Текст книги "Замороченный лес. фантастический роман"

О де Колон

«Человек бежит песчаный

По дороженьке печальной».

Андрей Вознесенский.

Маленькие, золотистые эльфы, похожие на кривоногих младенцев, страдающих одновременно ожирением и рахитом, со стрекозьими крылышками за спиной, дружными рядами танцевали канкан. Лица всех эльфов были одинаковые и безумно счастливые. Эльфов было много: миллионы, миллиарды эльфов, сонмы, галактики, вселенная эльфов. Все пространство вокруг заполнили танцующие эльфы. Синхронно они вскидывали свои кривые, коротенькие ножки, сверкая срамом под набедренными повязками. Эльфы мельтешили, упоенно дергались, скабрезно подмигивали своими бесстыжими, порочными глазами. И музыка звучала такая цокающая, лишенная басов – усталое скрежетание циркулярной пилы. Потом хороводы эльфов завертелись быстрее, музыка превратилась в трещание насекомых, потом все пропало. Виктор очнулся.

Он открыл глаза. Какая-то непонятная зернистость, желтые, переливистые пятна застилали взор. Щекой он ощущал мягкую, теплую упругость, на которой покоилась его голова. Первая попытка поднять голову и оторвать щеку от этой подушки ни к чему не привела. Было очень тяжело, словно под череп залили тяжелый свинец. Вторая попытка была более удачной, хотя разглядеть, где и на чем он находится, Виктору не удалось.

Почему-то не ощущалось тело. От этого в сердце закрался липкий страх: вдруг это перелом позвоночника и грядущая инвалидность. Страх подстегнул к действиям. Виктор мобилизовал все, какие у него нашлись, силы, и рванул голову и тело вверх. Удалось сесть, хотя перед глазами все мельтешило и переворачивалось, будто опять вернулись бесстыжие, танцующие эльфы.

Постепенно прояснилось зрение. Оказалось, что еще день, что он находится в непонятном месте, что его голова покоилась на животе Лады, тоже лежащей подле него без сознания. До слуха доносились непонятные звуки: позвякивание, мычание, хохот. Повернуть голову не было сил, поэтому Виктор не смог определить источник звуков. Зато догадался, что никакой травмы позвоночника у него нет. Он опустился рядом с Ладой и полежал еще несколько минут.

– Виктор, ты живой? – Слабым голосом спросила девушка

– Вроде бы, – ответил Виктор, и свой голос показался ему противно скрипучим, а вырвавшиеся слова как наждак царапали горло. – Где мы?

– Попали в плен к великанам. Ты разве не помнишь? Они нас чем-то отравили и куда-то принесли.

Виктор сразу вспомнил поросячий визг Наташи Туголобой, беготню по лесу, болезненный захват металлической конечности. Он опять принял сидячее положение, хотя вновь вернулась сильная головная боль. Зашевелилась и Лада, тоже поднялась, села, тоже схватилась руками за голову.

В поле зрения никаких железных великанов или, по словам Виктора, мирмиколюдей не наблюдалось. Были толстые, странно обглоданные деревья, словно попавшие в эпицентр грандиозной заячьей миграции. Были каменные изваяния, очень абстрактные и непонятные. Землю покрывал толстый слой древесной трухи и опилок, будто когда-то здесь была лесопильня, завалившая все пространство отходами своего производства.

Лада посмотрела на солнце.

– Прошло около трех часов с того времени, как нас похитили, – определила она.

– А где мы, не скажешь?

– Нужно встать и осмотреться.

Хорошее предложение, но с трудом выполнимое, когда кружиться голова, темнеет в глазах, и противно трясутся поджилки. Виктор с трудом принял таки вертикальное положение, но весь процесс вставания был в высшей степени неэстетичным и в чем-то комичным. Уважающий себя, трезвый гражданин в людном месте так бы на ноги не вставал: задирая повыше зад и упираясь головой в землю. Но в данном случае было не до эстетики и самоуважения, к тому же выделываться было не перед кем, а у воспитанной на дереве юной особы были свои взгляды на приличия.

