Текст книги "Преображение мира. История XIX столетия. Том III. Материальность и культура"

А если труд под влиянием глобальных процессов менялся, то где и когда это происходило? В целом расширение интернационального спроса на аграрную продукцию, особенно из тропиков, не обязательно оказывало либерализующее влияние на условия труда и трудовые отношения в деревне. Согласно ожиданиям либеральной экономической теории, международная торговля должна была разрушить домодерные «феодальные» системы, освободить людей из архаического принуждения и пробудить в них усердие и предприимчивость. Это вполне могло происходить. И происходило – прежде всего там, где мелкокрестьянские производители использовали новые шансы для сбыта своей продукции на заморских рынках без включения иностранных посредников. Но в долгосрочной перспективе это обещало успех только в случае, если экспорт сознательно поддерживало местное правительство (как в Японии), создавая для него выгодные правовые и инфраструктурные рамки, или если колониальный режим, часто из соображений политической стабильности, сознательно выступал на стороне местных крестьян и против плантаций иностранных компаний. Если же этих предпосылок не было, иностранные конкуренты обычно оказывались сильнее.

Плантации

Юридический конец рабства в европейских колониях, США и Бразилии отнюдь не означал конец плантации как формы сельскохозяйственного предприятия. Пользующиеся спросом продукты – такие, как кофе, чай или бананы, – в основном выращивались на плантациях, которые иногда конкурировали с мелкими собственниками в других частях света, не обязательно в этой конкуренции выигрывая. После 1860 года появились новые секторы плантационного производства: сахар в южноафриканском Натале, каучук в Малайе и Кохинхине (Южный Вьетнам), табак на Суматре. Плантация была инновационной, а следовательно, модерной формой производства, которую интенсивно внедряли в Новом Свете примерно с 1600 года. К 1900‑му она переживала новый расцвет. Плантации вырастали не в результате постепенной преемственности местного развития. Они основывались и организовывались при иностранном вмешательстве, даже притом что местные предприниматели иногда использовали эту возможность и встраивались в плантационный бизнес, как, например, на Яве или на Цейлоне141141
  Peebles, 2006, 58.


[Закрыть].

Новая плантация означала для местного общества такой же глубокий разрыв с прошлым, как новая фабрика. Капитал и управляющие новыми плантациями конца XIX века неизменно происходили из Европы или Северной Америки. Трендом на плантациях была рациональная форма обработки земли для достижения оптимальных урожаев. Однако квалифицированные работники, кроме нескольких специалистов, для этого не требовались. Поскольку плантации обычно закладывали в редконаселенных местностях, рабочую силу часто приходилось доставлять издалека. На больших табачных плантациях Суматры, к примеру, предпочитали китайцев, которых размещали в лагерях. Рабочие были свободными наемными рабочими в лучшем случае чисто номинально. Платили им в основном сдельно, подрядчик эксплуатировал их сверх условленного, а дисциплина и регламентации были крайне суровыми, не особо отличаясь от условий на некоторых плантациях с рабским трудом. Оставление рабочего места каралось как преступление142142
  См. подробно об условиях труда: Breman, 1989, 131 et passim.


[Закрыть]. К 1900 году лишь немногие плантации оставались в семейной собственности. В основном собственниками выступали акционерные компании, которые инвестировали значительные собственные средства вплоть до железных дорог и портовых сооружений, внимательно отслеживая тенденции на мировом рынке. Колониальная плантация была продолжением прежней рабовладельческой плантации, а не абсолютно новой формой. Она представляла собой инструмент глобального капитализма, использовавшийся почти исключительно в тропических странах. В отличие от промышленности, плантационная экономика была редко вовлечена в большие процессы национального экономического развития143143
  См. краткое описание этого типа: Grigg, 1974, 213–215.


[Закрыть].

