Текст книги "Важное время"

– Вот и Наума забрали, – грустно добавил рассказчик.

Йолташ, не отвечая, медленно двинулся по коридору к закрытой на засов двери. По обе стороны коридора пустели каморки за толстыми прутьями. Над коридором в потолке попадались световые окна-колодца, тоже забранные решетками. Йолташ слегка подергал крепление засова, огладил петли и нахмурился. Приникнув ухом к двери, услышал монотонные песнопения. Нехитрый мотив и одна и та же фраза на неизвестном языке, повторяемая вновь и вновь.

– Диа… Диа… – прошептал охранник наследника, вслушиваясь. – Дианадохус…

Мальчишки, сгрудившиеся рядом, отпрянули от Йолташа, а некоторые из них замахали руками. Кто-то заплакал. Кто-то зажал уши.

– Что? Что? – спросил Йолташ, отходя от двери.

– Они, – высокий паренек мотнул в сторону закрытой двери, – так говорят. Дианадохус калас…

– И поют, – добавил кто-то прерывающимся голосом.

– И поют, – согласился парень. – Так поют, когда наших забирают.

– Ага. И уходят, тоже поют. Друг за дружкой идут и поют.

– И тебя, когда оттуда принесли, тоже пели, – добавил мальчонка с большими глазами и пушистыми, как у девчонки, ресницами и махнул рукой в противоположный край коридора.

– Меня принесли оттуда? – Йолташ указал подбородком направление и обнажил нож.

– Ага, – чуть слышно подтвердил высокий паренек. – Они всех оттуда приносят.

Йолташ двинулся вперед. Коридор оканчивался сплошной гладкой каменной стеной, но горец оставался настороже. Всякое он слышал в последние дни о каменных стенах! Он зашел в тупик. Толкнул твердь перед собой. Как и полагается настоящей стене, она не шелохнулась. Массивные блоки смотрелись внушительно и неколебимо. Йолташ повернулся и увидел глубокую нишу в стене рядом. В ней навалом лежали короткие факелы и лампадки вроде тех, что горец видел у похитителей.

– А где мы? Знает кто? – вновь спросил Йолташ, крутя перед глазами лампадку. Белоголовый рассказчик мотнул головой, глянув на приятелей. Паренек с пушистыми ресницами подошел ближе, зыркнул исподлобья на белоголового и твердо сказал:

– В крепости на холме. Мы в крепости на холме.

Белоголовый дернул плечом и вскинулся.

– Дурак, – начал он. – Сколько раз…

– Тихо, – оборвал Йолташ. Он понял, что это давний спор.

Двинувшись обратно к тюремщику, он стал разматывать его тряпье.

«Мы шли тропой «добрых», это я успел увидеть. А дом на скале стоит подле крепости. Выходит, малой прав. Однако наставник рассказывал, что облазил всю крепость и ничего не нашел, – думал Йолташ, складывая рядом широкие темные ленты одеяния тюремщика. – Но с той поры столько воды утекло, что все могло измениться».

Раздев тюремщика, он принялся наматывать его тряпье на себя – поверх штанов и рубахи. С непривычки получалось так себе, но белоголовый принялся помогать и дело пошло веселей.

– Вы мне верите? – спросил Йолташ, делая последний виток на голове, и глянул на притихшую ребятню. Дышать стало тяжело, он вспотел. Те несмело кивнули.

– Ты Свинью убил, – пожал плечами пацан с пушистыми ресницами. – Я тебе верю.

– И я! – подскочил белоголовый.

Йолташ натянул сапоги тюремщика – они оказались впору и слегка притопнул. Хорошо!

– Тогда забирайтесь обратно за решетку… – поднялся ропот, и Йолташ поднял руку. – Дверь не закрывайте, а прикройте. Видели, как я цепь накинул перед тем, как Свинью убить? Вот и вы вроде того.

Ребята пошушукались и зашли обратно в свою каморку. Йолташ прикрыл дверь. Цепь на левой руке слегка звякнула, когда он задел прут решетки. Кое-как он оттащил из коридора в свою камору тело тюремщика.

– Я огляжусь по сторонам – и мигом назад… – прошептал он.

– Без нас не уйдешь? – спросил тот, что с пушистыми ресницами.

