Текст книги "Три рэкетира"

– У нас удивительная страна, Кристина Всеволодовна. Говорят, будто каждый американец мечтает найти в булочке из Мак-Дональдса запеченного таракана и стать миллионером… Допустим, в какой-то отечественной столовой я обнаружу большую зеленую муху, плавающей посреди тарелки борща…

– Вацлав!..

– В наших поездах белье всегда такое серое и сырое, словно его умышленно тягали по грязи… Я сегодня летел в самолете и боялся коснуться головой подголовника. Поговаривают, что в сиденьях полно вшей…

– Вацлав! – Кристина в первый раз оторвалась от дороги. – Прекратите, Бога ради, если не хотите, чтобы меня стошнило…

Бонифацкий послушно умолк, подумав почему-то о том, что как-только начал спать с Анной Ледовой, его отношения с Кристиной приобрели подчеркнуто деловой характер. Только «на Вы» и, как правило, вежливо. Ему даже трудно стало представлять, что именно эта женщина любила его в контейнере на вещевом рынке. И, как любила…

«Такой недоступной стала, глазам не верится».

– По мне, вся эта американская пища – чистая химия, – нарушила молчание Кристина. – Что это за гамбургеры идиотские? Сколько их нужно, чтобы здоровый мужик наелся? Двадцать? Двадцать пять? Что там внутри? Если мясо, то я – балерина.

«Ты лучше во сто крат», – подумал Бонифацкий.

– Если бы моя мама покойная, – с жаром продолжала Кристина, – нечто подобное на стол подала, отец бы ее топором зарубил.

– Уровень обслуживания… – начал Вацик, но Кристина его перебила:

– Чисто – да. Алкашей нет. Слава Богу, спиртное не продают. С ребенком не страшно зайти. Это правда… – Подумав о детях, Кристина осеклась и надолго замолчала. На то были свои веские причины.

– Как здоровье Василия Васильевича? – осторожно осведомился Бонифацкий.

– Потихоньку, слава Богу.

Они миновали площадь Космонавтов и въехали на мост в районе Караваевых дач. Под мостом видавший виды локомотив тянул длинную вереницу вагонов. Прочь из Киева. Куда-то на юг. Кристина сосредоточилась на управлении машиной. Вацик предпочел не мешать. Остаток пути проделали молча и в половине третьего подкатили к сауне Бонасюков, на Сырце.

– Я как-то не подумала, – спохватилась Кристина. – Надо было Вас сначала в отель завезти. Вацлав, вы-то что молчали?

Кристина спешила избавиться от Аньки с ее крымским ухажером и поскорее вернуться домой. К Васеньке. Васенька Кристине с утра совсем не понравился и теперь весь день крепко сидел в ее мозгах, как будто большая заноза.

– Ничего страшного, – Вацик сделал великодумный жест. – Я номер из Крыма заказал. Теперь только позвоню и предупрежу, что приехал.

С этими словами Вацлав Бонифацкий вышел из машины, обогнул ее и подал Кристине руку.

Они поднялись на крыльцо. Кристина порылась в дамской сумочке, набитой всякой всячиной – медикаментами, транспортными проездными, записными книжками, россыпями мелочи, не говоря уже о косметике, – извлекла ключи, и они зашли внутрь.

* * *

Едва «девяносто девятая» припарковалась возле сауны, Бандура, отогнав сон, принялся во все глаза рассматривать первых посетителей. До сих пор подъезд дома оставался безлюдным, словно давно позаброшенный склеп.

– Ну вот. Наконец-то. Первые пташки слетаются в гнездо. – Ему так надоело маяться в раскаленной машине, что он даже обрадовался неожиданному изменению обстановки: «Хотя бы какое-то движение», – подумал Андрей.

Разглядев высокую шатенку, грациозно опиравшуюся на руку подтянутого, хорошо одетого мужчины средних лет, Андрей немедленно сполз по сиденью вниз. Даже не сполз, стек, как студень с наклоненной тарелки.

«Вот те раз! Е-мое. Кристина Бонасюк!»

Он проводил глазами парочку, пока та не скрылась за дверью сауны.

– Бедный хозяин. Этот самый Василий… Батькович… – Как и у Правилова, отчество Бонасюка напрочь вылетело из головы Андрея. – Мало того, что ожирением страдает, так еще и жена – вертихвостка.