Промышленная составляющая на плантациях выражалась в том, что переработка исходного сырья нередко происходила на месте. Яркая иллюстрация подобной интегрированной формы производства – каучуковые плантации: сок каучуковых деревьев можно собирать круглый год, что гарантирует постоянное, не зависящее от времени года функционирование производства. Это делало плантацию еще более похожей на фабрику. Однако волна создания в 1900‑х годах плантаций в Юго-Восточной Азии и Африке не стала началом триумфального шествия возникающего глобального агробизнеса. Весь XX век плантациям по-прежнему приходилось сосуществовать и конкурировать с ориентированными на экспорт мелкими крестьянскими хозяйствами. Плантационная экономика была глобальной и в том смысле, что не только рабочая сила, но и капитал в ней был многонациональным. На Суматре, в центре новых процессов, в 1913 году лишь половина инвестиций в плантации имела нидерландское происхождение. Здесь активно были представлены также американские, франко-бельгийские и швейцарские интересы144144
  Stoler, 1985, 20.


[Закрыть]. Плантации учреждались на землях, выкупленных у туземных правителей, которые теряли после этого всякое влияние на внутренние взаимоотношения в огромных плантационных регионах. Однако и право голландского колониального государства применялось лишь в ограниченном объеме, а часто де-факто отсутствовало. Возникло особое правовое пространство, своего рода собственная плантационная юстиция, имеющая сходство с патримониальным господством в поместьях восточнее Эльбы вне государственного контроля145145
  Ibid., 25–36.


[Закрыть]. Схожие отношения уже за несколько десятилетий до того можно обнаружить, например, в юго-западной Индии.

Асьенды

Плантация была не единственным способом использовать новые экспортные шансы путем организации крупного предприятия. В Египте XIX века крупные хозяйства создавались с использованием политической власти: государство уступало деревни-должники высокопоставленным лицам, ожидая от них гарантированного сбора налогов. Земля концентрировалась, таким образом, в руках связанного с пашой класса чиновников. Еще одной побудительной причиной стало то, что изношенные за столетия ирригационные сооружения на Ниле можно было поддерживать только организованной в рамках крупных хозяйств и опиравшейся на современные инженерные знания реновации. В таких хозяйствах выращивались культуры, полностью ориентированные на рынок, cash crops; они за короткое время могли принести собственникам максимальный, необходимый для финансирования инвестиций доход, а государству – гарантированные налоги. Прежде всего речь о хлопчатнике и сахарном тростнике. В дополнение к местным феллахам рабочую силу часто привлекали издалека. Тот факт, что Египет с 1820‑х годов превратился в одного из главных в мире экспортеров хлопка, объяснялся не столько инициативой иностранных предпринимателей и принудительным вовлечением страны в мировую экономику, сколько политикой Мухаммеда Али и его преемников. Египетские поместья были организованы на манер плантаций, при этом иностранный капитал здесь существенной роли не играл146146
  Alleaume, 1999, 331, 335, 338, 342 et passim; Owen, 1981, 66–68.


[Закрыть].

Не всякое крупное сельскохозяйственное производство XIX века следует рассматривать преимущественно в контексте глобальной экономики. Труд пеонов на латиноамериканских асьендах не был ни рабским, ни наемным. Асьенда функционировала по модели патриархальной семьи. Нередко пеонов связывали с их патроном даже квазиродственные отношения, такие как крестное родительство, в силу чего между ними существовали взаимные обязательства недоговорного характера, то есть «морально-экономические», нерыночные отношения. Даже физически, по своей планировке, асьенда нередко была закрытым миром. Хозяйская территория напоминала укрепленный замок, вокруг которого в деревнях жили пеоны. В отличие от плантаций, типичные асьенды конца XIX века обустраивались при нехватке капитала и использовали отсталые технологии. Зависимость пеонов коренилась не столько в открытых отношениях принуждения, сколько в их задолженности владельцу асьенды (haciendado). Это напоминает кредитные отношения между простыми крестьянами и элитой в китайских или индийских деревнях. Как и рабовладельческая плантация, асьенда была пережитком колониальной эпохи раннего Нового времени. Необязательно, как это прежде часто делали, называть асьенду «феодальной», чтобы противопоставить ее плантации. Асьенда была направлена скорее на самообеспечение, чем на экспортное производство. Трудовые отношения в ней имели внеэкономический характер. Эти ограничения стали фактором, повлиявшим на то, что крестьяне не являлись свободными, пользующимися своими правами гражданами латиноамериканских республик. У них не было возможности воспользоваться свободой, обещанной в годы войн за независимость, а их протестные движения по большей части терпели неудачу147147
  См. о Мексике и Перу: Mallon, 1995.


