Текст книги "Сказочники"

– Кое-где рассказывают, – непривычно серьёзно ответил Рико и строго посмотрел в глаза другу. – Думаешь, это плохо?

– Да нет, – растерянно произнес Рэм, удивленный больше тоном товарища, а не тем, что, возможно, вскоре услышу какую-то непонятную сказку. – Ничего такого я не думал. Просто я не знал, что ещё есть люди, которые их знают, вот и удивился.

– Есть, – коротко выдохнул Рико и отвёл взгляд от глаз товарища. Что он там разглядел, Рэму было непонятно, но, судя по всему, ответ его удовлетворил. – Ладно, погнали к костру, посмотрим, как Борис готовит рагу. Или хочешь поспорить на пряник, что это жаркое? – хитро ухмыльнулся он.

– Ну уж нет, – Рэм облегчённо рассмеялся, радуясь, что возникшее было между ними напряжение исчезло без следа, вскочил с земли, и они понеслись вниз по склону, на ходу отряхиваясь от прилипшей к одежде травы.

На ужин и вправду было рагу. Рэм понятия не имел, что за непонятные клубни тут росли, но вкус блюду они придавали просто замечательный. После ужина, как всегда проходящего в перебрасывании весёлыми шуточками и обсуждении прошедшего дня, все понемногу затихли, и вокруг костра установилась звонкая тишина. Лишь там, за спинами, в темноте стрекотали цикады, да негромко шелестел ночной ветерок, запутавшись в метёлках степных трав.

– Это было давно и, возможно, не совсем так, – выдохнув облачко ароматного дыма из своей трубки, вдруг произнёс Борис, – но в одном далёком королевстве родилась маленькая девочка с глазами цвета весеннего неба…

Он говорил негромко, делая долгие паузы, а перед глазами Рэма разворачивались картины из жизни прекрасной принцессы, смелого охотника и злобного колдуна, стремящегося разрушить их хрупкое счастье. Сказка лилась в тёплой ночи то звонким лесным ручейком, что, тихо шурша, переливался через покатые камушки, то вдруг набирала силу настоящей горной реки, срывающейся вниз бурным водопадом, пока, в конце концов, не превратилась в голубое озеро, до краёв наполненное солнечным светом. В конце всё было хорошо: смелый охотник спас свою суженую, и они жили долго и счастливо.

Всё время, что Борис говорил, Рэм, как ему казалось, даже не дышал, боясь упустить хоть одно слово из первой в своей жизни сказки. Сначала вернулись звуки. Цирковые вокруг зашевелились и, негромко переговариваясь, начали потихоньку расходиться по фургонам – завтра предстоял новый трудный день, и всем нужно было хорошо выспаться. Он моргнул, огляделся вокруг и понял, что все уже разошлись. Даже сидевший рядом Рико куда-то исчез. У костра остались только он и Борис, который смотрел прямо на него своими кошачьими глазами.

– Понравилось?

– Это… – Рэм сглотнул стоящий в горле комок, – я не знал, что так бывает. Это какое-то волшебство?

– Да какое там волшебство, – усмехнувшись, махнул рукой Борис, – это просто сказка, одна из многих.

– Я как будто видел все наяву. Как такое может быть, если это не волшебство?

– Просто ты сам по себе такой, Рэми, – уже без тени улыбки сказал ему Борис. – У тебя очень живое воображение. Иди спать, завтра будет новый день и новая сказка.

Люди силы

Южное море было прекрасно как первый тёплый день после окончания долгой зимы. Аквамариновые волны накатывались на берег, покрытый жёлто-белым песком, собирающимся в небольшие дюны. Лёгкий ветерок приятно ерошил волосы, а воздух был наполнен горьковато-йодистым запахом водорослей и морской соли. Цирк устроил стоянку на городской окраине, неподалеку от Тихой бухты с длинным пляжем, и два товарища использовали любое свободное время, для того, чтобы сбегать искупаться в тёплых солёных волнах.

– Только со скал не сигайте, пострелята, – ворчал им вслед клоун Фуко, починяющий свой сценический костюм на облучке фургона, подставив лицо по-летнему тёплому солнцу южной осени.

