Текст книги "Почетный пленник"

– Как это? – заинтересованно спросил я.

«Жаль все это слышать про имперца. Мужик только-только начинал мне нравиться».

– А вот так! Формально Голос Империи наместнику не подчиняется! Докладывает, это не сомневайся, но не подчиняется! Во всех этих службах имперских и кто кому чего должен – сам клибб ногу сломит.

«Бюрократия – она такая», – мысленно согласился я.

– Но не это главное, парень. – Голос Остаха стал тяжелым. – Гимтар считает, что именно Алиас Фугг отравил Эндира!

– Что?! – вскрикнул я.

– То! – сказал Остах, положив мне руку на плечо. – Твоего деда отравили, в этом нет сомнений. А вот кто это сделал – достоверно мы так и не смогли узнать.

«Что же вы за игры такие ведете, в которых травят правителей? И в какой переплет я попал?»

Глава 7

Ултер

Ултер старался, чтобы никто не видел, как у него болят руки. На левой ладони саднили сбитые костяшки, особенно над мизинцем и безымянным. После драки их промыли и смазали какой-то липкой дрянью. Стоило ими задеть что-то, как всю ладонь словно обжигало.

А вот правая рука вчера выглядела совершенно обычной. Вот и диду Гимтар осмотрел ее и все. Спросил, не болит ли? А она не болела! Совсем. Ее и не стали лечить. А зачем лечить, если она здоровая…

Но когда Ултер проснулся утром, ладонь распухла и появился синяк. И рукой стало больно двигать. Но Ултер никому ничего не сказал. Зачем его лечить, когда он уезжает из дома?

Пока Бык вчера вез его домой, он все вытянул из Ултера. Так и спросил: «Ты чего на этого дурака набросился?» Тогда Ултер и рассказал. А Бык потрепал его по волосам и сказал: «Молодец, Левый! За брата встать – святое. Надо было и мне ему наподдать за Правого!» Только это он зря! Он же быка с ног свалил, когда маленький был! А сейчас этого Мереха одним пальцем убьет и не заметит! Ултер так ему и сказал, они посмеялись даже.

Но дома, после ужина, его вызвал к себе отец. Быка там не было, а вот диду Гимтар был. Отец молчал, только вино пил, а диду начал говорить… И такого наговорил!.. И что гость не может бить ни рабов, ни слуг, ни детей хозяина дома. И что Мать Предков печалится, и что честь дана задета…

Ултер стоял посередине комнаты перед столом, заставленным тарелками, кубками и кувшинами. Все, кто ужинал, ушли, а отец с танасом остались. Дан сидел на своем большом кресле с высокой спинкой, а Гимтар стоял сбоку от стола, поближе к мальчику. Ултер смотрел на пол и разглядывал мозаичный рисунок. Рисунок был знаком до последней черточки. На нем голая женщина поила коня в ручье.

Диду Гимтар продолжал ругаться.

«А зато я знаю, что тебя твой папа Хродвиг порол», – подумал тогда Ултер.

Но вслух не сказал, конечно. Сдержался. Но когда услышал, что в наказание его отправляют вместе со старым Хродвигом в горы, не сдержался от такой несправедливости и закричал:

– Мерех обзывал брата калекой!

– Что? – вскочил со своего места отец. Он поднялся так резко, что кубок с вином упал на пол и разлился. Но Рокон этого не увидел. – Этот щенок назвал моего сына калекой?

– Да! – продолжал кричать Ултер. – Сказал, что брат теперь «тю-тю, без ножек»!

– Рокон… – попытался что-то сказать Гимтар, но дан одним махом перепрыгнул через стол, в следующее мгновение оказался рядом с Ултером и вытащил кинжал. Он проделал это так быстро, что Ултер и испугаться не успел.

– Если кто-нибудь еще назовет твоего брата калекой – ты убьешь его вот этим кинжалом! – прорычал отец. От него сильно пахло вином.

– Рокон! – опять сказал диду.

– Мало того что Хродвиг, так и этот щенок туда же! – рявкнул на него отец. – У этого сопляка Мереха не хватит мозгов придумать такое! Сопляк повторяет за своим отцом! Или дедом!

– В тебе говорит вино!.. – прошипел Гимтар, утаскивая за руку Ултера.

«Может, тогда, когда диду тащил меня в комнату, он мне руку и вытянул?..» – вдруг подумал Ули, вспоминая вчерашний вечер.

