Текст книги "Важное время"

Глава 17

Тумма

Тумма разминал кисти рук, разгоняя кровь, и грел ладони, готовясь к привычной процедуре. Госпожа Элса уже разоблачилась и двинулась к массажному столу, кутаясь в покрывало, когда ее остановил робкий стук в дверь.

– Кого там принесло? – прикрикнул Сивен.

В последние дни наместник выглядел раздражительней обычного, и внезапные вспышки гнева случались все чаще и чаще. Испуганные рабы ходили по стеночке, вздрагивая от каждого звука, и косились на столб наказаний во дворе, где пороли провинившихся.

«Кто это такой смелый?»

– Простите, сиятельнейший! – Кланяясь при каждом шаге, в комнату вошел человек, которого рабы боялись не меньше наместника. Фигура, укутанная в хламиду, в приметном островерхом капюшоне, скрывающем лицо, приблизилась к наместнику, склонилась в глубоком поклоне и протянула свиток.

– Неужели это так важно, – багровея, процедил Сивен, – чтобы отвлекать нас именно сейчас?

– Что там, Сплетник? – спросила Элса, игнорируя мужа и забирая послание. Зашуршал разворачиваемый свиток, и супруга наместника углубилась в чтение.

– Сиятельнейшая, – прошелестел человек в хламиде, кланяясь повторно.

Рабы дрожали от одного имени Сплетника. Больше всего их пугала неизвестность – ведь никто доподлинно не знал, кто скрывался под капюшоном, а догадки лишь множили страхи. Очевидно для всех одно: Сплетник – кто-то из своих, из многочисленной толпы челяди, проживающей в имении. Но вот кто? Боялись его не зря – от внимания незнакомца ничего не ускользало, и хозяевам становилась известна любая оплошность слуг, поэтому место у столба не пустовало.

Сплетник, пятясь задом и беспрестанно кланяясь, двинулся обратно.

– Погоди! – щелкнула пальцами Элса и встряхнула свитком, передавая мужу. Тот нехотя принял послание и уставился в него. – От кого пришло? Когда?

– Только что. Я проходил мимо библиотеки, сиятельнейшая, когда опустился голубь. Самолично забрал послание в башне у чокнутого Колума…

– Пишет наш человек в горах? – прервала госпожа.

– Да…

– Соль!! – раздался рев Сивена. – Разорви меня надвое Пагот-хохотун – соль!!! Розовая соль – у козопасов! – Сивен вскочил с кресла, тряся свитком. – Недаром завтра Паготовы празднества! Смейся, Пагот! Бог лично явил свою милость, Элса!

– Каким образом? – скривилась женщина. – Подкинув соляные россыпи в родовые земли наших упрямых соседей?

– Это в духе Пагота! Не слушай ее, Хохотун! – подняв голову к потолку, он проревел: – Это отличная шутка, о Превеселейший! – Наместник схватил чашу со столика, выплеснул под ноги половину, приветствуя бога, и выпил остаток одним глотком.

– А теперь, Элса, шутки в сторону. Оставим шутки богам. Мы спасены. – Подойдя к широкому рабочему столу со многими свитками и расстеленной большой картой провинции и сопредельных земель, Сивен уставился на нее и почесал макушку. – Эй, там! – крикнул он.

Элса поморщилась и звякнула серебряным колокольчиком.

– Сиятельнейшие. – В дверном проеме показался угодливый раб.

– Зови Крента. Немедленно, – бросил Сивен, не оборачиваясь.

Раб исчез, а Сплетник замер у стены. Чернокожий великан и бесформенная фигура в хламиде с капюшоном застыли друг против друга живыми статуями.

– Мы спасены? – переспросила Элса, подходя к массажному столу и присаживаясь на край. – А мы что же, погибали?

– Беспорядки в Колодце ударили по нам сильнее, чем я думал, – нехотя ответил Сивен, жалея, что сгоряча сболтнул лишнего. – Военные в Арне выгребли внеочередную партию масла, и склады внезапно опустели. Лига меча тайком готовила кампанию против толгувов и теперь наконец разродилась громко заявить об этом…

– Но Фракс говорил, что Лига посматривает на Дорчариан, – прервала его Элса. – Я думала…

– Проклятие! – грохнул по столу кулаком Сивен. – Я передал нашим друзьям в столицу то же самое. Хмутра свои же обвели вокруг пальца – у тысячника не хватило бы духу врать!

– Значит, Лига меча собирается вовсе не в Дорчариан, как мы надеялись… – задумчиво повторила Элса, теребя в руках край ткани. – Кроме того, они забрали масло – на что имели полное право перед войной – и теперь обязательства перед Торговым союзом не исполнены… Мы не поставили до́лжный объем масла, верно?

– Верно, – присмирел Сивен. Едва речь зашла об Арне и старших партнерах из Торгового союза, его гнев испарился.

– Нужно написать отцу… – наматывая локон на указательный палец, продолжила размышлять вслух Элса. – Когда ты собирался сообщить мне об этом, Сивен Грис? Мои родители и их друзья выделили наместничество с простым пожеланием – чтобы нужды Торгового союза в земляном масле исполнялись неукоснительно. Неукоснительно!

– Так и было доселе, тебе ли не знать, – попытался оправдаться Сивен. – Когда в прошлый раз возникла заминка – я тут же решил все недоразумения, помнишь? Но сейчас… Взбунтовавшиеся ублюдки захватили Колодец в самый неурочный момент. В Старом посту как раз стоял готовый к отправке большой караван. Как обычно, к осенней ярмарке подгадывали…

Место у топчана, где стоял Тумма, давно стало привычным за прошедшие годы. Вот только сегодня гигант чувствовал под босыми ступнями не гладкий неподвижный мрамор, а качающуюся палубу корабля. Требовалось по-прежнему прятать глаз и притворяться незрячим и незаметным, но вместо этого хотелось сорвать повязку и подставить лицо встречному соленому ветру. Недавние бои плечом к плечу с горцами и тяжесть тесаков в руках разбудили великана и разбередили душу.

После пропажи паскудного стражника Кроума, напавшего на Оли, Тумма то и дело ощущал спиной чей-то пристальный взгляд. Вот и сейчас этот же липкий взгляд скользил по нему. Гадать не приходилось – из темноты капюшона Тумму разглядывал Сплетник.

«Многое узнал, разбросанный огонь? Скольких выспросил обо мне? Разобрался, где я был в тот вечер?» – не только Сплетник изучал великана, но и сам лекарь наконец-то смог украдкой из-под повязки разглядеть таинственного незнакомца. Будто почувствовав неладное, незнакомец поднял руки и плавным движением провел по краю капюшона, как бы проверяя – на месте ли. Великан особым зрением всмотрелся внутрь хламиды – пламя души Сплетника еле тлело, словно кто-то разбросал костер, оставив тлеть раскиданные угли.

«Теперь я узна́ю тебя и без капюшона, разбросанный огонь», – улыбнулся про себя довольный Тумма.

– Звал, брат? – послышалось с порога. Сопящий Крент вбежал в комнату, отпихивая раба. – Элса, – учтиво кивнул он.

– Пойдешь в горы, хватит хлестать вино целыми днями и обирать торговцев на площади, – огорошил Сивен входящего и нетерпеливо взмахнул рукой, подзывая главу Внутренней стражи.

Рыжий здоровяк насупился и торопливо приблизился.

– Не дуйся, брат! Улыбайся! Пагот приготовил для нас славную шутку, Крент! Вот здесь, выше имперской виллы, где живет Алиас Фугг, – наместник ткнул пальцем в карту, – располагается родовая гора наших дорогих соседей.

Крент приблизился и склонился над картой.

– Земли козопасов? – буркнул он. – Клятый Дорчариан?

– Нам доподлинно известно, что в горе найдены россыпи соли. – При этих словах Крент отпрянул от стола и выпрямился. – Да-да, Крент. Не пучь глаза. Розовой соли!

– Умеет Пагот пошутить… – выдохнул Крент.

