Текст книги "Союз можно было сохранить"

Горбачев. …У нас здесь с Вами общий интерес”.

Архив Горбачев-Фонда.

31 октября в газете “Литературная Украина” опубликована статья научного сотрудника Лондонского университета В.Свободы и старшего научного сотрудника Института этнографии АН СССР, советника Б.Ельцина по вопросам межнациональных отношений Г.Старовойтовой, в которой создание СССР в 1922 году квалифицируется как “международное преступление”.

1 ноября рабочая группа Г.Шахназарова в составе В.Кудрявцева, Б.Топорнина и Ю.Батурина представила альтернативный проект Союзного договора, в котором будущий союз определяется как “Союз Суверенных Государств (ССГ) – конфедеративное государство, осуществляющее государственную власть в пределах полномочий, которыми его добровольно наделяют участники Договора”.

Архив Горбачев-Фонда.

1 ноября Политсовет при Президенте СССР обсудил Союзный договор, экономическую и политическую ситуации.

2 ноября. Запись Г.Х.Шахназарова об отношениях Горбачева с Ельциным и о судьбе Союза.

“В пятницу Горбачев с утра просидел день с Явлинским, Ревенко и Яковлевым В.Ф. Обсуждали, что делать после выступления Ельцина на Съезде народных депутатов РСФСР с программой реформ и требованием особых полномочий на переходный период, о намерении объявить Госбанк СССР российским, сократить на 90 % численность МИДа, распустить союзные министерства, перестать содержать их и т. д. Правда, после разговора с Силаевым, Ельцин отрекся от покушения на банк, которое озлобило и напугало республики, привело в смущение и Запад.

2 ноября Горбачев встречался с Ельциным, а затем позвал Шахназарова с Ревенко и рассказал, что и как было. Я, говорит, сказал ему: давай по-мужски. Ты меняешь политику, уходишь от всего, о чем мы условились. А раз так – теряет смысл и Госсовет, и Экономическое сообщество. Я подаю в отставку. Бери вожжи в руки, раз тебе этого хочется, правь в одиночку. Я в этой кутерьме участвовать не буду. Скажу всем так: вот, друзья, лидеры 15 республик, я вас подвел к независимости, теперь, похоже, вам Союз больше не нужен. Что ж, живите дальше как заблагорассудится, а меня увольте.

Ельцин стал горячо доказывать, что политику менять не собирается, верен обязательствам, слово у него твердое. Тогда я его спросил: значит ли это, что он согласует свои реформы с республиками? Обязательно, отвечал он, я их только решил прижать: дескать, не будете следовать за Россией в реформах – нам придется делать все без вас и уж тогда не посетуйте, будем блюсти прежде всего свой интерес. Так что в ближайшие дни все согласуем, им деваться некуда.

Ладно, пошли дальше. Ты понимаешь, говорю я ему, что значит, когда Козырев заявляет, что обойдется без союзного МИДа? Кто будет участвовать в Хельсинкском процессе, представительствовать в ООН, вести разоруженческие дела? Ведь все это требует и опыта и знаний кадров, а главное – право выступать от всех республик.

Ельцин согласился, сказал, что насчет сокращения на 90 % МИДовского персонала – это был образ, примерная цифра. Можно и не на 90, а, скажем, на 70. “Ой, Борис, – возразил я ему, – кто-то тебя все время подначивает, толкает на крайние заявления, а потом тебе же приходится отступать. Зачем это, будь аккуратнее в словесных заявлениях. МИД – это ведь русские люди, мощное, можно сказать, столетиями формировавшееся учреждение. Так зачем же его разорять? Уж лучше возьми целиком в Россию. Придет момент, так и будет. Но сейчас-то надо сохранить”. Ельцин и с этим согласился. Так он по всем пунктам ретировался, обещал действовать согласованно.