Йолташ помотал головой и отошел от решетки. Пройдя по коридору, подошел к двери и прислушался. Пение не утихало. Йолташ осторожно снял засов, слегка приподнял дверь на петлях, чтоб не скрипела, и медленно открыл. Напротив двери высилась покосившаяся стена, из которой то тут то там вылезали из кладки камни. Казалось – ткни в стену пальцем, и она рухнет. Пение доносилось из-за стены. Слева коридор засыпало рухнувшим сводом. Йолташ повернул направо и двинулся вдоль стены. Через пару десятков шагов вдалеке показался проем и льющийся из него дневной свет. Оставаясь в тени, Йолташ приблизился и глянул наружу.

Посреди развалин и разросшегося кустарника виднелся небольшой круглый дворик, в центре которого лежала плоская плита из гладкого мрамора. Когда-то мрамор был нежно-розового цвета, но сейчас весь заляпан бурыми потеками. На нем лежал мальчишка. Горец без труда узнал патлатого – тот лежал в беспамятстве, совсем как сам Йолташ недавно. Вокруг мрамора на расстоянии пары шагов плечом к плечу сидели замотанные в темное фигуры. Они раскачивались из стороны в сторону и пели заунывное на незнакомом языке. Горец только и смог, что разобрать то самое «дианадохус калас».

Один из замотанных с открытым обезображенным лицом подошел к плите. В руке у него Йолташ заметил небольшой кривой нож. Горец разглядел, что у жреца нет не только носа и ушей – у того напрочь отсутствовали и губы.

«Мое место не здесь, – с отчаянием подумал Йолташ, словно уговаривая сам себя. – Мое место не здесь, я охранник наследника дана Дорчариан».

Веки бездвижного патлатого дрогнули.

Олтер

Остах решился. Тумма таки смог донести до несгибаемого наставника, что способности дваждырожденного – это оружие. А оружием нужно научиться владеть.

– Оружие, – задумчиво пробурчал дядька. – Оружие.

Наставник повернулся и открыл ларь за спиной. Повел пораненным плечом и разложил на столе кольчугу рядом с тесаком.

– Помоги вздеть, – велел он повеселевшему Барату. Я радостно подпрыгнул, и дядька рявкнул на меня: – Чуть что – падаешь наземь. Камнем!!! – припечатал он. Я закивал соглашаясь.

Тумма протянул руку и осторожно, двумя пальцами потрогал лежащий на столе тесак. Такую застенчивую улыбку на темнокожем лице я увидел впервые.

– С твоей клятой повязкой на глазах не понять толком, – разгладил кольчугу на груди Остах. – Чего лыбишься-то?

Тумма с неожиданной лаской погладил оружие и убрал руку. Повернулся к дядьке.

– Когда-то давным-давно я ходил на корабле, Рыбак, – тихо сказал гигант. – Тесаков у меня было сразу два. Больше и тяжелее, чем твои.

– Сразу два, – хмыкнул дядька, подняв бровь, и смерил Тумму оценивающим взглядом. Решив для себя что-то, наставник вновь полез в ларь. Вскоре Остах выложил на стол еще два тесака, точные копии своего. – Держи. Других – больших и тяжелых – нету, – усмехнулся он.

Тумма вцепился в клинки и уже не мог выпустить их из рук. Тесаки, следуя один за другим, с гудением рассекли воздух, а затем запорхали перед великаном – один отводил удары, а другой наносил. Еле слышно Тумма запел фальцетом, уклоняясь и нанося удары невидимому врагу. Дядька уважительно цокнул языком.

– Заваруха начнется – первым пойдешь, – подытожил он.

Мы стояли в Предвратье под библиотекой в полнейшей темноте. Пришел черед оружию дваждырожденного. Тумма стоял позади, и я чувствовал на плечах ладони лекаря. Кайхур прижался к правой ноге.

– Посмотри, – негромко сказал Тумма. – В ночи горят два костра. Видишь?

Ко мне только-только пришло ночное зрение, и я стал различать стены вокруг. Об этом я и хотел сообщить Тумме, как вдруг увидел вдалеке, на грани видимости, два игривых призрачных огонька.

– Вижу! – крикнул я. – Вижу! И уголек маленький рядом!