Ултер проснулся, едва рассвело. Первым делом он подумал, что ехать никуда не надо. Отец ведь его не ругал? Не ругал, а, наоборот, подарил свой кинжал. Жаль только, что не успел подарок отдать – слишком быстро его диду вчера увел.

Не успел Ули так подумать, как в комнату вошли слуги и стали собирать вещи в дальнюю дорогу. И тогда Ултеру стало понятно, что он действительно уезжает.

Когда он вышел во двор, то первым делом увидел свою кобылку. И обрадовался. Хоть кто-то знакомый будет рядом! Она тоже потянулась к нему, узнав и поводя ноздрями.

«Забыл!..» – испуганно подумал Ултер и побежал в кухню, пока отец с Гимтаром не появились. Маленьким ураганом залетев в кладовую, он схватил два румяных яблока и побежал обратно. Воинов стало больше, но отца с диду еще не было. Кобылка схрумкала сначала одно яблоко, а затем второе и опять толкнула его головой.

– Это она так обнимается, – объяснил Найвах.

– Тоже пришел проводить? – спросил его Ултер.

Конюх кивнул. Только Ултер не понял, кого он провожал: лошадь или его самого?

– Я собрал для тебя щетки и скребки, крючок и запасную сбрую. Эти олухи, – он посмотрел в сторону слуг, – забрали. Следи, чтобы они чистили ее каждый день.

– Я сам буду! – сказал Ултер. – Ты показывал, я помню.

– Хорошо, – кивнул конюх. – Она не была еще в лесу, – заторопился Найвах, увидев приближающегося Тарха. – Не давай ей есть желудей!

– И листьев дуба тоже, – наставительно произнес Бык, отодвигая конюха. Он посадил Ултера на лошадь и взял поводья в руку. – А то сдохнет.

– И дай ей имя! – попросил Найвах, уходя.

– У тебя что, лошадь без имени? – удивился Бык, вышагивая. Лошадка покорно шла за ним. – Безымянная?

– Да… – застеснялся Ултер.

– И правильно! – поддержал его гигант. – Чего имена раздавать тем, кого и не знаешь толком, а?

– Точно! – согласился Ултер.

– Вот так назовешь, скажем, Ласточкой – а она тихоней окажется! – пробасил Бык.

– Именно такой она и будет, – заметил Гимтар, подходя к ним. – Как раз тихоню я и выбирал. Но не из пугливых.

Он посмотрел на Ултера, и тот отвел глаза. Он немного еще обижался на диду.

– Как твоя рука? – спросил Гимтар. – Болит?

– Нет, – соврал мальчик. И опустил опухшую правую руку вниз, чтобы спрятать за крупом лошади.

– Тебя проводит Рокон. А я здесь останусь, – сказал ему Гимтар. – Хранитель продолжит наши уроки счета, чтения и письма. Будь внимателен и не опозорь меня!

«Тебя Хродвиг порол», – мстительно подумал Ултер.

– Хорошо! – сказал он вслух.

– И будь осторожен, Ултер!

– Я буду, – пообещал мальчик.

Гимтар постоял немного, дернул себя за бороду и направился к слугам, раздавая указания. Наконец они выехали со двора – отец с воинами, Ултер с Быком и слуги. В хвосте тащились груженные поклажей арбы.

Они проезжали через фруктовые сады. На некоторых яблонях уже висели красные яблоки. Тарх наполнил ими седельную сумку, подмигнув Ултеру:

– Своей тихоне все за один раз не скорми! Ей много яблок сразу нельзя, понял? Два яблока утром, как сегодня, и все!

Ултер кивнул улыбаясь.

– Чего лыбишься? – спросил Бык. И сделал грозное лицо.

– Тихоня! – крикнул Ултер, нисколечко не испугавшись. – Я дам ей имя Тихоня!

Олтер

Мы сидели в караван-сарае, как я про себя окрестил это смешение склада, таможенного поста, таверны и гостиницы, и дегустировали горячий копорский чай. Точнее, дегустировал только я, поскольку только я знал, каким может быть вкус. А мои спутники реагировали на чай по-разному.

Остах пил как ни в чем не бывало, шумно прихлебывая и закусывая засахаренными медовыми сотами. Буддал откровенно наслаждался. Вдыхал аромат, делал долгий глубокий глоток, а затем прислушивался к ощущениям.

