Текст книги "Теория и методика анализа художественного текста: пространственный аспект"

– рассматривая образ города на конкретном примере драмы А. П. Чехова «Три сестры», мы убедились в том, что образ города может нести серьезную смысловую нагрузку. Несмотря на то, что в драме нет описания города как такового, через монологи, диалоги, ремарки, подтекст и даже настроение персонажей в нашем сознании возникает цельный, символичный образ.

Вопросы и задания

1 В чем заключается специфика изображения художественного пространства в драматическом произведении?

2 Проанализируйте с точки зрения пространственной организации одно из драматических произведений (например, «Горе от ума» А.С. Грибоедова, «Вишневый сад» А.П. Чехова, «На дне» М. Горького, «Дни Турбиных» М. Булгакова).

2.3 Анализ художественного пространства в лирических произведениях

В лирическом произведении предметом изображения являются чувства и душевные состояния, однако, по мнению современных литературоведов, «…лирика отнюдь не замыкается в сфере внутренней жизни людей, их психологии как таковой. Ее неизменно привлекают душевные состояния, знаменующие сосредоточенность человека на внешней реальности. Поэтому лирическая поэзия оказывается художественным освоением состояний не только сознания, но и бытия. Таковы философские, пейзажные и гражданские стихотворения. Лирическая поэзия способна непринужденно и широко запечатлевать пространственно-временные представления, связывать выражаемые чувства с фактами быта и природы, истории и современности, с планетарной жизнью, вселенной, мирозданием» [84]. На наш взгляд, анализу художественного пространства в лирике можно посвятить как отдельный урок (например, «Природа в лирике поэтов ХХ века» (5 класс), «Усадебный хронотоп в поэзии А. Фета» (10 класс), «Образ города в лирике А. Блока» (11 класс) и т.п.), так и фрагмент урока (разбор особенностей и своеобразия художественного пространства может быть одним из этапов работы над отдельным стихотворным текстом).

Пути и приемы работы с лирическим произведением в пространственном аспекте могут быть самыми разнообразными. Так, в 5 классе после изученной темы: «Родная земля в лирике русских поэтов» можно провести урок внеклассного чтения на основе краеведческого материала. Приведем в пример фрагмент урока: «Оренбург в поэзии XIX-XX веков». Цели урока: познакомить учащихся со стихотворениями оренбургских поэтов и поэтов, приезжавших в Оренбуржье и написавших стихи под впечатлением от поездки; определить роль и функции пространственных образов «Оренбург» и «Оренбуржье» как лирических объектов оренбургской поэзии XIX-XX веков. Для подготовки к занятию рекомендуем обратиться к антологии «Вечный берег: два века поэзии Оренбуржья» [85]. Оборудование урока: на доске записаны имена поэтов, стихотворения которых будут прочитаны и проанализированы; эпиграф: «Как в Оренбурге знойно это лето./ О Родина! Начало всех начал! / Раскину руки я частями света / Как берега раскинул мой Урал» (Антонина Юдина), на столе у каждого ученика подборка стихов. Методические приемы: выразительное чтение и анализ стихотворений, комментированное чтение.

Ход урока:

Слово учителя. Как и любой город, наш родной Оренбург имеет предания о своем происхождении, свою историю, мифологию, свое «лицо», свой «язык». Он говорит своими улицами, садами, зданиями, памятниками, площадями… Сегодня на уроке мы рассмотрим образ города, который создавался в оренбургской поэзии на протяжении двух веков. С этой целью мы обратимся к творчеству поэтов-оренбуржцев и поэтов, посетивших наш город, и определим поэтический портрет Оренбурга, который увидели и отразили в поэзии выбранные нами авторы.

Обратимся к следующим стихотворениям и попробуем определить характерные особенности в описании города Оренбурга и Оренбуржья:

 
Нас ветра с тобой венчали,
В тополиную пургу,
Тихий город на Урале,
Европейском берегу
 

(А. Юдина)

 
Опять стою на берегу Урала.
Горит в лучах закатная струя.
 
 
Мой дух здоров, и сердце не устало
Любить свои родимые края…
 

(П. Попов)

 
Недаром мелководный наш Урал
Границей стал между частями света…
 

(А. Тепляшин)

 
Урал. Он лег в мою страну
Во всю длину, размашисто и строго.
Он азиатскому материку
Пришелся каменным порогом.
 

(С. Щипачев)

 
На Европу и Азию нас не дели…
Здесь все дышит ковыльной спокойною Русью,
Сделал шаг – и уже с азиатскою грустью
Видишь ты же кругом – ковыли, ковыли…
 

(Г. Красников)

В прочитанных вами стихотворениях речь идет действительно об Оренбуржье? По каким приметам вы об этом догадались?

Да, ведь наш город стоит на берегу Урала, на границе Европы и Азии.

Верно, река Урал и ее берега прочно вошли в оренбургскую поэзию, став емким пространственным образом, несущим у разных поэтов сходное значение, «…за наименованием Урал закрепился смысл, который соотносится именно с пограничным географическим расположением реки и края, – «восток», «российская Азия», и соотношение Оренбуржье – «азиатский край» надолго войдет с сознание, станет привычным…» [86, c.139].

Какие еще особенности в описании Оренбурга вы заметили, прочитав стихотворения оренбургских поэтов?

Мы видим, что в стихотворениях разных поэтов Оренбург описывается как город степной, окруженный бескрайними степными просторами.

Подтвердите вашу мысль примерами из стихотворений.

 
Там степи, как моря, струятся,
Седым волнуясь ковылем;
Там тучи журавлей стадятся,
Валторн с высот пуская гром;
Там небо всюду лучезарно
Янтарным пламенем блестит, —
Мое так сердце благодарно
К тебе усердием горит.
 

(Г.Р. Державин)

 
В наш дикий край лечу душою:
В простор степей, во мрак лесов,
Где опоясаны дугою
Башкирских шумных кочевьев,
 
 
С их бесконечными стадами –
Озера светлые стоят…
 

(С.Т. Аксаков)

 
Так скоро, может быть, покинуть должен я,
О степь унылая, простор твой необъятный.
 

(А.Н. Плещеев)

 
Поезд мчал
Оренбургскою степью,
День и ночь
Оренбургскою степью,
И в бескрайних ее просторах
Скорость поезда
Не ощущалась, только степь
Как пластинка вращалась,
День и ночь
Неустанно вращалась.
 

…

 
Поезд мчит
Оренбургской степью,
День и ночь
Оренбургской степью, —
Как Вселенной,
Ей нет предела,
И, как жизни,
Ей нет конца.
 

(А. Тепляшин)

 
На карте – с ладонь или даже поменьше,
А пешим – попробуй его обойди!
Смотри: бесконечные-бесконечные
Все степи да степи бегут впереди.
 

(Р. Герасимов)

Какие изобразительно-выразительные средства используют поэты, описывая оренбургскую степь?

Поэты используют эпитеты и сравнения. Степь описывается как бесконечно-бескрайняя, необъятная, беспредельная, просторная, унылая. Оренбургские поэты сравнивают ее с морем, колышущийся степной ковыль сравнивается с движущейся водой, волнами.

Пятиклассники замечают также, что оренбургские поэты, конечно же, описывают природу края, особые климатические условия: летнюю жару и ветра-суховеи, зимние жестокие бураны… В качестве примера они приводят следующие фрагменты стихотворений:

 
А Урал называется Южным.
Здесь зимою под сорок морозы,
Здесь на месяц метели закружат…
 

(А. Тепляшин)

 
Он бьет в лицо порывами, с разбега,
Свистит, хохочет, плачет на бегу,
А город спит, он весь усыпан снегом:
Поля, деревья, улицы в снегу.
Как будто от земли до поднебесья
Все снег и снег, да монотонный вой.
 

(Н. Клементьев)

 
На уральскую землю однажды ступи:
Посмотри, как врываются в город бураны,
Как стучатся метели в оконные рамы –
И тогда ты поймешь, что живем мы в степи.
 
 
Не найдешь ты просторов таких никогда –
В них нетрудно пропасть, утонуть, затеряться!..
Я люблю в этот край в эту степь возвращаться,
Я люблю этот путь бесконечный сюда!..
 

(Г. Красников)

 
Я полюблю однажды этот город
Как никакой другой.
Сюда ветра несут то зной, то холод –
Стремятся на постой.
 

(Д. Кан)

 
Улицы Буранные, Степные,
Мерзлый визг калиток и ворот…
Сами-то названья ледяные,
А уж в зимы – оторопь берет!
 

(И. Бехтерев)

Попробуем зайти в поэтический город, походить по его улицам:

 
И никогда не забудется
Утро неповторимое.
Чкалов. Советская улица.
Ветер, метель, любимая.
 

(А. Фатьянов)

 
Вот бежит навстречу Парковый проспект
В сотню долгих зим, коротких лет.
От бульвара до вокзала по прямой,
По пути, где встретились с тобой.
 

(В. Сазанаков)

 
На Форштадте ветер
Песенки поет.
Над Форштадтом белый –
Белый самолет.
На краю Форштадта –
Речки полоса,
В сердце лейтенанта –
Карие глаза.
 

(А. Аверьянов)

 
Тут сердцу нет волнения больней,
Как на Советской емкий шаг замедлить
Студенческих моих отрадно-страдных дней
Хоть отблеска в окне читалок нет ли?
 

(В. Рузавина)

 
Я с городом моим обручена:
С покатой крышей Караван-Сарая,
Где солнце отражается, играя,
И смотрится восточная луна.
 

(С. Попова)

 
В том городке, где милиционеры
На перекрестках семечки грызут,
Где что ни двор – то самородный скверик,
Где Чкалов встал на европейский берег,
Одни мои знакомые живут…
 

(И. Бехтерев)

 
В одиночку под вечер пойду
Я опять в зауральную рощу.
В этом полу-лесу и саду
Легче дышится, ходится проще.
 

(В. Трефилов)

Какие оренбургские топонимы встречаются в прочитанных вами стихотворениях? Узнаваемы ли они вами? Как вы думаете, почему поэты обращаются именно к этим местам?

В стихотворениях называются главные улицы города – Советская, Парковый проспект; наиболее значимые для оренбуржцев памятники – КараванСарай, памятник знаменитому летчику Валерию Чкалову на набережной реки Урал; Зауральная роща – излюбленное место отдыха горожан; Форштадт – старейший район города, т.е. это ключевые, значимые места Оренбурга, наполненные культурными событиями.

Поэзии свойственна предельная эмоциональность, по мнению известного литературоведа В.Е. Хализева, «лирика несовместима с нейтральностью и беспристрастностью тона, широко бытующего в эпических повествованиях. Речь лирического произведения исполнена экспрессии, которая здесь становится организующим и доминирующим началом» [87, c.349]. Естественно, что каждый поэт воспринимает и чувствует город по-разному. Какие эмоции вызывает Оренбург у поэтов?

а) город вызывает положительные эмоции (эпитеты родной, любимый, тихий и т.п.):

 
Опять стою на берегу Урала.
Горит в лучах закатная струя.
Мой дух здоров, и сердце не устало
Любить свои родимые края,
С деревьев лист слетает пожелтевший,
Над рощей воздух голубой упруг.
 

(П. Попов)

 
И снова, как заманчивые страны,
Родные переулочки манят.
И трубами весеннего органа
Сосульки золотятся и звенят.
 

(В. Одноралов)

б) город имеет и отрицательные характеристики:

 
Скучный город скучной степи,
Самовластья гнусный стан,
У ворот – острог да цепи,
А внутри – иль хам, иль хан.
 

(А. Григорьев)

 
Улицы… Углы, сараи, бани,
Из колючих проволок плетни,
Кучи всякой мерзости и дряни,
Горы, норы, ямы, дыры, пни.
 

(И. Бехтерев)

 
Как холоден родимый город
Насквозь продутый октябрем.
Давай возьмем себя за ворот,
Давай в деревню удерем.
 

(В. Одноралов)

В конце урока подводим учащихся к выводу о том, что Оренбург и Оренбуржье являются постоянными лирическими объектами в оренбургской поэзии. Описанный в стихах город имеет «стандартный набор» признаков:

– он находится на берегу реки Урал;

– на границе Европы и Азии;

– Оренбург – город в степи;

– летом он обдувается со всех сторон ветрами-суховеями, а зимой страдает от морозов и буранов;

– в городе свои достопримечательности, и наиболее значимые топонимы находят отражение в оренбургской поэзии;

– у разных поэтов город вызывает самые различные эмоции, это связано с родовыми особенностями лирики: она не может быть нейтральной.

Работу краеведческого характера по анализу художественного пространства в лирических произведениях можно продолжить и в дальнейшем. Заслуживают внимания, например, такие темы: «История города в оренбургской поэзии», «Поэтические места Оренбуржья», «Оренбуржье в стихах С.Т. Аксакова» (Л.В. Исакова, В.Ф. Наседкина, С.П. Щипачева, А.И. Фатьянова, А.А. Коваленкова и т.п.), «Оренбург в современной поэзии», «Сатирическое изображение города в оренбургской поэзии XIX – ХХ веков».

Как показывает практика, у учащихся всегда вызывают живой интерес творческие задания исследовательского характера. Примером может послужить «лабораторная» работа на тему: «Образ города в поэзии символистов, акмеистов и футуристов», которую можно провести на одном из заключительных уроков по поэзии «серебряного века». Учащихся делим на три группы. Каждая группа получает предварительное задание: сделать подборку стихотворений, центральным образом в которых является образ города у 1) поэтовсимволистов, 2) поэтов-акмеистов, 3) поэтов-футуристов. Для подготовки к уроку рекомендуем книгу В.Ю. Прокофьевой «Символизм. Акмеизм. Футуризм: Различные модели поэтического пространства в лексическом представлении» [88]. Кроме того, даем задание одиннадцатиклассникам выделить основные черты облика города в найденных стихотворениях.

Ход урока. Слово учителя: С началом ХХ века в литературу входит урбанистический пейзаж, поэтическая интерпретация которого становится совершенно новой. Исследователи поэзии «серебряного века» выделяют даже особый лирический жанр – портрет города, который реализуется во всем своем разнообразии в стихотворениях К. Бальмонта и В. Брюсова, А. Ахматовой, Н. Гумилева и О. Мандельштама, В. Хлебникова, В. Маяковского и Б. Пастер-нака… Цель нашего урока, проанализировав некоторые урбанистические стихи поэтов «серебряного века», – выделить смысловые особенности образа города, определить общее и различное в изображении города у символистов, акмеистов и футуристов и «нарисовать» единый, собранный из множества черт, поэтический портрет города начала ХХ века.

В ходе аналитической беседы учащиеся отмечают, что город в каждом из трех литературных направлений начала ХХ века обладает своими уникальными характеристиками, специфическими чертами. В поэзии символистов рисуется, как правило, конкретный западного город – Москва или Петербург. В частности, Петербург, более соответствующий модели города, преимущественно враждебного человеку, рассматривается символистами как губительное для человеческой души пространство, порожденное разумом и созданное «на костях». Москва же приобретает в сознании русского человека сакральные черты «Третьего Рима» и становится символом смешения самых разнородных начал: европейского и азиатского, древнего и нового, городского и деревенского, патриархальных традиций и новейших взглядов.

Акмеистический город обладает чертами реального города, с которым лирический герой остается один на один со своими эмоциями и размышлениями.

Если город у символистов – мифологический, город у акмеистов – реальный, то у футуристов – это смешанный образ, и реальный и мифологический одновременно. Характерной чертой футуристического города является противопоставление его деревне (цивилизация противопоставляется природе).

И все же, несмотря на эти отличия, отмечают учащиеся, вполне возможно составить единый поэтический портрет города, обладающий следующими чертами:

– это призрачный, фантастический город, город-сон, город-бред, город-ад:

 
Сквозь пыльные, желтые клубы
Бегу, распустивши свой зонт.
И дымом фабричные трубы
Плюют в огневой горизонт.
 
 
Сгибаются, пляшут, закрыли
Окрестности с воплем мольбы,
Холодной отравленной пыли –
Взлетают сухие столбы.
 

(А. Белый «На улице», 1904)

 
Как площади эти обширны,
Как гулки и круты мосты
Тяжелый, беззвездный и мирный
Над нами покров темноты…
…Вот черные зданья качнутся
И на землю я упаду…
 

(А. Ахматова «Как площади эти обширны … , 1917)

 
И тени мертвых городов
Уныло бродят по равнине
Неостывающих песков,
Как вечный бред больной пустыни.
 

(М. Волошин «Миражи», 1921)

 
Как город призрачный в пустыне,
У края бездн возник мой сон.
 

(В. Брюсов из сб. «Urbi et orbi», 1901-1903)

 
Но за Вами неслись в истерической клятве
И люди, и зданья, и даже магазин.
Срывались с места фонарь и палатка,
Все бежало за Вами, хохоча и крича…
 

(В. Шершеневич «Вы бежали испуганно, уронив вуалетку…», 1914)

– город – существо человекоподобное, это своеобразный организм, живущий своей жизнью:

 
Немые облики теней!
Вам больно жить на жесткой груди,
На ребрах городских камней.
 

(В. Ходасевич «С простора», 1905)

 
И каменные проборы расчесанных улиц
Под луною меняют брюнетную масть.
 

(В. Шершеневич)

– очень часто в поэзии всех направлений представлен город будущего, утопический город (как правило, стеклянный):

 
Единый Город скроет шар земной,
Как в чешую, в сверкающие стекла.
 

(В. Брюсов «К счастливым», 1904)

 
Стальной, кирпичный и стеклянный,
Сетями проволок обвит.
 

(В. Брюсов «Дифирамб», 1907)

 
Весь город – лист зеркальных окон.
 

(В.Хлебников «Город будущего», 1913)

 
И, как кошмарный сон, виденьем беспощадным,
Чудовищем размеренно-громадным,
С стеклянным черепом, покрывшим шар земной,
Грядущий Город-дом являлся предо мной.
 

(В. Брюсов из сб. «Urbi et orbi», 1901-1903)

– город наполнен всевозможными звуками:

 
За мною грохочущий город
На склоне палящего дня.
 

(А. Белый «Шоссе», 1904)

 
Грохот и камни люблю,
Грохот его (города – Ю.П.) и шумы певучи
 

(В. Брюсов «Я люблю большие дома», 1898)

 
По эхам города проносят шумы
на шепоте подошв и на громах колес
 

(В. Маяковский «Шумики, шумы и шумищи», 1913)

 
Гулкий город, полный дрожи…
 

(А. Блок «В высь изверженные дымы …», 1904)

 
В хрипах трамваев, в моторном кашле…
 

(В. Шершеневич)

– город – средоточие промышленности, в этой ипостаси города поэтов интересует визуальное восприятие дымящихся фабричных труб и их возможная метафоризация:

 
И дымом фабричные трубы
Плюют в огневой горизонт.
 

(А. Белый «На улице», 1904)

 
Как перья страуса на черном катафалке,
Колышутся фабричные дымы.
 

(В. Ходасевич «Как перья страуса…», 1913)

 
Что же, город, вздымаешь горячей и горячее
К небесам пятерню ослабевшую труб?!
 

(В. Шершеневич)

Представленный анализ образа города в поэзии «серебряного века», конечно же, не исчерпывается выделенными на уроке характеристиками, однако, показательно, что одиннадцатиклассники самостоятельно отбирают и исследуют тексты стихотворений, что в целом должно говорить об уровне их интереса к аналитической деятельности и развитии навыков сопоставительной работы.

Следовательно, при целенаправленной и систематической работе по формированию у учащихся умений и навыков анализа художественного пространства на уроках литературы учитель-словесник должен учитывать родостилевые особенности произведений. Анализу художественного пространства в эпических, драматических и лирических произведениях может посвящаться как отдельный урок (в том случае, если пространство является центром сюжетного действия), так и фрагмент урока (при анализе функций отдельных пространственных образов).

Эффективные результаты дает использование на уроках разных видов работ и заданий:

В средних классах:

– выделение в художественных текстах пространственных характеристик;

– определение функций пространственных описаний в произведениях разных литературных родов и жанров;

– сопоставление пространственных образов в разных произведениях одного писателя;

– сочинения-описания, направленные на развитие умений учеников художественно отображать реальное пространство.

В старших классах:

– определение зависимости пространственных описаний от рода, жанра и стиля произведения;

– сопоставление пространственных образов в произведениях разных писателей;

– рассуждение о связи пространственных описаний с идеей произведения и мировоззренческими позициями писателя в целом (особенно в тех случаях, если тот или иной пространственный образ становится устойчивым для ряда текстов автора);

– самостоятельная подготовка докладов, рефератов направленных на исследование художественного пространства в творчестве одного или ряда авторов.

Таким образом, учет специфики художественного пространства в произведениях разных литературных родов, жанров и стилей позволит учащимся расширить литературно-теоретические знания и полноценно осмыслить художественное произведение.

Вопросы и задания

1 В чем заключается специфика художественного пространства в лирических произведениях? Расскажите об особенностях использования пространственных описаний в лирике.

2 Самостоятельно проанализируйте с точки зрения пространственной организации лирическое произведение (по собственному выбору).

3 Анализ «сквозных» пространственных образов в произведениях русской литературы (на примере образа дома)

Пространство воспринимается человеком и соответственно воплощается в художественном произведении не как протяженность вообще, а как некий конкретный видимый или представляемый образ. Любое включенное в художественный текст автором намеренно или подсознательно пространство, имеющее границы, т.е. находящееся между точкой и бесконечностью мы будем называть локусом (термин, введенный в литературоведение С.Ю. Неклюдовым). С точки зрения смысловой обобщенности локусы можно разделить на пространственные образы-архетипы, образы-мотивы и топосы.

Термин «архетип» «получил распространение в современной западной литературе под влиянием работ швейцарского психолога Юнга и обозначает некие первичные врожденные структуры так называемого «коллективного бессознательного», архаический психический «осадок» повторяющихся жизненных ситуаций, задач и переживаний человека. Под воздействием проблемной, кризисной ситуации личной или социальной жизни происходит… бессознательное воплощение и оживление соответствующего архетипа. При этом данный процесс имеет спонтанный, принудительный, демонический характер. Именно «архетипическая матрица», априори формирующая деятельность фантазии и творческого мышления, объясняет… существование повторяющихся мотивов в мифах, сказках разных народов, «вечных» образов мировой литературы и искусства» [89, c.32-33]. Наиболее подробно теория архетипа разработана в зарубежном литературоведении, где архетип понимается как универсальный сюжет или образ, восходящий к мифу (Обзор зарубежных работ по этому вопросу см.: Вейман Р. История литературы и мифология. – М., 1975; Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. – М., 1995; Козлов А.С. Мифологическое направление в литературоведении США. – М., 1984 и др.). Схожим образом определяют архетипы и отечественные литературоведы: архетипы это «мотивы и их комбинации, наделенные свойством «вездесущности», универсальные устойчивые психические схемы (фигуры), бессознательно воспроизводимые и обретающие содержание в архаическом ритуале, мифе, символе, верованиях, актах психической деятельности (сновидения и т.п.), а также в художественном творчестве вплоть до современности» [90, c.38]. Как видно из данного определения, термины «архетип» и «мотив» отождествляются. Нередко в литературоведении можно встретить и понятие архетипический мотив (например, диссертация Ю.В. Доманского «Архетипические мотивы в русской прозе XIX века»). Мы же разграничим данные понятия, и будем понимать под локусами-архетипами – общечеловеческие пространственные образы, бессознательно передающиеся из поколения в поколение. Пронизывая всю художественную литературу от мифологических истоков до современности, архетипы образуют постоянный фонд сюжетов и ситуаций (таковы пространственные архетипы дома, дороги, сада и др.).

В литературоведческой науке существует много трактовок термина «мотив». Однако, современное понимание «мотива» до сих пор не обладает четкой теоретической определенностью. Генетически этот термин связан с музыкальной культурой, где означает мелодию, напев. Как литературоведческая категория мотив начал исследоваться в XX веке, прежде всего в трудах А.Н. Веселовского и В.Я. Проппа [91,92], где рассматривался как минимальная единица сюжетосложения. Позднее, В.В. Томашевский определил мотив как «элементарную, неразложимую тематическую единицу произведения» [93, c.136]. По Томашевскому, каждое предложение обладает своим мотивом. А Пропп утверждал, что в предложении может быть несколько мотивов, потому что мотив – мельчайшая семантически значимая единица литературного произведения [94]. В новейших исследованиях учитываются концепции и Томашевского, и Проппа. Зарубежные исследователи понимают мотив как изменяющуюся повествовательную единицу, которая различным образом выражает свою семантическую функциональность по отношению к явлениям изображаемого мира (деталям действия, персонажам, среде) [95]. В трудах Г.В. Краснова, В.А. Викторовича и других исследователей это понятие стало связываться с «личностью автора, его художественным миросозерцанием, а также с анализом целостной структуры произведения» [96, c.230]. Авторы «Лермонтовской энциклопедии» обращают внимание на повторяемость мотива в ряде фольклорных и литературных произведений [97, c.290]. Их точку зрения поддерживает В.И. Тюпа, отмечая, что «текстуальная манифестация мотива – повтор, причем повтор не только лексический, но, прежде всего, – семантический». Тюпа считает, что мотив – это единица художественной семантики, органическая клеточка художественного смысла [98, c. 45]. Н.С. Болкунова в диссертации «Мотивы Дома и Дороги в художественной прозе Н.В. Гоголя» под мотивом понимает «устойчивый формально-содержательный компонент художественного произведения, имеющий такие свойства, как наличие ключевых слов, словесная закрепленность, пространственно-временная повторяемость и способность к модификации» [99, c.15]. Пространственную повторяемость как характерную особенность мотива отмечает Ю.В. Доманский, который распределяет предметные мотивы по тематическим группам, выделяя «мотивы, связанные с описаниями природы, стихий мироздания; мотивы, непосредственно соотносимые с циклом человеческой жизни, ключевыми моментами и категориями в жизни человека; мотивы, характеризующие место человека в пространстве» [100, c.51]. О хронотопичности мотива говорил и М.М. Бахтин. Применительно к этому сочетанию (хронотоп + мотив) ученый в своем анализе авантюрного повествования находит особый термин «хронотопический мотив» [101, c.134-136]. Поскольку сфера нашего исследования – изучение художественного пространства, то мы, вычленяя в его структуре локусы-мотивы, определяем их как устойчиво повторяющиеся пространственные образы в творчестве какого-либо писателя или многих авторов, выражающиеся в различных аспектах с помощью варьирования наиболее значимых его элементов (например, образы углов и порогов у Ф.М. Достоевского, моря и гор у писателей-романтиков).

Как мы уже говорили выше, в современной литературоведческой науке для называния тех или иных пространственных образов часто пользуются словом «топос», иногда понимая его так же как и слово «локус», т. е. – место. Понятие «топос» известно со времен Аристотеля. Им оно определялось как учение о «местах», «общих местах», общих исходных пунктах, которые служат для изложения темы. В современных исследованиях данное понятие имеет два основных смысла. Первый – это «общие места». Общее место, это то, что объединяет множество, на первый взгляд, различных предметов или явлений. Например, какая-либо проблема может быть общим местом (топосом) целого ряда произведений. Второй смысл – «топос» единичной вещи, который можно рассматривать как возможное место разворачивания смыслов данной вещи. Как пишет Ляпин С.Х., «…топологикой мы называем учение о топосах, т.е. локальноорганизованных смыслообразующих пространствах и сопряженных с ними способах и формах существования логоса, т.е. способах развертывания конкретного смысла» [102, c.15]. В нашей работе мы не противопоставляем эти два смысла, и, рассматривая их как взаимодополняющие друг друга, считаем топосами – общие и типичные пространственные образы, создававшиеся в литературе целой эпохи, нации, а не в творчестве отдельного автора (в русской литературе – топос Петербурга, топос дворянской усадьбы, топос провинциального города, топос коммуналки и др.).

В методике преподавания литературы устойчиво повторяющиеся художественные образы принято называть «сквозными». Возможности анализа художественно значимых «сквозных» пространственных образов на уроках литературы покажем на примере локуса «дом», поскольку этот образ, наряду с образами сада, дороги, города и некоторыми другими, можно рассматривать и как общечеловеческий (локус-архетип), и как интертекстуальный внутри национальной литературы (топос), и как локус-мотив в творчестве одного из писателей.

Дом относится к числу основополагающих пространственных образов, с незапамятных времен существующих в человеческом сознании. Само слово «дом» еще в древности обозначало кров, семью, некое определенное место, к которому «привязан» человек. Понятие дома также сопоставлялось в мировой культуре со своим народом, страной, правом, нравственностью, памятью и верностью заветам предков.

Чрезвычайно важное место отводилось дому в мифических представлениях древних славян. Он осмысливался как «мир, приспособленный к масштабам человека и созданный им самим» [103, c.72]. Тем не менее, сопоставление с целым миром не мешало дому являться носителем признака «внутренний»: служить спасительным приютом, противостоящим опасностям внешнего мира, иметь такие качества, как прочность, неподвижность, одушевленность, покой.

С древних времен образ дома связан с такими понятиями, как пристанище, приют – «место, где можно спастись или отдохнуть» [104, c.425]. Слова «дом» и «приют» в некоторых своих значениях были взаимозаменяемы (например, приют – дом для беспризорных и сирот). Крепость, спасающая человека от житейских невзгод – такое понимание образа дома существует и доныне. В сознании русских людей этот образ связан еще и с религией (дом в самом высоком своем значении – это храм, например, в «Мертвых душах» Н.В. Гоголя «великолепная храмина, назначенная царю в чертоги»).

Очень важное место занимает образ дома в представлениях славянофилов. Славянофильская концепция основывалась на патриархальных представлениях о доме-убежище, призванном спасать от враждебного мира, как природного, так и цивилизованного. Дом является своеобразным «семейным гнездом» [105, c.40]. Он всегда заполнен людьми, в нем соседствует не одно поколение – это «отчий дом», родительский дом, принимающий под свое крыло семьи детей и внуков, в нем трепетно хранят традиции предков. Для славянофилов дом, прежде всего, – этическое пространство. С.Т. Аксаков не раз подчеркивал, что разбросанные в оренбургских степях семейные гнезда часто спасали людей от метели, мороза и ветра, становились пристанищем, где хозяева отличались заботой и гостеприимством. Славянофилы выстраивали линию: гнездо – дом – семья – Россия.

Западническая культурная концепция противопоставила патриархальному славянофильскому дому – городскую благоустроенную квартиру (так, например, отчетливое противопоставление двух образов дома, западнического и славянофильского, позволило Гончарову в «Обыкновенной истории», а затем в «Обломове» создать емкие незабываемые образы жилищ, которые олицетворяют два противоположных уклада русской жизни – «почвенный» и «европейский». Это Грачи или Обломовка, с одной стороны, и дома Петра Адуева или Штольца – с другой).