Текст книги "Наследие Артанов"

Глава 4

– Илья, ты настоящий герой! Ты даже не представляешь себе, как мы все тебе благодарны!

– Да ладно, чего уж там, не стоит. Любой на моем месте поступил бы в точности так же.

– Нет, не любой. Ты самый необыкновенный, самый умный, самый добрый, ты… – Глаза Эльвианоры горели таким обожанием, таким искренним восхищением, что я счел за лучшее пока умолчать о том, кому на самом деле мы были обязаны своим чудесным спасением. Если рассуждать логически и здраво – то зачем симбионту, засевшему в моей голове, такое эфемерное понятие, как слава? Правильно, незачем. А я вот, пожалуй, не прочь понежиться в ее лучах, тем более что Эльвианора становится такой милой, когда с энтузиазмом расписывает мои многочисленные добродетели.

– А что, бульона уже не осталось?

– Ой, и правда! Сейчас принесу, я мигом! – Она любовно протерла мне губы салфеткой и упорхнула, оставив о себе в качестве напоминания лишь тонкий запах духов.

И когда только эта пигалица успела привести себя в порядок? Даже футболку с шортами постирала, да и волосы ее теперь вновь сияют первозданной белизной. Видимо, я пробыл без сознания гораздо дольше, чем предполагал ранее. Ну да ладно, невелика беда. Главное – что мы уносились от проклятой планеты все дальше, а трюм наш был заставлен ящиками с древними, как мир, побрякушками из драгоценных металлов, которые наверняка стоят кучу денег. Из путаного полуторачасового рассказа моей блондинистой подопечной я вычленил целых три важные вещи. Первая: прежде чем потерять сознание от перенапряжения, как думали мои сотоварищи, я успел произвести взлет с планеты и, более того, запрограммировать автопилот корабля на одному лишь мне известные координаты. Вторая: я самый лучший, самый умный, самый смелый, в общем – самый-самый. И, наконец, третья, плавно вытекающая из второй: за свои многочисленные заслуги перед узниками на общем голосовании я был избран единогласно на должность капитана данного транспортного судна с сопутствующими этому титулу привилегиями и полномочиями вплоть до прибытия корабля в ближайшую развитую планетную систему. Так-то вот. Как говорится, знай наших. От гордости меня так раздуло, что, казалось, еще чуток – и я просто лопну, растекусь по койке лужицей розовой протоплазмы.

Кстати, а где это я? Ба, да судя по кричаще-роскошному убранству каюты, не иначе как в капитанских апартаментах! Повсюду картины развешаны в щедро украшенных позолотой рамках; на самом почетном месте, строго посередине одной из стен, в стеклянном футляре закреплен макет этакой гигантской вилки, откровенно смахивающей на один из причиндалов небезызвестного морского бога. Или это не макет вовсе? Блестит как-то уж очень заманчиво. Неужто он и впрямь из чистого золота? Мое любопытство оказалось сильнее лени, и вскоре осколки от футляра уже валялись на полу, а пятерня моя крепко сжимала рукоять заветного трезубца. Действительно – золото. Уж в чем в чем, а в этом я по праву могу считать себя настоящим докой.

Заметив краем глаза вошедшую Эльвианору, я осторожно прислонил свой трофей к стене, обернулся и вопросительно уставился на девушку.

– Твой бульон.

– Да что-то не хочется уже. На тумбочке оставь – потом похлебаю.

– Кстати, там наши тебя уже заждались давно. Ты хорошо себя чувствуешь? Идти сможешь?

– Смогу. Меня вот что интересует: как долго я провалялся без сознания?

– Почти двое суток. А что?

– Ничего. Так просто спросил. В перестрелке пострадавших не было?

– Нет. Двоих задело, но они уже полностью отошли от воздействия парализующего яда.

– Карлики?

– Мы их заперли в одной из кают, не беспокойся.

– Ладно, пойдем. – Следуя за Эльвианорой, я все время думал о том, что неплохо бы помыться, а то воняю как сивый мерин, ей-богу. А то, что моя провожатая от меня еще нос не воротит – так это и не показатель вовсе, а просто следствие ее хорошего воспитания. Как-никак дочка диктатора, ей по статусу оно полагается.