…Между тем я слушал и думал, что Ельцин лукавит, завтра опять что-нибудь эдакое вытворит. Да что завтра! Он божился, что будет вести дело разумно, а в папке бумаг к заседанию Госсовета 4 ноября лежит его обращение к Президенту СССР с требованием передать России все торгпредства. Без каких-либо обещаний компенсировать другим республикам их долю; даже не потрудилась его молодая ватага напрячь мозги и выдавить 2–3 приличных довода. Просто так: мы забираем и все! Вообще, все сильнее ощущается невысокий класс этих “ребятишек”, как их обозвал Хасбулатов. Однако сам вполне из того же разлива. Честное слово, и наша команда не безгреховна, но та такое натворит, что страна еще содрогнется и вздыбится.

Не стал я в этот раз расстраивать Горбачева. …Я ушел с чувством, что все это прелюдия краха. Ельцин и особенно его команда – молодые волки, вроде Бурбулиса, Полторанина, Н.Федорова, не успокоятся, пока нас не добьют”.

АГФ. Фонд № 10, опись № 2.

4 ноября. Заседание Государственного Совета. Присутствовали президенты восьми республик и двое премьеров, заменявших своих руководителей (Украины и Армении). Заседание началось в отсутствие Ельцина.

Горбачев. Тяжелая ситуация. Тяжелейшая. Плохо распорядились победой в августе. После путча мы все тогда договорились не допустить распада государства, раскола демократических сил. За первую неделю после путча мы проделали в этом направлении огромную работу. А теперь проваливаем все согласованное тогда. Опять начались какие-то политические игры, перетягивание каната, а скорее – одеяла на себя.

Подписали Экономическое соглашение, но с трудом удается вовлечь в него другие республики, а тех, кто его подписали, – в осуществление. Очень трудно идет подготовка Союзного договора. А мы ведь договорились о нем. Не хочу обобщать, кого-то называть, не все одинаково себя ведут. Но отношение некоторых держит все процессы.

У нас на все находится время, но того, от чего зависит все остальное, не делаем. А страна задыхается, не имея ясности в этом главном. Мы должны вернуть динамику нашей совместной работе и ответственность, которую мы проявили после путча. Преодолеть колебания…

Почему все это происходит, пусть каждый здесь скажет.

Центральный вопрос сейчас – программа Ельцина по экономике. Надеюсь, Госсовет поддержит эту программу. Я высказался в поддержку общей направленности этих мер. И сегодня это подтверждаю.

Но у меня серьезное беспокойство: у Ельцина отсутствует ясность в отношении Экономического соглашения и необходимости сотрудничать по его выполнению в качестве члена этого сообщества. Это вопрос принципа, ибо ни России одной не справиться с ситуацией, ни тем более другим не избежать катастрофы.

У меня с Борисом Николаевичем был откровенный разговор. Он заявил, что Россия будет действовать в рамках Экономического соглашения, играть в нем позитивную роль. Раз так и если другие это подтверждают, значит можно уже завтра начать подготовку документов, и россияне могут стать базой согласованной работы.

Мы не можем – на уровне Госсовета и республик – поддаваться панике. Не должны позволить распадаться союзному рынку и чтобы распространялся бартер, чтобы вводились несогласованные цены и т. д. Окукливание никого не спасет! Мы должны сформулировать общую позицию и определить конкретные шаги совместной работы по ускорению реформы.

Но в результате объявленного Ельциным пакета мер возникла очень серьезная тенденция: беспрецедентный ажиотаж на потребительском рынке. Очевидно, допущен очередной просчет, повторяем ошибки весны и конца 90-го года и начала 91-го.

(Входит Ельцин, своим опозданием демонстрируя пренебрежение к “этому собранию”).

…Помните, как Рыжков… объявил об изменении цен, а потом два месяца ничего не делали. Сейчас люди услышали из высказывания Бориса Николаевича одно: начинается высвобождение цен. А мы же не сможем отпустить цены, не решив вопроса о монополистах, не сократив расходную часть бюджета, не простимулировав предпринимателей, не сказав обществу, что не отказываемся от регулирования цен на некоторые продукты. Иначе всё может быть сорвано.