– Бедный, бедный, – сокрушался Бандура, хотя на самом деле не испытывал к несчастному владельцу бани ни малейшего сострадания. Ну ни капельки.

Он даже неясный укол ревности почувствовал.

«Куда, хотел бы я знать, этот старый бильдюк повел мою зеленоглазку?»

С максимализмом, свойственным молодости, Андрей немедленно зачислил сорокапятилетнего Бонифацкого в многочисленный отряд пенсионеров.

«Нет, все-таки, куда этот старый хрен увел мою Кристину?»

«Сам знаешь куда, – не маленький. И никакая она не твоя».

Андрей испытал безотчетное желание ворваться в сауну и все расставить на свои места – пенса в окно выбросить, а зеленоглазую?…

«А она красивая…», – Андрей прикрыл глаза, вызывая в памяти яркие образы Кристины, со вторника не успевшие потускнеть.

Бандура нервно заерзал на сиденье. От этих движений мокрая рубашка неприятно заелозила по лопаткам. Словно за спиной проползло нечто влажное и липкое. Чувство было откровенно гадливым. Ткань трусов сбилась между ягодиц, сидеть стало неудобно.

«Тебе Правилов сделает – пенса в окно… А вдруг этот хрен седой – закадычный правиловский дружбан?»

Скрепя сердце, Андрей продолжил наблюдение за сауной.

Не прошло и часа, как прямо под крыльцо баньки подкатил новенький «Судзуки-витара».

– Не джип, а какой-то продвинутый «Запорожец» повышенной проходимости, – выразил личное мнение Андрей.

Дверь «Судзуки» отворилась. Из машины выпорхнула высокая яркая блондинка. Широкобедрая и большегрудая. Обознаться было невозможно.

«Мать моя! Вот и вторая …» – Андрей окончательно забился под руль, словно солдат в окоп при артобстреле.

Анна Ледовая, с тремя слоями косметики на лице, в туфлях на таких высоких каблуках, что было непонять, как ей удавалось педали выжимать, и в лучшем своем платье – поплыла ко входу.

– И я такую женщину имел? – потрясенно пробормотал Андрей. – Сказать кому – не поверят. Да я сам себе не поверю…

Анна исчезла за дверью.

«Ну и ну?.. – развивал мысль Бандура. – Бедный пенсионер, однако. Это надолго. Если пенс собирается выдержать марафон, какой выпал мне, то он просто тупой и самонадеянный псих. Тогда третьей машиной сюда подъедет реанимационная бригада».

«Ничего-ничего, – злорадствовал Андрей, маясь в душном салоне. На торпеде «БМВ» имелся маленький градусник, но Бандура предпочитал на него не смотреть. – Держись пенс. Не отступай и не сдавайся, как трепались голливудские киногерои в недавно отгремевшем по видеосалонам одноименном фильме».

«Вот, кстати, тоже – халявный бизнес», – мысли Андрея ушли в сторону. – Заарендовал подвал в ЖЭКе, поставил на тумбочку самый голимый телевизор с видиком – и крути все, что ни попадя, пока карманы от денег не лопнут. Красота. Работа не из пыльных. Детям – «Том и Джерри», подросткам – ужастики. Про разных там зубастиков инопланетных, комаров-убийц и крокодилов-акселератов. Парочкам – легкое порно. Конечно, наезжать будут козлы всякие, с проверками. Тому отстегни, и тому отстегни, и этому, – тоже, значит, отстегни…»

«Все же лучше, чем на теперешней работе, – резонно рассуждал Андрей. – Потому как все это очень хорошо и даже романтично, только долго ты, брат Андрюша, не протянешь. Чтоб там Протасов про крутизну не болтал, рано или поздно вся эта вольница пойдет к чертям собачьим. Надо о бизнесе каком-то думать, пока не зарезали, или в тюрьку не посадили».

Чтобы как-то скоротать время, Бандура занялся проектированием планов на будущее. Строил воздушные замки. Обустраивался внутри и прикидывал, как оно – там жить.

«Не всю же жизнь в вымогателях зависать? Вот бы батя обрадовался, узнав, чем сынок в столице промышляет…»

– Батя бы не понял, – сказал Андрей. Тут двух мнений не было.

«Не понял? – истерически хихикнул внутренний голос. – Да он бы тебя убил. Как Павлика Морозова его собственный дедуган. Ты что, позабыл, как он с рэкетирами обошелся, которым в голову нездоровая мысль взбрела – пасеку в Дубечках доить? Забыл, что батя говорил вечером того дня?»

