Текст книги "Союз можно было сохранить"

…Вспомните историю с Куропатами. Я вмешивался тогда, пытался надоумить ваших лидеров – “остановите это”. В общем, ставку на силу делать нельзя. Все решать нужно конституционным путем. Есть законы, и их надо соблюдать. И еще одно. Если есть проявления противостояния в острой форме со стороны тех же боевиков – найдутся же такие, которые никому не подчиняются, это уже вольные стрелки, им уже нравится то, что они делают, вошли в роль – в этом случае должны действовать правоохранительные органы в соответствии с законом. А в необходимых случаях – и силой. Но мы хотим все же путем политических и переговорных процессов выйти на такое согласие, которое приведет к миру в конфликтных зонах. На это направлено и такое решение – в местах, где сложилась особо острая обстановка, будут созданы полосы или участки, которые станут контролироваться внутренними войсками. А кое-где там дислоцируются армейские части. Это делается для того, чтобы разделить враждующие стороны, лишить возможности боевиков действовать в зонах, где живут люди. Они же ведь жгут, стреляют…

О ситуации на Украине… Лично я вижу Украину как компактную, целостную республику, где объединены интересы регионов, и они сотрудничают на основе разделения труда. Вообще, прекрасная республика… Но, посмотрите, как там эксплуатируют идею самостийности: уже, по-моему, далеко не только в целях избирательной кампании.

И, посмотрите, во что это выливается. Ведь хорошо известно, как Харьков оказался в составе Украины: большевики присоединили его, чтобы завоевать большинство в Раде… Вспомним Крым – это ведь тоже русская история. И если собираются отлучать Украину от Союза, то что делать проживающим там 12–15 миллионам русских людей, и вообще кому это нужно? Я – за самоопределение без разрушения Союза. Все это возможно, причем настолько возможно, что уже начинаем соображать: мы где-то забежали далеко вперед. Надо сохранять взаимодействие, разрывы дорого обходятся.

Вопрос. Позвольте перейти теперь к “белорусскому блоку” вопросов. Вернемся к событиям конца марта этого года, к Вашему приезду в Белоруссию. Почему Президент СССР и Генеральный секретарь ЦК КПСС пошел на поводу у местного партаппарата, устроившего вокруг этого визита очередной фарс? Ведь Вы знали, что собой представляют лидеры Компартии Белоруссии. И чем объяснить, что в ту поездку у Вас нашлось всего пять минут для выступления в парламенте суверенной республики?

Ответ. Если уж говорить о моей поездке в Белоруссию, то она прежде всего была связана с Чернобылем. Все остальное – это уже вторично. Перед лицом чернобыльской беды все были равны – и консерваторы, и демократы. Впечатление от той поездки получил сильнейшее. Едешь по деревне – прекрасные места, только, казалось, дома отдыха устраивать, – а все брошено, людей не осталось. Поэтому в той зоне никто свои взгляды не демонстрировал, речь шла о том, как помочь в беде.

В то время я как раз был вовлечен в очень сильное противоборство. Помните февральские речи некоторых наших товарищей, которые предлагали засучить рукава и идти в атаку прямо с площади. Другие же хотели выйти им наперерез. Тогда в Белоруссии я попытался, может быть впервые, развить тему согласия, тему центризма. Но некоторые в моем выступлении увидели, что я отдаю предпочтение правым…

Не думаю, что я в той речи ратовал за кого-либо. Просто я – довольно увлекающаяся натура, и в политике тоже. Главная мысль состояла в том, чтобы не дать крайностям столкнуться. Они порой сходятся, как они после путча сошлись в украинском парламенте, когда вместе с сепаратистами за самостийщину голосовали и представители тех, кто был на стороне ГКЧП. Но если бы эти крайности сомкнулись, то не миновать беды. И потом я так скажу: каждый регион, каждая республика должны пройти свой путь. Должна была пройти его и Белоруссия. Я всегда стремился к тому, чтобы в этой республике политические процессы шли в общем, демократическом русле. И вот Белоруссия переминалась с ноги на ногу, а потом вдруг так “рванула”, что надо было уже с другой стороны советовать – взвешивайте свои действия, дорогие товарищи. И тем не менее я и сейчас уверен, что Белоруссия с ее ответственностью, с ее выдержкой, которая, вообще говоря, уже в крови этого народа, играет и еще сыграет очень важную, незаменимую роль в объединении нового Союза, сохранении нашей общности. Мне думается, что она могла бы сделать даже еще больше, чем сейчас. И не надо стесняться говорить прямо тем, кто сегодня ведет белорусский народ. Я уверен, что мы имеем в лице белорусов горячих сторонников, которые выстрадали нашу общность своей историей.