[Закрыть].

В Мексике период примерно с 1820 по 1880 год можно рассматривать как переходную фазу развития асьенд148148
  Nickel, 1978, 73–83.


[Закрыть]. С падением колониального государства индейцы потеряли пусть и ненадежного, но защитника. Доминировавшие в XIX веке «либералы» с их прогрессистской идеологией видели в индейцах прежде всего препятствие для развития Мексики по пути Европы, а затем США. Поэтому с туземцами они не церемонились. Если колониальная асьенда еще основывалась на известном равновесии интересов ее хозяина и индейских общин, то политика республиканской эпохи, которая активизировалась с приходом к власти диктатора Порфирио Диаса в 1876 году, практически уничтожила общинную собственность индейцев и оставила их беззащитными перед интересами асьендадос. Однако и это не смогло превратить асьенду в опору экспортной экономики по примеру плантаций Юго-Восточной Азии или Бразилии. В то же время асьенда отнюдь не была безусловным тупиком исторического развития. После 1880 года параллельно строительству железных дорог понемногу началась индустриализация Мексики. Часть асьенд использовала эту возможность для введения более либеральных условий рабочих контрактов и большего разделения труда на производстве, для профессионализации ведения хозяйства и отказа от патерналистских социальных отношений149149
  Nickel, 1978, 110–116. Об асьенде в целом см. также: Wasserman, 2000, 23–29, 70–72, 150–154.


[Закрыть]. Такие модернизированные асьенды, часто особенно крупные, продолжали соседствовать с множеством мелких хозяйств, в которых все шло по-прежнему, как в колониальные времена. В целом асьенда в Латинской Америке оставалась в XIX веке закрытой монадой, в которой патрон по-прежнему беспрепятственно судил и рядил. Несмотря на нередко вполне прогрессивный правовой климат, полиция и органы правопорядка вступались за пеонов нечасто, и теперь те не могли рассчитывать на поддержку в жизненных вопросах деревенской общины, структуры которой перестали работать. Пеонов нельзя назвать «безземельным пролетариатом» по типу рабочих на плантациях или сезонных рабочих на восток от Эльбы, в Чили или Африке. Пеоны оставались на месте и сохраняли связь со «своей» асьендой, но они и не были привязанным к деревне крестьянством в российском, западноевропейском или индийском смысле. Это не значит, что в Латинской Америке не было кочующего безземельного пролетариата без шансов – что важно – перейти в более высокий класс владения собственной землей. В Аргентине это стало распространенным явлением150150
  Adelman, 1994, 130.


[Закрыть]. Рабочими (и арендаторами) там часто выступали итальянцы или испанцы. Характерной чертой здесь служило то, что хозяйство велось в одиночку; жены и дети, во всяком случае, обычно оставались в городах.

Мастерская

Работу можно характеризовать по тому месту, где ее выполняют. Многие рабочие места в XIX веке в сравнении предыдущими эпохами изменились мало. В Европе, а в Африке и Азии тем более, самостоятельные ремесленники работали до появления в конце XIX века электромотора и распространения массового промышленного производства в условиях раннего Нового времени в целом. Организация ремесла по мастерским и в неевропейских цивилизациях была устроена по старым лекалам. От «простых» рабочих ремесленники по-прежнему отличались передачей знаний и регулированием рынка посредством цехов, гильдий и других коллективных организаций, которые в Османской империи или в Китае существовали дольше, чем в Европе. В конкуренции с массовым производством некоторые ремесла переживали обесценивание производительности своего труда, однако, с другой стороны, есть немало примеров адаптации ремесла к изменившимся условиям рынка. В общей перспективе ремесло и мастерские были больше востребованы в XIX веке, чем в следующем. Платье в Европе, в том числе «господское», по-прежнему было от портного, обувь – от сапожника, а мука – с мельницы. В ремесло в расширенном понимании следует также включить смешанные формы кооперации, общих усилий и профессионального сотрудничества. Так, в большей части мира по-прежнему сооружались частные жилища – от простых западноевропейских фахверковых построек до африканских домов разных форм151151
  См. отличный анализ на материале Африки: Zeleza, 1993, 213–216.


[Закрыть]. Жилищное строительство было доиндустриальным, а в некоторых производственных процессах осталось таковым и по сей день.

В XIX веке появились новые ремесла, а старые могли приобретать новое значение. Так, с учетом не снижавшегося или растущего числа лошадей на протяжении всего столетия требовались кузнецы. В то же время кузнечное дело приобрело новое, промышленное значение. Тяжелая индустрия с ее ковкой стала изобретением кузнечного искусства заново – на более высоком энергетическом уровне, но без индивидуальных ремесленников. Во многих культурах кузнец – мощный силач, изготовитель инструмента и оружия, повелитель огня – пользовался большим уважением и имел почти мистический статус, если только, как в Индии, кузнечное дело не считалось занятием для низших каст. На обширных территориях Африки к югу от Сахары кузнечное дело не было древним искусством. Его традиции сложились только в XVIII веке, достигнув расцвета в 1820–1920‑х годах. Кузнецы изготавливали предметы для практического использования и для красоты: например, украшения, которые можно было приобретать в качестве объектов престижа, а также деньги – там, где не было государственной монополии на чеканку монет. На своем рабочем месте кузнецы пользовались большой самостоятельностью и могли в значительной степени сами контролировать производственные процессы. Но образ кузнеца, работающего только для нужд своей деревни, обманчив. Кузнецы часто работали на удовлетворение спроса, выходившего за местные рамки. Скажем, в Конго многие из них имели чрезвычайно разбросанную в пространстве, полиэтническую и социально дифференцированную клиентуру152152
  Kriger, 1999, 119.


[Закрыть]. Потребность в поставках сырья также заставляла кузнеца вступать в деловые отношения с более широким кругом лиц и мотивировала его к поддержанию многочисленных социальных контактов.

Верфь

Совершенно преображаться в XIX веке могли и старые места труда. Примером служит верфь – в отличие от фабрики, известное во многих цивилизациях на протяжении тысячелетий место кооперации ремесел. Уже в раннее Новое время кораблестроение в таких странах, как Англия, Франция и Нидерланды, стало одной из важнейших отраслей экономики, где работа была организована по модели крупных предприятий. Тогда верфь еще оставалась царством плотников. Затем кораблестроение превратилось в один из ведущих кластеров индустриализации. К 1900 году оно заняло место среди важнейших отраслей промышленности Великобритании, которая господствовала в этой сфере на мировом рынке, прежде всего благодаря производительности шотландских верфей. Эта отрасль должна была пережить радикальную смену своих технологий, правда, произошла она не одномоментно. В 1868 году впервые в Великобритании общий тоннаж новых судов из металла превзошел тоннаж судов из дерева, в том же году спущенных со стапелей153153
  Friel, 2003, 228.


[Закрыть]. Корабельные плотники и новые техники и рабочие, переориентированные на строительство судов из железа, были организованы в различные социальные институты (плотники, например, преимущественно в замкнутые цехи); некоторое время они жили и работали, соседствуя друг с другом154154
  По крайней мере в Гамбурге до конца XIX века (в Англии и Шотландии цеховой элемент был выражен слабее), ср.: Cattaruzza, 1988, 118 et passim.


[Закрыть]. Переход с дерева на металл произошел не везде, но не был он и исключительно западной особенностью. Индонезийское кораблестроение смогло успешно осуществить его в тот момент, когда верфи колониальной метрополии в Голландии уступили британцам в конкурентной борьбе155155
  Boomgaard P. The Non-Agricultural Side of an Agricultural Economy: Java 1500–1900 // Alexander et al., 1991, 14–40, здесь 30.


[Закрыть]. Работа на верфи была преимущественно мужской и относительно высококвалифицированной, что создавало во многих странах предпосылки для ранней политической организации рабочих – нередко совместно с другими группами трудящихся в портовом городе. В некоторых странах, как в Китае, рабочие верфей и арсеналов составили старейшее ядро промышленного пролетариата.

Фабрика

В XIX веке фабрика стала новшеством прежде всего благодаря своей двойной природе: место крупного производства соединялось со сферой социальной деятельности156156
  Отличное представление о фабричных реалиях первой фазы индустриализации дает написанная Акосом Паулинисом глава: Eggebrecht et al., 1980, 206–234. Историки производства в основном по-прежнему пишут о городском фабричном труде. Ср. промежуточные итоги: Heerma van Voss, Linden, 2002.


[Закрыть]. Формам кооперации и властным иерархиям, которые возникли на фабрике, суждено было затем распространиться на более широкие слои общества. Фабрика была местом производства, всегда физически отделенным от дома. Она потребовала новых рабочих навыков, новых рабочих ритмов и такой дисциплины, которая существенно ограничивала представление о «свободном» наемном труде. Фабрика была организована на основе разделения труда с разной степенью адаптации к возможностям трудящихся. Эксперименты с методами повышения эффективности труда проводились с самого начала, пока в 1911 году американский инженер и первый известный консультант по менеджменту Фредерик Уинслоу Тейлор не разработал на этой основе учение о психофизическом оптимизировании: «тейлоризм» должен был ускорить рабочие процессы и подчинить их усиленному контролю со стороны «научного» планирования менеджмента.

Новой фабрика была и во вполне конкретном смысле – всегда и везде там, где она возникала впервые. Фабрики необязательно строились в городах. Часто наоборот: город рос вокруг фабрики. Иногда она оставалась отдельно стоящим комплексом в сельской местности; например, в России к 1900 году более 60 процентов фабрик размещались вне городов157157
  Bradley, 1985, 16.


[Закрыть]. В крайних случаях новые фабричные поселения становились закрытыми «тотальными институциями», в которых предприниматель обеспечивал питание и жилье и которое было практически отделено от остального общества158158
  Ср.: Johnson, 1979, 26.


[Закрыть]. Такое положение дел было распространено не только в России. В южноафриканской алмазодобывающей промышленности в 1885 году появились закрытые поселения (closed compounds) – чернокожие шахтеры размещались там в казармах или в неком подобии тюрем159159
  Turrell, 1987, 146–173.


[Закрыть]. Однако идею автономного фабричного мира не следует видеть только в негативном свете. Предприниматели с патриархально-филантропическими взглядами, такие как Роберт Оуэн в Шотландии, Эрнст Аббе в Йене или Чжан Цзянь в южнокитайском Наньтуне, старались в образцовых промышленных поселениях создать пространство точечного усовершенствования общества160160
  О менее известном примере Китая см.: Shao Qin, 2003.


[Закрыть].

Первое поколение работниц и рабочих не всегда набирали по соседству. Для работы на фабрике, особенно вне городов, как в Донбасском регионе на Украине, люди часто стекались издалека161161
  Friedgut, 1989–1994, V. 1, 193 et passim.


[Закрыть]. Если предприниматели оставляли найм на усмотрение местных подрядчиков, то в движение нередко приводились разветвленные сети, позволявшие привлечь рабочую силу на новые фабрики из села. Работа по контракту почти всегда была распространена там, где отличавшийся в культурном отношении от местных жителей менеджмент сталкивался с массой неквалифицированной рабочей силы при отсутствии структур рынка труда. Местный подрядчик «поставлял» за оговоренное вознаграждение необходимую рабочую силу с фиксированной заработной платой и на определенный фиксированный период времени. Подрядчик отвечал за хорошее поведение и потому брал на себя в том числе и дисциплинарные функции. Бывало, он дополнительно выступал в роли кредитора и навязывал зависимым от него людям невыгодные кредиты. На этой – первой – стадии развития легкой промышленности особой квалификации от рабочих, помимо элементарной протоиндустриальной сноровки, не требовалось. И подрядчику не приходилось искать кандидатов с особыми навыками. Такой субститут рынка труда существовал в Китае, Японии, Индии, равно как и в России или Египте162162
  Ср. например: Beinin, Lockman, 1987, 25; Tsurumi, 1990, 59–67.


[Закрыть]. Среди первых требований рабочих движений в этих странах было требование запретить ненавистную контрактную работу. С другой стороны, и с точки зрения менеджмента подобный косвенный контроль препятствовал всякой кадровой политике, так что с определенного времени к нему перестали прибегать. Следовательно, как правило, это был переходный феномен. Если же во взаимодействии между деревней и фабрикой возникновение дистанцирующегося от деревни кадрового пролетариата затягивалось, работницы и рабочие надолго сохраняли деревенский менталитет.

Независимо ни от каких региональных и культурных вариантов фабрика повсюду работала на основе схожего принуждения трудящихся. Чтобы продемонстрировать «ужасы труда ранней фабричной эпохи» (Юрген Кока), наряду с более известными английскими или немецкими примерами можно упомянуть Индию или Японию. В Японии в 1891–1899 годах количество машинных шелкопрядилен возросло в четыре раза. Бóльшая их часть располагалась в шелкопрядильных регионах Центральной Японии. Работницы (мужчин среди них практически не было), как правило, происходили из семей бедных крестьян-арендаторов; многие, по сути, – дети, почти две трети моложе двадцати лет163163
  Важную тему детского труда я вынужден здесь опустить: регионы за пределами Европы в этом отношении не изучены. Десять стран Европы охватывает работа: Rahikainen, 2004. В целом можно принять, что дети работали всегда и везде, пока в 1880‑х годах несколько европейских стран во главе с Великобританией и Германией не начали принимать половинчатые законы о защите детей – сначала исключительно для работы на промышленных предприятиях (Ibid., 150–157). Ср. также: Cunningham, 2006.


[Закрыть]. Как правило, на фабрике они проводили менее трех лет. Их вербовали подрядчики, которые выплачивали и зарплату – обычно напрямую семьям в деревне. На фабриках девушки сталкивались с ужасающими условиями труда: проживание в охраняемых общих спальнях, питание в виде скверного риса без добавок, кроме горстки овощей, рабочий день по 15–17 часов с очень короткими перерывами, сексуальное насилие. Работа была монотонной, но требовала неизменной концентрации; несчастные случаи у чанов, где варились коконы шелкопряда, происходили постоянно. Такие фабрики служили самыми страшными очагами распространения туберкулеза. Немногим лучше условия труда были в хлопчатобумажной промышленности, которая вступила в фазу бурного роста в то же время. Вскоре эта отрасль стала в Японии еще более важным работодателем женщин, чем шелкопрядение. Для хлопчатобумажной промышленности характерны изматывающие ночные смены. До 1916 года обычным считался 14-часовой рабочий день. При оглушительном шуме, дыша воздухом, полным вредных волокон, женщины работали за станками без всяких средств защиты, и аварии были неизбежны. Дисциплину обеспечивали надсмотрщики с палками и плетьми. Лишь после 1905 года постепенно стали вводиться и положительные стимулы для работы. Рабочие и работницы хлопчатобумажной промышленности также жили в похожих на тюрьмы, плохо проветриваемых спальных залах, иногда не имея даже собственного постельного белья. Медицинское обслуживание практически отсутствовало. Условия труда были еще более вредными, чем в шелкопрядильной промышленности; три четверти женщин работали на фабриках менее трех лет – прежде всего из‑за болезней164164
  Johnston, 1995, 74–80; Tsurumi, 1990, в особенности 59 et passim. По Германии см., например: Kocka, 1990a, 448–461.


[Закрыть].

При всем бесконечном разнообразии условий, возникавших при становлении фабричной формы организации труда в совершенно разных обстоятельствах, появление первых фабрик практически всегда обозначало четкую цезуру, которая полностью меняла рынок труда, переопределяла жизненные шансы и создавала новые иерархии165165
  Масштаб в этой области задает исследование: Ritter, Tenfelde, 1992, 265 et passim.


[Закрыть]. Эта цезура не обязательно возникала с появлением любой первой фабрики – важно, чтобы она существовала долгое время и, прежде всего, была настолько крупной, что могла оказать влияние на организацию труда. Вехой, очевидно, стала фиксация работы с полной занятостью: большое число людей стали промышленными рабочими и никем иным быть уже не могли166166
  Ср., например, исследование кейса раннеиндустриальной Новой Англии: Prude, 1983, 76 et passim.


[Закрыть].

Долгое время образ работы в XIX веке определяли представления о ведущем секторе железа и стали, то есть о тяжелой индустрии. Картина «Железопрокатный завод» Адольфа фон Менцеля (закончена в 1875 году) представляется всякому, кто ее видел, квинтэссенцией эпохи167167
  См. важные замечания об условиях труда в металлургической и сталеплавильной промышленности, в том числе помимо Германии: Kocka, 1990a, 413–436.


[Закрыть]. Но в глобальном масштабе сталелитейное производство и к 1913 году встречалось еще довольно редко, в отдельных регионах и лишь в нескольких странах, да и там концентрировалось в немногих местах. На первом месте с большим отрывом были США (31,8 миллиона тонн), за ними следовала Германия (17,6 миллиона), затем также с большим отрывом шли Великобритания (7,7 миллионов), Россия (4,8 миллионов), Франция (4,7 миллиона), Австро-Венгрия (2,6 миллиона). Япония не дотягивала до 300 тысяч тонн. В некоторых странах имелись отдельные сталеплавильные заводы, например завод семьи Тата в Индии или завод Ханьепин в Китае, но при этом не было значимой для занятости сталеплавильной промышленности. Ни во всей Африке и Юго-Восточной Азии, ни на Ближнем и Среднем Востоке (включая Османскую империю) сталь не производилась – как не производилась она и в Нидерландах, Дании или Швейцарии168168
  Kennedy P. M., 1989a, 310 (Таб. 15); Mitchell, 1992³, 456 et passim.


[Закрыть]. Так что лишь крайне малая часть работающего населения планеты познакомилась с самой зрелищной формой производства раннего индустриального периода.

Постройка каналов

Не столь новым, но не менее символическим для этой эпохи, причем более распространенным территориально, чем тяжелая промышленность, был другой тип рабочего места: большая стройка. Большие стройки существовали, разумеется, со времени возведения пирамид, Великой Китайской стены и средневековых соборов. Но в XIX веке их стало больше, они были более разбросаны географически и крупнее по масштабу. Изменилась и их функция: не воплощение культовой монументальности и представительности властной мощи, а создание необходимой для жизни общества базовой инфраструктуры.

До железной дороги были каналы. Уже английские каналы XVIII века строили не постоянные «пролетарии», а сезонные рабочие, часто иностранцы, нанятые подрядчиками. В США восемьдесят лет, с 1780 по 1860 год (особенно в 1820–1830‑х), длилась великая эпоха каналостроения. В это время в США и Англии проложили 44 канала; в 1860 году в США протяженность судоходных каналов составляла около 6800 километров169169
  Way, 1993, 8.


[Закрыть]. Каналостроение превратилось к середине XIX века в одну из самых прогрессивных отраслей промышленности. Оно требовало больших капиталовложений и продвинутых технологий, а также организации и дисциплинаризации огромных масс рабочих. Каналостроение принадлежало к крупным предприятиям эпохи, открывало новые рынки и нуждалось в экономических стратегиях нового масштаба. В то же время эта деятельность получила большое символическое значение: земля теперь принадлежала не только крестьянину и шахтеру – отныне в нее были глубоко врезаны артерии капитализма. Этот род трудовой деятельности особый, нередко чрезвычайно суровый. Путь из мастерской на фабрику был не единственным в XIX веке. На строительство американских каналов собиралась армия в основном неквалифицированных работников из самых разных социальных слоев: ищущие работу жители деревни, вновь прибывшие иммигранты, рабы и свободные чернокожие, женщины и дети. Никто из них не обладал ни властью, ни статусом и не мог контролировать условия своего труда. Их шансы солидаризироваться были невелики, и организованные «рабочие» движения в подобных местах не возникали. Даже географически каналостроители занимали маргинальное положение. Их жизненный мир ограничивался стройкой и лагерем с бараками.

По сравнению с регулированием рек в XVIII веке строительство каналов было гигантским по размаху. Необходимо было расчистить территорию, осушить болотистые места, выкопать рвы, укрепить откосы, взорвать скальные породы, изготовить и уложить кирпичи, построить шлюзы, мосты и акведуки. Один мужчина при простой выемке грунта за день вырабатывал в среднем 70 тачек170170
  О трудовых реалиях см.: Ibid., 133–143.


[Закрыть]. Летом работали по 12–14 часов, зимой – по 8–10. В отличие от сельского хозяйства это был чрезвычайно монотонный труд на износ. Поскольку подрядчикам платили в зависимости от выполненных объемов, они взваливали на подчиненных практически промышленную нагрузку. Дополнительными источниками энергии сначала служили только лошади. Машины стали играть существенную роль позднее, ко времени постройки Суэцкого канала. Самым масштабным проектом оказался Эри-канал длиной в 540 километров, прорытый в 1817–1825 годах между Олбани и Буффало, – он имел огромное экономическое значение171171
  Meinig, 1993, V. 2, 318–321.


[Закрыть]. На стройках постоянно происходили несчастные случаи и вспыхивали эпидемии: малярии, которую переносили москиты, дизентерии, тифа, холеры. Медицинское обслуживание ограничивалось элементарным уровнем. Помощь вдовам, сиротам и нетрудоспособным отсутствовала. Строительство каналов стало драматическим материальным фундаментом для прогресса США.

Самым впечатляющим достижением каналостроения этой эпохи был Суэцкий канал172172
  См. изложение на основе замечательного исследования, выполненного с привлечением архива Общества Суэцкого канала: Montel, 1998. См. контекст: Karabell, 2003. О значении канала после его открытия: Farnie, 1969.


[Закрыть]. В ноябре 1854 года Фердинанд де Лессепс получил от Египта первую концессию, которая предоставила ему полномочия основать финансовую компанию для осуществления проекта, обсуждавшегося с 1846 года. Официально работы на отмели Порт-Саида начались 25 апреля 1859 года – по завершении почти двухлетних топографических изысканий. 12 августа 1865 года караван углевозов впервые достиг Красного моря. В феврале 1866‑го были определены границы зоны Суэцкого канала, в июле 1868‑го началось регулярное железнодорожное сообщение между Исмаилией и Каиром. Основная часть продолжавшихся более десяти лет строительных работ на канале длиной 162 километра была выполнена 16 августа 1869 года – когда вода из Красного моря стала поступать в Большое Горькое озеро. 20 ноября 1869 года Суэцкий канал был открыт для мореплавания.

Канал являлся частным французским проектом, половину капитала вложило египетское правительство – ценой огромных долгов, что привело в конце концов к британской оккупации в 1882 году. Одна из величайших строек столетия была организована по сложной схеме: возглавлял ее генеральный директор, за ним следовала иерархическая система чиновников и инженеров по типу французского строительного департамента (Ponts et Chaussées). Природное окружение здесь было иным, чем при строительстве североамериканских каналов. Проблемой из‑за экстремально высоких температур стало обеспечение рабочих водой. Уже в 1859 году голландская фирма установила несколько опреснительных установок на паровой тяге, которые, однако, не оправдали себя из‑за высокого расхода угля. Поэтому воду стали привозить на баржах и верблюдах из порта Думьят. Уже первым фирманом египетского паши определялось, что четыре пятых рабочих должны составлять египтяне. В Египте издавна практиковалась барщина (corvée), то есть неоплачиваемая вынужденная работа не осужденного за преступления гражданского населения, – но только в качестве регулярной трудовой повинности феллахов на ирригационных сооружениях в их собственном регионе. Это не обязательно следует считать признаком восточной отсталости. Во Франции до 1836 года каждый крестьянин был обязан три дня в году отработать на обустройстве дорог по соседству. В Гватемале индейцев отправляли на (оплачиваемые) работы вплоть до 1920‑х годов173173
  McCreery, 2000, 117 et passim.


[Закрыть].