Виктор огляделся. Они находились в каком-то огромном котловане с обрывистыми и высокими склонами, вернее, с одним склоном – другие края видны не были. Вокруг росли все те же обкусанные деревья, стояли скульптуры. Люди не наблюдались: ни железные, ни самые обыкновенные.

– Да, куда это мы попали? – Повторил вопрос Виктор, но ответа так и не получил. Лада тоже встала на ноги, тоже покачивалась, но вела себя более энергично. Она сделала несколько глубоких вздохов. Потом протяжно запела, вернее, тихо завыла. Виктор догадался, что это какое-то дыхательное упражнение, должное восстановить силы. Так и получилось, спустя пять минут Лада двигалась более скоординировано.

– Подожди, я сейчас, – сказала она Виктору и куда-то ушла.

Вскоре она вернулась с емкостью, скрученной из листьев лопуха, наполненной слегка мутноватой, но холодной водой.

– Пей, – приказала Лада.

Виктор, обливаясь, выпил воду, ему сразу полегчало.

– Нужно выбираться отсюда, – сказала девушка.

– Куда?

– Пойдем в ту сторону, Лада указала рукой. – Здесь должен быть какой-нибудь пологий подъем. Не упали же мы сюда сверху.

– Может, и упали.

– Нет. От склона слишком далеко. Да если бы и упали с такой высоты, друг с другом уже бы не разговаривали.

Осторожно, поддерживая друг друга, молодые люди пошли между деревьями, идти было еще довольно тяжело – сказывалось действие яда, да и повторной встречи с мирмиколюдьми следовало опасаться.

Пейзаж оставался все такой же постапокалиптический. Под ногами мягко шуршала труха. Не пели птицы, не звенели насекомые – мертвая тишина, злая, тревожная, угрожающая всевозможными опасностями. Корявые скелеты деревьев, массивные и уродливые тела скульптур. К тому же где-то неподалеку раздавались нечеловеческие вопли, становящиеся громче при приближении к источнику.

Наконец молодые люди вышли на обширное пространство, заполненное большими толпами людей, очевидно пленниками железных великанов. Оборванные, грязные, неумытые, эти люди исполняли ломаный танец и пронзительно вопили. Виктору сразу пришли в голову слова дурацкой песенки начала девяностых годов, которую почти каждый день крутила его соседка. «Попроси меня встать, попроси меня сесть, попроси меня взять звезду». Люди на поляне выполняли именно эту просьбу: садились, вставали, разве что звезд с неба не хватали. А сколько уверенности, сколько сосредоточенности и счастья было в их лица. Сколько воодушевления в глазах и упорства в движениях. Люди садились, вставали, задирали ноги, поднимали вверх руки, трясли головами, вращали глазами, высовывали языки, и вопили. Но боли и тоски в этих воплях Лада и Виктор не услышали – наоборот, полное удовлетворение и согласие с заданными установками. Необъятное море энтузиазма.

– Бред, – ошеломленно пробормотал Виктор. – Что это они делают?

– Их кто-то заставляет, – неуверенно предположила Лада.

– Кто? Здесь никого поблизости нет: ни людей, ни мирмиколюдей. Муравьев я тоже не вижу.

– А вон, посмотри: от одного человека к другому и далее какая-то блестящая нить тянется. – Указала Лада. – Не все, но некоторые к чему-то или кому-то привязаны.

– Или подключены. Интересно, они на нас не набросятся, если мы к ним подойдем?

– Не знаю, но подойти все равно нужно.

Соблюдая осторожность, норовя при малейшей опасности пуститься убегать, молодые люди подошли к толпе. Ближайшие дергающиеся граждане на них никак не прореагировали и продолжали исполнять непонятный танец или обряд. Лица одних были восторженно счастливые, другие, наоборот, были крайне сосредоточены.

– Я в раю, – неожиданно сказал Виктору один из людей, по всем признакам гражданин свободной Либертании. Уверенно сказал, тоном, не приемлющим возражений. – Я в раю. Вокруг меня сонмы ангелов. Я – тоже ангел и пою вместе со всеми волшебные хоралы.

– Надо же, – наивно удивился Виктор. – Я рай себе как-то не так представлял. Это больше на ад похоже, чертей только не хватает.