С белорусами у меня всегда были прекрасные отношения. Я очень хочу, чтобы белорусский народ смог выбраться с наименьшими потерями из этой национальной беды из-за Чернобыля. Нас часто упрекают – и то, мол, мы проглядели, и это. Но мы с вами только сейчас познаем эту материю. Конечно же, ужасно получается, что народ находится, как говорят, в “эксперименте”. Но мы использовали весь мировой опыт, который есть у МАГАТЭ, у японцев, у тех стран, которые имеют ядерные реакторы. Уже израсходовали шестнадцать или даже восемнадцать миллиардов, а еще все впереди. Беду так просто не одолеть. Для меня главное сейчас – на этом ответственном этапе все свои силы положить на то, чтобы сохранить наше государство. Бестолковщина и хаос нас и так по горло засосали. Мы еще можем их одолеть, если решим вопрос о государстве”.

Горбачев М.С. Декабрь-91… с. 17–29.

В том же интервью, отвечая на вопрос об ответственности Президента СССР за судьбу Союза, Горбачев сказал: “…Несмотря на все критические замечания, которые раздаются в мой адрес: и страну развалил, и социализм погубил, и Восточную Европу отдал, и т. д., – это все досужие разговоры, часто с провокационным подтекстом.

…Что касается просчетов в тактике, то они были. …Нам надо было пойти на более решительные шаги по формированию новой роли республик. Мы шли к этому, но на каком-то этапе потеряли темп, и тогда на арену выдвинулись оппозиционные силы, и процесс этот пошел уже с большими потерями и издержками. Или вот еще что – последние полтора года я видел, как укрепляется консервативный фронт, как они стремятся застопорить движение вперед. И в это время мне надо было занять более четкую позицию по объединению демократических сил. Как и в национальном вопросе”.

“Народная газета”, Минск, 1991, 30 ноября.

30 ноября Президент Джордж Буш позвонил М.С.Горбачеву и поделился соображениями, которыми в Белом доме руководствуются при выработке позиции в связи с референдумом на Украине. Отвечая на вопрос Буша, Горбачев четко отделил провозглашение независимости от сепаратистских устремлений:

“Независимость, которую раньше провозгласили и другие республики, открывает еще большие возможности для свободного и абсолютно добровольного участия в формировании нового Союза, жизненно нужного для каждого и всех вместе. И решение граждан Украины о ее независимости я не склонен рассматривать как акт разрыва с Союзом. Подталкивать процессы в этом направлении означало бы вести дело к катастрофе и для Союза, и для самой Украины, и для России, для Европы и мира”.

Дж. Буш заверил, что линия США состоит в том, чтобы не наносить ущерба собственным усилиям республик в решении вопросов, связанных с новым Союзом.

Горбачев М.С. Декабрь-91… с. 29–30.

Из воспоминаний Дж. Буша: “В течение ноября Ельцин начал систематически прибирать ранее принадлежавшие СССР полномочия, прерывать связи с Центром и распространять свою власть на экономические, финансовые и политические вопросы. Украинцам нужно было определиться по двум вопросам. Первым был референдум о независимости. Вторым – если бы они выбрали независимость – было членство в новом Союзе, который предлагал Горбачев. Все склонялось к тому, что они проголосуют за независимость, что ставило бы на повестку дня вопрос о признании. Нам следовало действовать чрезвычайно осторожно, чтобы слишком резкими действиями не сыграть на руку радикальным националистам на Украине и в России, в которой идея потеря Украины с ее 12 млн. этнических русских встречала яростное сопротивление. Нам только еще не хватало конфронтации между ними – например экономической войны, в которой россияне стали бы требовать, чтобы Украина платила за нефть по мировым ценам, а украинцы ответили бы прекращением поставок в Россию своих промышленных товаров и сельскохозяйственной продукции”.

Дж. Буш, Б.Скоукрофт. Мир стал другим. Пер. с англ. М., 2004, с. 488.

В первых числах декабря Президент СССР получает результаты последнего опроса общественного мнения, из которых следует, что число людей, выступающих за Союз, за последний месяц возросло.

