Текст книги "Основы философии"

Тема 11
Философия греко-римского мира как основа христианской культуры

Приступая к рассмотрению истории философии, следует помнить положение Гегеля, что история философии – это эпоха, выраженная в мысли. Это поможет увидеть за калейдоскопом имен, теорий, концепций саму реальную жизнь народов, их страстей и исканий, волнующие эпоху проблемы. Из анализа предложенных тем студенту будет видно, что людей античного периода волновали одни проблемы (при этом особенности даже чувствуются по столетиям); в переходный период к феодальному общественному укладу мы видим уже словно новую философию, когда даже бывшим ранее теориям дается новое истолкование. Эпохи словно воюют со своим прошлым. Тысячелетие европейского феодализма христианизировало философскую культуру, но она смело прорывалась сквозь церковные каноны, порой превращаясь из «служанки богословия» в опасного для церкви врага.

Период Нового времени, когда ход истории резко ускорился (это время XVI–XIX вв. европейской истории), отразился и на судьбе философских теорий: на вооружение были взяты все теории прошлого, критически пересмотрены (т.е. поделены на «нужные» и «ненужные»), а сами философы устремились к созданию нового мировоззрения, разработке «истинно-правильных» картин бытия, нового толкования истории, человека, его духовности. Здесь отметим лишь несколько имен: Бруно, Декарт, Маркс. Бруно заново открыл Вселенную. Декарт отыскивает метод нового естествознания. Маркс открыл грядущую «экспроприацию экспроприаторов» и нарисовал прекрасное будущее всего человечества.

Двадцатый век по числу теорий – великих и не очень, философских имен превзошел все прошлые эпохи. Но одновременно в философских исканиях, новейшей истории присутствует и нечто объединяющее: поубавилось оптимизма, мажорности теорий Нового времени – когда философы ожидали наступления «царства разума», а успехи естествознания помогут подчинить природу и создать изобилие материальных благ. На этой базе сложится мощная высококультурная цивилизация и Земля станет лучшим из миров Вселенной.

Но XX век оказался веком войн и насилия, причем две войны оказались мировыми. Мощь разума, науки, техники, технологий сознательно повернули против человека, создав невиданные средства уничтожения. И лишь когда подошли к порогу полного самоуничтожения, только с этого момента общество немного стало задумываться. Этот трагизм современного человечества раньше всего почувствовали философы, стремясь понять корни парадоксального явления, когда индивидуально каждый человек разумен, рассудителен, даже доброжелателен – если не держит в руках оружия. Цена человеческой жизни, этого венца природы, высшего творения Бога (в глазах верующих), сделалась равной усилию нажатия на курок или пусковую кнопку. Отсюда и минорность философии, этого камертона человеческой духовности. Безвестный древневавилонский автор «Поэмы о Гильгамеше» писал, что боль от смерти человека отзывается на всей природе, и она плачет. Сегодня уже только близкие плачут о смерти сородича, а гибель сотен и тысяч, даже десятков тысяч неизвестных нам людей уже никем не оплакивается. Выходит, что цивилизация привела нас к духовному опустошению, жестокосердию?

Ход становления цивилизации, все ее противоречивые зигзаги полнее всего отразила философия, поэтому знакомство с ее историей – это не подготовка к экзамену, но это есть знакомство с историей человечества, взгляд на свое прошлое, на историю своей духовности, на историю того, как человечество, мысленно раздвигая горизонты бытия, само становилось богаче и совершеннее. Великий грек Эпикур в письме к Менекею писал:

«Пусть никто в молодости не откладывает занятия философией, а в старости не устает заниматься философией; ведь никто не бывает ни недозрелым, ни перезрелым для здоровья души».

А вот слова Платона, написанные за 100 лет до слов Эпикура:

«В род богов не позволено перейти никому, кто не был философом и не очистился до конца, никому, кто не стремился к познанию».