В кривляющейся толпе люди стояли не равномерно, а собравшись в группки, между которыми можно было пройти. Виктор и Лада воспользовались этим удобным обстоятельством и пошли между людей, вглядываясь в лицо.

– Нужно найти вашу Юлю, возможно, она здесь, – сказала Лада.

– Если и здесь, как в такой толпе ее найдешь? – Возразил Виктор.

– Да не так уж и много людей в нашей стране, – ответила Лада. – Партизан – человек триста, у фашистов…, вернее, фашистов ваша Туголобая взорвала. Либертанцев – тысячи три-четыре. Судя по количеству, они все здесь. Будем искать.

А бывшие партизаны, либертанцы и, возможно, кое-кто из фашистов исполняли непонятный танец, вернее, двигались и дергались, потому что согласованности в движениях было мало: каждый выделывал что-то свое, но, в общем, прослеживалась некоторая необъяснимая закономерность.

Стали попадаться знакомые лица, виденные в свободном городе Либертании или на паровозе со шмалью. Встретили и лысого Дастика, с лицом эйфорически-пьяным, раскрытым слюнявым ртом, осоловевшими глазами.

– Дастик, Дастик, – затряс его Виктор.

– Ты моя мама, – голосом Ильи Логутенко промурлыкал Дастик. – Здравствуй, мамуля.

– Я не мама, я Страус. Помнишь меня?

– Страусы бывают разные, бывают африканские, эму, нанду. Курица – тоже страус, только маленький и кудахчет.

– Очнись, наркоша! – Виктор несколько раз хлестнул Дастика ладонью по щекам. В глазах наркомана появилась осмысленность.

– Что тебе надо? Почему ты меня бьешь? Я впервые обрел настоящую свободу, к которой так стремился. Я вращаюсь в мировом эфире, и меня никто не тревожит, никто мне не мешает. А ты меня бьешь. Отвали!

Виктор оставил Дастика в покое.

– Он не в своем уме, – решила Лада.

– А может, как раз в своем. Может, наконец, он нашел то, к чему всю жизнь стремился. Это нирвана буддистов и индуистов, только в современном исполнении, при участии и под руководством мирмиколюдей. Они – проводники в свободную жизнь. Как ты думаешь, почему мы в этой толпе не оказались?

– Наверное, Белый Цветок помог. Я пила его отвар раньше, ты – вчера. Сильных людей он делает еще сильнее и помогает не сойти с ума, когда заглядываешь в запределье. Но это только инструмент, средство, чтобы найти свою дорогу и свое имя.

– А вот они уже нашли свою дорогу, Виктор обвел руками окружающих. – Вернее, это не дорога, а клетка, но они в этой клетке счастливы.

Солнце стало припекать, и к Шнурку вернулось всем надоевшее плаксивое настроение. Его жарило солнце, пугали муравьелюди, грядущие неприятности и бедствия.

– Нужно идти за помощью, – скулил Миша. – Мы втроем ничем не поможем, наоборот – тоже в плен попадем, а еще хуже – нас могут заживо съесть.

– Тебя не съедят, – сказал, как отрезал, Шурик. – У тебя мясо вонючее, им отравиться не долго.

Миша почему-то оскорбился. Должно быть, он считал свое мясо деликатесом, достойным всех существующих каннибалов. Он замолчал, обиженно засопел, однако вскоре вновь принялся скулить.

Рол вел их поредевшую экспедицию в долину железных великанов. Местность вокруг разительно изменилась. Лавры и секвойи остались внизу, а здесь из-под тонкого дерна, поросшего альпийской травой, выглядывали скалы и каменюки. Дорога продолжала тянуться в никому не известном направлении, но теперь она превратилась в каменистую, узкую тропу между останцами, на которой все время спотыкались лошади. Изъеденные эрозией остатки древних скал стояли вокруг каменными часовыми, грозными хранителями страны железных людей, окаменевшими стражами долины зла.

Собачка Муська тревожилась. Ее волновали какие-то запахи, она вертелась на коленях у Шурика, вытягивала голову, поднимала уши, вздрагивала, взлаивала. По этой причине трое разведчиков держали под рукой взведенные арбалеты, готовясь в случае чего отразить нападение.

Опасения вскоре оправдались. Из-за желтого каменного столба вдруг вышел четверорукий мирмикочеловек. Был он не слишком высоким – ростом со среднестатистического баскетболиста и каким-то квёлым. Возможно, сидящие в нем муравьи перегрелись на солнышке и получили тепловой удар, а возможно, у них наступило время обеденного перерыва, сиесты, когда, плотно покушав, они решили подремать, а еще, возможно, их обуяло нешуточное веселье, и вместо сиесты в теле четверорукого происходила дискотека. Четверорукий дергал всеми своими четырьмя руками, иногда передергивал ногами, ряс головой. Короче говоря, исполнял пляску святого Витта, так досаждавшую в свое время жителям средневековой Европы.

Арбалетная стрела тут же излечила мирмикочеловека от его болезни. Более того, после взрыва снаряда пляшущее чудо развалилось на части.

– Классненько, – потер руки Шурик.

– Рано радуешься, – проворчал Миша. – В долине этих тварей может быть чертова куча. Всех не перестреляешь.

– Не так уж и много их должно быть. Если рассуждать логично: в каждом великане сидит около тысячи муравьев, ну, может, две. Все они требуют есть и пить. Если бы их было очень много, они бы здесь все выжрали, даже при их маленьких запросах. Выходит, великанов должна быть сотня или две. А еще муравьиный обслуживающий персонал. Под доспехами мы видели только муравьев-солдат, с длинными челюстями. В нормальном муравейнике их в несколько раз меньше, чем всех прочих.

– Это если великанов сами муравьи делают, – сказал Миша. – А если кто-то другой специально разводит? Вдруг в этой долине завод киборгов? Он их тысячами штампует.

Шурик не нашел, чем возразить. Иногда, в момент подъема всех своих духовных сил, Миша рассуждал вполне логично и интеллектуально. Обычно такие подъемы возникали у него из-за страха за свое здоровье.

Среди камней стали попадаться обломки панцирей великанов. Кроме останков двух уже знакомых разновидностей, виднелись и другие, до этого не виденные: шестирукие, двухголовые, десятиметровые. Эти обломки громоздились на большом пространстве, и Шурик сделал предположение, что это полигон, на котором испытывались муравьелюди, для определения самых надежных и жизнеспособных конструкций.

Им опять встретился квёлый великан, тоже одержимый пляской святого Витта. В него даже не пришлось стрелять. Налетев на скалу, великан развалился сам. Из-под пластин посыпались муравьи. Вели они себя как полоумные, метались из стороны в сторону, затевали драки друг с другом.

– Не все ладно в королевстве Датском, – обрадовано решил Шурик. – Может, они так сами себя перебьют?

– Не надейся, – пророчески проворчал Миша.

В долине пленные граждане Либертании, таковых в толпе было подавляющее большинство, продолжали исполнять непонятный танец или обряд: садились, вставали, ложились, поднимали ноги, вскидывали руки, трясли головами. Все это выглядело дико и страшно. Вроде вот, нормальные люди, пусть и уставшие, но не безумные лица, во всяком случае, полные кретины и идиоты представляются не так, а делают, черт знает что, причем очень сосредоточенно и увлеченно.

Виктор и Лада перемещались между людьми, заглядывали в лица. Они искали Юлю, но людей было много, а их непонятные движения сбивали внимание.

– Так мы никого не найдем, – сказал Виктор. – Нужна система поиска. Если мы будем ходить, как челнок, слева направо и наоборот, постепенно углубляясь, то можем охватить большее пространство и не собьемся.

– Жаль, что я не знаю, как выглядит ваша Юля, – проговорила Лада. – Тогда мы могли бы разделиться.

Неожиданно танец прекратился. Толпа остановилась, а после дружно села. Одни Виктор и Лада продолжали стоять, что сразу же бросалось в глаза. Но благодаря этому, им удалось прикинуть примерные размеры толпы и площадь, которую она занимала. Размеры были не слишком велики, что вселяло надежду в успех поисков.

Между обкусанными деревьями показались четыре великана, что-то несущие в конечностях. Лада и Виктор тоже сели и теперь не выделялись из общего строя. Мирмиколюди подошли ближе и принялись бросать в толпу какие-то коричневые блины, оказавшиеся при ближайшем рассмотрении большими древесными грибами. Народ с жадностью начал эти грибы пожирать.

– Можно предположить, что эти грибы содержат галлюциноген, – проговорил Виктор. – Именно это заставляет людей грезить наяву.

– Скорее всего, – согласилась Лада, хотя и не знала слова «галлюциноген».

Великаны не заметили появления в толпе пленных двух лишних, к тому же нормальных молодых людей. Они разбросали все грибы и тяжелой поступью удалились. Теперь отовсюду неслись хруст, сопение, чавканье – пленники с аппетитом пожирали грибы, а, поев, встали и снова начали танцевать.

– Зачем муравьям – если только это муравьи делают – так над людьми издеваться? – Спросил Виктор, спросил, скорее всего, самого себя, потому что ответ на этот вопрос никто не мог дать.

Мирмиколюди больше не появлялись, и Виктор с Ладой продолжили свои поиски. Новые, серьезные и не очень, лица, словно погруженные в осмысление мировых проблем. Но осмыслители продолжали дергаться, изгибаться, членовредительствовать – некоторые из танцующих в усердии наносили себе разнообразные, но не очень серьезные ранения.

– Я стал великим! Я стал могучим! – Вопил некто и лупил себя кулаком прямо в глаз. Глаз уже заплыл, превратившись в узенькую китайскую щелочку, а веки наоборот распухли и разрослись. – Вокруг меня вращаются мировые константы, и я изменяю их по своему усмотрению. Я повергаю миры, истребляю народы….

– Гляди ты, сам господь бог, – удивился Виктор. – Только у этого «бога» огромный фингалище под глазом.

– Я спасла всех животных на земле, – заголосила, услышав «бога», растрепанная девица. – Я восстановила мировой порядок, теперь львы не едят ягнят….

– Львы теперь глотают клевер, – решил Виктор. – Это моя знакомая экологичка. Знаешь что, Лада, может, Юля здесь, а, возможно, ее здесь нет. Допустим, найдем мы ее, а как в чувства приводить станем? Нужно найти того, кто заставляет людей так плясать. В конце концов, нужно обо всех позаботиться.

– Я автогонщик, р-р-р-р! – Зарычал вполне серьезный с виду мужик, сжимая в руках воображаемый руль. – Иду на первый вираж, ви-и-и! – визжат тормоза. Мои соперники остались далеко позади….

– Этот в «формуле-один» гоняет, – догадался Виктор. – У всех у них сбылись самые сокровенные желания, мечты. Кто-то мечтает быть богом, и руководить вселенной, кто-то – изменить установленный природой порядок и извести всех хищников вегетарианской диетой. Каждый о чем-то мечтал, и каждый это получил, пусть и в виртуальном режиме. Пойдем, Лада, поищем самого исполнителя желаний. Как там поживают наши мирмиколюди?

– А что мы будем делать, если случайно с ними столкнемся? – Спросила Лада. – Оружия у нас нет.

– Попробуем ломать комедию, как и остальные. Надеюсь, не догадаются.

Не догадались. Когда Лада и Виктор покинули безумствующую толпу, чтобы поискать автора безумства, им повстречался великан, двурукий, самый высокий, с тыквообразным устройством на руке, в котором ребята без труда узнали лучемет. Появился он очень неожиданно, не предоставив возможности спрятаться. Осталось Ладе и Виктору только ломать виденную комедию, изображая сумасшедших. Мирмикочеловек прошел мимо, даже не повернув в их сторону свои фасеточные глаза. Перед вторым великаном даже комедию устраивать не пришлось – он не обратил на них внимания.

Вскоре выяснилось, что странствующих по долине людей, не участвующих в общем шабаше, было много. Они тоже находились не в своем уме, но вели себя менее буйно, не дергались, не пели, не орали про божественное предназначение, а просто шли, куда глаза глядели, спотыкались об камни, бились головами об стволы обкромсанных деревьев, падали. Скорее всего, эти люди еще не знали, чего хотят от жизни и теперь находились в многотрудном поиске.

Встретились и муравьи – уже знакомые гигантские, острозубые из тел железных великанов и мелкие, похожие на лесных. Муравьи спешили куда-то по узеньким тропочкам, образуя живые, шевелящиеся нити. Виктор и Лада постарались на эти потоки не наступать, и муравьи их не заметили и не тронули.

Потом из глубин обкромсанного леса, больше похожего на насаждения кривых телеграфных столбов, раздалось до боли знакомое: «Да прошел!». Виктор и Лада переглянулись и поспешили на крик.

Схватка олимпийских богов с титанами, говорят, было зрелищем красочным, ярким, огнеметным, похожим на грандиозный фейерверк. Было много грома, шума, ярких вспышек – море красоты, силы, воинственности, и мужественности. А сколько ратных подвигов и кратковременных побед совершили обе воюющие стороны, сколько наград заработали герои. Правда, свидетелей всего этого со стороны людей после битвы не осталось – все погибли, так и не поняв, за что!

Сегодня Шурик, Миша и Рол смогли полюбоваться схваткой титанов с богами, причем без чрезмерного риска. Только не известно, кого считать богами, а кого титанами. Дрались мирмиколюди и какие-то мохнатые гоминиды: возможно, австралопитеки, неандертальцы, а может, не раз упомянутые бабаи. Первые пользовались лучеметами и газометами, вторые – дубинами и камнями. И что удивительно, силы оказались равными. Конечно, лучеметы создавали обильные пожары, взрывы разбрасывали по сторонам части зазевавшихся неандертальцев, а ядовитый дым валил с ног, но иногда метко брошенный камень или вовремя примененная дубина оказывались не менее эффективными. Потери обеих сторон были одинаковыми.

– Вот-так-так! – Восхитился Шурик. – Такой битвы я еще не видел. Видишь, Шнурок, эти мохнатые с дубинами против лазеров, а не боятся. Это, если не ошибаюсь, неандертальцы… или австралопитеки, или питекантропы. Нет, скорее всего, неандертальцы, последние два низкорослыми были. Наконец-то, а я-то думал, что никогда диких людей не увижу. Носорогов видел, индрикотериев видел, а неандертальцев, думал, не увижу. Радуйся, Шнурок.

– Чему здесь радоваться? – Хмуро пробормотал Шнурок.

Битва богов с титанами происходила на обширной, достаточно ровной и лишенной камней площадке. А громоздящиеся вокруг похожие на клыки скалы позволяли зрителям незаметно и безопасно наблюдать за действом. Со стороны мирмиколюдей сражалось около пятнадцати гигантов. «Около», потом что с каждым разом их становилось меньше. Неандертальцев было десятка два с половиной. Их численность тоже постоянно сокращалась.

– Как ты думаешь, Шнурок, враг моего врага мой друг? – Спросил Шурик.

– В этом случае?

– Да.

– Не знаю.

– Я вот тоже не знаю. Вдруг, мирмиколюди неандертальцам враги, а мы для неандертальцев – закусь. Так что не будем к ним приставать.

Неандертальцы сменили тактику и принялись атаковать мирмиколюдей в ближнем бою. Для такой схватки великаны оказались неприспособленными и крайне неповоротливыми, а лучевое оружие било по своим. Неандертальцы бросались гигантам под ноги, валили на землю, а потом при помощи своих дубин и каменных топоров расчленяли на составляющие.

Вскоре все мирмиколюди превратились в обломки, но и неандертальцы не праздновали победу. Они вдруг громко завопили, зарычали, начали кататься по земле или высоко прыгать, топать ногами.

– Понятненько, – догадался Шурик, – муравьи вышли из своих гнезд. Это тебе не великаны, их дубинами и камнями не перемолотишь.

Издав громкие, крайне немелодичные вопли, неандертальцы, наконец, сообразили пуститься наутек. Свое оружие они побросали.

– Пиррова победа, – констатировал Шурик.

– Поехали отсюда, – попросил Шнурок.

– Обожди немного. Я хочу на поле боя посмотреть. Меня оружие муравьев заинтересовало. Вдруг этот лазер и нам может пригодиться

Похоже, такое желание имел и Рол. По-русски он сказать ничего не мог, но когда Шурик показал рукой в сторону поля боя: мол, собираюсь туда сходить, он согласно закивал головой.

Шнурок остался сторожить лошадей, а Шурик и Рол выдвинулись вперед. К месту схватки ребята приближались осторожно, опасаясь оставшихся муравьев. Судя по утихающим вдали воплям, неандертальцы о возвращении не помышляли.

Поле боя представляло собой именно поле боя: покрытое воронками, обломками и трупами пространство. Стлался горький, едкий дым, как остатки парализующего, так и просто тошнотворно-вонючий, от полуобгорелых тел неандертальцев. И здесь Шурику сделалось плохо. Неандертальцы были во многом похожими на людей, разве что редкой шерстью покрытые, да и у нас тоже иногда встречаются подобные шерстистые особи, а их раскиданные потроха вообще от людских не отличались и вызывали сильную тошноту.

По всему пространству сновали гигантские муравьи, но вели они себя дезорганизовано, панически: носились из стороны в сторону, дрались друг с другом, пожирали тела неандертальцев.

– Фу, гадость, – Шурик самоотверженно боролся с тошнотой. А Рол уже махал рукой, он нашел лучемет. Правда, при ближайшем рассмотрении, это тыквообразное устройство оказалось всего-навсего узкоструйным огнеметом, пускающим на большое расстояние зажигательную, взрывающуюся на воздухе жидкость. Шурик догадался, что внешне это устройство напоминает брюшко муравья – муравьи тоже стреляют в своих врагов струйками муравьиной кислоты.

– Как ты думаешь, Рол, сможем ли мы этим оружием воспользоваться? – Шурик взял в руки огнемет, весящий килограммов пять-шесть. В передней части находилось сложной конструкции сопло, в противоположной – гнезда для когтистых захватов передних конечностей. В человеческих руках держать этот агрегат было трудно.

– Так, а это что за ниточка? – Вслух рассуждал Шурик, вертя в руках неудобный огнемет. – Если они своими зубами за нее тянут…. М-да, у меня таких зубов нет, зацепить нечем.

Покрутившись на одном месте, Шурик нашел оторванную мирмиколюдскую руку, отделил от нее захват. Сочленение оказалось не слишком прочным и отрывалось, если встать на один конец ногами, а за второй тянуть руками. Захват он вставил в гнезда огнемета. Правда, затерявшийся в конечности муравей пребольно грызнул юношу, но Шурик только досадливо зашипел и раздавил насекомое. Потом Саша начал дергать за ниточки, выполняющие в телах мирмиколюдей назначение мышц и сухожилий. После нескольких неудачных попыток, огнемет выпустил похожую на луч огненную струю, разорвавшуюся рядом с телегой и стоявшим возле нее Мишей.

– Ненормальный, что ли?! – Взвыл Миша.

– Ну, извини, Шнурок, я в тебя не целился, да, к слову сказать, здесь прицеливаться очень тяжело.

– Тогда брось.

– Как это, брось? Наоборот, нужно с собой взять.

Рол и Шурик собрали шесть огнеметов, остальные оказались разбитыми, или, вообще, вместо них валялись немного похожие газометы, но их ребята брать не стали – на муравьев снотворный дым не действовал. И телега двинулась дальше.

Наташа Туголобая сидела на верхушке ободранного дерева и, как певчая птичка, периодически вопила: «Да пошел!». Кому предназначались эти вопли, оставалось непонятным: никто не покушался на жизнь, честь и достоинство этой юной и очень скандальной особы. Но благодаря этим пронзительным крикам, Виктор и Лада ее быстро нашли.

– Наташа, спускайся оттуда, – крикнул ей Виктор, стоя под деревом и задрав голову вверх.