– Уголек – это оунманастри. Пока он рядом – огни горят ярче… Приблизь огни… Впусти в себя…

Я вгляделся в даль, и огни рывком приблизились. А потом еще скачок и еще – и пламя влилось в мое тело, окатив горячим потоком. Множество запахов, звуков, новых ощущений нахлынули на меня, и я пошатнулся. Словно все многотонное здание архива над головой рухнуло сверху.

– Вижу, – тяжелым набатом ударил голос Туммы, и ладони великана стали горячими. – Вижу. Боюсь ослепнуть, – пошутил Тумма. – Теперь вперед… Мы следом.

– Только чуть что – падай на землю, – подал голос дядька.

– Ага, камнем, – повеселел я.

Лавина свежих ощущений схлынула, обновив восприятие, и я вновь обрел целостность. Теперь стоило захотеть, и я мог слышать шуршание и писк летучих мышей в узкой щели под потолком. Мог увидеть трудягу-паука, натягивающего первую нить паутины в верхней части лаза. Мог понюхать кустик полыни далеко наверху. Теперь мне все равно, смотреть днем или ночью – видел я одинаково хорошо. Жаль, ночное зрение не передавало цветов и окружающее виделось разными оттенками серого.

– А мы с наставником так без огней и пойдем? – раздался несмелый голос Барата. – Я же ничего не вижу.

– Пойдем, – раздался голос гиганта. – И молча.

Но молча не получилось. Для Туммы я пылал как горящее дерево в ночи, и он без труда мог идти за мной следом. А наставнику и Барату он обещал «подсветить путь» и велел спутникам положить ладонь ему на плечо. Стоило Остаху прикоснуться к Тумме, как он отдернул руку и заголосил:

– Отец Глубин и все его рачьи дети!!!

– Тихо ты, дядька! – шикнул я на наставника. – Чего переполошился?

Дядька тряс рукой, словно обжегшись. Он не видел ничего и сослепу шарил кругом. Тумма взял Остаха за запястье и положил ладонь обратно себе на плечо. Дядька тут же «прозрел» и первым делом увидел, как я с веселым видом беззастенчиво его разглядываю. Это мигом отрезвило наставника.

– Прикрой буркала-то, Оли, – нахмурился Остах. – Топай давай.

Йолташ

Жрец нагнулся над пареньком и занес кинжал. Веки патлатого еще раз дрогнули и глаза открылись. Йолташу показалось, что паренек смотрит прямо на него и вот-вот вновь скажет: «Хо!» – как в тот раз, когда он предупредил горца.

«Мое место не здесь…» – с тоской прошептал Йолташ и оттолкнулся от стены.

– Хо! – закричал он, выскакивая во дворик. Кривой кинжал замер, бликуя на солнце. Горец пнул голову сидящего, который разворачивался к нему, и подскочил к плите. Жрец умело ударил горца кривым кинжалом сверху вниз, метя в ключицу, но Йолташ встретил его замотанным цепью предплечьем и ткнул урода под подбородок. Схватив жертву, он пнул в лицо еще одного, постаравшись попасть в отрезанный нос. Горец юркнул в пролом в стене, встретил ударом в переносицу самого шустрого, что метнулся следом, и выдернул из его рук легкий топорик на короткой ручке.

Забежав в узилище, горец захлопнул дверь и едва успел накинуть засов, прежде чем она задрожала от ударов. Бережно положив спасенного на пол, он кинул топорик подбежавшему белоголовому. Тот ловко поймал его.

– Бей без замаха, не раскрывайся, – велел Йолташ. – Углом лезвия в лицо.

– Ага, – сжал рукоятку белоголовый, – в рыло.

Йолташ махнул рукой, подзывая остальных, и принялся выламывать брусчатку из-под ног. Дверь по-прежнему содрогалась от ударов, но добрый засов и крепкие петли держались.

– Хватайте камни, – велел Йолташ. Белоголовый с топориком подбежал ближе, помогая курочить брусчатку, орудуя лезвием. Старый серый раствор крошился и выпадал кусками – брусчатка сама вываливалась под ноги. – Без толку камни не швырять. Хватайте тряпки, заматывайте в них камни. Усекли?

– Ага, как кистенем! – закричал мальчишка с фингалом под глазом и выхватил из кучи самый большой камень. Йолташ содрал одеяние тюремщика и швырнул парням. Те мигом разодрали полосы на части. Вскоре в тонких руках покачивались наскоро сделанные кистени. Хотя какие это кистени – так, курам на смех…

– Сами видели, замотанные кольчуг не носят. У вас орудие одного удара: раскрутили – и в лоб. Если сбили из вас кого – падайте наземь и по ступням врагов молотите.