И еще одно свидетельство высокого уважения к философии, но уже не философа, а величайшего романиста Франции Александра Дюма. Вот какие слова он вкладывает в уста аббата Фариа, обращенные к Дантесу:

«Философия – это сверкающее облако, на которое ступил Христос, возносясь на небо».

Очевидно, этого будет достаточно, чтобы показать то отношение к философии, которое испытывали мыслящие люди самых различных эпох. Отсюда идет и наш призыв к молодому читателю: любить философию – это любить и ценить самое ценное в человеке: его интеллект, его способность осмыслить мир, себя, человечество. Если у Киплинга даже звери призывают друг друга помнить, что они все одной крови, то что же должен испытывать человек, видя другого человека, особенно человека страдающего. Призыв Б. Ясинского «Бойся равнодушных!» нами не был услышан, и миллионы людей оказались на лесоповале, вырыли Беломорканал и канал имени Москвы, построили Воркуту и проложили к ней дорогу. Но общество, в фундаменте которого лежат кости, не может существовать. Нужна духовность. Путь к ней – через философию.

Для философии древневосточные философские теории это философские идеи и мысли в религиозно-мистических представлениях народов Древней Индии, Древнего Китая и Древнего Египта. В истории философов долгое время господствовал евроцентризм, т.е. такой подход к философии, когда становление этой науки связывалось с Европой, а более точно – отсчет философии велся от Древней Греции. Однако в XX столетии начался интенсивный процесс изучения культуры народов ранних цивилизаций. Тогда обнаружилось, что в сохранившихся памятниках древности – легендах, народном и литературно обработанном эпосе, священных книгах восточных религий – за много столетий до становления древнегреческой цивилизации уже присутствовали многие идеи и представления, картины мироздания, которые древнегреческие мудрецы отчасти повторили. Однако в этом не следует видеть плагиат цивилизаций: мировоззренческая похожесть идей и мыслей вытекает из «похожести» темпов развития народов, общества, становления индивидуального сознания. Просто пришла пора, человечество из младенчества поднималось к зрелости, пытаясь по-своему осмыслить мир, себя, свою духовность, понять своих богов, своих героев и пророков, своих духовных «учителей».

Древний Китай, отгородившийся от северных соседей Великой Китайской стеной, а с юго-запада – воздвигнутым самой природой Гимовавтом (древнее название Гималайских гор), востоком упершись в Тихий океан, создал замкнутую цивилизацию, которая развивалась вне контактов с остальным миром, а ее религиозно-философские искания отражали специфику общественного уклада, когда одна императорская династия сменяла другую, при этом стремясь сохранить неизменным сам общественный уклад в «поднебесной» империи, поскольку на небе все стабильно, закономерно-повторяемо, а сама «поднебесная» – это центр мира, а Небо, с его неизменным всеобщим законом, – это и бог, и закон, и сущность бытия, и повелитель всего поднебесного.

Общую направленность древнекитайской философии определяет ее общественно-политическая этика, которой в разной степени отдали дань большинство философов, которых знает история; среди них Лао-цзы (книга «Лао дэ дзинь» – «Книга учителя Лао»), VI в. до н.э.; Кун-цзы (Учитель Кун – Конфуций, основной труд «Беседы и суждения» – «Лунь юй»), живший в 551–479 гг. до н. э.; Мо-цзы (основатель школы – общества полувоенного типа; в сборнике моистов несколько глав принадлежат учителю – «Почитание мудрости», «Воля Неба» и др.). Моизм имел влияние около двух веков, а после растворился в конфуцианстве.

Наибольший след в истории мысли Китая, его идеологии, мировоззрении оставили даосизм (учение Лао-цзы о «дао») и конфуцианство.

Оба этих направления постепенно переросли в религию, а Конфуций просто сделался объектом поклонения.

