я прилетел в Нью-Йорк (аэропорт им. Дж. Кеннеди) с небольшим опозданием из Форт-Лодердейла. Там завершился 14-дневный круиз из Сан-Диего в Калифорнии через Панамский канал до Флориды.

Было начало января. Утренняя температура воздуха во Флориде, откуда я собирался, как и планировалось, возвратиться через Нью-Йорк в Москву – плюс 5 градусов (!) Цельсия. Как-то не верилось, что это – самый южный, тропический штат США.

В Нью-Йорке с погодой, понятно, было ещё хуже: минус 14 градусов, сильный снегопад. В итоге – сотни авиарейсов отложены либо отменены, в терминале скопились тысячи пассажиров без надежды получить хоть какое-то представление о том, когда им можно будет улететь по своим маршрутам.

В тот злополучный день, как выяснилось, около 300 сотрудников наземных служб аэропорта им. Дж. Кеннеди, как можно предположить, афроамериканцев, не вышли на работу. Нет, они не бастовали, просто сочли, что трудиться в 14-градусный мороз им будет очень холодно. Видимо, решили дома ждать, пока не потеплеет.

В довершение всего, в том самом терминале 3, где я с остальными пассажирами пытался понять, есть ли вообще шансы улететь в ближайшие часы в Москву, напрочь прекратили функционировать багажные ленты, транспортирующие чемоданы и сумки пассажиров от стоек регистрации к механизированным тележкам для погрузки в самолёт.

Чемоданы, баулы, рюкзаки огромными горами скапливались в терминале, мешая и пассажирам, и работникам аэропорта. Те самолёты, что потом всё же стартовали, хотя и с большим опозданием к месту назначения, летели без багажа. Поскольку в результате их общий полётный вес был существенно меньше, видимо, они успевали за этот счёт хоть частично нагнать опоздание…

Мой самолёт тоже всё-таки улетел в Москву. Правда, только после суток ожидания в аэропорту. Надо сказать, что сотрудники российской авиа компании стали хоть о чём-то информировать, естественно, волнующихся пассажиров лишь после настоятельных обращений последних, иной раз срывавшихся на крик.

Удивило, что объявления эти делались исключительно на русском языке, и в ответ на недоуменные вопросы пассажиров-иностранцев, собиравшихся лететь в Москву той же авиакомпанией, их российские товарищи по несчастью вынуждены были взять на себя роль переводчиков. Такой вот наземный сервис у нашей вполне уважае мой авиакомпании…

Ну что поделать, обстановка была, действительно, нервозная. Многие из нас спешили вовремя возвратиться в Россию после новогодних каникул, чтобы, в том числе, не иметь конфликтов с работодателями.

Чемодан мой авиакомпания доставила мне домой спустя неделю (!) после моего возвращения из Нью-Йорка – в целости и сохранности. Ну хоть что-то…

К счастью, куда менее драматичным был мой полёт на вертолёте из Лас-Вегаса к Гранд Каньону в штате Аризона.

Лас-Вегас, как известно, – жаркий город. Во всех смыслах. Во-первых, из-за пустынного климата и, во-вторых, из-за азартных игр, для которых Лас-Вегас и был возведён посреди пустыни Мохаве.

Летом 2010 г., когда я там побывал, в городе было, как, впрочем, и всегда в эту пору, жарко – 43 градуса по Цельсию (в отличие от американцев, считать температуру по Цельсию нам с вами, согласитесь, всё-таки привычнее). Но что мне были эти 43, когда я прилетел тогда в США из Москвы, которая, если кто помнит, в течение нескольких недель из-за обширного «блокирующего» антициклона страдала от несусветной жары, доходившей до плюс 45 градусов!

Перед тем как отправиться к Гранд Каньону, я начитался с помощью Гугла всяких историй об этом природном феномене, в одной из которых утверждалось, что температура воздуха там летом может достигать невыносимых 50 градусов (опять же по Цельсию) и как их трудно переживать туристам.

Гранд Каньон нас, конечно, впечатлил, но не столько своими масштабами, красотой огненно-рыжих разломов, острыми боками отвесных скал, сколько… отсутствием жары. На дне каньона, куда мы приземлились, если верить моим «походным» наручным часам с термометром и собственным ощущениям, было не более 18 градусов по Цельсию. То есть имела место полная аномалия, почти как в пустынной центральной части Австралии из рассказа выше!

Курток у нас с собой, ясное дело, не было. Поэтому, наскоро перекусив на дне каньона пикниковым вариантом съестных припасов (входили в стоимость вертолётной экскурсии), мы поспешили обратно в Вегас, в жару и игорный разврат, если, конечно, у кого-то из нас была к этому склонность.

У меня лично – нет.

О пользе рекламы на Коста-Брава

«Скалистое побережье» на северо-востоке Испании – излюбленный средиземноморский регион, в том числе для наших туристов. Летом здесь зажигают и тусуются, в основном, молодые люди, а в «низкий» сезон – наоборот, те, кто постарше.