Мое появление в рубке управления было встречено продолжительными овациями. Хлопали все, исключая разве что профессора Буальвинара – тот просто тер свои передние конечности друг о дружку, создавая при этом довольно-таки неприятные скрежещущие звуки. Тем не менее мне было приятно. Чертовски приятно.

– Значит, так, – начал я издалека, когда овации пошли на убыль, – я очень хорошо представляю, как нелегко было каждому из вас в последнее время, через что вам пришлось пройти ради того, чтобы обрести долгожданную свободу, но теперь… теперь вы можете быть спокойны. Осталось совсем немного – очень скоро корабль достигнет точки назначения, а уже оттуда каждый из вас полетит туда, где находится его дом.

На некоторое время стало тихо, а затем рубка вновь взорвалась аплодисментами. И лишь одна из «мартышек», Карлиния, кажется, задумчиво косилась в мою сторону с довольно-таки кислым выражением на сморщенном миниатюрном личике.

– Ты что-то хотела спросить?

– Мы уже двое суток как находимся в полете, а насколько я знаю, корабли этого класса достаточно быстроходны. Отсюда вопрос: почему мы до сих пор не достигли ближайшей населенной планеты? Куда мы летим, капитан? Ведь это именно вы запрограммировали автопилот.

Да, вопрос, что называется, в яблочко.

«Антонина Семеновна?..» – Я вновь мысленно обратился к старой мегере, поселившейся в моем черепе, но в ответ получил лишь превосходно визуализированную картинку кукиша.

– Видишь ли, Карлиния, пока что это закрытая информация. Но обещаю тебе, что в самом ближайшем будущем…

Что случится в самом ближайшем будущем, я озвучить так и не успел – корабль вдруг резко дернулся, набирая ускорение, и все, кто не удосужился вовремя среагировать, кубарем покатились по гладкому как стекло полу. Включая меня, естественно. Ядрен батон да кило печенки! Ну почему, почему вместо того, чтобы как все нормальные люди совершить вынужденную посадку на ягодичные мышцы, я всегда прикладываюсь ко всем твердым поверхностям именно своим многострадальным носом? Видимо, господь все-таки схалтурил, порождая меня на свет, и голову приклеил не там, где нужно. Ладно, попробуем все-таки проанализировать создавшееся положение, пока остальные мои попутчики пытаются уяснить, что же такое произошло. Итак: транспортник и не думает останавливаться. Даже наоборот – еще и прибавляет в скорости, хотя и до этого несся как угорелый, напрочь игнорируя возможные места для посадки. Какой из этого можно сделать вывод? А вот какой: лингвиниха, обосновавшаяся в моей голове, вовсе не заинтересована в том, чтобы пассажиры данного транспортного средства благополучно сошли на берег. Или на сушу. Не знаю уж, как там у космонавтов это называется. Она преследует какие-то свои цели. Но для чего мы ей нужны, в таком случае? Искрометная мысль, родившаяся в моем поврежденном от постоянных побоев левом полушарии мозга, внезапно выползла наружу, заставив правое полушарие потрясенно застыть, замереть в пугающе холодной неподвижности, намертво сковав его арктическим холодом прозрения. Да Антонина Семеновна попросту хочет сжить меня со свету! Меня! И корабль этот отныне не что иное, как тюрьма, которая будет болтаться в глубинах неисследованного космоса до тех пор, пока в баках не закончится топливо, а затем… затем она зависнет среди звезд грудой мертвого металла и никому, абсолютно никому не будет дела до той трагедии, которая начнет разыгрываться за его изъеденной коррозией обшивкой!

– Эльви, Эльвианора! Прости, прости меня ради бога! Это я во всем виноват!..

«Заткнись, дурак! – визгливый выкрик Антонины Семеновны прозвучал как гром среди ясного неба. – В чем ты виноват?»

– Одну минутку… – Смекнув, что зловредная старушенция сменила-таки гнев на милость, я вовремя прикусил язык.

«Вот скажи: откуда у тебя в голове такие мысли берутся? Вроде бы все как у людей: извилина там, извилина сям…» – В голосе старой грымзы впервые прозвучали нотки миролюбия.