– Вкусно! Божественно! Никогда я не пил, мой друг Олтер, ничего подобного. Откуда у тебя этот божественный напиток?

Напиток и впрямь получился что надо. Если бы Йолташ привез еще и цветки вместе с листьями, то добавились бы еще и цветочные нотки. Но с парня какой спрос? Велели набрать и принести листья, он и выполнил. Поставил суму рядом со мной, посмотрел вопросительно и поехал себе далее.

Леса и перелески вокруг потихоньку сходили на нет. Появились первые виллы с обширными полями и виноградниками. Из некоторых имений – видимо, из тех, где хозяева были дома, Алиасу Фуггу приходили приглашения погостить.

Не знаю, были эти приглашения простой формальностью, или обязанностью уважить имперского чиновника, или традицией, но все эти предложения Голос Империи вежливо отклонял. Мол, дела службы, понимаете, и все такое…

После откровений Остаха бояться Алиаса я не стал. С чего бы? А вот относиться с настороженностью и неким опасливым интересом – да. Занятный он все-таки тип. Переступив границы Империи, он надел бордовый плащ, блестящие цацки на голову и грудь. Даже сандалеты и те блестели. При этом всем мне казалось, что носить все это он не умеет и не хочет. Ему бы любимый потертый плащ, мягкие яловые сапожки… А здесь – сиди себе на коне и выпячивай грудь!

Я попросил Барата накинуть полог на арбу. Барат с братом мигом поставили широкие высокие дуги-арки из орешника и раскатали поверх них тростниковую циновку. Нечего всем встречным-поперечным пялиться на увечного мальчика! И то, чем он занимается.

Парни собирались поверх циновки натянуть еще и кожаный полог, но я воспротивился. Жарко, дождя нет. Снаружи меня не видно, а я изнутри вижу все. Такое я люблю, такое положение дел мне нравится!

Привычно устроившись полулежа, я организовал себе рабочее место: расстелил справа и слева от себя широкие льняные полотенца. На то, что слева, высыпал и расстелил ровным слоем собранные листья. Дал им подсохнуть и подвялиться.

Разглядывал окрестности и то, как живут местные плантаторы. Жили, надо сказать, неплохо. Площадь имений, на беглый взгляд, гектаров по десять. Крупный и мелкий скот, птичники. Сады, виноградники, поля. Видимо, оливковые рощи – никогда их раньше не видел. Прудов только не заметил.

По мере подвяливания листьев собирал их и скручивал в ладонях. В этом и есть весь секрет – разрушить структуру листа, чтобы выступил сок. Именно тогда начинается ферментация, и далее получается чай. Некоторые прокручивают листья в мясорубке, некоторые замораживают. Мне нравился именно такой, долгий и медитативный ручной способ. Скрученные, побуревшие от выступившего сока комочки складывал на то полотнище, что справа. Когда переработал все собранное сырье в комочки, туго свернул полотнище, чуть увлажнил ткань и обвязал суровой нитью. Сверток положил на передок арбы, где потеплее.

И вот сейчас мы сидели и пили такой «быстрый» чай. Масса еще была зеленой, а настой – светлым, но сильный аромат и нежный вкус делали свое дело.

– Откуда у тебя такой божественный напиток? – повис в воздухе вопрос Буддала. – Нигде в горах мне не предлагали ничего подобного.

– Да это же… – начал я и получил пинок под столом. Остах чересчур громко отхлебнул чая и демонстративно закашлялся.

– Так это же только для дана и его семьи! – воскликнул он. – Травы собирают на заповедных лугах в последнее весеннее полнолуние. Понимать надо!

«Во загибает!.. – с восхищением подумал я. – Сейчас еще про обнаженных горянок – сборщиц чая – заливать начнет».

Впрочем, до горянок дело не дошло. А вот торг уже начался. О том, что копорский чай может стать товаром, я совершенно не подумал. Хоть и знал, что в свое время торговля этим чаем измерялась тысячами пудов. Справедливости ради надо сказать, что по большей части наши предприимчивые предки так подделывали настоящий китайский чай.

Если можно, я бы еще и о полезных и лечебных свойствах иван-чая рассказал!.. А впрочем, почему и нет?

Я рассеянно сказал Остаху:

– А еще диду Гимтар говорил отцу, что для мужчин такой чай очень хорош. Помогает ночью сильней становиться…

– О! – только и смог сказать Остах. Глаза его остекленели. Видимо, подсчитывал барыши.

