Текст книги "Шулмусы"
Автор книги: Владимир Жуков
Жанр: Жанр неизвестен
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
– Духи французские, два пузырька, – умоляюще проговорил Волгин, – дайте, товарищ подполковник, пожалуйста! За всю службу единственный раз прошу! Не откажите!.. – Иван Николаевич в конце «ради бога» хотел сказать, но спохватился вовремя. Такое кощунство в кабинете маленького марксистско-ленинского столпика ставило под сомнение целесообразность всякого дальнейшего разговора.
Замполит гарнизона нахмурился. Он был не столько шокирован странноватым прошением техника, сколько оскорблён, что, видите ли, не обращались к нему ни разу.
– Вот и плохо, товарищ старший лейтенант! Вот и очень нехорошо! Даже скажу я вам: неприятно мне, что к замполиту в Советской армии обращаетесь вы впервые! Это вовсе не аргумент в пользу вашу, а даже наоборот! Это указывает на то, что вы, Волгин, нас замполитов, не уважаете и посещаете, лишь только припрёт когда! Как в милицию к нам идёте, обворуют ежели, скажем! – хлебнул подполковник Чебурашко из графинчика воды и продолжил. – Ну да ладно. Но ты скажи мне, уважаемый Иван Николаевич, как я генералов да полковников обеспечить смогу, коли все младшие офицеры в гарнизоне нашем ошалеют одновременно да сразу по целых два пузырька, как ты, вздумают пожелать?
– Так откуда же вдруг в нашем гарнизоне генералы возьмутся? Нету их у нас! И полковник всего один только – наш комполка, – возразил Волгин.
– Э, батенька, да ты, я вижу, не понимаешь! – подражая вождю мирового пролетариата, продолжил демагогические излияния замполит. – Во-первых, генералы довольно часто нас с комиссиями посещают и, во-вторых, как-никак, а целых пять частей в гарнизоне: полк, глухонемые, база обслуживания, система посадки и батальон связи, и в каждой, понимаешь, свой замполит и свой командир есть. Так вот, если каждому из них только по одному пузырьку выделить, так ровно десять получится, и именно столько, Волгин, их и пришло. Получается, что ты вовсе стеснительностью не страдаешь: сразу целую пару, говоришь, подавай. Я, конечно, желание твоё иметь в виду буду и, ежели откажется кто, так обязательно сообщу, а сейчас ступай, у меня работа.
Ничего более глупого не слышал гвардии старший лейтенант Волгин от замполитов за жизнь свою и, идиотизмом поражённый полнейшим, на мгновение даже речи дара лишился. Косточка же новозеландская выручила: шевельнулась в проходе заднем и из оцепенения резко вывела:
– Я не уйду без разрешения на духи! – насупив брови, сурово выпалил Волгин. – Лягу прямо вот тут, на полу, у вас, и выволакивайте потом за ноги! Вот уж наш генерал посмеётся, узнает когда, что из кабинета подполковника Чебурашко офицера за ноги вытащили! Уж поверьте, пожалуйста, представителю армейского быдла, на всю Дальнюю Авиацию прославитесь! Вот уж потеха будет!
Чувствуя в словах техника железный резон и видя полную решимость его в жизнь воплотить угрозу, не стал рисковать подполковник Чебурашко и во избежание сцены наиглупейшей на листочке шустро разрешение написал и возмущённому технику протянул его. Взял бумажку Иван Николаевич спокойно и очень злой, но удовлетворённый вышел из кабинета. В магазине без задержек обслужила Маша, аккуратненько записку замполита на духи сменяв.
Побежал Иван Николаевич потом к подруге своей, та же с нетерпением не дождётся ждёт. И когда вошёл он к Жанне да ещё и на стол две зелёненькие коробочки выставил, несказанно обрадовалась женщина и скомандовала громобойно:
– Снимай-ка штаны, Описин! Да жопой к свету давай!
Приспустил брюки Волгин, повернулся задом к окну, а Жанна снова, словно генерал на поле сражения, голосищем мужицким ухнула:
– Наклонись да жопу раздвинь руками!
Повиновался Иван Николаевич, а Жанна очки надела, пинцет взяла и принялась им между ягодицами в заднепроходном отверстии ковырять, объект извлекаемый изучая. Вникнув в суть дела, нашла Жанна где-то проволоку толстую, загнутую крючком на конце. Засунула, зацепила, потянула и определила по сопротивлению, что держится очень даже прекрасно.