Андрей ничего не забыл. Такое обыкновенно не забывается.

* * *

– Стоит человеку единожды руку в чужой карман засунуть, – и все, пропал он. – Бандура-старший сидел во дворе их сельского дома. Прямо на поленнице. С лицом мокрым от пота, и все еще бешенными глазами. На скулах отца зло ходили желваки. В разбитых губах торчала сигарета. Костяшки обоих кулаков были содраны до крови. Отец этого либо не замечал, либо не придавал значения.

– Так и запомни, сын. Раз в говно вступишь – всю жизнь тебе вонять. Никакими моющими средствами не ототрешься… – Бандура-старший порывисто вздохнул. – Это правило железное. Без исключений. У поганого зеленого молокососа, – продолжал отец, – один раз язык повернется – со старухи на базаре деньги снять, – за крышу там, и все такое, – и хана. Можно его, без колебаний, к стенке ставить. Толку от сопляка этого не будет никогда и никакого. Только зло. Куда б он не пробился, по жизни. И кем бы не стал. Хоть министром, хоть бомжом.

– Почему? – испуганно спросил Андрей. Отца он уважал, любил и побаивался – слегка. Ни вылет из Армии, ни тот факт, что батя пару лет крепко закладывал, на отношении к отцу не сказались. Офицером отец был, пасечником или комбайнером в совхозе – это ничего не меняло. Бандура-старший оставался Андрею родным отцом – это раз, и кумиром, в лучшем понимании этого слова – два. Большего Андрею и не нужно было.

– Батя? А ты с ними не больно круто разобрался? – Он наконец решился на вопрос, мучавший его последние полчаса.

– Так они по другому не понимают, – угрюмо ответил Бандура-старший. Тут так: Или плати, или дави их, как бешеных собак.

– Может, надо было договориться? – робко предположил Андрей.

– Может и стоило, – мрачно согласился отец, – а может и нет. О чем договариваться? Какое отношение эти недоноски к моему меду имеют? Они его качали? Ульи ночью тягали туда-сюда? С клещем сражались? На зиму от мороза укрывали?

– Ну, – протянул Андрюша, не зная, что возразить. – Говорят, сейчас так положено.

– Кем положено? – зло спросил отец. – Кем?! Вот что, сын. Первая десятка, которую младший сержант ГАИ в карман кладет, на поддержание штанов – это его конец. Как милиционера, я имею в виду. Жить то он будет, конечно. Сытно жрать, сладко спать – да. Можно на него форму новую пошить, лампасы генеральские приклеить. Только вот, как дерьмо не упаковывай… Никакая сила стража закона из него уже не вылепит. Невозможно это… – Отец перевел дыхание. – А если таких сержантов много накопилось, и старшин, и капитанов с майорами – все об этом знают, и всех все устраивает – грош цена таким органам. Тогда они скопом другого названия заслуживают. Тогда сын, они просто банда.

– И без разницы – рубль ты украл, или миллион. Один раз взял – возьмешь и второй, и третий. Если, сын, чиновник на деньги государственные, которые б на стариков да детей малых потратить, джипы и дома свои оплачивает – это преступление. А если его за руку никто схватить не может – это позор. И страна такая – никуда не годится. Не в силах руки при себе держать – уйди. А остался на месте – будь человеком. А то выходит – один взял, второй, третий, четвертый. Никаких пальцев не хватит – посчитать. А останется – что?!

Андрей смотрел на отца ошарашено. Чтоб отставного майора на политику потянуло – такого за отцом никогда раньше не водилось. Самого Андрея гораздо больше волновало разыгравшееся на пасеке побоище. Что там вопил один из рэкетиров, когда ноги уносил: «Еще не вечер, старый козел!». Так, кажется?

– А они не вернутся, а, батя?

Бандура-старший внимательно посмотрел на сына:

– Думаю, что нет. Хотя, кто их знает?

– Да мне и дела нет, – добавил отец. Как показалось Андрею, не совсем искренне. – Это пускай у них, гадов, голова болит, ехать сюда или поберечься…

Андрей подумал, что на этот раз отец его не убедил.

– Пошли-ка спать, сын. Завтра с утра дел – невпроворот.

* * *

Бандура тряхнул головой и снова поглядел на фасад сауны. Все тихо. И слава Богу.

«Так что, он бы тебя убил», – поставил точку внутренний голос.

«Ох и много же бате народу пришлось бы перевалить, втаком случае, – подумав, возразил Андрей. – Правилова, Ледового… Атасова… Да куда ни кинь оком…»

«Старик твой, похоже, что в меньшинстве? А? С математикой у тебя как? Потому и забился в Дубечки, словно сверчок за печку. Сидит там, и носа на улицу не показывает».

«Зря ты так об отце, Андрей…» — укоризненно сказал внутренний голос.

«А что, не правда? Много он заимел со своими гребаными принципами? Гусары денег не берут… Солдат ребенка не обидит… Болтовня одна голимая…»

– Эй, парень…

Бандура, по самые уши увязший в воображаемом споре, сначала даже не расслышал грубого, нагловатого голоса, окликнувшего его из остановившейся рядом «Волги».

– Эй, парень, я к тебе обращаюсь…

Андрей встрепенулся и обалдело уставился на обладателя грубого голоса. Короткая стрижка. Тяжелая челюсть. Лицо недоброе и неумное. И не лицо вовсе, а здоровый кусок глины, вышедший из-под рук скульптора-абстракциониста.

Бандуре пришло на ум, что нечто подобное ему даже приходилось лепить из мокрого песка. В детстве. Очень даже просто выходило. Требовалось-то – всего ничего – нагрести холмик песка. Утрамбовать хорошенько. Вставить вместо глаз ракушки, крышки из-под лимонада, либо другие любые два предмета соответствующего диаметра. Отрыть дыру на месте рта. Проделать пальцами два углубления, изображающих ноздри. Поверху – кусок соломы или водорослей прилепить. Смотря, что под рукой оказалось. И все. Работа готова. На радость самого Андрея и к ужасу окружающих:

– Так я же и не творец, в самом деле, – пробормотал Андрей и, наконец, откликнулся на грубый голос: – А?

– Это Берлинская улица?

Бандура пару раз хлопнул веками:

– Какая?

– Ты глухой или не местный?

– Берлинская, вроде…

Глиняная голова скорчил недовольную гримасу и обернулся к водителю:

– Поехали…

Водитель кивнул и воткнул передачу. Коробка мученически захрустела. Затем шестерни зацепились между собой с таким звуком, словно какая-то неистовая сила разорвала на части кусок плотного брезента. «Волга» дернулась и медленно покатила вперед. До Андрея донесся обрывок фразы, которую Глиняная голова бросил шоферу:

– Полный дебил. Давай еще у кого-то спросим…

– Да пошли вы, – под нос откликнулся Бандура. Он почувствовал, что Глиняная голова не принадлежит к числу тех парней, каких бывает полезно догнать и немного поучить вежливости. Поэтому Андрей ограничился сказанным вполголоса замечанием: – Катитесь на своей развалюхе, козлы.

В следующие пять минут стало совершенно очевидным, что катиться далеко в планы Глиняной головы не входит.

«Волга» проползла еще метров семьдесят и снова стала. Глиняная голова прицепился с вопросами к старичку, уныло бредущему тротуаром.

«И куда ты, дед, выпхался в такую жару?» – пожал плечами Андрей, продолжая безотрывно следить за «Волгой». Больше на знойной улице никакого движения не было.

Глиняная Голова спрашивал. Старичок отвечал усердно, время от времени болтая руками в разных направлениях.

Наконец, Глина оставил дедугана в покое и тот поплелся дальше. По каким-то своим, стариковским, делам.

Коробка передач опять отчаянно захрустела, на высокой волговской корме зажегся фонарь заднего хода и машина медленно попятилась. Бандура, от нечего делать, наблюдал за маневрами машины Глиняной Головы.

«Чего, хотел бы я знать, вы тут позабыли, а?»

Не доезжая до Бандуриного «бимера» каких-нибудь трех десятков метров, «Волга» остановилась. Аккурат напротив входных дверей сауны.

– Интересное кино, – протянул Бандура, предчувствуя, что это неспроста.

Следующие пару минут Глиняная Голова, водитель и еще один пассажир «Волги», сидевший на заднем сидении, пристально разглядывали фасад здания, будто были начинающими египтологами, а оно – пирамидой Хеопса. Андрей, в свою очередь, следил за ними со все возрастающей тревогой. Затем Глиняная Голова выбрался из машины и прошелся по мощеной дорожке, прямо к двери сауны.

– Ну и что мне делать? – задал риторический вопрос Бандура, волновавший до него людей и покруче.

– Петя?.. – окликнул Глиняную Голову водитель «Волги».

– Что?

– Вот, – водитель махнул в сторону таблички с номером дома. Буйно разросшиеся кусты сирени делали ее почти полностью скрытой от посторонних глаз. По крайней мере, при беглом осмотре.

Глиняная Голова прошагал к табличке, вытащил из кармана блокнот, очевидно сверяя одну надпись с другой. Удовлетворенно хрюкнул и вернулся в машину.

– Оно, – громко сообщил он водителю.

Водитель вынул из бардачка продолговатую коробку рации.

«А вы, рожи глиняные, на жаждущих попариться совсем не похожи».

Андрей в третий раз за сегодня сполз по сиденью вниз, нашаривая мобильный телефон. Телефон был утром получен им от Атасова. Во временное пользование, естественно.

– Не вздумай в секс по телефону звонить, – напутствовал Андрея Атасов. – Или, типа, дружкам – в село. Мне счет с распечаткой звонков приходит. Ты это, типа, учти…

– «Ничего не угрожает, типа», – пробурчал Андрей, награждая Атасова не самыми приятными эпитетами. – «Можешь, типа, книжку почитать…»

Но не успел Андрей набрать и половину Правиловского номера, как мимо протащилась еще одна «двадцать четверка». Поскрипывая рессорами по колдобинам почти как телега, вторая «Волга» стала борт о борт с предыдущей. Три головы в одной машине и три во второй занялись оживленным разговором:

– Вот хорошо, – упавшим голосом сказал Андрей. Сердце ушло в пятки.

– Чтобы это значило? – спросил он у себя.

– Хороший вопрос. Это неприятности. Большие неприятности.

Он отстучал номер Правилова и прижал трубку к уху.

– Ну же, Олег Петрович…

– Абонент находится вне зоны досягаемости, – безразличным женским голосом сообщил автомат на противоположном конце линии. Ему, автомату, на страхи Андрея было откровенно плевать.

– Я знал, что так и будет! – торжественно признал Бандура. И, принялся звонить Атасову.

– В данный момент абонент…

– Твою дивизию. Знал я эту фигню, ну я так и знал…

«Не даром тебе сегодня мама покойная снилась», – печально сообщил приунывший внутренний голос.

«Да пошел ты… Вот вопрос. Что это за ребята, а?»

Совещание в «Волгах» закончилось. Вторая машина тронулась с места – со сцеплением дела у нее лучше обстояли, свернула за угол здания и, к ужасу Бандуры, остановилась. Со своего места он отчетливо видел задний бампер «Волги», тускло поблескивающий среди кустов.

«Кто это, а?»

«Кто-кто? Либо менты, либо бандиты. Не строил бы ты изсебя безнадежно тупого парня, а?» – съехидничал внутренний голос.

«Если бандиты, почему тачки такие дерьмовые?» — упорствовал Андрей.

«Те, которых вы неделю назад тут угрохали, тоже не на „Феррари“ катались».

«Может, все же менты?»

«Тебе здорово легче станет?»

Андрей энергично покрутил головой: —«черта с два».

«Слушай, парень. Если ты надеешься, что эти ребята из общества книголюбов, то понапрасну время тратишь…»

«Может, это Правилов своих орлов на смену прислал?» – с надеждой подумал Бандура.

«Ага, как же. Надежды юношей питают…»

«Ну, а почему нет?..»

«А ты пойди, спроси»

«Так чего делать?» — поинтересовался у внутреннего голоса Андрей.

«Тикать отсюдова, вот чего», – убежденно посоветовал внутренний.

«Какой ты грамотный», – с тоской ответил Андрей, – «А завтра Правилов с меня три шкуры спустит? Вместе с Атасовым?»

«По-моему, завтра по любому лучше, чем сегодня…»

«Ага…» — протянул Андрей.

«Расскажешь им, что машина обломалась. По дороге… От такого корыта чего угодно ожидать можно…»

«Троллейбусы тоже переломались? Пешком дойти не мог – батарейки сели?»

Андрея охватило отвратительное чувство дикого зверя, угодившего лапой в капкан.

«Конечно, можно тупо в дверь ломануться. Предупредить их, что Глиняные головы сауну обложили. Хрен с тем, что обе телки узнают…»

«Умно придумано! – обрадовался Внутренний голос. – Вот прямо на глазах у Глиняных голов и ломись».

«Вспомнил! – мысль промелькнувшая в мозгу, показалась Андрею спасительной. Он нагнулся и начал обыскивать бардачок, – только бы я ее у Атасова дома не выложил…»

– Есть! – завопил Андрей, сжимая перламутровую визитку, полученную от зеленоглазой Кристины под занавес вторника. – Есть, есть! Кристина Бонасюк… домашний… мобильный…

Андрей набрал номер, соображая на ходу, с чего бы начать? «Кристина, я тот парень, с которым Вы… Не то… Ох, не то… Кристина, я тот самый парень, который Вас… Тоже не пойдет. Вот красота. Был с женщиной – ближе некуда, а она даже именимоего не знает», – успел подумать Андрей, прежде чем в трубке прозвучал голосок Кристины Бонасюк:

– Алло?

* * *

Телефонный звонок приглушенно заверещал из дамской сумочки Кристины, оставленной на вешалке в холле. Трое людей почти синхронно повернули головы на этот звук.

Боник с широкого кожаного дивана, где он сидел, вальяжно развалясь по подушкам, и пытался оценить качество вина, разглядывая его на свет. Поза и лицо Бонифацкого оставались совершенно расслабленными, но вот глаза его поверх бокала сделались острыми, словно бритвы. Анна – слегка расстроенная, стояла у окна, нервно перебирая подол летнего платья.

– Кто бы это еще? – спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь.

Анна полагала, что на сегодня новостей вполне достаточно. Только что ей позвонил Правилов и сообщил совершенно потрясающую новость – Виктор Ледовой арестован.

– Задержали в казино «Спирит» около часа назад.

Анне показалось, что Олег Петрович здорово запыхался.

– Что сделали? – переспросила Анна, сперва подумав, что просто ослышалась. Или что дядю Олега хватил тепловой удар.

– Задержали. «Маски-шоу». Спец-подразделение какое-то. Куда увезли – не известно. Сейчас уточняем. Все на ушах, Аня, – голос Правилова и действительно звучал так, словно говорил он с Эвереста. Воздуху явно не хватало.

– За что?! – Это известие показалось Анне столь же нелепым, как если бы ей сказали, будто арестован памятник Богдану Хмельницкому на одноименной площади. Чушь собачья.

«Собачья, мать ее, чушь».

– Вроде он выпил немного. Сама понимаешь, да? Зацепился с кем-то из крутых клиентов… Ну и здорово его отделал…

– Ну так не убил же?!

– Не убил, – с готовностью согласился Правилов. – Но так отделал – не приведи Господи. Ты же его знаешь, – сухо продолжал Олег Петрович, – как выпьет, планка заваливается.

– Да уж, – ледяным тоном согласилась Анна Ледовая. – Я его знаю…

– Ну вот. Нанесение тяжких телесных, – это для начала. А вообще – подозрительно быстро омоновцы рядом оказались.

– Ну и дела, – произнесла Анна Ледовая, не зная, стоит ей радоваться или горевать. С одной стороны, Виктор, нависающий над ее головой, все равно, что готовая вот-вот обрушиться глыба, временно исчез. Это Анна воспринимала, как безусловный плюс. С другой – черт его знает, как все обернется, если Ледового упекут надолго?

Группировка Виктора Ледового, как и всякая другая, образца начала десятилетия, структурой и способами выживания была подобна какой-нибудь орде гуннов, из тех, что терзали захиревшую римскую империю в середине прошлого тысячелетия. В те добрые времена наличие(отсутствие) лидера под бунчуком из конских хвостов определяло вектор движения всего войска. Образно говоря, есть Атилла,[77]77
  Аттила – вождь гуннов с 434 по 453 год, один из величайших полководцев послеантичного мира. Его последнее вторжение в Европу едва не окончилось исчезновением всей белой расы. К счастью, римскому военачальнику Аэцию в грандиозной «Битве Народов» на Каталаунских полях удалось остановить продвижение гуннов


[Закрыть] Ура! На Рим, а нет, – разбегаемся обратно в степи. Историей Анна не увлекалась, школьный курс прошел сквозь нее с легкостью гамма-излучения, что совершенно не мешало ей остро чувствовать опасность создавшегося положения.

– Насколько его закрыли? – мрачно осведомилась Анна.

– Говорю тебе, выясняем, – тяжело дышал в трубку Правилов. – Разбираемся как раз, что к чему. Лучших адвокатов выдернули. Жмем на все кнопки, какие только есть. Аня? Ты, кстати, сама-то где? Я домой накручивал – там никого…

– У подруги, – неопределенно ответила Ледовая.

– Как с тобой связаться?

– По мобильному.

– А еще как?

– Никак. – «Вот прилип», – разозлилась Анна.

– Хорошо. – Правилов вроде слегка обиделся. – Я еще перезвоню. Ты мобилку не выключай… – Связь оборвалась.

– Кто звонил, Анька? На тебе лица нет, – Кристина уже растопила сауну и разложила свежее белье. Как сказал бы моряк, «осмотрелась в отсеках», и теперь рассчитывала наконец-то улизнуть домой, к Васеньке.

– Хм, – Анна развела руками. – Не знаю, что и сказать, Кристиночка. Я временно – почти что вдова… Ледовой в тюрьме.

– Где?! – Кристине новость показалась не менее невероятной, чем Анне. Настолько, что она позволила себе довольно широкую улыбку.

«Чтоб такого дядю за решетку упекли?» Видать, что-то в лесу сдохло».

– Чего ты лыбишься, корова? – Даже обиделась Анька. – Смешно ей, видите ли…

– Тебе чего плохого? – Кристина нетерпеливо переступала с ноги на ногу, понимая, что придется еще немного задержаться. Чтобы хотя бы подругу выслушать.

Боник молчал, слушая в оба уха. Но не успела Анна пересказать и половину того, что услышала от Олега Петровича, как в холле снова зазвонил телефон. Анна нервно вздрогнула и второй раз повторила свой вопрос:

– Ну и кто бы это еще?…

– Это мой мобильник, – успокоила подругу Кристина и направилась к вешалке, за телефоном. Вытащила не умолкающий мобильник, еще раз кивнула Аньке:

– Василечек, наверное, беспокоится… – Она надавила кнопку связи:

– Алло?

– Да, это я, – отвечала Кристина через секунду, в то же время отрицательно качая головой для Анны, – «нет, не Вася…».

По мере разговора, а Кристина в основном слушала, Боник и Анна внимательно следили за Кристиной, лицо которой делалось все более удивленным.

– Я не понимаю, – наконец произнесла она и снова принялась слушать.

– Да кто Вы?..

Опять долгий монолог на противоположном конце линии.

– Ах… – лицо Кристины немного просветлело. – Я поняла… – В голосе чувствовалось облегчение. – Да… Андрюша, я тоже буду рада тебя увидеть, но не сегодня… Хорошо?… Очень занята… очень…

Снова монолог в исполнении невидимого Андрюши, из которого Анна и Вацлав разве-что отдельные интонации улавливали.

– Нет Андрей, – отрезала Кристина. Теперь ее голос сделался нетерпеливым и непреклонным. – Нет. Сегодня – исключено. Я занята. – Кристина нажала кнопку отбоя. Но едва собралась спрятать телефон обратно в сумку, как тот снова запищал. Кристина скорчила недовольную гримаску:

– Ты только погляди, какая настырность, а?! – она решительно обесточила аппарат и всунула в недра своей сумки.

– Да кто это, Кристя? – Не выдержала Анна. – Мы положительно умираем от любопытства.

Кристина обернулась к подруге:

– Наш общий знакомый, Андрюша…

– Какой Андрюша? – не поняла Анна Ледовая.

– Мальчик наш. Что во вторник приходил… – Кристина умышленно произнесла «наш», посчитав, что эта маленькая шпилька Анне совсем не помешает. Вацлав насмешливо поглядывал на обеих подруг.

– Кристина мастера вызывала, по электрике, – быстро нашлась Анна, смерив куму ледяным взглядом, – «Я тебе попомню, коза зловредная».

– И что же он хотел, этот ваш электрик? – как бы невзначай спросил Бонифацкий. Глаза его сделались совершенно озорными, показывая Кристине с Анной, что сказка про электрика ему очень понравилась.

– Какой-то бред молол, – откровенно призналась Кристина. – Он меня немедленно, мол, должен увидеть. Прямо таки срочно. Вопрос жизни и смерти.

– Это любовь, – высокопарно произнесла Анна, – любовь с первого взгляда.

– Больше похоже на безумие, – сухо отозвалась Кристина.

– Зря вы удивляетесь, Кристина, – вежливо сказал Бонифацкий. – Если вам интересно мое мнение, то Вы любого мужчину с ума можете свести.

– Даже электрика, – вставила Анна. Кристина наморщила лоб:

– И на пьяного не похоже. Может, он наркоман? А, Анька?

– Мне почем знать? – с безразличием откликнулась Анна. Это твой знакомый электрик, а не мой.

«Вот сучка», – выругалась про себя Кристина. – Ну и ладно… Ты не дорассказала, кума. Что там с Виктором? – «Давай уже, рассказывай быстрее, да я к Васе домой поеду. Лимоны и чай по дороге куплю. Полкурицы в морозилке лежат, так что дозавтра перебьемся с Васенькой», – честно говоря, вопрос о том, чем заправлять куриный бульон доя мужа, – клецками, домашней лапшой или рисом, волновал Кристину гораздо живее, нежели решетка, за которую угодил Виктор Иванович Ледовой.

– Сидит… – Анна словно сама своим словам не верила. – Побил вроде-бы кого-то. – Она вкратце пересказала до конца свой диалог с Правиловым.

– Вот это да… – Кристина довольно фальшиво изобразила сострадание. Она уже откровенно собиралась домой.

– У него были неприятности по работе. – Анна оставила в покое подол юбки, принявшись теребить локон своих золотистых волос. – Я толком не знаю, конечно, в чем дело, но чтоб такие?.. До тюрьмы?!

– Так ведь Олег сказал – за хулиганство? – Кристина сняла сумочку с вешалки и водрузила ее на плечо:

– Анечка, если ты не возражаешь?

– Ты уже уходишь? – осведомилась Анна.

– Васенька дома совсем… – договорить Кристина не успела. Приоткрытое окно с шумом распахнулось, врезавшись торцом в напольную вазу. Ваза перевернулась и лопнула, разбросав по всюду комья земли. В проеме окна появились голова и плечи какого-то мужчины. Живот незнакомца лег на подоконник, задница и ноги болтались за окном.

Боник попытался вскочить. Но только расплескал вино по своему светлому летнему костюму, фактически поставив на нем крест.

«Надо дольку лимона приложить», – автоматически подумала Кристина. – «Костюм-то денег стоит»

В следующее мгновение нога незнакомца нашла точку опоры где-то по ту сторону окна и он рывком полетел в комнату. Перевернулся через голову и упал на пол с таким звуком, словно тяжелый комод уронили.

* * *

«Вот блин», – зло размышлял Бандура, изо всех сил напрягая мышцы. – «Когда смотришь фильмы с Джекки Чаном – прыг туда, прыг сюда. Как сам попробуешь, – как будто у мешка сдерьмом выходит». Совершая кувырок, Бандура подумал. что больно ляпнется об пол обеими лопатками и копчиком. Так оно и вышло.

– Спокойно, – срывающимся от напряжения голосом выкрикнул Андрей, но вряд ли на кого его слова подействовали успокаивающе. Андрей рывком вскочил на корточки.

Боник сидел, облитый вином, с пустым бокалом в руке. Его рот был широко раскрыт, а глаза вылезали из орбит. Зеленоглазая Кристина шарахнулась вглубь комнаты, споткнулась об вешалку и грохнулась на пол. Падая – вскрикнула. Андрей машинально ухватил зеленоглазку за лодыжку, после падения оказавшуюся у него под носом. Зеленоглазка заголосила так, будто в нее вцепился медведь. Или леопард. Анна Ледовая завизжала, подхватила со столика бутылку вина и с маху опустила на затылок Бандуры. В голове Андрея полыхнуло, словно разорвалась заложенная под черепом петарда.

«Застрелили, суки!..» – успел подумать Бандура, валясь носом в ковролин.

Следующие пять минут сауна Бонасюков оглашалась воплями Бонифацкого и обеих женщин. Царила невероятная паника.

– Что это за псих?!.. Что это за псих?! – истерически тараторила Кристина. Боник оценил кляксы, раскрасившие новый костюм, и в глазах у него выступили слезы. Анна двинулась к бездыханному телу Андрея и перевернула его ногой: