Текст книги "Молот ведьм"

Если считать, что судьба имеет известное влияние на вторичные, а не на первичные причины и способствует событиям, предначертанным богом, то в этом случае судьба – действительность. Здесь она представляется соединительным звеном между божьим провидением и его действием. Конечно, это относится к таким явлениям, где эти вторичные причины имеют место, но не там, где они отсутствуют, как, например, создание душ, прославление и умножение благодати, хотя ангелы и могут принимать некоторое участие в излитии благодати, просвещая и приуготовляя разум и волю. Таким образом, известная направляющая сила над действиями называется и промыслом, и судьбой. Если эта направляющая сила лежит в боге, то она – промысл, если она влияет через посредство вторичных причин, то это – судьба. Так понимает это различие Боэций в своем «Утешении философии», где он говорит о судьбе следующее: «Судьба – это присущее движущимся предметам установление, посредством которого промысл все приводит в правильный порядок».

Несмотря на это, святые учители церкви не хотели пользоваться словом «судьба», потому что они относили ее к влиянию светил небесных. Августин («О граде божьем», 5) говорит: «Ежели кто-нибудь захочет приводить в зависимость от судьбы дела человеческие из-за того, что он называет судьбою божью волю или силу, то пусть он удержит свое мнение при себе и прикусит язык».

Из сказанного вытекает сам собою ответ на вопрос, все ли стоит под властью судьбы и не стоят ли под ее властью также чародеяния ведьм. Ведь если судьбою называется направляющая сила, действующая через посредство вторичных причин для достижения предначертанных богом деяний, то эти вторичные причины действуют в соответствии с божьим предначертанием. А то, что бог творит непосредственно, как, например, создание мира, прославление духовного начала и т. п., не является подвластным судьбе. В этом смысле и выражается Боэций в указанном месте, а именно: то, что высшему божеству стоит ближе всего, не затрагивается судьбою. Поэтому чародейства ведьм, стоящие вне влияния вторичных причин, так как чародейства идут вразрез с порядком в природе, подвластны в своем происхождении не судьбе, а другим причинам.

Чародеяния не совершаются движущим началом небесных миров. Отсюда вытекает, что подобные чародеяния не могут произойти от влияния светил небесных, как это ошибочно полагали Авиценна и его приверженцы, утверждавшие, что субстанции светил и движущие силы небесных миров и тел принадлежат к другому, более совершенному роду силы и что под влиянием колебаний души, в силу восприятия внешних впечатлений, собственное (иногда и постороннее) тело изменяет свое состояние. Например, кто-либо, идущий по высоко лежащему бревну, легко упадет вниз, чувствуя страх перед падением. Но он не упадет, если пойдет по бревну, положенному на гладкую землю. Далее, вследствие простого восприятия души тело может разгореться, как это случается у злобных и у алчных, или оно может застыть, как это бывает у боязливых. Оно может измениться, достигая степени болезни, как, например, лихорадки или сыпи, вследствие живого представления о подобных болезнях. Эти изменения могут происходить как на своем собственном, так и на постороннем теле, как в смысле заболевания, так и в смысле выздоровления. На этом основывает Авиценна свое учение о чародействах. Значит, по его мнению, поступки ведьм должны быть приписаны влиянию движущих сил миров (если и не прямо светилам небесным). Мы хотим к нашему ранее высказанному опровержению этой точки зрения прибавить, что движущие силы миров – духовные сущности и по своей природе и хотению принадлежат к доброму началу, что вытекает из их пользы для Вселенной. Но творения, с помощью которых совершаются чародейства, если бы они по своей природе и имели в себе доброе начало, не могут в силу своего хотения быть добрыми. Поэтому эти обе сущности нельзя поставить на один уровень.

Что эти создания не могут быть добрыми в своей воле, вытекает из того, что они, споспешествуя началу, направленному против добродетели, не показывают признаков добронастроенного рассудка, как, например, мы это видим у колдуна. Как будет показано во второй части этой книги, колдунами совершаются: блуд, умерщвления детей и скота и многие другие преступления. Поэтому они называются malefici (зло творящими, т. е. колдунами), от слова malefl-сеге (творить зло, колдовать). Что касается разумности таких натур, с помощью которых совершаются чары, то у них добродетели отсутствуют. Далее, нельзя считать признаком хорошо настроенного разума близость к преступникам и оказывание содействия им, а не добродетельным людям.