Буддал от этого известия только сокрушенно вздохнул. Теперь-то я точно видел, что эти торговые компаньоны давно работали друг с другом. И Буддал понимал, что теперь Остах с него живого не слезет.

Будем надеяться, здесь и сейчас закладывается основа моего ближайшего финансового благополучия.

Я зажмурился и сделал глоток.

«Нет, определенно, ферментироваться листьям еще часиков десять, а потом сушить».

– Сколько?! Пагот справедливый!.. – услышал я полузадушенный всхлип Буддала и улыбнулся.

Ултер

Когда они въехали в Архогу и проезжали по просторной рыночной площади, Ултер увидел справа дом старейшины. Там он вчера отдубасил Мереха. Саму драку он помнил плохо, а вот бешеные глаза отца вечером – хорошо.

С затаенной надеждой он посмотрел на отца. Будет ли он сейчас наказывать Мереха, его отца и деда? А ведь дед Мереха, Мадр, – большой человек, старейшина Архоги! Когда открывается Большая ярмарка, именно он громко говорит и угощает осенним пивом дана. После того как дан пригубит и кивнет – подносят пиво и купцам из Империи! Важный человек Мадр, известный! Но Ултер знал: если отец велит, то воины выволокут и Мадра, и Мереха прямо на площадь.

Но отец проехал по площади, даже не посмотрев в сторону дома старейшины. Ултер немного расстроился. Наверное, дан будет наказывать их без него. Тяжело вздохнув, Ули двинулся дальше.

«А хорошо я вчера этому гаденышу врезал! Руки вот болят только. Если левой рукой еще можно держать поводья, то правая болит все сильнее. Хорошо, что Тихоней совсем не нужно управлять – смирная лошадка сама идет вслед за остальными…

А все этот Мерех виноват. Жаль, отец не вытащил всю эту семейку на площадь и не всыпал им плетей!»

С этими мыслями Ултер не заметил, как они проехали сквозь все село, и почти сразу, через поля, начиналось следующее село – Андана. И потом, поднимаясь все выше и выше, одно село сменяло другое. Последним в этой веренице сел долины было Паграба.

Каждый год дан со всеми домочадцами перебирался из осенней долины в зимний Декурион. Они двигались длинной вереницей колесниц и всадников в богатых праздничных одеждах. Впереди ехал отец на тонконогом жеребце. Даже жеребец был нарядный – с красивой попоной и высоким седлом, а в гриву и хвост были вплетены разноцветные ленты. Сразу за даном двигались ближние воины – Малый Круг. Он с братом и диду Гимтаром ехали в колеснице следом. Люди встречали своего дана, стоя вдоль улицы, смеялись и улыбались. И им с братом тоже радовались и бросали цветы! На площади каждого села отца ждал старейшина. Он кланялся отцу, а отец – ему. Дану подносили дары, а отец громко благодарил жителей села.

И так было в каждом селе, до самой Паграбы! В некоторых селах они ночевали. Потом был перевал, который взрослые постоянно боялись не успеть преодолеть. Но всегда успевали. А затем ждала узкая страшная дорога – и каменный город-крепость. Декурион.

В Декурионе им с братом не нравилось. Там было темно, холодно и совсем негде играть. Во двор их с братом не отпускали, потому что и двора-то не было – одни пропасти и обрывы кругом.

Все села долины, как бусины на нитку, нанизывались на дорогу, что их соединяла. А сама дорога в долине вилась рядом с рекой Джурой. Где-то дальше, за Паграбой, был Колодец, в котором имперцы добывали земляное масло. И шахты. Еще где-то там были земли алайнов, где постоянно бились с северянами. Но про это Ултер знал лишь совсем чуть-чуть.

Дорогу, соединяющую все села воедино, местные называли просто – Дорога. Так, с большой буквы. А имперцы – Долинный тракт. А уже от нее, у каждого села, отходили в горы свои дороги, дорожки и тропки. Они вели к полям, на пастбища, к другим селам.

На перепутье их поджидала небольшая группа людей, окруживших крытую повозку на больших колесах. Такую повозку Ули уже видел. Это был знаменитый дом на колесах Хранителя Хродвига. «Скрип-скрип! Правосудие не за горами!» – напел про себя Ули.

