Текст книги "Важное время"

Рекс не выглядел жадной сволочью, и Клоп подумал, что задумка может выгореть. Недомерок распрямился и скинул рогожку.

– Ты кто такой? – раздалось вдруг.

Клоп присел от испуга. Он повернул голову и увидел седого старика на коне. Под распахнутой буркой на груди виднелась кольчуга, а внимательные глаза пристально смотрели на беглеца. По бокам и за спиной старика высились на конях другие горские воины. Клоп окинул их тревожным взглядом и понял, что перед ним сущие головорезы. Один из них смотрел на Клопа и поигрывал длинным кинжалом.

– Что ты тут делаешь? – вновь спросил старик на имперском.

Клоп изрядно струхнул – от старика так и веяло властью и угрозой. Клоп вскочил и громко замычал. Он ткнул пальцем в сторону лагеря, на поле за своей спиной… Схватил измазанную в дерьме лопату и начал махать перед собой. Мелкий кусок конского яблока отлетел и шлепнулся на дорогу.

– Так ты из дорожных рабочих… – протянул старик, взглянув на навоз.

Недомерок радостно закивал. Опасный старик тронул коня и развернулся. Клопа оставили в покое. Подождав, пока старик с провожатыми удалился, он выбрался на тракт. Лошаденка неторопливо перебирала ногами, а Клоп внимательно смотрел вперед, на походную колонну. Когда горцы въехали в лагерь, а имперцы продолжили путь в горы, навстречу дымной туче, Клоп обрадовался. И злорадно подумал о том, что был прав: дурни-строители и лошадники оказались никому не нужны. Теперь Клоп уверился, что у него все получится и он сможет уговорить Мотра.

Самым сложным оказалось объяснить лошадникам, чего Клоп хочет от них. Недомерок тыкал пальцем то в табун, то в сторону большого шатра. Плюнув с досады, он нарисовал в пыли шатер, домик и лошадей. Потом нарисовал стрелочки. Он видел карту в руках Книжника и понимал, как это делается; однако, если бы не отчаяние, никогда не занялся бы этим колдовством. Картинки на песке помогли, и дурни уразумели замыслы Клопа. Раззявы почесали затылки, переглянулись и ломанулись в сторону ставки рекса горцев.

Вскоре они вернулись. Вернулись другими людьми: серьезными, подтянутыми. Мотр бережно достал из-за пазухи записку и показал Клопу. «Записка для Этона – управляющего в Старом имении!» – подняв палец, благоговейно пояснил плешивый. Им приказали гнать табун туда, вниз. В глазах лошадника безъязыкий беглец впервые увидел уважение. Еще бы – благодаря плану недомерка у них появилась работа, хозяин, крыша над головой и еда. Все это дал им седой старик с внимательным взглядом. Услышав про него, Клоп обрадовался, что не пошел к шатру. Подарить табун лошадей местному рексу Мотр и Маурх смогли и сами.

Ночью Клоп вытащил мошну из-под валуна и упрятал в седельные сумы. Потом подкараулил злословца из дорожных, что громче всех орал вслед про дерьмовоза. Тот выполз по малой нужде, и Клоп огрел его по затылку навозной лопатой. Он бил и бил, пока лопата не сломалась, а поганец перестал скулить и затих. Недомерок оттащил тело и спустил в реку, швырнув следом обломки лопаты. Присел на прибрежный камень, ополоснул разгоряченное лицо и посмотрел на круглую луну, висящую над острыми пиками.

Теперь он был готов идти навстречу горячему очагу и крыше над головой. А затем, весной… Весной он подумает и решит, как быть дальше – ведь выход из долины будет совсем рядом, только руку протяни.

Глава 5

Олтер

Сидя на одном месте, загадки не решить. Стараясь не пролить ни капли, я заправил бронзовый светильник земляным маслом и запалил. Осторожно ступая, двинулся вдоль стены вглубь зала. Верная капель, раздававшаяся позади, подбадривала: ступай, друг, не заблудишься! Первой находкой стал бронзовый светильник в нише стены. Я хотел прихватить его с собой, но после недолгого раздумья оставил: ниша находилась вблизи импровизированного лагеря и найти ее вновь не составляло труда. Пройдя десяток шагов, я встретил еще одну такую же лампу. А затем еще и еще. Потом повстречалась странная конструкция. Две грубо кованные плоские полосы железа с загнутыми вверх носами, соединенные поперечинами. Словно гигантские санки без сиденья. Я вспомнил следы, которые изредка встречались в подземных ходах, и понял, что на этих салазках древние рабочие вытаскивали наверх вырубленные блоки. Обойдя приспособление, я в очередной раз содрогнулся, представив, каким чудовищным трудом возведено Старой Империей ее величие.