Зажатый между скалами пляж в форме полумесяца тянулся метров на сто, и места на нем хватало всем: и малышне, барахтающейся в волнах у самого берега, и взрослым ребятам, как раз таки и сигавшим с тех самых скал. Рэм и Рико, уже всласть накупавшиеся, валялись на тёплом песочке и с большим интересом наблюдали за прыгунами.

– Рэм, а ты бы смог спрыгнуть вон с той скалы? – подчеркнуто безразличным тоном спросил Рико.

Тот глянул в указанном направлении, прикинул высоту – метров двадцать, не меньше – посмотрел на воду в месте приземления и, сплюнув приставучий песок, ответил.

– Высота не проблема, но посмотри, какие там буруны внизу. Явно под водой рифы торчат.

Местные мальчишки прыгали со скал поменьше и чуть в стороне, где подводных камней, судя по всему, не было. Так что они вполне успешно приземлялись в тёплую воду, поднимая тучи зеленовато-голубых брызг.

– Ха, не было б там этих каменюк – любой дурак бы прыгнул. Ну, может, и не любой, – чуть подумав, всё же признался он, глядя вверх. – Страшновато, конечно, но, возможно, даже я бы попробовал. Если залезть на скалу, то видно, что камни внизу образуют почти ровный круг. Внутри вполне достаточно места для того, чтобы приземлиться в воду, не задев их пузом.

– И что, находятся те, кто прыгают?

– Сейчас не знаю. Старики называют эти рифы Оком утонувшего бога и верят, что, нырнув туда, можно оказаться в другом мире, – Рико скептически пожевал губами, смахнул песок со щеки и продолжил: – Чушь, конечно, хотя старики много во что верят, чего не положено. Года три назад, говорят, прыгнул один приезжий парень, и ничего, не разбился и не пропал никуда.

– Зачем он это сделал? – невольно заинтересовался Рэм, ещё раз прикидывая расстояние до воды и размышляя, ради чего рискнул бы сам. Для такого поступка нужна была более веская причина, чем простое доказательство собственной смелости.

– С местными мальчишками у него конфликт вышел, а драться-то опасно: полицаям кто настучит и привет, на исправляловку сразу отправят. А оттуда знаешь, какими возвращаются?

Рэм кивнул, вспомнив жившего выше по нашей улице в Зелёных холмах фабричного бригадира Прутинку. Он что-то там не поделил на заводе со старшиной цеха и дал ему разок по физиономии в частном порядке. Но узнали, забрали на перевоспитание, и жизнерадостный дядька вернулся домой через три месяца похудевшим килограммов на двадцать и боящимся собственной тени.

– Вот и решили выяснить отношения таким образом: кто не струсит, прыгнет, тот и прав.

– Оба прыгнули? – спросил его товарищ. История увлекла, а безрассудная смелость мальчишек вызывала опасливое уважение. А ты смог бы?

– Нет, местный не стал, испугался, наверное, – презрительно цыкнул Рико. – Говорят, правда, они потом крепко подружились.

– Вот и хорошо, – искренне порадовался юный акробат за неизвестных спорщиков. В его городе тоже, бывало, ребята выясняли отношения, да и до драк дело доходило. Но это же не взрослые, мальчишки, что с них взять. Нет, конечно, если бы драку увидели полицаи, то всякое могло бы быть, а уж если кто из Надзорного департамента, то всё, привет, спецшкола.

– Ладно, пойдём уже.

И они двинулись в обратный путь в сторону стоянки цирковых. Надо сказать, что народу в ней осталось немного. Оказывается, большая часть труппы была из этого города под названием Старая крепость и его окрестностей. У самого Бориса здесь был большой белый дом на тихой улочке, обильно заросшей платанами. Она круто спускалась к морю, и снизу, отражаясь от стен домов и камней мостовой, время от времени долетали крики дерущихся за добычу чаек. Борис предлагал Рэму жить у него, но тому нравилось засыпать, глядя на звёзды, благо ночи стояли ещё тёплые.