«А что я должен был подумать?»

«Да что угодно, но только не это! Ведь нахожусь-то я не где-нибудь, а именно в твоей черепушке, и знаешь ли, совершенно не готова пожертвовать жизнью ради того лишь, чтобы насолить своему симбионту!»

«Тогда почему же вы молчали все это время?» – Наконец-то я позволил себе бросить мимолетный взгляд на Эльвианору. Моя подопечная была настолько удивлена интригующим началом несостоявшейся исповеди, что даже забыла поправить упавший на лицо непокорный локон. Да и все присутствующие в рубке, похоже, тоже крайне удивились. Хорошо еще, что они не могли слышать нашего с Антониной Семеновной разговора!

«А ничего, что кое-кто незаслуженно присвоил себе лавры героя-спасителя, даже вскользь не упомянув о бедной старой женщине, вынужденной влачить жалкое существование в этом комке перезрелой слизи, который люди по скудоумию своему называют головным мозгом? Между прочим, здесь довольно темно и чертовски воняет плесенью!»

Ну, с плесенью это она, конечно, перегнула палку. А вот касаемо всего остального…

«Простите, я и подумать не мог, что вам действительно это нужно. Хотите, я расскажу всю правду прямо сейчас?» – Не дожидаясь ответа, я поднялся наконец с пола и сделал глубокий вдох, готовясь произнести самообличительную речь, после которой в глазах роскошной блондинки окажусь не просто тряпкой, этакой безвольной куклой, управляемой рукою умелого кукловода, но еще и самым распоследним треплом.

– Попрошу минутку внимания! Господа, я вынужден поставить вас в известность… дело в том, что… мы летим на планету Кардаманарию. Там я всех высаживаю, а дальше наши пути расходятся. Я обязан помочь народу лингвинов в борьбе за обретение независимости на одной из планет приграничного сектора галактики.

Слова были не мои. Язык – тоже. Ума не приложу, как Антонина Семеновна умудряется брать под контроль отдельные части моего тела. И почему лингвины присутствующих не ведут себя точно таким же хамским образом?

На какое-то время установилось гробовое молчание. А затем… затем, когда я обессиленно присел на одно из кресел и устало прикрыл опухшие синюшные веки, то почувствовал вдруг, как чьи-то теплые, некогда такие холеные ручки любовно обвились вокруг моей шеи, а голосок, мелодичнее и нежнее которого нет ничего на свете, вновь затянул такую знакомую, но так и не успевшую набить оскомину песню: «Илья, ты самый красивый, самый умный, самый добрый, ты самый-самый!»

– А почему именно на Кардаманарию? – Этот вопрос задал гуамотарин, когда я случайно столкнулся с ним в коридоре, покидая после дневной вахты рубку управления.

– Кардаманария – планета с нейтральным межгалактическим статусом. Соверши мы посадку на какой-нибудь иной, и корабль немедленно арестуют как минимум до выяснения обстоятельств. А без корабля, сам понимаешь, затея со спасением лингвинов обречена на провал…

Гуамотарин понимающе осклабился, выставив напоказ два ряда острых как у пилы зубов:

– А также конфискуют наш драгоценный груз… – Его невыразительная рыбья морда так и лучилась от счастья – не иначе как проклятое земноводное уже представляло себе, как лихо будет кутить на свою долю, полученную от продажи безделушек, что пылились сейчас у нас в трюме.

Немыслимо! Неужели он и вправду решил, что я возьму и вот так просто разделю добычу между бывшими рабами, а ныне довольно-таки бесполезными членами моего экипажа? Интересно, что по этому поводу думают все остальные? Надо будет спросить у Эльвианоры как-нибудь ненароком – уж она-то точно в курсе всех пересудов и сплетен, что курсируют в нашем небольшом и до крайности разношерстном коллективе.

Завалившись в каюту, я вновь оккупировал капитанскую койку. Некоторое время лежал недвижимо, раз за разом прокручивая в памяти последний разговор с Антониной Семеновной, произошедший сразу же после того, как она опять позволила себе без спросу воспользоваться моим телом. И хотя старуха вновь выручила меня, помогла-таки в который раз выкрутиться из щекотливой ситуации, на душе моей почему-то все равно скребли кошки. Она играла мной, играла в точности так же, как в свое время играла теща! И эти проникновенные речи о помощи в борьбе за независимость лингвинов… Такое меркантильное существо вряд ли будет задумываться о чем-то подобном. Нет, здесь сокрыта какая-то тайна. Но вот какая? Похоже, придется изрядно поломать голову для того, чтобы разгадать ее. Так ничего и не надумав, я позволил своему измученному организму сделать то, что необходимо было в данном конкретном случае. А именно – провалиться в глубокий сон. Но даже там меня продолжала доставать эта зловредная старая кляча.

– Так вот ты какая, Кардаманария! – Глядя по сторонам, я никак не мог избавиться от ощущения, что нахожусь не где-то у черта на куличках, а именно на матушке-Земле. И хотя разум упорно твердил обратное, зрение и обоняние упрямо отказывались воспринять это как данность.

– А здесь ничего, миленько!

Я сделал вид, что пропустил высказывание своей блондинистой попутчицы мимо ушей. Тоже мне – «миленько»! Обшарпанные высотки, построенные, казалось, еще в те времена, когда первые земноводные только-только выползли на сушу и принялись осваивать прибрежную часть континента, нестройными рядами уходят куда-то за мутновато-коричневую линию горизонта. Грязь, туман, слякоть, копоть, смог от бесчисленного сонмища автомобилей, снующих взад-вперед по растрескавшимся лентам дорог, жалобное мигание уличных фонарей, которые были не в состоянии разогнать извечный унылый полумрак, – и над всем этим «великолепием» восходило слабосильное рыжеватое светило.

– Да уж…

Слов для того, чтобы высказать мое отношение к увиденному, попросту не было. Я даже несколько растерялся, не зная, куда же в первую очередь следует направить свои стопы. Так, что там говорил таможенник, когда узрел содержимое нашего трюма? Я улыбнулся, вспомнив его вытаращенные сверх меры очи и алчущий взгляд, который не смогли остудить даже несколько преподнесенных в дар поблескивающих безделушек. Похлопал себя по карману – визитка, походя врученная служителем таможни, никуда не делась. А хотя если и делась бы – все равно я наизусть знал то, что на ней было вытиснено неровными позолоченными буквами: «И. О. Флопикус-младший; оптово-розничная торговля предметами роскоши, ювелирными изделиями, а также предметами первой необходимости». И адрес: «улица Пернатых флибустьеров, 449, блок Б». Да, пожалуй, вот туда-то мы и направимся прямо сейчас. А все эти магазинчики-забегаловки, на которые с таким вожделением поглядывает вышагивающая бок о бок со мной голубоглазая красотка, пусть пока подождут. Делу – время, потехе – час.

Сверившись с приобретенной на космодроме картой, я подхватил под локоток Эльвианору и поспешил в требуемом направлении.

– О слава Великому Терихоандронасу!!!

– Нет, только не это!

– В чем проблема? Я хочу купить себе туфли!

– Мы спешим. И тебе нельзя пользоваться карточками, ведь они наверняка отслеживаются «Межгалбанком». А твой отец…

– Ну ладно-ладно, я поняла. – Плечи Эльвианоры поникли, а в уголках глаз заблестели непрошеные слезы.

Сам не желая того, я надавил на самое больное место, ведь Эльви чертовски переживала об отце. Как он там? Что с ним? Решил ли все свои проблемы, а если решил, то почему тогда не позаботится о ней, ведь с его влиянием и властью найти потерянную дочь вообще не составляет труда? На все эти вопросы у нее, да и у меня тоже, ответа пока не было. Не было, а ведь полагалось уже давно быть, ведь не век же мне таскать за собой эту размалеванную куклу?

– Я обещаю, что как только мы получим наличные за груз, я немедленно изыщу способ связаться с твоим отцом. Уловила?

– Хорошо. – Она нехотя кивнула и покорно поплелась рядом. Даже сейчас выглядела Эльвианора просто преотлично, хотя туфли с отломанными каблуками изрядно портили общую картину.

