Текст книги "Замороченный лес. фантастический роман"

– Да пошел, – подала сонный голосок Туголобая, висевшая на плече Виктора, как лисья шкурка.

– Вот-вот, да пошел. Пошли.

– Вот она, долина муравьиных людей, – со страхом и некоторым благоговением проговорил Шурик, хотя благоговеть, в принципе, было не перед чем. Глубокая впадина, с обрывистыми, неудобными для спуска краями. На дне стоят подстриженные неудачливым садовником деревья: корявые, обглоданные деревья. За деревьями не видно ни людей, ни мирмиколюдей, ни прочих живых тварей, муравьев с такой высоты все равно не разглядеть.

– Как спускаться будем? – Почесал затылок Шурик.

– Зачем спускаться? – Возразил Миша. – Поехали по краю, вдруг найдем пологий спуск.

Шурик согласился и повел лошадок над обрывистым краем долины, держась сбоку телеги и ведя копытных под уздцы. Миша тоже покинул телегу и шел чуть позади, а Рол выдвинулся вперед, шагал в авангарде на случай нападения великанов. Иногда он скрывался в низинах или за скалами.

Но вот, заехав за скалы, ребята вдруг увидели, что Рол уже не один. Подле него сидел человек в странном отрепье, напоминающий христианского юродивого или мусульманского дервиша, но говорил человек по-русски, вернее, бормотал, неся всякую околесицу.

– Истину, истину, говорю я вам. Наступили на Земле черные времена, поднялись из земли киборги железные со Шварценеггером внутри.

– Эй, дядя, – обратился к нему Шурик, – как нам найти дорогу вниз?

Но «дядя» вопроса не слышал, его больше тема киборгов, конца света и грядущей всеобщей гибели волновала:

– Это наказание за все совершенные нами прегрешения, за все преступления, за неверие в Бога. Ждите, готовьтесь. Наступил конец времен! Слушайте слово Божие! Имеющий уши да слышит!

– Психованный он какой-то, – решил Шурик. – Наверное, чердак от всех увиденных ужасов сорвало. Что с ним делать будем?

Но человек сам избавил ребят от забот. Издав пронзительный вопль, он неожиданно сиганул вниз с обрыва: может, полетать возжелал, а может, бренная жизнь надоела. Опешившие от неожиданности Шурик и Миша испуганно закричали. Шурик осторожно, боясь сорваться вниз, подошел к краю и заглянул вниз, но сверху подножия обрыва видно не было, так что ребята остались в неведении: уцелел ли психованный прыгун или нет, однако, судя по высоте склона последнее было маловероятным.

– Пошли дальше, – тихо попросил Миша. – Хватит здесь стоять.

Они пошли дальше, по краю обрыва и вскоре обнаружили спуск в долину, и не просто спуск, но хорошо проложенную дорогу. Правда, по этой дороге передвигались мирмиколюди, толкая высокие клетки на колесах. Вверх из долины транспортировались пустые клетки, в долину же спускались полные, в них неподвижными кучами вповалку лежали неандертальцы.

– Вот-так-так! – Удивился Шурик. – Да они фашисты какие-то. Людей захватывают. Вначале на нормальных и полунормальных напали, теперь вот на диких переключились. Дикие-то что им сделали?

Рол подошел к Шурику, тронул его за руку, что-то быстро проговорил, указывая вниз. По жестам и решительному виду Шурик догадался, что Рол предлагает напасть.

– И то верно, – согласился Шурик. – Мне, после всего увиденного, с этими муравьями сильно поквитаться хочется.

– Может, не надо? – Спросил Миша. – Что мы против них сделаем?

– Да что угодно. Видишь, внизу как раз трое, нас тоже трое – силы равные. Знаешь, Миша, пора тебе мужественный поступок совершить. Дома ты самым крутым был, сотрясателем вселенной, а здесь в мокрую тряпку превратился. Пора и мужиком стать. Видишь, Рол уже арбалет готовит.

Внизу, по прорубленной в склоне дороге спускались в долину три мирмикочеловека, толкая большую клетку с неподвижными неандертальцами. Два чудовища были двурукими, четырехметровыми, третий – четверорукий, двухметровый.

