Текст книги "Перст указующий"

– Откуда вы знаете, что он направлялся к королю?

– Почти все остальные в отъезде. Герцог Йоркский держит отдельный двор, к тому же он сейчас в Сент-Джеймсе у королевы-матери. Королева и ее фрейлины – в Виндзоре. Его величество пока здесь, но и он уедет через несколько дней. Так что если Беннет не вел этого человека поздно вечером на встречу с лакеем…

Вот и вся дразнящая малость, какую я узнал наверняка о последних днях, какие провел венецианец в Лондоне до своего отплытия на Континент. Не могу сказать точно, но, наверное, несколько дней спустя его заметил и велел арестовать во дворце доктор Уоллис. Все это время сэр Генри Беннет руководил его поисками и утаивал тот факт, что сам же в строжайшей тайне приводил его на встречу с королем.

По всей очевидности, тут замешаны были темные государственные дела, и я знаю, что невинному никогда не воздают по заслугам, если он вмешивается в них без должной на то причины. Чем меньше мне известно, тем в большей я безопасности, и хотя в этом случае мне трудно было обуздать любопытство, я тем же вечером покинул Лондон в университетской карете и был рад такому решению.

Я говорю «узнал наверняка», так как с непреложной уверенностью знаю истину об этой встрече, насколько ее вообще возможно знать, не присутствуя на этой так и оставшейся тайной беседе. Из рукописей Кола, Престкотта и Уоллиса я почерпнул немалое удовольствие, ведь причины, побудившие Кола взяться за перо, ясны мне как на ладони. Цель его трудов – зародить семя сомнения, а его диспут с Лоуэром – пусть он и был для него важным – включен туда лишь для того, чтобы отвлечь внимание от истории, которую автор предпочел бы сохранить в тайне.

Рукопись писалась, дабы создать видимость непрерывного существования Марко да Кола, который вот уже много лет как мертв, и доказать, что это его, солдата и мирянина, видели в тот вечер в Уайтхолле. Ведь если в Англии был Марко да Кола, иезуита Андреа да Кола там быть не могло. А значит, то, что, на мой взгляд, имело место в тот день в Уайтхолле, не могло бы случиться: такое возможно было бы только в том случае, если на встречу с королем приходил священник, а точнее, католический священник. Сейчас в стране, как никогда, сильна ненависть к папистам, и малейшего намека на папизм достаточно, чтобы подвергнуть опасности жизнь любого человека, вот поэтому личность собеседника короля крайне важна.

Доктор Уоллис был очень близок к тому, чтобы узреть истину; на деле он держал ее в руках, но отбросил как несущественную. Здесь я отсылаю к тому месту в его рукописи, где он цитирует слова скупщика картин в Венеции, сказавшего, что Марко да Кола «в то время не имел славы человека ученого или усердного к наукам», и тем не менее итальянец, которого знал я, был сведущ в медицине, обладал познаниями в трудах лучших умов и способностью интересно рассуждать о философах древних и новых времен. Прибавьте к этому рассказ торговца, которого допрашивал Уоллис во флитской тюрьме и который описывал Марко да Кола как «сухопарого и изможденного и мрачного умонастроения» – прямая противоположность коренастому и веселому джентльмену, прибывшему в Оксфорд. Прибавьте к этому отказ Кола обсуждать военную службу на Крите в доме сэра Уильяма Комптона. А потом скажите мне, какой солдат не стал бы до бесконечности разглагольствовать о своих подвигах? Вспомните о предметах, какие нашел я в его сундуке, и вдумайтесь в их смысл. Вспомните еще и его ужас, когда он воочию столкнулся со своим вожделением к Саре Бланди. Скольких вы знали солдат, которые были бы столь же совестливы? Действительно, этот человек был одной из тех загадок, которые столь трудны для понимания, но столь просты, когда правда наконец выходит на свет.

К тому времени мне уже было известно, что попавшая ко мне книга – это том Ливия, который разыскивали Уоллис и Кола и который являлся ключом к неким зашифрованным письмам, переданным мне Джеком Престкоттом. Однако разобрать эту тайнопись было непросто; рассказывая об одержанной победе, я ни в коей мере не желаю умалить или как-либо очернить достижения доктора Уоллиса.