И. О. Флопикус-младший оказался приземистым крепышом с близко посаженными глазами и клювом на пол-лица. Когда же он встал из-за стола, приветствуя посетителей, оказалось, что спину его венчают черные перепончатые крылья.

– Что вам угодно?

Ни слова не говоря, я выложил на стол диадему, украшенную дюжиной алмазов чистой воды, а также горсть золотых колец.

– И это все? Да будет вам известно, молодой человек, – мы работаем по-крупному.

– Я в курсе. – Наблюдая за тем, как узкая, покрытая бурыми роговыми пластинами, четырехпалая клешня неспешно подбирается к диадеме, я позволил себе короткий вымученный смешок. Ведь, несмотря на внешнее безразличие, ворон-переросток весьма заинтересовался небрежно разбросанными по мраморной столешнице лакомыми побрякушками, в этом никаких сомнений нет!

– Сколько у вас этого… такого… барахла?

– Таким барахлом под завязку забит весь трюм моего транспортника. Так что будьте столь любезны, давайте немедленно перейдем к делу, поскольку в мои планы входит как можно быстрее покинуть эту гостеприимную планету. Надеюсь, мы с вами правильно поняли друг друга?

– Да-да, несомненно!

– Илья, а можно я в коридоре подожду? С детства терпеть не могу присутствовать при проведении всяческих сделок!

– Ну хорошо, иди. Только из вестибюля – ни ногой! Ты меня поняла?

Мимолетный кивок, утвердительная улыбка, и моя спутница исчезла за глухо лязгнувшей дверью кабинета. Мы же с моим партнером, нахохлившись словно два боевых сокола перед битвой, принялись с энтузиазмом обсуждать детали предстоящей финансовой операции. Уже вечерело, когда я переступил наконец порог злополучного кабинета. Переговоры прошли вполне успешно: правый карман моего пиджака оттягивала внушительная пачка банкнот – плата за предоставленные образцы товара. В левом же с комфортом расположилась копия предварительного договора, по которому клювокрылый (так я мысленно именовал это пернатое чучело) обязан был в течение двух суток выкупить у меня за кругленькую сумму все имеющиеся на борту украшения из драгметаллов, включая даже золотой трезубец, найденный в каюте капитана. Какая удача, что перед выходом я додумался воспользоваться визуализатором и в подробностях запечатлеть умыкнутые у карликов трофеи!

Я успел протопать по улице два квартала, прежде чем уяснил, что чего-то все-таки не хватает. Похлопал по карманам: деньги на месте, договор тоже. Карта? Да вот же она! Чуть помятая, но не критично, ею вполне еще можно пользоваться. Ускорив шаг, не оглядываясь поспешил в сторону космодрома, но неприятное ощущение не проходило. А может, всему виною предвечерняя мгла, наползающая на город с пугающей, воистину неземной скоростью?

– Господи ты боже мой! Эльвианора!.. – Озарение пришло внезапно, словно ушатом холодной воды окатило. – Эльви! – заорав как резаный, я заметался в поисках пропажи. – Эльви-и-и!!!

Ни-че-го… Только стайка прохожих, вспугнутая криками мечущегося безумца, торопливо обходит меня стороной, бросая украдкой взгляды, полные укоризны.

– Эльви-и-и!!!

Глава 5

Замызганные обои неопределенного цвета и потолки, заниженные настолько, что, казалось, стоит лишь выпрямиться в полный рост, и ты непременно впечатаешься теменем в толстый слой смешанной с жиром копоти. Колченогие столы, стулья. Твари, что расположились на них, ничего кроме отвращения и гадливости не вызывают. Стойка бармена. Граненый стакан у меня в руке. Благодаря ему память услужливо рисует мне шефа из той, прошлой жизни. Где ты сейчас, ущербный старик со скрюченными артритом пальцами и глазами обиженного ребенка? Никому не нужный, всеми брошенный, ты наверняка сидишь в точности так же, как я, наедине со своим граненым стаканом.

«Гнилое место. Гнилое место», – раз за разом повторяя мысленно эту фразу, я глотал пахнущую специями янтарную жидкость. Замирал на время, прислушиваясь к тому, как она прокатывается по пищеводу, обволакивая тело блаженным теплом. Внутри меня словно что-то сломалось. Какая-то невидимая деталь, без которой жизнь одним махом потеряла вдруг всю свою былую притягательность.