– Так, Мишка, оставайся здесь, – распорядился Шурик. – Сторожи телегу и лошадей.

Согласитесь, идея напасть на трех бронированных тварей была не самой лучшей. Молодым людям нужно было оставаться незаметными, чтобы, никем не обнаруженными, пробраться в долину. Однако вид ненормального человека, доведенного железными великанами до самоубийства, вселил в сердца юношей ненависть к агрессорам. А еще повлияли всевозможные кинобоевики, где герои без страха и упрека с тонким изяществом мочат в самых неподходящих местах разнообразных негодяев. Возможно, только в Мишином сердце не пылала ненависть, но там вместо нее мелко дрожал страх – чувство, тоже подвигающее на непродуманные действия.

Используя в качестве укрытия окружавшие дорогу скалы, юноши тремя выстрелами из арбалетов поразили трех мирмиколюдей. Великаны ничего не успели сообразить. Из всех щелей доспехов повалил едкий дым, но ни один муравей не показался. Металлические тела со звоном и грохотом обрушились на землю.

– Шнурок, оставайся наверху и смотри по сторонам! – Крикнул Шурик и вместе с Ролом побежал вниз.

Неандертальцы в клетке на колесах не шевелились, но их тела колебались в такт дыханию, и ребята догадались, что дикари просто спят.

– Усыпили, – сказал Шурик. – Рол, давай откатим клетку в сторону, чтобы с дороги видно не было. Возиться с ними у нас времени нет. Сами очухаются.

Вблизи первобытные люди выглядели отталкивающе, может быть потому, что слишком походили на современных людей, только были более темными. Волосатыми, с низкими лбами и выступающими надбровными дугами, придающими лицам грозный вид. Одевались дикари в сильно потертые шкуры.

Напрягая силы, ребята откатили клетку в сторону от дороги, спрятали в относительно глубокой ложбине и открыли дверь. Неандертальцы уже начали шевелиться и вскоре должны были прийти в сознание.

– Шурик, Шурик! – Завопил Миша. – Идут! Целая куча великанов!

Шурик и Рол выбрались из ложбины, куда прятали клетку. К ним направлялся отряд из нескольких металлических великанов и направлялся осознанно, целеустремленно, на ходу перестраиваясь по фронту, как для атаки. Шурик догадался, что великаны их заметили, а вот ребята увидели врагов слишком поздно, чтобы хорошо подготовиться к обороне. Они даже не поняли: пришли мирмиколюди из долины или спускались в нее по дороге.

– Мишка, гони телегу за скалу! – Крикнул Шурик. – Мы идем к тебе! Вот черт, попали!

Перебежав дорогу, юноши быстро поднялись к телеге, под защиту скал. По краю долины к ним шли мирмиколюди. Некоторые уже вскидывали руки с огнеметами.

– Раз, два, три, четыре, восемь, одиннадцать, – считал Миша. – Одиннадцать! Что будем делать, Продиджи?

– Сражаться. Ложись за камни и бери автомат. На дальней дистанции будем стрелять из автомата, когда подойдут поближе, возьмем арбалеты. А я попробую огнеметами воспользоваться. Зря, что ли, их взяли?

Бродя по долине, Виктор с Наташей на плече и Лада обнаружили место, где собирались мирмиколюди: неглубокий, но протяженный овраг, превращенный в настоящий сборочный конвейер. В овраг со всех концов спешили рабочие муравьи, держа в челюстях кусочки металла: мелкие обломки человеческих машин, кусочки алюминия, монетки, женские золотые украшения. Из них склеивали панцири великанов. Источником клея служили муравьиные личинки, которых держали в челюстях рабочие покрупнее. Виктор читал, что таким же способом амазонские древесные муравьи соединяют края древесных листьев для своего гнезда: из личинок, как из тюбика, выдавливается клей, превращающийся на воздухе в прочную паутину. Потом панцири при помощи огнемета обжигал четверорукий великан, спекая частички металла.

Другие муравьи начиняли остывшие панцири какой-то красной губкой, возможно, растительного происхождения, тащили уже знакомые нити, способные сокращаться, исполняющие роль мышц и связок. Третьи полировали корпуса до зеркального блеска. В конце под панцири забирались огромные муравьи-солдаты, и великаны приходили в движение, поднимались на ноги, разминались и отправлялись танцевать.