Пятеро одинаковых всадников в черных бурках, на черных конях внимательно смотрели на подъезжающих. Даже борода у каждого из пятерки была черная.

«Черные люди», – подумал Ули.

Ултер подъехал ближе и увидел в повозке прадеда. Отец остановился, нашел сына глазами и двинулся к нему. Ултер понял, что проводы почти закончились. Сейчас отец скажет ему пару слов на прощанье. А дальше он поедет с этими грозными людьми. И с Хранителем.

– На этом месте мы разойдемся, сын, – подъехав, сказал дан Рокон и быстро обнял Ули. – Дальше ты поедешь с Хродвигом и его людьми. Слуги со скарбом поедут по Дороге и доберутся позже.

– А куда мы поедем? – спросил Ули.

– Хродвиг тебе все расскажет. Послушай, Ули, – сказал отец. – Пойми, эта поездка не наказание. Ты понял меня? Это не наказание! Вчера ты все сделал верно!

– Когда врезал Мереху? – спросил Ули.

Отец кивнул.

– Но тогда почему я должен ехать? – удивился Ули.

– Мы хотим спрятать тебя. На время. Пока Гимтар разберется, что происходит, – объяснил Рокон. – И я хочу, чтобы Хродвиг учил тебя. Он много лет был даном. И еще он – Глава Хранителей. Он очень мудрый!

Ултер вспомнил вчерашние обидные слова старика и прикусил губу.

«Имперский калека!»

– Я знаю, он может говорить неприятные вещи… – Отец смотрел сыну прямо в глаза. – Но это не потому, что он злой. И не потому, что хочет обидеть. Нет, он просто очень старый, и ему все равно…

– Все равно?

– Да, сын, ему совсем все равно, что подумают о нем люди. И как сказанное отзовется в других.

Ултер не совсем понял последние слова отца.

– А еще он знает столько горских сказаний и легенд – ты не представляешь… – покачал головой отец.

– Больше, чем кормилица Байни? – не поверил Ули.

– Конечно! – махнул рукой отец. – Намного больше. И если ты будешь прилежным учеником, я думаю, он тебе обязательно расскажет что-нибудь интересное. – Отец подмигнул ему. Только глаза у него оставались невеселыми.

Они чуть-чуть помолчали, и отец вдруг отстегнул свой кинжал от пояса. Увидев счастливые глаза сына, он засмеялся:

– Уж не думал ли ты, что я забыл об обещанном подарке?

«Прости отец, подумал!..»

– Хродвиг научил Гимтара, – сказал отец, протягивая ему кинжал. – Научит и тебя. Прими от меня мой дар, сын, и владей им с честью!

Они уже достаточно высоко поднялись, и села долины были как на ладони. Каменные дома с соломенными и земляными крышами казались игрушечными. Серо-желтая нить Дороги петляла рядом с темно-синей нитью реки. Эти две нити так и вились друг подле друга, иногда пересекаясь небольшими высокими каменными мостиками. Большая крытая повозка, в которой ехал Хродвиг, чуть раскачивалась и скрипела своими огромными колесами.

Боль в правой руке пульсировала все сильнее, и, чтобы отвлечься, Ултер разглядывал все, что попадалось ему на глаза. После того как он поздоровался с Хродвигом и они двинулись в путь, Ули стал изучать удивительную повозку Хранителя. Тем более что сам Хродвиг не стал занавешивать оконные проемы, а задремал, сидя внутри, и чуть слышно посапывал.

Его чудо-повозка была запряжена двумя пятнистыми мулами с мохнатыми ногами. На передке сидел возница, такой же черный, как и все остальные спутники. Двое из них ехали на своих черных лошадях впереди, двое сзади, чуть приотстав, а еще один сбоку, на противоположной от Ултера стороне.

Ули заглянул в повозку. Изнутри она вся была занавешена толстыми войлочными коврами, сиденьями служили два больших сундука, стоявшие друг против друга. Сундуки также были застелены коврами. Хранитель, обложенный подушками, спал, укутавшись в свою любимую бурку. Ноги его лежали на жаровне. Углей в ней сейчас не было, только небольшая подушечка.

«Хорошо ему, – позавидовал ему Ули, – а у меня рука так болит, что хоть волком вой».

Но выть конечно же нельзя. Горцы не воют! Иначе все бы поняли, какой он слабак. И отправили бы вниз, обратно к отцу. А вниз не так уж и хотелось. Здесь интересно! Когда еще он сможет в доме на колесах прокатиться? А Хродвиг ему обязательно разрешит!