– Не занято?

– Садись.

В сторону говорившего я даже не глянул. Какая, по большому счету, разница, чья туша мостится сейчас на жалобно поскрипывающем стуле по соседству?

– Что смурной-то такой? Потерял, мож, чего или баба из дому выгнала? Эй, разлюбезный, я к тебе обращаюсь!

– Да иди ты!

После некоторых раздумий все-таки заставил себя повернуть голову. Ничего экстраординарного: кабанистый мастодонтоподобный субъект с бегающими свинячьими глазками. Череп его лоснится от пота, на пятак налипли крупицы белой кашеобразной субстанции – не иначе как остатки недавнего ужина.

– Советую тебе быть чуточку повежливее. А то, знаешь, потом можно ведь и через прорезь в горле отобедать. Или отужинать. Хе-хе!

– Чего надо? – Обрисованная свином перспектива ничуть меня не смутила. Даже наоборот: как-то встряхнула, что ли. Прояснился разум, кровь забурлила по жилам, разгоняя остатки алкогольного дурмана с воистину спринтерской скоростью. И зачем только пил, спрашивается?

– Не это ищешь? – Под его лапой было что-то зажато, какой-то прямоугольный лоскут бумаги. Фотография?

Уловив искру заинтересованности в моем взгляде, кабан удовлетворенно хрюкнул. Торопливо протянул листок, словно боясь, что его невменяемый оппонент вот-вот передумает.

Да, действительно, фотография. Трехмерная. На ней белозубо улыбается сногсшибательная блондинка в коротком платье из какого-то невесомого, переливающегося всеми цветами радуги материала. Блондинка явно позирует – правая нога ее слегка выдвинута вперед, демонстрируя удивительной красоты туфли на тончайших каблуках-шпильках. Шикарные и наверняка жутко дорогущие. Топ-модель, элитная проститутка или дочка местного миллионера. От всего вида девицы веет счастливым беззаботным благополучием и… какой-то трогательной полудетской наивностью, совершенно неуместной в этом довольно-таки стереотипном образе пресыщенной жизнью самки.

– Ну и зачем ты мне это показываешь? – Разочарование мое было столь велико, что я не заметил даже, как опрокинул в себя новую порцию отвратительного пойла с труднопроизносимым названием, которое официанты подливали своим клиентам с завидной ловкостью. Кабан оказался самым обыкновенным сутенером, которых пруд пруди в любом уголке галактики и далеко за ее пределами. А я-то грешным делом надеялся, что…

– Как, разве вы не узнаете? – отчего-то мой собеседник внезапно перешел на «вы».

– Кого, эту что ли?

– Ну да, ее. Будьте любезны, посмотрите, пожалуйста, еще раз.

Пожав плечами, я вновь потянулся к снимку. Хм, черты лица вроде бы знакомы, но вот касаемо всего остального…

– Нет, не знаю.

– Не может быть! – Свинтус встревожился не на шутку. Полез в карман за очками, водрузил их на нос, отчего стал похож на прощелыгу-профессора, у которого, как говорится, рыльце в пушку. – Да это же Эльвианора Энчана Онбраузен, урожденная Берусперион, дочь Карама Беруспериона, экс-правителя одиннадцати планетных систем, а также пояса тритауриевых астероидов!!!

За дурака меня держит? Да кто он такой, если думает, что я не узнаю свою Эльви, в растянутой белой футболке и рваных шортах? Конечно, по-хорошему, им давным-давно место на свалке или в мусорном баке, но… И тут меня осенило: а что если боров действительно говорит правду? Приглядевшись более внимательно к фотоснимку, я вдруг замер, не в силах оторваться от пары широко распахнутых глаз, безбрежной голубизне которых могло бы позавидовать само небо.