– Уж как есть. Восстание ублюдков здорово ударило по мне, брат. Земляное масло перестало литься в мошну наших арнских покровителей, и кресло подо мной… зашаталось. Придется постараться, чтобы не лишиться всего этого. – Сивен неопределенно покрутил рукой над головой. – Если что случится – я-то отправлюсь к жене под бочок, в столичный особняк, как и раньше, – Элса при этих словах нахмурилась, – а тебе вновь придется дышать гарнизонной пылью в какой-нибудь дыре вроде той заставы в Арзрате, откуда я тебя вытащил, – невесело хохотнул Сивен и треснул рыжего по затылку. – Так что уж постарайся.

– Что нужно делать, сиятельнейший? – охрипшим голосом спросил Крент, потирая макушку. – Все выполню.

– Маршем. Быстрым маршем. А лучше конными, – размышляя вслух, Сивен пробежал двумя пальцами по карте, изображая шагающего человечка, – врываетесь в долину. Захватываешь перешеек, – наместник опустил ладонь, – и обе виллы. Можешь нижнее сельцо прихватить для порядка. Сейчас все силы горцев стоят у Колодца, присматривают за молодчиками Фракса, а рекс с верными воинами крутится у соляных копей. Но тебе они на один зуб…

Крент смотрел на карту перед собой и чесал макушку.

– Воинов выделю лучших, что смогу найти. И ты своих возьмешь. Если встретишь Хмутра – бери к себе, он уже потоптался по долине, разобрался что к чему, – велел Сивен. Крент, услышав про тысячника, скривился, но наместник не обратил на это внимания. – Как возьмешь перешеек, следующий шаг – копи. Мне нужна эта соль!

– Это война, – неторопливо приблизившись, Элса уселась рядом. На карту она даже не взглянула. – Прежде чем затевать войну, мальчики, нужно знать, как ее заканчивать. И что сообщить арнскому престолу…

– Что скажем – понятно, – отмахнулся Сивен. – Напишем, что кровожадные козопасы напали на добрых имперских граждан в приграничье… Пожгли, пограбили… Сплетник, сделаешь?

– Да, сиятельнейший. – Статуя в бесформенной хламиде ожила и согнулась в поклоне.

– Кроме того, я нагружу целый корабль розовой солью и пошлю в дар императору, – продолжил Сивен. – Хорошо, что Лига меча будет бодаться с толгувами – меньше внимания к нам… Победителю за соль простят все. Вопросов не будет.

– Победителю – простят, – согласилась Элса. – А мы что, уже победили?

– А с кем там биться? – пренебрежительно отозвался Крент, наливая вино в кубок. – Наконец-то я настучу по головам вонючим козопасам! Выход из долины возьму конными, а через половину седмицы и пешие подоспеют. Уж не вшивым горцам в драных шкурах вставать у нас на пути! Если дернутся – размажу по окрестным скалам!

– У меня сын рекса, – напомнил жене Сивен. – Пока Олтер в моих руках – рекс не рыпнется, утрется.

Услышав про Оли, Тумма невольно вздрогнул.

– У Рокона есть еще один сын, не забывай. – Элса наконец глянула на карту. – Ты не о том думаешь, Сивен. Завладев перешейком – мы возьмем горцев за горло. Главное – взяв за горло, не отпускать, не дать возможности вздохнуть. Прервать всякую торговлю… По весне горцам нужно будет зерно как воздух, а взять его они могут только у нас. Вот тогда мы и предложим договориться. В конце концов, к Колодцу и шахтам прибавятся еще и копи. Всего-то. Посулим что-нибудь Рокону – кстати, Крент: не вздумай убить рекса Дорчариан! Пусть в плену, но живой! Переговоры с ним лучше вести Алиасу. Голос Империи выкрутится.

– Пускай уже горцы прихлопнут этого недоноска! Видеть его не могу! А за его смерть мы больше сторгуем, – недовольно скривился Сивен, услышав имя Фугга.

– Дельная мысль… – задумчиво протянула Элса и повернулась. – Сплетник, сделаешь?

– Голос Империи надолго застрял в Колодце, сиятельнейшие. После восстания у нас не осталось там своих людей, сиятельнейшие, – согнулся в глубоком поклоне Сплетник. – Можно…

– Ну так и пошел прочь! – вспылил Сивен.

Хламида вновь сложилась в поклоне и попятилась задом к дверному проему. Сквозь повязку Тумма наблюдал за Сплетником. Вдруг угли внутри хламиды зардели, вспыхнули, взметнулось пламя… Сплетник подскочил к Тумме. Он отшатнулся от неожиданности, когда Сплетник протянул руку и сорвал повязку. Великан успел зажмуриться, выставляя напоказ страшный шрам, но противник вдруг топнул по большому пальцу босой ноги, и Тумма от боли и неожиданности распахнул уцелевший глаз. Элса охнула.

– Он не слепой! – торжествующе закричал Сплетник, потрясая в руке сорванной повязкой. – Я чуял! Сиятельнейшие… – Тумма отшвырнул крикуна и тот отлетел к стене, ударившись спиной и сползая вниз. Капюшон слетел с головы, открыв лицо, и Тумма тотчас его узнал.

– Стража! – проревел Крент, хватаясь за меч.

Тумма кинулся к двери и снес сунувшегося под ноги раба.

«Не убивать. Никого не убивать…»

Тумма кинулся прочь по широкому коридору. Из распахнутых дверей то и дело выглядывали испуганные рабы, позади раздавались вопли Крента и слышался топот. При виде горящего ярким сапфиром глаза великана слуги тут же прятались обратно. Путь беглецу преградили два стражника из охраны покоев, выставив вперед копья. Не сбавляя шага, Тумма вжался в стену, ребром ладони отводя копье, и толкнул одного медлительного стражника на другого.

«Быстрее, быстрее».

Спасительный выход из коридора был совсем близко, когда из проема показалась гибкая девичья фигурка. Наула! Девчонка откинула со лба непослушную челку, уставившись на стремительно приближающегося великана. Наула прижала ладонь к губам.

– Тумма! – прошептала она. – Ты…

От испуга Наула застыла посреди коридора. Разогнавшийся гигант понял, что врежется в девчонку и покалечит. Он невольно сбавил ход, и его тут же умело ткнули сзади под колено тупым концом копья. Тумма взмахнул руками, и голова взорвалась болью от сильного удара по затылку. Тумма рухнул перед Наулой, которая так и стояла посреди коридора, круглыми глазами глядя перед собой. На великана навалились сразу трое, заломив руки за спину.

– Что, паскуда?! – сзади послышалось сопение. К плененному беглецу подбежал Сивен Грис, которого трясло от ярости. Губы наместника дрожали, на лбу выступили капли пота. Следом за ним торопились Элса, Крент и Сплетник, вновь накинувший капюшон.

– Что, паскуда?! Тварь, червь, скотина! – Наместник пнул Тумму в лицо. А потом еще и еще. – Нравится подсматривать за госпожой? Нравится?

Тумма только и сумел, что вжаться в камень пола, подставляя под удары затылок.

– Не отворачивайся, тварь! – Наместник схватил Тумму и вздернул лицо кверху. Сивен двумя пальцами раздвинул веки Туммы и смачно харкнул в раскрытый глаз. Великан дернулся, и на него тотчас навалились еще двое, прижимая локти к полу.

– Кинжал! – заорал Сивен и заторопился. – Сейчас, сейчас… Слепой должен окончательно ослепнуть. Насовсем… – Капли пота текли по красному лицу, повисая на верхней губе, и наместник шумно отдувался и пыхтел. – Кинжал! – вновь проревел он, протягивая руку.

Крент, присев на колено, вложил в ладонь брата клинок.

– Я вырежу твой глаз и заставлю проглотить… – Острие кинжала заплясало у зрачка Туммы.

– Отец! Отец! – Наула пришла в себя и завизжала так громко и неожиданно, что неумолимо приближающееся лезвие замерло у самой роговицы. – Не смей, отец! Тумма спас меня, когда я была маленькой! Не смей!

Наула с рыданием кинулась к отцу, и испуганный Сивен спрятал кинжал, боясь поранить дочь.

– Уйди к себе, Наула! – строго прикрикнул он.

