Текст книги "Врата рая России – лучезарная Ялта"

Авинда

Так называется гора, возвышающаяся над Ялтой. Точнее, она простерла свои хребты, отвесные стены, вершину и будто парит над Гурзуфом, откуда хорошо видна. Особенно зимой, когда снег серебром, смелостью и страхом повисает на каменных мускулах скал, на ее крутых отвесах, очерчивая ее красивый, мужественный и суровый лик широкими и жесткими мазками. В ней я нахожу будто очарованье дикой розы – цветка с тонкими и нежными лепестками на колючих обрывах пропасти.

Гора поднимается в восторженный муар облаков, туда, где у небожителей гремит весенний карнавал, дождинки сверкают, струятся и падают цветами, звездами, золотыми перьями и паутиной. И когда наступает беда и бессмыслица дней, я поднимаюсь на Авинду, где поклоняюсь Богу и веду беседы с Солнцем и Смертью…

Ученый-лингвист Олег Николаевич Трубачев сделал открытие: «…на территории южной части Восточно-Европейской равнины обнаружено присутствие одной из ранних форм индоарийского языка и, следовательно, соответствующего этноса. Границы ареала, в котором отмечены следы этого языка, – от Северного Кавказа на востоке до Закарпатья, Дакии и Трансильвании на западе. До сих пор индоарийский язык в его архаичной форме был известен по текстам, созданным в Индии и на подступах к ней с запада, с одной стороны, и по реликтам языка индоариев, обнаруженным на Ближнем Востоке в митаннийском локусе, с другой. Теперь же восстановлен третий, «западный», локус индоарийского языка, и тем самым намечена в общем виде та цепочка индоарийских локусов, которая приглашает к раздумью и к реконструкции дальнейших передвижений индоариев. Язык «причерноморских» индоариев позволяет углубить ведийско-санскритскую перспективу и поставить в повестку дня вопрос об остающейся невидимой части «причерноморского» индоарийского, точкой отсчета и контроля которого являются все-таки исключительно ведийско-санскритские (существенно реже – пракритские) данные. Открытие языка «причерноморских» ариев не только углубляют наши представления о древнейшем этапе истории и диалектологии этой индоевропейской ветви, но имеет и прямое отношение к реконструкции картины позднеиндоевропейского диалектного членения, привязанной к определенному новооткрытому ареалу.

Очень важно, что в книге более конкретно выявлены связи и различия, существовавшие между смежными в пространстве индоарийской и иранской идиомами и взаимопроникновение следов одной из них в другую. Но языковые связи в этом ареале не исчерпываются этими двумя ближайше-родственными языками. Автор убедительно показывает и другие связи языка причерноморских ариев – с северокавказскими, тюркскими и даже раннеславянскими. Языковая панорама рассматриваемого ареала приобретает не только новый объект, но и всю совокупность связей с другими ее объектами.»

Это слова из предисловия академика В.Н. Топорова к книге «INDOARICA в Северном Причерноморье», автор О.Н. Трубачев.

Вот в этой книге я, наконец, нахожу объяснение топониму Авинда: av-vinda – овечий пастух, второй вариант – avunda источник, колодец?, овечий источник.

Вот и чудится мне на горе, что я – «пастух» и пью из источника прохладную влагу, а надо мной пролетают сребролукие божественные облака, падая на вершину распыленными росами ледяного и хрустального эфира, зацветая на земле алмазами подснежников.

Люблю подниматься на гору, особенно в день своего рожденья – 11 апреля, когда здесь встречаются зима и весна, тающие снега и первые цветы словно сливаются в сиянии белоснежном, и блестят прозрачной поволокой легкие туманы, дыша свежестью и влагой…

Гелин-Кая

Украшая Крым цветами, Творец залюбовался сотворенной им прелестной Гурзуфской долиной, и подарил ей еще один бутон – каменную розу Гелин-Каи.

Она расцветает розовыми и желтыми лепестками, как райскими красками, она ликует блаженными запахами окружающих садов и виноградников и магический блеск исходит от нее по всей округе. Подойди, путник, к ней, прикоснись ладонями, и почувствуешь тонкую нежность волшебного скального цвета, хрупкого и хрустящего, как серебряное сияние млечной луны над приморскими далями.

