Текст книги "Килувыйлейб"

Часть вторая
Сказка

– А ты ничего, парниша. На набережной вчера на тебя смотрели. И на меня с тобой. Во дворе всем было интересно – где я зацепила такого краба. После всех моих кефалей. Подруга лучшая рекомендует причалить мне к твоему берегу баркас. Может, останешься? Насовсем? Слабо? Того и гляди вместе махнём отсюда. В Америчку. Если ещё успеем. Пока не закрыли.

– А у тебя ничего так идейка. Я подумаю. Мой самолёт в семь тридцать утра. Отвезёшь меня?

– Не-а. Возьми такси. Я не люблю вставать так рано. Посплю ещё. После нашей утренней с тобой разминки.

::

– Ладно, отвезу. Чего ж не сделаешь ради любви.

::

…Уважаемые пассажиры. Объявляется посадка на рейс Одесса – Киев…

– ??? Местами…? А самолёт что, в Киев?

– Да, надо сказать «прощай» папиной сестре. Перед её отъездом. В Америчку. Моя тётя Дора, знаешь ли.

– А оттуда в Вильнюс?

– Нет, в Гомель. Родителей не видел три месяца. Побуду там полдня, потом уж в Вильнюс. Я ведь на дежурстве. Должен быть в Вильнюсе вечером. Ну что, рыбачка моя, Соня?

– Пока-пока…

::

::

– Здрасьте. Я от тёти Доры, вашей соседки.

– Здравствуйте, проходите. Ой, тише только! Она спит.

– Сколько ей?

– Девять месяцев.

– А где её отец?

– Он уехал. Навсегда. Он не вернётся. Проходите на кухню, только тише.

– Что вы так смотрите?

– А вы точь-в-точь такой, как тётя Дора описала.

– Да ладно вам!

– Вам кофе или чай?

– Кофе, если можно.

– Я тоже кофе. Всю ночь с ней не спала. Ой…, видимо, зубки режутся. Сладкое будете? Я испекла.

– Буду. Аппетитно выглядит.

::

::

– А я ждала. Все три месяца. С прошлого раза. Не верила, что придёшь опять.

– Но я пришёл.

– Зачем? Я же тебе в тот раз сказала. Мне нужно всё, кроме постели. Да, я быстро развелась с первым мужем. Но второй мне нужен надолго. Желательно навсегда. Впрочем, я и в тот раз тебе это сказала. (Или про себя подумала?) Так что да-да, нет-нет. Но ты должен для себя решить. А то в следующий раз просто не открою дверь. (Я и в этот зарекалась это делать.)

– Ты…, ты не права на самом деле. Я думал серьёзно о твоём предложении. Я к тебе серьёзно отношусь.

– Я всё понимаю. Ты вон каким стал. А у меня четырёхлетний сын. Одни заботы. Зачем тебе я?

– Дело не в твоём сыне. Я… на дежурстве.

– Да…, я понимаю. Но ведь она же не вернётся. Ведь три года уже! Сколько можно? Сколько можно её ждать, надеясь? Во сколько твой самолёт в Вильнюс? Хочу проводить тебя в аэропорт. Пусть это будет хотя бы так. Не хочу просто закрыть за тобой дверь. Или ты с кем-то летишь и моё присутствие тебе помешает?

– Самолёт в шесть вечера. Не бойся, я лечу с другом. Он ни разу не был у меня. Ну и… толкучка у нас. Хочет приодеться. И я тоже очень хочу, чтобы ты проводила меня. Нам надо собираться.

::

::

– Кто она, которая тебя провожала? Какие у неё на тебя планы?

– Однокурсница. Разведена. Ищет хорошего отца своему сыну.

– А у тебя на неё?

– Я, возможно, соглашусь с её планом.

– Что тебе мешает?

– Да так. На дежурстве я. Помнишь, тебе говорил? Фотографии показывал.

– Это когда было?! Неужели ты всё ещё веришь, что она придёт?

– Самое смешное, точнее печальное – верю. Вот такой у тебя фанатик-друг.

…Уважаемые пассажиры! По метеоусловиям аэропорт города Вильнюса не принимает. Полетим в Ригу. Пристегните, пожалуйста, ремни…

– И что теперь?

– Хрен его знает. В Вильнюсе буран. Возможно, придётся торчать здесь до утра.

– Видел, две похожие девахи нездешнего вида? В пальто с лисами. Сидели в третьем ряду в самолёте. Как они оказались в Гомеле?

– Хрен их знает. Наверное, летят на толкучку на перекладных. Сменить свои лисьи пальто на куртки.

– По их взглядам, думаю, они не прочь повеселиться в этой поездке.

– Хрен их знает. Мне всё равно.

– Давай их спросим?

– Мне всё равно. Хочешь – спроси. Куда мы только поведём их?

– А никуда. Аэропорт огромный, а задержанный рейс один – наш. И народ уже разбрёлся по углам.

::

– Поговорил. Они вроде бы не против знакомства. Какая твоя? В синем пальто или в сером?

– Мне всё равно.

::

– Ой… Хорошо… Пусти… А где моя сестра с твоим другом?

– А, так вы сёстры? Надо поискать в другом крыле. Вон там вдали синее пальто на его коленях.

– Что ты такой смурной? Вроде такой мужчина…

– Да так, устал за день. Думал, к вечеру буду в своей постели. Я должен быть на дежурстве. Теперь, наверное, придётся здесь коротать всю ночь.

::

– Ну, как тебе твоя?

– Да так… Не то чтобы совсем противна. Они сёстры.

– Да. Моя мне сказала. Ты ей, кстати, больше сразу понравился, чем я. Ты всегда был более успешен у женщин.

– Как понимаешь, не всегда… Там, где хотелось оказаться успешным больше всего в жизни, нашёлся успешнее меня.

– Да ладно. Опять заладил. Сколько можно! Хочешь поменяться?

– Мне всё равно. Что так, что эдак. Всё одно. Тоска…

…Уважаемые пассажиры рейса Гомель – Вильнюс! Ваш вылет задерживается до одиннадцати вечера…

– Вы совсем о нас плохо думаете?

– Я ж вроде на «ты» и с тобой, и с твоей сестрой.

– Я имела в виду – ты с другом. Вы не думайте. В Перми мы на хорошем счету. Просто в отъезде немного пошалили.

::

…Уважаемые пассажиры рейса Гомель – Вильнюс! Ваш вылет задерживается до шести утра…

Вот такая сказка. Один день. Четыре города. Пять женщин. Сегодня точно не услышать мне шагов в подъезде. Любовь в эпоху перестройки. Аэрофлот похитил у меня вечернее дежурство. Рыдания разрывают горло. И тоска, тоска…

До-ре-ми-фа-соль, выпьем за любовь

– Юлия Златкина -

Читаю опусы своей подруги-психотерапевта о готовности женщины к счастью, то есть к мужчине, которого поначалу каждая принимает за это самое счастье. К слову сказать, часто ошибочно. Наташка писать умеет – оторваться невозможно! Примерно через час понимаю, что зараза-Наташка достигла-таки своей цели, заставив меня задуматься. Я поставила чайник и села думать, соорудив три бутерброда: два с колбасой и один с сыром.

В настоящий момент есть два претендента на мою готовность. Один – сексуальный маньяк, другой – давний знакомый, человек религиозных убеждений. Такая вот удивительная полярность. Характерно, что оба интересовались исключительно моей плотью, хотя оба понимали, что одной плотью, увы, не обойдётся и потом надо будет со всем этим что-то делать. Видимо, глубоко в душе оба всё-таки были приличными людьми. Однако что делать с моим содержанием для них большой вопрос и сплошное недоразумение – «не строит», как говорят музыканты. Тогда один оригинально придумал время от времени попивать кофе, гадая на кофейной гуще и перемещаясь в пространстве, а другой пошёл дальше и назвал такое перемещение не иначе, как гостевым браком. Я женщина образованная и далеко не слабохарактерная: гостевых браков не признаю, на кофейной гуще не гадаю и знаю, что хаотичное перемещение в пространстве называется броуновским движением, которое никогда не прекращается, стоит только начать! Кроме того, в первом случае меня смущала излишняя сексуальная свобода партнёра, во втором – глубокая религиозность, которая совершенно не вязалась с моим образом. Впрочем, двадцать лет назад, когда мы познакомились, меня смутило ровно это обстоятельство. Нужного действия тогда не возымела даже совместно выпитая бутылка хереса, перешедшая в глубокомысленные разговоры. Маньяк тоже разговаривает со мной уже год, правда, под армянский коньяк. Вроде и коньяк крепче, и армяне темпераментнее, но эффект такой же: моя выдержка равна выдержке пятнадцатилетнего коньяка в дубовой бочке. Потому что помимо физической совместимости, о которой пишут все, существует совместимость мировоззрения, о которой не пишет никто, даже моя Наташка! Закинув камень в Наташкин огород, я с удовольствием прикончила первый бутерброд и стала думать дальше.

Какой-нибудь «Майкл» в моей жизни появиться не может – я не понимаю чужой язык настолько хорошо, чтобы сделать его языком любви, и очень боюсь прийти к состоянию «английский ещё не выучила, а русский уже забыла». В моём случае это катастрофа. Я не готова тешить себя молодыми мальчиками, даже талантливыми. Про бесталанных и говорить нечего – не заслуживают. Вздохнув, я потянулась ко второму бутерброду.

У меня есть приятельница – Софи Марсо! В том смысле, что очень похожа. Дружить не дружим – соседствуем: связывают единообразие жизни и бесконечная любовь к собственным детям. Так вот, я спросила её о готовности впустить в свою жизнь мужчину. Будучи юристом, Алла мгновенно приняла профессиональную стойку и потребовала объяснений. Пришлось объяснять, что я не предлагаю ей своего резервного мужика, а рассуждаю, так сказать, в теории. Алка облегчённо вздохнула и ответила, что её «тараканов» вряд ли кто осилит, а тем более без содержания…, которое она обеспечить никак не сможет, в том числе по собственным убеждениям. Я ещё раз убедилась в единообразии мышления.

По поводу «тараканов» поясню. Под «тараканами» женщины моих лет подразумевают скрытые требования к мужчинам, которые на деле сводятся к пониманию, уважению и некоторому восхищению, которое мы, несомненно, заслужили. Потому что сложно. Сложно не растолстеть, сложно не разозлиться, сложно общаться с сантехниками, ребёнка вырастить тоже сложно, а сложнее всего оставаться женщиной в этом безумно-безумном мире. Мужчинам, наверное, тоже непросто, поэтому в ответном слове предполагается полная гамма чувств от «до» первой октавы до «ля» третьей. Четвёртую октаву, правда, уже не взять в силу накопившегося жизненного опыта, но, может, оно и к лучшему. Трёх октав с лихвой хватит на полноценную песню и на то, чтобы с лёгкостью оставить за спиной юных соперниц с ещё не вполне сложившимися формами, невыраженным содержанием и плохо поставленными голосами. Не строит.

А убрать одну букву – и получится, что всё зря… Зато, если убрать предлог… Так выпьем же за… любовь! Третий бутерброд с сыром как нельзя кстати пришёлся к бокалу белого прохладного вина.

Серёжина необязательность

«…Natalia Razumovskaya.??? Кто это…?»

– Игорь Ворона -

Каждый вечер после работы, сидя в автобусе, он проверял пропущенные за день звонки. Он никак не мог припомнить никаких Разумовских в числе своих знакомых.

Он ещё раз нажал на прослушку:

1

– Алло, Серёжа, я уже в автобусе; детский доктор мне только что звонил по поводу анализов крови у Габриэллы. Всё в порядке. Даже показатель пропущенной нами год назад стрептококковой инфекции пошёл вниз. Во сколько ты будешь дома? Что приготовить на ужин? Перезвони мне…

… «??? Кто это? Какая-то русская, молодая, судя по голосу, мамаша явно ошиблась номером оставляя сообщение своему Серёже».

2

– Алло, Сергей, перезвони мне немедленно! Автобус сломался у самого входа в Линкольн Туннель. Слышишь? Перезвони мне. Тебе нужно забрать Габи из садика. Я не успеваю. Пока подгонят запасной автобус, пока пересадят, будет уже после семи. Смотри в конце концов на свой телефон почаще и поднимай его, когда тебе жена звонит… Перезвони мне!!! Слышишь меня?

Телефон Наташи явно набирал неправильный номер. Он нажал на кнопку обратного звонка.

– Алло, Наташа?

– Да?

– Здравствуйте! Меня зовут Борис. Вы оставили два сообщения, по-видимому, своему мужу…

– Да-а-а-а-а…???

– Дело в том, что вы оставили их на моём телефоне. Какой номер вы набирали?

– 732 456 1889.

– Почти… 732 456 1888. Это мой номер. И на нём остались оба ваших сообщения.

– О-о-о-ой, простите, пожалуйста, и спасибо вам большое, что перезвонили. Это я сегодня во время обеда купила себе новый телефон и, видимо, когда заносила в него телефоны, ошиблась. Спасибо ещё раз, и ещё раз извините, пожалуйста.

– Да бога ради. Нет проблем. Кстати, я вас сейчас вижу.

– Где видите???

– Ну не вас, а ваш автобус. Я проезжаю сейчас мимо сломанного автобуса на въезде в Линкольн Туннель. Не думаю, что сразу два автобуса здесь сломались.

– А…, понятно. Вы тоже работаете в Манхэттене?

– Да, я тоже. Ладно, звоните срочно Серёже – Габи ведь надо всё же забрать из садика. Я въезжаю в туннель. Сейчас связь пропадёт. Пока.

– Хм, хорошо, пока.

Как только его автобус вынырнул из туннеля по другую сторону Гудзона, телефон зазвонил опять.

Natalia Razumovskaya.

– Алло, Наташа, это по-прежнему Борис. Это мой номер.

– Да, я знаю. Я просто хотела поблагодарить вас. Вы такой обязательный! Мой Серёжа просто стёр бы эти сообщения, ни о чём не думая.

– Ну, наверное. Я тоже, возможно, стёр бы. Но вашу Габи всё же надо кому-то забрать из садика… Сколько ей лет?

– Четыре с половиной. А у вас есть дети?

– Нет. Я не женат. Мне тридцать один всего. Ещё успею, я надеюсь. А сколько вам, простите за нескромность? Во сколько у вас появилась Габи?

– Хм, мне тридцать два. Вот и посчитайте, во сколько она у меня появилась. Вы программист?

– Ну… в общем – да. Как вы так угадали быстро?

– Программисты любят задавать конкретные вопросы. Борис, нас уже пересадили в другой автобус. Сейчас мы въедем в туннель и связь пропадёт. Спасибо вам ещё раз.

– Да не за что. Пока.

Он подождал положенные на пересечение туннеля семь минут и, не понимая до конца зачем, опять нажал на кнопку обратного звонка.

– Наташа, знаете, а с вас причитается, я подумал. Вот не перезвонил бы я вам – и Габи сидела бы сейчас в ожидании в садике. Ждала бы родителей, ничего не понимая.

– Ну…, допустим… С меня бутылка. Вы где в Манхэттене работаете? Я на 58-й.

– Я на 42-й.

– Ну прекрасно. Это двадцать минут ходьбы. Если друг другу навстречу – десять. Давайте завтра встретимся, и я вам её передам. Вы что предпочитаете? Водку? Виски?

– Да я ничего не предпочитаю, я почти не пью. Я просто подумал: дорога длинная. Почему бы нам просто не поговорить? Расскажите лучше, как вы нашли своего Серёжу. По какому принципу выбрали именно его?

– А зачем вам это знать?

– Ну как вам сказать. Я тоже сейчас в поисках, да только без особого успеха. Вот ваш опыт, может быть, мне поможет. Я хочу знать, что женщины ищут.

– А-а-а, понятно…, ну… он был другом, или, так скажем, приятелем моего двоюродного брата. Так я с ним познакомилась. У меня до этого был бойфренд – ни рыба, ни мясо, если так можно выразиться, Вот Серёжа как раз и подвернулся. Высокий, красивый… Я тоже ведь красивая. Он как-то сразу взял меня в оборот… Вы рыба или мясо?

– Да как вам сказать. С несерьезными гёрлз, с которыми сразу понимаю, что долго не захочется, я очень даже мясо. Рыбные проблемы начинаются с теми, кто посерьёзнее. С ними я быстро превращаюсь в рыбу. Не знаю, что говорить, молчу большей частью…

– Ха-ха, ха-ха-а-а…., ой, насмешили! Ну…, надо быть смелее… Я своего оставленного вспоминаю. Он тоже много молчал.

– А не жалко было?

– Жалко, очень… На нём лица не было, когда я ему объявила об отставке.

– Да я не про него, вам себя теперь не жалко?

– Жалко… Всегда жалко того, что не состоялось. Но это ведь понимаешь спустя какое-то время. Кстати, недавно я встретила его случайно. С ним была чёрная доминиканская девушка, красоты, надо признать, редкостной. И он при ней очень даже мясо. Просто другой человек…

– Ну, вот видите…

* * *

– Борис? Что вы замолчали? Вы здесь ещё?

– Здесь, здесь…, думаю… А вы счастливы сейчас в семейной жизни?

– Да, очень. Габриэлла – моё счастье.

– А Серёжа?

– Ну…, он тоже… как-то… причастен к её появлению.

– Да, я понимаю. Я и сам не верю в непорочное зачатие.

– Ну вот… Хотя мне иногда начинает казаться, что лучше бы непорочно, если бы можно было… Ой, я что-то… не туда меня куда-то потянуло. А вы ещё и Серёжин телефон знаете к тому же.

– Не волнуйтесь. У меня нет желания ему звонить. И вряд ли появится. А что бы вы хотели улучшить в Серёже, если так можно выразиться?

– Да как вам сказать… Да ничего… Хотя…, вот сегодня, к примеру. Я оставила ему сообщение про анализ Габи. В обед оставила. Ну, это же важно. Понимаете, она у нас болела сильно год назад, и мы никак не могли понять, что это. Оказалось, стрептококк. Можно было бы мне перезвонить, это же и его дочь тоже.

– Наташа, вы опять немного потерялись. Вы оставили это сообщение на моём телефоне. Он его не слышал.

– Ой, тьфу! Да, я сегодня, видимо, заработалась. Но не в этом дело. Всё равно это очень на него похоже. Необязательный он в этом плане. Когда сейчас с ним перед въездом в туннель говорили, а он мне: «Да что ты мне со своими стрептококками, у меня дело на двести тысяч может получиться, правда, риски большие, а ты мне про стрептококки!» Он у меня бизнесмен. Вот что вы про это можете сказать?

– Не знаю. У меня очень отдалённое знание о стрептококках, и мне трудно говорить о деле за двести тысяч с большими рисками, я в год меньше получаю. Но, наверное, если мама Габи и доктор считают, что это важно, значит, это важно.

– Ну вот, вы понимаете…

– Но…, зато, видимо, это позволяет ездить красивой, молодой маме на «мерседесе».

– «Вольво»…

– Ну, если риски оправдаются, будет «мерседес» или «лексус»…

– Наверное… A y вас какая машина?

– У меня «хонда».

– О-о-о, ну так вот где ваш недостаток! Вы решили, потенциальную жену можно покорить «хондой»?

Он начал уже немного корить себя за уходящий в никуда телефонный флирт:

– Нет, я просто не люблю транжирить деньги. И я не покупаю машины, за которые мне потом будет трудно выплачивать.

– А Серёжа мой совсем другой. Он вот сначала купил эту «вольво», а потом выяснилось, что её застраховать будет ещё столько же в месяц, сколько выплачивать за саму машину. Даже не удосужился проверить. Вот такой он у меня.

– Тем не менее он же привлёк вас чем-то?

– При-влёк… Борис, можно вас спросить?

– Конечно, валяйте.

– Борис, а кого вы ищете? Какие качества вам нужны? Какая она должна быть у вас? В двух словах можете описать? Или в трёх? Программисты порою очень точны в описании вещей и желаний.

Желая закончить поскорее явно затянувшийся разговор с молодой мамашей, уставшей от событий сегодняшнего дня, он произнёс:

– Она должна быть красивой, умной и без сомнений.

– В смысле…, что вы имеете в виду? – спросила она, пытаясь вникнуть в смысл услышанного.

– Она не должна сомневаться, поднимет ли её муж телефон, когда она ему звонит. Ни при каких обстоятельствах.

– А-а-а…

– Наташа, я уже приехал, сажусь на парковке в машину. Доброго вам вечера и счастья в семейной жизни!

– Да-а-а…, спасибо…, и вам…

::

Много лет спустя, когда Габриэлла-Габи уже выпорхнула из родительского гнезда и уехала учиться в Калифорнию, а их совместные близнецы заканчивали среднюю школу, они в умилении перелистывали семейный альбом и гадали, что же было основной причиной появления их на свет: сломавшийся ли у самого въезда в Линкольн Туннель автобус или неправильно записанный номер Серёжиного телефона. Он говорил, что это был именно тот звонок, на который он набрался наглости, дождавшись, когда её автобус выползет из туннеля на просторы Нью-Джерси. Она говорила, что это был её звонок благодарности ему перед тем, как его автобус нырнул в туннель. Но, как умная женщина, она понимала, что без её звонка ему, на который она решилась спустя три месяца после аварии с автобусом, они бы точно не появились на свет. И, как умная женщина, она, конечно, никогда ему об этом не говорила. Но, в отличие от них, я точно знаю, что основной причиной появления этих близнецов на свет была Серёжина необязательность.

СЮР

– Юлия Златкина -

Вечер мой вчера удался. Отъехав на приличное расстояние от работы, я обнаружила, что забыла доверенность, с которой утром собиралась в службу судебных приставов. Но это оказалось не самое страшное. Ровно в половине первого ночи, блаженно вытянув под одеялом уставшие за день ноги и размышляя, оставила ли мне жизнь достаточно обаяния, чтобы действовать с утра без доверенности, я вдруг с ужасом поняла, что билеты в Нижний Новгород и обратно, которые я покупала в субботу, приобретены на одну и ту же дату. То есть, сегодня в девятнадцать часов я должна была выехать из двух разных городов навстречу самой себе, с той разницей, что из Нижнего я поехала бы в СВ…

Сын, хохотавший над интернетовскими приколами времён правления Ельцина, перестал смеяться, оторвавшись от экрана мобильника, внимательно посмотрел на меня и, бросив короткое «СЮР», вызвал такси до Московского вокзала. Ноги прошептали ему «спасибо».

От избытка чувств я зачем-то рассказала водителю о цели своей поездки, и мужик, согласившийся было отвезти меня обратно, тут же передумал – кому охота связываться с сумасшедшей! Женщина-кассир удивилась, что мне продали такой билет. Я ответила, что, видимо, была настолько убедительна, что молодая девушка поверила на слово, ничуть не усомнившись в моих намерениях.

СВ на следующую дату не было, но в сравнении с пережитым это были сущие пустяки. Стоит ли удивляться, что, пока я дожидалась обратного такси, развели мосты…