Преступления колдунов используются преступными людьми, что видно по плодам их.

С помощью субстанций, приводящих в движение Вселенную, всякое создание склоняется к добру, хотя бы привходящие явления и портили его. Поэтому эти субстанции не могут быть первоначальной причиной деятельности ведьм.

Кроме того, признаком добронастроенного разума служит то, что он ведет человека к собственному добру, т. е. к добру разума. А отвлечь его от этого пути и толкать его на наименее ценное добро – признак подлого рассудка. Этим последним путем люди не приобретают никаких ценных указаний в области знания и добродетелей, а только указания касательно обманов, грабежей и тысячи других подобных вредительств. Поэтому происхождение чар не может лежать в вышеуказанных сущностях, но зависит от какой-то другой недобродетельной силы.

Далее, не соответствует требованию действительного разума оказывать кому-либо помощь, прибегая для этого к преступлениям, как это имеет место у колдунов. Они отступают от веры и убивают невинных детей. Двигательное же начало миров небесных по своей доброте не может толкать их на это. Чары должны по необходимости исходить от силы, присущей какому-либо существу со злой волей. Такими существами являются демоны. Против этого утверждения выступает легкомысленное учение о том, что вследствие человеческой злобы и с помощью заклятий ведьмы, подкладывая в определенные места значки и опираясь на известную силу звезд, совершают гнусные преступления чародейства. Таким образом, значит, когда чародей подложит какое-либо изображение или значок и скажет: «Я делаю тебя слепым и хромым», то человек, на которого наводится эта порча, поражается этим недугом. В таком случае подобный чародей в силу звезд и в силу своего рождения под известными созвездиями получает несравнимое преимущество в силе перед другими людьми. Значит, если другие и научатся заклятиям и чародейному искусству, они все равно не достигнут никакого успеха. Все это надо хорошо рассмотреть по пунктам.

Во-первых, утверждается, что подобные чародеяния возможны не вследствие человеческой злобы, хотя бы она была и вдвое больше существующей. Пусть злоба людская превратится в привычку, вследствие постоянного и сознательного упражнения. Пусть она будет случайной, которую называют грехом против Святого Духа. Ни в первом, ни во втором случае она не может привести сама по себе к превращению элементов из одних в другие, к ранениям тел человеческих и звериных и т. д. Ведь то, чего человек без злобы (значит, при наличии ничем не преуменьшенной своей естественной силы) не может свершить, тем более не может им быть достигнуто в злобе, когда вследствие этой злобы естественная сила его уменьшилась. Человек становится слабее в своих добрых, естественных силах, вследствие содеянных им в злобе грехов. Ведь Дионисий («О божественных именах») говорит: «Зло есть естественный поступок привычки». И он говорит о зле греха. Поэтому никто не совершает злых поступков сознательно. Если же он все-таки так поступает, то это происходит вследствие какого-либо недостатка. Вот этому обоснование: как добро благодати относится к скверне природы, так относится и скверна греха к добру природы. Но через благодать божью скверна природы уничтожается, как сгорает фитиль свечи от огня. Значит, через грех уменьшается добро природы. Этому не противоречит существование чародеяний через посредство дурного глаза, ведущего к околдованию ребенка нежного сложения, или через посредство других приемов, вызывающих изменение состояния тел у людей и животных, переход одних элементов в другие, влекущих градобитие и т. п. Подробнее об этом у святого Фомы в его вопросах о зле, о том, может ли грех уничтожить добро природы и т. д.

Скажем о деяниях ведьм. Узнав их действия, мы приблизимся к пониманию причин, их вызвавших. Все, что совершается по неизвестным нам полностью причинам, считается нами чудесным. Не зная причины чар ведьм, мы можем и их назвать чудесными. Ведь человеческими силами этих чар не произвести. Еще Августин («83 вопроса») сказал, что с помощью чародейств совершаются чудеса, подобные чудесам служителей божьих. И он прибавляет: «Колдуны совершают чудеса в силу частных договоров; добрые христиане – в силу общественной справедливости: дурные христиане – под знаком общественной справедливости». Это надо понимать следующим образом: божественная справедливость изливается на Вселенную, как общественный закон на государство. Сила отдельного лица относится к Вселенной, как сила какой-либо частной личности к государству. Поэтому говорится: чудеса божественной справедливости выражаются у добрых христиан в чудесах общественной справедливости. Чародей же действует через договор, заключенный в дьяволом, которые вследствие своей природной силы может кое-что совершить вне порядка созданной и нам понятной природы. Нам кажется это чудом, но это не есть чудо как таковое. Ведь, в сущности, только бог может совершать действительные чудеса, как это и сказано в Писании: «Ты – бог, который один совершает великие чудеса». Дурные же христиане совершают чудеса знаками общественной справедливости, т. е. призыванием имени Христа или исполнением некоторых таинств. (См. у святого Фомы «Вопросы», 1, 111, 4, а также во второй части этой книги, гл. 6.)

Ни заклинаниями, ни словами, произнесенными при соответствующих констелляциях, невозможно произвести чар.

Заклинания, произнесенные над известными фигурками или значками в благоприятное по констелляции время, не могут привести к действительному чародеянию. Рассудок человека устроен так, что его познание происходит из впечатлений со стороны действительных или только воображаемых предметов, но своими словами он никаких предметов создавать не может. Он также не может словами изменять тела. Если бы такие люди существовали, они были бы людьми только по имени.

Если говорится, что чары производятся словами с помощью благоприятных констелляций при рождении этих чародеев, то здесь надо возразить, пользуясь теми же аргументами, какие были изложены при опровержении лжеучений планетариев, генетлиаков и фаталистов.

Слова выражают познание духа. Ни тела небесные, ни их движущее начало не могут воздействовать на ум. Словам могут лишь просвещать ум, но без всякого влияния светил. Это может случиться только для добрых дел, так как для злых дел требуется не просвещение ума, а его затемнение. Это последнее не может входить в обязанности добрых духов, а совершается злыми духами, слова которых влияют не в силу констелляции, а в силу какого-то разумного начала. Если бы оно и было по своей природе добрым, оно не могло бы быть добрым в силу своей злой воли, так как оно всегда стремится ко злу. Этим началом может быть только демон, как и было сказано выше.

Фигурки и изображения, употребляемые ведьмами, сами по себе не производят вредного действия, хотя бы они и были испещерены еще большим количеством знаков. Ведь они – дело рук человека. Светила производят естественные действия. Таковыми нельзя назвать деяния колдунов, так как они ведут к нарушению заведенного в природе порядка. Значит, и эти изображения не оказывают влияния на чары.

Кроме того, выше было указано, что изображения бывают двух родов: астрологические и магические. Первые из них употребляются для достижения личных преимуществ, но не для наведения порчи. Вторые же, употребляемые колдунами, служат для нанесения вреда живым существам и подкладываются в определенные места по требованию демонов, чтобы проходящие по ним или спящие на них потерпели известный ущерб. Это признается самими ведьмами. Значит, они вредительствуют через демонов, а не через посредство созвездий.

К возражениям.

Во-первых, слова Августина надо понимать так, что причина ухудшения человека вытекает из воли его, происходящей с божьего попущения, и вследствие напущения нечистого духа. Ведь Августин сказал в «Энхиридионе»: «Черт предрасполагает человека советами, он убеждает внутренне и побуждает также внешним образом. Он приказывает тем, которые полностью ему предались, как, например, ведьмам».

Во-вторых, каждый человек является причиной своей злобы. Если понятию свободной воли противоречит подчинение приказанию, то это противоречие отпадает, если речь идет о предрасположении человека внушением.

В-третьих, предрасположение к добродетели и к порокам может происходить под влиянием констелляций. Чары же колдунов, переходящие за пределы естественного порядка, не могут подчиняться этому влиянию.

В-четвертых, не подлежит сомнению, что человеческие поступки находятся в зависимости от небесных тел. Но поступки ведьм не могут быть признаны человеческими поступками.

В-пятых, движущее начало миров небесных оказывает влияние на души двояким путем: прямым и косвенным. Прямым – они воздействуют для просвещения в добре, а не для затемнения чародейными поступками. Косвенным – они действуют наподобие светил и предрасполагают к тому или иному поступку.

В-шестых, демоны беспокоят людей при росте луны вследствие того, что: 1) они хотят опозорить божье творение, и именно луну, как сказано у Иеронима и Златоуста, и 2) они не могут действовать без посредства естественных сил. Так как мозг, согласно учению Аристотеля, является наиболее важной частью тела, то он больше всего подчинен влиянию луны, обладающей особенностью производить движение жидкости. В мозгу же совершенствуются силы души.

Вот почему при увеличении луны демоны волнуют воображение человека. Ведь они видят, что его мозг хорошо предрасположен к этому.

Относительно того, что демоны являются, когда их вызывают при соответствующих констелляциях, надо сказать, что это они делают по двум причинам: 1) чтобы привить людям заблуждение, будто звездам присуща сила богов, и 2) потому, что они видят большее предрасположение телесной материи к тем или иным чародейным поступкам в зависимости от известных констелляций.

По словам Августина («О граде божьем», 36), демоны привлекаются различного рода камнями, травами, деревьями и животными, а также изречениями и музыкальными инструментами. Они устремляются на это не так, как звери на съедобное, но как духи, падкие до знаков глубокого почитания. Некоторые возражают, говоря, что травы и музыкальные гармонии мешают демонам вредить людям, как это и случилось с Саулом, излеченным от беса мелодией арфы, и что с помощью особых трав и проникновения в скрытые причины можно и без посредства демона, но при благоприятных констелляциях произвести чародеяния. Ответим на это, что травы и гармонии по своей естественной силе не полностью могут предотвратить раздражения, если на то не будет божьего или ангельского соизволения. Черт может возбудить человека сильнее, если в последнем имеется предрасположение.

Для некоторых не подлежит сомнению, что травы и гармонии могут оказать сильное влияние на предрасположение тела. Относительно гармонии Аристотель сказал («Политика», 8), что различные гармонии могут вызывать в человеке различные страдания. Того же мнения Боэций в своей «Музыке».

Я же не вижу, каким образом травы и гармонии могут вызывать различные предрасположения, если на то не будет божьего попущения. Естественным путем этого предрасположения вызвать нельзя. Однако случается, что черту разрешается беспокоить человека исключительно лишь таким мелким раздражением, которое было бы полностью устранено через посредство какого-либо сильного предрасположения. При этом травы или гармонии могут так предрасположить к этому человека, что указанное беспокойство полностью устраняется. Например, черт может подобным беспокойством навести некоторую тоску и грусть на человека, которую легко уничтожить травами или гармонией.

Когда Августин («О христианском учении», 2) предает проклятию лигатуры и тому подобные предметы, то это происходит потому, что их естественная сила без волшебства не производит действия.

Что же касается Саула, чувствовавшего облегчение от демона, когда Давид играл на арфе, то это происходило вследствие естественной силы гармонии, утешавшей уныние Саула постольку, поскольку эта гармония до некоторой степени удерживала его от его злых помыслов. А злой дух отступал от него в силу крестного знамения, что достаточно ясно видно из следующей глоссы: «Давид был опытен в мелодичном пении, знал различные гаммы и был сведущ в музыкальной игре. Давид сдерживал злого духа не вследствие того, что арфе присуща большая сила, а из-за знамения креста (распятого), которое получалось на дереве арфы вместе с натянутыми на него струнами, т. е. жилами. Уже в то время это прогоняло беса».

Шестой вопрос
О ведьмах, предающихся демонам

Относительно ведьм, отдающих себя во власть демонам, возникает ряд трудно разрешимых вопросов, сводящихся к тому, как приступает демон к этой скверне. Наметим тут следующее: 1. О демонах и о составных частях телесного облика, принимаемого ими. 2. О половом акте и о том, всегда ли он сопровождается извержением семени, взятого от постороннего лица. 3. О времени и о месте этого акта и о том, нет ли у демона определенного времени для этого. 4. Видим ли он при этом окружающими? Посещаются ли те из ведьм демоном, которые произошли от подобного непотребства, или те из них, которые были переданы дьяволу повивальными бабками в момент рождения? Чувствуют ли они любовное наслаждение от полового акта с демоном?

На эти вопросы мы дадим исчерпывающие ответы во второй части книги. А теперь остановимся на вопросе, почему у немощного пола этот род скверны более распространен, чем среди мужчин. Прежде всего рассмотрим главные свойства женщины. Это будет первый пункт. Второй пункт коснется того, какие женщины чаще всего склоняются к суеверию и к колдовству. В третьем будет говориться о повивальных бабках, превосходящих всех женщин по части злобы.

Почему женщины более склонны к колдовству?

Относительно первого пункта, а именно: почему среди немощного пола так много ведьм, у нас есть, кроме свидетельств Священного Писания и людей, заслуживающих доверия, еще житейский опыт. Мы хотим сказать, не подвергая презрению всего немощного пола (через который бог всегда творил великое, чтобы привести в смятение сильный пол), что в суждении о женщинах мнения, в сущности, не расходятся. Поэтому для увещевания женщин и для проповедей им эта тема весьма подходяща. Они с любопытством послушают об этом, если только проповедь протечет в скромном тоне.

Некоторые ученые говорят: имеются на свете три существа, которые как в добре, так и во зле не могут держать золотой середины: это – язык, священник и женщина. Если они перейдут границы, то достигают вершин и высших степеней в добре и зле. Если над ними господствует добро, то от них можно ожидать наилучших деяний. Если же они попали под власть зла, то ими совершаются наисквернейшие поступки. О языке известно, что с его помощью большинство государств приняло христианство. Поэтому Святой Дух и явился апостолам в виде огненного языка. А основатель и отец ордена проповедников (доминиканцев) изображался в виде лающей собаки, несущей в пасти зажженный факел, чтобы он и до сегодняшнего дня прогонял своим лаем еретических волков от стад овец Христа.

Из житейского опыта мы знаем, что язык одного умного человека может предотвратить смерть бесчисленного количества людей. С полным правом Соломон в своих притчах (10) говорит: «В устах разумного находится мудрость». И далее: «Уста праведника поучают многих; а глупые умирают от недостатка разума». Причина этому приведена там же (гл. 16): «Дело человека подготовить дух, а бог будет управлять языком».

Относительно духовенства (под ним надо понимать клириков и монахов обоего пола) вспомним слова Иоанна Златоуста. В глоссе к евангельскому тексту об изгнании торгашей из храма он говорит: «Как все хорошее, так и все дурное идет от пастырства». А Иероним (Послание к Непоциану) изрекает: «Избегай, как чумы, духовного ростовщика, ставшего из бедняка богачом и из неизвестного ставшего известным». Святой Бернард Клервоский («Собеседование», 23 на «Песнь песней»), ведя речь о духовных лицах, говорит: «Если явный еретик восстает, то он выталкивается и погибает. Если дикий враг делает то же, то от него, пожалуй, и добрые станут скрываться. Теперь же (когда на добрых нападают духовные лица) как их изгнать? Как от них спрятаться? Все – друзья и в то же время враги; все – свои люди, но не миролюбцы; все – наши ближние, но каждый ищет своего». А в другом месте: «Наши прелаты стали Пилатами, хранители душ стали хранителями своего золота». Бернард говорит также о настоятелях монахов, налагающих на своих подчиненных тяжелый труд, но не желающих помогать им ни в чем. Григорий Великий (в своем «Пастыре») утверждает: «Никто в церкви не вредит так много, как тот, который, имея священный сан, поступает неправильно. Никто не решается бросить ему обвинение. Проступок становится еще больше, если грешника продолжают почитать из уважения перед его саном».

Что касается злости женщин, то в Книге сына Сирахова (гл. 25) говорится: «Нет ничего хуже злобы женщины. Соглашусь лучше жить со львом и драконом, нежели жить со злой женой». В дополнение к этому там же говорится: «Всякая злость мала по сравнению со злостью женщины». Поэтому-то Иоанн Златоуст в поучении на Евангелие от Матфея (гл. 10) увещевает: «Жениться не подобает. Разве женщина что-либо иное, как враг дружбы, неизбежное наказание, необходимое зло, естественное искушение, вожделенное несчастье, домашняя опасность, приятная поруха, изъян природы, подмалеванный красивой краской? Если отпустить ее является грехом и приходится оставить ее при себе, то по необходимости надо ожидать муку. Ведь отпуская ее, мы начинаем прелюбодеять, а оставляя ее, имеем ежедневные столкновения с нею». А Туллий (в своей «Реторике») утверждает: «Мужчины влекутся к позорным деяниям многими страстями, а женщин же ко всем злодеяниям влечет одна страсть: ведь основа всех женских пороков – это жадность». А Сенека в своих трагедиях произносит: «Женщина или любит, или ненавидит. Третьей возможности у нее нет. Когда женщина плачет – это обман. У женщин два рода слез. Один из них – из-за действительной боли; другой – из-за коварства. Если женщина думает в одиночестве, то она думает о злом».

О хороших же женщинах идет большая, хорошая слава. Они делают мужчин счастливыми и спасают народы, страны и города. Всем известны высокие поступки Юдифи, Деворы и Эсфири. Поэтому апостол в 1 послании к Коринфянам (гл. 7) и говорит: «Если женщина имеет мужа, и он хочет с ней жить, то она не должна уйти от него. Неверующий муж освящается верующей женою». В Книге сына Сирахова (гл. 25) читаем: «Блажен муж хорошей жены, и число дней его – сугубое». Много похвального говорит он там на протяжении всей главы о хороших женщинах. А в притчах Соломона о таковых женщинах говорится в последней главе.

В Новом Завете их хвалят не менее, упоминая о девственницах и о других святых женщинах, привлекших языческие народы и государства к свету христианской религии. Прочти Викентия «Зерцало истории» (XXVI, 9), о венгерском государстве и о великой христианке Гилии, а также о франкском государстве и о девственнице Клотильде, обрученной с Хлодвигом. Много чудесного найдешь ты там.

Когда женщину хулят, то это происходит главным образом из-за ее ненасытной страсти к плотским наслаждениям. Поэтому в Писании и сказано: «Я нашел женщину горче смерти, и даже хорошая женщина предалась страсти к плотским наслаждениям».

Мыслители приводят и другие основания тому, почему женщины более чем мужчины склонны к суеверию. Они говорят о трех основаниях: 1. Они легковерны. Демон жаждет главным образом испортить веру человека. Этого легче всего достигнуть у женщин. 2. Они скорее подвержены воздействию со стороны духов вследствие естественной влажности свого сложения. 3. Их язык болтлив. Все что они узнают с помощью чар, они передают подругам. Так как их силы невелики, то они жаждут отмщения за обиды с помощью колдовства.

Некоторые мыслители приводят еще другие основания, о которых проповедники должны говорить с осторожностью. Хотя в Ветхом Завете о женщинах и говорится больше нехорошего, чем хорошего, из-за первой грешницы Евы и ее подражательниц, однако вследствие позднейшего изменения слова «Ева» в «Ave» (радуйся) в Новом Завете из-за благодати Марии – надо проповедовать и говорить много похвального о женщинах, как и говорит Иероним: «Все, что грех Евы принес злого, то благо Марии подвергло уничтожению». Несмотря на это, из-за скверны колдовства, распространяющейся в последнее время более среди женщин, нежели среди мужчин, мы должны сказать, после точной проверки материала, что женщины имеют недостатки как в душе, так и в теле, и что нет ничего удивительного в том, что они совершают больше позорных деяний. Они рассуждают и иначе понимают духовное, чем мужчины. Здесь мы сошлемся на авторитеты. Теренций говорит: «У женщины рассудок легок, почти как у мальчиков». Лактанций («Институции», 3) утверждает: «Ни одна женщина, кроме Теместы, никогда не понимала философии». В притчах Соломона (гл. 11) приводится как бы описание женщины: «Красивая и беспутная женщина подобна золотому кольцу в носу у свиньи». Ведь женщина более алчет плотских наслаждений, чем мужчина, что видно из всей той плотской скверны, которой женщины предаются. Уже при сотворении первой женщины эти ее недостатки были указаны тем, что она была взята из кривого ребра, а именно: из грудного ребра, которое как бы отклоняется от мужчины. Из этого недостатка вытекает и то, что женщина всегда обманывает, так как она лишь несовершенное животное. Ведь Катон сказал: «Если женщина плачет, то она, конечно, готовит козни». Также говорится: «Если она плачет, то она хочет ввести мужа в заблуждение». Это видно по жене Самсона, которая разными способами досаждала мужу, пока не узнала его тайны и не покинула его, передав этот секрет своим единомышленникам. По примеру первой женщины видно, что женщины маловерны. Ведь на вопрос змеи, почему Адам и Ева не вкушают от плодов всех деревьев рая, Ева ответила: «Мы едим плоды от всех деревьев, кроме» и т. д. «чтобы мы, что может случиться, не умерли». Этим она показала, что у нее не было веры в слова бога. Это явствует и из этимологии слова «Femina» (женщина), происходящего от «Fe» (Fides – вера) и «minus» (менее). Таким образом слово «Femina» значит – имеющая меньше веры. Ведь у нее всегда меньше веры. Это зависит от ее естественной склонности к легковерию, хотя вследствие божьей благодати и природы у высокоблагословенной девственницы Марии вера никогда не колебалась, чего нельзя сказать о всех мужчинах времени страстей Христовых.

Итак, женщина скверна по своей природе, так как она скорее сомневается и скорее отрицает веру, а это образует основу для занятий чародейством.

Что касается другой силы души – воли, то скажем о женщине следующее: когда она ненавидит того, кого перед тем любила, то она бесится от гнева и нетерпимости. Такая женщина похожа на бушующее море. Разные авторитеты говорят об этом. Вот Экклезиаст (гл. 25): «Нет гнева большего гнева женщины». Сенека (Трагед. 8): «Ни мощи огня, ни силы бури, ни удара молнии не надо столь бояться, как горящего и полного ненависти дикого гнева покинутой супруги». Вспомним здесь и гнев женщины, которая возвела на Иосифа ложное обвинение и заставила бросить его в темницу вследствие того, что он не хотел впасть с нею в грех прелюбодеяний (Бытие, 30). Немаловажное значение для увеличения количества ведьм надо приписать жалким раздорам между замужними и незамужними женщинами и мужчинами. Так обстоит дело даже среди женщин, посвятивших себя богу. А среди других женщин? В Книге Бытия ты увидишь всю нетерпимость и зависть Сары к Агари (Бытие), Рахили к Лии (Бытие, 21), Анны к Феннане (Царств), Мариами к Моисею (Числ., 12), Марфы к Магдалине (Лк, 10), которая сидела, когда Марфа прислуживала.

Понятно поэтому, почему Фороней, греческий король, в день своей смерти сказал своему брату Леонтию: «Мне ничего недоставало бы до высшего счастья, если бы отсутствовала женщина». На это Леонтий: «Как может женщина мешать счастью?» Король ответил: «Все женатые мужчины знают это». Когда Сократа спросили совета – жениться или не жениться, он сказал: «Если ты не женишься, то тебя приютит одиночество мыслителя. Твой род исчезнет. Чужой наследник возьмет твое состояние. Если же ты женишься, то у тебя будут вечные раздражения, жалобы и споры, укоры о приданом, злые морщины на челах родственников, болтливый язык тещи, наследники от чужого брака, сомнительные виды на будущее для своих собственных детей». Это он вынес из собственного опыта. Иероним (Против Иовиниана) рассказывает об этом следующее: «У Сократа было две жены, характер которых он выносил с величайшим терпением, но все же не мог освободиться от их окриков, укоров и злоречия. Однажды, когда они снова на него напали, он вышел, чтобы избежать раздоров, и сел перед домом. Видя это, женщины вылили на него грязную воду. На это философ, не раздражаясь, сказал: “Я знал, что после грома следует дождь”». О другом муже рассказывают следующее: его жена утонула в реке. Ища ее труп, чтобы извлечь его из воды, он шел вдоль берега, против течения. Спрошенный, почему он ищет вверх, а не вниз по течению, он ответил: «При жизни жена всегда все делала наперекор. Может быть, она и после своей смерти будет поступать так же».

Как из недостатка разума женщины скорее, чем мужчины, отступаются от веры, так и из своих необычайных аффектов и страстей они более рьяно ищут, выдумывают и выполняют свою месть с помощью чар или иными способами. Нет поэтому ничего удивительного в том, что среди женщин так много ведьм.

В их натуре – никому не подчиняться, следовать своим собственным внушениям. Поэтому Теофраст говорит: «Если ты предоставишь к ее услугам целый дом, а за собой оставишь лишь какое-либо право голоса, то она будет думать, что ей не доверяют. Она начнет вступать в споры. А если ты не поторопишься ей уступить, она приготовит яд и будет искать помощи у кудесников и ясновидцев». Отсюда – чародеяния.