Смотрите, что произошло уже. В Москве обычно за день продается 1800 тонн хлеба. А вчера уже 2800! Товары бешено скупают. Магазины начали придерживать товары. Рынки опустели: продавцы ждут, когда поднимут цены. Хотя ажиотаж вокруг сберкасс вроде уменьшился. Может произойти взрыв. Надо прежде всего дать народу разъяснения. И четко очертить, как будем поступать. Опираясь на сказанное, делаю вывод: сейчас нужно интенсивное согласование работы республик. Нельзя допустить раскачивания ситуации. Опасные процессы уже пошли.

Интенсивнее работать с западными партнерами. Там боятся распада Союза, хотят, чтобы он сохранился.

Я на этом Госсовете ставлю вопрос политически: что будем решать в неотложном порядке? Вопросы о Вооруженных силах, о МИДе, МЭКе, МВД – это ведь все вопросы Союза. Они в повестке сегодняшнего заседания. Борис Николаевич и многие члены Госсовета тоже за быстрое продвижение к Союзному договору, за то, чтобы 11 ноября собрать Госсовет и идти постатейно. Мы должны осознать – как после путча, – что у нас очень небольшой лимит времени. Вопрос о государственности – первостепенный. От него зависит и экономика. Экономическое соглашение не заработает без Союзного договора.

Если члены Госсовета меняют позицию, если мы отказываемся от того, с чем же вышли на последнем Съезде, тогда давайте определяться.

Наши позиции должны быть известны прессе, которая подбрасывает в общество немало беспокойства.

…Запасы пшеницы достаточны, чтобы на ближайшие месяцы обеспечить страну зерном и хлебопродуктами. С фуражом – напряженка. Иностранцы готовы поддержать. Потребность в валюте на продовольственные нужды – 14,7 млрд. долларов. Я надеюсь на 2 млрд. извне. Но есть сомнения, получим ли. Кредитов нужно 9,7 млрд. долл. Рассчитываю получить 5–6 млрд.

Вы знаете, у меня были встречи с лидерами Запада в Испании и во Франции. Должен сказать, что они были в шоке, узнав, что собираются у нас распустить союзный МИД. Никто не мог понять, как же это все будет. Мы с Борисом Николаевичем обсуждали вопрос о МИДе и у нас теперь взаимопонимание на этот счет.

Западные партнеры заявляют о поддержке экономической программы Ельцина. Это важно, свидетельствует о совпадении главных целей в мировой политике. Но мы у себя, между собой, должны решить, чего мы хотим.

Мы должны на Госсовете провести важный разговор, который дал бы импульс всей нашей дальнейшей работе по созданию Союза Суверенных Государств.

Ельцин. По повестке дня надо идти!

Горбачев. Я же поставил вопросы… По важным моментам, о которых я говорил, надо же обменяться мнениями…

Ельцин. Повторяю: давайте идти по 1-ому пункту повестки дня.

Горбачев. Но у нас же в 1-ом пункте “О текущем моменте, обмен мнениями”… (Раздраженно). Кто хочет слова?

(Пауза, атмосфера неловкости).

Назарбаев начал было что-то говорить…

Горбачев. Если все ясно, тогда есть ли необходимость обсуждать?

Назарбаев. Мы же уже выражали свою принципиальную поддержку. И надо теперь обсуждать конкретно. Надо двигаться быстрее. Вот экономический договор… Надо вместе двигаться к рынку. Если мы работаем в рамках Экономического соглашения, у меня вопросов нет. Если нет – тогда другой разговор.

(Опять молчание. Горбачев призывает высказываться. Никто не реагирует).

Горбачев. Слово Григорию Алексеевичу Явлинскому по 1-ому пункту повестки дня (доклад его не записан).