Закончив с повозкой, Ули перевел взгляд на охрану. Уж они-то не дремали, а зорко поглядывали по сторонам. Так что рассматривать их Ултеру было не так-то просто. Не то что глазеть на спящего Хродвига!

Поэтому Ули сумел разглядеть только тех воинов, что ехали впереди. Рассмотрел он их со спины. Горцы были хорошо вооружены: кинжалы, короткие мечи, луки в налучнике и с колчаном, полным стрел. Вдруг они оба одновременно повернули головы налево, и Ултер повторил их движение.

Из густого ельника у дороги выбрался всадник, который направился прямиком к повозке. Грозные охранники даже за кинжалы не взялись!

Незнакомец подъехал прямо к Ултеру. Не обращая никакого внимания на мальчика, сказал Хродвигу:

– Дорога пуста. За нами никто не едет.

– Хорошо, – ответил старик. Вид у него был бодрый, как будто и не спал вовсе.

– Посмотри на нашего спутника, Хоар. Это мой правнук, Ултер. Посмотри на Хоара, Ултер, это мой охранник и товарищ.

– Здравствуй, Хоар! – приветствовал его Ултер. Как младший – старшего.

– Здравствуй, Ултер, сын Рокона! – ответил ему воин. Он чуть наклонил голову перед сыном дана Дорчариан.

Что-то рассмотрев, он вдруг нахмурился и подъехал к мальчику вплотную.

– Что у тебя с рукой? – продолжая хмуриться, спросил он.

– Ничего, – быстро ответил Ули, пытаясь спрятать ладонь в густой гриве Тихони.

Но не тут-то было! Хоар уже держал его за запястье, поворачивая руку вправо и влево, рассматривая ее. Хранитель сощурил глаза и громко щелкнул языком.

– Проклятье! У семи пастухов один ягненок – и того волки утащили!

«Я не ягненок!» – хотел сказать Ули, но промолчал.

– Дай лист капусты! – велел вознице воин, не отпуская руку мальчика.

Возница бросил поводья, и умные мулы тотчас остановились. Все встали. При этом чернобурочники окружили повозку и смотрели по сторонам. Возница поднял крышку ящика, на котором сидел. Он склонился, перебирая и сдвигая что-то. Вытащил кочан капусты и с хрустом отломил большой верхний лист. Спрыгнув с облучка, возница подбежал к ним.

Обрадованная Тихоня потянулась к угощению, но мужичок хлопнул ее по морде. Та возмущенно заржала.

– Не трогай Тихоню! – закричал Ули.

Мужик в ответ ощерился и показал белые зубы.

– Он немой, – объяснил ему Хродвиг. – И лошадник, животные его любят. Смотри на свою лошадку, вон уже как ластится к нему. И не обиделась совсем.

– Это Тихоня, – объяснил ему Ули и посмотрел на лошадь.

«Предательница!»

Возница отдал капустный лист Хоару и почесывал Тихоню между глаз. Лошадка в ответ смешно прядала ушами и подставляла шею – чтоб и там почесал.

Хоар растер лист между ладонями и хорошо его размял, а затем обернул вокруг опухшей ладони. Замотал все это ниткой, чтобы не сползло, а потом связал концы какого-то платка и повесил его на шею мальчика. Продел в платок руку Ули и подвесил ее таким образом.

– Пусть так повисит пока. На привале трав заварю. И мазь достанем. Все пройдет, – сказал он Хранителю.

Тот покивал в ответ, думая о чем-то своем. Возница залез на свое привычное место, и они тронулись дальше. Чернобурочники молча, как и ранее, разъехались, восстановив походный порядок. Хоар поехал рядом с Ултером, нога к ноге.

– Про такое не молчат, парень, – воин смотрел на перевязанную руку Ули, – а говорят сразу. Товарищ в бою должен знать, если рядом кто-то из своих ранен, понял?

Мальчик покраснел.

– У тебя же есть кинжал?

– Конечно есть! – Ултер с гордостью продемонстрировал свой клинок. – У каждого настоящего горца должен быть кинжал!

– Почему же тогда у Хродвига его нет? – хмыкнул охранник. – Или ты думаешь, он ненастоящий горец?