Поначалу я медлил и оттягивал не из уверенности в том, что любое добытое подобным путем знание не принесет мне добра; события тех дней столь тяжким грузом лежали у меня на душе, что я еще многие месяцы провел погруженным в меланхолию и вялость. По обыкновению я искал убежища среди книг и заметок, читая и снабжая примечаниями с жаром, какой едва в силах был сдерживать. Деяния давно умерших стали мне величайшим утешением, и я почти превратился в отшельника, лишь с преходящим интересом замечая, что моя слава как человека сухого и со странностями разрослась и стала непоколебимой. Полагаю, меня считали невоспитанным чудаком со скверным характером и раздражительным и кислым нравом, а я об этом даже не подозревал. Теперь это действительно так: я мертв для мира и с большим упоением беседую с умершими, нежели с живыми. Не находя себе места в моем собственном времени, я ищу убежища в прошлом, ибо только там я могу выказать чувства, какие не способен выказать своим современникам, которым неведомо то, что знаю я, и которые не видели того, чему я был свидетелем.

Мало что отвлекало меня от книг, и я был столь безразличен к обществу людей, что не заметил, как тает круг моих знакомых. Лоуэр постепенно перевел свои дела в Лондон и добился такого успеха (под покровительством Кларендона и благодаря смерти многих серьезных соперников), что получил место при дворе и взял в обычай держать не только прекрасный дом, но и карету с семейным гербом на дверце – за что его немало порицали те, кто считал это дерзким хвастовством. Однако это не принесло ему вреда, ведь богатые и высокородные любят, чтобы их лечили люди должного, на их взгляд, происхождения. Еще он выплатил приданое сестрам и восстановил положение своей семьи в Дорсете и тем снискал множество похвал. И хотя он опубликовал свой прекрасный труд о мозге, он больше никогда не проводил серьезных изысканий. Все, что он считал поистине благородным, сам поиск знания посредством опыта, он оставил в погоне за мирскими благами. Сдается, я – единственный, кто постигает горечь его успеха: все, что свет почитает успехом, на взгляд Лоуэра было пустой растратой сил и несостоятельностью.

Мистер Бойль также уехал в Лондон и с тех пор в Оксфорд приезжал, кажется, только дважды. Большей потери для города невозможно даже вообразить, потому что, хотя он никогда не принадлежал к университету, его присутствие все же озаряло его и принесло ему известность. Эту славу он увез с собой в Лондон и неустанно преумножал ее нескончаемым потоком замысловатых приспособлений и тем упрочил вечную память своему имени. И Локк тоже уехал, как только нашел себе теплое местечко, и он тоже оставил опыты ради мира и при этом вступил на столь опасную политическую стезю, что его положение стало вовеки шатким. Может быть, настанет день, и он достигнет славы, опубликовав свои труды, но с равной вероятностью его может унести за собой водоворот событий, и он закончит жизнь на виселице, если только посмеет вернуться из изгнания на наши берега. Время покажет.

Мистер Кен, что было неизбежно, получил приход, который достался бы доктору Грову, будь тот в живых, и тем самым как будто стал единственным, кто извлек выгоду из описываемых мной трагических событий. Переменившись, он превратился в хорошего человека, умеренного в набожности и известного благотворительностью. Все это явилось до некоторой степени неожиданностью, но иногда люди поднимаются над собой, чтобы соответствовать достоинству своего звания, а не низвергают его до собственного уровня. Такое – редкость, но все же случается достаточно часто, чтобы служить опорой и утешением. На благо всему человечеству мистер Кен, слишком занятый обязанностями, налагаемыми на него саном, оставил игру на виоле, за что всем нам следует возблагодарить тех, кто облачил его в епископскую мантию и этим благословил все творение Господне.

Турлоу умер несколько лет спустя и свои тайны унес в могилу – если не считать тех, какие, по всей видимости, скрываются в бумагах, которые он спрятал, чувствуя приближение болезни. Он был поистине удивительным человеком, и я весьма сожалею, что не был ему представлен. Я убежден, что он не только знал все тайны, о которых я говорю, но стоял за многими мерами правительства в те дни. Это может показаться странным, если вспомнить его преданность Лорду-Протектору, но он служил великому Кромвелю потому, что тот водворил порядок в нашей многострадальной стране, а Турлоу чтил порядок и цивилизованный мир более, нежели почитал людей, будь то король или простолюдин.

