Текст книги "Буря приключений"

Присмотревшись к Тарисе издалека, принцесса вынесла свой первый вердикт:

– Неплохое местечко, хоть здесь не прохладнее, чем в Лоуленде!

Элегор, не отрывая горящих глаз от порта, лишь кивнул, не видя проблемы в жаре.

Глава 7
Тариса. Городские забавы

Яхта вошла в порт и причалила к специальной стоянке, зарезервированной за принцем Мелиором. Неподалеку, судя по флагам самой разной формы и раскраски, покачивались на воде суда из многих миров. На «Принцессе» спустили сходни. Герцог первым кинулся вниз и уже приплясывал от нетерпения, слегка покачиваясь на твердой земле, ожидая, пока принцесса и Мелиор, явившийся на палубе лишь пару минут назад, изволят спуститься на берег. Принц вышагивал столь медленно и чинно, что Элегор едва не кинул в спесивца заклятием подножки. От купания в благоуханных водах порта Тарисы Мелиора спасло лишь увлечение юноши новыми впечатлениями, пересилившими его стремление подстроить каверзу.

Не успели пассажиры яхты оказаться на твердой поверхности, как сразу со всех концов порта к ним кинулись торговцы, истошно предлагая свой пестрый товар.

В Тарисе пахло рыбой, морем, пряностями, потом и еще чем-то невообразимым. Принц тут же вытащил из кармана легкого жилета надушенный кружевной платочек и, прижимая его к своему носу безупречно аристократической формы, предложил, пока торговцы не погребли их, подобно приливной волне:

– Рекомендую взять экипаж и поехать на торговую площадь Тысячи Сделок. Там мы сможем увидеть почти все лучшие товары, что доставляют в Тарису из миров.

Элегор, прислушавшись к словам принца, решил, что на сей раз тот, для разнообразия, говорит дело. Элия кивнула брату, обронив:

– И поскорее, дорогой, пока нас не затоптали. У меня нет желания выжигать дорогу среди торговцев заклятием огненного шторма, в Тарисе и так слишком жарко.

Богиня отцепила с пояска легкого платья веер с чарами прохладного ветерка и принялась им небрежно обмахиваться. Мелиор, подняв руку, причудливо и до странности громко прищелкнул пальцами, а потом издал заливистый свист. Герцог, до сих пор разглядывающий порт, обернулся и в искреннем восторге уставился на принца. Такого юноша еще не слышал и не ожидал услышать от кого-нибудь вроде Мелиора! Может, братец Элии все-таки рехнулся, не выдержав его общества? То-то будет потеха!

Но буквально через пару секунд раздался ответный, еще более мощный свист и пронзительные вопли:

– Дорогу! Дорогу! Хэ-э-эй! Задавлю-ю-ю! Уй-и-ия!

Перед путешественниками, распугивая снующих вокруг людей, затормозил открытый экипаж, раскрашенный в желто-красно-черные цвета, запряженный недурной парой гнедых жеребцов с вплетенными в гривы лентами тех же оттенков.

Возница, смуглый черноволосый красавец с огненными глазами, наряженный в ярко-красную легкую рубаху, спрыгнул с козел. Удало заломив широкополую шляпу с ослепительно-розовым ободранным пером, молодой мужчина отвесил быстрый поклон и, просияв белозубой улыбкой, спросил:

– Удачных сделок, господа! Угодно прокатиться?

Мелиор снисходительно кивнул, не опускаясь до приветствия, подал руку сестре, подсадил ее в коляску и вскочил сам. Элегор, не дожидаясь особого приглашения, стремительно запрыгнул следом, бросив мимоходом вознице:

– Классная шляпа, парень!

Возница гордо приосанился, принимая комплимент, и щелкнул по тулье пальцами.

Мелиор поморщился при виде подобного панибратства, позорящего честь дворянства Лоуленда, и отрывисто приказал:

– На площадь Тысячи Сделок.