– Приготовься! – крикнула громко Жанна. Что есть мочи за крючок дёрнула, и позвонок мерзкий бессовестно покатился по полу, да затих на нём недовольно.
Всё так быстро кончилось, что Иван Николаевич даже взвыть не успел от боли, а когда кость на полу увидел то, как был без штанов, так и полез избавительницу свою целовать. В этот самый момент дверь открылась, Вася фельдшер вновь заглянул в неё. Увидав окровавленный зад Волгина, верхом на женщину взгромоздившегося, отстранился назад испуганно и чуть слышно, поражённый виденным, прошептал:
– Ёлки зелёные! Вот стерва! Жопу разорвала технику!
И уж про себя подумал: «Он-то тоже хорош! Дождаться идиот не может, не разденется пока баба!»
Жанна, совершенно такого натиска не ожидая, опешила сначала, а потом, когда в себя пришла, решила, что в порыве благодарности у приятеля чувства сексуальные пробудились. И уже совсем решила было внять им женщина, да ошиблась только вот глубоко. Сжал спасительницу Иван Николаевич в объятиях, чмокнул в щёку правую, а потом – прыг на пол с бабёнки – и таков был.
Стрелой в туалет полковой помчался, сбив вдобавок Васю-фельдшера, притаившегося за дверью. Выругался медик ушибленный матом гневно, Жанна же, дверь кабинета открыв побольше, прогремела вдогонку басом:
– Затычки из ваты, Описин, меняй почаще!
А Иван Николаевич, в заветном заведении очутившись, на стене которого жирная буква «М» стояла, наконец-то сумел оправиться.
«Кайф! Высший кайф! Минутки незабываемые! Наркомана золотая мечта! Подержи их вот так же в жопе с косточкой новозеландской да вырви через неделю – не изведают лучше кайфа. Напрочь с иглы соскочат да на новый тип наркомании перейдут. Вот где он, оказывается, смысл садизма, боли и удовольствия», – так, сидя на очке, рассуждал гвардии старший лейтенант Волгин.
Наслаждался Иван Николаевич с десяток минут, а как поднялся да штаны застёгивать начал, о медведях мысль невзначай пришла. Вспомнил вдруг, что в кино смотрел, как мучаются весной животные после спячки зимней, когда из берлоги выходят, потому что за долгое время сна «пробка» в заднице образуется, не всегда за неделю какую вытолкнуть. «Как у меня, чёрт возьми, позвонок, так и у них «пробочка» эта долбанная», – рассудил Иван Николаевич, вздохнув.
– Эх, мишуточки мои бедные, – прошептал, – как же я понимаю вас!
Затем, миссию свою блаженную выполнив, вышел именинник из заведения «М» да на стоянку родную тронулся. Добравшись с опозданьем до капонира, растянулся на нарах в нише и сказал старшему технику самолёта:
– Две ночи подряд спать не давали зубы. Вздремну я пару часов. Толку нынче с меня никакого нет.
Укрылся лопастным чехлом Иван Николаевич и захрапел так, что даже техники, к любому реактивному гулу привыкшие, и те покинули капонир. Лишь Фомин, не желавший в жару из прохладного бетона вылезать, попытался раз несколько перевернуть храпуна, чтобы переливы остановить, всё только абсолютно бесполезным было. Не помогло также и периодическое носозажимание, которое он со спящим проделывал. В конце концов силовичок сдался и, оставив коллегу в покое, нишу капонира покинул тоже.
В гордом одиночестве оставшись, захрапел Волгин интенсивнее ещё да громче. Как убитый, до конца работы проспал, на обед не поднявшись даже. Проснулся он лишь тогда, когда на стоянку самолёта эскадрильская машина пришла за техниками, чтобы увозить домой. Вставать Волгин не хотел, но оставлять его в нише капонира спящим тоже было нельзя, так как самолёты часовым под охрану сдавали, и потому мощным тормошением вывели коллеги спящего человека из поистине состояния летаргического.
IV
Дома, голодный и всё ещё недостаточно выспавшийся, покушал Иван Николаевич плотно, в туалет, как положено, сходил и опять завалился спать. Так до самого отъезда на службу проспал он и даже чуть было не опоздал на неё. Выглядел в утро то гвардии старший лейтенант Волгин лейтенантом молодым и здоровым, прямо огурцом свежим, никаких следов отшумевшие бури злые не смогли оставить на нём. Но не ведал того человек счастливый, что следы те внутри остались, что вот-вот о себе заявят.