Фокин (Украина). У меня вопрос к Борису Николаевичу. Донбасс сейчас в руках шахтеров. Но, может, судить за это не только Украину, а всех нас? Там очень непростые политические процессы. Половина шахт стоит из-за отсутствия леса, который Россия не поставила.

Каримов. Пока мы не покажем свою состоятельность в исполнении Экономического соглашения, мы не можем выходить на политический договор.

(Перерыв в заседании).

Яковлев предлагает послать письмо “семерке” от имени “Союза республик”.

Силаев предлагает образовать Совет глав правительств республик, который может делегировать свои функции МЭК’у. В основном эта структура – как в Европейском Союзе.

Кто-то информирует, что подлежат сокращению (и это уже происходит) 36000 сотрудников министерств и ведомств, не считая аппарата самого Кабинета министров СССР.

В Политбюро ЦК КПСС… с. 714–717.

Рассказывает А.С.Грачев. Президент начал заседание с не предусмотренной заранее политической речи, смысл которой – “Отечество в опасности!”

“У меня складывается впечатление, что мы слишком легко, без должной ответственности распорядились тем капиталом, который получили после путча и в результате решений, принятых на основе Совместного заявления руководителей республик. Тогда у всех нас возникла надежда, что с ситуацией можно справиться, ее можно взять в руки и уверенно повести страну по пути реформ к выходу из кризиса. Тогда же мы особенно остро почувствовали недопустимость распада государства. Мы как бы заглянули за черту и увидели пропасть, в которую можем скатиться, если это произойдет.

…Я надеюсь, что Госсовет поддержит инициативу руководства РСФСР на ускорение реформ. Со своей стороны я подтверждаю общую направленность предложенных Борисом Николаевичем мер. Скажу откровенно, что у меня вызывает серьезное беспокойство отсутствие ясности в этой программе в отношении Договора об экономическом сообществе и понимания необходимости самого тесного сотрудничества с другими членами экономического сообщества. Думаю, что этот вопрос принципиальный, так как ни сама Россия, ни тем более другие республики, действуя порознь, в одиночку не справятся с нынешней драматической ситуацией, не смогут избежать катастрофических последствий. У меня была встреча с Борисом Николаевичем, откровенный обмен мнениями, и на мой прямой вопрос он твердо заявил, что Россия будет действовать в рамках экономического договора, более того, играть в нем инициативную роль. Сейчас, в сложной ситуации, в которой находится страна, мы не можем допустить, чтобы разрушался рынок, создавались барьеры, несогласованно вводились цены и так далее. Я должен прямо сказать: окукливание никого не спасет. Это иллюзия”.

В этот момент в зал вошел Ельцин. Горбачев продолжал:

“Я думаю, налицо очередной просчет. Ведь мы же не можем отпустить цены, не решив вопроса о стимулировании производителя, не приняв решений о демонополизации производства, не предприняв меры по сокращению расходов бюджета. Ситуация такая, что может быть взрыв. Надо срочно заняться этим, иначе начнут штурмовать лавки кооператоров, предпринимателей, а затем и государственные магазины.

…Все боятся распада Союза. …Неужели мы совсем потеряли голову? Из Союза через день слышатся заявления, от которых на Западе приходят в дрожь. По всему миру ездят гастролеры и несут такую разноголосицу о ситуации и перспективах развития нашего государства, о Союзе, что там просто диву даются.

…Возникает вопрос: чего ждем мы, политики? Я ставлю политический вопрос: нам надо ускорить заключение Договора о Союзе Суверенных Государств. Такого же мнения и товарищи Ельцин, Каримов, Назарбаев, Шушкевич, Ниязов – я с ними в последнее время говорил. Я просто ссылаюсь на тех, с кем беседовал в последние дни. …Если же это не так, если члены Госсовета меняют свои позиции и отказываются от того, что решено на последнем Съезде, нам придется заново определять, что мы будем делать дальше…”

Выступление Горбачева продолжалось около 40 минут.