Откуда появляются «цветные» или «радужные» скалы среди светло-серого или белого известняка Крыма? Иногда обрывы покрыты тонким налетом окислов железа, придающих поверхности розоватую или желтовато-бурую окраску. Рождаются окислы от химического и физического выветривания. Породы содержат малое количество разных примесей в массе образующего их карбоната кальция. Среди них – окислы железа и марганца. Вода медленно, но растворяет известняк, а окислы оставляет. Они и расцвечивают скалы розовыми, желтыми и бурыми разводами.

Когда средневековая Таврика пала под татаро-турецким нашествием, татары стали давать завоеванным землям свои названия. Кизил-Таш переводится как «Красный камень». У этой скалы есть и другое, более древнее название – Гелин-Кая. Вторая часть соединенного топонима – это татарское слово, а первое – греческое, искаженное татарами. Гелин-Кая означает «Греческая скала», на ней стояло древнее укрепление. В районе Гурзуфа есть две крепостные постройки, определенным образом противопоставленные друг другу в татарской топонимике: Дженевез-Кая – Генуэзская скала и Гелин-Кая – Греческая скала. Сейчас и в прошлом рядом с Гелин-Кая проходили транспортные магистрали Южного берега. Скала служила передовым дозорным укреплением византийским грекам, позже крепость отошла к генуэзцам. Сейчас и в прошлом рядом с Гелин-Кая проходили транспортные магистрали Южного берега. Скала служила передовым дозорным укреплением византийским грекам, позже крепость отошла к генуэзцам.

Гелин-Кая – гигантский блок известняка, отколовшийся от плато и медленно сползающий к морю. Такие «отторженцы» здесь повсюду, а Адаллары уже достигли морской поверхности. Высота скалы – 72 м, площадка на скале – 125 м (ширина 50 м). В плане она напоминает собой раковину ископаемой палеозойской брахиоподы – спирифера. Издали Гелин-Кая похожа на колоссальных размеров барабан. Это первоклассный оборонительный и наблюдательный пункт.

Взойти на вершину можно лишь с северной стороны, пройдя по крутой тропе, в древности она была узкой дорогой с крепидами. Вершина скалы разломом разделена на две части: южную и северную. Крепость Гелин-Кая довольно мала, остатки ее сохранились до наших дней. Она состояла из стены, широтно-расположенной над бровкой северных обрывов и поперек седловины, и противостоящей ей четырехугольной башни (боннет или тамбур) до 10 м высотой. В центре стены находился проход шириной 2 м. Толщина оборонительных стен, сложенных из бута на песчано-известковом растворе, 1,2-1,5 м. Сохранившаяся высота – 1,2 – 1,8 м. На южной части скалы видны следы построек, в том числе и небольшой церкви.

Собранный археологический материал – керамические остатки черепицы, посуды, кусок колонны из проконесского мрамора (подобного вида колонны типичны для средневековых базилик V-VI вв.), грекоалфавитные знаки на обломках – позволяет археологам отнести памятник к VI-Х вв., т.е. к греко-византийской эпохе. Так утверждает археолог Л.В. Фирсов. А археолог В.Л. Мыц называет укрепление Гелин-Кая замком и датирует его ХIII-ХIV вв.

Я не специалист, и поэтому не могу поддержать никакую сторону, для меня просто дорого и приятно, что сохранились древние руины на вершине скалы. Оттуда открывается роскошная панорама Гурзуфской котловины с высоты птичьего полета. Заметна каждая складка сланцевого склона, изрезанного множеством оврагов и гряд.

А, может быть, именно это место называлось «Вигла» – по-гречески «стража, караул»? Важная памятка старины. Хотя Лев Васильевич Фирсов отождествлял с этим названием белый конус скалы над Гурзуфским седлом. Рядом с ней проходила старинная дорога на перевал, и, возможно, на утесе тоже стояла крепость. Вдоль этой дороги неутомимый археолог находил обломки керамики тысячелетней давности. «Будто бы именно по этим косогорам многие сотни лет назад спускались и поднимались повозки, груженные изделиями гончаров и черепичников. Будто бы не раз эти повозки заваливались на бок на дорожных косогорах, дробя драгоценный груз». Это строки Фирсова из его книги «Исары».