– О, мой лорд! Клянусь Рыжим Риком, вы знаток Тарисы! – воскликнул возница и, вновь сверкнув улыбкой в сторону принцессы, прикрыл дверцу экипажа на защелку. Разместив пассажиров, парень лихо вскочил на козлы. Свистнул кнут. Снова раздались оглушительные вопли, от которых закладывало уши: – Дорогу! Посторонись! Зашибу!

И экипаж сорвался с места, оставляя позади толпу торговцев, разочарованных таким стремительным бегством потенциальных клиентов с пухлыми кошельками. Несмотря на наличие уличной толпы, наемная карета двигалась достаточно быстро. Жители Тарисы, похоже, обладали врожденным умением отскакивать в самый последний момент от копыт лошадей и колес экипажа. А гостям города приходилось либо осваивать это умение в рекордно короткий срок, либо отправляться на кладбище. Специальных тротуаров, подобных лоулендским, в городе не было, и, похоже, местный муниципалитет не готов был пока к мысли о выделении средств на их строительство. Регулировкой движения занимались сами его участники.

Пока карета мчалась по улице, Элегор так крутил головой по сторонам, что принцессе уже начало казаться: еще немного, и она у него оторвется и полетит отдельно от тела. Глаза юноши разгорелись от жажды новых впечатлений, и он забрасывал Мелиора вопросами. Что удивительно, ответом ему было не пренебрежительное фырканье, а членораздельная и весьма содержательная речь.

Поудобнее откинувшись на слегка потертую, но все еще мягкую бархатную спинку сиденья, Элия держалась за ручку дверцы, чтобы, не дай Творец, не вылететь из экипажа при таком сумасшедшем темпе езды. Богиня тоже рассматривала город, который, как поняла она из божбы возницы, так чтил ее брата – сплетника, торговца и мага, покровителя информации, сделок, коммерсантов и колдунов.

– Какое счастье, что в Тарисе хорошие мостовые, – призналась принцесса брату.

– О да, – от всего сердца согласился с ней Мелиор, представляя, во что превратились бы после такой езды филейные части его тела в противном случае. – Местные власти тратят приличные средства не только на развитие инфраструктуры, но и на поддержание дорог в отличном состоянии, это себя оправдывает.

Через пятнадцать минут стремительной езды карета притормозила на площадке для экипажей у главной площади города. Там стоял не великий храм, не дворец, не собрание гильдий, а РЫНОК. Лоулендцы окунулись в волну дикого шума – казалось, здесь собралась как минимум половина жителей города, вознамерившихся потренировать свои легкие. Несколько тысяч луженых глоток галдели, торговались, радостно или возмущенно кричали одновременно. Боги перестали слышать сами себя. И Элия невольно задалась вопросом, как в таком шуме тарисцы слышат друг друга, если не обладают даром чтения по губам.

Как только экипаж остановился, герцог Лиенский, не утруждаясь распахиванием дверей, выпрыгнул из него и скороговоркой выпалил:

– Ну я пошел! Встретимся вечером на корабле, как договаривались.

Нетерпеливый юноша нырнул в толпу, не дожидаясь ответа.

– Конечно! – прокричал Мелиор ему вслед и широко улыбнулся. Пока все шло именно так, как он планировал, соблазненная приманкой жертва охотно шла в расставленные на нее сети. – Пойдем и мы, милая? – кинув расторопному вознице пару монет, обратился принц к сестре.

Принцесса согласно кивнула, не напрягая без нужды голос, и покрепче взяла брата за руку. Лоулендцы влились в бурлящий котел площади Тысячи Сделок.

«На самом деле даже в минуту их наверняка заключается куда больше», – подумала Элия и предположила, что речь в названии шла о меньшей единице местного времени.

