Текст книги "Сказочники"

Обходя озеро, девушка заметила отблески жёлтого света на его глади. Дом всё ещё был скрыт от её глаз деревьями и пышными зарослями ракитника, но было понятно, что там кто-то есть. Удивление пробилось сквозь пелену отчуждённости, неотступно сопровождавшей девушку последнее время, и ей неожиданно стало любопытно, кто же в такое время мог здесь быть. Дядя должен сейчас развлекать своих гостей в поместье и вряд ли повёл бы их в охотничью сторожку на ночь глядя.

Тихо ступая, девушка сошла с тропинки, которая вела дальше в обход дома, и выглянула из-за куста. Ей не было страшно, но всё же она решила пока не выдавать себя. Возле входа в дом стояли два рослых человека в тёмной одежде и пристально осматривали пространство вокруг себя. За их спинами на лёгком ветерке покачивались масляные фонари, отбрасывая на песок причудливые тени. Тёплый воздух пах цветами и илом, а от дальнего берега по воде разносилось кваканье лягушек.

«Интересно, – подумала Руна, – что здесь такое происходит?» В роде занятий этих людей она нисколько не сомневалась – это были законники, что делало ситуацию ещё более странной. Немного постояв под прикрытием кустов, девушка поняла, что ей очень хочется узнать, кто сейчас находится в доме. Она осторожно, стараясь не потревожить ветви ракитника, отступила назад на тропинку и пошла по ней дальше. Руна знала, что та выведёт её практически вплотную к задней стене дома, где располагалось большое окно гостиной, чьи стены, как она помнила, были обильно увешаны головами разнообразных животных.

Еще до конца не обойдя дом, она услышала доносящийся до неё шум голосов. Как выяснилось через несколько секунд, в доме действительно кто-то был, более того, эти «кто-то» находились в гостиной и о чём-то спорили. По причине тёплой погоды одна из створок окна была приоткрыта, чтобы пустить в помещение свежего ночного воздуха, и Руна, полностью обогнув дом, получила возможность слышать, о чём говорят люди, находящиеся внутри…

В большой комнате с камином и развешанными по стенам чучелами животных собрались очень непростые мужчины. Всего их было пятеро, и каждый занимал важные должности в различных структурах власти, любовь к которой объединяла их лучше, чем кровное родство. Родственники могут предать, а мужчины, объединенные одной целью, никогда. Никогда до тех пор, пока не почувствуют, что цели стали разными. Взгляды этих мужчин на настоящее и, главное, будущее пока совпадали.

– Что ж, Себастиан, – Максимилиан Гор покачал в руке бокал с отличным иберийским бренди, – какие настроения в армии?

– Армия верна своему долгу, а её долг – помогать свершиться Предначертанному, – по-военному коротко ответил сидящий по правую руку от Макса мужчина и уверенно добавил: – Что касается настроения, то оно будет таким, как я прикажу.

Пять глубоких кресел были расставлены полукругом напротив камина, и в каждом из них в расслабленных позах сидели мужчины приблизительно одного возраста, но совершенно разного рода деятельности. Максимилиан Гор – глава министерства Предначертанного будущего, человек, в чьих руках были сосредоточены судьбы всех живущих в Дримии людей. За редким исключением. Только его департамент через Храмы судьбы мог разрешить или запретить человеку изменить свою судьбу, и только здесь определялась степень вины человека, который сделал это без его посещения. Если гражданин оказывался виновным, то в дело вступал Надзорный департамент, заместитель главы которого, Виктор Глаас, сидел по левую руку от хозяина поместья. Полномочия «законников», как их называли в народе, этим не ограничивались, а лишь начинались. Основной их заботой были нахождение и изоляция людей с необычными способностями, или просто даром, всё ещё рождающихся на просторах бывшей Радужной страны. Тех из них, с кем можно было работать, законники использовали в борьбе с теми, с кем работать было нельзя.