Рэм решил немного проводить друга – тот жил у тётки в самом начале Морской улицы, ведущей от Южного тракта до самого порта. Она делила город на два больших района – Степной и Портовый. Свернув с Морской в заросший акациями двор, они увидели пятерых ребят нашего возраста, зажавших кого-то в угол между двух заборов. За их спинами бегал вихрастый мальчик лет девяти, постоянно повторяя тонким голоском: «Ну пожалуйста, ну не надо», – и пытаясь пробиться сквозь них туда.

– Да как же не надо? – возмутился один из мальчишек, обернувшись к младшему. – Как он Тони куснул, чуть кусок мяса из ноги не выдрал!

– Так он сам его задирал, палкой дразнил! – голосом, в котором отчетливо звучали приближающиеся слёзы, ответил мальчик. Но говоривший уже отвернулся.

– Что случилось, Лерка? – тихо спросил подошедший Рико у вихрастого, на глазах которого уже выступали первые капельки слёз.

– Рико! – обрадовался тот, увидев новых действующих лиц разворачивающейся драмы. – Ну хоть ты им скажи! Он же не виноват, а они его палкой хотят! – невпопад заголосил парнишка, но, посмотрев в их непонимающие лица, постарался взять себя в руки и объяснить. – Тони давно Верного дразнит, а тут палкой начал в него тыкать, ну тот и не выдержал, цапнул за ногу.

– Сильно цапнул? – спросил помрачневший Рико.

– Да нет, – махнул рукой мальчик, – так, прикусил немного, даже крови не было, а Тони только повод нужен был. Ты же знаешь, что он тоже хотел Верного, а Боцман мне его отдал.

– Сейчас разберёмся, – буркнул Рико и, убрав мальчика за спину, подошёл к остальным. – Тони, оставь собаку в покое!

– О, вы посмотрите, кто пришел, – лениво обернувшись к нам, сквозь зубы процедил самый высокий из стоящих мальчишек и презрительно сплюнул в дорожную пыль. – Уноси отсюда ноги, циркач, не видишь – судьба у этой псины такая, не цапнула бы меня, сейчас бы не скулила тут. Или ты хочешь против судьбы пойти? – вкрадчиво спросил он, с издёвкой глядя в глаза Рико. Остальные мальчишки стояли молча и смотрели на нас.

– Да какая судьба, – зашипел тот, – ты судьбой себя не прикрывай, не она пса дразнила, а ты!

– Ну и что? – с противной улыбочкой заявил Тони. – Лерке нужно было лучше его дрессировать, а то отдали псину непонятно кому, а она теперь на людей бросается. Сейчас мы его сами дрессировать будем, – сказал он, поднимая зажатую в руке палку.

В это время остальные чуть расступились, и я увидел забившегося в угол между заборов и сжавшегося в упругий комок щенка, с крупной лобастой головой и золотистого цвета шерстью. Он смотрел на людей обречённо-непонимающими глазами, готовясь вступить в свой последний бой. После открывшейся картины внутри меня что-то дрогнуло.

– Оставьте собаку в покое, – повторил Рэм слова друга каким-то самому себе незнакомым голосом. Ребята обернулись и неуверенно запереглядывались. Он видел, что им самим не по душе всё происходящее, но их лидера смутить было непросто.

– Еще один защитничек выискался и тоже, видать, из циркачей. Как они только находят друг друга, эти клоуны? – досадливо проворчал он. – Так, хватит с меня. Калеб, Родни, – держите этого, – он кивком указал на Рико, – а вы, двое, второго.

Не успел Рэм возмутиться, как его с двух сторон сжали четыре руки. Хорошо так сжали, не вывернуться. Да и силой парни не обделены. Судя по загоревшим, обветренным физиономиям, были они выходцами с окрестных ферм и тяжелого труда не чурались.

– Смотрите, малохольные, сейчас мы его вежливости учить будем. Может, даже выживет, – глумливо заявил Тони и вновь поднял свою палку, занося её для удара.