Ули посмотрел на Хранителя и задумался. Кинжала у него и вправду не было. И никогда с оружием Ултер его не видел. Но Хранитель был самым настоящим горцем. Может быть, так случилось потому, что Хродвиг совсем старый?

– Не наседай на парня, Хоар, – вдруг заухал Хродвиг. (Опять смеялся!) И пояснил: – Хранители не носят клинков, мальчик. Слово и закон гор – вот наше оружие.

Ничего себе! О таком Ултер никогда не слышал!

– Хороший кинжал, – похвалил охранник. – Откуда он у тебя?

– Отец подарил, – с гордостью сказал Ултер.

– Оружие просто так не дарят… – заметил Хоар.

– Это понятно, просто так даже чирей на попе не вскочит, – со знанием дела сказал Ули. Эту присказку Бык любил повторять. Особенно когда новиков учил.

– Почему не вскочит? – захохотал воин.

– Чтобы вскочил – попу надо почесать! – объяснил мальчик народную мудрость.

Тут уже засмеялась вся молчаливая охрана. Даже возница. Отсмеявшись, Хоар спросил:

– Так за какой поступок награда?

Ултер и рассказал. Про то, как Мереха избил, который на целую голову его выше и на год старше!

– И еще отец сказал, – громко, чтобы Хродвиг слышал, произнес Ули, – всех, кто брата обзывать будет, – колоть кинжалом. И резать.

– За брата встать – дело правое, конечно… – задумчиво произнес воин. – Только, прежде чем резать-колоть, не забудь противника на поединок вызвать. Тогда, если болтун на попятную пойдет, с него можно и виру взять. Ведь так по закону, Хранитель?

– Так, – буркнул Хродвиг, закутываясь в бурку. – По закону.

– Значит, руки ты в драке и повредил? – уточнил воин.

Ултер кивнул.

– Левая как, не болит? – И Хоар посмотрел на ободранную руку, держащую поводья.

– Не болит, если не стукаться… – пояснил мальчик.

– А вот кто тебе удар ставил, хотел бы я знать? Бить надо вот этими костяшками и вот так. – Он показал свои намозоленные костяшки над указательным и средним пальцем. А затем звонко впечатал кулак в раскрытую ладонь левой руки. – Вот так… – медленно повторил он и впечатал еще раз.

– Кулаками махать – это для простолюдинов, – небрежно заметил Ули.

– Да, и в Империи так говорят, – хмыкнул Хоар. – Потому благородные там предпочитают друг с другом бороться на арене по правилам.

– Ерунда это! – махнул рукой Ули. – Меч – вот оружие воина!

– М-да… Как интересно. А как же кинжал? – Хоар посмотрел на кинжал, лежащий на коленях Ули. – Давай уже его на пояс повесим… – и ловко закрепил ножны на поясе.

– Кинжал тоже можно, кинжал – оружие горца! – воскликнул Ули.

– Ах вот как… А топор – оружие? А лук, булава, праща? Щит, наконец? Посох? – засыпал Ултера вопросами Хоар. – Запомни, парень: хороший воин – сам по себе оружие.

Он внезапно замолчал и привстал в седле.

– Едет кто-то. Поеду встречу, – и он шлепнул коня по крупу.

Вдали на горной дороге Ули увидел фигурку человека верхом на осле. Фигурка быстро приближалась. И Хоар выехал ей навстречу.

– Послушай, Хродвиг, – позвал Хранителя мальчик. – А Хоар – он кто?

– Ты слышал. Охранник.

– У отца много охранников, они так себя не ведут, – продолжил расспрашивать Ули.

– А как они себя ведут? – заинтересовался старик.

– Как эти, – и Ули показал на черных воинов.

– А Хоар чем плох?

– Он не плохой! – возмутился Ули. – Просто он так запросто говорит с тобой…

– Запросто? – повторил Хродвиг. – Запросто – это как ты сейчас? – и заухал по-совиному, довольный.

Ултер никак не мог привыкнуть к его смеху.

– Но ты же сам вчера сказал, – с возмущением произнес мальчик, – что ты мой прадедушка! Значит, мне можно!

– Сказал, сказал… – отмахнулся старик. – Правнучек! А Хоару я сам разрешил. А то и словом в дороге перекинуться не с кем. Он парень сообразительный, и язык у него подвешен как надо.

