Текст книги "Сказочники"

Мальчик вспомнил, как отец однажды привёз из дальнего плавания маме зелёный платок, на котором по самому краю была красивыми вензелями вышита надпись на незнакомом языке. Там были такие слова: дари любовь вокруг себя, и будет доброю земля. Он спросил у родителей, что они означают, а они очень испугались. Потом он прочитал книгу на старомежгорском, которая зачем-то хранилась у мамы, а затем на ярмарке услышал, о чём меж собой говорят двое горцев с далекого севера страны, чей язык был больше похож на лай собак.

– Я понимаю языки, – сглотнув, тихо ответил Рэм, раскрывая свою самую главную тайну. – Любые языки, стоит мне увидеть или услышать хотя бы одно слово.

– Очень интересно, – приподнял брови Борис и задумчиво поскрёб бороду. – Никогда не слышал о таком даре и пока не могу понять, как это соотносится с тем, что произошло на том дворе. Обычно люди силы умеют лишь что-то одно. – Он нахмурился, явно о чём-то размышляя. – В любом случае, тогда у тебя получилось случайно, из-за сильного всплеска эмоций, но ты можешь научиться управлять своим даром. Тогда тебе станут доступны некоторые невозможные для обычных людей вещи, но я тебя уверяю, что никакого влияния на, – он усмехнулся, – мир и его судьбу они не оказывают. Ни на свою, ни на общую, даже существуй она на самом деле, тоже. Не больше, чем крики чаек в порту. Хотя это не отменяет того факта, что тебе нужно научиться тщательно скрывать свои способности.

– Почему, если они всё равно ни на что не влияют?

– Потому что те, кто придумал весь этот миф про великую судьбу, и те, кто управляют нами сейчас, ненавидят таких, как мы. Ненавидят и боятся, боятся того, что в Дримии вновь появятся люди, которые будут способны бросить вызов их власти. Власти, построенной на одной большой лжи.

– Это значит, что законники охотятся на нас? – Рэм пока решил пропустить мимо ушей его последнее высказывание – были вопросы посерьёзнее. Он как наяву представил две Тёмные башни на краю Ривергарда, в которые, по слухам, навечно запирают самых опасных преступников страны.

– Да, – не стал его жалеть Борис, – и тебе нужно быть очень осторожным, если ты не хочешь порадовать Надзорный департамент подарком в виде ещё одного одарённого для их экспериментов.

– Еще одного?!

– А ты думал, что мы с тобой два таких феномена на всю страну? – усмехнулся он. – Нет, мой мальчик, несмотря на то, что говорят в гимназиях, такие, как мы, продолжают рождаться на этой земле, но судьба их в основном незавидна. Нет, – увидев выражение лица мальчика, отрицательно покачал головой Борис, – я говорю не о смерти. Мы им нужны как воздух, но в положении рабов. Хочешь знать зачем?

– Нет, – замотал головой Рэм, мысленно представляя себе открывающуюся перспективу. Постоянно скрывать свой дар и бояться, что рано или поздно в твою дверь постучат ищейки Надзорного департамента – судьба не из лучших. – Я не хочу этого знать и учиться управлять своим «даром» тоже не хочу. Я просто хочу быть акробатом в вашем цирке.

– Тогда будь им, – Борис мягко улыбнулся, – это только твой выбор. Хотя я не думаю, что у тебя получится убежать от себя.

– Это мы еще посмотрим, – упрямо сказал Рэм, но всё же решил уточнить: – А вы не расстроитесь из-за того, что я не хочу быть таким же, как вы?

– Рэм, – медленно и веско произнес Борис, глядя мальчику прямо в глаза, – ещё раз повторяю, ты – человек силы, но как дальше жить – решать только тебе, так что думай столько, сколько нужно. Тем более, что осень – это отличное время для размышлений.

* * *

После этого разговора жизнь пошла своим чередом. До обеда Рэм тренировался с Марком и Мэри, затем прибегал Рико, с которым по молчаливому договору они больше не вспоминали эту историю, и уже вдвоём бежали купаться на море. Дни стояли такие тёплые, что взрослые удивлённо качали головами, а радостная детвора всё свободное время проводила в Тихой бухте, наплевав на домашнее задание из гимназии. Хотя, по словам той же Лерки, которую они регулярно встречали на пляже вместе с Верным, учителя особо не зверствовали.