Доктор Уоллис изменился мало, но становился все более раздражителен и вспыльчив по мере того, как слабело его зрение. За исключением меня самого он, думаю, единственный, кто по-прежнему ведет ту же жизнь, какой жил тогда. Труды – по английской грамматике, по обучению речи немых, а также в самых запутанных и трудных для понимания областях алгебры, не постижимых ни для кого на свете за вычетом его самого и еще горстки математиков, – текут из-под его пера, а из его уст изрыгается поток порицаний и брани в адрес тех коллег, кого он всегда считал своими никчемными соперниками. У него много поклонников и нет друзей. Не сомневаюсь, он по-прежнему трудится на службе правительства, ибо годы не лишили его способности разгадывать тайнопись. Теперь, когда Турлоу мертв, а власть Беннета растаяла как дым, как это неминуемо случается с людьми от политики, один только старый король знает истинную тайну того, как обманули Уоллиса, как наговорили ему лжи, как выставили его глупцом.

И еще я.

Ведь я сам – и без посторонней помощи – расшифровал письмо, которое Уоллис перехватил на пути к Кола в Нидерланды, и раскрыл заключенную в нем тайну. Это было непросто. Как я уже говорил, я долгое время избегал даже глядеть на него и взялся за работу лишь много позднее, когда после чумы и пожара в Лондоне Оксфорд вновь наводнили несчастные, испуганные и ищущие пристанища люди. Я и сам был напуган, и только уверившись, что после долгого молчания эта история сгладилась из памяти всех заинтересованных сторон, достал письма из тайника под досками пола и попытался их прочитать.

Это, разумеется, было лишь начало. Работа, на которую доктору Уоллису понадобилось бы несколько часов, заняла у меня несколько недель, так как мне пришлось многократно изучить книги, прежде чем я понял принцип построения этого шифра. Простое объяснение, какое приводит в своей рукописи Уоллис, сберегло бы мне немало трудов и усилий, будь у меня этот манускрипт тогда, но доктор был единственным человеком, к кому я не мог обратиться за помощью. Но со временем я до всего дошел своим умом. Буква, с которой каждые двадцать пять знаков начинался шифр, была не первая подчеркнутая буква, и не следующая за ней, и не первая буква следующего слова, а вторая по счету помеченная. Шифр сам по себе нетруден и объясняется просто: он должен быть настолько доступен, чтобы малограмотный солдат на привале мог бы в мгновение ока написать письмо, будь у него нужная книга. В этом – весь смысл шифра.

И потому, как только меня посетила эта чудесная догадка, вся тайна писем открылась мне за одно утро. Понадобилось еще несколько месяцев, прежде чем я смог поверить прочитанному.

Как и обещал, я все уничтожил. Существует лишь одна копия сделанного мной перевода, и ее тоже я уничтожу вместе с этой моей рукописью, когда буду знать, что моя последняя болезнь уже на пороге. Я просил мистера Тэннера, молодого библиотекаря и ученого из университета, после моей смерти уладить мои дела, и сжечь эти бумаги будет частью его обязанностей. Тэннер – человек чести и свое слово сдержит. Пусть никто не скажет, будто я нарушил данное слово или открыл что-либо, что следовало сохранить в тайне.

В зашифрованном письме, адресованном Андреа да Кола и написанном Генри Беннетом, государственным секретарем и (такова ирония) покровителем доктора Уоллиса, после обычных вводных замечаний говорится следующее:

Дело, обсуждавшееся в нашей недавней переписке, принесло плоды, и Его Величество дал знать о своем желании как можно скорее быть принятым в лоно Римской католической церкви в соответствии с его истинной верой. Я получил распоряжение в строжайшей тайне послать за священником, на которого можно было бы положиться, дабы он исполнил это августейшее желание, и уповаю, что вы сами возьметесь за этот труд, ибо вы уже пользуетесь нашим доверием. Следует помнить, что, буде эта тайна откроется, случится величайшее несчастье. Пока же мы предпримем все меры, чтобы постепенно ограничить и свести на нет преследования католиков, а затем, когда по прошествии лет ненависть к ним ослабеет, можно будет выступить с публичным оглашением. В знак наших добрых намерений король попытается убедить Парламент проявить большую терпимость к католикам, и уверен, этот первый шаг приведет к многим другим, после чего можно будет приступить к объединению двух церквей. Наш посланник, мистер Болтон, выедет в Рим сразу по совершении обряда крещения, дабы обсудить надлежащие планы.