– А если враги упадут – то в рыло! – вновь добавил белоголовый.

Патлатый завозился в сторонке. Все замолчали и обернулись. Спасенный протягивал руку, шлепая сухими губами, и тыкал пальцем в кучу выломанной брусчатки. Для себя булыжник просил?

– Хо! – сказал он посреди грома ударов, сыплющихся на дверь, и рассмеялся. За ним засмеялись остальные.

Вдруг раздался тяжелый удар, и дверь подпрыгнула. Видать, притащили что-то тяжелое: бревно или каменюку.

– Сейчас начнется! – крикнул Йолташ после второго удара, когда звякнули петли и из проема брызнуло щепой.

Глава 12

Олтер

Отметки на стенах послушно привели к месту недавней стычки, где мы оставили Йолташа. Остах придерживал Тумму за плечо, боясь вновь оказаться в темноте. Дядька косился на связку факелов, но огонь так и не зажег.

Мертвых тел на поле сражения не нашлось, и Барат заметно приободрился. Неужели он и в самом деле думал, что замотанные пристукнут Йолташа и оставят здесь бездыханное тело? Нет, слуги Безносого – ребята изощренные, и так просто от них не отделаться. Это я нутром чуял. Меж тем Тумма обнаружил еще одну отравленную стрелу у каменного выступа.

– И что теперь? – спросил я. Белые черточки-указатели вели к залу-казарме, и теперь они нам не помощники. Как узнать, куда утащили беднягу Йолташа?

– Дальше иди, – ответил Тумма.

– Куда? – не понял я.

– Куда ведут ноги, – пожал плечами великан. – Пламя дваждырожденного подскажет.

Вот, значит, как Тумма решил меня обучать! Я же в этом бесконечном лабиринте всех в такие дали уведу – вовек не выберемся!.. Я задохнулся от возмущения, но невозмутимый Тумма добавил:

– Помни про оунманастри. Гляди на уголек…

– Кайхур? – пробормотал я и почесал за ухом щенка. Перестроившись на внутреннее зрение, я и вправду увидел в нем маленький уголек, из которого то и дело выглядывали слабые синие язычки пламени. Мой огонь тут же качнулся к нему, и я испуганно отдернул руку, совсем как Остах недавно.

– Это твой оунманастри, – пояснил гигант и свел ладони вместе. – Он делится с тобой. Его огонь – твой огонь. Его ранят – ты вылечишь. Помнишь, как после драки с Кроумом?

Я припомнил события недавних дней. Когда стражник со всей дури швырнул щенка о стену, я был уверен, что без переломов не обошлось. А Кайхур отоспался ночку у меня под боком – и ковылял с утра, переваливаясь с лапы на лапу. А после второй ночи бегал как раньше.

– А наоборот? – раздался голос Остаха. – Если, не приведи Отец Глубин, с Оли что случится – Кайхур поможет?

– Поможет, – уверенно кивнул Тумма. – Но не так сильно. Оли – большой, оунманастри – маленький.

– Ты чего испугался-то, Оли? – не утерпел Барат. – Чего дернулся, как клибб от солнца?

– Запахи. Как Кайхура погладил – так все камни вокруг запахли… – Я покачал головой. И как объяснить? Я и без того только что открыл целый океан ароматов. Но запахи Кайхура иные: они рассказывали, подсказывали, подталкивали. По ним можно было читать, как по буквам в раскрытой книге.

– И чем пахнут камни? – осторожно спросил Барат.

– Уродами замотанными пахнут. – Я пнул булыжник. – Потеют они в своих тряпках… И не моются толком. И травами какими-то от них несет, – сбивчиво пояснил я. – Плохо пахнет, в общем.

Мы двинулись дальше – чего без толку языком молотить? Кайхур норовил вырваться вперед. Маленький хитрец давно понял, кого мы ищем, но Тумма придерживал щенка. И правильно делал. Я сам! Сам должен научиться владеть новым оружием и новым даром.