На этом же заседании Госсовета обсуждались вопросы, связанные с судьбой армии, МИДа, КГБ и др. структур Союза государств.

Министр обороны маршал Шапошников охарактеризовал ситуацию в Вооруженных Силах как грозившую перерасти в острый внутренний кризис с непредсказуемыми международными последствиями. При всем уважении к намерениям суверенных республик иметь в перспективе свои национальные вооруженные формирования необходимо найти цивилизованные, рациональные пути решения этих вопросов и, главное, избежать того, чтобы мощный современный военный потенциал второй мировой сверхдержавы превратился в объект дележа, беспорядочной национализации и приватизации. Иначе СССР превратится в “конгломерат противоборствующих княжеств”, в результате чего его гигантские Вооруженные Силы будут втянуты в политическое противоборство.

Ельцин фактически поддержал министра обороны:

“Поскольку мы пытаемся, несмотря на все трудности, создать новое государство – Союз Суверенных Государств, – оно, безусловно, должно иметь и единую армию – единые Вооруженные Силы. По словам Ельцина, необходимая самостоятельность суверенных членов Союза в военной области не должна выходить за рамки ограниченного круга вопросов, относящихся к гражданской обороне, подготовке молодежи к военной службе… Создаваемые для этих целей подразделения национальной гвардии не должны превышать “десяток, два десятка тысяч” человек и вообще “не иметь касательства к армии”. Гвардия же, по его мнению, должна создаваться из войск министерства внутренних дел и наемного контингента.

…В составе единой армии будущего союзного государства обязательно должны остаться не только стратегические силы – ракеты, авиация и морской флот, – но и другие формирования. Армия, по его словам, составляла настолько целостный, воедино связанный организм, что “резать его по-живому” было просто невозможно. Даже республикам, отделившимся от Союза, как считал Ельцин, нельзя позволять по своей воле демонтировать элементы национальной системы ПВО, размещенные на их территории. “Это же самоубийство будет. Мы не можем это разрешить””.

Судя по позиции Ельцина относительно Вооруженных Сил, МИДа и др., которые он изложил на этом заседании Госсовета, у него “не было по крайней мере отчетливых намерений вести дело к стремительному разрушению союзных структур и отказу от подписания совместно с Президентом СССР и другими республиканскими лидерами нового Союзного договора”.

См.: Грачев А. Дальше без меня… М.: 1994. с. 118–128.

5 ноября М.С.Горбачев направил членам Государственного Совета СССР проект Договора о Союзе Суверенных Государств с учетом поступивших замечаний. Будущий союз определяется в документе как “Союз Суверенных Государств (ССГ) – союзное демократическое государство, осуществляющее государственную власть в пределах полномочий, которыми его добровольно наделяют участники Договора”.

Архив Горбачев-Фонда.

6 ноября Верховный Совет Украины дал согласие на парафирование правительством республики Договора об экономическом сообществе. В этот же день премьер-министр Фокин подписал Договор, а также Соглашение о принципах торгово-экономического сотрудничества между Украиной и Россией.

“Рабочая газета”, Киев, 1991, 15 ноября.

8 ноября вернувшийся из Москвы Л.Кравчук провел пресс-конференцию. В частности, он отметил: самое главное – это референдум о независимости Украины; преодолеть кризис; самое главное – создать собственную национальную армию; нужна собственная валюта; необходимы самостоятельные внешние сношения. В связи с Союзным договором Кравчук сказал:

“Моя позиция – прекращать разговоры о ново-огаревском процессе. И выяснить, наконец, что же такое Союз. И кого же представляет Верховный Совет Союза? Пятнадцать республик, как было раньше, или союз семи, как стало сейчас? И каково положение самого Горбачева? Ново-огаревский процесс – это теперь плюсквамперфект!”