– Да пошел! – Ответила Наташа и продолжила дальше. – Да пошел! Да пошел! Да пошел!…

– Понятно, – заключил Виктор. – Она находится в том же состояние, что и все остальные – виртуальное исполнение счастья. Сейчас она устраивает кошкам «кошкин дом» или пытает током своего горячо любимого дедушку. Вот что, я полезу наверх и сниму ее. Ты сможешь ее усыпить или загипнотизировать?

– Постараюсь, – ответила Лада.

Виктор полез на дерево. Делом это оказалось нетрудным, помогали многочисленные сучки и общая корявость ствола. Труднее оказалось оторвать от ствола Наташу, вцепившуюся в дерево крепче энцефалитного клеща. «Да пошел! Да пошел!» – Подвывала Наташа, словно не замечая, что ее снимают с дерева, а может наоборот: замечая и всесильно этому противодействуя.

Виктор схватил Наташу за ногу, за щиколотку, рванул посильнее, сам чуть не упал, но Наташа все-таки отделилась от ветки. При этом ее руки продолжали сжимать воображаемый ствол дерева.

Наша стала падать и повисла вниз головой на руке Виктора, который изо всех сил держал ее за ногу. Внизу уже была готова Лада, подхватившая падающую Наташу. Сразу же на девочку было наложено сонное заклятие, и Туголобая отключилась.

Виктор слез с дерева:

– Уф, чуть не уронил. Хорошо, ты вовремя ее подхватила. Как долго можно ее держать в таком состоянии?

– До вечера. Можно и дольше, но я не знаю, как на нее грибы великанов действуют. Могут быть последствия для ее рассудка.

– Для Наташиного рассудка, могу тебя заверить, не будет никаких последствий. Ее рассудок, прост, надежен и примитивен. Под этой черепушкой мозгов только на несколько рудиментарных идей. Пошли дальше.

Виктор перекинул спящую Наташу через плечо. В таком виде она была очень легкой, удобной и никому не мешала. А дальше они встретили большое количество мирмиколюдей.

Была обычная, покрытая древесной трухой площадка. Было множество железных великанов, насколько десятков. И было то же самое, виденное ранее, пугающее, отвратительное, шизоидно-глупое. Великаны танцевали (!): садились, вставали, поднимали к небу руки, вращали своими глупыми, лишенными всяческих эмоций головами, пытались задрать ноги. Некоторые падали, не удержавшись на своих ногах, некоторые даже распадались на части, другие замирали на месте, и их металлические тела покрывались россыпями разбегающихся муравьев. «Попроси меня сесть, попроси меня встать, попроси меня взять звезду…».

– Вот-так-так! – Удивился Виктор, хотя этой фразой обычно удивлялся Шурик Продиджи. – Как это понимать? Мы-то думали, что людей муравьи плясать заставляют. Но кто тогда заставляет плясать муравьев?

– Никто их не заставляет, – неожиданно сказала Лада. – Они пытаются быть людьми, вот и подражают.

– Нашли способ, – угрюмо проворчал Виктор. – Нашли чему подражать. У людей хватает других дел и поступков, чему следует подражать. Людьми им быть захотелось, танцевать приспичило, города захватывать и пленных брать. Если они и впредь так делать станут – не быть им людьми, никогда. Подобие, нелюди.

А великаны танцевали. Звенел металл блестящих доспехов, хрустели, выпадающие из своих гнезд искусственные суставы, шуршала древесная труха под ногами. Ломаный танец полумашин, полунасекомых, полулюдей….

– Пошли отсюда, – устало сказала Лада. – Не на что здесь смотреть, противно все это.

– А меня наоборот, завораживает. Хорошо еще, что великаны разговаривать не умеют. Если бы и они вещали про божественную власть над миром и исключительную свободу, я бы сошел с ума. Пошли дальше, вдруг найдем создателя всего этого.

– Как ты его себе представляешь?

– Не знаю. Не верится что-то, будто муравьи сами могли до такого додуматься. Не спорю, они животные организованные, сообразительные, но играть роль людей…. Это уже какое-то извращение. Думаю, сидит там, в глубинах этого покоцанного леса какой-нибудь шутник, гений с кнопочками. Он жмет на эти кнопочки – и все танцуют, поют, считают себя богами.