Текст книги "Запретные удовольствия"

Письмо с пустыми листами удивило его. Два билета, которые госпожа Кабураги приложила из опасения, что он неверно отреагирует, если она пригласит его без Ясуко, удивили его еще больше. Юити позвонил Сунсукэ, чье любопытство привело его на грань самопожертвования, и пообещал, что пойдет на бал, хотя танцевать не будет.

Приехал ли Сунсукэ?

Когда они возвратились к своим местам, мальчики, помогающие официантам, уже принесли несколько стульев, и около десяти мужчин и женщин собрались вокруг Сунсукэ. Он увидел Юити и улыбнулся. Это была улыбка друга.

Госпожа Кабураги удивилась, увидев Сунсукэ, но те, кто его знал, помимо удивления, вскоре уже обменивались всевозможными сплетнями. Сунсукэ Хиноки впервые появился на ежемесячном балу. Что могло заставить его посетить столь неподходящее для него место? Только тот, кто не знал, что происходит, мог задать такой вопрос. Чувствительность к из ряда вой выходящим местам – талант, присущий писателю, хотя Сунсукэ старался избегать погружения своего таланта в гущу событий.

Ясуко, опьяневшая от вина, к которому была непривычна, невинно болтала какую-то чепуху о муже:

– Ю-тян в последнее время становится все тщеславнее и тщеславнее. Он купил расческу и держит её во внутреннем кармане. Не знаю, сколько раз он причесывает волосы. Боюсь, он скоро станет лысым.

Все дружно заметили, что это Ясуко так на него подействовала, но Юити, добродушно смеясь, задумался над смыслом её слов. То, что он купил расческу, действительно было связано с привычкой, которую он приобрел, сам того не осознавая. Даже во время скучных лекций в колледже он время от времени машинально вынимал расческу и причесывался. Сейчас перед всеми этими людьми слова Ясуко заставили его в первый раз признать, что он изменился до такой степени, что стал носить расческу во внутреннем кармане. Он видел, как собака несёт кость из дома в свою будку, поэтому эта незначительная расческа была первой вещью, которую он принес домой из этого чужого мира.

Тем не менее, Ясуко приписывала метаморфозы, произошедшие с её мужем так скоро после свадьбы, исключительно своему влиянию. Есть игра, когда к рисунку постепенно добавляют тридцать-сорок штрихов и изображение изменяется до тех пор, пока не появится совершенно другая картина. Если посмотреть на изображение после того, как добавили только первые три или четыре штриха, то увидишь лишь бессмысленный треугольник или четырехугольник. Никто не мог сказать, что Ясуко глупа.

Сунсукэ заметил рассеянность Юити.

– В чем дело? – тихо спросил он. – У тебя вид человека, озабоченного любовью.

Юити поднялся и направился к выходу. Сунсукэ последовал за ним.

– Ты заметил отрешенность во взгляде госпожи Кабураги? – спросил он. – Меня удивляет, что она оказалась не лишенной одухотворенности. Видимо, в первый раз в жизни она столкнулась с чем-то духовным. Еще можно сказать, что вместе с тобой появились загадочные побочные эффекты любви, реакция, вызванная полным отсутствием души у тебя. До меня постепенно стало доходить, что, хотя ты полагаешь, что можешь любить женщин духовно, это не верно. Человеческое существо не обладает такой возможностью. Ты не можешь любить женщин духовной или плотской любовью. Как естественная красота правит миром, так и ты правишь женщинами при полном отсутствии какой бы то ни было духовности.

В то время писатель не осознавал, что смотрел на Юити лишь как на духовную куклу самого Сунсукэ. Тем не менее это было в определенном смысле высшей эстетической похвалой.

– Люди всегда сильнее любят тех, кто им совершенно не подходит. Это особенно верно для женщин. Сегодняшняя госпожа Кабураги благодаря любви выглядит так, будто она полностью позабыла о своих физических прелестях, что до вчерашнего дня было невозможно.

– Но недельный период истек, не так ли?