Основную силу, продолжал Кравчук, будут иметь региональные экономические договоры. Мы будем выступать против того, чтобы создавались какие-либо центральные органы. Мы не ратифицируем договор, если за ним будут стоять центральные органы какого бы то ни было типа. И никакого центра вообще быть не должно, кроме координационных органов, которые будут созданы государствами, участвующими в договорном процессе.

“Рабочая газета”, Киев, 1991, 13 ноября.

10 ноября. Встреча Горбачева с Ельциным. Запись В.А.Медведева:

“В Кремле состоялась встреча Президента с Ельциным, благодаря которой удалось предотвратить грозное развитие событий в Чечено-Ингушетии. Накануне разразился скандал в связи с выходом из повиновения Чечни. Опубликован Указ Ельцина о введении там чрезвычайного положения. Ввести чрезвычайное положение по Указу там оказалось просто невозможно. В воскресенье собрался и Верховный Совет России для обсуждения этого вопроса. Заседание было бурным, большая часть ораторов высказалась против Указа Ельцина, раздавались требования о привлечении к ответственности повинных в его подготовке, об отставке Руцкого – инициатора всей этой затеи”.

АГФ. Фонд № 10, опись № 2.

11 ноября. Совещание экономистов у М.С.Горбачева.

Принимали участие Явлинский, Шаталин, Петраков, Яременко, Медведев, Ожерельев. Приглашенные на совещание Ясин, Аганбегян и Абалкин не смогли присутствовать (находятся за границей).

Горбачев. Надо посоветоваться, что сделать до 1 января в рамках Договора об Экономическом сообществе.

Петраков. Повторяем старые ошибки. Везут мешками деньги из Средней Азии. Введение свободных цен возможно только на базе приватизации.

Медведев. Все меры в экономической области так или иначе обозначены. Надо только их правильно выстроить, распределив между союзным и республиканским уровнями, не вмешиваться в компетенцию республик, но главное при этом сохранить рубль и рублевую зону.

Шаталин. Без денежной реформы не обойтись. И согласен с тем, что надо добиться ясности в отношении рубля.

Яременко. Высказывается против поспешного введения конвертабельности рубля. Ни в коем случае не разрушать ВПК, в котором сосредоточены наши главные научно-технические ресурсы.

Явлинский. В деле либерализации цен одновременно с либерализацией доходов никакого мужества не требуется. При разработке российской программы никто с Западом ни о чем не разговаривал. Российские предложения могут иметь самые серьезные последствия для республик. Там никто по сути дела ничего серьезно не разрабатывает. Очень важно заняться политическими вопросами, без которых многие экономические проблемы решить невозможно.

Горбачев. Положение серьезное, но не надо паниковать. Надо сформировать нашу четкую позицию в отношении шагов российского руководства и их последствий. Особое внимание обратить на меры по стимулированию производственной активности, поддержке предпринимательства, решению земельного вопроса, не забывать о рабочих крупных предприятий, а также, конечно, об армии и офицерах. Согласен с тем, что все-таки экономические проблемы при всей их значимости выходят на политические – на Союзный договор.

АГФ. Фонд № 10, опись № 2.

14 ноября на заседании Госсовета СССР в Ново-Огареве рассмотрен проект Договора о Союзе Суверенных Государств, доработанный с учетом замечаний республик. Присутствовали представители семи республик – России, Белоруссии, Казахстана, Кыргызстана, Туркменистана, Таджикистана, Узбекистана.

Горбачев. Я уже говорил: мы безответственно распорядились тем капиталом, который получили после путча. Тогда возникла возможность овладеть ситуацией, пойдя по пути реформ, не допустить развала Союза. Этого не произошло, мы заглянули в пропасть.

Ельцин при поддержке Шушкевича выступил против формулы единого государства. В ответ на недоумение Горбачева он сослался на то, что в своих поправках указал на несогласие с единой для всего Союза Конституцией.

Горбачев. Надо определить, что, собственно, мы будем создавать. Да, после августа договорились отказаться от федерации, но не ради того, чтобы вместо этого соорудить нечто бесформенное, аморфное.