В философии Лао-цзы особое место отведено «дао». Для него дао – это и закон, и порядок, и движущая сила, и всеобщее предопределение бытия. Такое широкое толкование дао открывало возможность его материалистического и идеалистического истолкования, так оно в действительности и вышло. Если дао – это всеобщий закон бытия, естественная закономерность, то открывается дорога к материалистическому восприятию мира; если дао – это надмировая определенность, когда мир исходит из дао и возвращается к нему же («путь вверх» и «путь вниз»), то дао превращается во внемировую субстанцию, верховное существо, проявление Неба, – этот подход к дао возобладал после смерти Лао-цзы, а потому в китайском мировоззрении и укрепился даосизм как разновидность религии, оказавшись рядом с конфуцианством, которое также переросло из морально-этической теории ее основателя во влиятельную религию современного Китая.

Конфуций – древнекитайский просветитель и педагог (сын высокопоставленного чиновника и сам впоследствии был приглашен к императорскому двору) пытался осмыслить и обосновать властную и социальную иерархию, существующую в Китае в VI–V вв. до н. э., вытекающую из общего миропорядка. Высшее внемировое существо – Небо; император – сын Неба, его власть над «поднебесной» – предопределение свыше. Мир гармонизирован, все его состояния и стороны также предопределены. Эта гармония ничем и никем не может быть нарушена, если люди не желают вызвать гнев Неба.

Все философские искания и морально-этические концепции Конфуция были направлены на то, чтобы законсервировать навсегда социальную жизнь Китая, выдать все существующее за «небоустановленное». Конфуций учил не тому, как понять мир, действительность, человеческое общество, а тому, как сохранить неизменным существующее, влиться в существующий порядок вещей, социальную среду, занять именно «свое» место в жизни, никак не выше и не ниже, поскольку каждый человек должен следовать своему «сяо».

Сяо – это принцип жизни индивида, небесное повеление следовать и быть верным тому пути, который определен тебе Небом. Для ясности: дети семьи ремесленника должны заниматься только ремеслом, дети рыбаков – только рыбной ловлей, дети воинов – стать только воинами, дети чиновников – только чиновниками и т.д. Если не хватало места для детей в социальной нише, занимаемой родителем, – ты полностью «свободен» – по сути, становился предком современных бомжей. В этом смысл и суть следования сяо. Дополнением к сяо и его элементом выступает требование безусловного подчинения вышестоящим чиновникам и старшим (в семье или даже просто на улице, в толпе, в обществе, отсюда – древнекитайский церемониал и этикет общения).

Приступая к краткому знакомству с духовно-мировоззренческими истоками древнеиндийской философии, поражаешься как обилию источников, так и их взаимной несовместимости при их определенном духовном родстве. Основными древнеиндийскими мировоззренческими документами выступают: эпическое произведение «Рамаяна» – жизнеописание основателя индийской нации и расы мифического Рамы, приведшего белую расу на Индостанский полуостров из лесов Скифии много тысяч лет назад. Сведения об авторе и времени написания «Рамаяны» отсутствуют. Очевидно, это древнеиндийский народный эпос. Реальность Рамы косвенно подтверждается древнеперсидской священной книгой «Зенд-Авеста». С Рамой разговаривал сам Бог Ормузд, называя его предшественником Зороастра, основателя зороастризма. Создание «Рамаяны» относят к V –IV тысячелетиям до н. э.

В смысловом отношении к «Рамаяне» примыкает «Махабхарата» – эпическое описание борьбы пришедшей с севера белой расы и жившей в Индии черной расы (борьба пандавасов и куровасов). В «Махабхарате» впервые упоминается Кришна, привнесенный в текст из народного религиозного предания «Вишну-Пурана».

Центральным документом и свидетельством древнеиндийского мировоззрения выступают священные «Веды» – книги, написанные во второй половине первого тысячелетия до н. э. К «Ведам» примыкают «Упанишиды» – своеобразный комментарий и толкователь священных «Вед». «Упанишиды» положили начало многочисленным индийским религиозным сектам и философским школам, от религиозно-мистических до материалистических. Это связано с тем, что как сами «священные Веды», так и писавшиеся много столетий «Упанишиды» являются текстами крайне многослойными, отразившими меняющуюся на протяжении столетий эпоху и развитие самого человека, его мировоззрения, направление духовных исканий. И главное: доминирующее воздействие социальных процессов в обществе, формирование и крушение кастового строя, появление классов и классового деления, разложение деревенской общины с ее примитивным коммунистическим укладом, появление больших царств и влиятельных царей на месте многочисленных радж и магарадж, борьба политеистических и монотеистических концепций в религиозных вопросах, изменение представлений и состояний пантеона больших и малых божеств. И если помнить слова киногероя «Восток – дело тонкое», то в применении к Древней Индии они должны звучать как «Древнеиндийское мировоззрение – самый тонкий вопрос для науки». Это переплетение народных преданий и авторских обработок преданий брахманами (жрецами древних религий), песнопений мистических адептов религий (лесных отшельников); авторов, стремившихся понять мир, и авторов, стремившихся к слиянию с Первосущим, причем соседствующих в одном тексте и одинаково уважаемых и чтимых в массовом сознании. Все это делает крайне затруднительным отчленение философии от религиозно-мистического звена духовного наследия Древней Индии. Эту специфику истории духовной жизни Индии, и не только периода ее древности, признал даже Джавахарлар Неру в своей книге «Мое открытие Индии», с именем которого связывается самый светлый период в истории Индии – 40–50-х гг. XX в.

В вопросах онтологии, т.е. как понимать бытие, следует признать, что в древнеиндийском миропонимании доминировало положение, что не было времени, когда бы все не существовало, и не будет того времени, когда бы все перестало существовать. Переводя эту мысль на современный язык, из нее следует, что мир был, есть и будет всегда. Но этот мир живой, меняющийся. Его движущая сила – Агни. Агни – это и мужское вечно-живое начало мира, и священный огонь, и символ вечно-живого бытия. Он же есть и Разум, и вечный Дух мира. Рядом с Агни существует вечно-женственное начало мира – Сома, она есть душа мира, начало всех миров. Соединение Агни и Сомы есть величайшая Сущность, первооснова бытия.

Но не следует видеть союз Агни и Сомы как Бога. С богами дело обстоит гораздо сложнее и запутаннее. Вот положение из «Бхагават-Гиты», литературной обработки легенды о Кришне, взятой из «Махабхараты»: мать Кришны – Дева Деваки. Ей было предсказано родить спасителя мира – Кришну. Произошло это так. Ее брат Канза – царь Мадура – не имел детей. Но духи предсказали, что именно Деваки родит царя царей. Ей пришлось бежать от гнева Канзы. В лесу, у отшельников, произошла ее встреча с Махадевой, принявшим облик человека. В беспамятном экстазе она зачала от бога Махадевы Кришну. Махадева – центр седьмого неба, он – океан света, солнце всех солнц, божественный Разум. Отшельник Васшита, бывший охранителем Деваки, убитый Канзой, произносит предсмертные слова для Кришны: «Торжествуй, Кришна: судьба совершается, я возвращаюсь к Тому, который не меняется никогда. Да примет Брама душу мою. Ты же, его избранник, спаситель мира, восстань!». В «Вишне-Пуране» читаем, что Вишну заключил себя в недра Деваки, она несла Браму в недрах своих. Сам же Кришна, вознесенный душой в мир матери Деваки, увидел там себя Сыном, божественным Духом, Сущностью всех существ, Словом жизни, творческим Глаголом. Спрашивается, кто же Бог?

Поэтому, опуская эту часть древнеиндийских преданий, посмотрим, как понимался в них человек, его жизнь, его судьба. Здесь также раскрываем этот вопрос на основе обобщенного изложения разных, но одинаково авторитетных источников, где переплетено религиозно-мистическое и философское.