Следующей находкой оказались каменные трехэтажные нары. Теперь железные полосы служили основой для тюфяков, но матрасы истлели настолько, что лишь угадывались по останкам застрявшего тряпья. И этих нар было не просто много. Они шли и шли вдоль стены друг за другом, словно в бесконечной казарме. Сколько же человек одновременно могло здесь спать? Вскоре мне надоело идти вдоль кроватей – они все не кончались, и я повернул вглубь зала. И тут же наткнулся на столы со скамьями, столь же одинаковые и бесконечные, как и нары. Нехватки в строительном материале неведомые рабочие не испытывали – все было вытесано из пористого туфа. Увидев разрыв-проход между столами, я прошел дальше и увидел еще один ряд столов со скамьями. А за ним еще. И еще. Неужели я и в самом деле нахожусь в какой-то гигантской казарме с огромной столовой? Кто эти люди, что жили здесь когда-то? Как они здесь очутились и от кого скрывались?

Наконец подземная столовая оказалась позади и я увидел невысокие стены, образующие прямоугольник, накрытый каменными плитами. Как будто неведомые строители подняли высокий ленточный фундамент, положили полы и ушли. Но что-то мне подсказывало, что это не брошенный недострой, а законченное сооружение. Я двинулся вдоль бортика и вскоре нашел то, что искал: небольшое окошко, накрытое железной дверцей. Откинув ее в сторону, я вздрогнул от испуга, когда неожиданный визг ржавых петель хлестнул по ушам.

Склонившись над открытым окном в темень, я тут же отставил лампу с огнем подальше, почувствовав знакомый запах. Так же пахло, когда я заправлял светильник. Земляное масло! Передо мной резервуар с нефтью! Не знаю, пуст он или полон… Я отошел чуть в сторону и поднял лампу над головой. Есть! Недалеко от дверцы стоял прислоненный к бортику черпак на длиннющей ручке. Я поставил светильник на землю и с трудом схватил неудобную для моих детских ладоней рукоять. Кое-как просунув черпак внутрь, стал потихоньку опускать. И вскоре почувствовал, как он погрузился. Тогда я вытащил его, перебирая руками, и убедился, что не ошибся. Это и вправду густая вязкая нефть! А резервуар почти полон! Поставив черпак на место, я аккуратно, стараясь не вляпаться в нефтяные потеки, закрыл крышку. Любая жидкость, как известно, испаряется – может быть, нефть сохранилась после стольких лет именно из-за плотно закрытой крышки? Неведомый мастер добросовестно выполнил работу, крышка не проржавела, не рухнула внутрь – и резервуар продолжает служить людям. Я отошел подальше и под завязку заправил светильник. Старая нефть горела без видимых отличий от той, которую я принес с собой.

Огромный таинственный зал хранил еще много тайн, но я почувствовал, что изрядно устал. Утренняя тренировка с Пелепом и Фиддалом, насыщенный учебный день, дикая погоня, возня с трупом в колодце-ловушке вымотали меня. Еще и захватывающая экскурсия под занавес. Я почувствовал, как огонь взрослого тускнеет, а огонь ребенка набирает привычную яркость. Оли в конце долгого дня хотелось одного – спать. Я добрел до источника, глотнул воды, соорудил из тряпья преследователя лежанку на камнях. Мелькнула мысль отойти к каменным нарам, но она тут же погасла, потому что я провалился в крепкий глубокий сон. Бронзовая лампа стояла за камнем, освещая робким светом детскую фигурку, свернувшуюся калачиком посреди огромного подземного зала, в который несколько столетий не ступала нога человека.