Вы же, дорогой отец, можете с миром и без страха прибыть в нашу страну; хотя по причинам очевидного свойства вам не будет предложена защита правительства, мы позаботимся о вашей безопасности и сделаем все возможное, чтобы ваша личность осталась неизвестна.

Король Англии, верховный глава Англиканской церкви, есть и был с 1663 года скрытый католик, тайно принявший обряды католической церкви. Его первый министр, мистер Беннет, также был католиком, чьей тайной целью было уничтожить ту самую Англиканскую церковь, которую он клялся хранить и защищать. Кола прибыл в Англию вовсе не ради покушения на титулованных особ, а для того, чтобы принять короля в лоно римской церкви, и, как я полагаю, сделал это, когда побывал в тот вечер в Уайтхолле со своими елеем и распятием и со своей святой реликвией.

И все это время демоны наваждений терзали Уоллиса, и Генри Беннет слушал и поощрял его, дабы все произошедшее не только не вышло на свет Божий, но еще более погрузилось во тьму. Я уверен (но не имею доказательств), что это Беннет стоял за гибелью слуги Уоллиса, Мэтью, которого умертвили, дабы сохранить в тайне придворные интриги. Я не могу поверить, что Кола мог сотворить такое: он не был склонен к насилию, в то время как перерезанное горло – явный след негодяя по имени Джон Кут, к услугам которого прибегал время от времени сам Уоллис.

Предай я огласке это письмо или даже доставь его втайне человеку, подобному Уоллису, монархия в этой стране не протянет и недели, поглощенная Гражданской войной, столь велико в наши дни отвращение к Риму. Гнев Уоллиса за понесенное им унижение будет так велик, что он разожжет кампанию столь ядовитую, что поднимутся вскоре все протестанты Англии, с воем требуя крови еще одного короля. Пойди я к самому королю, то стал бы вельможей и богачом, прожил бы в достатке до конца своих дней, ведь ценность этой бумаги – или постоянное ее сокрытие – превыше всякого золота.

Такого я не сделаю. Сколь презренны мирские блага для того, кто видел чудеса и удостоился благодати, какие видел и какой удостоился я. Я верю и знаю, что я видел и слышал, и касался Господа во плоти. В тиши, вне взоров людских, прощение Божье снизошло вновь, и мы в своей слепоте даже не сознаем, что нам дарованы Его неистощимые терпение и любовь. Это произошло и будет происходить в каждом из грядущих поколений: нищий, калека, дитя, безумец, преступник или женщина – наш Господь, явившийся во плоти, рожденный в безвестности, отталкиваемый и отвергаемый нами и нами убитый во искупление наших грехов. Мне заповедано молчать, и этот завет я соблюду.

Это – истина, единая и единственная истина, явленная, законченная и совершенная. Что рядом с ней догматы священников, власть королей, тщание схоластов или хитроумие ученых?

Хронология

1625 Смерть Якова I, восшествие на престол Карла I.

1629 Карл начинает издавать указы без одобрения их Парламентом.

1640 Парламент распущен; Карл терпит поражение в войне с Шотландией.

1642 Волнения и начало Гражданской войны в Англии; армия парламентаристов терпит поражение в битве при Эджхилле; Оксфорд становится штаб-квартирой роялистов.

1644 Битва при Кропреди-Бридж; войска Карла разгромлены при Марстонмур.

1645 Сражение при Нейсби; окончательное поражение роялистов.

1646 Оксфорд сдается осаждающим. Окончание первой Гражданской войны.

1647 Поражение и пленение Карла I.

1648 Испытание университетов и очищение их от членов факультета, сочувствующих роялистам. Вторая гражданская война.

1649 Казнь Карла I; Карл II удаляется в изгнание. Создание Английской Республики.

1650-е Протекторат Оливера Кромвеля, Лорда-Протектора Англии. Бойль, Уоллис и другие создают в Оксфорде ядро Королевского Общества.

1658 Смерть Кромвеля. Власть на короткое время переходит к его сыну Ричарду, новому Лорду-Протектору.

1659 Отречение Ричарда Кромвеля от титула Лорда-Протектора; Парламент отозван; Джон Турлоу назначен секретарем Государственного совета; восстание роялистов подавлено.

1660 Возвращение из изгнания Карла II. Герцог Кларендонский становится лордом-канцлером Англии.

1661 Краткое и безуспешное восстание «людей пятой монархии» в Лондоне. Брак Карла II и португальской принцессы приводит к вражде с Испанией. Вторая Чистка Университетов.

1662 Несмотря на стремление Карла к веротерпимости, Парламент принимает акты, навязывающие религиозный конформизм; гонения на квакеров. Испанский заговор с целью свержения Карла.

1663 Постоянные слухи о заговорах с целью покушения на Карла. Опыты Ричарда Лоуэра и Кристофера Рена по переливанию крови. Официальное основание Королевского Общества.

1667 Падение Кларендона. Восхождение Генри Беннета, герцога Арлингтонского.

1678 «Заговор папистов» – широко распространившаяся истерия, вызванная фиктивными обвинениями в адрес иностранных иезуитов в том, будто они планируют резню протестантов.

1685 Смерть Карла II, восшествие на престол его брата Якова II, католика по вероисповеданию.

1688 «Славная революция»: изгнание Якова, конституционное уложение гарантирует главенство Парламента и господство протестантизма.

Действующие лица

ГЕНРИ БЕННЕТ, 1628–1685. Получил титул барона Арлингтонского в 1663 году, в 1673-м – титул графа Арлингтонского. «Человек, чьи происки не преминули оставить пятно на его репутации. Но недостаток честности позабылся за благопристойностью его бессовестности… он жил протестантом напоказ, но умер католиком». Посол в Испании, затем назначен государственным секретарем (фактически министром иностранных дел) в октябре 1662 года; отстранен от должности в 1674-м за поощрение католицизма.

САРА БЛАНДИ. Вымышленный персонаж; рассказ о суде над ней и ее казни основан на истории Анны Грин, повешенной в Оксфорде в 1665 году.

РОБЕРТ БОЙЛЬ, 1627–1691. «Отец химии», четырнадцатый ребенок баснословно богатого графа Коркского; открыл «закон Бойля», описывающего соотношения между эластичностью и давлением газов. В «Скептическом химике» первым использовал слово «элемент» в современном его значении; строил предположения о существовании атома. Считал себя в той же мере теологом, в какой ученым, и остро интересовался как современной химией, так и алхимией.

АНТОНИ ВУД, 1632–1695. Историк и собиратель древностей, автор «Historia et Antiquitates Universitatis Oxonienses’ («История и древности Оксфордского университета») (1691). Холостяк, ведший отшельническое существование и заработавший на склоне жизни репутацию человека нелюдимого и озлобленного, хотя до 1660-х годов имел широкий круг друзей и знакомых. Известен в основном благодаря дневникам и заметкам, которые увидели свет лишь в ХХ веке.

МАЙКЛ ВУДВОРД, 1599–1675. Смотритель Нового колледжа в Оксфорде в 1658–1675 годах; пастор прихода Эш в Суррее и «человек немногих ученых достижений и еще меньших политических или религиозных воззрений», но неутомимый в восстановлении финансов колледжа после катастрофической потери доходов во время Гражданской войны.

ЭДУАРД ГАЙД, граф Кларедонский, 1609–1674. Лорд-канцлер и фактически премьер-министр Карла I, а затем Карла II. Был самым верным приверженцем короля, разделив с ним годы изгнания. Его положение сильно пошатнулось, когда его дочь Анна, не получив разрешения на брак, вышла замуж за брата короля, но остался у власти до 1667 года, когда его вынудили удалиться в изгнание, а его пост занял Генри Беннет, лорд Арлингтон.

ВАЛЕНТИН ГРЕЙТОРЕКС. Ирландский знахарь, лечивший наложением рук, приехавший в Англию и применивший здесь подобные методы для исцеления жертв золотухи и прочих недомоганий. Полагал свою способность к целительству особым даром Божьим. Его опыты произвели впечатление на Бойля и его окружение, и он добился успеха в кругах английской аристократии. «Странный малый, полный речей о дьяволах и ведьмах». Впоследствии возобновил свою карьеру в Ирландии как мировой судья и приобрел большую усадьбу.

РОБЕРТ ГРОВ, 1610–1663. «Астролог-любитель» и член совета факультета Нового колледжа в Оксфорде. «Марта 30, в понедельник, мистер Роберт Гров, старший член совета Нового кол., почил. [Он] был захоронен в западной галерее указ. кол.» – Антони Вуд, «Жизнь и времена», т. I, стр. 471.

ДЖОРДЖ ДИГБИ, граф Бристольский, 1622–1677. Преданный сторонник Карла II, которому после Реставрации было отказано в посте министра вследствие его католического вероисповедания. В прошлом близкий друг Кларендона, 1660-е годы провел, плетя заговоры против него, в частности, пустился в плохо спланированную и бесплодную попытку лишить его гражданских и имущественных прав по обвинению в коррупции в 1663 году, после провала переговоров о заключении союза с Испанией. Никто не поддержал этого хода, и Бристолю пришлось удалиться в изгнание. В 1667 году вернулся, чтобы войти в заговор с целью свержения Кларендона.

КАРЛ II, 1630–1685. Предшественник открыто прокатолического и впоследствии низложенного Славной революцией 1688 года Якова II. До Реставрации 1660 года жил в изгнании во Франции, в Испании и в Нидерландах. Документы о переговорах Карла II о принятии его в лоно католической церкви в 1663 году были впервые опубликованы в «Монтли ревью» за 13 октября 1903 года.

ТОМАС КЕН, 1637–1711. Епископ Батский и Уэльский, лектор логики и математики Нового колледжа, Оксфорд, в 1661–1663 годах; затем получил приход Истон-Парва от лорда Мейнарда и создал себе репутацию человека благочестивого и славящегося благотворительностью. Выдающийся проповедник, в 1684 году возведен в сан епископа. Противостоял прокатолической политике Якова II, затем противостоял его низложению, за что после Славной революции 1688 года был лишен епархии Вильгельмом III Оранским.

ДЖОРДЖ КОЛЛОП,? – 1682. Уроженец Дорсета, управляющий герцога Бедфордского с 1661 года до своей смерти; попечитель последних стадий проектов осушения, превративших значительные части Линкольншира в земли, пригодные для сельского хозяйства.

СЭР УИЛЬЯМ КОМПТОН, 1625–1663. Роялистский солдат и заговорщик, посвящен в рыцари в 1643 году. Назван Оливером Кромвелем «трезвым юношей и благочестивым кавалером». Заключен в тюрьму по обвинению в заговоре против Английской Республики в 1655 и в 1658 годах, умер в Лондоне в 1663 году и похоронен в Комптон-Уинейтс, Варвикшир.

ДЖОН КРОСС. Оксфордский аптекарь, в историю вошел в основном тем, что был домохозяином Роберта Бойля во время пребывания ученого в Оксфорде.

ДЖОРДЖ ЛОКК, 1632–1674. Вероятно, величайший из англоязычных философов; труды Локка более чем на столетие определили английскую политическую мысль. Получил образование врача, затем стал домашним учителем в семье графа Шэфтсбери, в 1670-е годы заключен в тюрьму за оппозицию правительству. С 1683-го по 1688-й годы жил в Нидерландах, пока восхождение на престол Вильгельма III в 1688 году не обеспечило ему безопасности по возвращению домой. Автор «Размышлений о веротерпимости», «Опыта о человеческом разуме», «Мыслей о воспитании», «Двух трактатов о правлении».

РИЧАРД ЛОУЭР, 1631–1691. Терапевт и физиолог, друг Антони Вуда и самый преуспевающий врач Лондона своего времени. Принадлежал к оксфордскому кружку, основавшему впоследствии Королевское Общество, но сам его членом стал лишь в 1667 году. С 1675 года член совета Королевской коллегии медиков, однако его карьере повредили политические связи, и оправился он окончательно лишь после Славной революции 1688 года. В 1660-х годах проводил опыты по переливанию крови, в 1669 году опубликовал «Tractatus de Corde».

ТОМАС ЛОУЭР, 1633–1720. Брат Ричарда Лоуэра; квакер; женат на приемной дочери Джорджа Фокса; заключен в тюрьму в 1673-м и в 1686 годах, имел долю в квакерских поселениях и собственность в Америке.

ГРАФ ПАТРИЦИО ДЕ МОЛЕДИ. Испанский посол в Англии в 1662–1667 годах. Известен ученостью и обходительностью.