Центральной проблемой выступает вопрос соотношения души и тела, земного и небесного. Параллельно вечности миров такой же вечной считалась и душа. Ее бытие – это непрерывная цепь перерождений. Согласно «Бхагават-Гите» душа мудрого поднимается в бескрайние области чистых существ, к Единому; после смерти страстного человека (т.е. привязанного к земным радостям и наслаждениям) душа его вновь возвращается к тем, кто накрепко привязан к земному; после смерти недумающего, не верующего в богов, не исполняющего религиозных ритуалов, когда душа заполнена материальным миром, его душа проявляется в неразумных существах (т.е. в любой из форм живого, от слона до мухи или червя).

Отсюда и требование к человеку: делать добро и быть добрым, иметь бога в душе. В этом случае мы освобождаемся от рождений и смерти, от старости и трудностей, пьем воду бессмертия. Уметь быть выше толпы. Делающий зло – внутренний раб. Свободны только делающие добро. Основная форма делания добра – это семейная молитва перед зажженным жертвенным огнем. Здесь человек как бы повторяет огонь Агни. Отсюда идут корни индийского ритуала сожжения трупов. Сжечь умершего – это предать его в руки Агни. Духовен не только человек. Духовно все. Видимое в вещах, сама вещь – это только материальность бытия. Все бытие пронизано духовной сущностью, делающей вещь тем, что она собой представляет. Сущность неуничтожима, она постоянно проявляется в самых разных формах. Постоянное сохранение сущностей за текучим бытием – условие бытия вечной чувственной материи.

Порой древнеиндийское мироощущение называют как выражение стремления к потустороннему счастью, к вечной радостной жизни. Отчасти это справедливо. Дело в том, что Индия, в силу специфики природно-климатических условий, очень рано почувствовала пресс переселения, ранние браки (девочки в 10–12 лет считались уже вполне зрелыми невестами и женами) резко способствовали росту народонаселения, джунгли сдерживали развитие земледелия. И потому история Индии является одновременно и историей нарастания национальных бедствий, превращения полуголодного существования в нормальное состояние. Сельский бедняк был рад, если его 6–8-летние дочери оказывались наложницами в гаремах магарадж: они там были хотя бы сыты. Поэтому мечты о вечном счастье были естественны. Потому буддизм, возникший в Индии в середине V в. до н.э. только упорядочил бывшие ранее религиозно-мистические представления о мире, богах, человеке, неизбежности земных страданий, их естественности, а заоблачный и сверхнебесный мир абсолютного света и счастья заменил не менее блаженной нирваной, приближаться к которой можно уже в этой жизни путем добровольного аскетизма, саморазмышлений и атараксии (полной невозмутимости перед камнепадом бытия). Материалистические прорывы наблюдались отчасти в этом потоке идеализма: школы вайшешика и локайята пытались утвердить материализм, но они загасли, не оставив заметного следа в духовной атмосфере Индии.

Философское наследие Древнего Египта – это целый блок мировоззренческого материала, где переплелись естественнонаучные и религиозно-мистические представления, светские знания и тайное учение жрецов, охраняемое от простых смертных, представления о целом пантеоне великих и малых, добрых и злых богов, развитая мифология, впитавшая в себя наследие многих тысячелетий и народов. Египет считается и наследником духовных богатств Атлантиды. Все это переплелось в мировоззрении этой древнейшей цивилизации, скрыто завесой иероглифического письма, оставленного на колоннах храмов, в гробницах, сохранившихся в дошедших до нас свитках папирусов. Ученые-египтологи буквально по кусочкам, по буквам, фразам, записям преданий пытаются реконструировать духовную историю Египта многих тысячелетий, и эта работа еще не закончена.

В первом тысячелетии до н. э. Египет был настоящей «меккой» для всех, кто пытался постигнуть «мудрость». Его посещали Пифагор, Платон, Геродот, Плутарх; одни пытались впитать в себя древнеегипетскую магию и дух мистерий (как Пифагор), другие – понять (Платон), третьи – узнать и описать, донести до сведения своих соотечественников (Геродот, Плутарх). Очевидно, были и другие посетители. Так, среди них называют Демокрита, Гераклита, но эти сведения гипотетичны. В сумме они говорят о привлекательности тех знаний, которыми владели древнеегипетские «посвященные».