Назарбаев. Надо подтвердить, что у тех, кто здесь сегодня собрался, по крайней мере есть намерение и воля образовать политический союз, с единой армией, территорией, границами. Если мы не сделаем этого, за нас это сделают другие, те, кто придет после или вместо нас. Давайте же хоть раз будем крепки не задним умом.

Горбачев. Если откажемся от единого государства, то получим нечто неопределенное, никого ни к чему не обязывающее, но не особенно нужное. Даже международное сообщество предпочитает иметь дело с Союзом как с ответственным государством, хотя бы из-за ядерного оружия.

Термин “союз” – наиболее приемлемая формула, ибо позволяет интегрировать все виды связей – федеративных, конфедеративных, даже ассоциативных.

В конце концов, определяйтесь сами. Я убежден, что нам необходимо сохранить союзное государство, иначе погубим дело и в стране, и в мире. Если не удержим единое государство, я вам прогнозирую беду. Это главный вопрос.

Шушкевич. У конфедерации могут быть единые вооруженные силы.

Ельцин. И транспорт, космос, экология.

Горбачев. Если не будет эффективных государственных структур, зачем тогда нужны президент и парламент? Если вы так решите, я готов уйти.

Ельцин. Ну, это эмоции.

Горбачев. Ничего подобного. …Я не могу и не стану брать на себя ответственность за аморфное образование. Если президент вам нужен для свадьбы или чтобы об него ноги вытирать, – такое не для меня. Стране требуется избранный народом сильный руководитель, способный уравновесить ту новую степень децентрализации, на которую мы сейчас переходим. Уверен, что в народе нас поддержат. Повторяю, у меня нет амбиций претендовать на эту должность.

Пойми, Борис Николаевич, во что нас втягивают те, кто предлагает России сбросить всех и пойти вперед в одиночку. …Колебания Украины – это дополнительный повод всем остальным объединиться.

На перерыв разошлись с двумя вариантами формулировки – номер 1и номер 2:единое конфедеративное государство (по Горбачеву), лишенное единой конституции (по Ельцину).

После уточнения компромиссной формулировки договорились по принципиальным вопросам: об избрании президента не парламентом, а гражданами будущего Союза (через выборщиков); о двухлетнем парламенте, с депутатами, избираемыми от территориальных округов, а не только от республик; о правительстве и даже о столице (которую первоначально авторы российских поправок хотели окрестить “местом пребывания” центральных органов) и т. д.

Условились о том, что участие в будущем политическом Союзе должно быть сопряжено и с экономическими выгодами.

Ельцин. При заключении Экономического соглашения мы подсчитали, что в пересчете на мировые цены взаимных обязательств между Украиной и Россией разница в нашу пользу должна составить 80 млрд. долларов. Если Украина согласится войти в Союз, можем этот должок забыть, если нет – пусть платят (ухмыльнулся, довольный произведенным эффектом).

Договорились поскорее внести в текст согласованные поправки и направить договор на рассмотрение парламентов. По предложению Шушкевича условились собраться еще раз, чтобы парафировать текст и тем самым взять на себя обязательство защищать его перед своими парламентариями. Согласились провести подписание до конца года, а также внести в проект договора упоминание о Госсовете.

После еще одного перерыва, уже поздно вечером, обсудили структуру МЭК и общими усилиями упросили Ельцина продлить жизнь нескольким союзным министерствам (в их числе Министерству финансов и Министерству экономики) на две недели хотя бы для подготовки чрезвычайного бюджета (их существование должно было прекратиться на следующий день). Ельцин с видимым неудовольствием согласился на “последнюю отсрочку”.

Когда после окончания заседания его участники начали спускаться по лестнице, внизу их ждали журналисты. Их первый вопрос – как будет называться страна: Союзом, Содружеством, Конфедерацией или каким-нибудь еще термином?