Мелиор оказался прав. Здесь действительно покупалось и продавалось ВСЁ, что только мог вообразить или пожелать человек или существо другой расы. У любого покупателя, впервые оказавшегося на площади Тысячи Сделок, просто разбегались глаза! Элия не стала исключением из негласного правила. Безразмерная сумка с облегченным весом пришлась как нельзя кстати. Большой, но все-таки не бездонный кошелек принца, великодушно скупающего все, что приглянется сестре, стремительно худел. Впрочем, бога, не привыкшего считать деньги, это не слишком беспокоило: при необходимости он мог телепортировать с корабля следующий. Сразу брать все деньги с собой, зная о ловкости местного ворья, не было смысла, даже учитывая охранные заклинания, навешенные принцем на свои кошельки. Мелиор не был скуп, но терпеть не мог покушений на свою собственность. Могущественные охранные заклятия бога в лучшем случае просто отрубали руку тому, кто по скудоумию своему рискнул покуситься на принадлежащую ему собственность. А бродить по рынку, устилая свой путь кусками конечностей невезучих преступников, эстету Мелиору было не по вкусу, поэтому он и не дразнил мазуриков попусту. На площадь Тарисы принца привели совсем другие желания: развлечь сестру и найти кое-кого поопаснее простого жулья. Случай подвернулся быстро!

Улучив минутку, когда сестра заинтересовалась вывеской с изображением игривой русалочки, восседавшей на горке жемчуга, принц сверкнул радостной улыбкой и предложил:

– О, а вот и одна из лучших лавок русалочьих украшений «Жемчужина Тарисы». Не хочешь зайти, милая?

– Пожалуй, – милостиво согласилась Элия, направляясь к дверям, выполненным в виде створок ракушки.

– Прошу, дорогая, отложи все, что тебе понравится. Не возражаешь, если я на минутку покину тебя? – отпросился Мелиор.

– Ступай, – великодушно разрешила принцесса, готовая на время пребывания в лавке позабыть о существовании брата.

С той недавней поры, когда она гостила с отцом в подводной столице русалок, Элия питала слабость к произведениям ювелирного искусства амфибий и собирала понравившиеся образцы. Эти украшения были потрясающе изысканны и абсолютно чужды человеческой логике, но не эстетическому чувству, которое заставляло сердце замирать от восторга при виде шедевров. За украшения, сделанные руками морского народа, брали безумные деньги, но они того стоили. Технология ювелирного дела у русалок была магической. Вымениваемые у людей ценные металлы они размягчали при помощи тайных чар до состояния теплого воска и лепили причудливые украшения. Использовали русалки не только золото и серебро, но и драгоценные камни, которые тоже выменивали у людей или добывали сами в глубинах океана и шлифовали по какой-то особой, известной только им технологии, но никогда не гранили. Ювелирные изделия, сделанные морским народом, не боялись ни огня, ни воды и даже после долгого пребывания в любой из стихий сохраняли свою дивную красоту.

Принцесса особенно любила браслеты и кольца, сделанные руками хвостатых мастеров. Их витое безумие, которое можно было рассматривать до бесконечности, завораживало ее. Но изделия морского народа, несмотря на их дороговизну, встречались редко. Обожая прекрасные безделушки не меньше эльфов, амфибии украшали ими себя, создавали личные коллекции и сокровищницы, в исключительных случаях преподносили их в дар особо отличившимся перед морским народом обитателям суши, но не ставили ремесло на поток. В свободной продаже, как правило, появлялись лишь штучные экземпляры не всегда высокого качества. А тут целая лавка, специализирующаяся на их продаже! Нечего и говорить: принцесса была очень заинтересована!

Она почти не обратила внимания на то, что Мелиору вздумалось куда-то отлучиться. Мало ли какая нужда возникла у брата. Куда больше неожиданных проблем родственника красавицу заботили чудные браслеты дельфиньего стиля эпохи Эралия, колечко стиля водоросль, жемчужное ожерелье с серебряными вставками и еще десяток-другой вещиц, которые выставили перед ней шустрый хозяин лавки и пара его услужливых помощников, почуяв не просто богатую, а очень богатую покупательницу. На долю двух других клиенток, мучительно решающих, разориться ли на колечко с розовой жемчужиной или маленькие голубые серьги-гирлянды, остался мальчик-посыльный.