Приехав в Старую крепость, Рэм сразу заметил, что люди здесь гораздо более открытые, чем в Зелёных холмах, где всё подчинено правилам. У местных же то ли отношение к жизни было попроще, то ли от столицы они находились подальше, но в большинстве своём все они были улыбчивы и открыты. Тётка, торгующая на пристани мелкими жареными креветками, могла запросто угостить горсткой проходящего мимо мальчишку, а рыбак отдать часть своего улова соседу, у которого за домашними заботами не нашлось времени выйти в море. Дышалось здесь свободнее, хотя в городе присутствовали и полиция, и представительство Надзорного департамента, расположенные в большом двухэтажном каменном здании легкомысленно-голубого цвета, да и Храм судьбы тоже имелся. Тем более непонятной была такая лёгкость нравов при перманентности тайной, но от того не менее ожесточенной войны, которую законники вели с контрабандистами. Те не только торговали с соседними странами запрещёнными товарами, но и активно помогали не желающим дожидаться прихода Эры всеобщего благоденствия сбежать из Дримии морем. Ещё были егеря, кто отлавливал беглецов по лесам, но они редко появлялись в городе.

Он наслаждался этой осенью, более похожей на позднее лето, и был счастлив как никогда в жизни. Вместе с Рико они облазали весь город, путались под ногами у моряков в Порту, клянчили сушёную рыбку у торговцев на Большом торге, там же помогали перетаскивать дыни и арбузы из фермерских телег, за что получали жёлтый или полосатый плод в награду. Затем бежали вверх к возвышающимся над портом развалинам старой крепости, благодаря которой город и получил название. Сидя на нагретых солнцем камнях, лакомились сладкой липкой мякотью и разглядывали мерно качающиеся на волнах корабли. Несмотря на закрытость страны, кое-какая торговля с соседями всё же велась.

Единственное, что немного портило Рэму безоблачное существование, – это червячок сомнения, оставшийся после разговора с Борисом. Верно ли он поступил, отказавшись учиться? Но эти мысли оставались где-то там, в глубине сознания, Рэму было пятнадцать лет, и более важными казались совершенно другие вещи.

Всю свою жизнь, он слышал о том, что дар – это зло, но какое зло могло быть от выросшей за секунду ромашки или спасения щенка? С другой стороны, не зря же одарённые остались в прошлом и сейчас о них почти никто не помнит, так зачем становиться одним из них? Сейчас у него было всё, о чём мальчик из крохотного северного городка не мог даже мечтать. Ему нравилось управлять своим телом, чувствовать его и осваивать все новые и новые трюки. Нравилась цирковая дорожная жизнь, этот город и тёплое море. Но он не мог просто так отмахнуться от того чувства, которое зародилось в нём, когда он услышал первую в своей жизни сказку. Чувство чего-то невозможного, невероятного, неизведанного. Рэм хотел быть причастным к этому, его пугал и манил тот запретный мир. Да и Борис, он же тоже обладал даром и спокойно катался по стране, используя его прямо на глазах у множества зрителей, а не сидел в Тёмных башнях…

В тот день они с Рико, набегавшись по городу и всласть накупавшись, лежали на тёплом песочке в Тихой бухте. Ночи стали холоднее, деревья начали стремительно желтеть, и откуда-то с моря время от времени вдруг налетали холодные ветра, но солнце всё ещё исправно грело воду, и городская ребятня вовсю пользовалась теперь уже точно последними тёплыми деньками.

– Что там за суета? – поднялся на локте Рико, глядя на ту самую скалу, под которой находилось Око утонувшего бога. Так поэтично местные почему-то называли то скопление рифов, о котором они уже когда-то рассуждали.

На небольшом пятачке и правда что-то происходило. Там было четверо или пятеро ребят, с их места было точно не разглядеть, о чём-то оживлённо спорящих. Но вот они замерли, и от общей группы отделился один невысокий худой мальчишка, примерно нашего возраста.

– Да это же, Себ! – удивлённо воскликнул Рико, приложив к глазам ладонь, и добавил в сердцах: – Вот дурак!

– Он что, – спросил Рэм разом осипшим голосом, – собирается прыгать?

– Собирается, – дёрнул щекой Рико и, не отрывая взгляда от скалы, пояснил свои слова: – Это Агатка во всём виновата, пигалица кудрявая. Выбрать она, видите ли, никак не может, с кем на набережную гулять ходить. Вот эти два идиота – Себастиан и Вячек – и придумали таким образом спор свой разрешить. Они ж друзья, драться не будут, а как ещё узнать, кому судьба?

– Можно было бы камешки бросить, – предложил Рэм первое, что пришло в голову, глядя на разворачивающееся перед глазами действо.

– Да кто ж судьбу камешками-то проверяет? – он так удивился, что даже отвёл взгляд от скалы и посмотрел на друга с жалостью. – У вас что, так делают?

– Да у нас никак не делают, – огрызнулся тот. Может, народ у них в городке был не такой горячий, как южане, или законники выполняли свою работу с большим рвением, но ни о каких испытаниях судьбы в Зелёных холмах он ни разу не слышал. – За такое и на исправиловку загреметь можно.

– Ну да, – согласно кивнул Рико, – можно, если узнают. Только иногда, когда нужен настоящий ответ, от которого зависит твоя жизнь, получить его можно, только испытав судьбу. Вот они и испытывают.

– Почему же ты их тогда идиотами назвал?

– А как их ещё называть? Они же это из-за девчонки делают.

Тем временем незнакомый мальчик подошёл к самому обрыву, посмотрел вниз, постоял так немного, затем быстро отошёл назад, разбежался и прыгнул.

– Ну, Себ, давай же! – в момент отрыва от скалы тихо прохрипел Рико, сжимая кулаки.

Прыгун плавно по дуге падал вниз. Мгновение – и они уже видят брызги, взлетающие на месте его входа в воду. Ещё несколько ударов сердца, и над поверхностью моря появляется голова, озарённая клонящимся к закату солнцем. Взрослых на пляже не было, а ребятня, как и мы, замершая в момент прыжка, едва увидев вынырнувшего мальчишку, разразилась приветственными криками и хлопками в ладоши. Тот помахал рукой в ответ и быстрыми уверенными гребками поплыл в сторону берега. Но далеко от Ока отплывать не стал. Закачался на зеленоватых волнах, задрав голову вверх. Даже отсюда было видно, как по его бронзовому от загара лицу скатывались мелкие капельки воды.

Мир вдруг стал для меня таким чётким, что я сейчас вообще видел всё: капельки на лице Себа, прядку льняных волос на голове замершего на краю обрыва второго прыгуна, которую трепал вечерний бриз. Рэм видел напряжённые лица товарищей, стоящих за его спиной, камешки, катящиеся вниз по скале. Время как будто замерло, и он отчётливо понял, что сейчас что-то произойдёт.

Вот мальчик отходит от обрыва, как казалось Рэму, очень медленно, сосредоточенно хмурит брови, начинает разбегаться и немного, еле заметно, поскальзывается в тот момент, когда отталкивается от края обрыва. Он всё-таки взлетает вверх, но как-то неправильно, и время отмирает. До моих ушей долетает слитный выдох тех, кто находится на пляже, и Рэм, продолжая следить за полетом Вячека, видит краем глаза, как качающийся на волнах Себ стремительно срывается со своего места. Только помочь сопернику он уже не мог. Никто не мог…

Ветер всегда любил играть с птицами. Правда, там, где он впервые осознал себя – высоко над вершинами снежных гор – их не было, и потому он спускался в зелёные солнечные долины, где пернатых было предостаточно. Большие и маленькие, они летали над зелёными лугами, полными вкусных жучков, парили на высоте, в тёплых потоках воздуха, выслеживая добычу покрупнее, или же просто спали в кронах деревьев, спрятав голову под крыло. Ветеркок любил неожиданно подкрасться и так дунуть, что они порскали прочь, или выбить из-под крыльев тёплый воздушный поток, после чего гордые орлы и ястребы с возмущённым клёкотом начинали быстро работать ими, вновь набирая высоту. Любил он и пошуметь кронами деревьев на рассвете, будя еще спящих летунов, зовя их поиграть в этот новый прекрасный день. Затем он вырос и вместе с другими взрослыми ветрами начал облетать вокруг планеты, гоняя облака и принося дожди туда, где они были нужны. Но, даже став взрослым, он не забыл про свою любимую игру.

Сейчас они проносились над морем, и он видел накатывающиеся на берег волны, рождающие пенные брызги, корабли с белыми парусами, которые так забавно гонять по морской глади, скалы, с мелкими букашками, копошащимися над ними. Вот одна из них сорвалась вниз, и ему неожиданно сильно захотелось поиграть с этой букашкой, как раньше с птицами, подтолкнуть её вперёд, выровняв неправильный полёт…

– Судьба, – хрипло выдохнул Рико в звенящей тишине, после того как до их слуха донёсся звук упавшего в воду тела. Рэм не видел, как это произошло, так как позорно закрыл глаза, ушёл в себя, в свою собственную маленькую сказку про ветер и волны. Она была для него такой реальной, что он первые несколько мгновений пытался понять, что произошло. На берегу стояла полная тишина. Все смотрели, как мальчишки плывут к берегу. Мальчишки? Двое мальчишек плывут к берегу!

– Что, – Рэм хрипло откашлялся, – что произошло?

– Ты разве не видел? – удивленно глянув на друга, тихо спросил Рико.

– Нет, – кажется он немного покраснел, – я закрыл глаза.

– Понятно. Вячек неудачно оттолкнулся от скалы, наверное, камешек попал под ногу. Он летел прямо на камни, но где-то на полпути вниз его как будто что-то толкнуло в спину, и он попал, – Рико рассказывал и сам до сих пор не верил в произошедшее. – Попал прямо в Око!

– Но так же не бывает.

– Борис говорит, что если очень верить в чудо, то оно обязательно произойдёт. Наверное, очень много ребят здесь захотели, чтобы так случилось, – тут на его лице мелькнула какая-то мысль, и он серьёзно посмотрел на товарища. – Или среди них оказался один, который действительно мог что-то изменить.

Судьба

Пока Рэм и Рико медленно шли с пляжа, мальчишки обступили ошалевшего от случившегося Вячека. Они будто пытались прикоснуться к тому чуду, которому стали свидетелями. Да, это было чудо, но, похоже, помог ему произойти именно он – Рэм. Верить и дальше в случайность происходящих вокруг него невозможных событий было глупо. Особенно после всего того, что рассказал Борис. Когда эта простая мысль дошла до разума юного акробата, ему одновременно стало очень страшно и как-то легко. Его мир встал с ног на голову, и в нем не осталось практически никаких опор. Так какой смысл бояться, если ты уже летишь с обрыва? Самое время было научиться летать.

Всё то, что ему говорили раньше и во что он сам свято верил, оказалось неправдой. Будущее, в одночасье переставшее быть определённым, пугало и манило своей полной неизвестностью. Да и мало кто в пятнадцать лет боится чего-то по-настоящему – в этом возрасте все бессмертны. И ещё он понял, что Борис рассказал не всё.

В цирковом лагере директор цирка появился ближе к вечеру. Мрачный и усталый. Глянул на Рэма пристально и тут же оказался в полной власти возникшего из ниоткуда Ешко. Хозяйственные дела – лагерь пора было готовить к зимовке – заняли примерно два часа его времени, которое Рэм провёл, бесцельно слоняясь между фургонов, погружённый в свои мысли. Они то поднимали его к самым облакам, то вновь опускали на землю, когда он вспоминал про Законы, ищеек Надзорного департамента и Тёмные Башни.

– Ты хотел со мной о чем-то поговорить? – неслышно подошедший Борис, положил руку на плечо. Рэм вздрогнул.

– Я… я хочу научиться управлять своим даром, – тихо, но твёрдо ответил он.

– Пойдём, – Борис развернул его в сторону моря и пошёл впереди.

Уже стемнело. На низкое южное небо высыпали мириады звёзд. Они шли сквозь высокую траву к холму, возвышавшемуся неподалеку от тропинки, которая вела вниз в Тихую бухту. Громко стрекотали кузнечики, замолкая при их приближении. От остывающей земли поднимался тёплый воздух, пахнувший мёдом.

– Хорошо, – Борис огляделся вокруг, – здесь никто не помешает нашему разговору. Рассказывай, что случилось.

Мы взобрались на вершину небольшого холма и сели прямо на еще хранящую дневное тепло землю. Снизу доносился размеренный рокот волн.

Рэм рассказал.

– Начнём с того, что это было очень глупо, – начал Борис и испытывающее посмотрел на него. – Но есть здесь и моя вина: не думал я, что твой дар начнёт раскрываться так быстро и так… странно. Тем более, что, как мне показалось при прошлом нашем разговоре, тебя не сильно вдохновила перспектива учиться им управлять.

– А если бы вам, которому всю жизнь говорили «это чёрное», вдруг заявили, что нет, «это белое», вы бы сразу согласились и принялись считать по-другому? – огрызнулся юный акробат. – Да и не собирался я ничего делать, просто так получилось.

– И как, – с невесёлой улыбкой спросил он, – понравилось?

– Мне, – Рэм запнулся, подбирая слова, – мне до сих пор немного не по себе от того, что я могу сделать, и я не знаю, как отнесутся к этому окружающие. Но, – он посмотрел в глаза Бориса, – я ни капельки не жалею о том, что сделал сегодня. Если это действительно я помог тому мальчику, то вновь сделал бы то же самое. Если моя сила может помогать людям, то я хочу научиться ею управлять.

– Хорошо, что я в тебе не ошибся, – он серьёзно выслушал слова мальчика, затем немного помолчал. – Ты всё сделал правильно, но проблема в том, что, спасая одного человека, ты мог погубить нескольких.

– Как так? – не понял тот.

– Как ты уже понял, я рассказал тебе не всё. Наверное, это моя вина, но кто же знал, что ты способен на такое? – Борис покачал головой в такт своим мыслям и тихо продолжил. – Как ты знаешь, на таких, как мы, идёт охота, и за три сотни лет охотники очень хорошо научились выслеживать своих жертв. Дело в том, что применение дара, особенно дара сильного, рождает эхо, и есть люди, которые умеют его слышать.

– Законники? – вырвалось у Рэма, а по спине пробежал озноб. Мысль о том, что кто-то мог «услышать», что он сегодня сделал, и направить по следу охотников, вновь всколыхнула все его страхи. Если Рэма найдут в цирке и отправят в Тёмные башни, то Борису, укрывавшему преступника, тоже не поздоровится, а может, и всем остальным. Что он наделал?

– Нет, они вступают в игру позже, когда добычу нужно загонять, но сейчас мы поговорим о другом, – Борис посмотрел на его побелевшее лицо и понял ход моих мыслей. – Да расслабься ты, на этот раз нам повезло. Уж не знаю как, но эха от твоего дара не было, и с этим ещё предстоит разобраться. Я сам узнал обо всём совершенно случайно. – Он помолчал и неожиданно спросил: – Почему ты хочешь научиться управлять даром?

Рэм задумался, собирался с мыслями. Его все еще била нервная дрожь, но страх уже отпустил.

– Сегодня я спас человека и, наверное, могу спасти больше, – он помолчал. – Ещё я не хочу бояться, я хочу стать сильнее, чем они.

Борис пристально посмотрел ему в глаза, затем кивнул.

– Я помогу тебе и с первым и со вторым, но для начала ты должен понять, кто такие эти «они», кто наш враг. Для этого нужно начать с истории, но предупреждаю: она будет сильно отличаться от той, что преподают в гимназиях. – Борис сорвал травинку и прикусил её зубами. Стрекотали цикады. – Три столетия назад наша страна, как ты знаешь, называлась Межгорьем, и тогда она находилась на грани выживания. Постоянные войны с соседями, непрекращающиеся конфликты внутри страны, шайки разбойников, ставших хозяевами дорог и фактически отрезавших города друг от друга. Продажные чиновники, заботящиеся только о своей мошне, повальная бедность и голод. Об этом в гимназии не врут. Страна действительно распадалась на части, и оставалось совсем немного до полного краха, когда решили вмешаться Сказочники. Для простоты назовём их самыми сильными волшебниками того времени, хотя они были чем-то большим и всегда помогали простым людям: лечили, защищали, когда могли, учили. Единственное табу, которое они никогда не нарушали, – это вмешательство в дела правителей. Они считали, что свою судьбу люди должны были выбирать сами и сами же нести ответственность за этот выбор. Чаша терпения Сказочников переполнилась, когда от голода и эпидемий начали умирать целые села, а потом и города. Точечными методами ничего исправить уже не получалось – даже их сил не хватало на то, чтобы накормить и вылечить целую страну. Сказочников было не так много, и они просто не успевали помогать, зло было повсюду. Тем более что остальным людям силы не было никакого дела до простых людей. Тогда Сказочники со всей страны собрались на Большой совет, чтобы решить, что делать дальше. Он проходил на берегу реки Быстрянки и впоследствии получил название Камышовый.

– Но сейчас же тоже есть Камышовый совет.

– Есть, но сидят в нём отнюдь не Сказочники, – криво усмехнулся Борис, – скорее, наоборот. И да, не было никакого Великого учёного, были только они, те, кто умел менять саму реальность, рассказывая ей свои Сказки. Сказки, которые затем сами становились реальностью. Нельзя сказать, что на совете всё прошло гладко. Споров было много, но в итоге на первый план выдвинулись два варианта. Первый: попробовать создать такую Сказку, которая вычистит души людей от той грязи, которая копилась десятилетиями смуты, и позволить им и дальше жить своим умом, внося небольшие корректировки по мере необходимости. Второй был более радикальным: дать людям цель, ради которой они изменятся сами и изменят мир вокруг себя. Сделают его лучше.

– Похоже, я знаю, что они выбрали, – тихо сказал внимательно слушающий Рэм. По его спине пробежал холодок, а перед глазами, как наяву, разворачивались картины из далёкого прошлого, оказавшегося совсем не таким, как рассказывали учителя. Он почти видел усевшихся в круг могучих волшебников, их горящие глаза и напряжённые лица людей, доказывающих свое право вершить судьбу погибающей страны.

– Да, догадаться нетрудно. У обоих вариантов были свои сторонники и противники. Первый совсем не гарантировал того, что происходящее сейчас со страной не повторится вновь через какое-то время. Сказочники разочаровались в людях. Многие из них хотели решить проблему раз и навсегда, чтобы их оставили в покое, – кивнул Борис, пожевал травинку и продолжил. – Но если с тем, к чему мог привести первый путь, было всё понятно, то со вторым было сложнее. Идея раз и навсегда разрубить этот узел прельщала многих, но её противники боялись, что в будущем кто-то сможет воспользоваться новой верой в светлое будущее в корыстных целях, как это уже происходило не раз, и для простых людей ничего не изменится. Но всё равно выбрали второй вариант, уж больно им надоели людские дрязги, и Сказочники пошли по стране. Они рассказывали Сказку о прекрасном будущем – Эре Всеобщего благоденствия, которое ждёт людей, если они возьмут свою судьбу в свои руки. О солдатах, отказывающихся воевать за мёртвых богов, о крестьянах, дающих отпор разбойникам и губернаторским стражникам. И, конечно, творили чудеса, ибо люди всегда больше верили своим глазам, чем ушам. На мёртвых полях поднимались колосья спелой ржи, в пустых озёрах вновь заводилась рыба, сами собой прекращались свирепствующие в городах эпидемии. Брошенные семена упали на хорошо подготовленную почву. Люди устали от войн и мечтали о мире, хотели лучшего будущего пусть уже не для себя, но для своих детей. Сказочники заставили людей поверить в идею, за которую те были готовы сражаться до последнего вздоха. Всё началось с единичных случаев неповиновения властям, но затем они приобрели скорость снежной лавины. Люди поверили в прекрасное будущее. Солдаты отказывались выполнять приказы и возвращались домой, крестьяне объединялись в группы и изгоняли разбойников, горожане выгоняли проворовавшихся чиновников и коррумпированных судей. Религиозные войны затихли сами собой, у них просто не осталось причин – люди перестали верить в богов. С войнами за ресурсы и территории с соседями было сложнее, но после того, как прекратились междоусобицы внутри страны, появились силы, где на победу, где на почётный мир. Власть поменялась. Вместе с казнёнными или изгнанными губернаторами провинции покидали и их приспешники. Богачи или помогали своими деньгами отстраивать разрушенную страну, или бежали за границу по морю и через горные перевалы. Тогда они ещё были проходимы. На первый план выходили простые люди из народа, за спинами которых стояли Сказочники из тех, кто выступал за этот путь.

– И так им удалось остановить войны? – Рэм не мог поверить в то, что рассказывал Борис: так сильно это отличалось от привычной картины мира. Но и не верить после всего произошедшего со мной за последние дни я тоже не мог.

– Да, жизнь постепенно наладилась, и спустя два десятка лет после Камышового совета уже никто не голодал. Крестьяне спокойно трудились на полях, рыбаки ловили рыбу, ремесленники работали в мастерских, а новые чиновники управляли новой страной Дримией – страной большой мечты об Эре Всеобщего благоденствия. Новые правители совместно со Сказочниками отстроили старые и построили новые города, соединили их мостами и дорогами, открыли новые университеты, больницы, фабрики, заводы, и вскоре страна зажила по-новому. Спустя сорок лет, убедившись, что их творение живёт, Сказочники ушли, предоставив людям самим жить в прекрасном новом мире. В мире, в котором жили люди, всей душой верящие в прекрасное будущее. Но людей не изменишь, и те, кого Сказочники вознесли на вершину власти, не захотели с неё спускаться. Правители лишь немного исказили веру людей, сделали всего лишь одно, казалось бы, незаметное, дополнение: предсказанная Эра всеобщего благоденствия наступит только в том случае, если все жители страны будут жить, как предписано судьбой. Правители должны были править, крестьяне – пахать землю, а рабочие – работать на заводах. Были приняты Законы Предначертанного Будущего, и случилось именно то, чего опасались противники этого плана – людей вновь лишили свободы. Степень соответствия жизни того или иного члена общества своей Судьбе определяли блюстители Департамента Предначертанного будущего, а контролировал только что созданный Надзорный департамент. С тех пор прошло триста лет.

Они сидели на холме. Над головами раскинулся тёмный купол неба с мириадами звёзд. Где-то внизу за кромкой высокого берега шелестели волны, разбиваясь о берег. Пахло травами и солью.

– И что, никто не сомневался? – тихо спросил Рэм. Он пока не мог разобраться в собственных чувствах и понять, как относится к тому, что сделали великие волшебники из прошлого. С одной стороны, они спасли страну и людей, с другой – он собственными глазами видел, к чему всё это привело.

– Сомнения были, конечно, но законники не зря едят свой хлеб с маслом и довольно успешно изымают сомневающихся из общества. Что происходит с ними далее, думаю, объяснять не надо.

– Законники, трудовые лагеря, Тёмные башни – это что, тоже придумали Сказочники?!

– Это случилось уже после их ухода. Власть – очень опасный наркотик, с очень быстрым привыканием, и ради неё люди способны на многое, какими бы благими намерениями они изначально не руководствовались, – Борис вздохнул полной грудью и прикрыл глаза. – Сначала приняли Законы и создали департаменты – Надзорный и Предначертанного будущего, следящие за их исполнением. Затем появились Храмы судьбы для сомневающихся и трудовые лагеря для инакомыслящих. В том числе и людей с даром, которых новые власти старались подчинить, а при невозможности – изолировать. Сказочников больше не было, остались только люди, судьба и её блюстители…