В прошлом, как, впрочем, и сейчас, рядом с Гелин-Кая проходили транспортные пути Южного Берега, и скалы становились передовым дозорным укреплением для византийских греков. Позже крепость служила для охраны дорог генуэзцам…

Вечерние облака

Тысяча лет – Боже мой, какая уйма времени! Просто трудно вообразить и осмыслить этот поток прошедших лет. Сижу на вершине Гелин-Каи и стараюсь пройти, как бы провалиться сквозь века, и словно выплыть тысячу лет назад. Что было тогда? И вдруг все так просто и ясно. Такое же дивное лоно Гурзуфской котловины, внизу горб Медведь-горы, слева Партенит (там в VII веке была резиденция епископа Иоанна Готского, причисленного впоследствии к лику святых), прямо у моря Горзувиты, где еще в VI столетии, при императоре Юстиниане I была построена византийская крепость. А на Гурзуфском седле в конце VII столетия стоял христианский храм.

Известняковый блок Гелин-Каи медленно сползал по сланцевому склону и бесконечной дороге времени. А древняя стена и башня крепости, озаренные предвечерним солнцем, нагретые и пахнущие бальзамическим ароматом, вытягивались трехгранным и трапециевидным в профиле бортиком средневековой черепицы. Горные скаты под перевалом уже тонут в вечерних тенях и блекнут, скрываясь в туманах. А поверх протянулись прямые красные лучи с закатывающегося огнистого круга над скалистым обрезом. Тысячи лет будто воплотились и растворились в белоснежном облаке, медленно плывущем в лазурном и бездонном небе. А за ним – еще такие же, вычурные и величественные, из белых, бронзовых и багровых клубов. Далекий блеск золотого воздушного и курчавого руна.

И кажется, что истертый потрескавшийся пергамент древней карты предстал в цвете небосклона. Облака, как вершины гор, как острова, разбросаны в разлившейся синеве. Их узорчатые края, тонкие и пушистые, завиваются кружевами, словно края истрепанной изжелто-белой бумаги. Мне кажется, в одном высоком челе облака будто отпечаталась перипл-лоция с описанием нижележащего берега моря. Оно пронизано тенями и теплотой, будто той далекой, гревшей еще моего пращура, когда он, мечтая, смотрел в небо, думая о будущем свой земли.

Закат, тишина, успокоение. Витое облако средневековья и конца двадцатой эпохи замерло над перевалом. А над Гелин-Кая – живая, легкая и прозрачная волна весны, обшитая кружевами цветов. Это из густых лесов и балок с ключами кристально чистой воды брызжет, рождаясь, зеленой свежестью и негой Новое тысячелетие.

Роман-Кош

«Топоним РОМАН-КОШ, возможно, следует определить полностью как индоарийское название – ВЕРХНИЙ ПРИВАЛ или ВЫСШИЙ ПОКОЙ, что сообразуется с самой высокой вершиной Крымских гор. Интересно, что одно из крымских ущелий, УЧ-КОШ, сравнительно близко расположенное от горы РОМАН-КОШ, неофициально переводится без всякого объяснения как ущелье ТРЕХ ГОР (ТРЕХ ВЕРШИН)… УЧКОШ – яркий образчик смешанного и измененного со временем топонима, где УЧ – это ТРИ тюркского происхождения, а более древнее КОШ – индоарийского».

(Версия Эдуарда Левина в статье «Чудесное зеркало Крымской топонимики», в журнале «Крым-90».) Прочитав версию Эдуарда Левина, я сразу перевел Роман-кош, как «гора Романа». Имя христианское, и его можно сравнить с Ай-Петри – «Святой Петр». А я был уверен, что в празднование 300-летия дома Романовых гору и назвали в честь русских царей. Оказывается, все здесь глубже: рядом, на Гурзуфском седле, археологи раскопали языческое капище тавров. А, может, было святилище и на самой высокой вершине Крыма, и совершали там обряд поклонения главному «духу гор». А потом у христиан появился святой Роман, как Петр, Федор (Ай-Тодор), Даниил (Ай-Даниль). Могли дать имя этой горе и римляне, и византийцы, и русские – христианство пришло на Русь из Крыма.