Виктор и Лада не стали задерживаться в этом месте и пошли дальше.

И, наконец, они оказались в самом центре долины, в центре муравьиной колонии. Огромные муравейники, пятнадцатиметровые конусы из древесной трухи и мусора возвышались на лишенном растительности пространстве, четыре огромных муравейника. Вокруг, как сомнамбулы, блуждали мирмиколюди, поблескивая своими доспехами. Их безжизненная машиноподобность наводила тоску, но страх перед этими тварями уже исчез.

Виктор и Лада на всякий случай спрятались за каменной колонной, чтобы не быть замеченными. Очевидно, когда-то в этом месте находилось поселение людей, возможно, давно исчезнувшей цивилизации. От зданий остались фундаменты и несколько колонн. Большую часть строений погребли своими тушами муравейники. По всему пространству сновали муравьи, но людей почему-то не трогали, даже не обращали на них внимания, возможно считая безобидными идиотами.

А еще в глаза бросился каменный постамент, облепленный муравьями, на вершине которого стоял желтый флакон с одеколоном, вроде бы французским. У Виктора был когда-то похожий одеколон (наверняка, подделка), очень дорогой, но с резким отпугивающим посторонних запахом. От запаха этого одеколона шарахались в стороны дети, и чихали собаки. Виктор потом его Шнурку подарил, чтобы тот стал более притягательным и неотразимым. Казалось, что одеколон на постаменте был центром муравьиной вселенной, источником их существования.

Целые потоки переплетенных муравьиных тел, образуя щупальца-псевдоподии, прикасались к флакону. Иногда флакон полностью скрывался под черной, шевелящейся массой, потом опять появлялся. Суетливый рой сухопутных насекомых раскачивался и трепетал, но в качестве королевы здесь выступал одеколон, именно этот желтый флакон захватил муравьиное внимание.

– Боже мой! Как, оказывается, все на самом деле просто и глупо! – Воскликнул Виктор. – Мы-то думали, что муравьи стали разумными, или, что кто-то делает из них биороботов…. Знаешь, как общаются между собой муравьи? Жестами и при помощи запахов, запахи для них важнее. Они облизывают друг друга, облизывают самку-королеву, личинок, обмениваются запахами друг с другом. Запахи для них – источник информации, свой собственный язык, свои книги, газеты, сплетни и новости. Запахи для них – все! И вот, представь, к этим безмозглым созданиям попал пузырек одеколона, ароматной жидкости, которой мы пытаемся отбить свой собственный запах. Какой-то там крутой парфюмер насовал туда разных ингредиентов, чтобы запах был позабористее, какие-то новые, синтетические компоненты. Нам-то что, у нас этот одеколон, в крайнем случае, вызовет аллергию. А муравьи прочитали его по-своему, как информацию, как понуждение к действию. Они стали собираться в стаи, строить великанов, нападать на людские поселения – одним словом, стали подражать людям, создателям этого запаха. Но в этом нет ничего разумного. Просто сбой в программе.

Виктор опустился на землю, прислонившись спиной к колонне. Ему хотелось одновременно и плакать и смеяться. Шевелящаяся муравьиная масса вдруг вспухла, поднялась, приняла очертания женского тела, безликого, бескостного, но с пышными формами, и это тело стало извиваться вокруг постамента, протягивать руки, прикасаться к золотистому флакону. Это был странный, совсем не человеческий танец, это была пародия, подражательство, пересмешничество. Здесь не было ни человеческой страсти, ни огня желания, ни глубины интеллекта – один холод бездушного насекомого….

В стороне, где громоздились отвесные склоны, обрамлявшие муравьиную долину, прогремела автоматная очередь.

– Это наши, – вскинул голову Виктор. – Шурик не из тех, кто оставляет в беде.

– На них напали великаны, – сказала Лада, она могла чувствовать на большие расстояния. – Как мы можем помочь им отсюда?

– Можно попробовать разбить бутылку с одеколоном. Сильный запах должен переполошить муравьев, возможно это подействует на великанов. Только как это сделать? Близко не подойдешь, а если бросить камень отсюда, можно просто свалить флакон с постамента, и от этого не будет никакого проку.