Перестав вырываться, Рэм заворожённо следил за тем, как она медленно идёт вверх. Когда палка застыла в наивысшей точке, он вновь увидел глаза щенка с плескавшейся в них безысходностью. Мысли заметались в поисках выхода. Что делать? Вырваться не получится, ногой до Тони тоже не дотянуться. Палка у него крепкая, и если он ударит ей щенка хотя бы раз, то второго может уже не потребоваться. Палка? Хорошая? А если бы она оказалась не такой уж и хорошей? Если бы, хотя с виду и не скажешь, её основательно погрыз внутри жук-древоточец, особенно вон там, посередине. Перед глазами промелькнуло воспоминание, как отец в один из своих нечастых отпусков на берег менял оконную раму, в которой постоянно дребезжали стекла. Когда он вынул их, чтобы переставить в новую, я увидел глубокие бороздки, пропахавшие древесное тело, словно мягкий сыр, и представил, какими крепкими должны быть челюсти, сделавшие это.

Рэм отчаянно захотел поверить в то, что внутри палка Тони вся пропахана такими же бороздками. Когда же тот резко махнул занесённой для удара рукой вниз, то он даже не сильно удивился раздавшемуся треску и глухому звуку упавшего на землю куска дерева. Когда Рэм открыл глаза и взглянул на Тони – оказывается, в какой-то момент он закрыл глаза, – то увидел, что тот тупо разглядывает половину палки в своей руке. Вторая валялась у его ног, откатившись немного в сторону.

– Древоточец погрыз, – растерянно сказал он, разглядывая оставшийся в руке кусок. – Она же из железного дерева, его не каждой пилой возьмешь, а тут древоточец. Вы о таком слышали? – спросил он с какой-то детской обидой и растерянно посмотрел на остальных.

– Нет, – держащий Рико Калеб (или это был Родни?) так замотал головой, что Рэм думал, она оторвётся.

– Ты говорил про судьбу, Тони, – вдруг сказал Рико, стряхивая с себя враз ослабевшие руки державших его парней. – Так вот она, или пойдёшь против?

Тот поднял голову, посмотрел на него и медленно покачал головой из стороны в сторону.

– Тогда оставьте собаку в покое, – повторил Рико свои первые произнесённые здесь слова. Тони ничего не ответил, всё так же тупо разглядывая оставшийся в его руках кусок палки.

Они забрали щенка, Лерку, который оказался девчонкой, проводили их до дома и пошли в сторону тёткиного жилища. Рико всю дорогу молчал, как-то странно поглядывая на Рэма, затем коротко попрощался и сказал, что придёт завтра. Тот же, погружённый в свои мысли, не обратил внимания на поведение товарища и только махнул рукой на прощание.

Полночи он долго ворочался на своем тюфяке, который по причине тёплых ночей вытаскивал на улицу, но затем всё же уснул, убаюканный мерным рокотом прибоя и стрекотанием степных сверчков.

На следующий день Рико появился только после обеда. Рэм к тому времени уже закончил тренироваться с Марком – Мэри отправилась в город – и успел сбегать искупаться в море. Весь день в его голове крутились мысли о вчерашнем происшествии, которое уже начало казаться обычным стечением обстоятельств. Его мозг не мог найти другого объяснения, и он почти убедил себя, что Тони ошибся и палка была не из железного дерева. Всё остальное – обычное совпадение.

– Привет, – коротко поздоровался непривычно серьёзный Рико, – Борис просил тебя зайти.

– Хорошо, – спокойно ответил Рэм, удивлённый таким поведением друга. – У тебя все в порядке?

– Да, – кивнул он и, словно ныряя в холодную воду, добавил: – Вчера к тётке заходил Борис. Она у меня шьёт хорошо, и он время от времени заказывает что-то для цирка, и я ему рассказал о вчерашнем случае во дворе.

– А Борису-то какое дело до этого? – Рэм был удивлён его тоном и начал подозревать, что тот отнёсся к этой истории гораздо серьёзнее, чем он сам. – Ну, подумаешь, повздорили немного с местными хулиганами. Даже не подрались.