По правую руку от Макса сидел статный мужчина с седыми висками и волевым упрямым лицом. Даже в расслабленной позе и гражданской одежде при одном взгляде на него было понятно, что это военный. Полковник Себастиан Ортвуд, который обещал стать самым молодым генералом армии за всю новейшую историю страны. Армии, которая за эту же историю ни разу ни с кем не воевала, но находилась, по меркам самого Себастиана, в довольно приличном состоянии. По крайней мере, сидевший в данный момент рядом с ним Альберт Минх – глава Департамента внешних операций уверял, что она сможет защитить страну, если в неё посмеет вторгнуться какое-либо из соседних государств. Хотя, по его мнению, им это было совершенно не нужно. Внешний мир давно махнул рукой на закрывшуюся от него Дримию. Нет, конечно, соседи время от времени засылали сюда своих шпионов, да и у Альберта имелась довольно обширная внешняя агентурная сеть, но это было скорее данью традиции, чем необходимостью, так как установленный почти три века назад статус-кво никто нарушать не спешил. Причин не было: особыми богатствами, которые могли бы привлечь соседей, Дримия не обладала, а свою идеологию экспортировать во внешний мир не спешила. Да и природный ландшафт – страна со всех сторон, кроме юга, была окружена, словно гигантским воротником, горами – делал задачу потенциального интервента довольно затруднительной. Хотя, по слухам, соседи уже обзавелись целыми воздушными флотами из цеппелинов, но даже они вряд ли смогут пересечь горы – дующие там ветра не позволят.

Последним в этой компании был высокий мужчина с седой окладистой бородой, одетый в свободную серебристую мантию, – Первый блюститель Предначертанного будущего, предстоятель главного Храма судьбы Клавдий Барлингтон. Если клерки министерства Предначертанного выполняли в храмах технические функции, то подчинённые предстоятеля лечили души людей, избавляя их от сомнений и ереси. Они не были жрецами в полном смысле этого слова, ибо Судьба не была богом, но функции выполняли схожие. Народу нужна религия, и если бы это место не заняли Храмы судьбы с их служителями, то его обязательно занял бы кто-нибудь другой. Например, жрецы старых богов, а конкуренция в идеологических вопросах правителям Дримии нужна была в последнюю очередь.

– И если всё будет идти так, как идёт сейчас, то её верность вскоре может понадобиться, – продолжил текущий, видимо, уже довольно давно разговор хозяин поместья. – Благодаря курсу на разрядку, который десять лет назад объявил Председатель Стэплтон, смена личной судьбы становится обыденностью, и люди начинают задумываться: а что, если и моя жизнь могла бы сложиться иначе? Почему и мне не пойти в Храм, если это так просто, если судьба больше не незыблемая данность, а вполне себе переменная величина? – в голосе Максимилиана, по-прежнему спокойном, появились нотки, от которых даже на руках толстокожего полковника зашевелились мурашки. – А что же будет дальше? Дальше, господа, они усомнятся в Судьбе страны, они усомнятся в Предначертанном будущем. Нужно ли говорить, что будет потом?

– Бунт, – тихо сказал Альберт Минх, – будет бунт.

– Это вполне вероятный сценарий, – в установившейся тишине произнёс Виктор Глаас. – Наш Департамент также фиксирует рост определённых настроений в обществе. Особенно в больших городах. Диктат Судьбы перестает быть непререкаемым, и люди начинают позволять себе задумываться над истинностью Законов.

– И есть ещё одна проблема, с каждым годом набирающая всё больший вес.

– Подполье, – понятливо кивнул Минх. – Честно говоря, мне абсолютно непонятно, почему вы, Виктор, никак не можете справиться с пятой колонной внутри собственной страны. У вас же на руках все карты.

– К сожалению, Альберт, так кажется только на первый взгляд, – спокойно ответил законник. – Конечно, мы ловим подпольщиков, но вынуждены это делать точечно, так как у них просто нет управляющего центра.

– Либо вы о нём не знаете, – неожиданно произнёс Клавдий.

– Возможно, – нехотя согласился Глаас, дёрнув щекой. – Я лишь заместитель главы департамента, так что не исключаю, что часть информации по тем или иным причинам до меня может и не доходить.

– Эту проблему нужно будет решить, Виктор, и решить быстро, – Макс пристально посмотрел на сидящего в кресле долговязого мужчину в идеально подогнанном сером костюме. – Не стоит её недооценивать, особенно в свете всего вышесказанного. Нетрудно догадаться, что именно они возглавят бунт, если он действительно когда-либо случится. Хотя всё это будет неважно, если ты, Виктор, или ты, Альберт, решите свою основную задачу и наконец-то найдёте мне эту чёртову Книгу!

– Гм, – после довольно продолжительной паузы откашлялся Минх, – довольно сложно найти вещь, пропавшую триста лет назад. Свидетелей-то не осталось. Их, как и свидетельства, уничтожали с энтузиазмом, достойным гораздо лучшего применения. Особенно нехорошо получилось со сказками – среди словесной шелухи и выдумок в них временами содержатся вполне конкретные сведения.

– Вы считаете, что сказки помогут вам найти Книгу? – заинтересованно уточнил Клавдий, глядя на Минха и Глааса.

– Кто ещё может помочь найти дар Сказочников, если не сказки, – нехотя ответил законник. – Тем более что, как верно заметил Альберт, живых свидетелей той эпохи не осталось, а если кто из них и уцелел, неизвестно, какими силами они обладали на самом деле, то он вряд ли остался в стране и горит желанием с нами пообщаться. Надежда только на книжных червей, вроде вашего зятя, Макс, которые случайно могут наткнуться на какие-то упоминания о Книге.

– Кстати, о нём. Удалось узнать что-то новое?

– Нет, – Глаас вновь едва заметно дёрнул щекой, что в его случае было довольно бурным проявлением чувств. – Либо он действительно рассказал нам всё что знает, либо…

– Либо в Тёмных башнях разучились спрашивать, – хохотнул Ортвуд, которому надоело слушать заумные речи про Книгу, в чьё существование он не очень-то и верил. Для того чтобы народ верил в бред про Предначертанное, достаточно промывать ему мозги при помощи гимназий, храмов, газет и новомодного радио. Так что в древней Сказке, если она вообще когда-то и существовала, сейчас необходимости явно не было, и тратить время на её поиски просто глупо.

– Заходите в гости, полковник, – сухо улыбнулся Глаас, – мы готовы продемонстрировать вам всё, что умеем.

– Гм, – хмыкнул Макс, глядя на слегка покрасневшего от гнева Ортвуда, – оставим пока это. Продолжайте работать, Виктор, время придёт, глядишь, и ещё что-то вспомнит, но без перегибов. Пока же сосредоточимся на наших основных задачах, коль уж с легендарными артефактами не складывается. Хотя, – он мечтательно прищурился, – как бы это все упростило.

– Давно пора, – резюмировал уже пришедший в себя полковник Ортвуд. Он изначально знал, зачем приехал сегодня в поместье Гора и не нуждался в дополнительных словах и пустых разговорах. – Всех нас не устраивает то, что происходит в стране, и мы собрались сегодня для того, чтобы решить, что мы можем с этим сделать здесь и сейчас. Так давайте же решать!

– Верно, – Макс сделал небольшой глоток бренди и оглядел лица собравшихся единомышленников. Всё было давно решено, но он как будущий Председатель обязан произнести перед соратниками напутственную речь. – В словах нашего уважаемого полковника скрыто зерно истины. Все мы здесь знаем друг друга довольно давно, и всех нас объединяют общие воззрения на то, куда и, главное, как должна двигаться наша страна, поэтому давайте назовём вещи своими именами, – он выдержал паузу и продолжил: – Меня не устраивает то, куда мы идём при Председателе Стэплтоне, я не хочу дожидаться народного бунта и не хочу смотреть, как в нём сгорит всё, что было построено нашими славными предками. Я считаю этот курс ошибочным, но изменить законными методами его не в силах. Поэтому, – Макс набрал в лёгкие воздуха, медленно выдохнул и твёрдо произнёс: – Поэтому, я предлагаю сместить Председателя Стэплтона. Вы со мной?

– Да, – громко и твёрдо ответил полковник.

– Да, – прошелестел из глубины своего кресла глава разведки.

– Да, – спокойно произнёс законник.

– Да, – пророкотал предстоятель…

В это самое время от охотничьего домика, скрытого в парке, больше похожем на лес, нетвёрдой походкой уходила хрупкая девичья фигурка.

* * *

За последние двадцать лет в Дримии произошло очень много противоречивых событий, которые внесли в незыблемую веру в Предначертанное со стороны её граждан некоторые сомнения. Сначала были Отрицающие, которым, несмотря на все попытки властей, почти десять лет удавалось прятаться от них в лесах и идти своим путём. Да, в итоге их движение было уничтожено, но это привело к тому, что власти во главе с тогдашним Председателем спустя некоторое время решили немного ослабить гайки. Они несколько упростили людям возможность менять свою судьбу. Пусть в мелочах, пусть далеко не всем, но дышать стало легче. Продлилось, правда, это недолго. Пять лет назад к власти, после скоропостижной смерти своего предшественника, пришёл глава министерства Предначертанного будущего Максимилиан Гор, и это стало концом начавшейся разрядки. Только, судя по всему, было уже поздно.

– Подполье Ривергарда набрало за последние годы большую силу, – констатировал Борис, после того, как их быстро и профессионально провели через половину Старого города, постоянно меняя маршрут. Даже если «хвост» и был, в чём Рэм сильно сомневался, то шансов проследить за ними у законников теперь точно не осталось.

Они сидели в какой-то небольшой комнате в полуподвальном помещении буквально в паре кварталов от Осенней площади. Глаза не завязывали, так что определить, где они сейчас находимся, труда не составляло. В небольшое окошко над нашими головами, которое выходило во внутренний двор, проникало достаточно света, чтобы можно было рассмотреть скудное убранство подвала. Судя по всему, его использовали в качестве склада. Тут и там на полу были заметны потёртости от передвигаемых ящиков, а в дальнем углу Рэм заметил тёмное пятно, очень похожее на разлитое и впитавшееся в камни вино. Ему не хотелось думать, что это могла быть кровь.

– Спокойно, Рэм, – Борис проследил за взглядом ученика и слегка сжал тому руку. – В Ривергарде без таких предосторожностей им просто не выжить, так что не обращай внимания.

Совет, конечно, был хорош, но вот сам Борис с тех пор, как Рэм передал ему сообщение Корна, был каким угодно, но только не спокойным. Вернувшись после той встречи на площади и последующего после нее вечера с Руной, он уже почти решил отложить разговор с Борисом на утро, но всё же пошел к тому в вагончик. Все артисты жили прямо в цирке, что было удобно и менее затратно – снимать дома или номера в гостинице для всей труппы они бы просто не смогли по финансовым соображениям, так что жить в родных вагончиках позади цирка было отличным решением.

– Ты точно уверен, что он сказал именно «Ночной мотылёк»? – уже в третий раз за их короткий разговор хрипло переспрашивал Борис. Рэм подробно рассказал ему о своей странной встрече с эмиссаром Подполья и его странном привете для хозяина цирка. Рэм никак не ожидал, что эти два слова поразят Бориса, словно громом.

– Да что такого важного в этом сообщении? – Он ужасно не любил быть человеком, который не понимает, что происходит. – Я тебе говорю, что нас, вполне возможно, завлекают в ловушку, а ты вцепился в эту «Ночную бабочку», как голодный лев в свежее мясо!

– Это, – Борис нервно провёл рукой по лицу, сбрасывая напряжение и беря себя в руки, – это привет из прошлого, Рэм. Прошлого, которое, как я думал, давно умерло. Я никогда тебе не рассказывал об этом, потому что сам хотел забыть то, что произошло уже почти двадцать лет назад, – он сделал паузу и тихо сказал: – Наверное, нужно начать с того, что мои родители были одними из Отрицающих.

* * *

Он как-то совсем по-другому представлял себе жизнь в лесу. Думал, что это будут какие-то палатки или землянки, но взрослые хорошо подготовились к этому шагу, рвущему все нити с прошлым и ставящим их всех вне закона. Был ли он согласен с ними? Да, абсолютно. Даже в свои двенадцать лет он понимал, в какой стране живет. В немалой степени этому способствовали книги, которые нашёл в той странной библиотеке мой отец, преподававший историю в Ривергардском университете и занимавшийся археологией. В одной из своих экспедиций в предгорьях Большого камня он со своей группой наткнулся на пещеру какого-то древнего отшельника, а может, даже и одного из тех самых легендарных Сказочников. Иначе как можно было объяснить, что оставшиеся после него книги спустя триста лет выглядели как новые?

Библиотека была большая и охватывала практически все сферы жизни той эпохи. Книги по истории, точным наукам, литература, в том числе сказки, от которых мы, дети, были в полнейшем восторге, и даже книги по управлению даром. С них-то всё и началось. Отец и пятеро его помощников из той команды археологов провели в пещере две недели, вернувшись совершенно другими людьми, и наша жизнь полностью изменилась…

– Кэр! Кэр, ты где?

Где он? Да на дереве сидит с любимой книгой сказок, подальше и повыше, чтобы эта зараза Кара не нашла и не достала. Хорошо, что она по деревьям плохо лазит, а то и тут спасения бы не было – не девчонка, а персональное наказание, посланное старыми богами за какие-то его детские прегрешения. Пока они жили в городе, ещё было ничего. Родители дружили чуть ли не с детства, так что их дети были обречены видеться довольно часто, но они, по крайней мере, жили не в соседних домах! Даже тогда при их встречах она находила тысячу и один способ усложнить жизнь Кэру, например, засунув в ботинок дохлую жабу, что уж говорить про сейчас? Кара стала его личным проклятием. Как будто вокруг не было других детей! Причём каверзы строила Кара, а доставалось за них Кэру. Ну ещё бы! Кто же сможет заподозрить этого беловолосого «голубоглазого ангела» в том, что она способна на хулиганства?..

– Да здесь я, мам! – крикнул мальчик, раскрыв свое убежище: дерево, росшее в лесу неподалеку от их дома и полностью скрывающее меня от чужих глаз, за что сразу же и поплатился.

– Слезай уже, пора обедать!

– Тётя Лара, давайте я его приведу, – тут же донесся до меня противный тонкий голосок, – а то вы же знаете Кэра, сейчас уткнётся в свою книгу и опять про всё забудет.

– Ой, спасибо, тебе солнышко, – услышал он голос матери и тут же представил, как она сейчас гладит эту маленькую занозу по голове. – Как же повезло Лиане с такой чудесной дочкой.

Кэр скрипнул зубами, засунул книгу под ремень и начал спускаться с дерева. Не хватало еще, чтобы Кара точно узнала, где его нынешнее убежище. Будет стоять под деревом и дразниться, мешая читать…

– А помнишь, как ты прятался от меня на дереве?

Кэр, которому на днях исполнилось восемнадцать, смотрел в бездонное синее небо, лениво грызя слегка горьковатую травинку. Головка Кары лежит на руке, которая уже немного затекла, но он ни за что не скажет ей об этом. Светлые волосы разметались вокруг, а одна прядка щекочет щёку. В носу стоит аромат цветущих луговых трав и немного тины. Они лежат прямо на земле, неподалеку от тихой лесной речушки – это было их любимое место.

– Конечно, помню, – притворно сердится он, – ты была просто невыносима!

– Неправда! – возмущённо кривит свои полные губы девушка. – Просто я хотела, чтобы ты обратил на меня внимание, а ты вечно убегал куда-то со своими книжками.

– Теперь тебе достаточно моего внимания? – Он приподнялся на локте и заглянул в любимые синие глаза.

– В данный момент да, – немного подумав, ответила Кара. Всё-таки время от времени в этой девушке ещё проглядывала та вредная девчонка, отравлявшая его детское существование.

Кэр с удовольствием окинул её взглядом. Летний сарафан, приятно облегающий гибкую фигуру во всех нужных местах, сейчас сбился почти до середины бедер, открывая стройные загорелые ноги, с царапинками на щиколотках. Кожаные сандалии девушка сбросила, и сейчас они валялись рядом. Их ремешки были слегка измазаны зелёным травяным соком. Маленькая вредная девочка превратилась в красивую юную девушку с длинными светлыми волосами, тяжёлой волной спускающимися почти до середины спины, и глубокими, словно лесное озеро, голубыми глазами, в которых плясали проказливые искорки.

– Ну что, насмотрелся? – ехидно поинтересовалась она, слегка порозовев от такого неприкрытого интереса к своей персоне. – После таких взглядов ты просто обязан на мне жениться.

– Я даже не знаю, как мне прожить без тебя хотя бы один день, – серьёзно ответил он, глядя прямо в любимые глаза, – так неужели меня испугает свадьба?

* * *

– Мы стали мужем и женой, когда мне было двадцать, а ей только исполнилось восемнадцать – это было условие родителей Кары, – сейчас, сидя на бочках, Борис неожиданно решил продолжить свой рассказ, который он начал вчера вечером в цирке. – Спустя три месяца нашу общину нашли законники. Что было дальше – ты знаешь.

– Но при чём здесь… – начал было Рэм, опасаясь, что учитель вновь замкнётся в себе и он так и не узнает окончание этой удивительной истории. Хотя уже было понятно, что оно будет грустным. Еще Рэму было немного обидно, что за те десять лет, что они провели бок о бок с Борисом, занятые общим смертельно опасным делом, у него оставались такие секреты. Его отец был одним из Отрицающих!

– Я так называл Кару, – Борис смотрел в пыльный угол, украшенный большой паутиной, но мыслями явно был не здесь. – В Полесье водятся такие большие бело-голубые мотыльки. В ночной тишине, когда на небе восходит Ареас, их полёт просто завораживал. Летними ночами мы часто пробирались на нашу поляну и сидели тихо-тихо, любуясь их плавным полётом. Это было лучшее время в моей жизни. Мы были молоды, влюблены, свободны и счастливы. Мы не помнили другого мира, кроме нашего леса, нашей поляны, реки, тех людей, с которыми мы жили в одной общине, – Борис тихо вздохнул. – Но весь этот уютный, казавшийся нам таким безопасным мирок был разрушен всего за пару часов…

С тех пор как в четырнадцать я обнаружил в библиотеке, найденной отцом и его друзьями, книги по развитию и управлению даром, эта тема полностью захватила меня. Тогда я ещё не знал, что и внутри меня спит бледное отражение силы Сказочников, но с большим удовольствием читал книги, написанные великими волшебниками прошлого. В них рассказывалось о том, как устроен наш мир, о силе, скрытой внутри некоторых людей, благодаря которой можно было его менять, и о цене таких изменений. О том, как эту силу вырастить, а затем контролировать. О деяниях великих магов прошлого, которые были способны двигать горы и открывать двери в другие миры. О том, как правители Межгорья, как тогда называлась наша страна, пытались уговорить Сказочников прийти к ним на службу. Но отшельники давно перестали вмешиваться в жизнь людей, убедившись, что ничего хорошего подобные действия не приносят. Они помогали людям, могли вылечить неизлечимую болезнь, заново вырастить оторванный палец или даже руку, остановить потоп, грозящий смыть целый посёлок, но они не могли исправить человеческую природу и победить человеческую жадность и глупость. Не то чтобы они не пытались, но в итоге людская природа каждый раз брала своё.

В тот день я ждал Кару на нашей поляне. День был солнечный и очень тёплый для начала осени. Небо всё ещё оставалось чистым, но едва видимые облака на горизонте предупреждали о том, что скоро, очень скоро на приютивший нас лес обрушатся холодные дожди. Я так пригрелся, что сам не заметил, как уснул в траве, под мерный стрекот кузнечиков. Когда я разлепил глаза и поднял отяжелевшую от вязкого дневного сна голову, я увидел, что светило уже коснулось верхушек деревьев, а значит, близился вечер. Кара не пришла, и я отправился в нашу деревню выяснить, что произошло.

Запах гари я почуял шагов за сто, когда тропинка ещё не успела повернуть к нашей поляне. Деревни на ней больше не было. От домов остались лишь обгоревшие остовы, которые всё ещё тлели, а кое-где до сих пор пробивался огонь. Я, как во сне, бродил между ними по почерневшей траве, не понимая, как такое произошло и где все люди. О первого я чуть не споткнулся. Он лежал на земле, так и не выпустив из рук своё любимое ружье. Это был Роб Стивенсон, один из наших лучших охотников, и он был всего лишь на четыре года старше меня. Через его грудь, от левого плеча к правому бедру, тянулась кровавая полоса, а куртка была полностью пропитана кровью. Над ним жужжали мухи. Именно это жужжание потом долго преследовало меня в кошмарах, в которые превратилась моя жизнь на следующие несколько лет. Жужжание и смотрящие в небо глаза, в которых застыли боль и удивление…

– Его убили законники? – тихо спросил Рэм спустя некоторое время, чтобы хоть чем-то заполнить тянущуюся вот уже минут пять тишину. В подвале пахло пылью и зерном, но он чувствовал запах гари.

– Егеря, – коротко ответил Борис, всё так же глядя куда-то в угол. – Это были егеря. В тот день я насмотрелся на них вдоволь. Сначала я долго бродил вокруг нашего дома, но следов родителей так и не обнаружил. Потом нашёл отца Кары. Их дом стоял у самого леса, с другой стороны деревни. Он лежал рядом с пепелищем – от их дома ничего не осталось. Тогда я услышал шум, доносившийся от лесной дорожки, и спрятался за деревьями. Я всё делал на каком-то автомате, не до конца осознавая происходящее вокруг. В этот момент мне хотелось стать незаметным, пропасть, раствориться в окружающем мире, только чтобы не чувствовать боль и ужас, которые, я это отчетливо понимал, уже подкрадывались ко мне из-за окружившей мою душу стены шока. Меня спас мой дар.

Я видел, как на поляну выехало два десятка егерей, а следом за ними вышел взвод солдат. Командовал всеми молодой майор в новенькой форме с красивыми эполетами. «Егерям – широкий поиск по лесу. Проверьте каждый куст и каждую кочку. Вполне вероятно, что мы ещё найдём пару “зайцев”. Солдатам – собрать трупы, загрузить их в подводы. Всё, что не сгорело, сжечь, да смотрите, чтобы огонь на лес не перекинулся! Не хватало ещё спалить половину полесья». Его спокойный голос ещё долго звучал в моих ночных кошмарах.

– Но почему они тебя не нашли? Ты же использовал дар.

– Хвала Старым богам, с ними почему-то не оказалось законников с одарёнными, специализирующимися на поиске беглецов. Иначе я бы здесь не сидел. Егеря, буквально выполнявшие приказ своего командира, раз пять проходили рядом со мной, едва ли не наступая на ноги, но видели перед собой всего лишь ещё один ничем не примечательный куст. Дальнейшие несколько лет я скитался по всей стране, нигде не находя себе места. Пытался выяснить, что стало с родителями и Карой. Весть о казни «предводителей секты Отрицающих» застала меня на побережье, и я понял, что остался в этом мире один. Я почти два месяца пробирался на юг, питаясь тем, что мог добыть, – голос Бориса слегка дрогнул. – Дорога мне почти не запомнилась. На мой мир опустилась какая-то мутная пелена, лишившая меня не только боли, но и всех остальных чувств, кроме голода и жажды. В Старой крепости жил троюродный дядя по маминой линии, он-то и приютил меня. На юге, как ты теперь понимаешь, люди несколько иначе относятся к законам и правилам. За определенную мзду местный чиновник помог мне легализоваться, так что проблем с законом не возникло.

– И долго ты прожил с ними? – По крайней мере, теперь ему было понятно, что именно связывало Бориса со Старой крепостью. Так получилось, что в наших долгих разговорах, он ни разу не обмолвился о том, как попал в туда впервые, и я для себя решил, что он там родился. Слишком уж органично Борис вписывался в её размеренную жизнь.

– Два года, – Борис наклонился, поднял с земляного пола прутик, видимо, выпавший из веника, и начал водить им по пыли на полу. – Это были самые сложные два года в моей жизни. Я тосковал по родителям, по своей потерянной жизни, по друзьям, убитым или отправленным на рудники, но больше всего я тосковал по Каре. Я не знал, что стало с ней, и это было совершенно невыносимо.

– А что было потом? Как ты попал в цирк и вообще…

– Мне понадобилось много времени, чтобы скрутить свою боль, загнать её глубоко внутрь и попытаться жить дальше. Я возобновил свои занятия магией и однажды, гуляя по набережной, увидел небольшой передвижной цирк. Яркие кибитки, красивые костюмы циркачей и праздничная суета вокруг настолько резко контрастировали с тем миром, в котором я жил последние два года, что меня буквально потянуло к ним. – Борис поднял на меня невидящий взгляд, оставаясь погружённым в свои воспоминания, и я вдруг понял, что стал первым человеком, которому он всё это рассказывает. – Я был на всех десяти представлениях, что они дали в Старой крепости, а потом ушёл из города вместе с цирком. У них в труппе не было фокусника, а я к тому времени уже кое-чему научился и многое узнал из сохранившейся у меня книги, особенно как скрывать следы магии, так что всё сложилось наилучшим образом. Сложности возникли только с техническим описанием моих «фокусов», но и с этим я со временем разобрался.

– Но как ты начал работы с Подпольем?

– «Почему» ты уже не спрашиваешь? – Борис невесело усмехнулся. – Да, мотивы моих поступков лежат на поверхности. Фокусы отвлекли меня от того, что пряталось внутри, но со временем боль опять начала просачиваться наружу. Я не знаю, что бы со мной произошло дальше, скорее всего, я как-нибудь выдал бы себя и оказался в Тёмных башнях, но случайная встреча перевернула всю мою жизнь. По какому-то капризу судьбы это произошло в Полесье, в небольшом городке с незатейливым названием Лесные Поляны. Ко мне в шатёр пробрался мальчишка, скрывающийся от законников, и я укрыл его. Через два дня он ушёл, а ещё спустя три меня навестил один человек, и я начал работать на Подполье. Они в ответ обещали мне помочь найти следы Кары.

– Ты сразу начал вывозить людей из страны?

– Нет, конечно. Тот цирк, в котором я работал, был очень мал, и прятать в нём долгое время хотя бы одного человека, даже при помощи дара, было весьма проблематично. Так что я начал с того, что просто доставлял сообщения. В это время, как я понял позже, ко мне присматривались и искали нужных людей. Спустя семь лет я перешёл в другой, специально собранный для нашего дела цирк, а спустя ещё пять лет стал его главой.

В этот момент дверь в дальнем углу открылась, издав легкий скрип, и в подвал зашёл тот самый связной, который передавал Рэму привет от своей тётушки.

– Добрый день, господа, – вежливо поздоровался с ними господин Корн. – Прошу прощение за эти вынужденные неудобства, но я уверен, что вы понимаете, чем вызвана эта необходимость.