– Ну вот, теперь вижу, что вы наконец-то узнали изображенную на снимке особу! Позвольте представиться: мое имя Симониус Спармм, я адвокат и по совместительству владелец охранно-сыскного агентства «Азарис». У нас весьма широкий спектр услуг, с перечнем которых вы можете ознакомиться либо посетив наш сайт, либо, так сказать, получив информацию из первых уст…

– Где Эльвианора?! – Одного-единственного мгновения хватило мне для того, чтобы приблизиться вплотную к говорившему и сомкнуть пальцы на его толстой щетинистой шее.

– Прекратите немедленно, вы привлекаете ненужное внимание! А это, можете мне поверить, отнюдь не в ваших интересах! И вообще, прежде чем душить, могли бы и выслушать – для разнообразия. Я и так вам все скажу!

Действительно, с чего это я? Нервы в последнее время что-то совсем ни к черту… Оставив шею свина в покое, я вернулся на свое место и выжидательно уставился на безвинно потерпевшего.

– Итак, начнем с самого начала. Эльвианора Энчана Онбраузен, дочь Карама Беруспериона, была задержана органами правопорядка в одном из супермаркетов торговой сети «Кай-Кай» при попытке расплатиться за товар собственной картой «Межгалбанка».

– Она что-нибудь украла?

– Нет, конечно!

– Тогда в чем ее обвиняют?

– Как, вы не знаете?..

– Рассказывай все по порядку. Я устал, и мне чертовски не хочется вступать с кем-либо в бессмысленную полемику!

– Все дело в ее отце. – Кабаноподобный субъект с дурацким именем Симониус слегка замялся. Затем чуть погодя продолжил, почесывая шею в том месте, где совсем недавно сомкнулись мои пальцы. – Карама Беруспериона на днях свергли. Смертный приговор может быть вынесен и приведен в исполнение в любую минуту. А что касается его дочери – то ее обвиняют в уклонении от налогов. Дело наверняка сфабриковано и в скором времени лопнет, как мыльный пузырь, но ведь мы с вами оба понимаем: достаточно Эльвианоре Энчане Онбраузен лишь оказаться за решеткой, и жизнь ее не будет стоить ломаного гроша. Враги экс-диктатора позаботятся о том, чтобы убрать с доски такую фигуру.

Вот, значит, оно как. А ведь мой собеседник не врет! Очень уж все логично. Логично и расписано как по нотам. Глупышка Эльви, что ж тебя угораздило-то так вляпаться!

«Руки в ноги – и сваливаем, пока корабль не опечатали!!!» – Это Антонина Семеновна, мой драгоценный лингвин, подала наконец голос, от неожиданности заставивший меня вздрогнуть. А вот фигушки!

– Любезнейший, ты-то чем можешь мне быть полезен? Наверняка ведь разыскивал меня не просто из альтруистических побуждений?

– Вы удивительно прозорливы! – Быстрые, как ртуть, глазки Симониуса масляно заблестели в предвкушении скорой наживы.

«Одиннадцатый, я Четвертый. Как слышите меня? Прием».

– Четвертый, слышу вас хорошо. Доложите обстановку.

«Докладываю: цель в пределах видимости. Разрешите приступить к операции?»

– Разрешаю. – Отложив коммуникатор, Симониус повернул ко мне голову: – Ну вот видите – у нас все как по нотам.

– Вижу! – буркнул я и поморщился, вспомнив о цене, которую мне придется заплатить за услуги своего расторопного компаньона. Одиннадцать миллионов туберов. Одиннадцать!!! Чтобы наскрести требуемую сумму, с утра мне пришлось не только продать И. О. Флопикусу-младшему все драгоценности, как было предусмотрено условиями договора, так еще и сгонять на невольничий рынок. Захваченные нами в плен карлики, бывшие хозяева, «ушли» оптом непростительно дешево, но именно этих денег мне как раз и не хватало. Хорошо что хоть транспортник удалось сохранить! А гуамотарин-то как бесновался, когда я в подробностях пересказал произошедшую с Эльвианорой историю! А остальные! Хотя многие и сочувствовали, конечно. Стоит отдать им должное, в особенности профессору Буальвинару – ведь именно за его счет бывшие пленники теперь отправятся по домам.

Коммуникатор вновь ожил, выплюнув какую-то кодовую фразу, и харя сидящего подле меня свина растянулась в довольной ухмылке. Следует сказать, довольно-таки неприятное зрелище, особенно для того, кто уже успел плотно позавтракать.

– Все прошло лучше, чем мы ожидали. Даже обошлось без стрельбы!

– Эльвианора?!

– Не волнуйтесь, с ней все в порядке. Как насчет второй части суммы?

– Получишь после того, как я увижу ее целой и невредимой на моем корабле.

– Как вам будет угодно. Вы даже не спросите о деталях операции? Между прочим, довольно нелегко было вызволить вашу подопечную из-под стражи, нам очень повезло, что именно сегодня ее решили перевезти из камеры предварительного заключения в муниципальную тюрьму.

– Детали меня не интересуют.

– Ну как знаете! – Настроение у борова просто зашкаливало от радости. Еще бы – получить такую уймищу денег, самому при этом не пошевелив даже пальцем! Я же, наоборот, сидел чернее тучи, раз за разом мысленно представляя себе, какую «теплую» встречу организую своей непутевой белокурой спутнице.

Авто, в котором мы находились сейчас с Симониусом, беззвучно тронулось с места и, ведомое твердой рукою водителя в мышиного цвета униформе, вскоре влилось в общий поток разномастных транспортных средств, несущихся по четырехполосной дороге с поистине бешеной скоростью. Не прошло и десяти минут, как мы уже подъезжали к космодрому, целому комплексу обшарпанных восьмиэтажных зданий, соединенных между собой переходами из полупрозрачного, отдаленно напоминающего пластик материала. Нам повезло – парковочное место нашлось практически сразу.

– Мне вас тут подождать?

– Нет уж, пройдемте со мной!

Не спеша, стараясь не выделяться из общей массы, мы прошествовали к терминалу 14 «Б», купили билеты на кар и вскоре уже неслись по нескончаемому бетонному полю, огибая громады космических кораблей. Один из них мне особо понравился: белоснежный каплевидный красавец, покоящийся на шести силовых опорах приятного изумрудного оттенка, он гордо устремлял высоко-высоко в небо свой носовой шпиль – казалось, такой хрупкий, что стоит к нему лишь прикоснуться пальцем, и он обломится, упадет наземь, словно сталактит с потолка пещеры Сорек.

– Красавец, не правда ли?

Я лишь молча кивнул, выискивая глазами неказистую тушу своего транспортника.

– Илья!.. Илюша, дорогой!!! – Эльвианора встретила меня с распростертыми объятиями у самого трапа, молнией метнулась навстречу и принялась осыпать мое лицо такими жаркими поцелуями, что обличительная тирада, которую я так долго репетировал, вдруг мигом выветрилась из моей памяти. Покосился на свина. Так и есть – поганец щерится в ехидной улыбке.

– Да ладно, ладно, чего уж там… – Глядя в светящиеся обожанием глаза красотки, я и сам, признаться, изрядно преисполнился волнительностью момента.

Пожалуй, можно было бы потерпеть еще какое-то время ее приставания, если бы не вежливое покашливание Симониуса…

И все-таки галактика наша полна сюрпризов. Подумать только – ведь совсем недавно я был самым наиобыкновеннейшим из смертных, погрязшим в каких-то надуманных, приземленных, зачастую совершенно банальных проблемах! А сейчас? Сейчас я капитан настоящего космического корабля, бороздящего просторы Вселенной, мой твердый взгляд устремлен вперед, в неизвестность, чужие созвездия зовут меня туда, где все еще есть место для настоящего подвига… Да, кстати: о чем это я? Голова что-то совсем не своя, а на темени ощущается шишка настолько впечатляющих габаритов, что будь она автомобилем, а не комком органической материи, для нее смело можно было бы заказывать гараж. Господи, да что произошло-то? Так, прощание со свиномордым то ли директором, то ли владельцем охранно-розыскной фирмы – помню: сам всунул ему в лапы саквояж с деньгами. Что еще? Сирены – помню. Были сирены? Да, точно были. А потом? А дальше память девственно чиста, как новый лист, который еще не успел пожрать ксерокс. Спокойно. Главное – не нервничать. Сейчас все разъяснится, всего-то навсего надо открыть глаза.