– Да не хулиганы они, – досадливо дёрнул щекой Рико. – Тони этот, да, скользкий тип. Отец его в гражданской полиции работает, и он решил, что тоже к закону какое-то отношение имеет. Вот и строит из себя невесть кого. Остальные же – нормальные ребята, да и не совсем они местные. В смысле, не городские – с ферм они. Насчёт того, что вчера произошло на самом деле, тебе лучше Борис объяснит. Я в этих делах не сильно разбираюсь.

– Ну, хорошо, – Рэм решил не продолжать этот непонятный разговор, видя состояние друга, – идём тогда?

– Да ты и сам дорогу знаешь, – даже отшатнулся от него Рико, – не под охраной же. Не хочешь – вообще можешь не ходить. Но если тебе нужны ответы, почему вчера всё так случилось с палкой этой, то я бы на твоем месте поговорил с ним.

– Хорошо, – сказал Рэм, окончательно перестав понимать, что тут происходит.

– И ты это, не думай, что я ему все специально рассказал, просто так получилось.

– Да, чего ты, Рико, я ничего такого и не думал! Я и сам бы ему рассказал, если бы считал, что произошло что-то необычное, – он махнул рукой. – А так, чего? Ну перепутал Тони, не из железного дерева его палка была. Вот и всё.

– Из железного, – тихо сказал Рико, – но дело даже не в этом. Просто поговори с Борисом.

Этот разговор поднял в душе Рэма все прежние сомнения и вместе с тем заинтриговал. За всю жизнь с ним не происходило ничего необычного, не считая, конечно, цирка и всего с ним связанного. Теперь же, похоже, случилось ещё что-то, чего он пока не мог понять. Так что не стал больше задерживаться и поспешил к дому хозяина цирка.

Спустя полчаса он уже дёргал за латунный набалдашник цепочки на двери Бориса, а где-то в глубине дома раздавался приглушённый звук колокольчика. Рэм знал, что у него в доме живёт пожилая пара слуг, которые заботятся о нём во время многочисленных странствий цирка, но дверь открыл сам хозяин.

– Привет, Рэми, – улыбнулся Борис и жестом пригласил входить. Рэм тоже поздоровался и зашёл в уютную прохладу, пахнущую цветами и какой-то выпечкой. В доме стояла тишина.

Полы из тёмного дерева слегка поскрипывали под ногами, пока он шёл за Борисом, а из глубины доносилось басовитое тиканье больших напольных часов. В одно из своих посещений этого дома, наполненного кучей интересных, а порой даже загадочных вещей, которые его хозяин привозил из своих путешествий по стране, он видел их в кабинете Бориса.

Они прошли насквозь три комнаты с высокими потолками и окнами с полупрозрачными белыми занавесками в пол, покачивающимися от лёгкого ветерка, и вышли в сад. По выложенной морскими камнями тропинке они дошли до беседки, из которой открывался прекрасный вид на портовую набережную и тихо рокочущее внизу море. Со стороны дома беседку от глаз скрывали широкие листья растущих вокруг неё магнолий и бугенвиллей с яркими фиолетово-красными цветами.

– Как тебе вид, Рэми? – спросил он, когда они уселись за небольшим ажурным столиком. Он был сервирован на двоих. Здесь стоял чайник, чашки и набор различных сладостей.

– Здесь очень красиво, – тихо ответил тот, заворожённый открывающейся перед глазами картиной. Дом Бориса стоял на верхнем городском ярусе, и сейчас вся его нижняя часть лежала перед ним, словно на ладони.

Надо сказать, что здесь, на юге, ничего не напоминало о родных Зелёных холмах. Ни природа, ни дома, ни люди. Здесь жилось и дышалось свободнее, чем в нашем, зажатом со всех сторон теми самыми холмами городке, в котором годами не случалось ничего интересного, а главным развлечением были осенняя и весенняя ярмарки. Он уже давно устал удивляться всему тому, что с ним происходило в последний месяц, и просто впитывал в себя новые впечатления, складывая их куда-то под сердцем. Даже беседка – воздушное сине-белое строение, чья крыша держалась на резных деревянных колоннах, – была просто немыслима в суровом климате его северной родины. А уж вид на тёплое лазурное море не мог раньше даже присниться, ведь Рэм даже не подозревал, что море может быть таким ласковым.

– Ты уже, наверное, знаешь, что Рико рассказал мне о ваших вчерашних похождениях? – не став ходить вокруг да около, спросил Борис. Он взял в руки чайник, спросил взглядом и стал разливать ароматную жидкость по чашкам. – Не обижайся на него. Во-первых, я не оставил ему выбора, а во-вторых, он желает тебе добра. Поверь мне, этот мальчик, странствуя с нами, видел много необычного и знает, что наш мир не так прост и понятен, как некоторым хотелось бы думать. Потому-то он и не отмахнулся от того, что произошло с вами в том дворе.

– Да что там произошло-то?! – изрядно устав от непонимания происходящего, в сердцах воскликнул Рэм и капнул на руку горячим чаем. Ругнулся сквозь зубы, поставил взятую было чашку обратно на столик и потёр мигом покрасневшую кожу.

– Тебе нужно научиться контролировать свои эмоции, теперь это жизненно необходимо. Что же касается твоего вопроса, – он побарабанил пальцами по спинке идущей полукругом по всей беседке скамейки и продолжил, – то разные люди называют это по-разному. Волшебство, магия, колдовство – выбирай любое из понравившихся определений. Раньше таких, как ты, называли «одарёнными».

– Т-таких, как я?

– Да. На площади вас было шестеро. Никто из той троицы точно не стал бы вступаться за щенка, Лерку с Рико я знаю давно, так что остаешься только ты. Не сама же по себе сгнила палка из железного дерева.

– Её погрыз древоточец, – автоматически поправил Рэм, пытаясь переварить слова Бориса. А если он был прав? Он же действительно тогда больше всего на свете хотел, чтобы так и случилось.

– О чём ты думал в тот момент, когда всё произошло?

– Я, – Рэм замялся, – ну да, я действительно больше всего на свете в тот момент хотел, чтобы эту дурацкую палку сгрыз древоточец. – Мальчик замолчал, лихорадочно размышляя, и тут он наткнулся на показавшуюся спасительной мысль. – Но в Дримии нет одарённых и уже очень давно, это всем известно!

– С чего ты взял?

– Это всем известно, – уже не так уверенно повторил Рэм. Если подумать, то действительно, почему он в этом так уверен? Потому что так учили в школе? Там учили и тому, что сказки вредны для детей, но в это он больше не верил. Только тогда это означает…

– Получается, что я преступник?

– Да? И почему же? – заинтересовался Борис, поудобнее располагаясь на лавке. Рэм давно заметил, что он, как кот, мог комфортно устроиться на любой, даже не предназначенной для сидения или лежания поверхности.

– Внося изменения в окружающий мир, мы можем оттянуть приход Эры Всеобщего благоденствия, которая была предсказана Дримии триста лет назад. Законы Предначертанного будущего, которые нужны для того, чтобы это время наступило как можно скорее, запрещают подобные вмешательства в естественное течение жизни. Одарённые же при помощи своего дара меняли мир в угоду собственным нуждам и интересам, что недопустимо, – Рэм перевёл дух. Эти непреложные истины вдалбливали в головы юных граждан с первого класса гимназии, и именно на них строились все законы Дримии. – Вот и получается, что если все так, как вы говорите, то вчера я нарушил Законы.

– Ну, предположим, что все так и есть. Только ответь мне, что изменилось в мире после твоего поступка?

– Щенок остался жив.

– Да, но в Законах Предначертанного говорится лишь о вмешательства в судьбы людей. Пусть бы ты даже заставил этого щенка летать, словно птица, – в мире ровным счетом ничего бы не изменилось.

– Пусть так, – упрямо ответил я, – но одарённых же давно не существует! Раньше вроде были какие-то волшебники, но сейчас их нет, иначе все о них бы знали.

– И ты, конечно, хорошо знаешь, куда они исчезли?

– Конечно, – сказал Рэм. Снизу из порта донёсся гудок парохода.

Каждый ребёнок знал, что до того, как Правительство Единства приняло Законы Предначертанного будущего, жить в Межгорье было очень тяжело. Постоянные войны с соседями опустошали земли, на которых вольготно чувствовали себя только проворовавшиеся чиновники и преступники, наживающиеся на людских бедах. Ну и ещё люди, обладающие странной силой, которая позволяла им делать вещи, недоступные остальным. Им уж точно не приходилось переживать о хлебе насущном, раз они могли его просто наколдовать. Главной же целью простых людей было обычное выживание. Так бы оно и продолжалось, вплоть до полного развала страны, если бы живший тогда Великий учёный не сумел с помощью созданной им звёздной машины рассчитать наступление Эры Всеобщего благоденствия. А главное, понять, что для этого нужно сделать. Он и его последователи пошли по стране с рассказами о том, какой будет жизнь, если люди перестанут воевать между собой и с соседями. Но для этого нужно было свергнуть власть, которая наживалась на людских бедах. Доведённые до отчаяния межгорцы поверили учёному и взялись за оружие. Революция свершилась, и новое государство граждан, знающих, для чего они будут жить, выбрало новых руководителей на Камышовом совете, названном так, потому что он проходил на берегу реки, обильно поросшей камышом, прямо на месте разгрома войск последнего губернатора. Затем страна полностью закрылась от внешнего мира, с которым ему больше было не по пути. Благо горы, окольцовывавшие её с трёх сторон, сильно упростили эту задачу. Теперь у новой Радужной, как её грядущее будущее, страны под названием Дримия были своя дорога и своя мечта, к которой упорно шли все последующие поколения её жителей. Ну, почти все.

Это было почти триста лет назад, и сейчас любой первоклассник знал, что у каждого гражданина есть своя определённая судьба, следуя которой он помогает свершиться Предначертанному Великим учёным – приходу Эры Всеобщего благоденствия; осуществиться мечте наших предков, сложивших головы за светлое будущее для страны. Что же касается магов, то они всегда стояли особняком. Занимаясь своими непонятными делами, они практически не обращали внимания на происходящее вокруг. Не мешали, но и не помогали, что люди им и припомнили после победы революции. Тем более они по-прежнему не собирались ни в чём себя ограничивать и следовать общей с обычными людьми Судьбе, несмотря на разумные доводы новых властей.

Понятно, что на любовь окружающих им особо рассчитывать не приходилось. Напротив, обычные люди активно помогали информацией недавно созданному Надзорному департаменту, которому удалось найти способ ограничить странную силу колдунов. В итоге уже пару веков никто в Дримии не слышал про людей силы. Они, кто по своей, а кто и не совсем по своей воле, покинули её пределы и вряд ли когда-нибудь вернутся: «законники» строго следят за границами. Всё это Рэм и выложил Борису.

– Ну, положим, всё было не совсем так, а точнее, совсем не так, но пока что оставим это. Поговорим о тебе. То, что ты сделал вчера, можно называть как угодно, но в старые времена это называли Силой, а людей, подобных нам, соответственно – людьми силы.

– Нам? – Рэм оторопело уставился на Бориса, словно он только что признался в том, что умеет летать.

– А как я, по твоему мнению, мог бы стать лучшим фокусником страны, если бы не эти маленькие шалости? Нет, конечно, на все мои «фокусы» есть техническое обоснование, и если в Надзорном департаменте засомневаются во мне, то я всегда могу их предоставить, но всё это не отменяет того, что у меня есть силы, непонятные обычным людям.

– Но в Дримии нет людей силы! – воскликнул мальчик. – Мы же только что об этом говорили!

– В нашей стране за триста лет накопилось очень много мифов и откровенного вранья, в особенности про таких, как мы, – Борис провёл рукой по усам, бросил рассеянный взгляд на море и продолжил: – Люди, Рэм, с самых ранних времен только и занимаются тем, что меняют мир вокруг себя. Мы вспахиваем поля, вырубаем леса, строим дома, дороги, осушаем болота и выкапываем новые озёра, возводим целые города, и нет ничего удивительного в том, что некоторые из нас научились вносить в окружающий мир свои собственные небольшие изменения, не прибегая к каким-либо специальным инструментам.

– Просто силой мысли?

– Скорее, силой воображения. Мысли, они такие мысли, что стремятся объяснить всё логикой, законами мира, о которых, на самом деле, нам известно не больше, чем божьей коровке о том, зачем ей пятна на спине. То, что мы себе напридумывали, не имеет никакого отношения к реальному положению дел, в том числе и так называемые «Законы Предначертанного будущего», – Борис выдержал паузу, чтобы до Рэма дошёл смысл его слов. – Запомни, мы не нарушаем законы нашего мира, как кое-кто придумал. Мы просто используем текущую в нём силу, для того чтобы сделать реальными некоторые свои желания и фантазии. У кого на что хватает его дара.

– Вы хотите сказать, что если я очень захочу, то вон тот пароход, – Рэм указал на красивое сине-белое судно с тремя паровыми трубами и красной каймой, которое стояло на рейде неподалеку от порта, – возьмёт и поднимется в небо?

– А ты попробуй, – предложил Борис и тоже взглянул на судно.

Юный акробат посмотрел на него, увидел, что тот вроде как не шутит, и честно попытался представить, как эта железная махина дюйм за дюймом начинает подниматься из воды, показывая поросшие водорослями и ракушками борта. Рэм даже вспотел от напряжения, но пароход, само собой, даже не шелохнулся.

– Тебе пока не достает ни возможностей, ни умений. Ты даже не знаешь, в чём заключается твой дар, – поспешил объяснить Борис, увидев, что мальчик начал краснеть от обиды. – Но мне действительно было интересно, а вдруг у тебя получится как с палкой. Говорят, что раньше люди силы могли очень многое. Нам же, их потомкам, остались лишь мелкие шалости, но для фокусов этого вполне достаточно, – сказал он и посмотрел в сторону арки.

Рэм проследил за его взглядом и увидел, как в небольшой кадке, что стояла справа у входа в беседку, вспучилась земля и сквозь неё начал пробиваться маленький зелёный росток. Извиваясь, он стал тянуться к небу, постепенно утолщаясь. Вот на его стебле появились небольшие выпуклости, из которых в разные стороны выстрелили стрелы листьев, затем на конце стремительно выросшего стебля набух бутон, тут же раскрывшийся золотой сердцевиной в обрамлении белых пёрышек. В кадке перед ними, подрагивая своими длинными лепестками, колыхалась на ветру обыкновенная садовая ромашка.

Рэм обернулся к Борису, тот кивнул. Акробат медленно поднялся с лавки, подошёл к горшку и неуверенно протянул руку к цветку. Он был настоящим, совершенно обычным цветком. Более того, не успел он вернуться назад, на своё место, как над растением закружил толстый мохнатый шмель, тыкаясь в венчики. Рэм посмотрел на свои руки, измазанные в жёлтой пыльце, они дрожали.

– Это какой-то фокус? – спросил он, наблюдая за полосатым сладкоежкой. Рэм никак не мог поверить в слова Бориса.

– Да, – кивнул Борис. – Такой же фокус, как вчера провернул ты. Почти такой же. У каждого из людей силы есть свой особенный дар. Кто-то может управлять погодой, кто-то говорить с птицами, кто-то наколдовать снег, а кто-то, скажем, лишь заморозить собственные пальцы, – усмехнулся Борис, явно кого-то припоминая. – Дар, как и его сила, очень разнообразен. Говорят, что есть люди, умеющие летать, но я таких не встречал. У меня же дар мастера иллюзий, и ты даже на ощупь не сможешь отличить мой цветок от настоящего. С тобой же мне пока непонятно.

– Вы хотите сказать, что у меня тоже дар? Что я как те колдуны из прошлого?

– Несомненно, хотя я пока и не знаю какой, – кивнул Борис, с интересом наблюдая за сменами выражения на лице Рэма. Конечно, в свои пятнадцать лет контролировать их он ещё не научился и был для директора цирка открытой книгой. – Ну и колдунами их называли только в страшных сказках, придуманных не очень умными людьми. Одарённые, называй нас одарёнными.