По рекомендации старшей медсестры, брошенной вслед, регулярно бедный старший лейтенант менял тампоны ватные и ожидал, когда же порезы проклятые заживут, симметрично в четырёх местах острыми лопаточками позвонка злополучного сделанные. Но не зарубцовывались всё никак они, хоть уж пятая неделя прошла. Да боролся с судьбой Волгин. Не сдавался. К пачке ваты в кармане, словно к «Беломору», привык.
И вот в понедельник как-то, на построении утреннем, когда жара уже на катушку полную раскрутилась и температура почти тридцать градусов воцарилась, в тишине звенящей, словно высоковольтные провода, услышал гвардии старший лейтенант Волгин шёпот стоящего позади механика прапорщика Немцова:
– Иван Николаевич! Да ты как бы не обосрался, часом! Пятно на штанах во всю жопу круглое. Сматывайся поскорей, пока не заметил никто. Не позорь гвардейский экипаж! Эко угораздило-то навалять в штаны.
Волгин попробовал зад рукой и почувствовал, что сквозь брюки явно сочится что-то. Поглядев на пальцы, увидел он на них кровь с оттенком желтизны лёгким. Выйдя из строя незаметно, побежал старший лейтенант к Жанне в санчасть. Ворвался в кабинет к ней и заорал дико:
– Труба! Жанночка, труба! Никак жопа не заживает. Скривила физиономию медсестра, на плоды работы своей глянула да руками развела бессильно.
– Понимаешь, Описин, работу свою я исправно выполнила, а что не заживает, тут уж извини: тонкое дело – жопа. Самое незаживающее местечко. Я же рассказывала тебе. Попробуй зарубцуйся, когда столько дерьма через щёлочку эту несчастную ломится. Короче, от смерти я тебя спасла, Описин, хоть с кровью пополам, но получил ты возможность нужды естественные справлять, а дальше пусть большие люди башку ломают. К начмеду, Описин, ступай, короче.
Пошёл старший лейтенант Волгин к начмеду, гвардии майору Зарезину, и сказал, свесив понуро голову:
– Проглотил позвонок я, товарищ майор, вышел он и повредил задницу, месяц вот пошёл не заживает как.
Улыбнулся полковой врач ехидно, с лупой отверстие кровоточащее осмотрел да и в госпиталь направление тотчас выписал, в Орджоникидзе.
Тут вот и началась длинная и очень невесёлая эпопея гвардии старшего лейтенанта Волгина.
V
С месяц провёл Иван Николаевич в госпитале слабоватом и, конечно же, без толку. После его в Ростов, в ОВГ, перевели, но и там ладу врачи не дали и ещё через месяц отправили техника кровоточащего в Москву, в Центральный Научно-Исследовательский Институт Авиационной Медицины. И хотя люди работали там серьёзные, и оснащение приличное в ведении их находилось, но и они головы поломали правильно.
Дело в том, что, как и предупреждала старшая медсестра Жанна, место, где кровоточили раны Волгина, самое незаживаемое в человеке: редко с ним что выходит на кондачка. А тут ещё вдобавок порезы, сделанные лопатками новозеландского позвонка такими ровными да гладкими получились, что в них совсем не срасталась плоть. Известно ведь: для сращивания да для зарубцовывания поверхность соединяемых частей не гладкою, а шероховатой именно быть должна.
Конечно же, волнения да переживания тоже сыграли свою негативную роль, и стандартные варианты борьбы с недугом гвардии лейтенанта Волгина полностью несостоятельными оказались. Вот и пришлось спешно нечто неординарное искать медикам.
По поводу гвардии старшего лейтенанта Волгина в Москве очень большой консилиум собрался. На нём присутствовали самые выдающиеся светила советской медицины военной. Ломали они головы, ломали. Дебатировали, дебатировали, и к тому наконец пришли: «Чтобы попа у офицера зажила, необходимо сперва изолировать её от контакта с каловыми массами и для этого внутри живота кишку прямую разрезать, от заднепроходного отверстия подальше, там, где поэластичнее оно и, соответственно, заживляемее. Затем соединить конец кишки той, что от желудка идёт, с трубочкой и вывести её наружу к калоприёмнику, соответственно к бедру больного на время лечения прикрепляемому. Таким образом, часть кишки от заднепроходного отверстия, идущая от каловых масс, изолировалась и могла себе преспокойненько рубцеваться. Ну а после того, как часть эта заживёт, то кишку прямую на разрезе обратно сшить следует, и срастётся оно, как пить дать, несмотря на контакт с массами известными, потому что само по себе место там заживное. И ещё, чтобы порезы на выходе поскорей зажили, следует применить метод профессора, генерал-майора медицинской службы Травилина, согласно секретной теории которого, придание заднепроходному отверстию формы правильного прямоугольника является оптимальным, а порою, единственно возможным условием для его успешного заживания».