Горбачев отвечать на этот вопрос предоставил Ельцину.

Ельцин. Договорились, что Союз будет – демократическое конфедеративное государство.

В Политбюро ЦК КПСС… с. 721–723.

Вспоминает Ю.М.Батурин:

“Госсовет. Ново-Огарево, 14 ноября.

Решено идти по тексту. Преамбула – быстро. Спор о названии ССР или ССГ.

Ельцин: ССГ.

М.С.: ССГ так ССГ. Мы должны решить главный вопрос: будем создавать государство союзное или нет?

Ельцин: Союз создать есть намерение.

Назарбаев: Какой Союз мы хотим?

М.С.: А твоя точка зрения?

Назарбаев: О федерации говорить очень сложно, может быть конфедерация?

М.С.: Союзное государство. Я категорически настаиваю. Если не создадим союзное государство, я вам прогнозирую беду…

Ельцин: Будем создавать Союз государств.

М.С.: Если нет государства, я в этом процессе не участвую. Я могу прямо сейчас вас покинуть. (Встает и собирает бумаги). Это моя принципиальная позиция. Если не будет государства, считаю свою миссию исчерпанной. Я не смогу выступить за нечто аморфное.

Шушкевич уговаривает остаться.

М.С.: Я хочу, чтобы вы поверили, что у меня нет амбиций претендовать на новые должности.

Ельцин: Давайте назовем четко – конфедерация.

М.С.: Вы решайте. Я не могу вас насиловать. Вы несете ответственность не меньше, чем я, даже больше.

Ельцин: Надо сделать так, чтобы Украина не ушла.

Шушкевич: Думаю, в конфедерацию они пойдут.

Перерыв.

М.С.: Ну, вот. Нашли ведь компромисс: “конфедеративное демократическое государство, осуществляющее власть…”.

Договорились о парафировании 25 ноября.

Знаменитая пресс-конференция, где все руководители республик сказали: Союз будет”.

Запись Ю.М.Батурина. Архив Горбачев-Фонда.

А.С.Грачев пишет:

“Едва начавшись, дискуссия по тексту будущего Союзного договора забуксовала, уткнувшись в определение характера будущего государственного образования…

Ельцин при поддержке Шушкевича неожиданно для остальных участников заседания …выступил против единого государства. В ответ на недоумение Горбачева он сослался на то, что в своих поправках указал на несогласие с единой для всего Союза конституцией.

Горбачев предложил сосредоточиться на этом главном пункте:

– Надо определить, что, собственно, мы будем создавать. Да, после августа договорились отказаться от федерации, но не ради того, чтобы вместо этого соорудить нечто бесформенное, аморфное.

Его активно поддержал Назарбаев:

– Надо подтвердить, что у тех, кто здесь сегодня собрался, …по крайней мере есть намерение и воля образовать политический союз, с единой армией, территорией, границами. Если мы не сделаем этого, за нас это сделают другие, те, кто придет после или вместо нас. Давайте же хоть раз будем крепки не задним умом.

…Горбачев усиливал отпор:

– Если откажемся от единого государства, то получим нечто неопределенное, никого ни к чему не обязывающее, но и не особенно нужное.

Даже международное сообщество предпочитает иметь дело с Союзом как с ответственным государством, хотя бы из-за ядерного оружия.

Он попробовал еще раз вернуть на стол сам термин “Союз”, доказывая, что это наиболее приемлемая формула, ибо позволяет интегрировать все виды связей – федеративных, конфедеративных, даже ассоциативных. Закончил он решительно:

– В конце концов определяйтесь сами. Я убежден, что нам необходимо сохранить союзное государство, иначе погубим дело и в стране, и в мире.

…Если не удержим единое государство, я вам прогнозирую беду. Это главный вопрос.

В спор включился Шушкевич, который сказал, что и у конфедерации могут быть единые вооруженные силы. Ельцин добавил к этому транспорт, космос, экологию. Горбачев не отступал: