Текст книги "Буря приключений"

– Да, брат прав, – кивнула богиня. – Колдовать в Буре можно, хотя никогда нельзя поручиться за результат заклинания.

– Это как? – переспросил Элегор, упреждая вопрос Кэлберта, и пират порадовался, что может сохранить лицо сведущего в магии бога, пока любопытный герцог будет заваливать Элию вопросами.

– К примеру, заклятие вызова дракона с равной вероятностью материализует бокал драконьего коктейля из соседнего бара, статую, книгу по нужной тематике, превратит в огнедышащее чудовище самого мага или перебросит его в изменение к этим забавным созданиям, – улыбнулась принцесса. – Все зависит от глубинных ассоциаций подсознания, которые вытаскивает на свет Буря. С вашим живым воображением, герцог, я бы не решилась испытывать удачу.

– Значит, мы привязаны к зоне безмагии. Ну и что теперь делать? – заинтересованно спросил Элегор. Его настроение зашкаливало за отметку «сверхотлично». О таком приключении можно было только мечтать. Ох, не зря он увязался за Элией «просто отдыхать» на яхте!

– Надо подумать, малыш, – прикусила губку богиня. – Колдовать мы не можем, соответственно, лишены возможности телепортироваться и свободно перемещаться по мирам. Возможно, Буря и утихнет со временем, бесконечным этот процесс быть не может по определению. Но пока амулет пребывает в активном состоянии, а он будет работать, доколе наша кровь на нем поддерживает чары, мы остаемся бессильны и привязаны к этому очаровательному местечку. Впрочем, могло быть и хуже.

– Да-а-а? – несказанно удивился странным выводам Элии принц, выгнув обе брови сразу.

– Могли приземлиться в кратер вулкана или, скажем, в глубины Океана Миров. В таких условиях, без магии, при одной природной силе бога, не дающей мгновенной трансформации, пожалуй, не выжили бы, – как обычно, логично объяснила брату богиня.

– А кровь стереть или смыть нельзя? – внес деловое предложение Кэлберт, не обращая никакого внимания на мимические игры свежеиспеченного брата.

Вместо ответа герцог поскреб пальцем поверхность амулета, поплевал на нее и попробовал поскрести снова. Потом Элегор присел, сгреб щедрую горсть прокаленного песка и, воспользовавшись тканью штанины, некоторое время ожесточенно драил амулет, словно бойкий турист закоптелую кастрюльку на привале. Все без толку! Кровь, намертво прикипевшая к металлу и редчайшим даркомантам, ни в какую не желала счищаться.

– Значит, освободить амулет от крови мы тоже не можем, – подытожила принцесса, не ожидавшая сверхъестественных результатов по части чистки даже от ретивого Элегора. Вот если б его попросили изничтожить амулет, тогда, конечно, другое дело, в искусстве разрушения, а этот процесс герцог возвел в ранг искусства, он почти не знал себе равных.

– Что остается? – вопросил Кэлберт, ожидая очередного разумного суждения от Элии.

Пират все еще не просек истинной степени кризисности ситуации, да и как он бы смог ее определить, если Элегор откровенно радовался, богиня с виду была абсолютно спокойна, а ее надменного братца если и бесило что-то, так это только сам факт существования пирата. И Кэлберт, не привыкший к манере лоулендцев сохранять хорошую мину при самой скверной игре, невольно поверил, что принцесса вот-вот предложит какой-нибудь рациональный, пусть и нелегкий выход.

– Можем отправиться на поиски стационарных телепортационных врат, Дороги Между Мирами или местного населения, – начала перечислять Элия. – Вдруг удастся обнаружить не только мелких ящериц в кактусах, но и племя каких-нибудь колдунов, худо-бедно способных связаться с существами из других измерений и вызвать к нам помощь. А если ничего не найдем, так и будем сидеть жариться на песочке, пока кто-нибудь из родственников или приятелей, соскучившись, не надумает нас поискать.

– А если здесь другое течение времени? – Нарочито спокойные слова Мелиора скрывали сильное, почти на грани истерии напряжение. В одном халате, посреди пустыни, без магии, зато с настырным мальчишкой, врагом и сестрой, чья безопасность была для него дороже жизни, – это сводило бога с ума.

– Ты прав, дорогой, – задумчиво подытожила принцесса. – На все власть Сил Времени, с этим не поспоришь. Худшее из допущений, что нас не хватятся века по здешнему счету.

Кэлберт выдохнул сквозь зубы, представив столь радужное будущее.

– Ничего, как-нибудь выкарабкаемся. – Герцог всегда был неисправимым оптимистом.

Его совершенно не обеспокоили нарисованные принцессой безрадостные перспективы. Хитрая ведьма Элия все равно что-то придумает и выберется из передряги, да и всех остальных вытащит заодно, как вытаскивала не раз самого Элегора из безвыходных, казалось бы, ситуаций. Впрочем, таковых, по мнению герцога Лиенского, вообще не существовало, а уж к тому, что у принцессы все пути просчитаны наперед, юноша и вовсе привык.

– Выберемся, спору нет, – кивнула богиня. – Вопрос только во времени, но боги имеют роскошь ждать. От жажды и голода мы не умрем. Даже если не сможем раздобыть ничего съедобного, тела самостоятельно перестроятся на питание чистой энергией, преобразуя ее в необходимые для жизни вещества и влагу. Уж этой-то способности у нас не отнять.

– Выход есть всегда, – уверенно подтвердил Кэлберт.

– Знать бы еще, в какой он стороне и как выглядит, – не без иронии уточнил условия освобождения принц.

– Будем искать, – спокойно констатировала богиня. – Не сидеть же на месте, ожидая явления Двадцати и Одной в полном составе или самого Творца. Пойдем куда-нибудь! Есть возражения или новые идеи?

Боги покачали головами, только Элегор задорно спросил:

– А в каком направлении находится твое «куда-нибудь?»

– За неимением магического компаса предлагаю положиться на волю Сил Случая. – Элия вытащила из ножен кинжал, высоко подкинула его в воздух, пустив в горизонтальный закрут. Клинок упал острием на запад.

– Ясно, – хмыкнул Кэлберт, споро увязывая свои шмотки в некое подобие вещевого мешка, сооруженного из плаща.

Мелиор и Элегор тоже начали собираться в путь, каждый на свой манер. Элия откромсала снизу длинной рубашки полоску белого шелка, чтобы покрыть голову вместо косынки, защищавшей волосы и часть лица от вездесущего песка, а глаза от яркого солнца. Тонкий, но легкий плащ из эльфийского шелка принцесса скрутила в жгут и повязала вокруг талии, приспособив к нему и ножны с оружием. Приготовления к неизбежному путешествию не заняли у богов много времени. Впрочем, как полагала принцесса, этого товара у них нынче было в избытке.

Глава 10
Пешком по пустыне

Мелиор с неизвестно откуда взявшейся ловкостью заправского портного отрезал шпагой низ великолепного халата, сделал себе элегантную набедренную повязку, а остальное использовал в качестве рубашки с запахом и косынки. Пусть одежда оказалась черного цвета, притягивающая солнечные лучи, но принц счел за лучшее состряпать себе хоть какое-то одеяние. Тем более что, в отличие от простых смертных, ожоги от пребывания в раскаленной пустыне богам не грозили. Мгновенная адаптация в зоне безмагии, как и сказала Элия, была недоступна, но за несколько минут, повинуясь мысленному приказу и инстинкту выживания, даже изнеженное тело принца должно было приспособиться к той среде, где оказалось без надежды немедленно ее покинуть.

«Грязный» пират, и так уже изрядно прожаренный на солнце и ветре Океана Миров, скинул с себя все, кроме трусов и коротких сапог, а вещмешок из плаща закинул за спину. Элегор увязал свои брюки в жгут, а сверху пристроил клинок. Одна принцесса осталась в полном, почти не подвергшемся изменениям обмундировании и, казалось, не испытывала никаких неудобств ни от солнца, ни от жары.

Живописная, способная привидеться лишь художнику-сюрреалисту в полном причудливых видений наркотическом сне компания двигалась по плавящейся от зноя пустыне в западном направлении. Нетерпеливые боги не стали выжидать избираемого разумными людьми времени ночного или утреннего перехода, когда спадает дневная жара и нет ослепительного, режущего глаз света солнца.

Любопытный Элегор, вышагивающий по песку слева от Элии, скоро заприметил феномен ее экипировки и присоединился к принцессе, чтобы удивленно спросить:

– Тебе не жарковато?

Мелиор только скрипнул зубами. Самому принцу уже давно хотелось поинтересоваться самочувствием сестры, но он не решался сделать это, опасаясь раскрыть ее физическую слабость перед потенциальными врагами. Такого унижения Элия никогда бы не простила даже брату. И вот он, принц Лоуленда, кровный родич богини, молчит, а с дурацкими вопросами вылезает настырный герцог Лиенский!!!

– Нет. – Легкая улыбка скользнула по губам снизошедшей до ответа богини. – Только дышать песчаной пылью не очень приятно.

– Даже кожа прохладная?! – удивленно протянул бог, запросто коснувшись руки принцессы. Сам Элегор сейчас был довольно горячим парнем в прямом смысле слова. – Как у тебя это получается?

Сыплющий вопросами герцог напомнил богине щенка, который, виляя хвостом от радости познания, переполняющей его, лезет с ревизией в осиное гнездо. Впрочем, Элегор так поступал всегда, невзирая на степень опасности очередной переделки, в которую угодил. Принцесса снизошла до объяснений:

– Наследственность, малыш. Прежде излишний жар и прямые солнечные лучи доставляли мне некоторое неудобство, если я не использовала магию или личную силу для непосредственной защиты. Но здесь ни того, ни другого под рукой нет, а печет действительно ужасно. Вот и включились обыкновенно дремлющие гены Высших вампиров. Ты ведь знаешь, Дети Тьмы в случае нужды спокойно переносят как величайшую жару, так и лютый холод. Можешь не переживать, мой заботливый друг, тепловой удар богине Лоуленда не грозит, и тебе не придется тащить мое бездыханное тело на своем горбу по пустыне.

– Тащить, когда вокруг столько песка, чтобы закопать? – шутливо удивился герцог. – Да я бы и не подумал! Кстати, – заинтересовался он, – а почему же ты раньше не включила эти гены? Зачем плела защитные заклятия?

– Вампирское наследство не световой шар в комнате: включил или выключил, когда пожелал. Все гораздо сложнее, малыш, – задумчиво вздохнула Элия, машинально проведя рукой по лицу, будто смахивала приставшую паутинку. – Видишь ли, гены темной крови у меня рецессивные, и я не хотела бы их активизировать без особой нужды, но теперь они пробудились, защищая хозяйку. Все лучше, чем мучиться в таком пекле, но будь готов к тому, что мне может захотеться чего-нибудь экзотичного! – Сказав последнюю фразу шутливым тоном, Элия слегка прищелкнула зубами.

– На фиг тебе я? Всякой дрянью давиться! – хмыкнул ничуть не испуганный гастрономическими угрозами приятельницы герцог Лиенский. – Я хоть и на одну восьмую, а все же эльф. Да и твой дражайший братец, судя по нраву, ядовит преизрядно, даром что крови Дивных ни грамма. Лучше продегустируй пирата.

– Ты считаешь?.. – задумчиво протянула принцесса с видом составляющей обеденное меню привередливой дамочки.

Мелиор только фыркнул. Пустой треп герцога ему показался почти комплиментом, кроме того, принц был рад узнать, что с сестрой все в порядке.

А вот Кэлберту, внимательно, с каким-то маниакально-жадным любопытством прислушивающемуся ко всем беседам лоулендцев, такой поворот дела явно не понравился. Издевательств над собой пират не собирался терпеть ни от кого, тем более от женщины, на которую положил глаз уже в первую минуту встречи. Грубо встряв в разговор, мужчина категорично заметил:

– Лично я не собираюсь отдавать какой-то свихнувшейся на своем вампирском происхождении бабе ни капли крови. И не проси!

Принцесса медленно обернулась к пирату и, полуприкрыв глаза, томно промурлыкала, погрозив Кэлберту пальчиком:

– Я и не собираюсь… просить, скорее ты сам, если я захочу, будешь умолять об этой чести, заклинать меня о ней.

Мужчине показалось, что серые глаза заглянули к нему прямо в душу, а от улыбки, скользнувшей по губам принцессы, перехватило дыхание. Кэлберт со всей очевидностью понял: богиня любви права. Стоит ей лишь улыбнуться так, как сейчас, поманить его пальцем, подать малейший знак, и он, очумев от чар этой женщины, сам запрокинет голову, подставит ей шею и будет страстно умолять, чтобы она попробовала его крови, как о великой чести. От одной мысли о том, что губы принцессы могут коснуться его шеи, Кэлберта пробила дрожь сильнейшего возбуждения… В эту секунду не было для пирата вокруг никого, кроме дивной богини, ее голоса, захлестнувшего словно аркан, и серого омута глаз, в котором мечтал утонуть бы каждый. Мужчине было даже страшно представить, что случится, если Элия коснется его рукой. Он уже был почти готов отдать все, все, что она прикажет, даже бессмертную душу…

Поняв, что шутка против ее воли зашла слишком далеко, Элия прикусила губку и отвела взгляд. Наваждение частично схлынуло. На мгновение воцарилась почти полная тишина, нарушаемая лишь удивленным вздохом Элегора (во принцесса дает, как голову задурить может!), скрипом песка под ногами и зубов Мелиора, который был вне себя от ревности и злости.

Как только Элия способна обращать внимание на такое ничтожество, безродного ублюдка, который недостоин не то что беседовать с принцессой, но даже находиться с ней рядом?! Как она может улыбаться ему?! Ему, когда рядом находится куда более достойный мужчина, готовый на все, чтобы завоевать ее благосклонность! Принц до того взбесился, что перестал смотреть под ноги, запнулся и едва не грохнулся ниц.

– Утомился, братец? – преувеличенно участливо осведомился Кэлберт, ухватившись за подходящий повод к смене темы.

– Нет, – процедил Мелиор, снял непригодные к ходьбе по песку тапки без задников и ускорил шаги, чтобы доказать ублюдку, что истинный принц Лоуленда куда выносливее его.

Удовлетворив свое любопытство насчет странного поведения Элии, герцог оставил ее в покое и, понимая, что с надменным принцем занятного разговора не выйдет, переключился на Кэлберта. Элегор начал донимать пирата расспросами о ремесле корсара с такой дотошностью, будто окончательно определился для себя с этой карьерой. Глаза юноши горели безумной жаждой приключений. В мечтах он уже видел себя ужасным пиратом Элегором Неистовым или Беспощадным (каким именно, герцог еще не выбрал), грозой Океана Миров, ужасом толстобрюхих купцов и мечтой томных дев. Польщенный таким вниманием к его профессии, Кэлберт поначалу вяло отбрехивался, а потом начал обстоятельно отвечать.

Краем уха прислушиваясь к «содержательному» разговору, принцесса улыбнулась энтузиазму неунывающего паренька. Малыш, как, впрочем, и его собеседник, даже не осознавал всей серьезности положения, в котором они оказались. Слишком велика была подсознательная уверенность Элегора в магических силах членов королевской семьи и вера в собственную сверхъестественную живучесть. Элия молчала, не желая лишать его оптимизма, что удивительно, молчал даже Мелиор. Принц справедливо полагал, что в любом деле от настроя зависит половина результата. И если божественное жизнелюбие Элегора заражает пирата надеждой на благополучный исход приключения, так тому и быть.

«Впрочем, авось выкрутимся», – успокоила себя богиня и понадеялась, что они не пробудут здесь настолько долго, чтобы мужчины от скуки иль раздражения, «позабыв» о мирном договоре, перестали сдерживать агрессивные инстинкты или случилось еще что-нибудь непоправимое. Пока им удавалось держать себя в рамках приличий, и даже более того, между Кэлбертом и Элегором начали устанавливаться почти приятельские отношения.

Пока герцог и пират болтали, Мелиор счел возможным присоединиться к сестре. Сбросив маску сибарита, которая облекала его, словно мягкие бархатные ножны смертоносную сталь стилета, принц спокойно шагал по раскаленному песку, совершенно не обращая внимания на демонический жар пустыни. Его босые ноги (домашние шлепанцы Мелиор привязал к поясу халата рядом со шпагой) глубоко увязали в бесконечном желтом океане.

Сработали и другие защитные механизмы: под немилосердно палящим солнцем аристократически бледная, лишь подернутая намеком на золотистый налет загара кожа бога уже начинала приобретать смуглый оттенок. Ярко контрастируя с синевой его глаз и светлыми волосами, загар вовсе не портил, а скорее, напротив, подчеркивал изящную и в то же время мужественную красоту бога. Лицо Мелиора было спокойным. Если он время от времени и отпускал язвительные замечания, внешне проявляя какие-то отрицательные эмоции, то они отныне не затрагивали глубин души.

Адекватно оценив сложную ситуацию и поняв, что он пока ничего не в силах поделать с беспокоящими его проблемами (пребыванием в безжизненной пустыне, отсутствием подобающей принцу Лоуленда одежды и наглым пиратом, претендующим на внимание сестры), Мелиор отложил все волнения на потом. Он словно запер их в своем сознании, как педантичный хозяин ящик стола с важными документами.

Этот замечательный божественный дар, талант бога интриги, заключающийся в умении управлять своими мыслями, эмоциями и убирать тревожащие факты, воспоминания в глубину сознания, очень помогал трезво мыслить в критических ситуациях и не дергаться по пустякам. Новый, хладнокровный Мелиор не забывал о причинах волнения, но как бы отодвигал их в сторону, лишая права на приоритетность, чем помогал самому себе сделать беспристрастный выбор. Принц часто пользовался своим даром не только в плетении интриг, осуществлении мести, но и когда речь шла о сестре, воздействии ее таланта. Так Мелиор прятал чувства, сводящие с ума. Но как же подчас ему хотелось наплевать на сдержанность.

– Приношу свои глубочайшие извинения, дорогая! – галантно обратился принц к сестре. – Я приглашал тебя на дивную морскую прогулку, для развлечения, но никак не планировал перемещения в столь неподобающие принцессе Лоуленда условия.

– Зато Силы Судьбы решили, что нам здесь самое место, – усмехнулась Элия, ничуть не злясь на брата, его вина в полотне неприглядной реальности действительно была минимальна. – Не могу сказать, что я согласна, но вряд ли ОНИ явятся сюда для дискуссии.

– Зато кое-кому, – Мелиор кивнул в сторону поглощенных увлекательной беседой Элегора и Кэлберта, – здесь, похоже, нравится. Впрочем, чего еще ожидать от вечного бродяги и ублюдка.

– Да, здешние края не для пикников, – продолжила Элия разговор о пустыне, небрежно игнорируя желание Мелиора позлословить. – Ни жалких кактусов, ни иных колючек, ни перекати-поле.

– Ты права, – посерьезнел принц, еще раз окидывая взглядом бесконечные пространства песка. – И я пока не заметил вокруг ничего живого: никакого зверья, насекомых, птиц, никакой растительности. Но полагал, что причина кроется в моей ненаблюдательности. Я коллекционер, интриган, гурман, возможно, временами отравитель, – тонкая улыбка мелькнула на губах Мелиора, а пальцы погладили перстень-печатку на руке, – но зоолог или ботаник – никогда.

– Я тоже не принадлежу к числу этих ученых, дорогой, однако в любой пустыне должна быть жизнь, пусть и замирающая в сильную жару, почти незаметная. Но неужели двое богов не смогли бы уловить ее признаки? У тебя хорошее чувство времени, сколько мы, по-твоему, здесь находимся?

– Три часа сорок минут, – ни на секунду не задумавшись, ответил принц с абсолютной уверенностью в собственном внутреннем хронометре.

– Что ж, если до вечера ничего не изменится, то вывод будет очевиден. Не так ли? – Радости в голосе богини не было.

– Предполагаешь, милая, что это свободный мир? – нахмурился мужчина, почувствовавший, куда клонит сестра.

– Свободный или вычищенный, – серьезно подтвердила она, заправляя выбившуюся прядь волос под импровизированную косынку.

– И мы вряд ли могли оказаться здесь случайно… – продолжил Мелиор. Он полностью доверял сестре как богине логики и очень ценил мнение и выводы, которые она делала, руководствуясь своим талантом. А для его работы Элии подчас было достаточно лишь несколько ключевых фактов.

– Пока не могу сказать этого со стопроцентной уверенностью, дорогой, – едва заметно нахмурившись, откликнулась принцесса. – Все в руках Сил, но очень велика вероятность того, что нынешняя ситуация подстроена. Небывалая жара в Лоуленде, наше желание исчезнуть из города на время, идиотский гнев Нрэна, форсировавший ход событий, твоя яхта, появление малыша Элегора, находка амулета, русалки, наверняка шпионящие на Кэлберта.

– Ты считаешь, драгоценнейшая, амфибии навели проклятого пирата на след нашей яхты? – нахмурился Мелиор, в легком раздражении крутанув тонким запястьем руки. – Но чего ради?

– Ты заметил, у Кэлберта в ухе интересная серьга, – намекнула Элия.

– Которая: гроздь мелких рубинов в серебре или синяя? – уточнил Мелиор, оценивший украшения брата-корсара по достоинству. Особенно принцу-эстету понравились рубины, он даже начал прикидывать, а не заказать ли своим ювелирам что-нибудь подобное из голубых камней.

– В левой мочке у пирата серьга-кальси из синего живого янтаря, уникального и чрезвычайно ценного камня. Это украшение нельзя купить ни за какие деньги и невозможно украсть, синий янтарь умирает в чужих руках. Его дарят тем, кого русалки считают особо достойными своего доверия, тем, с кем с удовольствием имеют дело, – просветила брата принцесса.

– Я не знал этого, – протянул мужчина, невольно восхищаясь хитростью Кэлберта. Тот, кого прозвали Пауком за любовь к интригам, ценил умение привлечь на свою сторону всех возможных союзников, а русалки, по слухам, чрезвычайно редко близко сходились с людьми. Поставить их к себе на службу, получить столь искусных осведомителей в Океане Миров… Нечто вроде легкого уважения к пирату зашевелилось в душе принца. – Но, пожалуйста, продолжай!

– Нападение пиратов, последовавшее вскоре после нашего визита на Русалочьи отмели, активизация амулета, для которой понадобилось совпадение целого ряда факторов. Я очень сомневаюсь, что все это обыкновенная случайность.

– Если и случайность, то совсем не обыкновенная, – скривил губы в горькой усмешке принц.

– Скорее все приключившееся с нами похоже на заранее составленный план Сил, – резюмировала богиня логики. – Вот только каких?

– Ты думаешь, что в этом деле может быть замешан Источник Лоуленда? – невольно нахмурился Мелиор, коснувшись тонкими пальцами подбородка.

– Если б я могла сказать точно, то звалась бы не богиней логики, а великой пророчицей. К счастью, мой талант совсем не так велик. Замешан ли в этом наш Источник? Не знаю, Мелиор. Все зависит от того, где находится это безжизненное измерение, распространяется ли власть Источника Лоуленда на данную область и желает ли он поставить этот мир под свою юрисдикцию. Будь ответ положительным на ряд этих вопросов, мы вполне могли бы считать Источник виновным в свалившемся на наши головы приключении. Пока местонахождение Мира Пустыни нам неизвестно. Он может располагаться на любом из Уровней, где наш пронырливый Источник не имеет ни малейшего влияния. Зато в пользу версии вмешательства Сил Источника Лоуленда говорит встреча с братцем Кэлбертом. Согласись, он достаточно яркая и отнюдь не бесполезная личность. У Сил вполне могло возникнуть желание заполучить его в семью. И все-таки у меня в голове не укладывается, что Источник мог забросить нас в такую глушь, лишив большей части сил и даже не предупредив о потенциальной опасности. Силы всегда преследуют свои цели, но при этом дорожат нашими жизнями и добрым отношением. Так что единственная более-менее логически стройная версия на последний момент – это несогласованные действия нескольких заинтересованных сторон, возможно до последнего момента и не подозревавших о замыслах друг друга.

– Что ты имеешь в виду? – по-настоящему насторожился бог, знающий по своему опыту, что если в тщательно спланированную одним лицом искусную интригу вольно или невольно вмешиваются посторонние, то все идет кувырком.

Заинтересовавшись серьезным разговором брата и сестры, к ним подтянулись Кэлберт и Элегор. Оставив на некоторое время обсуждение интимных тонкостей пиратского ремесла, боги внимательно прислушивались к словам Элии.

– Я думаю, – пояснила принцесса, тряхнув головой, – что в знакомстве с Кэлбертом вполне мог быть заинтересован наш Источник. Допускаю, что он свел нас вместе, и, возможно, даже именно он пожелал засунуть нас в такую глушь для того, чтобы общение с вновь обретенным родственником стало более тесным и непринужденным поневоле. Но лишить своих посвященных магической и божественной власти, оставив совершенно беззащитными перед лицом возможного врага? Сомневаюсь. Обычно о любых заданиях нас оповещают заранее, предоставляя подробную информацию, давая время на разработку плана действий. Значит, могла вмешаться и другая сторона, возможно, именно она заинтересована в нашем пребывании в пустыне – этом странном свободном или вычищенном измерении. Для каких целей? Не знаю. Если это вид пытки, то уж больно скучный, а если просьба о помощи – то какую услугу мы способны оказать без своих активных божественных и магических способностей? Мы ничего не сможем сделать!

– Ну это еще Творец надвое сказал! – задорно откликнулся Элегор, притопнув ногой, словно норовистый жеребец. – Не так уж мы и беспомощны.

– Конечно, малыш, – вроде бы согласилась Элия. – На первый взгляд так оно есть: при нас остались физические силы и навыки, но без магии мы стали гораздо слабее в плане применения именно божественных сил. Свободный мир – не спортивный стадион для демонстрации крепких бицепсов, а величайшая из возможных арен для приложения талантов творения божества.

– А-а… понятно, – протянул Элегор и погрузился в размышления.

– Что значит «свободный»? – встрял Кэлберт, нахмурив густые брови. Показывать перед «умными родственничками» свое незнание было неприятно, но другим путем добыть информацию, раз герцог не собирался задавать вопрос, не представлялось возможным.

– Свободным называется измерение, в котором отсутствует любое проявление жизни, исключая минимально пригодную атмосферу и почву, то есть такой мир, с которым только начинают работать Силы или боги, создавая в нем растения, животных, поселяя разумных существ… Такие миры – истинный простор для творцов, в их тишине любят отдыхать философствующие боги, а еще… – Принцесса помедлила и, сочтя, что пират имеет право на это мрачное знание, неохотно признала: – Нередко здесь запирают, отрезая от магических энергий, особо предприимчивые создания, крупно насолившие могущественным божествам, Силам или самому Творцу…

– О драные демоны! – выдохнул Кэлберт самое приличное, что ему пришло на ум, и грязно выругался про себя. – Ты хочешь сказать, что вы перешли кому-то дорожку, потому и оказались в этой адской дыре, а меня прихватили просто за компанию?!

– С таким же успехом, дорогой братец, – ехидно отрезала Элия, резко крутанувшись к корсару, уперев руки в бока и гневно полыхнув глазами, – крупно вляпаться мог именно ты. А мы – невинные жертвы, случайно оказавшиеся на дороге кровожадного морского разбойника, поэтому и угодили в ловушку. Ловушку, расставленную исключительно для некоего шустрого пирата, разыскиваемого стражей морей нескольких сотен, если я не ошибаюсь, государств и патрулями Океана Миров, того самого, за голову которого объявлена баснословная награда серебром, золотом, драгоценными камнями или в ином денежном эквиваленте по выбору. Кроме того, если уж говорить о ловушке, она могла быть расставлена на всех нас. Но, – богиня несколько сбавила тон, – версия тюрьмы для инициативных идиотов, доставших миры, не кажется мне достоверной.

– Почему? – Вопрос прозвучал в хоровом исполнении Кэлберта и Мелиора.

Врожденный инстинкт выживания заставлял их рассчитывать на самое худшее, поэтому братья приняли гипотезу принцессы так близко к сердцу. Королевский замок или палуба корабля – не важно, что было до сих пор пристанищем для мужчин, мыслили они во многом схоже, ибо кровь из одного истока текла в их жилах. Против воли подмечаемое осознание этой схожести и выводило Мелиора из себя и одновременно заставляло его исподволь отдавать дань уважения брату.

– Если уж кто-то так стремился покончить с кучкой выродков Лимбера и одним надоедливым мальчишкой, – (при этих словах Элегор задиристо вскинул нос и приготовился защищать свою честь и высокую степень надоедливости), – то продумал бы проект более основательно. Зона безмагии, которую создала вокруг нас Буря Между Мирами, не позволяет воздействовать на сложившуюся ситуацию никому из богов, отсутствует даже возможность магического наблюдения. Единственное, что возможно при действующих заклятиях, просто установить наше примерное местонахождение, выявив площадь распространения блокирующего магию заклятия. Согласитесь, если уж мы так крупно кому-то насолили, то настоящей отрадой для мстителя должно стать наблюдение за нашими метаниями, предполагаемыми страданиями и, разумеется, возможность сотворения дальнейших пакостей.

Кэлберт, Мелиор и Элегор согласно кивнули: «Все верно!» Толк в хорошей мести – этой дивной забаве для оскорбленной души – мужчины знали.

– За нами никто не следит, непосредственной угрозы для существования пустыня не представляет, никто из нас не испытывает острого чувства опасности. Так?

Спутники принцессы прислушались к собственной интуиции (у богов это чувство развито ничуть не хуже обоняния, осязания или зрения) и вновь подтвердили свое согласие с ее логичными выводами.

– Значит, угрозы для жизни нет, – резюмировала богиня. – Когда-нибудь Буря Между Мирами все равно кончится, стоит только иссякнуть энергии амулета – наша кровь не сможет питать его бесконечно, и мы освободимся. Или начнут поиски Источник, родичи, знакомые, или мы сами найдем выход. Дожить до этого момента, исходя из настоящего расклада, у нас есть все шансы. Все, что мы можем пережить в пустыне, – это мелкие, пусть и досадные неудобства. Пыль, жара, холод, голод и жажда бога не убьют. Значит, столько трудов ради банальной пакости? Бред собачий! Самое сильное чувство, которое мы можем тут испытать, – это скука, а от нее еще никто не умирал. Ни один из богов не стал бы затрачивать столько усилий на столь бездарную месть. Значит, это не их работа. Рассмотрим теперь мотивы более высоких инстанций. Мы с вами не белые боги, избытком милосердия или святости не страдаем, но, насколько я знаю, Законов Великого Равновесия не нарушали, а по другому поводу ни Силы, будь то Вольные, принадлежащие к Иерархии Равновесия, Суду Сил или Двадцати и Одной, ни сам Творец карать не имеют права – не их юрисдикция.

– Мы, может, и не нарушали, – убежденно уточнил Мелиор, имея в виду себя и сестру. Каких бы грехов ни числилось в длинном списке Небесной Канцелярии за Лоулендским Пауком, Законов Равновесия он точно не преступал – нужды не было. – Но что касается герцога Лиенского и этого… мм… незаконнорожденного, – вовремя вспомнив о том, что обещал Элии не провоцировать пирата, подобрал подходящий синоним слову «ублюдок» принц, – как ты можешь быть уверенной, дорогая?