Идти следом за вонючками оказалось удивительно просто; главное – правильно настроиться на нужный запах в начале пути и не отвлекаться по пустякам. Замотанные привели нас к знакомому подземному залу. Остах и Барат неровно задышали, когда вдалеке показался свет, зажженный наставником еще вчера. Задерживаться не стали – я уверенно пересек казарму, пройдя сквозь строй столов и лавок и миновав маслохранилище. За первым резервуаром обнаружился еще один, а потом показались странные открытые продолговатые повозки, стоящие в ряд. Увиденное заинтересовало, и я подошел ближе. Повозки, наполненные доверху непонятными железяками странной формы, стояли сцепленные, друг за другом.

Как же их передвигали? Ну-ка… Присев, я заглянул под днище одной из повозок. Колеса покоились в неглубоком желобке, вырубленном в камне. Парные желобки змеились в сторону широкого прохода и исчезали. За спиной загремело – Барат не утерпел и залез-таки в одну из вагонеток. Раздался приглушенный восторженный всхлип и звонкий звук подзатыльника. Мы двинулись дальше мимо строя вагонеток, уходящего в широкий проход. Дальше, дальше.

– Что там? – спустя пару десятков шагов послышался шепот дядьки.

– Нагрудники, – донесся возбужденный ответ Барата. – Парадные, Старой Империи еще. Бронзовые!

Запах врага привел в небольшой закуток. Кайхур, не утерпев, вырвался вперед и замельтешил перед гладкой стеной. Закуток так мал, что мои спутники остались снаружи.

– Что там? – спросил нетерпеливый Барат.

– Стена… – прошептал я в ответ. Что тут еще скажешь?

Я огляделся вокруг и заметил на одном из камней у входа слабо светящийся отпечаток ладони. Хмыкнув, положил руку на камень, и он слегка дрогнул. Нажал сильнее, и камень послушно ушел в стену. В глубине скалы послышалось журчание, и проход за мной вдруг закрылся. Огромная каменная перегородка беззвучно выехала из потайной ниши в стене и мигом отрезала от спутников. О как! Никто и пикнуть не успел. А камень вновь показался из стены. Я вновь нажал его – опять послышалось журчание, и перегородка отъехала назад, спрятавшись в скале. Барат с безумным видом стоял напротив с мечом наголо, а Остах, надув щеки, раздувал трут.

– Хватит ерундой заниматься, – велел я. – Идем.

Спутники тотчас положили руки на плечи Туммы и с опаской вошли в комнатушку. Я вновь проделал тот же фокус с закрывающейся перегородкой. Дядька пробурчал что-то у меня за спиной и убрал огниво. Тем временем я протиснулся к следующему камню с еле заметным призрачным отпечатком. Нажал – послышалось знакомое журчание – и монолитная стена мягко отъехала в сторону. Не мешкая мы проскользнули в открывшийся проход. Покрутив головой – теперь пришлось постараться, – я нашел потайной камень почти у самого пола. Прижав камень ногой, словно нажимая педаль, я закрыл проход.

Мы продрались сквозь узкий извилистый туннель и вывалились в широкий коридор с высоким сводом. Посередине в искусно сделанном желобе журчала вода.

– Тропа «добрых», – прошептал за спиной Барат.

«А вот и тайный ход контрабандистов Атриана», – подумал я, оглядываясь. Слышать доводилось, а вот побывать довелось впервые. Я ощупал удивительно ровную кладку стены, и мы двинулись дальше. Вскоре вдали показался рассеенный солнечный свет, и мы прибавили шаг. Остах и Барат, радуясь тому, что прозрели после темени подземелий, убрали руки с плеч одноглазого поводыря.

– Вот он, завал. Совсем немного осталось. Не успели разобрать, – пояснил Барат.

Он небрежно отодвинул ногой один из камней, откатившихся к ручью, обратно к груде булыжников, разложенных вдоль стены. Вверх уходила круглая широкая шахта колодца, в стене угадывались вмурованные скобы, по которым когда-то выбирались наверх. Весь колодец забит валунами до самого верха, а сквозь щели пробивался дневной свет. И это Барат называет «совсем немного»?!

– Может, потому на нас и напали, что работы осталось дней на пять? – задумчиво спросил дядька. А затем обернулся ко мне и спросил: – Куда дальше?