Генерал-майор Травилин – выдающееся светило советской военной медицины – лично руководил подготовкой и проведением серии операций. Накануне первой, когда пополам разрезать прямую кишку следовало, пришёл он в палату к технику и сказал ободряюще:
– Держись, дружок! Ты герой настоящий! Не было в практике моей ещё случая такого сногсшибательного!
И начались на другой день операции, серия которых месяца через три успешно кончилась. А через месяц ещё выписался наконец гвардии старший лейтенант Волгин из госпиталя. Сам профессор Травилин попрощаться пришёл с ним, в кабинет зазвал и спирту предложил на прощанье выпить.
– Всё, товарищ Волгин! Всё! Из долгой и упорной борьбы мы победителями вышли. Работа с вами подтвердила правильность теории моей секретной, согласно которой оптимальной формой для заживления заднепроходного отверстия не круг, а квадрат является. Так что, попа теперь у вас – правильный четырёхугольник, тут уж не обессудьте! Как лучше, товарищ старший лейтенант, старались! – сказал профессор и захихикал старчески, стаканчик с разведённым спиртом опрокидывая в себя.
– Дорогой профессор, – ответил Иван Николаевич, огненную жидкость шоколадкой закусывая, – какая разница мне, что в заднице за дыра – пусть там хоть звезда еврейская, всё равно. Главное, что зажила, и вам за то спасибо огромное. Седьмой месяц по госпиталям как-никак. Совсем к шутам собачьим замаялся. Три месяца как документы на демобилизацию в полку лежат!
Похлопал генерал по плечу Волгина, руку на прощанье пожал да и расстался с больным своим, интересным. А Иван Николаевич, как только дверь кабинета профессорского за ним захлопнулась, стремглав на вокзал помчался и к вечеру уже дома чаёк с семьёй, заждавшейся очень, пил. Ну, а до домашней кровати добравшись, отрубился в момент старший лейтенант Волгин и, как ребёнок новорожденный, безмятежно до утра проспал.
VI
На другой день гвардии старший лейтенант Волгин форму парадно-выходную надел и в последний раз на построенье вышел, чтобы приказ об увольнении, в строевом запылившийся, послушать да с товарищами попрощаться чтоб.
По случаю увольнения в запас наградили гвардии старшего лейтенанта Волгина медалью «Ветеран вооруженных сил» и самым недорогим транзисторным приёмником «Альпинист» в коробке, стоимостью ровно двадцать семь рублей – самым дешёвым в Советском Союзе. Послушал он об увольнении приказ, получил награды свои, попрощался с сослуживцами и, когда расходиться стали, к экипажу обратился родному:
– Простите, мужики, но гулянок никаких я не буду делать. Слава богу, от последней всё очухаться не могу. Больше не хочу рисковать. Но в полёт ещё разок вас выпустить не откажусь, тут уж, братцы, не откажите. С кормильцем очень попрощаться желаю.
Вместе с экипажем после прошёл на стоянку и к занятиям своим приступил обычным. Самолёт на короткий маршрут готовили, часа на четыре всего. Подготовка корабля своим привычным чередом шла, и вскоре птица серебряная вырулила на взлётную полосу. Напряглась, мощность моторов до номинальной увеличив, побежала и в синее небо ушла.
Вернулся самолёт строго согласно штурманскому расчёту – минута в минуту. Срулил с полосы ракетоносец и к стоянке покатился родной. Выключил двигатели возле неё, и КРАЗ-буксировщик ловко его закатил на место. А как только замер, колодками подколёсными застопорённый, вышли лётчики из кабин да курить гурьбою пошли скорее. Чуть поодаль за капониром стали. Кто смолит, кто нужду справляет.
Правый лётчик Бревнов, самый в эскадрилье курильщик заядлый, возглавлял шествие это и в нарушение правил на ходу под самолётом закурить пытался, да не получалось никак: кремень в зажигалке, видно, стёрся весь. Но вот отошёл он на несколько метров по траве от бетона и только было хотел в обстановке спокойной, не на ходу, подкурить у штурмана Рысканова, как замер в изумлении словно статуя, чем-то на земле увиденным поражённый. Сигарета неприкуренная выпала изо рта пилота и на травку упала рядом.
– Братцы, сюда! Сюда, братцы! – завизжал поросёнком лётчик, на змею наступил как будто.
Старший стрелок-радист гвардии прапорщик Афонькин, решивший струей мочи травку за капониром обрадовать, вопль пилота истерический услыхав, вздрогнул и потому обмочил ботинки. А Бревнов всё орал неистово:
– Сюда! Ко мне, братцы!
Вокруг него мгновенно весь личный состав экипажа собрался и, также нечто на земле увидев, застыл в изумлении. И что же было там? На маленьком клочке земли, травкой по окружности обрамлённом, лежала кучка простых человеческих экскрементов, каких сколько угодно кругом, но была в ней одна особенность фантастическая: вьющаяся по конической спирали колбаска не круглое, а квадратное сечение имела, будто то человек с квадратным заднепроходным отверстием навалял.
С минуту чудо это разглядывали товарищи, оторопев, а потом одновременно, как по команде, наперебой загалдели, и каждый версию свою начал выдвигать.
– Это повара из солдатской столовой подшутили, – глупо высказался Фомин, объект со знанием дела разглядывая. – Вишь оно, как через шприц для крема продавлено – ровненько да аккуратно.
С силовиком заспорили дружно.
– Откуда повара на стоянке возьмутся? Ночью самолёт часовые охраняют, а днём он тоже ни на миг без присмотра не остаётся. Не пойдут солдатики на объект секретный ради шуток шкурой своей рисковать, – высказался прапорщик Немцов.
– Не шприцем делали штуку эту,– доконал версию Фомина Шухов. – Квадрат тут, как стилет, в конце медленно на нет сходит, а это о том говорит, что либо шприц должен иметь насадку переменного сечения, либо отверстие, через которое масса давилась оная, эластичное, как человеческая жопа. Но так как советская промышленность приспособлений таких не выпускает и, соответственно, в столовых наших взяться им неоткуда, значит: это человек, товарищи. Человек с квадратной жопой!
Фомин, помявшись, принял железную логику кочегара, а правый лётчик Бревнов ещё более невероятную версию выдвинул:
– Да инопланетяне это, мужики! – воскликнул, но единодушно смехом встреченный, угомонился.
Лётчики уехали домой отдыхать, а техники с Шуховым чехлить самолёт остались. Справившись с этим, чуть погодя, и они на подошедшей на стоянку машине поехали в городок.
Волгин – неразгаданный виновник случившегося – вместе со всеми в кузове Урала трясся. То, что произошло, несколько веселило Ивана Николаевича, но осадок неприятный все эмоции положительные скрадывал. Досадно было отставнику от того, что не кончается никак поистине дурацкая череда событий, коварная роковая цепь которых просто уже дышать не давала. Волгин снял галстук и расстегнул ворот рубахи. Тут же туда устремился ветерок свежий и, юрко шурша по телу, успокоил немного Волгина. Задремал тот, и сон вдруг приснился в дрёме.
Волга. Лодочка. Удочка. Бутылочка. Теплоход загудел красиво. Но вдруг гром раздаётся мощный, во всё небо сверкает молния и профессор Травилин орёт из выси, разрывается Посейдоном гневно: «Ты почему, козёл, секретную теорию мою на показ выставляешь?! Да я за это тебя!..»
Но Урал притормозил у ДОСа резко, и Иван Николаевич проснулся, так и не досмотрев сон до конца. Вылез из кузова да и домой пошёл, полагая, что с армией кончено навсегда.
VII
На другой день, сразу, как только экипаж 85-го на стоянке своей появился, события дня вчерашнего о себе знать дали. Не успели техники ракетоносец расчехлить, как с соседнего самолёта гость незваный пожаловал – кочегар гвардии капитан Круглов.
– Мужики, говорят на самолёте вашем инопланетяне метку оставили, дайте-ка посмотреть.
Прапорщик Немцов отвёл соседа в место заветное и чудо дивное показал. Тот, увидав его, хохотал долго, как малохольный прямо, и при этом безбожно матом ругался, авиационно-техническим, без зла, но смачно.
Весть о чудесах необыкновенных, что на стоянке 85-го творятся, в мгновенье ока не только по полку, но и по всем остальным частям гарнизона разнеслась. И началось тут. Отовсюду паломники любопытные потянулись на чудо-диковину невиданную взглянуть. Сперва свои со стоянок шли, а после обеда из сопутствующих частей потянулись: батальона связи, системы посадки, базы обслуживания и даже от глухонемых делегация прикатила. Короче, всё вокруг 85-го заполонили, и работать возможности совсем не стало. Благо взглянуть на диво старший инженер полка подполковник Бочкин приехал. Подошёл, посмеялся сперва, а потом как рявкнет:
– На самолёте подготовка предварительная! Мать вашу! А вы мне тут музей устроили. А ну, разойдись все отсюда! А бортинженер и старший техник считайте, что в карточке поощрений и взысканий у вас ещё по одному выговору добавилось!
Публика, речь громобойную такую услыхав, растворилась, словно облако в небе, а Бочкин, для порядка каждого члена экипажа обматерив, сел в «Газик» и упылил. Правда, отъехав недалеко совсем, встретил он инженера эскадрильи и двух помощников его – инженеров отрядов, которые, конечно же, тоже на чудеса шагали взглянуть. Их, каждого персонально, инженер тоже красиво матом покрыл и лишь только потом дальше поехал. Ну а те, разъярённые, прибавили шагу да в свою очередь на технический экипаж 85-го набросились и похлестче инженера нахлобучку дали, а потом, когда с чудом познакомились ближе, рассмеялись и добрей стали.
– И что это, товарищ Шухов, только у вас в экипаже обычно чертовщина всякая происходит? – инженер эскадрильи гвардии майор Чипнис кочегара спросил.
– Безусловно, вы правы, товарищ майор, – гвардии старший лейтенант Шухов отвечал, – не чертовщина, а целая дьявольщина прямо. Посудите сами. К Абрикосову, к механику нашему, экипажем кабана резать пошли да свежатинки хряпнуть, так взбесился тот и людей покалечил да напугал. После к бабе лейтенант молодой пошёл, внук Гаврилова генерала, так ему партнёрша отгрызла член, кочегарить только учили зря. А Опысин, тот, фамилию обмывал когда, подавился позвоночком новозеландским. Восемь месяцев почти по госпиталям тянул. Ну да вот и говно квадратное.
Махнул Шухов рукой, умолк. Выждав паузу и чуть глаза от яркого солнца щуря, инженеру шепнул на ушко:
– Колдовство это, товарищ майор! Чистой воды дьявольщина! Скажу по секрету вам, как человеку партийному, поведу в эту субботу в церковь я экипаж свой, если, конечно, паркового дня не будет. богу пойдём молиться, чтоб напасти от нас отвёл. А что? Чем, скажите пожалуйста, чёрт не шутит?
Плюнул инженер эскадрильи, активный коммунист и член дивизионной партийной комиссии, плохо стало ему от таких речей кощунственных. Шарахнулся он от Шухова как чёрт от ладана и замам махнул своим, чтобы следом шли.
После того, как экипаж в гордом одиночестве остался, обратился старший лейтенант Шухов к подчинённым своим:
– А что, мужики, может, всем экипажем и вправду в церковь сходить, так сказать, снять порчу? Говорят, помогает от напастей. Поп знакомый у меня есть, может даже втихаря помолиться дать. Закрыть церковку, так сказать, для индивидуального общения с богом.
– Я не пойду, – отрубил Фомин, – я лучше в гараже водки выпью.
– Это что же так? – спросил Шухов.
– А то, что, как ни скрывай, а засветиться, однако, можно. Я-то уже на пенсии одной ногой. Неоправданно риск большой. Коли замполит узнает, пятьдесят процентов кровно заработанной пенсии как коровушка языком слижет.
По причине этой затея Шухова по душе никому не пришлась.
– Ладно, бог с ней, с церковью, – махнул кочегар рукой. – Я что, братцы, сказать хочу. Давайте сохраним этот дар судьбы уникальный, силами небесными нам ниспосланный. Никому не мешает он, нам же всё какая никакая потеха.
А вот на это предложение откликнулись люди. Быстренько старую покрышку от колеса тележки основной стойки шасси прикатили и положили её так, что последний дар Волгина оказался как раз по центру. Затем кусок брезента нашли и накрыли им колесо сверху, а прапорщик Немцов удивительную инициативу проявил: сбрызнул экспонат водицей и рядом миску с водой поставил, чтобы высыхало не так. Завершив мероприятия эти, технический экипаж самолёта № 85 на отдых домой отбыл.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