Хоар вскоре вернулся. Вернулся не один – рядом с ним на тощем ушастом осле ехал мужичок. Был он такой же невзрачный, как его серый ослик, – всклокоченный, одетый в короткую рубаху и суконные шаровары, закатанные до колен. Простой, без всякой оправы, кинжал висел спереди, как и принято у горцев. Босые ноги и руки перепачканы землей.

Одним движением спрыгнув с осла, он бросился к Хродвигу, с непроницаемым лицом взирающему на него из своего возка. Дорогу мужичку преградил один из «черных», а Хоар спешился и зашел незнакомцу за спину.

– Хранитель! Хранитель! Само Великое Небо послало тебя! Прости за мой вид – Эйду забрали, и я должен поспеть везде… Потому как дети, Хранитель! Детей надо кормить! И Ойкон пропал. Вот я в огороде и…

– Постой, – прервал маловразумительный поток слов Хродвиг. – Кто ты и откуда?

– И откуда узнал про Хранителя? – быстро добавил Хоар.

Незнакомец обернулся на Хоара, стоящего у него за правым плечом:

– Помилуйте! Но кто не знает повозку Хранителя? Люди увидели дом на колесах, а я как только услышал… Ведь Эйду забрали, а дети…

– Понятно, – прервал его Хоар. – Отвечай Хранителю.

– Так я и говорю – не по закону! Не ведьма Эйда!..

– Имя! – рявкнул, не выдержав, Хоар. – Как тебя зовут?

– Ойден… – вжав голову в плечи, ответил мужичок.

«Эйда, Ойкон, Ойден – это же с ума можно сойти…» – подумал Ули.

– Так ты из Ойдеты? – спросил Хоар и сплюнул.

– Так и есть, – быстро закивал мужичок. – Из Ойдеты. Откуда ж еще?

– Молчать! – опять рявкнул Хоар. Ойден послушно замолчал и сжался.

Хоар сделал знак рукой. Один из «черных» спешился и занял его место. Сам Хоар подошел к повозке и открыл дверь. Он достал из-под днища хитро закрепленную лесенку для того, чтобы старик мог спуститься. Но Хродвиг вылезать не пожелал, а велел воину:

– Присядь.

Хоар сел на нижнюю ступеньку скамейки и продолжил расспрос:

– Отвечай коротко. Это понятно?

– Да, – кивнул Ойден.

– Эйда – это кто?

– Так жена моя! Только забрали… – Хоар сдвинул брови, и мужичок осекся.

Всклокоченный, босой, он так вжал голову в плечи, что Ултер хотел рассмеяться. Но не стал.

– Кто ее забрал?

– Люди старейшины, Эйдара…

– Эйдар – старейшина деревни Ойдеты. Так?

– Так! – кивнул головой проситель.

«Еще и Эйдар! И живут в Ойдете! Головой они все стукнулись, что ли?..»

– И в чем он обвиняет твою жену?

– Что она ведьма! – крикнул мужичок. – Но это не так! Она, конечно, слаба умом и говорит плохо. А как Ойкон пропал – и вообще не говорит, только плачет. Но это ж…

– Пустое… – махнул рукой Хранитель, останавливая речь Ойдена. И сказал, обращаясь к Хоару: – Надо ехать.

– В Ойдету? – уточнил воин. – Мы поедем в Ойдету, Хранитель?

Хродвиг не ответил, а захлопнул дверь и откинулся на стенку повозки, прикрыв глаза. Хоар пожал плечами и задвинул лесенку обратно.

– Веди! – бросил он мужичонке. И велел едущим впереди охранникам: – От себя его не отпускайте.

Тронулись с места. Ехали не спеша – дорога и так была не очень хороша, а после того, как свернули с нее, стала и вовсе ужасной. Поросшая жесткой невысокой травой, то и дело засыпанная мелкой щебенкой – по ней нечасто ездили и плохо за ней следили. Или не ухаживали вовсе.

– Ты уверен, Хродвиг? – спросил, подъезжая, Хоар.

– Я не меньше твоего не хочу там показываться. И никто из Хранителей на моем месте не захотел бы… – не открывая глаз, заметил старик.

– Я и не упомню, когда там последний раз появлялся Хранитель, – продолжил Хоар.

– Конечно, не помнишь. Тебя и на свете еще не было. Полвека уже минуло… – фыркнул Хродвиг.

– Но то, что его сбросили со скалы в ущелье, мне известно, – хохотнул Хоар. Вышло у него, впрочем, невесело.