1 декабря состоялся референдум на Украине. 90,32 процента голосовавших высказались за независимость республики. Л.М.Кравчук был избран Президентом Украины.

Из воспоминаний Дж. Буша: “За день до референдума я позвонил Михаилу, чтобы сказать ему, что как демократическая страна мы должны поддерживать украинский народ вне зависимости от исхода референдума. Мы, однако, хотим делать это таким образом, чтобы поддержать мирный переход к новому порядку. Мне казалось, что признание Украины поможет вернуть ее в русло переговоров о Договоре, устранив любую двусмысленность в отношении ее суверенитета. Я добавил, что нам бы хотелось, чтобы были приняты вполне определенные решения: коллективный централизованный контроль над ядерными вооружениями, безъядерный статус для Украины, уважение прав человека и прав меньшинств… Михаила явно не порадовала новость о том, что мы серьезно обсуждаем возможность признания Украины (эта информация, к сожалению, просочилась в СМИ после моих встреч с представителями американцев украинского происхождения). “Похоже, что Соединенные Штаты не просто пытаются оказать влияние на развитие событий, но и прямо вмешаться в их ход”, – выразил он свое недовольство. Он заявил, что, хотя большинство республик и провозгласило независимость, это не помешало им участвовать в создании Союза…

Очевидно, Горбачев все еще верил, что республики по своей воле останутся в составе Союза. Он призвал меня не предпринимать никаких шагов, которые могли бы подтолкнуть события в “неверном” направлении. Он подчеркнул, что если Украина уйдет, то живущие там русские и прочие неукраинцы станут гражданами иностранного государства. Далее, Крым (ранее принадлежавший России) в случае провозглашения республикой независимости грозился “пересмотреть” свой статус “как части Украины”. Ельцин призывал к возвращению всех русских земель, включая расположенные в Казахстане, на Украине и повсюду. “Если этот процесс пойдет, – предупредил он, – то он принесет катастрофу для России, Украины и всего остального мира”. Я заверил Михаила, что мы настроены сотрудничать, однако приветствуем независимость, полагая, что она поможет справиться с радикальными элементами в России и на Украине. Я не пытался поставить его или Ельцина в неловкое положение либо вмешиваться в их внутренние дела. Он рассказал мне о своей встрече со сторонниками реформ, на которой все они согласились с тем, что политический союз был необходим. “Без него, – вновь предупредил он, – итог будет катастрофой для Советского Союза, вас и всего мира”.

Примерно через три четверти часа я уже говорил с Ельциным. Мы обсудили с ним те же самые вопросы, что и с Горбачевым, и я выразил свою озабоченность по поводу стабильности Союза. Его взгляды заметно отличались от взглядов Горбачева. Он понял причины моей озабоченности, подчеркнув, что до сих пор за Союз высказались только семь республик – пять мусульманских и только две славянские (Белоруссия, теперь называющаяся Беларусью, и Россия). Это беспокоило его, так как означало, что два самых больших (и русских) государства останутся в меньшинстве.

“Я буду с вами, как всегда, откровенен, – сказал он. – Думаю, что если Украина не войдет… то такой Союз будет очень слабым. Я сказал сегодня Горбачеву, и сказал это вчера в газетном интервью, что если Украина не войдет в Союз, то это создаст проблемы для России”. Он полагал, что если Украина проголосует за независимость, то она не будет подписывать новый договор. “Считаю, что новый украинский Президент не будет вести переговоры с Горбачевым, а начнет переговоры с Россией”, – добавил он. Из-за важности российско-украинских отношений в случае, если украинцы выберут независимость, России придется признать Украину вне зависимости от того, подпишет это новое государство Союзный договор или нет. “Прямо сразу?” – спросил я. – “Да, нам надо будет сделать это немедленно, – твердо сказал он. – …Горбачев об этом еще не знает. Он все еще думает, что Украина подпишет договор”. Ельцин добавил, что он встретится с новым Президентом Украины в декабре для обсуждения базы новых отношений между ними…

“Мы не можем рисковать разрывом связей между Россией и Украиной, – сказал он. – Сейчас я с узким кругом советников напряженно размышляю о том, как сохранить Союз… Отношения с Украиной для нас важнее, чем со среднеазиатскими республиками, которые мы только и делаем, что кормим”. Он попросил меня не раскрывать содержания нашего разговора до тех пор, пока не будут опубликованы итоги референдума”.