– Я знаю, как это сделать, – сказала Лада.

Она сняла с себя кожаный пояс, подобрала с земли камень, осколок колонны. Потом, используя пояс в качестве пращи, вложила в него камень и раскрутила над головой. Пущенный опытной рукой снаряд точно угодил во флакон, разнеся его на мелкие осколки.

По муравьиной массе прошла судорожная дрожь. Женская фигура расплылась, начала распадаться, составлявшие ее муравьи засуетились в панике. Ветер понес по долине аромат одеколона, подействовавший на муравьев возбуждающе.

Стоявшие вокруг муравейника мирмиколюди заболели пляской святого Витта, задергали конечностями, на их блестящих корпусах появились черные точки разбегающихся муравьев.

В долине закончилось мирное сосуществование многомиллионной колонии насекомых. Вспыхнула грандиозная гражданская война. Муравьи начали сражаться друг с другом. Они уже не обращали внимания на людей, они уже не хотели быть похожими на людей. Их обуяла ненависть к себе подобным, собратья оказались в чем-то повинны. Но даже в этой войне проглядывало что-то человеческое.

Видя, что на них катится вал из огромной, шевелящейся массы живых насекомых, Виктор взвалил на плечо Наташу, схватил за руку Ладу и побежал вместе с ними прочь от обуянной междоусобицей колонии.

На танцплощадке, где развлекались мирмиколюди, подражая одурманенным представителям рода человеческого, танцы уже закончились. Понурые великаны, перекосившись, стояли неподвижно, некоторые из них упали. Сами муравьи, управлявшие железными людьми, уже сцепились друг с другом, утратив все признаки разумности.

Над долиной, между тем, продолжалась ожесточенная стрельба, слышались взрывы. Там шел жаркий бой, и, скорее всего, друзья нуждались в помощи.

– Нужно спешить! – прохрипел Виктор. Висящая на его плече Наташа, хотя и был юным, на первый взгляд, невесомым созданием, все равно затрудняла бег, давила на плечо, одним словом, мешала.

– Давай здесь ее бросим. – Предложила Лада. – А потом подберем.

– Потом мы можем ее здесь не найти. Если не муравьи ее спящую сожрут, так сама куда-нибудь завеется, когда в сознание придет. Нет уж, как-нибудь донесу, хотя бы до склона долины.

Пробегая мимо людей, ребята увидели, что и они постепенно приходят в себя, отказываются от своего необычного и необъяснимого развлечения. Некоторые, устав от трудов праведных в деле виртуального спасения оленят и истребления неугодных народов, ложились отдохнуть. Другие с непониманием разглядывали окружающий мир и себя самих. Третьи еще продолжали что-то выкрикивать, но уже тише и не так уверенно, словно сомневаясь в сказанном. Четвертые, пришедшие в сознание первыми, смотрели букой на весь окружающий мир: «Как посмел какой-то болван лишить нас свободы, счастья и величия?!»

Эти люди тоже нуждались в посторонней помощи, но молодые люди надеялись, что они как-нибудь обойдутся.

На горе над долиной продолжался бой. Уже был ранен Рол, прикрывший собой зазевавшегося Шнурка. Теперь он лежал за камнем, но молчал, не издавая ни стона. Не стонал и Миша, хотя, казалось, должен был производить разнообразные возмущенные стенания. Не до того было. Не было времени постонать, поскулить, о нелегкой судьбе, о возможности ранней гибели. Миша даже представить себе не мог, что у него окажутся силы и храбрость, чтобы отражать наступление мирмиколюдей, чтобы сражаться с превосходящим силой и численностью врагом.

Великаны наступали, пусть и потеряв в схватке четырех сотоварищей. Но оставалось еще семеро, огромных, не боящихся смерти.

Шурик израсходовал целый магазин патронов, пока не догадался, что нужно стрелять по ногам, стараясь повалить великана. Стрельба по корпусу живучим созданиям почти не вредила. Плохо помогли и огнеметы. Не умея точно прицеливаться, юноши впустую растратили их боезапас. Но арбалеты действовали исправно, именно благодаря им удалось уничтожить четырех чудовищ.