– Нет! Нет! Нет! – затопала ногами девочка. Заплетенные косички взметнулись вверх. Элса подошла, обняв дочь за плечи, и попыталась отвести Наулу прочь. Но та вырвалась и вновь закричала: – Когда я была маленькой! У меня была горячка! А Тумма вылечил! Вылечил! Оставь ему глаз!

Сивен зло сплюнул на пол и тяжело поднялся, напоследок пнув Тумму под ребра.

– Пусть, – проворчал он и велел стражникам: – Тащите ублюдка к столбу, пусть подохнет зрячим. Полюбуется на солнышко напоследок… Он подохнет от жажды! – проревел Сивен, и испуганные птицы вспорхнули с дерева неподалеку. – Любой, кто даст ему воды, повиснет рядом!

В ярости наместник вновь пнул Тумму по голове, и сознание пленника померкло.

Олтер

Осенние празднества Пагота благополучно начались, и вчера на площади под вожделеющие выкрики толпы Сивен Грис собственноручно распечатал бочку молодого вина. А еще вчера объявился новый желающий побороться на соревнованиях.

Я посмотрел на кружащего по песку арены хмурого брюнета. Одноклассник Тьор, считающий меня своим кровным врагом, зло зыркнул в ответ. Его борцовские приемы выдавали неплохую подготовку и легко читались: недаром я пролил столько пота, тренируясь с трудягой Фиддалом, который знакомил меня именно с имперским рисунком боя (в отличие от остальных друзей, которые норовили показать пару-тройку ухваток из своей национальной борьбы). Я уже успел повалить противника, и потому Тьор осторожничал.

Все знали, что поединок между мной и Милиаром непростой и что его затеял лично Фракс Хмутр. Ко всеобщему удивлению, тихоня Тьор не испугался возможного гнева тысячника. Судя по горящему взгляду мальчишки, он наконец-то дождался возможности отомстить, как он считал, и остановить его не смог бы сам Пагот.

Вот только месть не задалась. Тьор сблизился, взял меня за запястье и плечо, делая переднюю подножку. Я послушно упал, прихватив противника и увлекая следом. Извернулся, оказавшись сверху, и незаметно для судьи двинул локтем в живот темноволосому. Пока тот хватал воздух, перевел на болевой прием, выворачивая руку в локте. Упрямец прикусил губу, чтобы не заорать от боли, и с ненавистью посмотрел.

– Брось, – прошептал я и надавил сильнее. – Брось. Вражда – не нажитое добро, по наследству не передается. Я не враг тебе.

«Хоть ты и стучишь на меня Сплетнику».

Судья приблизился, уставившись на захват, ожидая, когда противник сдастся. У Тьора выступили слезы, но он все еще пытался вывернуться.

– Пусть мой дед и был врагом Вексу Кнею, но я…

Услышав имя Векса, паренек всхлипнул, зачерпнул горсть песка, швырнул мне в лицо и ударил кулаком в висок. Удар из неудобного положения вышел слабым и смазанным. Трибуны негодующе зашумели, а судейский мигом раскидал нас в разные стороны, как котят.

– Победил Олтер, сын Рокона! – зычным голосом крикнул Кейлокк, глашатай и распорядитель всего этого безобразия. В яркости нарядов он перещеголял сам себя, и его цветастая туника переливалась на свету так, что глядеть больно. Метко его прозвал Йолташ – Петух: и обликом ярок, и поорать горазд.

Желающих посмотреть на возню первоклашек оказалось не так уж и много: зрители прибывали, ходили между рядами, судачили о том о сем, угощая друг друга вином. Мы развлекали народ, разогревая перед выступлением старшеклассников. Настоящие борцы начнут выступать с завтрашнего дня.

Чета наместников не могла игнорировать соревнования в честь Пагота, вынужденно скучая в ложе с самого открытия. Я встал напротив и сдержанно поклонился. Сивен улыбнулся и что-то сказал жене. Та кивнула в ответ. Я встретился глазами с Наулой. Милая амазонка выглядела потерянной, сидя рядом с матерью с припухшим лицом и красными глазами. Плакала недавно? О чем может плакать дочь могущественного вельможи? Небось не подарили приглянувшуюся цацку… Я несмело улыбнулся ей и Наула с надеждой посмотрела на меня. В ее глазах сверкнули слезы.

Перепрыгнув через невысокий парапет арены, я подсел к друзьям. Те встретили мое появление радостным гомоном, хлопая по спине.

– Тихо! – одернул Бареан. – Не зашибите победителя, ему еще сегодня бороться.

– Это верно, – пробурчал я.

– А теперь, любезные столичные жители, внимание! – раздался голос Кейлокка. Вот у кого глотка луженая! На арене и без того каждый звук снизу доносился до самых дальних уголков трибун, но и распорядитель расстарался, мастер своего дела. Говорил он убедительно, четко и напористо, так что шумные зеваки примолкли, разглядывая появившихся борцов. – Перед вами Милиар из рода Хмутров! Младший сын доблестного тысячника Пограничной стражи Фракса Хмутра! – На арене под легкий одобрительный гул появился сосредоточенный Милиар. Играя мышцами, он помахал трибунам. – А против него будет биться Булгуня, сын Булгара, ксена Конутопа…

Раздались дружные смешки. Как и противник, Булгуня вышел в одной набедренной повязке. Рядом с атлетически сложенным противником пухлый болотник и вправду выглядел забавно.

После того как Тьор своим неожиданным появлением спутал все карты и борцов оказалось трое, срочно понадобился еще один выступающий. Хак Стурр обратился к сыну ксена, и стало понятно, зачем комендант норовил столкнуть Булгуню и Милиара лбами. Видимо, появление нового участника не стало для опытного учителя неожиданностью, вот он и готовил противостояние заранее, разглядев в болотнике достойного соперника для сына тысячника.

– Давай, Булгуня! Давай! – закричал Юркхи, и приятель помахал нам. Чуть позади я увидел Хака Стурра, наставлявшего нового бойца.

– Неужели комендант за нашего Булгуню болеет? – удивился Кольша.

– Верно, – кивнул Фиддал. – Если выиграет Милиар, то все скажут – немудрено, мол, папаша-то у него командующий, выучил сыночка… А вот если Булгуня… – задумался Фиддал. – А может, комендант хочет, чтобы Булгуня победил и дальше выступал?

Мы с недоумением посмотрели на Федю. Увидев наши удивленные лица, одноклассник пояснил:

– Если победитель первого круга согласится, он сможет и дальше бороться. Пока не проиграет.

– А Стурру что с того? – с неприязнью покосился на коменданта Бареан.

– Булгуню никто не знает, – пожал плечами Фиддал. – Так что почет и учителю перепадет…

Схватка началась. Милиар поднял руки на уровень плеч, слегка растопырив пальцы и немного сутулясь. Обычная имперская борцовская стойка. Булгуня свесил руки вдоль туловища и не двигался с места, с улыбкой наблюдая за противником. Трибуны разочарованно зашумели. Выглядел болотник растерянным, но я-то знал, насколько обманчивы опущенные руки.

Милиар резко сблизился вплотную, пытаясь обхватить противника, зацепить опорную ногу и повалить. Однако не рассчитал размер талии неприятеля – крепкого захвата не получилось, а болотник, вместо того чтобы вырываться, прижал руки противника плотнее к себе, поднялся на цыпочки, скрутился по-особому – и рухнул вместе с Милиаром на арену, оказавшись сверху.

– О-о-ох… – жалобно выдохнули зрители. Я невольно охнул вместе со всеми, представив, как на меня сверху свалился Булгуня. Я потер ребра: мне, между прочим, бороться с победителем!

Милиар успел в последний миг извернуться, так что болотник не выбил из него дух, а лишь слегка помял. Хмутр ухватился за ногу противника, пытаясь вывернуть стопу. Месяц назад Милиар мог бы праздновать победу: в Конутопе боролись только в стойке и в партере болотник выглядел беспомощным. Но так было раньше: после совместной подготовки приятель многому успел научиться. Сейчас посмотрим, кто кого! Булгуня сам схватил стопу противника, зафиксировал ее под мышкой и провел защемление ахиллесова сухожилия. Перестарался от волнения, а судья проморгал опасный момент! Милиар заорал от боли и забился в песке.

После победы болотника пришел мой черед. Мы заранее договорились с другом, что не будем поддаваться. Бороться так бороться, по-честному! Победит сильнейший! Так и вышло, а иллюзии оказались напрасными. Булгуня вошел во вкус, прекрасно зная мои сильные и слабые стороны. А как борец болотник превосходил меня на голову, если честно. Он так ни разу и не позволил провести приемы, которые могли хоть как-то ему угрожать. Пару раз приятель просто отшвыривал меня, а потом подловил, закрутил и повалил, рухнув сверху и вышибая дух.

Когда я очнулся, судья объявлял победу смущенного Булгуни. На трибунах друг принялся извиняться, но я тотчас его оборвал.

– Ну все, сын ксена из рода великих Булогов! – шутливо сказал я. Зайдя за спину, я разминал плечи приятелю. – Раз меня победил, должен и над остальными верх одержать. Нужно показать спесивым имперцам, кто есть кто!

– Верно, – поддержал Бареан.

– Правильно! Точно! – согласились приятели.

– Я постараюсь, – пробурчал Булгуня.

– Никаких «постараюсь», – тряхнул я друга. – Выйдешь и порвешь их как тряпку!

– Как тряпку! Ты сможешь, Булгуня. Как тряпку! – развеселился степняк.

Булгуня поверил в себя – и смог. Что он творил в этот вечер!.. Старшеклассники выходили позубоскалить над пухляком, но вскоре жрали песок и кусали локти. Теперь-то я понял, что Булгуня вовсе не рисовался, рассказывая, как не проигрывал никому в Конутопе. Он бросал, бросал и бросал противников. Оказываясь в партере, болотник норовил провести болевой на полюбившийся ахилл. Но не всегда: когда получалось, выполнял удушение, заламывал локоть… В финальном поединке вечера, когда пьяные трибуны уже влюбились в милого толстяка, Булгуня сошелся с прошлогодним чемпионом: серьезным поджарым парнем с длинными руками, мощными плечами и шеей.

Булгуня заметно устал и едва держался на ногах. Противник, напротив, выглядел свежим. Протянув руку, он положил ладонь на шею болотника, пытаясь пригнуть к земле. Булгуня стряхнул руку неприятеля, схватив за запястье, прихватил вторую руку борца… И стал заваливаться на спину, уперев стопу в пах противника. Да! Да! Решился-таки, приберег до конца незнакомый для всех прием!

Мягко упав, Булгуня перекинул противника через себя, продолжая удерживать. Перекатился следом, нечаянно угодив коленом в грудную клетку соперника, оказываясь сверху. Прихватив руку ошеломленного борца, зафиксировал меж коленей и вывернул в локтевом суставе, выгнувшись на песке. Противник вскрикнул и замолотил свободной ладонью по песку, признавая поражение. Быстрая победа!

Что тут началось! Трибуны ликовали, свистели, улюлюкали. Никто уже не вспоминал, как встречали неуклюжего болотника в начале дня. Булгуня слегка покачивался от усталости, его поддерживал сзади Хак Стурр, будто разом помолодевший.

– Славная шутка, веселейший Пагот! – Луженая глотка Кейлокка мигом навела порядок. Трибуны слегка притихли. Распорядитель в разноцветной тунике поднял перед собой немаленькую чашу, наполненную до краев. – Сию чашу превосходного арнского вина из личных запасов наместника должен был осушить до дна победитель после трудного поединка… – Раздались смешки. – Но наш победитель слишком мал для вина… – Кейлокк, дурачась, озирался кругом и уставился в ложу наместника. Сивен Грис, уже изрядно навеселе, погрозил пальцем Кейлокку. Трибуны замерли. – Неужели вылить такое чудесное вино? – трагически воскликнул Кейлокк, отвернулся от наместника, пряча чашу за собой, и, давясь, торопливо выхлебал. Зрители хохотали и хлопали друг друга по плечам. Сивен показал Кейлокку кулак и подозвал Булгуню, усадив рядом с собой в ложе. – А сейчас!.. – Голос Кейлокка вдруг стал торжественным, трезвым и напряженным. – Не всегда добронравно веселье Пагота для смертных! Весть пришла к нам от горных соседей! – нараспев произнес Кейлокк, добавив в голос пронзительности. – Скинули горцы кротость овечью как шкуру, волчьи изъявив клыки!

– Опять! Опять! Напали! Напали! – зашептались вокруг. – Горцы напали на виллы в предгорьях!

Шепот перерос в гул, зрители вскочили, переглядываясь. Все уставились на наместника. Сивен Грис встал во весь немалый рост, и трибуны понемногу притихли. Наместник провинции Атариан поднял руки и звонко хлопнул в ладоши.

Бронзовые ворота, ведущие на арену, с оглушительным скрежетом распахнулись и внутрь въехала раззолоченная парадная колесница с возничим и воином в полном доспехе. Приглядевшись, я узнал рыжего Крента. Следом за колесницей на небольшом отдалении выступали конные воины, хвост их колонны терялся далеко позади. Рядом послышались звяканье железа и сдавленные проклятия. Я оглянулся и увидел вскочивших Барата и Йолташа, сжимающих кулаки – с оружием на трибуны не пускали. Остах выглядел невозмутимым, и только желваки выдавали его ярость. Десяток стражников с копьями и щитами, бесцеремонно растолкав зрителей, окружил нас полукругом и застыл, демонстративно уставившись вдаль. Ого! Это ко мне охрану приставили?! Веселенькое настало времечко…

– Есть чем ответить взбесившимся горцам! – поднялся голос Кейлокка над трибунами. – Воин Крент Грис напутствован братом и в горы отправлен! Восславим веселье Пагота и взрежем горянам улыбки! Пусть смеется железо!!!

– Пусть смеется железо! Пусть смеется железо!!

Трибуны, раззадоренные вином и зрелищем марширующих воинов, бились в падучей от восторга. Постановка невидимого режиссера удалась. Сверкающая колесница Крента уже давно покинула арену, а конные все шли и шли, взметая песок.

В голове осталась одна пустота, перед глазами плясали блики щитов, нагрудников, копейных наконечников, а в ушах гулко шумела кровь.

Словно в тумане я увидел, как удаляется последний воин. Кейлокк, проведя странным жестом двумя руками над головой, двинулся следом за уходящей колонной. И этот подпевала в поход собрался, петух разнаряженный? Как будто мало несокрушимой конницы… Обратившись к дару дваждырожденного, я всмотрелся в Кейлокка, и распорядитель оказался передо мной словно на ладони. Я увидел, как лицо глашатая изменилось, едва зрители перестали смотреть на него. Маска торжественности и надменности истаяла, Петух ссутулился, скукожился, как гусеница. Вокруг раздавались пьяные выкрики, кто-то затянул походную песню, где-то затеяли драку… А я смотрел вслед уходящему Кейлокку. Вот он вновь странным жестом провел руками над головой, и я вдруг узнал его.

«Сплетник!» – осенило меня. Таким приметным жестом он поправлял островерхий капюшон, когда я подглядывал за ним из гамака сверху.

– Остах! – подбежал я к дядьке и затряс его, словно грушу, шепча в ухо: – Остах! Кейлокк – это Сплетник! В капюшоне!..

– Кейлокк? Петух? – встряхнулся наставник. Недавнее расследование гибели Эндира уперлось в таинственную фигуру незнакомца в капюшоне. Мы решили, что незнакомец Остаха и мой Сплетник – одно и то же лицо. – Кейлокк? – повторил дядька и вскинулся, намереваясь броситься за распорядителем.

Окружающие охранники сдвинулись плотней и пристукнули пятками копий по камням арены. Переглянувшись с наставником, мы беспомощно уставились на удаляющийся силуэт Кейлокка-Сплетника.

Войско, возглавляемое Крентом Грисом, сверкая позолотой доспехов в заходящем солнце, под рев трибун уходило на север. Арнская империя шла войной на мой родной Дорчариан. Зима в горах обещала быть тяжелой.