– Исключительная привилегия. Первое исключение, которое я видел. Она не в состоянии скрывать свою любовь. Разве ты не заметил, когда вы вдвоем вернулись на свои места, как она взяла свою парчовую театральную сумочку, расшитую павлинами, со стула, где оставила её, и положила на стол? И как она это сделала? Внимательно посмотрела на поверхность стола и аккуратно положила её. Нет, она хладнокровно опустила её прямо в середину лужи от пива! Любой, кто говорит, что эта женщина возбуждается в танце, ошибается. – Сунсукэ предложил Юити сигарету и продолжал: – Думаю, это дело займет много времени. Пока ты можешь спокойно отдыхать – твои чары возымели действие, и теперь тебе нелишне расслабиться. Прежде всего у тебя есть возможность прикрываться тем, что ты женат, и если уж на то пошло, недавно женат. В самом деле, у меня нет никакого желания защищать тебя. Подожди минутку. Я хочу познакомить тебя кое с кем еще.

Сунсукэ огляделся. Он искал Кёко Ходако, которая бросила его, так же как Ясуко, и вышла замуж более десяти лет назад.

Юити вдруг посмотрел на Сунсукэ, словно совсем его не знал. Здесь, в этом юном и прекрасном мире, Сунсукэ выглядел как чего-то ищущий мертвец.

Щеки Сунсукэ были свинцового цвета. Глаза стали тусклыми, и между почерневшими губами меловая белизна явно, искусственных зубов сверкала неестественно, словно белая стена разрушенного замка. Однако эмоции Юити принадлежали Сунсукэ. Сунсукэ знал, что делает, поскольку, когда увидел Юити, решил заживо забраться в свой гроб. Когда он творил, мир казался ясным, дела людей – очевидными, потому что в такие моменты он был, несомненно, мёртв. Многочисленные глупые поступки Сунсукэ были не чем иным, как результатом неловких усилий мертвеца, пытающегося снова и снова окунуться в течение жизни. Как он делал в своих произведениях, он взял тело Юити, наделил его собственной душой и с помощью него решил излечиться от своей мрачной ревности и зависти. Он стремился к полному выздоровлению. Короче говоря, желал заново родиться в этом мире как мертвец.

Когда смотришь вокруг глазами мертвого человека, с какой ясностью этот подлунный мир обнажает свои деяния! С какой ясностью можно видеть насквозь любовные истории своих собратьев и как мир трансформируется в небольшой стеклянный механизм!

Однако внутри этого мертвого человека, безобразного от прожитых лет, шевелилось нечто болезненное, пробивая брешь в навязанной самому себе сдержанности. Когда он услышал, что Юити нечего сообщить через семь дней, в страхе перед поражением и в смущении от своего промаха он испытал некую незначительную радость. Она имела те же корни, что и неуместная боль, сжимавшая его сердце, когда в прежние времена лицо госпожи Кабураги проявляло безошибочные признаки влюбленности.

Сунсукэ мельком увидел Кёко. Однако к нему подошел издатель с женой, и их вежливые излияния не дали ему подойти к ней ближе.

Кёко, красивая женщина в китайском наряде, стояла рядом со столом, заваленным призами лотереи, которые предстояло раздавать во время аттракционов. Она была занята живым, поистине искрометным разговором с пожилым седым иностранцем. Когда она смеялась, её губы слегка надувались и сжимались, подобно волнам, открывая белоснежные зубы.

Ее китайский наряд был из шелка с выпуклым изображением дракона на белом фоне, застежка на вороте и пуговицы – золотые. Такими же были туфельки для танцев, выглядывающие из-под длинного подола. Её жадеитовые серьги дрожали, отливая зеленью.

Когда Сунсукэ попытался подойти к ней, средних лет женщина в вечернем платье задержала его. Она затронула темы, касающиеся искусства, но Сунсукэ невежливо отделался от неё, поступившись хорошими манерами. Он проводил взглядом удаляющуюся фигуру. Её некрасивая обнаженная спина была цвета точильного камня, под слоем белой пудры [37]37
  В Японии едва ли не главным признаком красоты является как можно более светлым цвет кожи. До недавнего времени японские женщины пользовались жидкими белилами, которые наносили на лицо, шею, часть спины, открытую слегка спущенным воротом кимоно, и даже на кисти рук. В современной Японии белилами пользуются только гейши и артисты театра Кабуки.


[Закрыть] выступали серые лопатки. «Почему, – размышлял Сунсукэ, – люди всегда говорят об искусстве только для того, чтобы как-то скрыть своё уродство и свои обиды на окружающий мир?»

Юити неловко приблизился. Сунсукэ видел, что Кёко продолжает разговаривать с иностранцем, поэтому глазами показал на неё Юити и тихо сказал:

– Вот эта женщина. Она веселая и с виду верная жена, но в последнее время они с мужем не слишком ладят между собой. Кто-то обмолвился, что они пришли сюда отдельно друг от друга. Я собираюсь познакомить тебя с ней и ты скажешь, что пришёл сюда один, без жены. Ты должен станцевать с ней пять танцев кряду. Ни больше ни меньше. Когда закончишь последний танец, извинись и признайся, что на самом деле твоя жена здесь, но ты солгал ей, решив, что она не станет так долго танцевать с тобой, если узнает о жене. Вложи в свои слова как можно больше чувства. Она простит тебя. Ты определенно производишь хорошее впечатление. К тому же будет благоразумно немного ей польстить. Скажи, что у неё красивая улыбка. Раньше, когда она улыбалась, были видны десны. Это выглядело довольно смешно. Не прошло и десяти лет, как она научилась не показывать своих десен. Похвали её жадеитовые серьги. Она думает, что они оттеняют белизну кожи на шее сзади. Не делай ей эротических комплиментов. Ей нравятся чистые мужчины. Открою тебе секрет: у неё маленькая грудь. Пышная грудь – всего лишь уловка, сделана из мягкой губки. Все красавицы, видимо, считают хорошим тоном обманывать мужские взгляды, верно?

Собеседник Кёко завязал разговор с иностранцами, поэтому Сунсукэ вышел вперед и показал на Юити:

– Это Минами. Он давно просил представить его тебе, но у меня не было случая. Он еще студент. Более того, он женат, к несчастью.

– Неужели? Такой молодой! Сейчас все женятся рано.

Сунсукэ продолжал в том же духе:

– Он просил представить его еще до того, как женился, а теперь очень сожалеет, что я этого не сделал. Он сказал, что увидел тебя на первом балу осеннего сезона. Если уж на то пошло, – продолжал Сунсукэ, пока Кёко обдумывала его слова, а Юити пристально смотрел ему в лицо, – если уж на то пошло, они женаты только три недели. Тот бал проходил в один из жарких дней, разве не так? Когда он увидел тебя в первый раз, – сказал Сунсукэ решительным тоном, – именно тогда он захотел станцевать с тобой пять танцев подряд. Верно, именно с тобой! Не красней. Он чувствовал, что, если ему удастся осуществить это, он может жениться без сожаления. В конце концов Юити женился, не исполнив своего заветного желания. Поэтому сейчас вновь обратился ко мне с этой просьбой. Сегодня, видишь ли, Юити пришёл сюда один, без жены. Не можешь ли ты исполнить его желание? Если ты станцуешь с ним пять танцев один за другим, он будет доволен.

– Эту просьбу выполнить легко, – великодушно согласилась Кёко тоном, который скрывал бурю её чувств. – Надеюсь, вы не пожалеете, что выбрали меня своей партнершей, – обратилась она к Юити.

– Ну же, Юити, потанцуй! – подбодрил его Сунсукэ, оглядываясь на людей в холле.

Пара прошла в тускло освещенный танцзал.

Знакомый Сунсукэ с семьей пригласил его за свой столик, откуда хорошо был виден столик госпожи Кабураги. Как раз в тот момент он увидел, как госпожа Кабураги возвращается из танцевального зала в сопровождении какого-то иностранца. Она кивнула Ясуко и села напротив неё. Вид двух этих несчастных женщин составлял для постороннего взгляда картину из старинной легенды. Теперь на груди Ясуко не было орхидеи. Женщина в черном платье и женщина в платье слоновой кости обменивались молчаливыми взглядами.

Несчастья других, когда смотришь на них через окно, воспринимаются иначе, чем когда смотришь на них изнутри. И все потому, что несчастье редко пересекает оконную раму и набрасывается на нас.

Музыка властвовала над собравшейся толпой. Музыка, словно глубоко укоренившееся чувство усталости, принуждала всех неутомимо двигаться. В этом музыкальном потоке был некий вакуум, на который эта музыка не могла посягнуть. Сунсукэ казалось, что сейчас он наблюдает через окошко в этом вакууме за Ясуко и госпожой Кабураги.

За столиком, где вместе с Сунсукэ сидело некое семейство, молодежь обсуждала кино. Старший сын, который служил в войсках особого назначения и был одет в соответствующую форму, объяснял своей невесте разницу между автомобильным мотором и двигателем аэроплана. Его мать рассказывала подруге об изобретательной вдове, которая принимала заказы на покраску ковриков и мастерила из них стильные сумки. Подруга была женой бывшего дзайбацу [38]38
  Дзайбацу – японская финансовая клика (олигархия).


[Закрыть], который с тех пор, как его единственный сын погиб на войне, с головой ушёл в душевную болезнь. Глава семейства настойчиво наполнял пивом стакан Сунсукэ и повторял:

– Ну и как? Мою семью можно вставить в роман, разве нет? Приглядитесь и опишите её таковой, какая она есть.

Как вы можете видеть, начиная с моей жены, мы – отличный подбор характеров.

Сунсукэ слабо улыбнулся. К несчастью, гордость отца семейства была напрасной. Таких семей много, они столь похожи, что им не остается ничего иного, как жадно читать детективы, чтобы излечить себя от банального до тошноты здоровья.

Сунсукэ должен вернуться к столику. Если он задержится здесь слишком долго, люди могут заподозрить, что он в сговоре с Юити.

Когда Сунсукэ добрался до столика, он обнаружил, что Ясуко и госпожа Кабураги приняли приглашение к танцу. Он уселся рядом с Кабураги, которого оставили в одиночестве.

Кабураги не спросил, где тот был. Он молча налил Сунсукэ виски с содовой и осведомился:

– Куда ушёл Минами?

– О, я не так давно видел его в зале.

– Неужели?

Кабураги сложил домиком руки на столе и уставился на копчики сомкнутых пальцев.

– Посмотрите-ка! Они совсем не дрожат, верно? – спросил он.

Сунсукэ не ответил, глядя на свои часы. Он прикинул, что пять танцев займут двадцать минут. Считая время, которое они провели в коридоре, будет тридцать – это не тот промежуток времени, какой легко сможет выдержать молодая жена, пришедшая сюда, чтобы потанцевать со своим мужем.

После очередного танца госпожа Кабураги и Ясуко вернулись к столику, обе довольно бледные. Они были вынуждены вынести себе суровый приговор из-за того, что увидели.

Ясуко думала о муже, который только что закончил второй танец с женщиной в китайском платье. Ясуко улыбнулась ему, когда они танцевали рядом, но, вероятно, он не увидел её, а потому не ответил на улыбку.

Ревность и подозрения, которые изводили Ясуко во время помолвки и которые заставили её повторять: «У Юити есть другая», рассеялись сразу же после того, как они поженились. Точнее, она сама рассеяла их своей новообретённой рациональностью.

От нечего делать Ясуко теребила перчатки – то держала их в руке, то натягивала на руки. Наличие перчаток само по себе придает вид человека, погруженного в раздумья.

Да, благодаря своей новообретённой рациональности она избавилась от подозрений. Тогда в К. Ясуко была полна волнения и предчувствий несчастья от меланхолии Юити. Но когда она подумала об этом после их свадьбы, в своей невинной девичьей гордости она сочла себя ответственной за все и решила, что причина того, что он без сна лежал рядом с ней и терзался, состояла в отсутствии реакции на его заигрывания с её стороны. Глядя на это таким образом, те три ночи безмерной пытки для Юити, во время которых так ничего и не произошло, были первым доказательством того, что он её любит. Сомнений нет – он боролся с желанием. Обладая чрезвычайно развитым чувством собственного достоинства, Юити, определенно, боялся отказа и замкнулся в себе. Она чувствовала, что обрела гордую привилегию поднять на смех и презирать своё прежнее детское подозрение в том, что у Юити была другая подружка, пока они были помолвлены. В конце концов, трудно найти более ясное доказательство его чистоты, чем то, что он воздерживался и даже пальцем не тронул невинную девушку, пролежавшую неподвижно рядом с ним, молчаливую, словно камень, три ночи подряд.

Первый визит к ней домой прошел удачно. В глазах родителей Ясуко Юити выглядел совершенно очаровательным юношей с консервативными взглядами, и будущее в универмаге её отца, где он окажется особенно полезен покупательницам, было ему обеспечено.

Юити казался почтительным сыном, честным и сверх того склонным к трепетному отношению к своей репутации.

В первый же день, когда после свадьбы Юити вернулся в колледж, он стал приходить домой поздно, после ужина. Его оправданием было, что он не мог уйти из какой-то докучливой компании. Ясуко не нуждалась в наставлениях своей многоопытной свекрови о том, что так всегда бывает с новоиспеченными мужьями и их друзьями…

Ясуко в очередной раз сняла перчатки. Неожиданно ей стало неловко. Она с ужасом увидела прямо перед ней, точно в зеркале, госпожу Кабураги с таким же несчастным видом. Возможно, Ясуко заразилась отчаянием от необъяснимой меланхолии госпожи Кабураги. «Поэтому я чувствую какое-то родство с этой женщиной», – подумала она. Вскоре их обеих пригласили на танец.

Ясуко видела, что Юити все еще танцует с женщиной в китайском наряде. На этот раз она посмотрела мимо него без улыбки.

Госпожа Кабураги также наблюдала за танцующей парой. Женщины она не знала. Ироничной госпоже Кабураги была отвратительна оскорбительная фальшь благотворительности, и своё отвращение она выражала в искусственных жемчугах. Она никогда раньше не ходила на подобные балы с танцами и поэтому не знала Кёко, одну из тех, кто организовал это мероприятие.

Юити протанцевал все пять танцев, как договорились.

Кёко вернулась к столику, за которым сидела её компания, в сопровождении Юити и представила его. Он чувствовал себя неловко, потому что еще не решил, когда будет удобно признаться ей в том, что он солгал. Затем подошел один из его товарищей по учебе, развеселый молодой человек, который разговаривал с ним за столиком Кабураги и, встретившись с ним взглядом, уладил это дело, сказав:

– Ах ты, дезертир! Твоя жена уже столько времени сидит за столиком одна!

Юити посмотрел в лицо Кёко. Та ответила на его взгляд, затем отвела глаза.

– Идите, очень вас прошу. Бедняжка! – вздохнула она.

Этот отказ, данный вежливо и в спокойном тоне, заставил Юити покраснеть от унижения. Время от времени чувство собственного достоинства занимает место страсти. Движимый порывом, который удивил его самого, он обратился к Кёко:

– Я хочу поговорить с вами, отойдемте в сторону.

Кёко переполняла холодная ярость, однако, если бы Юити мог осознавать всю ту страсть, на которую намекал такой его порыв, он бы понял, почему эта красивая женщина встала со стула и последовала за ним, словно сдалась на милость победителя. Его черные глаза были полны искреннего раскаяния, и с видом потерявшего от любви голову человека Юити сказал:

– Я солгал. У меня нет слов, чтобы извиниться. Я просто ничего не мог с собой поделать. Думал, если скажу правду, вы никогда не согласитесь протанцевать со мной пять танцев подряд.

Глаза Кёко широко раскрылись от такой его откровенности. Тронутая почти до слез из женской щедрости, которая ведет к самопожертвованию, она быстро простила Юити, а пока наблюдала, как он спешит к столику, где ждала его жена, эта впечатлительная женщина запомнила его спину до мельчайшей морщинки на костюме.

Вернувшись туда, где он их оставил, Юити нашел госпожу Кабураги, обменивающуюся шутками с мужчинами, и Ясуко, скрепя сердце участвующую в общем разговоре, вместе с Сунсукэ. Сунсукэ хотел любой ценой избежать столкновения с Кёко перед этими людьми. Увидев возвращающегося Юити, он поспешил уйти.

Юити почувствовал себя неловко и предложил проводить Сунсукэ до лестницы.

Сунсукэ довольно рассмеялся, когда услышал, как поступила Кёко. Он потрепал Юити по плечу и сказал:

– Сегодня ночью, пожалуйста, забудь об играх со своим мальчиком. Этой ночью тебе лучше исполнять супружеские обязанности и обеспечить жене хорошее настроение. Кёко «случайно» встретится с тобой где-нибудь через несколько дней. Я дам тебе знать когда.

Старик обменялся с Юити молодецким рукопожатием. Он спустился по устланной красным ковром лестнице, ведущей к главному выходу, и машинально сунул руку в карман. Что-то укололо ему палец. Это была старомодная опаловая булавка для галстука. Не так давно он заезжал в дом к Минами, чтобы пригласить Юити и его жену покататься на автомобиле. Они уже уходили, но мать Юити пригласила этого знаменитого друга в гостиную и учтиво вручила ему булавку в память о своем умершем муже.

Сунсукэ с благодарностью принял этот дар. Он представил материнские чувства, которые, вероятно, она изольет на Юити позднее: «Когда отдаешь то, что тебе дорого, другому человеку, можешь смотреть на людей с гордостью».

Сунсукэ посмотрел на свой палец. Капля крови свернулась там, словно драгоценный камень. Давно уже на его теле не появлялось столь ярких красок. Он удивился изворотливости судьбы, которая предоставила возможность старухе с больными почками непреднамеренно нанести ему телесную рану просто потому, что она была женщиной.