Принц Мелиор, неосмотрительно оставив сестру любоваться драгоценностями, нырнул в толпу и, избегая случайных прикосновений, легко заскользил в ней, следуя течению людской реки и внимательно оглядываясь по сторонам. Когда было нужно, Лоулендский Паук мог становиться почти незаметным и быстро двигаться в паутине, свитой из тел, запахов и разговоров, к своей цели. Очень скоро бог нашел то, что нужно, вернее, тех, кого нужно.

Привалившись к задней стене лавки торговца керамической посудой, четыре темные личности лениво обозревали толпу. Двое из них с аппетитом лопали сушеные вишни, смачно и довольно метко посылая косточки в затылки прохожим, а еще двое круто чистили грязные ногти острыми стилетами, бывшими самой ухоженной деталью их туалета. Бедные мальчики явно искали работу, которую и собирался предложить им великодушный принц.

Подойдя к красавцам поближе, мужчина окутал себя и их заклинанием невнимания, затем небрежным жестом извлек из воздуха кошелек, подбросил его на ладони, заставив мелодично позвенеть, и словно между делом промолвил:

– Эти серебряные кружочки могут стать вашими.

Самый чистый и даже подстриженный бандит, по всему видно главарь, заинтересованно приподнял бровь и, слегка подавшись вперед, хищно спросил:

– Кого убить?

– Нет, мальчики, не так жестко, – слегка поморщился Мелиор, словно услышал из уст невинной девицы скабрезный анекдот. – Слушайте.

И принц все подробно объяснил господам бандитам, заодно передал маленький флакончик с дозой сонного зелья особого состава, подобранного «с любовью», специально для намеченной жертвы.

– Ясно, – выслушав инструкции, довольно ощерились ребята всеми имеющимися в их распоряжении зубами, и весомый задаток исчез в бездонных карманах шайки.

Поисковый кулон-маячок, настроенный на жертву, главарь повесил на шею и спрятал за ворот рубахи. Мелиор скривил губы, но не дал себе труда упомянуть, что по завершении преследования кулон должен был самоуничтожиться, дабы случайно не навести на своего создателя. Интриган посчитал, что плата за работу с лихвой компенсирует все жертвы бандитов, в том числе и небольшой ожог на голой груди атамана.

Условившись о месте встречи для передачи гонорара после выполнения задания и предоставления веских доказательств оного, Мелиор рассеял чары невнимания и поспешил обратно к сестре.

При виде уже отложенных ею украшений в лавке «Жемчужина Тарисы» у принца слегка помутилось в глазах, но, собравшись с силами, он подавил тяжкий вздох и любезно промолвил:

– У тебя безупречный вкус, дорогая!

Элия тонко улыбнулась в ответ на комплимент. Богиня обладала не только превосходным вкусом, но и практической сметкой, принцесса прекрасно понимала, сколько стоит то, что она выбрала, но сей факт нисколько ее не смущал. Мелиор не был нищ и один визит сестры в дорогую ювелирную лавку вполне мог оплатить без ущерба для своего состояния.

Ну что поделаешь, если запросы богини вполне соответствовали ее знатному происхождению? Безупречный вкус заставлял выбирать совершенные по своей красоте вещи, а это всегда стоило не просто дорого, а очень дорого. Отец, конечно, щедро снабжал любимую дочь деньгами, давали прибыль различные предприятия в мирах, а поклонники преподносили чудесные дары. Всего этого вполне хватало, чтобы удовлетворить «скромные» потребности Элии в лучших туалетах, украшениях, предметах обстановки и книгах. Последние значили для богини не меньше, чем для Мелиора его прославленная коллекция, ради пополнения которой преступление было наименьшим из того, на что был готов принц.

Принцесса с детских лет обожала рыться в королевской библиотеке, выискивая книжку поинтереснее, а чуть повзрослев, и сама начала собирать книги, именуемые в волшебных мирах хрониками, летописями и легендами. Элия по праву могла гордиться своей огромной библиотекой, насчитывающей многие тысячи томов, и число их постоянно росло. Из своих странствий приносили книги братья, дарили друзья и любовники, сама принцесса часто уходила в миры для пополнения своего сокровища. Коллекция принцессы давно уже перестала помещаться в ее лоулендских апартаментах и, поскольку Элия не хотела размещать книги с помощью заклятий свернутого пространства, перекочевала в замок на Эйте. Там собрание легенд расположилось сразу в нескольких просторных залах. Но богиня не собиралась останавливаться на достигнутом. И раз уж случилось завернуть в Тарису, Элия намеревалась осмотреть все книжные лавки города, которые только попадутся на ее пути. Как только богиня закончила выбор и покупку украшений, принц повел сестру именно туда.