Льорет-де-Мар – центр молодёжной активности на Коста-Брава. Но выбрали мы его не за это, а потому, что оттуда очень просто и быстро добраться поездом до Барселоны. Столица Каталонии, конечно же, притягивает всех, кто влюблён в неё саму, в Антонио Гауди и рок-группу «Квин» с её вечным хитом «Барселона» в незабываемом исполнении Фредди Меркьюри и Монтсеррат Кабалье.

Комфортабельный поезд из Льорет-де-Мар идёт вдоль берега моря с его ласковым прибоем, уютными песчаными пляжами, облюбованными преимущественно европейскими нудистами, и прибывает точно в центр Барселоны, на площадь Каталонии, вернее, прямо под неё.

По Барселоне надо ходить пешком, начиная с бульвара Рамбла. Нет, конечно, это не московский Арбат, который в последние годы, на мой взгляд, увы, только нарастил присущий ему налёт неизбывного китча.

Рамбла – это очень испанское (простите, каталонское!) место для фланирования, сопереживания «живым скульптурам», бесцельного разглядывания работ художников-самоучек, выставленных на продажу безделушек, наблюдения за молодыми парами и ухоженными, со строгим взглядом старичками, восседающими с прямой спиной на широких бульварных скамьях. Они даже в чём-то похожи на «живые скульптуры» уличных артистов, просто не раскрашены как последние в безумные серебряные и золотые цвета.

Средневековую Барселону лучше всего поискать в Готическом и Еврейском кварталах. Вдохнуть ароматы средиземноморской кухни можно на рынке Бокерия. И, конечно же, никак не пройти мимо знаменитого барселонского «долгостроя» – Храма Святого Семейства. Так же, как нельзя миновать парк Гуэль – ещё одно незабываемое и привлекательное во всех отношениях творение Гауди.

Впрочем, я вовсе не собирался предлагать читателю свой путеводитель по Барселоне, о которой написано так много, что этот город по собственному опыту или заочно знаком миллионам людей. В любом случае, побывать в нём хотя бы раз обязательно стоит.

Лишь один совет: если вы захотите отведать настоящей домашней каталонской кухни, не полагайтесь на путеводители или рекомендации «знатоков» из Интернета. Просто остановите на улице, как мы сделали это, будучи в первый раз в Барселоне с моим приятелем Робертом, какую-нибудь местную тётушку, по возможности, благообразного вида, и она точно подскажет вам, где поблизости можно вкусно и недорого поесть. Мы, надо сказать, после такого рода спонтанных «консультаций» не были разочарованы ни разу.

Но вернёмся в Льорет-де-Мар. Поскольку это, в общем-то, совсем небольшой городок, но летом – тусовочный центр, тем, кто любит тишину (даже если она относительная, как на всяком приморском курорте), не стоит селиться поближе к воде. И первая, и вторая, и третья линии пляжа плотно застроены невысокой звёздности отелями, по самую крышу заполненными охочими до шумных развлечений молодыми людьми. Бессонница вам там практически гарантирована.

Мы, заранее зная об этом, благоразумно выбрали с женой и ребёнком неплохой отель в Льорет-де-Мар, у которого было, по меньшей мере, два плюса.

Первое: расположение на холме в 800 м от пляжа, что означало не только необходимость бодрым шагом проходить, как минимум, два раза в день это расстояние до моря, но и, что важнее, тишину.

Второе: это была единственная гостиница в Льорет-де-Мар, где имелся не только открытый бассейн, но и вышка рядом с ним, с которой тогда ещё малолетний и гиперактивный Филипп мог без устали прыгать в воду. Что он с удовольствием и делал, в том числе под присмотром отельной «няни», когда мы с женой в очередной раз «сбегали» в Барселону.

Путь с нашей горки к пляжу был не обременителен, не слишком длинен, проходил по узким улочкам старого города, которые уже сами по себе как бы приглашали к неспешной прогулке.

На плотно заполненном отдыхающими пляже важно было найти хотя бы один квадратный метр, где можно было бы уместить полотенце, водрузить на него Филиппа в расчёте, что он усидит на нём хотя бы пару минут, прежде чем ринуться в средиземноморские воды.

Наверное, так же, как в Льорет-де-Мар, выглядят и пляжи в Сочи (стыдно признаться, но в Сочи я до сих пор не был). Но всё-таки на испанском курорте, на мой взгляд, как-то повеселее. Просто потому, что вокруг гораздо больше улыбающихся лиц и куда меньше насупленных «страдальцев», которым и в нынешнее время неизвестно о наличии в продаже солнцезащитных средств.

В советское время постфактум, то есть обгорев, спасались от кожного зуда и жара простоквашей, а про то, что лучше всего и здоровее загорать в тени, просто не ведали. Да и тени на наших черноморских и иных советских пляжах фактически не было. Удобные «грибки» и лежанки, предлагаемые за плату, появились в своей массе уже в постсоциалистическую эпоху.

На пляже в Льорет-де-Мар в этом отношении тоже было как-то по-советски: минимум места, минимум тени и максимум «лежебок», мечтающих о бронзовом загаре.

Все эти факторы в комплексе вынуждали меня не слишком задерживаться на пляже. Оставив Филиппа плескаться в море (которое он затем навсегда полюбил и превратился со временем в классного дайвера), а Аллу внимательно наблюдать за его телодвижениями в волнах, я возвращался по узкой дорожке в наш отель.

Было жарко, солнце стояло в зените, неминуемо подступала жажда. При этом хотелось не пить, а выпить. Пива. И тут на пути мне попадается реклама «König Pilsener» над одним из местных «баров», которые в Испании можно охарактеризовать, скорее, как недорогие закусочные.

Надо сказать, что именно этот сорт первоклассного немецкого пива – по-прежнему мой любимый (хотя, всё-таки, пиво, сваренное в Чехии, – на порядок вкуснее и ядрёнее). В молодые годы в Бонне у меня всегда был дома ящик «König Pilsener» в запасе – для себя, а также для коллег и друзей. Правда, тогда он как-то подозрительно быстро расходовался…

Поэтому, конечно же, я возжелал сейчас большую кружку пенного напитка. Хозяин бара тут же (вернее, по прошествии положенных для так называемого низового брожения пива 7 минут) мне её принёс.

Тут, пожалуй, стоит отвлечься на краткое пояснение того, в чём же отличие пива верхового брожения от низового и какое из них лучше.

Всё дело в способе производства. Во время низового брожения максимальная концентрация дрожжей (их называют лагерными) происходит на дне ёмкости. Соответственно, дрожжи верхового (восходящего) брожения за счёт более высокой температуры процесса ферментации, сопровождающейся газообразованием, поднимаются вверх.

Какой из этих видов пива лучше? Да оба они хороши, всё зависит от индивидуальных вкусовых предпочтений. Главное, чтобы пиво было сварено в Чехии, Германии, ну, наконец, в Бельгии. Тогда его вкус, будьте уверены, не разочарует.

Ну, а если вы хотите точно знать, какие из сортов пива относятся к низовому брожению, а какие – к верховому, могу подсказать. Первая разновидность – это, например, светлые лагеры, классический пильзнер, шварцбир, бок. Ко второй категории причисляются, в частности, кёльш, альтбир, пшеничное, эль и другие. Не перепутайте!

Но вернёмся в Льорет-де-Мар, где я удовольствием утолял жажду в местном баре с хозяином-немцем. Когда я отпил почти одним глотком довольно приличное количество из полулитровой кружки, хозяин, не спрашивая меня, принёс ещё одну. Я не возражал. Потом мы с ним поговорили о том, о сём и затем расстались.

Прошло два или три дня нашего спокойного пляжного отдыха в Льорет-де-Мар с регулярными «вылазками» в Барселону. Мы возвращались втроём после купания и очередной порции загара по узкой мощёной старинным булыжником улице к себе в гостиницу на холме. Завидев по дороге уже знакомый мне бар, я предложил у него «приземлиться», прежде чем продолжить маршрут.

Хозяин-немец был, как и в первый раз, подчёркнуто приветлив и любезен. Мы мирно сидели за столиком снаружи, пили с женой пиво, а Филипп с охотой поглощал сосиски с картофелем фри, который немцы просто и незатейливо называют «pommes». Между собой мы, естественно, говорили по-русски.

Хозяина бара это весьма удивило. Подойдя ко мне, он как-то нерешительно спросил:

– А на каком языке вы сейчас говорили? На русском? А вы что – русский?!

Он явно не мог поверить, что я – не его соотечественник.

– У меня к вам большая просьба, – продолжал наш собеседник. – Не могли бы вы написать для меня по-русски большими буквами «Немецкое пиво и немецкие сосиски»? Здесь же у нас очень много туристов из вашей страны!

– Конечно, – охотно согласился я, добавив: – Кто же из наших, русских людей не любит немецкое пиво и немецкие сосиски! Вы мыслите в правильном направлении!

Затем я постарался как можно более чётко изобразить по-русски будущий рекламный «слоган».

Немец просто светился от радости.

Ещё через пару дней я вновь проходил мимо этого бара, возле которого на грифельной доске-«домике» красовались аккуратно переписанные с моего «образца» призывные слова по-русски: «Немецкое пиво и немецкие сосиски».

Спрашиваю хозяина бара:

– Ну как, приходят к вам русские гости?

– Wie verrückt! – отвечает довольный немец, что можно примерно перевести как «Валом валят!».

Вот она, великая мобилизующая сила русского языка на Коста-Брава!