Всех желающих познать древнеегипетскую мудрость (и не только ее) отсылаем к энциклопедии «Мифы народов мира» (М, 1992, Т. 1–2). В общедоступном изложении знания о древнеегипетских воззрениях студент может найти в работе Т. Г. Лешкевича «Философия. Вводный курс» (М., Экспертное бюро, 1998), которой пользовался и автор настоящей работы. Кроме того, самым любознательным рекомендуем работу Эдуарда Шюре «Великие посвященные», изданную в России в 1914 году и переизданную в 90-х годах без объявления года, города; очевидно, «пиратское» издание, но быстро разошедшееся. В этой работе – вся древняя история духовного развития человечества, от Рамы до Иисуса Христа. Древнему Египту в работе Шюре посвящена третья книга – «Гермес».

Как и у всех древних народов, древнеегипетские философские идеи также носили космологический характер: стремление понять всеобщее, объединив в этом всеобщем и мир, и себя, и свою духовность, и религиозно-мифологические представления. Дополнительную особенность этим идеям давали их древность и ее почтительное хранение, диктуемая разливами Нила цикличность в материально-практической деятельности (отклонения в повторяемости разливов Нила по годам не превышала 1–2 дней). «…Оценка, – пишет Т. Лешкевич, – согласно которой из Древнего Египта пришли основные тайные, оккультные учения, которые оказали сильное влияние на философию всех рас и народов, потому что именно из тайного учения заимствовали свои знания и Индия, и Персия, и Халдея, и Китай, и Япония, и даже Древняя Греция и Рим, вполне оправданна» (с. 31). Даже если эта оценка верна наполовину, все равно человечество должно преклониться перед достижениями семитысячелетней цивилизации, угаснувшей под напором Вавилонии в середине первого тысячелетия. Александр Македонский эллинизировал Египет, а после затопления Египта когортами завоевателей-римлян Египет вообще превратился в житницу Римской империи, став частью Византии с V века. В VIII веке Египет оказался под властью халифата, его культура была арабизирована и исламизирована. Все доисламское стало достоянием историков, египтологов, песков Сахары, наступающих даже на пирамиды.

Философию древних египтян можно определить как трансцендентный антропологизм, или, выражаясь понятнее, картина посмертного путешествия человеческой души, поскольку вся космология упирается в идею становления мира из первоначальной стихии (воды), из которой возникли сами боги, потом, в силу божественной воли, появляется человек – высшее творение, связующее звено между темной материей (природой) и высшим астральным светом, куда душа будет стремиться после смерти. Именно – будет, для чего ей предстоит длинный и длительный путь движения от препятствия к препятствию через судилища и взвешивания на предмет уяснения ее греховности. Трансцендентный мир – это семь живых божеств, олицетворенных семью планетами (Земля, Луна, Солнце, Марс, Венера, Юпитер, Сатурн). Земля, земная жизнь – это мир тяжелой материи, которую не в состоянии преодолеть грешные души. Грехи – это жадность, злословие, безнравственность и т.п. В тексте «Книги Мертвых», которую клали под голову умерших, названы 42 прегрешения, которые душа отвергала клятвенно, утверждая что она их не совершала. Приводим некоторые из них: «1. Я не чинил несправедливости. 2. Я не разбойничал… 21. Я не совершал прелюбодеяний и не предавался содомии… 34. Я не изрекал проклятий фараону… 38. Я не вел себя нагло» (Цит. по: БАДЖ Э. А.У. Египетская религия… М., 1996. С. 111–114).

Из 42 клятв только 4 связаны с уверениями души в преданности богам, остальные носят земной, «человеческий» характер. А 27-ю было бы очень своевременно утвердить современной нормой межчеловеческого общения: «Я не был причиной слез другого».