– Туда. – Я махнул рукой в сторону тупика, которым оканчивалась тропа «добрых», где спокойный поток вспенивался и с шумом нырял под землю в круглое отверстие. Подойдя ближе, я насторожился. Из-за стены послышался мощный глухой удар, и я обернулся к Тумме. Он уже обнажил тесаки и коротко кивнул в ответ. Ага, значит, я не один услыхал! Глядя на темнокожего гиганта, Остах с Баратом выхватили оружие. Дядька показал мне кулак и качнул головой себе за спину.

Изнутри послышался еще один сильный удар. Ждать больше нельзя! Я подбежал к примеченному выступу, встал на носочки, ухватился двумя руками и повис всем весом. Стена дернулась и бесшумно поднялась перед нами, словно занавес.

Йолташ

Петли вывернуло, дверь вспучилась изнутри, однако засов еще удерживал ее на месте.

– Йолташ! – раздался сзади радостный голос наследника. – Живой!

Йолташ обернулся всем телом, а ребятня закрутила своими неправильными кистенями, приготовившись отражать внезапное нападение со спины, недобро поглядывая в сторону неведомо как появившихся незнакомцев. Стена в противоположном конце коридора чудесным образом исчезла. На ее месте стоял одноглазый Тумма с тесаками в руках и улыбающийся от уха до уха наследник.

– Стойте! – остановил мальчишек Йолташ. – Это мой господин!

Радостный Оли, собирающийся броситься к Йолташу, вдруг пискнул и исчез за углом, а на его месте появился хмурый Остах.

– Тебе же велено – вперед не лезть, – пробурчал наставник, пряча в глазах радость. Он вошел в коридор и покосился на зарешеченные каморы. Мимо пронесся Барат – уж его-то никто не мог удержать – и со всего маху двинул Йолташа по плечу. Горец покачнулся и едва не упал.

– А это мой брат, – пояснил он мальчишкам, сгрудившимся у стены. Йолташ разглядел приближающегося Тумму и понял, кого так испугались юные пленники. Алая повязка наискось пересекала лицо великана, пряча изуродованную глазницу, а тесаки в руках слегка подрагивали. Дверь вздрогнула, и засов вылетел из пазов.

– Оли! Мелкотня – в сторону! – четко и громко скомандовал наставник. Остах мельком глянул на бледное лицо Йолташа и добавил: – Йолташ – тоже назад. Тумма!

Дверь рухнула, а темнокожий гигант одним прыжком преодолел расстояние и оказался напротив проема. Ворвавшихся врагов он встретил песней и железом. С первым взмахом тесака послышались слова песни на незнакомом языке. Лезвия тесаков прогудели, вторя боевой песне Туммы, и он врубился в толпу противников. Двигался гигант плавно, но стремительно и грациозно, словно танцуя. Нападающие с глубокими рваными ранами отлетели в стороны, а воин вывалился в коридор, пронзительно крича. Барат и Остах бросились к подранкам, добивая, и метнулись следом за Туммой.

– Видал? – спросил Оли, подходя к Йолташу. – Нашелся на слуг смерти свой хозяин жизни. Сейчас наш лекарь мигом всех вылечит!

Наследник усмехнулся своей странной шутке, а Йолташ опять подумал о том, как сильно изменила Мать Предков своего маленького непослушного потомка. Где тот веселый задира и упрямец Олтер?..

– Я рад, что ты жив, Йолташ, – сжал его предплечье Оли.

– Я тоже, наследник, – кивнул горец.

Песнь гиганта окрепла, перемежаясь громкими выкриками и смехом, – темнокожий воин с упоением крушил бездоспешных врагов. Послышались вой и вопли ужаса.

– А вот и лечение началось, – хихикнул Олтер.

– Так им, сволочам… – Йолташ сжал виски ладонями. Он вспомнил безобразного жреца с кривым кинжалом и потер ноющий затылок.

– Крепко досталось? – с сочувствием спросил Оли. – Сейчас Тумма освободится, поможет.

Не ответив, горец махнул рукой.

– Хватит киснуть, – показался в проеме Остах. – Будет вам к решеткам жаться. Айда на солнышко!

Олтер двинулся наружу, Йолташ следом. За спиной послышался приглушенный лязг. Детвора, вытянув шеи и стараясь не шуметь, увязалась за ними. Йолташ думал, они испугаются мертвяков, но ошибся. Патлатый и паренек с пушистыми ресницами подбежали к поверженным врагам и выломали из мертвых пальцев ножи. Вооруженные мальчишки подошли к белоголовому с топориком и посмотрели на Йолташа. Остальные пленники встали рядом.

– Как звать, герои? – спросил горец.

– Наум, – ответил патлатый.

«Хо!» – прозвучало в голове у Йолташа.

– Маха, – отрывисто сказал белоголовый.

– Арат, – ответил пушистый и застенчиво улыбнулся.

– Хм, вот и бойцов себе уже подобрал, – хмыкнул под нос учитель и скрылся за поворотом.

– А старик – это кто?.. – шепотом поинтересовался Наум. Он был слаб после отравы, паренька мутило, но за нож он уцепился крепко – не вырвешь.

– Мой учитель, – коротко ответил Йолташ. – Остах.

– Строгий, – с опаской протянул Арат.

– Хватит шептаться! – крикнул Оли из коридора. – Ребята, идите сюда! Тут такое!..

Йолташ вышел и увидел замотанных – тела валялись справа и слева, словно подрубленные стебли высокой травы. Высыпавшие из узилища мальчишки, увидев замотанных, затоптались у выхода, однако быстро пришли в себя. Смекнув, что враги мертвы, бросились к обидчикам.

– Быстро твоя гвардия соображает! – крикнул Олтер. Ребята споро обшаривали покойников и вооружались.

Показался знакомый Йолташу круглый дворик. Выщербленные дождями и ветрами оплывшие каменные стены возвышались вокруг, как края плошки над плоским донцем. Посреди дворика бесформенными темными кляксами валялись замотанные. На гладкой жертвенной плите покоились сразу четверо врагов с короткими мечами в руках. Видимо, остальные пытались убежать от Туммы, и только эти четверо приняли бой. Впрочем, им это не помогло. Йолташ заметил, как пацаны вновь сгрудились на входе. Бледный Наум вел сбивчивый рассказ, тыкая грязным пальцем то в жертвенник, то в Йолташа. Детские лица вновь насупились, руки опустились.

Кайхур, деловито снующий по дворику, обнюхивая бездвижные тела, подошел к постаменту, на котором покоилась жертвенная плита. Ткнувшись носом в преграду, щенок задрал ногу и пометил ее. Мальчишки разом перестали хмуриться и развеселились, толкая друг друга и хлопая по плечам.

– Вы что там топчетесь? – раздался крик наставника сверху. – Дуйте сюда!

Остах призывно махнул рукой с верхней площадки. Поднялись быстро – путь наверх расчищен от обломков, а настырные плети колючих зарослей обрезаны. Одичавшие розовые кусты расползлись и заплели руины. То тут, то там среди обломков красовались цветы.

У подножия смотровой площадки на плоском камне сидели Тумма с Баратом. Напевая под нос что-то ласковое, словно нянчась с младенцем, Тумма тщательно вытирал лезвия тесаков широкой темной тряпкой. Еще недавно полотно служило одеждой кому-то из замотанных. Темнокожий воин поднял голову на звук шагов и белозубо улыбнулся. Единственный голубой глаз гиганта сиял торжеством и победой, как маяк в ночи. Ноги Туммы, обутые в сандалии, и голый череп забрызганы кровью.

Вид сверху открывался превосходный. Они стояли в тени основания массивной башни, некогда венчавшей холм и служившей центром крепости. Башня давно переломилась и рухнула, разметав постройки и скатившись вниз по склону. Атриан, украшенный узкой голубой лентой бегущей к морю Джуры, беззастенчиво раскинулся перед ними, как придорожная девка, вывалившая напоказ свои прелести.

Ближе всего к крепостному холму располагались трущобы с худыми крышами и покосившимися стенами. Далее теснились плечом к плечу домишки покрепче, взбираясь на соседний холм. Холм увенчивали блестящие на солнце купола архива и храма Пагота. Присмотревшись, Йолташ без труда разглядел голубиную башню архива. По Рыночной площади сновали муравьи-людишки, а имение и школа спрятались среди густой листвы парка.

Йолташ подошел к учителю и устремился взглядом вдаль, минуя беспутный город, минуя равнины, села и городишки, разглядывая окоём, где виднелись вершины гор.

 
– Густой туман
Накидкой белой
Лежит на склонах.
Сияет снег
Седою гривой
На горном пике.
Бездонна мудрость
Как пасть ущелья, –
 

скорее угадывая, чем слыша въяве, разобрал горец шепот учителя. Странно было слышать родной дорча среди этих чужих безмолвных развалин. Йолташ приметил, что наставник смотрит вовсе не на горы. Остах внимательно разглядывал дом на скале, видневшийся отсюда, как родной узор морщин на ладони. Высокий забор, пустынный дворик и пятно колодца. Йолташ с гордостью отметил, что куча булыжников изрядно осела. Не зря трудились!

Позади раздался грохот. Пацаны бегали друг за дружкой посреди двора, петляя между мертвыми телами, а Кайхур носился следом, норовя прикусить крайнего бегуна за лодыжку. Мальчишки весело подгоняли друг друга. Вот белоголовый Маха подпрыгнул и забрался на жертвенник, усевшись на тело замотанного. Возмущенный Кайхур звонко залаял, опираясь на постамент передними лапами.

– Что с детворой делать будем? – спросил Барат.

Все задумались. Йолташ еще раз глянул на паутину кривых улочек Атриана и бесчисленные черепичные уступы кровель.

– Столько домов. Столько народу. Откуда же сироты? – удивился Йолташ. В горах не бывало сирот. Даже если село вымирало от болезни или голода – все равно находилась родня и принимала бедолагу в семью.

– Другие люди, другие правила, – жестко ответил Остах, разглядывая веселящуюся детвору. – В трущобах много разбойничьих ватажек, быстро их приберут к рукам. Такой товар не залежится… – зло процедил Остах.

– Они меня видели, – гулко пробасил подошедший Тумма. Он убрал оружие в ножны, спрятал свой уцелевший глаз под повязкой, но вот спрятать себя-нового не сумел. Развернутые плечи, гордая посадка головы, движения убийцы… Над ними возвышался воин, а не лекарь; освобожденный, а не раб. – Видели меня зрячим.

Наставник вновь посмотрел на мальчишек и принялся мять пальцами нижнюю губу. Йолташ с надеждой глянул на наследника. Тот верно истолковал взгляд горца и слегка кивнул.

– Никого мы выгонять не будем. Нам все пригодятся. – Олтер мечтательно зажмурился и произнес: – Свою школу откроем. Гвардию растить станем.

– Ага. Только где мы их держать будем? – с сомнением осмотрелся кругом Барат. Детские крики отражались от ветхих стен. Казалось, крикни погромче – и они рухнут.

Остах дернул себя за губу и велел:

– Идем за мной.

Олтер

– Кольша! Чужеземная твоя душа! Опять по-своему дротик мечешь? – гремел над плацем голос Стурра.

Я вновь бегал, прыгал и метал дротики, мысленно пребывая совсем в других местах. Школа стала порядком раздражать, воруя важное время. Недавно рутина прервалась и мне позволили поучаствовать в спасении Йолташа. Зато теперь… Такая каша заваривается, а меня в сторонке держат! Я с ненавистью посмотрел на Стурра, гонявшего нас кругами, и наступил на пятку Бареану. Сегодня друг тоже был сам не свой – я шепнул приятелю, что слуг Безносого теперь можно не опасаться. После этой новости признательный царевич считал меня кем-то вроде личного духа-хранителя.

– Прости, – буркнул я и легонько подтолкнул Борю вперед, пока комендант не увидел заминки.

Мы вновь побежали по кругу, а я опять устремился мыслями во вчерашний день. Все-таки здорово наставник придумал с домом на скале! Моментом сообразил, что лучшего места для новой школы не найти! Пока взрослые рыскали по руинам, изучая логово слуг Безносого, я успел наскоро осмотреть крепкий домишко. К дому прилагался немаленький участок земли, усыпанный щебенкой, и затянутый илом высохший пруд. Видимо, он наполнялся во время весенних дождей, а с началом зноя быстро терял влагу. Прогулявшись по окрестностям – по приказу Йолташа меня сопровождала троица освобожденных парней, – я нашел несколько старых олив, одичавшие деревья груш, слив и яблонь. Результатом осмотра остался доволен. Стоит только приложить руки и голову, подвести воду – которая журчала рядом, под землей – и это укромное запущенное местечко преобразится в дивный сад. А обновленный дом с постройками превратится в крепкое поместье.