Дж. Буш, Б.Скоукрофт. Мир стал другим. Пер. с англ. М., 2004, с. 489–490.

1 декабря состоялись выборы президента в Казахстане. Н.А.Назарбаев получил 98,8 % голосов.

2 декабря Политический консультативный совет при Президенте СССР еще раз высказался за незамедлительное заключение Союзного договора.

2 декабря Б.Н.Ельцин признает независимость Украины.

2 декабря. Из дневника В.А.Медведева:

“Шок от итогов референдума и выборов на Украине. Даже Крым, не говоря о Юге и Востоке и тем более Западе, проголосовал за независимость республики. Говорят, что избиратели были поставлены в трудное положение самим вопросом: “Вы за или против акта Верховного Совета о независимости республики?” Может это и так. Но, главное, по-моему, в другом: на Украине не хотят быть “под Москвой” с ее полной неразберихой и угрозой диктатуры. К тому же и потребительский рынок на Украине не так сильно расстроен, как в России. Теперь весь вопрос – как поведет себя Кравчук, а это во многом зависит от Ельцина. Ведь и другие республики объявили о независимости, но не хотят выходить из Союза. Как будет с Украиной? Ельцин сразу же признал независимость Украины и выступил за установление дипотношений с ней. Об этом объявили и некоторые зарубежные государства”.

АГФ. Фонд № 10, опись № 2.

3 декабря Верховный Совет СССР одобрил проект Договора о Союзе Суверенных государств.

3 декабря М.С.Горбачев обратился к депутатам Верховных Советов союзных республик – суверенных государств, призывая их поддержать представленный на их рассмотрение проект Союзного договора.

Обращение Президента СССР М.С.Горбачева к парламентариям страны

“Уважаемые депутаты Верховных Советов суверенных государств!

Обратиться к вам меня побудила нарастающая тревога за жизнь нашего Отечества. Среди многочисленных кризисов, которые оно переживает, самый опасный – это кризис государственности. Он тяжелейшим образом отражается на способности властей всех уровней выполнять свои обязанности перед гражданами, рвет экономику, тормозит и губит процесс реформ, деформирует нравы, противопоставляет друг другу народы, ведет к разрушению культуры… Дела идут все хуже и хуже. И казалось бы, должно быть ясно, что среди главных причин этого – дезинтеграция, которая, нарушив историческую логику существования огромной и целостной страны, перешла пределы разумного и зашла настолько далеко, что приобрела разрушительный характер.

На ваше одобрение представлен проект Союзного договора.

Ваше решение либо приблизит общество к выходу к новым формам жизни, либо наши народы будут обречены надолго и, пожалуй, безнадежно выпутываться поодиночке. Что конкретно ждет в этом случае каждого из них и всех нас вместе, весь внешний мир – предсказать невозможно. Одно ясно – последствия будут тяжелыми… Последние месяцы, наполненные событиями бурными, тревожными и трагическими, еще больше укрепили убежденность людей в необходимости Союза. Об этом говорят все опросы общественного мнения.

Понимаю, что народные депутаты испытывают сейчас давление со стороны самых разнообразных сил, представляющих часто противоположные интересы и претензии. У каждого из них есть собственные взгляды.

Все это естественно для демократии. Но именно она требует принимать решения в интересах большинства, а не части общества, пусть даже очень активной, на перспективу, а не на текущий момент.

Право на отказ от Союза есть у каждого из вас. Но оно требует от народных избранников учитывать все последствия. Только Союз убережет от самой страшной из грозящих опасностей – от разрыва и потери многовековых уз, которыми история связала целые народы, семьи, людей на просторах одной шестой части земли. Распад такого многонационального сообщества принесет миллионам наших граждан несчастья, которые перевесят все возможные временные выгоды от отделения. Распад прозвучал бы приговором тем – а их десятки миллионов, – кто живет вне пределов своих национальных республик и у кого в поколениях выработалось чувство привязанности к своей огромной Родине. Распад чреват национальными, межреспубликанскими столкновениями, даже войнами. А это была бы катастрофа для всего международного сообщества, гибель всех тех достижений, которыми мы обязаны политике нового мышления.

Размежевание сделает хрупкой перспективу соблюдения прав человека и прав национальных меньшинств. Это неотвратимо – какие бы вполне честные обязательства и постановления на этот счет сейчас ни принимались. Нарушение же этих прав вызовет серьезные осложнения республик с внешним миром, ибо это будет и нарушением международных договоров.