Все это, конечно, домыслы и догадки, но, тем не менее, люди издревле знали о самой высокой горе и поклонялись на ее вершине Божеству. Возможно, проводили праздники выгона отар на летние пастбища, а, может быть, гора служила своеобразным природным храмом, где святым был Роман. Так оно или нет, но гора царская. И даже звери здесь, на горной высоте, имеют царскую осанку – благородный олень, грациозная косуля, быстроногий муфлон.

А романкошевские дали – словно родники чистой и чудесной красоты, преображающие дух и тело. Сидишь на вершине и пьешь эту синюю прохладу. И не можешь насытиться… Верю в ее исцеляющую силу. Восторжен, сладок воздух и упоительна тишина Роман-коша!

Роман-кош находиться на Бабуган-яйле. Крымская яйла – это карстовое плато с обычными природными явлениями, такими, как выщелачивание горных известковых пород дождем и талым снегом. В результате на поверхности гор образуются отдельные глыбы, длинные и острые зубцы скал, хаос ущелий, провалов, воронок, трещин и ям, серый обнаженный камень. Яйла безлесна. Ученые спорят: одни говорят, что на яйле в древности был лес, позже хищнически уничтоженный человеком, а другие утверждают, что яйлы всегда стояли голыми. Одиночные деревья растут лишь в воронках и в расщелинах скал. Не везде есть и травянистая растительность – только среди обломков известняка, в относительных низинах, где задерживается влага. В благоприятных условиях находятся впадины и котловины, сюда заносятся продукты выветривания и скапливается перегной. Получается плодородный слой почвы, где произрастают луговые и степные растения. Здесь можно встретить ковыль, веронику, душицу, примулу, девясил, колокольчик, тысячелистник, подмаренник и др.

И все же неожиданна и оригинальна растительность яйлы на скалах, в трещинах и вымоинах. Карровые поля разукрашены разноцветным ковром цветов. Лазурно-голубые фиалки, трехцветные анютины глазки, белая душистая резуха, желтые цветочки крупки остролистной, бирюзово-голубые поля незабудок. И все растения имеют крупные цветы и беловато-серое опушение.

Яйла играет большую роль в водоснабжении Крыма. Юрские известняки поглощают всю дождевую и талую воду, фильтруют ее, и по пещерным каналам вновь выдают на поверхность. Вода доходит до водоупорных глинистых сланцев и выплескивается на поверхность на разных уровнях источниками и родниками, сливающимися в реки, которые поят Крым.

Буковые и сосновые леса окружают Бабуган-яйлу, и молодая поросль подступает по горным склонам к вершине Роман-коша.

Роскошная гора – самая высокая в Крыму (1495 метров). Для меня, что Эверест в Гималаях. Но туда попадают единицы, а сюда каждый может взойти в любое время года, наслаждаясь горной природой.

Поднимаясь на Роман-кош, всегда любуюсь склонами с пасущимися оленями и косулями. Такими я представляю райские поляны, где щиплют сочную траву крылатые козероги, порхают синие стрекозы и пестрые бабочки. И такие же распускаются цветы в стране живительной прохлады.

Муфлон застывает на скалистых утесах в неподвижной позе на фоне заходящего солнца. Чеканный его силуэт в огненном круге повторяет рисунок значка когда-то успешно действовавшего у нас Крымско-Кавказского горного клуба. Это был серебряный оксидированный эмалированный овал, окружность которого изображает веревку, употребляемую при переходе по скалам и ледникам. На переднем плане – перекрещенные горный топор и альпеншток. На фоне изображена гора, перед ней выступает скала, а на ней стоит горный козел – такова эмблема клуба.

Спирально закрученные рога, царственная осанка. Чувствует себя муфлон победителем скал, единственным созерцателем тишины и покоя в сияние солнечного заката.

Одно из самых восхитительных зрелищ на Роман-коше – бег косули. Легкая и грациозная, она едва касается земли и снова стелется в прыжке-полете, поджимая ноги. Будто свежий ветерок летит над травой. Чуть вздрагивают цветы и поворачивают головки вслед убегающей косули.

Изящен и красив олень, с его мускулистым телом и стройными ногами. Повернет гордой головой с ветвистыми рогами, как лесной короной, и в волнении забьется сердце от тайного наблюдения за животным. Много прекрасных и благородных линий собрала природа в фигуре оленя. Он вдруг встрепенулся, почуял что-то, грозно взмахнул мощными рогами, словно высек искры из золотого слитка осени, и призывно затрубил.