Элегор вдоволь потолкался по площади Тысячи Сделок, поглазел на товары, особенно долго в оружейных лавках юноша разглядывал длинные гибкие клинки и эльфийские луки, заглянул и в магазины музыкальных инструментов, и в художественные салоны, интересуясь выставленными на продажу статуэтками. Молодому богу понравилось все, и именно поэтому он не купил ничего, оставив себе на память только яркий и красочный образ шумного базара. Выбравшись из орущей толпы продавцов и покупателей, герцог отправился на прогулку по улицам Тарисы, с наслаждением вдыхая чуть влажный морской воздух, впитывая звуки и запахи незнакомого города. Он обожал все новое, неиспытанное и непрочувствованное. А особенно – ни с чем несравнимое чувство дороги, ведущей неведомо куда. Изведанное однажды, когда паренек в первый раз убежал из дому, оно навсегда приворожило его. Жажда приключений частенько вовлекала его не только в захватывающие авантюры, но и в банальные неприятности, впрочем, даже неприятности у Элегора никогда не были банальными. Уж если влипать, то по-крупному – было негласным девизом многообразных гадостей, свалившихся на буйную голову герцога Лиенского.

Герцог кружил по широким проспектам и узким улочкам, разглядывал здания, лавочки и лавчонки, трактиры, рестораны, кафе, магазины. Казалось, ни один из домов в Тарисе не служил просто для жилья, на каждом из них красовалась какая-то вывеска, приглашавшая потенциального клиента познакомиться с тем, что готовы были ему предложить любезные или не очень, но одинаково азартные продавцы. Элегор исследовал приглянувшиеся ему заведения и просто глазел по сторонам, посылая ослепительные улыбки дамам и дерзкие их кавалерам…

– Эй, парень! – услышал юноша грубоватый, пропитой голос.

Элегор обернулся и увидел двух немытых, нечесаных увальней, чьи физиономии Творец большими буквами пометил принадлежностью к сословию бандитов.

– Чего вам? – вызывающе вскинул голову герцог, от всей души надеясь, что эти двое решили его «зацепить», польстившись на кошелек или вознамерившись поиздеваться над одиноким чужаком. Юноше, терпеливо сносившему придирки Мелиора и расслабляющее, оскорбительно мирное безделье на яхте, давно уже не терпелось подраться.

– Деньги есть? – оскалился головорез, изображая доброжелательную улыбку.

– А вам какое дело? – положив руку на эфес шпаги, нахально ответил Элегор, несколько удивленный столь прямой постановкой вопроса.

– Пойдем перекинемся в кости, нам третьего для «Трилистника» не хватает, а ты, по всему видать, скучаешь, – мирно предложили подозрительные типы.

Герцог подавил волну разочарования, но потом решил, что предложение вполне может быть ловушкой, а парни ловчилами, стригущими деньги с лопухов-туристов. Что ж, тогда их ждет некоторое разочарование: у бога даже кости-пустышки, залитые свинцом, лягут так, как нужно ему. Утешившись и взбодрившись, юноша небрежно бросил:

– Что ж, пойдем!

– Мы сразу поняли, что ты парень не промах, – радостно заухмылялся один из предполагаемых бандитов и хлопнул юношу по спине.

Элегор хмыкнул, словно соглашаясь с мнением жулья, и потихоньку проверил, как вынимается шпага из ножен.

– Таверна здесь неподалеку, – заверили его головорезы и повели за собой какими-то переулками, мало-помалу утратившими вид миленьких улочек с лавчонками и превратившимися в форменные трущобы.

– Заходи, парень. – Один из грязных разбойников указал герцогу на покосившуюся дверь какой-то хибары.

– Что-то слишком непохоже на таверну, – ехидно сказал Элегор, кладя ладонь на эфес шпаги. – Или вывеску снесло цунами, а очень голодные термиты обглодали стены и дверь, как раз пока мы с вами сюда добирались?

– Хватит трепаться, умник, давай лучше ножками заходи, а то внесем, – мрачно пообещали бандиты, почти синхронно выхватывая короткие мечи.

– Попробуйте, – довольно ухмыльнулся юноша, с легким звоном доставая из ножен шпагу.

Решив, что лучше молчать, чем говорить, бандиты начали действовать. Они кинулись на Элегора, выставив вперед короткие мечи, словно собирались наколоть на них пару-другую сарделек. Прижавшись спиной к стене хибары, Элегор легко отражал дилетантские атаки, наслаждаясь самим процессом поединка. За свою недолгую, но весьма насыщенную жизнь герцог успел достичь в фехтовании недурных успехов. Вряд ли его стиль можно было считать классическим, ибо осваивался он не в тренировочных залах, чтобы покрасоваться на рыцарских турнирах, но умения юноши с лихвой хватило бы, чтобы в несколько секунд прикончить двух неудачников, вознамерившихся с ним сразиться. Но молодому богу захотелось поиграть с жертвами. Вдруг что-то мелькнуло в окне дома, и юноша не успел отреагировать, развернувшись в нужную сторону. По его лицу хлестнула грязная, странно пахнущая мокрая тряпка. Кто-то выключил солнце и выбил землю из-под ног Элегора. Со всех сторон навалилась вязкая темнота…

Осматривая лавку за лавкой, палатки в торговых рядах и лотки разносчиков, принц и принцесса бродили по площади Тысячи Сделок до самого обеда. Четко почувствовав, что наступило время трапезы, бог гурманов тактично сообщил об этом сестре и предложил отправиться в один миленький ресторанчик неподалеку.

– Ничто так не возбуждает аппетит, как удачный поход за покупками. Пойдем перекусим, дорогой, – охотно согласилась принцесса.

Мелиор улыбнулся, мысленно подсчитав остатки свободных финансовых средств, и повел дорогую (о, воистину очень дорогую!) сестру в ресторан «Хрустальный вкус» – один из ближайших к площади Тысячи Сделок и самый лучший, какой только мог припомнить. Принц как-то сам ужинал там, когда был в Тарисе, и сохранил самые радужные воспоминания об этом местечке. Сейчас, ведя Элию под руку, он предвкушал то впечатление, которое произведет ресторанчик на принцессу. Свернув на соседнюю с площадью выгнувшуюся дугой улочку, мужчина вошел в закрытые иллюзией тумана ворота, усыпанные посверкивающими осколками разноцветного стекла, и боги оказались на тенистой аллее белых кленов. Мелкий серебристый гравий дорожки мягко зашуршал под ногами.

– Мило, – довольно обронила Элия.

– Подожди, посмотришь, что будет дальше! – гордо, словно это он создал все вокруг, промолвил Мелиор, взмахнув рукой, и повел сестру к скрывающемуся за деревьями сооружению. Сияющее отраженным светом солнца, беломраморное, изящное, как статуэтка, здание в окружении небольших фонтанчиков, выполненных из прозрачного отшлифованного стекла, в котором лучи и струи разбивались сотнями ослепительных брызг, действительно впечатляло. Открытый стеклянный балкон второго и просторная застекленная веранда первого этажа в окружении сияния воды и стекла превращали ресторан в хрупкую и дивную хрустальную сказку. Изнутри доносились звуки музыки, приятный мужской голос напевал печальную балладу для услаждения слуха и пробуждения аппетита обедающих клиентов заведения.

Лоулендцы прошли мимо веранды, затененной плющом и рододендронами, в двери зала. Его прохладный, лишь слегка благоухающий заманчивыми тонкими ароматами яств полумрак казался истинным благословением после беспощадного жара солнца Тарисы, вступившего в сговор со светилом Лоуленда ради испепеления всего живого, или, вернее, уже полуживого. Боги выбрали овальный столик в углу напротив двери, рядом с невысоким помостом эстрады, и сели. Едва взглянув на меню (принц и так помнил прекрасно, какие блюда удаются здешним поварам), Мелиор положил папку на белоснежное кружево скатерти. Получив разрешающий кивок сестры, не желавшей самостоятельно вдаваться в подробности местных названий кушаний, бог прищелкнул пальцами, подзывая услужливого официанта, и сделал обстоятельный заказ.

Еду принесли меньше чем через пару минут. Ледяной травяной чай, охлажденное вино, большие тарелки с тонкими, почти прозрачными ломтиками различных видов мяса под нежными соусами, дополняющими вкус, но не перебивающими его, салаты из даров моря, овощное рагу, заливное, фрукты, пирожные, суфле и желе.

Все яства словно таяли во рту. Откинувшись на мягкую спинку кресла, Элия отдыхала от суеты рынка, неторопливо поглощая вкусную пищу, запивая ее «Хрустальной слезой» – фирменным вином ресторана и слушая музыку.

Скоро длинноволосый бард допел свою балладу и, подхватив лютню, исчез со сцены. Его сменила высокая пышногрудая брюнетка в фиолетовом платье, расшитом блестками. Его эксцентричный фасон совмещал обилие ткани и массу провоцирующих разрезов. Дамочка осветила зал томной улыбкой, коснулась тремя пальчиками пухлых губ и, послав публике приветственный воздушный поцелуй, запела приятным сопрано достаточно фривольную песенку. Содержание произведения сводилось к описанию скабрезной истории о том, как три отважных рыцаря Белого Братства взялись доставить домой невинную девушку, повстречавшуюся им на лесной тропинке.

Принцесса с удовольствием слушала песенку. Она любила произведения такого рода, где веселая насмешка сочеталась с милыми вольностями, не перешагивающими грань откровенной пошлости. А уж эта песенка, издевающаяся над вечно благостными, надутыми как индюки белыми рыцарями, пришлась ей особенно по душе. Покосившись на брата, Элия заметила, что тот, забыв про заливное, не отрываясь смотрит на сцену. «Видно, и ему вещица пришлась по вкусу, – мелькнула мысль у принцессы. – Странно только, что ради музыки брат забыл о еде. Прежде такого с ним никогда не случалось. Или дело не в песне, а в певице? Мелиор явно нервничает».

Очень скоро богиня получила ответ на свой вопрос. Допев последний куплет песенки, где слушателям сообщалось о тройне, принесенной невинной девушкой из леса в подоле, брюнетка крикнула своего сменщика. А сама спрыгнула со сцены, сверкнув смуглым телом в разрезах платья, и, деловито постукивая каблучками, прошествовала прямиком к столику лоулендцев.

– Привет, котик, скучал без меня? – промурлыкала девица, решительно плюхаясь на колени Мелиора, закидывая ногу на ногу и по-хозяйски обвивая руками шею принца.

Мужчину передернуло от такой фамильярности и замутило от резкого запаха сладких духов певички. Старательно отворачивая лицо, Мелиор через силу процедил:

– Здравствуй, Уна. Не ожидал тебя здесь увидеть. Ты ушла из «Золотого сердечка»?

– Да, – поерзав на коленях бывшего любовника, заявила Уна, наматывая прядь волос Мелиора себе на пальчик. – Хозяин начал распускать руки, ну я вспылила и хлопнула дверью. Пусть старый жирный боров теперь сам поет клиентам. А если хрипатый Бруно покажется публике недостаточно хорош и ему открутят яйца, никто плакать не будет…

Девица без умолку молола языком, ревниво косясь на Элию и пристально изучая слишком красивое лицо конкурентки в поисках малейшего изъяна. Но такового не обнаруживалось: спутница Мелиора была неестественно, сверхъестественно прекрасна – кожа без единого прыщика, нежная, как лепесток белой розы, легкий, как дуновение ветерка, румянец, сверкающие глаза, длинные ресницы, яркие губы и все свое, без капли косметики. Такую женщину было не уязвить заурядным оскорблением, она, хоть и сидела напротив певички, казалось, пребывала куда более высоко, чем Уна, это смущало певичку и пока заставляло ее сдерживаться. Тем более что во взгляде незнакомки не было презрительного превосходства или насмешки над отвергнутой любовницей, серые глаза смотрели спокойно и почти безразлично, будь Уна поумнее, уже одно это заставило бы ее смертельно оскорбиться.

А принц лихорадочно размышлял, как ему избавиться от общества бывшей любовницы и предотвратить оскорбления в адрес сестры, а то и драку. Уна всегда была ревнива как кошка.

Наконец, когда девица на секунду замолкла, Мелиор сказал:

– Познакомься, Уна, это Элия, моя сестра.

– Элия? Прямо как богиня любви из самого Лоуленда? – подозрительно и не без скепсиса переспросила певичка.

– В точности, – иронично подтвердила принцесса, сохраняя инкогнито Мелиора. – Мне нравится мое имя. Звучит мелодично и пишется быстро.

– Сестра никогда прежде не бывала в Тарисе, но я много рассказывал ей о городе, – нейтрально продолжил принц, хотя больше всего ему хотелось сошвырнуть девку со своих коленей.

– И обо мне? – Уна недоверчиво сощурила черные глаза, а ноготки ее поскребли по рубашке принца, словно дамочка проверяла заточку клинка.

– Нет, о своем романе Мелиор мне не рассказывал, – снисходительно усмехнулась богиня, пригубив вино. – Обычно неуемным любопытством к чужой сексуальной жизни страдают лишь те, кому чего-нибудь недостает в собственной постели. Я больше интересовалась площадью Тысячи Сделок, русалочьими украшениями и книгами, чем успехами брата на любовном фронте.

Ярость Уны поутихла, Элия вела себя совсем не как предполагаемая любовница, она не претендовала на Мелиора и не отстаивала свои права на него. Брюнетка перестала метать в Элию взгляды, полные ревнивой ненависти, и, приятно улыбнувшись, учтиво промолвила:

– Да, в Тарисе есть на что посмотреть. – Принцесса слегка кивнула в ответ, а Уна продолжила, уже обращаясь к Элии и Мелиору одновременно: – Котик, тебя так долго не было, я начала сильно скучать. Нехороший мальчик, ты так неожиданно исчез, не предупредив меня. За это я тебя накажу, проказник! Может быть, отшлепаю или поставлю в угол…

Певичка вдохновенно болтала, совсем не замечая того, в какое бешенство приводят ее слова принца. Бог никогда не любил дурацких игривых прозвищ и старался избегать их даже в самые интимные минуты жизни, а уж назвать его «котиком» в присутствии обожаемой сестры было ни с чем не сравнимой наглостью. Молчаливая ледяная ярость захлестнула принца. Когда мужчина увидел насмешливую улыбку, появившуюся в уголках губ сестры, он безжалостно вынес бывшей любовнице суровый приговор.

– Киска, – учтиво, почти ласково обратился он к певичке, выпутывая ее цепкие пальцы из своих волос. – Ты права, я слишком долго не был в Тарисе и оставил тут кое-какие незавершенные дела, оставил тебя, но теперь я вернулся.

– Да, котик, – блаженно промурлыкала Уна, умащивая головку на плечо принца и томно прикрывая глаза. Длинные черные волосы рассыпались по груди Мелиора, а часть угодила во взбитые сливки и желе пирожных.

– Мне всегда так нравился твой голос, – продолжил плести паутину Лоулендский Паук.

– Правда? – кокетливо перебила мужчину Уна, пребольно ущипнув Мелиора за щеку. На бледной коже принца расплылось ярко-красное пятно.

– Да! Он и сейчас сводит меня с ума, – абсолютно искренне, от чистого сердца признался Мелиор, следя за тем, как скрытая усмешка на лице Элии становится откровенной ухмылкой.

– Ой, котик! – восторженно взвизгнула брюнетка, подпрыгнув на коленях принца, и залепила ему смачный поцелуй.