Из расшифрованных памятников древнеегипетского мировоззрения (и наиболее философскими) являются «Священная книга Тота» и «Изумрудная скрижаль» Гермеса Трисмегиста. Египтологи склоняются к мысли, что Тот и Гермес Трисмегист – одно и то же лицо («Трисмегист» – Трижды Величайший). По представлениям жрецов, Тот – бог письма, счета и мудрости. Он был рядом в жизни и присутствовал при взвешивании душ умерших, отвечал за точность весов.

Согласно древнеегипетской мифологии Тот был основателем, отцом всей интеллектуальной жизни Египта, учителем; жрецы носили титул сыновей Тота, знатоков его учения, обладателей «Священной книги Тота». С закатом египетских мистерий преданные Тоту «посвященные» унесли золотой ларец с текстом этой книги в другие земли. Постепенно Тот трансформировался в Гермеса Трисмегиста. В мифологии Гермес Трисмегист – это величайший из всех философов, величайший из всех жрецов, величайший из всех царей; он вестник богов, истолкователь их воли, покровитель путников и проводник душ умерших. Гермес осуществлял свои функции на небе, на земле и в подземном царстве (см. Т. Лешкевич. Философия…, с. 45).

Эдуард Шюре описывает Древний Египет и его духовную жизнь более красочно и живо, абсолютно доверяясь жрецам и расшифрованным текстам дошедших до нас «священных книг». Познакомиться с основными характеристиками духовной религиозной жизни Египта «по Шюре» представляет значительный интерес, хотя автором настоящего пособия не все положения работы Шюре разделяются. Шюре пишет: «…Египетская религия выдержала неисчислимые века со своей организацией и со своими символами, остающимися до сих пор неразгаданными тайнами. В этих храмах, подземельях и пирамидах развивалось великое учение о Слове-Свете, о божественном Глаголе, заключенном Моисеем в золотой ковчег, а Христом превращенном в живой светоч» (с. 99). Гермеса-Тота он определяет как первого таинственного посвятителя Египта в тайны высшей мудрости. «Гермес, – пишет Шюре, – такое же родовое имя, как Ману или Будда. Оно одновременно обозначает и человека, и касту, и божество. Человек Гермес есть первый посвятитель Египта… Греки, ученики египтян называли его Гермесом Трисмегистом, или трижды великим, ибо они видели в нем царя, законодателя и жреца» (с. 101).

Древняя герменевтика и является раскрытием трансцендентного бытия человека. Большое место во всей космогонии уделялось учению о душе. Душа человека – это часть единого космоса, притом рассматривается она в таком же отношении к реальному бытию, как сила божественная по отношению ко всей Вселенной, выражаясь яснее: душа – выше материи не только по значимости, но и по влиянию на материю. Человек – господин материального мира. «Чтобы достигнуть такого господства, человек нуждается в полнейшем переплавлении всего своего существа, физического, нравственного и умственного; переделка же эта возможна лишь при одновременном упражнении воли, интуиции и разума» (с. 105). Человек может войти в сознательные сношения со скрытыми силами природы. «Великим душевным усилием он может достигнуть непосредственного духовного видения, открыть перед собой дорогу в потусторонний мир и быть способным проникнуть туда» (там же, с. 105). Такое свободное общение с потусторонним миром, как доказывает Шюре, было доступно только «посвященным»; путь к нему был доступен не всякому. Жрецы допускали к нему лишь исключительно проверенных, надежных даже из своей среды. Он описывает также сам процесс посвящения: страхи, ужасы, умирание и воскресение, омовения от мук и искушения страстной нубийкой, таинственные письмена, преодоление огня и т.п. Венцом посвящения было знакомство с тайнами учения Гермеса-Тота и клятва – беречь тайны посвящения. За разглашение – смерть. Посвященный становился сопричастным к тайнам бытия, законам материи и высших сил, ему был ведом астральный свет. Шюре пишет, что такое посвящение прошел Пифагор, краткое изложение воззрений которого будет дано ниже.