Разрыв нанес бы окончательный разрушительный удар по производительным силам, настолько тесно завязанным в общий комплекс, что даже нынешнее, пока еще относительное отдаление республик друг от друга резко осложнило экономическое положение каждой из них и еще более ухудшило повседневную жизнь людей.

Он отбросит – и это надо хорошо видеть – все суверенные государства назад в смысле развития науки, технологии, культуры, которые по природе своей, а в наше время особенно, нуждаются в постоянном, органичном взаимодействии и взаимообогащении не только в бывших союзных рамках, но и в мировом масштабе. Престижу и потенциалу нашей науки и культуры в ее многонациональном синтезе будет нанесен непоправимый ущерб.

Без Союза неизбежна постепенная эрозия нашей общей безопасности и безопасности каждой из республик. Неизбежна утрата международного авторитета, который дорого оплачен всеми нашими народами и очень много значит для всех граждан.

И наконец, никто не имеет права забывать, что наше государство в последние годы стало одной из главных опор развития мира к новому мирному порядку. Именно так нас воспринимают. Это и ответственность, и признание нашей зрелости. Если такая опора рухнет, пойдет цепная реакция с трудно предсказуемыми для всего мира последствиями.

…Я не раз публично, на государственных совещаниях и форумах, излагал свою концепцию нового Союза. И в этом обращении к вам хочу еще раз подчеркнуть: речь не о возрождении в новом обличье старого центра. Старого Союза нет, и возврат к нему невозможен. Это доказал и провал августовского путча. Речь идет о создании совершенно нового государственного и межгосударственного образования, суть которого недвусмысленно изложена в проекте представленного вам Договора. Этот документ – продукт всестороннего, очень серьезного анализа, длительных переговоров и тщательной проработки с участием представителей суверенных государств. Им не раз занимались руководители суверенных государств-республик, вместе и раздельно. Он несколько раз кардинально пересматривался в сторону расширения начал конфедеративности и демократичности.

Две основополагающие идеи заложены в конфедеративную концепцию Договора, которая определяет характер новой, небывалой государственности. Это идея самоопределения, национально-государственного суверенитета, независимости. И это идея союзничества, сотрудничества, взаимодействия и взаимопомощи.

Моя позиция однозначна. Я – за новый Союз, Союз Суверенных Государств – конфедеративное демократическое государство. Хочу, чтобы в преддверии вашего решения эта моя позиция была всем хорошо известна. Медлить далее нельзя. Время может быть катастрофически потеряно.

Поэтому я прошу вас, полномочных представителей своих народов, в ближайшие дни обсудить проект Договора о Союзе Суверенных Государств и одобрить его. Еще раз настойчиво повторяю: не справиться нам с возрождением общества, не выйти из кризиса и не соединиться с цивилизованным миром, хуже того – не избежать общей катастрофы, если мы не остановим процесс дезинтеграции. Я прошу вас сказать “да” такой форме равноправного сотрудничества и взаимодействия, которая позволит всем нам совместно — а иначе не получится – пройти труднейшую и очень опасную полосу своей общей истории…”

“Известия”, 1991, 3 декабря.

3 декабря Кравчук разговаривал по телефону с Бушем. Он сообщил Президенту США о своей беседе с Ельциным, который сказал, что после обнародования официальных данных о референдуме, Россия признает Украину как независимое государство. Кравчук информировал Буша и о том, что он, Ельцин и глава парламента Беларуси Шушкевич в ближайшую субботу встретятся в Минске для обсуждения внутренних и внешних вопросов политики возглавляемых ими государств.

“Рабочая газета”, Киев, 1991, 4 декабря.

Из воспоминаний Дж. Буша: “1 декабря украинцы подавляющим большинством голосов – в 90 % – поддержали независимость, а Кравчук был избран 62 % голосов. Я позвонил 3 декабря и поздравил его. Он сказал, что Ельцин уже звонил ему и подтвердил, что Россия признает Украину. 8 декабря должна будет состояться их встреча для координации политики – как и говорил Ельцин…

Дж. Буш, Б.Скоукрофт. Мир стал другим. Пер. с англ. М., 2004.

4 декабря в“ Советской Белоруссии” опубликовано интервью В.Ф.Кебича, в котором, в частности, говорится, что приезд Б.Ельцина в Минск должен был состояться 29 ноября. Однако Президент России попросил перенести визит на начало декабря.

5 декабря президент Украины Л.М.Кравчук приведен к присяге. Принято “Послание к парламентам и народам всех стран” Верховного Совета Украины. В нем говорилось, в частности, что Договор 1922 года утратил свою силу.

В начале декабря, перед поездкой в Минск, Ельцин встретился с Горбачевым и сказал, что цель его визита в Белоруссию – двусторонние российско-белорусские переговоры. Порознь они сообщили прессе, что “не мыслят Союза без Украины”, при этом Ельцин сказал, что “надо будет все сделать, чтобы убедить украинцев присоединиться к Союзному договору”. Правда, сделал оговорку, которая тогда не привлекла особого внимания: “Если этого не получится, надо будет подумать о других вариантах”.

М.С.Горбачев об этой встрече:

“…Я уже понимал, что Президент России хитрит, тянет время: значит, у него есть другой план. Поэтому я перед самой встречей в Минске прямо спросил его: с чем он едет? Мой подход: есть проект Договора, Украина может присоединиться ко всем его статьям или к части из них. Ельцин… сказал, что может встать вопрос о союзе славянских республик. Я заявил, что, на мой взгляд, это неприемлемо. И разговор мы должны продолжить в Москве на встрече президентов с участием руководителей Украины.

Тогда я подумал, что сепаратистская позиция руководства Украины – это “подарок” для Ельцина: в России не поддержат президента, выступающего против Союза. Недовольство россиян центром вовсе не означает отказ от Союза. Особая же позиция руководства Украины – спасательный круг для тех в Российской Федерации, кто против сохранения Союза… Как я убедился, Ельцин не склонен был обсуждать вопрос по существу, да ему, собственно, нечего было сказать. И потому твердил, задавая мне один и тот же вопрос: а вот Украина – вы гарантируете, что она будет в этом Договоре? Да, нажимал я на Ельцина, Украину можно вовлечь в договорный процесс и главное тут в том, чтобы Российская Федерация первой обсудила и подписала Договор. И тогда Украина будет искать свое место. Никуда она не денется, если восемь республик подпишут.

Когда же я узнал, что в Минск поехали Бурбулис и Шахрай, мне все стало ясно. Бурбулис в свое время написал записку, она “гуляла” по столам у многих, хотя и под грифом “строго конфиденциально”. В чем смысл этой записки? В том, мол, что Россия потеряла уже половину из того, что она выиграла после августовского путча, хитрый Горбачев плетет сети, реанимирует старый центр, и его будут поддерживать республики. Все это невыгодно России, и это надо остановить, прервать. План Явлинского – это, мол, сильный центр и т. п. Российский план состоит в другом: независимые республики и государства и некое образование для “бракоразводных” процессов. Не для того, чтобы сотрудничать, а для того, чтобы независимость превратилась в отделение”.

Горбачев М.С. Декабрь-91… с. 57, 34–35.

Г.Э.Бурбулис:

“Мы руководствовались тем, что наша советская социалистическая система в конце 80-х годов оказалась в состоянии исторического тупика… К моменту Беловежского соглашения Советского Союза как целостного государства уже не существовало. Можно сколько угодно писать книжек, вспоминать, – это все очень интересно и полезно, – но есть правовая реальность к тому моменту, есть экономическая реальность к тому моменту и есть социально-политическая реальность к тому моменту. Поэтому ничего спасать в том виде уже не представлялось возможным, и все усилия в этом направлении были бы бессмысленными…”

Клуб “Свободное слово”, заседание 17 февраля 1995 года: “Чем Россия лучше СССР: можно ли обмануть историю?”, Стенографический отчет, с. 7, 8, 13.

Канадский журналист М.Ройз, несколько раз встречавшийся с Бурбулисом в 1991 году, свидетельствует:

“…Меня не покидало чувство, что Бурбулис вовсе не разделял общей эйфории и Россия отнюдь не рвалась подписывать Союзный договор: переговоры в Ново-Огареве были тактическим маневром с целью выиграть время, столь необходимое для укрепления демократических структур. Спустя год, в Архангельском, мы вновь вернулись к этому вопросу. Несмотря на то, что, как сказал Бурбулис, время еще не настало узнать все детали, предшествовавшие развалу СССР, я все же решил опубликовать запись нашего разговора, представляющего, по-моему, определенный интерес уже сегодня.

Он. …И когда мы начали двусторонний переговорный процесс между республиками Союза, это был первый ход, так сказать, первый луч в непроницаемое бетонное царство коммунистического режима. И этот луч высвечивал какую-то перспективу с республиками.

Я. Когда начались первые контакты? После того, как Ельцин был избран Председателем Президиума Верховного Совета РСФСР?

Он. Ноябрь 1990 года. В Москве, вне зависимости от Союза, был подписан первый двусторонний договор между Россией и Казахстаном. Я расцениваю это событие как выдающееся, поскольку именно тогда была пробита первая брешь в системе. Потом этот договорный процесс стал развиваться уже в зависимости от инициативности и контактов между другими республиками. Далее, в феврале 91-го возникла идея и была сделана первая проба четырехсторонней встречи. Россия, Украина, Беларусь и Казахстан. Была уже пройдена тропка двусторонних переговоров, и мы увидели, что в этой сборке есть свое стимулирующее зерно, и начали его отрабатывать.

К сожалению, тогда еще не было Шушкевича, не был он избран, был, кажется, Дементей, которому и хотелось и было боязно одновременно. Ну и ни для кого не было секретом, что Горбачев достаточно ревниво и, я бы даже сказал, разрушительно относился к этим попыткам. Поодиночке беседовал с участниками, убеждал их, то есть всячески пытался приостановить процесс. Такое впечатление, что у него это получилось… Мы уже дошли практически до четырехстороннего документа, но потом это застопорилось. Кто-то засомневался, кто-то видел все это несколько по-иному…

Но проба состоялась. И, кстати, когда мы раз за разом после путча отыскивали ответ на вопрос: “А как вообще приступить к экономическим реформам в этой структуре?”, то сама идея в памяти нашей политической и духовной уже существовала. Надо было только найти, как ее возобновить и как реализовать. Вот тогда и выяснилось, что реализовать ее можно только, лишь ограничив круг тремя республиками… Тут речь идет о специфике Назарбаева, о его личностном качестве. Идея была такая: надо было все это подготовить без того, чтобы насторожить. А мы в принципе знали, что Назарбаев обязательно будет советоваться…

…Блестящая и, самое главное, бескровная операция по уничтожению империи вызвала у квасных патриотов не радость, а животную ненависть к тому, кто тайно претворил это в жизнь. Тем, кто не знает имени этого человека, открою тайну: Геннадий Эдуардович Бурбулис”.

Макс Ройз. Чужак в Кремле. Stranger in the Kremlin. М.: 1993. с. 150–152, с.160, с.271.

7 декабря утром прибывший в Минск Б.Н.Ельцин выступил в Верховном Совете Белоруссии и ответил на вопросы:

“Старого Союза уже нет, нового союза тоже пока нет.

Ушла в историю попытка воссоздания Союза ССР в ленинской интерпретации. Сегодня терпит неудачу идея полуфедерации, полуконфедерации. Если останется хотя бы небольшой элемент унитаризма, есть риск возрождения той системы, которая уже завела нас в тупик. Всех пугает наличие Центра и его возможное возрождение в старых формах. Участников переговоров становится все меньше. Если так будет продолжаться, за стол переговоров некому вообще будет сесть. В резиденции “Вискули” руководители славянских республик будут обсуждать 4–5 вариантов Союзного договора. Встреча трех руководителей государств, возможно, станет исторической”.

“Советская Белоруссия”, “Народная газета”, 10 декабря 1991 года.

8 декабря М.С.Горбачев дал большое интервью представителю Украинского телевидения. Ни одна газета этой беседы не напечатала, хотя она передавалась по московскому и киевскому телевидению. М.С.Горбачев вспоминает:

“…Конечно, сразу же пошел разговор о референдуме в республике. Я откровенно сказал, что не согласен с теми, кто голосование за независимость хочет представить одновременно и как голосование за разрыв с Союзом, за выход из Союза…

У меня нет сомнений в том, что народ Украины за сотрудничество со всеми суверенными республиками, за новый Союз, за новые отношения. Не за разрушение, а за созидание нового. Я получаю на этот счет очень много информации. Месяц назад был опрос в Киеве, в Москве, в Ленинграде, в Красноярске, в Алма-Ате, в Новосибирске, кажется. Данные известны. Сейчас почти в тех же местах провели новый опрос. И вот: в Москве 80 процентов высказались за сохранение Союза, естественно, обновленного, нового. В Киеве – 64 процента опрошенных, в Алма-Ате – 72.