Бареан

Бареан был уверен, что ничего не кончилось. Знал, что когда-нибудь это вновь произойдет. Он помнил тот вечер, узкий переулок, весь покрытый камнем, словно рыба – чешуей: каменная брусчатка, тяжелая каменная ограда, облицованные камнем стены домов. Даже темные тучи над головой – и те казались огромными валунами. Хитро их зажали: деваться некуда. Тот, кто готовил засаду, хорошо знал свое дело. Только не учел одного: болары безропотно, как овцы, не умирают. «Боларус инморта канвас!» И старики, что его окружали, – не простые пестуны, дядьки-няньки. Они – лучшие. Они сумели выбраться с островов и спасти наследника, когда все началось. А старый воин – крепкий воин.

Схватка вышла короткой, но беспощадной. Тот, кто грамотно приготовил место для засады, просчитался в главном: старики оказались в кольчугах и при оружии. Наследника они мигом прижали к ограде, окружив плотной стеной спин. Завертелась схватка, Старый Стеан вдруг упал на колено, но успел чиркнуть юркнувшего мимо врага по бедру. Тот свалился под ноги Бареану, зажимая рану рукой. В другой руке он держал широкий нож, весь в крови Старого Стеана. Враг посмотрел на Бареана, и в его взгляде царевич увидел пустоту и решительность: тот собирался с силами, чтобы встать и закончить дело. Тогда Бареан подошел, увернулся от вялого выпада, пнул противника в рану, а когда он раскрылся, вогнал кинжал в глаз. И отскочил обратно к стене.

Тогда они отбились. Старики шипели и плевались, перевязывая друг друга, посадив Старого Стеана у ограды.

– Ты все помнишь? – просипел Старый Стеан.

Бареан кивнул. Он помнил: он – истинный. Он должен вернуться и отомстить.

– Хорошая драка, – часто дыша, сказал Старый Стеан. – Болары как овцы не умирают.

«Боларус инморта канвас», – вновь кивнул мальчик.

Старый Стеан подтянул руку с мечом к груди.

«Дианадохус калас, бол Барриван», – прочитал по губам Бареан.

– Пошли отсюда, чего пялиться, – произнес Грубый Деан, оттаскивая мальчика за плечо.

– А как же он? – Бареан показал на Старого Стеана.

– Он не обидится, – ухмыльнулся Грубый Деан. – Старый пес рад, что не помер в нужнике, тужась на очке с утра. Смотри, как лыбится.

Старый Стеан застыл у ограды с улыбкой на лице…

После того покушения Бареан понял, что враги не остановятся, пока не убьют его. И старики тоже это поняли. Они думали весь день и весь вечер, затем сходили к наместнику и отдали почти все золото, что осталось. Так Бареана зачислили в школу. Тогда казалось, что здесь, под защитой Внутренней стражи и наместника, безопасней.

Когда толстый Булгуня рассказал про глаза в стене, Бареан сразу понял, что это пришли за ним. Он все сделал, чтобы не идти сюда, но проклятый комендант все равно его отправил! Бареан не стал унижаться и молить, а гордо в молчании пошел в подвал. За стеной и вправду кто-то был, юный болар сразу почувствовал недобрый взгляд.

Вдруг из маленькой мышиной норки в углу выкатился коричневый огрызок яблока. А потом пошел еле видимый дымок. Бареан оказался прав, это пришли за ним. Он – болар! Он не будет биться как баран в тяжелую дверь, бегать и плакать!

Бареан сел на край сиденья, выпрямил спину, поднял голову и посмотрел перед собой. Прикрыл глаза и прошептал:

– Дианадохус калас, бол Барриван, отец! Дианадохус калас, мама! Дианадохус калас, Бая…

Он не успел помянуть сестренок, потому что дымок вдруг перестал идти. Послышался отдаленный шум и сквозь каменную толщу послышался… голос Олтера? Затем раздался звон, удаляющийся топот. И все прекратилось. Спокойствие Бареана и готовность умереть мигом исчезли. Как не бывало. Как там оказался Олтер? Что случилось? Что там происходит?

Бареан подошел к стене и прислушался. Ничего. Обыкновенные пустота и безмолвие. Раздавался только звук собственного испуганного дыхания. Испуг не за себя! Он готов умереть! Испуг за Олтера – ведь тот ни при чем!

Бареану нравился Олтер. Как он держался перед наместником! Как он храбро и весело отвечал на недавнем первом уроке! И наместник вовсе не разгневался, а смеялся так, что слезы выступили! Впервые Бареан увидел Олтера на лужайке перед домом, где горец поставил на место глупых выскочек, племянников наместника. Раз-раз – и у обоих по фингалу! А ведь он только-только начал ходить! Про его хворь многие шептались. А потом, на пиру?

Бареан вспомнил злополучный пир и почувствовал, как краска гнева заливает лицо. Наместник ухмыльнулся и сказал: «Так вот ты какой, сын бола Полуденных островов. Кому же ты будешь наследовать, если отца больше нет?» Когда наместник закончил говорить, а вокруг раздался смех, Бареан чуть не умер на месте. Он искал кинжал, но на поясе его не оказалось. Потом Бареан рассказал старикам про пир, и Грубый Деан объяснил, что хитрый наместник так проверял их. А умница Олтер мигом нашелся, вон как ответил! Заставил всех этих напыщенных имперцев прослушать титул своего отца от начала до конца…

И сейчас Бареан боялся за Олтера – сильного, храброго, находчивого. Если с Оли что-то случится – то это из-за него, Бареана. Когда проскрежетала дверь, Бареан едва не сбил охранника с ног, вылетев из комнаты наказаний. Он выбежал на плац. Ребята ждали его, но Оли рядом не было. Бареану хотелось выспросить про Олтера, но рядом крутился комендант. Проклятый Хак Стурр! Это ведь его затея с комнатой наказаний! Пускай он и не убийца, но он точно им помогал!

Грубый Деан много раз повторял, мол, не стоит показывать имперцам, что думаешь. Поэтому Бареан с непроницаемым лицом прошел мимо коменданта, а на расспросы друзей про глазастую стену лишь пожал плечами.

– Никого там нету, – ответил он.

Ребята потоптались еще немного. В основном судачили о том, куда делся Оли и почему он не пришел на занятия. В итоге приятели решили, что старый учитель ему разрешил, и стали расходиться. Как только комендант скрылся из виду, юный болар рванулся вперед.

– Мне домой надо! – махнул он ребятам. – До завтра!

Он промчался вдоль зеленой ограды, срезав угол плаца. Показался дом, и Бареан пронесся мимо своего крыльца, крыльца Фиддала и свернул во двор к Олтеру. Залаял белый щенок, и дверь распахнулась. В проеме стоял наставник друга, такой же крепкий старик, как и болары. Он посмотрел по сторонам и открыл дверь пошире.

– Проходи, – коротко сказал он.

Бареан поднялся на крыльцо – щенок его обнюхал – и зашел в комнату. Там сидели Пелеп, которого Бареан видел на арене, два охранника и… имперский учитель Либурх. Этот-то когда успел прийти?

– Где наследник? Что случилось? – заметив, как Бареан косится на учителя, Остах дернул щекой. – Ему можно доверять.

– Мне можно доверять, – кивнул старый учитель. – Я друг Оли. Что произошло? Почему Олтера не было на уроке?

В голосе Либурха слышалось столько заботы и тревоги, что Бареан решился. Поверить старику легче, чем другому имперцу.

Прерывистым голосом Бареан рассказал, что за ним охотятся убийцы, которые поджидали за глазастой стеной. Он поведал про дым, про то, как услышал голос Олтера, после которого все прекратилось.

– Это все Хак Стурр подстроил, – с ненавистью закончил Бареан. – Он нарочно меня туда засунул.

Остах резко повернулся к учителю.

– Нет, – махнул рукой Либурх. – Хак каждый год такое устраивает. Говорил я ему… Так нет, вбил себе в голову. Он всех иноземцев сажает в комнату наказаний. С самого первого учебного дня. Одного за другим. Он это называет «обламывать». «Я их обламываю», – горько усмехнулся Либурх.

– И многие знают про его привычки? – спросил Остах.

– Многие, – качнул головой учитель. – Почему, как ты думаешь, младшие Грисы и остальные цепляются к иноземцам? Знают, негодники, что Хаку сейчас только дай повод.

– Значит, даже дети знают про привычки коменданта… Тогда татям об этом проведать – раз плюнуть, – подытожил наставник. – Знали, паскудники, что Бареан рано или поздно появится.

Остах вскочил и зашагал от стены к стене.

– Собирайтесь! – крикнул он охранникам, и те кинулись к большому ларю, откинув крышку.

– Но как он мог! – Наставник так шарахнул кулаком по столешнице, что тарелки подпрыгнули, а пустой кубок упал набок. – Он же дал слово, что не пойдет под землю!

– Ты водил наследника в подземелье? – удивился Либурх.

– Это из-за меня… – пролепетал Бареан, но Остах прервал его.

– Идем за Олтером, – поторопил он охранников. Те уже облачились в кольчуги и ломанулись к двери.

– Учитель, ты ждешь наследника здесь, – коротко сказал Остах.

Старый имперец кивнул, и воины выскочили наружу. Уходя, наставник впихнул ногой белого щенка в комнату.

– Кайхур, останься здесь. Пропадешь – наследник мне голову оторвет.

А потом настало самое трудное. Нужно было сидеть и ждать. Они помолчали немного. Но старому учителю вскоре надоело сидеть в тишине. Он как-то легко и по-доброму вытянул из Бареана все: и про мятеж, и про Империю, про отца с мамой и сестренками, про Старого Стеана в переулке.

– Не найдут они Оли, – прервал вдруг рассказ учитель. Он посмотрел на Бареана и повторил страшные слова: – Там такие запутанные ходы… Не найти им Олтера.

Бареан повесил голову и почувствовал горечь в горле. А Пелеп не сдержался, расплакался.

– Кайхур, малыш, иди ко мне, – позвал щенка Либурх.

Тот недоверчиво понюхал воздух и подошел к учителю. До этого он упрямо скребся у двери и тихонько поскуливал.

– Иди, иди, – похлопал старик себя по ноге. Щенок запрыгнул на колени.

– Смотри, – показал старик на Бареана, – это друг твоего хозяина.

Щенок наклонил голову, свесив сломанное ухо, и блестящими красными глазами посмотрел на Бареана.

– Оли в беде, он потерялся. – Щенок тявкнул и подобрался. Старик погладил его. – Подожди. Я слишком старый и не смогу пойти.

Либурх снял с себя тонкий мягкий пояс и повязал вокруг шеи Кайхура. Щенок заворчал и показал зубы.

– Так надо, – строго сказал Либурх. – Если ты потеряешься или упадешь, Оли и впрямь всем головы оторвет. Ты пойдешь с Бареаном и Пелепом и разрешишь вести себя на поводке. Так надо, чтобы отыскать хозяина. Хорошо, малыш?

Кайхур тявкнул и спрыгнул с коленей. Учитель протянул юному болару конец пояса. Бареан схватил поводок, а Либурх крепко сжал его руку.

– Посмотри мне в глаза, царевич. Пообещай, что не пойдешь вглубь подземелий без Остаха.

– Я даю слово, что не пойду вглубь подземелий без Остаха.

– Слово сына бола Полуденных островов? – спросил Либурх.

– Слово сына бола Полуденных островов, – кивнул Бареан.

– Хорошо. – Старик отпустил руку и объяснил, как найти вход в подземелье.

– Пелеп. Слушаешься Бареана так, будто сам Остах приказывает. Понял?

Пелеп, который давно перестал плакать и переминался у двери, кивнул.

Едва Бареан ступил на крыльцо, как пояс натянулся. Кайхур рвался вперед. И тогда они побежали! Они промчались по саду, миновали библиотечное крыльцо, проломились сквозь деревья и юркнули в густой куст у ограды. Мальчишкам даже искать ничего не пришлось – щенок сам тащил их вперед.

Как только он очутился в подземном зале, так сразу увидел одного из охранников Олтера. Следом выкатился Пелеп. Бареан успел заметить, как горец убирает кинжал в ножны. Охранник собран и серьезен, как перед боем.

– Вы что делать? – грозно спросил он. Его имперский был ужасен, но юный болар понял. Боря переглянулся с Пелепом и ответил:

– Меня учитель Либурх послал. Он сказал, что Кайхур найдет Оли, – быстро ответил Бареан.

Суровый горец подошел к Бареану и протянул руку за поясом. Но Бареан только крепче сжал поводок.

– Учитель сказал, мы должны идти с Кайхуром! – с вызовом сказал он.

Охранник вдруг широко улыбнулся и перестал быть грозным. Он сел на корточки перед щенком и что-то спросил на незнакомом гортанном языке. Кайхур коротко тявкнул в ответ.

Воин взял факел и повернулся, махнув рукой. Щенок тащил Бареана с такой скоростью, что болар даже не успевал осмотреться по сторонам. Пелеп поспешал следом. Они повернули налево на развилке. Потом услышали громкие голоса на горском языке. Затем показалось ярко освещенное место. У широкого прохода, отходящего от основного тоннеля, на полу стояло множество ламп, а в стенах торчали воткнутые факелы. Второй охранник громко выговаривал Остаху, взмахивая руками. Голос становился все выше и выше. Он уже почти кричал, о чем-то умоляя. Вдруг Остах ударил крикуна в середину груди и горец согнулся, хватая ртом воздух.

Они быстро приблизились. Остах увидел мальчишек и что-то коротко спросил у провожатого. Кайхур даже не посмотрел на них, а потащил Бареана дальше. Все повернулись и молча затопали следом, поднимая факелы повыше, чтобы осветить болару путь.

Тот безумный бег в полумраке еще долго потом снился Бареану. Он лишь краем глаза замечал повороты, развилки, маленькие залы, сквозь которые несся. Он видел перед собой только белую спину, вздернутый хвостик и болтающееся правое ухо щенка. Потом песик остановился у ямы и зло зарычал. Бареан хотел подойти ближе и посмотреть, но сильная рука отодвинула его.

Остах подошел к краю и посветил вниз.

– Мужик. Голый и мертвый, – сказал он.

Спутники осторожно обошли ловушку и оказались у входа в большой зал. Бареан сразу почувствовал, какой глубокой и густой стала темнота перед ним. Щенок вдруг рванулся вперед с такой силой, что болар покачнулся и выпустил из рук пояс. Невдалеке горел махонький огонек. Все бросились туда и увидели сонного Олтера, лежащего на куче тряпья и укрытого темным плащом. Живой! Кайхур сидел у него на груди и вылизывал лицо, а Оли вяло отбивался. Воин, что кричал на наставника, вдруг кинулся вперед. Он схватил наследника в охапку и подбросил вверх. Оли что-то пискнул. Наставник гаркнул, и охранник перестал подкидывать Оли, но из рук не выпустил. Он так и нес мальчика до конца подземелья на руках. Кайхур теперь не спешил, то и дело поглядывая вверх, на Олтера. Бареан понял, что щенок тоже не против залезть к хозяину на руки, но понимает, что люди без него обратно не выйдут. Когда они приблизились к освещенному проходу, сонный Оли сказал:

– Вон там твоя стена глазастая, – и он махнул рукой. – А кто это…

– Потом, – оборвал наставник. – Все серьезные разговоры – потом. Завтра.

Они подошли к дому, и Бареан увидел поджидающего на крыльце Грубого Деана. Учитель Либурх сидел рядом. Старый болар встал и глубоко поклонился Олтеру, которого охранник по-прежнему нес на руках. Затем взял сына бола за плечо, и они отправились домой. Спать.

Барат

Барат посмотрел на широкую спину наставника впереди. Сегодня случилось небывалое, и теперь он не знал, как дальше вести себя. Когда наставник решил не идти вглубь подземелий, чтобы не сгинуть всем вместе, то Барат посмел повысить на учителя голос. Даже трусом, считай, назвал!

«Если боишься, я могу сам…» – хорошо учитель не дал договорить. Барат успел только увидеть опасно сузившиеся глаза Остаха, когда быстрый короткий удар в подвздошье выбил из него весь воздух вместе с глупыми несказанными словами. Когда Оли нашелся, Барат взял его на руки и не хотел отпускать, совсем как тогда, когда наследник не мог ходить. Но отпустить все же пришлось.

Как только вернулись домой, Остах погнал их назад. Барат даже не пикнул. Он вообще старался не отсвечивать и лишний раз на глаза учителю не попадаться. Когда они втроем вновь скользнули в лаз под библиотекой, Остах признался:

– Нет сил моих больше ждать. Пока Оли искали – чего только не передумал… – Учитель вздохнул.

Братья посмотрели друг на друга и затаили дыхание. Таким они своего несгибаемого наставника еще не видели.

– Да что уж там говорить! – Остах махнул рукой и вдруг твердым взглядом посмотрел на братьев. – Недобиткам гворча и нашему наследнику слишком тесно в одном городе.

– Да! – не удержавшись, выкрикнул Барат.

– Хватит ждать, пока крысиное отродье вновь укусит. Пора снести им бошки, клиббам на радость, – зло сказал наставник.

Молчун Йолташ ударил кулаком в грудь.

– Идем, – повернулся спиной Остах и скрылся в подземелье. Братья двинулись следом. Наставник остановился на развилке. Он подошел к стене, поднял лампу и указал на выцарапанную на стене стрелку-указатель.

– Лучше повторю. Напоминаю: нам туда, – и двинулся следом. – Теперь считаем отвороты. Наш четвертый.

Барат пошел следом. Вот сбоку показался тоннель, под прямым углом уходящий в темноту. Дальше. Они прошли мимо еще двух поворотов и вскоре учитель вновь остановился.

– На этом пути нет ловушек. И если есть свет, не заблудишься. – Он осветил стену, и братья увидели косой крест, вырубленный в светлой стене и жирно зачерненный сажей.

Прошло совсем немного времени, и узкий ход привел в широкий просторный коридор.

– Ночную тропу «добрых» людей трудно не узнать, – сказал наставник, поджидавший их.

И вправду, просторный коридор, снизу доверху облицованный гладким камнем, разительно отличался от грубо вытесанных проходов, по которым приходилось пробираться до этого. Посередине коридора в полу прорублен глубокий желоб с журчащей водой. Барат поднял факел высоко над головой и увидел полукруглый свод.

– Смотрите, – вновь осветил стену Остах. Напротив прохода на стене коридора виднелись две стрелки, направленные в противоположные стороны. Та, что вправо, – указывала на четыре вертикальные черты, по обычаю покрашенные сажей. Та, что влево, – упиралась в нарисованный домик.

– Четыре палки – это место ночных людей. Дом на скале – это тайная хавира «добрых». Нам к дому, он недалеко от центра города. Все запомнили?

Барат кивнул.

Остах хмыкнул и двинулся дальше. Они прошли немного, и ночная тропа «добрых» людей закончилась тупиком – сплошная гладкая стена перекрывала проход. Тупику Остах не удивился, а вот завал скальных обломков, выкатившихся из широкой ниши на пол коридора и слегка запрудивших ручей, привел наставника в бешенство. Он забрался по завалу под самый потолок. Барат заметил, как заметался огонь факела: где-то наверху был свежий воздух и выход наружу.

Ругался наставник долго и неистово. Барат даже и половину слов не разобрал: не настолько еще хорошо он знал имперский. Единственное, что понял, – наружу хода нет, и дело откладывается. Наконец учитель выдохся, и они двинулись в обратный путь. Перед выходом из подземелий Остах остановился и дернул щекой.

– Все одно крысенышам не жить. Готовьтесь. Завтра все сделаем. Нам помогут.

Олтер

– Я второй десяток лет гоняю недорослей по этому плацу! – гремел голос коменданта. Он расхаживал перед нами, заложив руки за спину. – Всякого повидал за эти годы. Но такого!.. – И он остановился напротив.

Все первогодки стояли вдоль плаца, вытянувшись и глазея мне в спину. Я затылком ощущал эти взгляды: сочувствующие, гневные, злорадные, обвиняющие. Сегодня опоздавших на построение не оказалось – все пришли полюбоваться на утреннюю экзекуцию.

Я опустил глаза. Что тут скажешь? Виноват.

– Всякого повидал, – повторил комендант, качая головой. – Но такого, чтобы нахал-первогодок на следующий же день после начала учебы сбежал с занятий?..

Над плацем повисла тишина. Я оправдываться не собирался. Не буду же я рассказывать всем, как спасал Бареана? А на вороту брань не виснет.

– Во времена Старой Империи неслуха отволокли бы на конюшню и выпороли как следует, – гневался Хак.

«К чему эти угрозы? – лениво подумал я. – Все понимают, что наследника дана Дорчариан ты и пальцем не тронешь».

Видимо, Хак что-то прочитал в моем лице. Он подошел вплотную и прошипел:

– Я жду не дождусь, когда вы поступите в старшую школу. Там я смогу сажать вас в подвал на пару дней. На хлеб и воду. – Он оглядел грозным взглядом притихший строй.

– А ты, – вновь обратился ко мне комендант, – сегодня без полдника. Раз тебе так противны занятия уважаемого Либурха – то после обеда мигом в подвал.

– Слушаюсь! – звонко крикнул я.

Комендант немного постоял напротив, сверля взглядом. А потом представление резко прервалось, и все завертелось как обычно: бег, прыжки, метание. Как только началось занятие, мнимый гнев коменданта тут же испарился, и я понял, что он всего лишь отыгрывал роль. Плевать ему на прогульщиков. Булгуня выглядел довольным, но то и дело хмурился и виновато посматривал на меня. Вообще-то сегодня его очередь сидеть в темнице сырой: вчера он опять умудрился сцепиться с Грисами. Теперь-то, после объяснений Либурха, я знал причину наглости местных. Понимал, почему они постоянно цепляются… И с этим определенно что-то надо делать, а то у местных такое поведение может войти в привычку. Хватит им нас с грязью мешать. Я задумался над ответом, и внезапно меня осенило. От простоты и изящности решения я притормозил, и в спину врезался пыхтящий сзади Булгуня. Мы повалились на землю.

– Ты чего? – недовольно заворчал приятель, отряхиваясь.

– Слушай, друг, – шепнул я. – Ты завтра поутру сможешь прийти? До построения?

– Зачем? – недоуменно прошептал Булгуня.

– Эй, там! – раздался голос помощника Хака. – Разговорчики!

– На обеде расскажу, – пообещал я.

– Послушайте, друзья! Скоро у нас будут состязания первогодков на городской арене. Так? – Я обвел всех внимательным взглядом.

Приятели уже пообедали, отодвинули в сторону пустые тарелки и внимательно слушали. Они нестройно кивнули в ответ.

– У меня произошло… недоразумение с отцом Хмутра. Поэтому я буду бороться с Милиаром.

– С командующим Пограничной стражей Атариана Фраксом Хмутром? – вырвалось у Фиддала. – Недоразумение?..

– Так получилось, – пожал я плечами.

Друзья с сочувствием посмотрели на меня. Крепыша Милиара все справедливо побаивались. Даже заносчивые братья Грисы предпочитали держаться подальше.

– Да не пяльтесь так! Еще посмотрим, кто кого! – воскликнул я. – Я про другое рассказать хочу. Главное – командующий Фракс Хмутр объяснил, что благородные люди в Империи мордобоем свои недоразумения не решают.

– Железом, – кивнул Юркхи с серьезным видом. – За хулу ответ берут железом.

– Железом – это когда по-серьезному, – терпеливо объяснил я. – А когда резать не за что, то благородные люди выясняют отношения с помощью высокого искусства борьбы.

– О как! – цокнул языком Юрка.

– Вот я и подумал, мой друг Булгуня… Почему бы тебе обидчиков не вызвать на поединок? Бороться. Как между благородными заведено.

Булгуня посмотрел с интересом, мои слова ему определенно понравились.

– Я готовлюсь к схватке с Милиаром по утрам, а Федя мне помогает. – Приятели с удивлением посмотрели на тихоню Фиддала, а он от смущения потупился. – Так что приходи завтра с утра, дружище!

– Я приду, – задумчиво ответил Булгуня. – Обязательно. Я им покажу, кто тут лягушка! – Он сжал кулаки.

– Ты не переживай, – ответил немногословный Бареан. – Они над нами смеются, а сами кроме своей паршивой провинции и не видели ничего.

Я аж поперхнулся, когда услышал. А Кольша с Юркой засмеялись. Только Фиддал обиженно засопел.

– Точно! – воспрял Булгуня. – Болота, болота… Видели бы они наш Конутоп и папин дворец! У нас сразу рядом с крыльцом протока. Такой простор! Разбегаешься – и с головой в воду! И песок белый-белый, мелкий как пыль. А вода теплая – хоть не вылазь. На той стороне протоки вдоль берега вишневые сады. Весной как зацветут – весь берег словно в белой пене. И лепестки по воде плывут! Красотища! А летом, как ягоды поспеют? Знаете, какие у нас вишни? Сладкие, здоровенные – во! – И Булгуня показал, какие большие вишни растут у него под окном в далеком Конутопе.