Лучшее время на главной горе Крыма – закатный вечер, когда Роман-кош становится сверкающим престолом из красного золота, и бегут по небу облака, точно волшебные колесницы древних богов античной Тавриды…

Серебряный олень

Босиком по траве. Легко и радостно ногам, освобожденным от тесных пут обуви. Исцеляющая свежая влага росистой травы.

…Они вдвоем шагали по зеленым травам Роман-коша.

– Хочешь, расскажу тебе легенду о серебряном олене Роман-Коша? – вдруг предлагает девчонка. Он удивленно смотрит на нее, ведь легенды всегда рассказывают старые люди, умудренные долгой жизнью. А здесь юное и светлое существо, словно ласковый легкий ветерок. Но девчонка, оставляя на росе искрящиеся следы, рассказывает парню поэтическое предание:

– Живет на Роман-Коше олень с серебряными рогами и копытами. Когда ступает он по лесной опушке – точно королевич в тронном зале. Повернет головой с ветвистыми рогами – и будто лесная корона сверкает у него на голове. Этот сказочный олень – хранитель горных родников и источников Крыма. Смотрит он, чтобы не иссякли прохладные и живительные струи ключевой воды. Чтобы звери и птицы всегда могли испить вкусной горной воды. Но если вдруг родники мелеют и засыхают, взбирается олень на самую высокую гору и становится на краю скал. Стоит и ждет, пока в небе не появится тяжелая грозовая туча. Тогда олень поднимает голову с ветвистыми рогами и высекает из тучи белые молнии, вызывая на землю долгожданный дождь.

И наполняются водой родники и источники. Радуются звери и птицы. Есть такое поверье – кто увидит оленя с серебряными рогами и копытами, тот будет долго и счастливо жить на свете. Но чтобы его встретить, нужно обойти Крымские горы, испробовав воды из всех источников и родников, – окончила рассказ девчонка.

– Это предание наших дней, оно приглашает нас путешествовать в горы для отдыха, для лечения недугов и лени. А не ты ли его сама сочинила? – спрашивает юноша.

Но он почему-то не спорит с ней. Может, оттого, что под ногами хрустально сверкает роса. И дышится сладко и привольно.

Монастырь Козьмы и Дамиана

Высоко в горах Крыма, в диком, живописном ущелье между Бабуганом и Синаб-дагом был когда-то Козьмо-Дамиановский монастырь. Величественная красивая постройка была уничтожена фашистами, чтобы партизаны не находили здесь приюта в суровые зимние дни. Не осталось зданий гостиниц и деревянных церквей, а вот каменная часовня, построенная над источником Савлух-Су, сохранилась до наших дней. Вода источника, всегда не теплее 8 градусов, чистая и приятная на вкус, считается целебной с давних времён. Отсюда и её название «Савлух-Су» – «Исцеляющая».

В начале прошлого века графиня Софья Потоцкая выделила деньги на постройку первого пристанища для паломников. Позже, в пятидесятых годах, симферопольский купец, вылечившийся от недуга после купания в источнике, поставил здесь сруб с образами Святых Козьмы и Дамиана. В 1895 году тут был учреждён монастырь по распоряжению архиепископа Таврического Иннокентия.

Одна из легенд о монастыре рассказывает, как два брата – искусные врачи Козьма и Дамиан, принявшие христианство, были сосланы за свою новую веру в Тавриду. Случилось это при римском императоре Диоклетиане. А здесь, в горах, их убил один из врагов, завидовавший способностям братьев хорошо и быстро исцелять больных людей. Убийца закопал тела рядом с источником. Вскоре после их смерти один из горских жителей задумал избавиться от своей жены. Он заманил женщину в эти места, сильно избил, повредил глаза и бросил в лесу. Горемычная ползала по земле и умирала от голода, как вдруг ей явились двое незнакомых мужчин, назвавшиеся Козьмой и Дамианом. Они подвели несчастную женщину к источнику и велели умыться. Внезапно к женщине вернулось зрение… У себя в деревне она всем рассказала о случившемся. Односельчане ей не поверили, но притащили к заветному источнику мёртвого барана и бросили его в воду. Животное ожило.