– Ничего, Шнурок, как-нибудь отобьемся! – Прохрипел Шурик.

– А как же! – С деланным оптимизмом ответил Миша.

– Смотри, еще один близко подошел, справа от скалы. Ну-ка, давай арбалет, сейчас мы его приласкаем.

Миша подал Шурику приведенный в готовность арбалет. Шурик упер ложе в камень, прицелился, не обращая внимания на гремящие вокруг взрывы и огонь, пожирающий траву. Щелкнул стальной лук. Стрела вонзилась в металлическую грудь гиганта. Прогремел негромкий хлопок, практически не слышный за взрывами артиллерии мирмиколюдей. Но выделяющийся вслед за этим дым быстро выжрал всех муравьев, и великан застыл без движения.

– Пятый! – Радостно вскричал Миша, но тут же быстро утих – в их арсенале осталась только одна стрела.

– Последняя! – Обреченно прокричал Миша. – Всего одна стрела осталась. Больше нет!

– Патроны тоже на исходе, – ответил Шурик. – Нужно подпустить тварей как можно ближе. Или попробуем сдаться на милость победителей? Они, вроде бы, в плен с удовольствием берут.

– Ни за что! – Категорически отказался Миша. – Уж лучше я здесь подохну, чем к ним в плен идти.

Мирмиколюди пустили в обороняющихся потоки ядовитого, дурманящего дыма, от которого у ребят сильно закружились головы, и потемнело в глазах.

– Не сдамся! – Хрипел и кашлял Миша. – Ни за что не сдамся!

Но сознание уже начало мутиться. Шурик попытался натянуть тетиву арбалета, чтобы использовать последнюю стрелу, но у него уже не хватило сил. Земля и небо поменялись местами, закружились вокруг неизвестной оси. Шурик выронил арбалет и повалился на землю. Вскоре потерял сознание и Миша, упал рядом, пытаясь что-то сказать. Железные великаны подходили ближе….

В глаза било яркое закатное солнце. Над головой щебетал жаворонок, то взлетая вверх, то падая на землю. И небо, накрывшее мир глубокой чашей синего японского фарфора, разукрашенное прожилками перистых облаков, дышало покоем. Шуршал, посвистывал в стеблях травы проказник-ветер. Было очень приятно лежать, смотря в синее небо. Тихо. Спокойно. Ни суеты, ни войны. Ничего ненужного и временного. Одна вечность: земля внизу, и великое небо над ней.

Шурик открыл глаза, попытался сесть, но у него вдруг сильно закружилась голова, а злая боль пронзила виски. Пришлось снова лечь.

– Шнурок, Шнурок, – услышал он вблизи знакомый голос. – Шнурок, открой глаза.

– Виктор, ты? – Спросил Шурик.

– Я. Кто же еще?

Шурик с трудом принял сидячее положение. Догорала трава, курясь белесым дымком. Неподалеку паслись сбежавшие в самом начале боя лошадки. Валялись неподвижные туши мирмиколюдей. Последние муравьи покидали их опустевшие и разбегались, преследуя друг друга. Виктор тормошил Мишу, а Лада оказывала помощь раненому Ролу.

К Шурику подскочила собачка Муська, кинулась облизывать лицо.

– Ну ты, дезертирша, отстань, – попросил Шурик. – Витька, как ты из плена сбежал?

– Я не сбежал. Это плен от меня бегал. Долгая история. Удалось найти причину стремления муравьев к очеловечиванию. Все так глупо оказалось. Нету больше железных великанов, разбежались на составные части. Я тебе потом все расскажу. Шнурок, открой глаза. Я же вижу, ты живой.

– Юля?

– Ее не нашли. Знаешь, там, в долине столько народу, все чем-то одурманены, ее в такой толпе не отыщешь. Надеюсь, когда она придет в сознание, сама нас найдет. Я за этот день такого насмотрелся.

– Какого?

– Либертанию помнишь? А теперь возведи ее в энную степень и представь.

– Трудно, – задумался Шурик.

– Трудно, – согласился Виктор. – А еще великаны желания исполняют, все-все, только в виртуальном режиме, но людям это нравилось, прямо пищали от счастья. Кто-то богом стал, а кто-то гением.

– А?! Что?! Мы уже в плену? – Громко спросил очнувшийся от обморока Миша.

– Нет, Мишка, мы победили, – вяло ответил Шурик. – Причем, разгромили врага полностью. А ты добил последнего, самого сильного. Разве не помнишь?

– Нет. Так правда победили?

– Правда, – подтвердил Виктор.

– О, Страус, и ты здесь. – Обрадовался Миша.

– Где же еще мне быть? И не я один. Слышишь?

– Да пошел! – Услышал Миша знакомое.

– О, Господи! А ее в плену нельзя было оставить?

– Да как-то не подумали. Ну, давай тогда ее неандертальцам задарим.

– Ладно, пусть с нами будет, – смилостивился Миша.

– Да пошел! – Настойчиво повторила Наташа Туголобая.

Джентльмены неудачи

«Вьется по ветру веселый Роджер,

Люди Флинта песенку поют».

Павел Коган

Теперь небольшая, но очень печальная повесть о трех других путешественниках: о Мормоне, Бугае и Шишиморе. Повесть о несбыточных желаниях, о потерях и разочарованиях. Повесть о целом море горестей, океане сомнений, огромных эверестах проблем и бурных ниагарских водопадах пота и слез.

Нет в мире справедливости, нет. Нет благодарности за проявленную находчивость, нет уважения за потраченные впустую силы, никто не дает компенсацию за нанесенный самому себе непоправимый ущерб. А ведь, если рассудить здраво, если бы не алчность этих трех господ, наша история бы не случилась. Не было бы сорвавшейся с обрыва машины, Наташи Туголобой, удивительной страны, не было бы великанов, волхвов партизан и фашистов. Молодые люди просто сходили бы на майский пикник, отдохнули и вернулись домой. И никому такая повесть не была бы интересной, никто бы о таких приключениях не вспомнил. Уже за это, за случайно открытую дверь в страну первобытных животных и слегка не первобытных людей, три несчастных авантюриста претендуют на некоторое вознаграждение, но такие вознаграждения только в плохих сказках случаются.

Однако по порядку.

Действие препарата из клубней Белого Цветка оказалось поистине чудотворным. Уже к ночи раненый Бугай пришел в сознание, почувствовал себя лучше, а утром мог даже передвигаться на своих двоих. В его запавших от болезни глазах появились проблески утраченного оптимизма.

Когда молодые люди отправились на разведку, искать гнездовье железных людей, трое авантюристов задались вопросом, как исполнить свои замыслы. Мормон уже знал, где находится это удивительное растение, и мог туда привести.

– Вот что я предлагаю, – говорил Мормон. – Бугай у нас, конечно же, никуда не пойдет, он хоть и крепится, но от вчерашнего ранения еще не отошел. Мы с Шишиморой можем вдвоем сходить, здесь недалеко.

– С тобой я никуда не пойду, – резко оказалась Шишимора. – Я не знаю, что у тебя на уме. Может, ты на меня виды имеешь.

– Дура! – Возмутился Мормон. – Ты на себя посмотри: неотразимая нашлась. Ты со своей прежней «штукатуркой» на лице, страшнее смерти была, а теперь и подавно…. Я о том говорю, что Бугай восхождение на гору не выдержит – слаб он, поэтому придется вдвоем идти. Или ты хочешь волхвов в наше дело посвятить: «Разрешите братья волхвы ваш волшебный цветок стырить»? Вдвоем пойдем. Одному тоже нет резону: там ведьма водится и саблезубые коты.

– Тем более, никуда не пойду.

– Послушай, Анжела, – Мормон назвал Шишимору по имени, что случалось крайне редко, – мы втроем за эти пять дней столько натерпелись, столько настрадались, несколько раз были на волосок от смерти. И что, все это зря?! – Мормон так повысил голос, что Шишимора вздрогнула от неожиданности. – Зря, я спрашиваю? Все прошли! Узнали, где растет Цветок. Осталось только выкопать…. И из-за какой-то характерной стервы все идет к черту!

– Полегче! – Противным голосом проскрипела Шишимора.

– Нужно сходить, – тихим, бесцветным голосом попросил бесцветный Бугай. – Мормон прав, слишком много мы пережили, чтобы отступать.

Они сидели на балконе рядом с хижиной, предоставленной волхвами в их распоряжение. Вокруг расстилался замороченный лес, радуясь восходящему солнцу. На ветвях деревьев-великанов уже тренькали птички, и веселилась детвора, как белки прыгая с ветки на ветку и не боясь высоты.

– Хорошо, – согласилась Шишимора после раздумья.

– Я пойду у старика арбалеты выпрошу и жратву на день, – сказал Мормон.

– Чем объяснишь? – Спросил Бугай.

– Скажу, хотим прогуляться по окрестностям. Надеюсь. Они не откажут жертвам нападения железных чудовищ.

Мормон быстро ушел, ловко передвигаясь по узким мосткам, протянутым между деревьями. Бугай и Шишимора смотрели ему вслед. Бугай с надеждой, Шишимора – с трудом скрывая возмущение.

– Не дуйся, Анжела, – ободрил Шишимору Бугай. – Вдруг еще бабок заработаем.

– Ты что-то неуверенно об этом говоришь

– Да какая может быть уверенность, после всего происшедшего? Хотелось бы. Раньше сильнее, а сейчас… не знаю. Сейчас мне почему-то все равно.

– Это ты устал, и раны еще не зажили. Пройдет.

– Надеюсь.

Они замолчали, говорить не хотелось. Продолжали верещать на ветвях дети, а из подземных мастерских доносились удары кузнечного молота – поселок волхвов жил своей повседневной жизнью, спокойной, несуетливой, равномерной как сама вечность.

Вернулся Мормон, принес два небольших вещмешка с продуктами, арбалет и два длинных тесака в ножнах.

– Я намекнул старику, что мы с Шишиморой хотим побыть вдвоем, так сказать: уединиться. В людном поселке нам несподручно.

– Козел! – Оскорбилась Шишимора, но вещмешок взяла и повесила на веревочный пояс тесак в кожаных ножнах.

– Жди нас, Бугай, – сказал Мормон. – Кстати, я не говорил, что отвар из самих цветов позволяет выйти из этой долбанутой страны. Нужно еще воду взять и котелок.

Вскоре Бугай увидел, как его товарищи медленным шагом идут в сторону Горы. С высоты своего наблюдательного пункта он следил за ними еще некоторое время, пока две фигуры не скрылись за деревьями.

Идти было тяжело. Многотрудные приключения последних дней высосали из господ авантюристов все лишние силы, а главное – отобрали хамство и самовлюбленность, которыми Мормон, Бугай и Шишимора славились на «большой земле», в кругу своих единомышленников. Еще они похудели. Для Шишиморы, если бы не бегства от зеленых волков, партизан, носорогов, фашистов и железных великанов, это стало бы поводом для радости – она строго блюла свою фигуру, что не всегда удавалось.

– Послушай, Шишимора, что будешь делать, когда получишь свою долю? – Спросил Мормон.

– Поеду отдыхать на Канары, – ответила Шишимора. – И буду отдыхать очень долго, может быть, даже год, пока не надоест.

– А сюда вернуться не хочешь? Это место похлеще, чем какие-то там Канары. На нем можно классный бизнес сделать: туристов сюда возить, леопардов и носорогов в зоопарки продавать, крутых охотников на сафари приглашать. В конце концов, за чучело саблезубого тигра можно не меньше полумиллиона отхватить.

– Нет уж! – Решительно отказалась Шишимора. – С меня хватит. Меня сюда никакими миллионами не заманишь.

– А я вернусь. Здесь можно шикарный курорт отгрохать, чтобы сервис на мировом уровне, гостиницы и плавательные бассейны. А волхвы пускай постигают блага цивилизации: продают туриста сувениры и хороводы водят. Видала, какие здесь циркачи есть? Любой цирк с руками отхватит. Пусть учатся деньги зарабатывать, не век же им на деревьях сидеть. Гвоздем же программы будет показ страшной ведьмы с горы Белого Цветка.

Начался подъем на гору, и Мормон вдруг почувствовал, что добыча пресловутого Белого Цветка находится под большим вопросом. Это когда они шли по относительно ровной местности, у них обнаруживались кое-какие силы. Но когда дорога пошла в гору, проявились все последствия многотрудных приключений прошлых дней.

Шишимора тяжело и хрипло дышала. Хрипел и Мормон, спотыкаясь и оскальзываясь на осыпях. А еще здесь росла уже знакомая и крайне жгучая крапива. С ней господа авантюристы тесно соприкоснулись опять, но радости от долгожданной встречи почему-то не испытали. Заорали оба. Юной врачевательницы с волшебной мазью поблизости не было, поэтому обожженные места вскоре сильно распухли.

– Козел, козел, козел! Лох, чмо! – Ругалась Шишимора, оскорбляя Мормона. – Опять я, дура, согласилась с тобой идти. Ведь знала же, что с вами обязательно в какое-нибудь дерьмо влезешь. Что ты, что Бугай – одна лавочка придурков.

Мормон молчал и очень тяжело дышал.

Потом подъем стал менее крутым, огибающим склон извивистым серпантином. Здесь можно было перевести дыхание, но здесь же наставила свои устройства ведьма. Шишимора зацепила ногой какую-то веточку, и выскочивший из кустов заостренный кол сорвал со спины Мормона вещмешок. Стой он не боком к ловушке, а спиной, Шишимора пошла бы домой одна.

– Осторожней, дура! – Взвыл Мормон. От вещмешка на его плечах остались висеть только лямки.

– Ой, Мормоша, прости меня. Я нечаянно! – Испуганно запричитал Шишимора.

– Здесь ловушки на каждом шагу, – сказал Мормон чуть спокойней. – Посмотри, что у меня со спиной. – Мормон снял с себя переднюю часть рубашки – вторая часть улетела в пропасть вместе с рюкзаком.

От лямок на теле Мормона образовались вишневого цвета кровоподтеки, но больше никаких ранений он не получил.

– Повезло, – Мормон истово перекрестился. – Спасибо тебе, Господи! Если бы мешок не порвался, я бы вместе с ним в пропасть улетел. Или бы насадился на кол, как бабочка на иголку. Рубашку жалко, она столько вместе со мной пережила, столько испытала. – Мормон выбросил обрывки рубашки в кусты и остался с голы торсом. – Ты, Шишимора, с тропинки не сходи и под ноги смотри. Никто не знает, сколько здесь ловушек. Пошли дальше.

Возможно благодаря их внимательности, везению, или лености ведьмы, ловушки им больше не встретились. Зато еще раз встретилась крапива, мимо которой господа авантюристы пройти не смогли и обожглись вторично.

Встретились им и змеи, вернее, одна змея. Это был безобидный желтобрюхий полоз, неядовитый, но исповедующий правило: лучшая защита – это нападение. Разинув свою розовую пасть, змеюка кинулась на Шишимору, а та подняла оглушающий визг. Хорошо, змеи не обладают слухом, иначе полоз оглох бы от этих воплей. Но слух Мормона жестоко пострадал. А еще ему пришлось удерживать Шишимору от попыток спрыгнуть со скалы вниз. Еле удержал, а полоз, исполнив быстрое нападение, удалился в кусты.

Успокоившись, Шишимора снова начала причитать и ругаться, на этот раз нехорошими словами поминала всех пресмыкающихся гадов, не забыв вставить словечко и о Мормоне. Последний не сказал ничего и только досадливо махнул рукой.

Успокоив потревоженные змеей нервы, Шишимора соблаговолила продолжить путь.

Прошло полчаса неспешной ходьбы, перемежавшейся карабканьем на кручи. Ни крапива, ни ловушки почему-то не попадались. Мормон воспрянул духом.

– Зря ты так возмущаешься, Шишимора, – попенял подругу Мормон. – Вдруг я тебя в свою фирму возьму: «Сева Бергман и компания». Хочешь быть управляющей?

– Так у тебя фамилия Бергман? – Удивился Шишимора. Она была немножко антисемиткой.

– Папаша постарался. Он у меня профессиональным валютчиком был. Если бы ему на зоне перо между ребер не вставили, сейчас бы стал банкиром или фабрикантом.

– Папа валютой занимался, а ты наркотой торгуешь? – Осуждающе заметила Шишимора.