ДЖОН МОРДАУНТ, БАРОН МОРДАУНТ, 1627–1675. Второй сын первого графа Питерборо; для завершения образования был послан за границу, где возглавил заговорщиков-роялистов. В 1658 году арестован, но оправдан на суде. После Реставрации назначен комендантом Виндзорского замка, но отстранен в результате парламентского импичмента в 1666 году и никогда больше не занимал высоких должностей в правительстве. Последние годы жизни вел запутанную судебную тяжбу с членами своей семьи.

СЭР СЭМЮЭЛЬ МОРЛЕНД, 1625–1695. Дипломат и изобретатель, секретарь Турлоу в 1654 году, в 1655 году уполномочен Кромвелем возглавить дипломатическое представительство в Савойе. В 1659 году переметнулся в стан врага, опознав предателя в рядах роялистов. После Реставрации пожалован рыцарским званием. Начиная с 1660-х годов экспериментировал с насосами и ранними паровыми машинами, а в 1663-м создал вычислительную машину. В 1681 году – советник по водоснабжению Версаля при Людовике XIV.

ДЖОН ОБРИ, 1626–1697. Собиратель древностей и сплетник, человек обширных познаний и немногочисленных публикаций. Вошел в историю как автор «Кратких жизнеописаний», сборника зарисовок характеров своих современников. Интересовался всеми областями знания, испытывал постоянные финансовые затруднения; начиная с 1663-го был членом Королевского Общества.

ДЖЕК ПРЕСТКОТТ. Вымышленный персонаж; истории его и его отца основаны на опале и изгнании сэра Ричарда Уиллиса за государственную измену в 1660 году. Сын Уиллиса умер впоследствии умалишенным.

СЭР ДЖОН РАССЕЛ,? – 1687. Один из руководителей «Запечатанного Узла», группы активных роялистов в Англии, строивших беспрестанные и бесплодные заговоры в 1650-х годах с целью свержения Кромвеля и возвращения короля.

КРИСТОФЕР РЕН, 1632–1723. – Профессор астрономии в Оксфорде, королевский зодчий и архитектор. Назван Ньютоном равным Уоллису в геометрии, работал над сферической тригонометрией, создал масштабированную карту Луны; один из основателей Королевского Общества; проводил важные анатомические опыты с Лоуэром и прочими из оксфордского кружка. Известен в основном своим проектом собора Святого Петра, церквями в Лондоне и дворцом Гэмптон-Корт.

ДЖОН ТУРЛОУ, 1616–1668. Адвокат, секретарь государственного совета при Кромвеле в 1652 году; впоследствии организовал систему шпионажа для охраны Лорда-Протектора. После Реставрации избежал преследований роялистов и жил в деревне Грейт-Милтон, в графстве Оксфордшир, до переезда в Лондон незадолго до смерти. Спрятал все свои государственные бумаги, которые были найдены замурованными в потолочную штукатурку в его доме и опубликованы в восемнадцатом веке.

ДЖОН УОЛЛИС, 1616–1703. Профессор геометрии в Оксфорде, один из основателей Королевского Общества и до Ньютона величайший английский математик. Великий ксенофоб, который вел длительные и ядовитые дебаты в печати с Гоббсом, Паскалем, Декартом, Ферма и многими другими. Криптограф на службе парламента в 1643–1660 годах, затем Карла II, Якова II и Вильгельма III. Опубликовал «Arithmetica Infinitorum» (1655), «Mathesis Universalis» (1657), «Трактат об алгебре» (1685). Полное собрание «Проповедей» опубликовано в 1791 году, «Очерк искусства дешифровки» – в 1737-м.

ПЕТЕР ШТАЛЬ,? – 1675. «Выдающийся химик и розенкрейцер Петер Шталь из Страсбурга в королевстве Пруссия был лютеранин и великий женоненавистник, [и] очень полезный человек… привезен в Оксфорд мистером Бойлем, году в 1659-м… В начале года 1663-го он перенес свою лабораторию в дом торговца мануфактурными товарами в приходе Всех Святых. В следующем году был отозван в Лондон, где и умер около 1675 года и был похоронен в церкви Святого Клемента Дана». – Антони Вуд, «Жизнь и времена», т. I, стр. 473.