Однажды к этому источнику пришёл пастух с козами. Здесь он решил отдохнуть и уснул. Пастух болел проказой и очень страдал. Во сне к нему явились два человека с нимбами над головами и, объявив, что они именуются Козьмой и Дамианом, приказали больному погрузиться в источник. Очнувшись, пастух немедленно бросился в воду, а выскочив из неё, опять заснул. Чудотворцы снова явились к нему и сказали: «Ты будешь совершенно здоровым сегодня же. Но помни, что ты должен ежегодно 1 июля являться к нашему источнику для омовения тела. Советуй то же делать и страждущим братьям твоим.» …Известный учёный-историк Кондараки в своём «Универсальном описание Крыма» полагает, что во времена преследования христиан в этой малодоступной местности стоял храм во имя названных Святых.

Вера в целебные силы источника Святых Козьмы и Дамиана сохранилась до наших дней. К дням храмовых праздников, проходивших здесь 1 июля и 6 августа, а также 29 июня – в день Святых Петра и Павла, сюда стекались толпы паломников.

В 1923 году монастырь закрыли большевики. Здесь разместилось управление Крымского заповедника. Директором стал легендарный А.В. Мокроусов, командовавший Повстанческой армией в горах Крыма в Гражданскую войну.

Во время Великой Отечественной Мокроусов вновь возглавил партизанское движение Крыма. Штаб Мокроусова находился над монастырём, на горе Чёрная. Все служебные, хозяйственные и жилые постройки бывшего монастыря, в том числе музей со всеми коллекциями, лаборатории с оборудованием, научная библиотека с рукописями и материалами научно-исследовательских работ, были уничтожены фашистами.

Мои встречи с монастырём начались в 1954–60-х годах, когда заповедник ещё был открыт для туристов. В школьном походе я попал сюда в первый раз, и был навсегда очарован этим удивительным уголком Крымского леса с могучими, притаившимися толстоствольными буками и соснами. Потом, работая инструктором, я постоянно приводил сюда туристические группы.

Однажды ночью мне одному пришлось пробираться по ущелью. Лунный ливень света окутал лес, и гибкие чёрные тени тихо кружились вокруг. Вода в речке о чём-то беспокойно журчала. Я подходил к развалинам бывшего монастыря. Справа от дороги открылась огромная подпорная стена, обросшая мхом, по которому струились зелёные лунные каскады. Возле часовни, у каменного колодца, куда поступает святая вода из источника, я вдруг увидел странные тени. Какие-то фигуры погружались в холодную воду купели и тут же стремительно выскакивали обратно. Я замер в изумлении. Ни одного звука не доносилось оттуда. Стройные силуэты дев, заворачиваясь в белые хитоны, исчезали в серебряном дыму. Что это?

Как раз шёл церковный праздник 1 июля. Неужели видения монашек посетили свой женский монастырь? Утром я услышал, что ночью Святую купель принимали девчонки-туристки из Москвы, загадав заветные желания.

Несколько лет назад я оформлял очередной пропуск для горноспасателей в Козьмо-Дамиановский монастырь. Директор Владимир Алексеевич Лушпа, подписывая разрешение, сказал, что если я начну водить сюда экскурсии, то будет много желающих, особенно мужчин. Я поинтересовался – почему?

– Специалисты, исследовавшие воду, – ответил он, – отметили её целительную силу. Она облегчает многие болезни, но особенно эффективно помогает страдающим импотенцией.

Я улыбнулся и рассказал об этом ребятам-горноспасателям. Пришли мы к источнику. Смотрю, а мои спутники наполняют водой фляги, да не по одной, а штук по пять набирают. Подумал – и тоже налил в бутылку Святой воды.

Судьба однажды забросила меня к этому месту ранней весной, когда Бабуган-яйла стояла в мартовских сугробах. И мы мчались на лыжах по склонам горы. Внизу золотым крестом солнца блистала отметина Козьмо-Дамиановского монастыря. Святой крест весны.

Сейчас монастырь спит под снегами, и ведут к нему лишь звериные тропы. И только Святая вода, набирая целебную силу и лесной аромат гор, пробирается сквозь толщу земли к каменному подножию часовни.