Текст книги "Основы философии"

Многовековое развитие знаний о внешнем мире показывает, что понять природные закономерности, связи гораздо доступнее, чем понять человека и его сущность. Раскрытые природные закономерности выступают для нас как установленные константы, тогда как каждая эпоха, каждая философская система рисуют свою систему человеческой сущности. В равной мере это относится и к мышлению нашего времени, которое рассматривает человека как одну из сложнейших для познания загадок. Философия при своем анализе человека исходит из того, чтобы всё многообразие сторон человеческой индивидуальности было сведено в определенную систему, упорядочено, было проанализировано с позиций общих закономерностей социального бытия. В итоге высвечивается ряд общих характеристик, относящихся в одинаковой степени как к отдельному индивиду, так и ко всему человечеству.

Что же такое человек?

Во-первых, это одно из звеньев материи. Как и всякая иная форма материи, он обладает её всеобщими признаками и свойствами (объективность, движение, время, пространство, отражение и др.).

Во-вторых, он выступает не только высшей формой живого, но и высшей формой материального бытия вообще. И в той же степени, как каждый вышележащий уровень материи включает в себя признаки нижележащих уровней и одновременно обогащает их своими, так и «человеческая» материя выступает концентрированным выражением всех её дочеловеческих состояний. Из этого следует, что человек оказывается на вершине всей Вселенной (при условии, что разумно организованной жизни больше нет нигде). При таком допущении он действительно оказывается «микрокосмосом» в «Космосе», как определяли его место в мироздании античные мыслители Греции.

В-третьих, человеческий индивид является действительно особой формой материи, и эту «особость» не следует рассматривать как расхожее определение, философскую банальность. При поверхностном подходе и на кирпич можно смотреть как на «особую форму», поскольку он выступает как данное единичное. Но только человек во всем мире бытия выступает принципиально новой формой по отношению ко всем видам и уровням бытия. Эта новизна обеспечивается разумно-нравственными основами общежития, цементируемого совместной материально-производственной деятельностью. Биологическое в человеческом индивиде не исчезает: человеку присущи обмен веществ, размножение, приспособление, цельность, организованность и др., но все эти признаки социализированы, причем природное оказывается в подчинении у социального.

Обычно сущностными признаками человека принято называть сознание, разум, волю, внутренний моральный мир, ориентацию на духовные ценности. Все это, несомненно, присутствует в человеке, и оно составляет его важный компонент. Но кроется все это внутри индивида, составляет его личностное «Я».

Все вышеперечисленное становится социально значимым только при своем проявлении «во вне», в смысловой жизнедеятельности. К примеру, гоголевский Манилов или гончаровский Обломов были неплохими людьми, имели свое внутреннее «Я». Но во вне, в повседневной социальности бытия их «Я» ни в чем не проявлялось: они ели, пили, спали, мечтали, разговаривали – и всё. Они принадлежали к роду человеческому только по своим внешним признакам, в силу владения речью, мышлением; но по своей сути их можно отнести к цивилизованным млекопитающим, поскольку в них уснула жизнедеятельность как основной признак социальности. Социальность как категория философии включает в себя и разумно-нравственный мир, и прочие духовные компоненты, но основной составляющей социальности выступает деятельность, общественная мобильность, когда каждый индивид своим общественным поведением и общественной деятельностью (материально-производственной, духовной, политической, управленческой и др.) объективно способствует совершенствованию и развитию всего общества или, наоборот, расшатывает его, когда эта деятельность носит негативный характер (убежденный правонарушитель, носитель экстремистской идеологии и т.п.). От носителей негативного общество защищается морально-правовыми и силовыми барьерами, активных носителей позитивного начала поощряет, поддерживает их авторитет. Следовательно, социальность – это деятельное внешнее проявление и утверждение внутреннего «Я».

Социальность как сущностный признак человеческого индивида – явление историческое. Она зарождается вместе с формированием общества и постоянно развивается. В науке этот процесс называется «антропосоциогенез», и его не следует смешивать с понятием «антропогенез», которое несет биофизиологическое содержание, тогда как «антропосоциогенез» выступает социальной характеристикой человека и картиной того, как развивались черты социальности. Завершенной теории антропосоциогенеза, в силу специфики задачи, до сегодняшнего для не создано. Воссоздать картину того, как шло становление «человеческого» в человеке, крайне трудно, поскольку здесь историкам приходится вести речь о нюансах духовного плана, реставрировать картину развития межчеловеческих отношений, которые оставили по себе лишь косвенные «улики». Антропосоциологи по имеющимся материальным свидетельствам, остаткам письменности ближайших к нам эпох рисуют картину развивающегося человека лишь ближайших к нам эпох (5–10 тысячелетий), что выступает всего лишь мигом во всей миллионолетней истории человечества.

Но даже при наличии множества исторических «дыр» в нашей истории мы можем с полным основанием утверждать, что антропосоциогенез носит исторический характер, все свойственные человеку черты социальности следует видеть только в их истории. Всё, чем богат и славен современный человек (духовность, речь, коллективизм, сострадание, способность и готовность к труду, постоянное стремление к идеалу и многое другое), – всё знает свою историю. Развиваясь, человек словно выпрямлялся, становясь во весь рост перед всей Вселенной. Не случайно в ранней мифологии сквозит мысль о причастности человека к божественному.

Не до конца решен вопрос о биофизиологической и морфологической эволюции человека. Уже аксиоматическим стало положение о том, что такая эволюция была. Природа как бы «утрясала» первобытного человека, добиваясь гармонии его строения с «гармонией» нового, социального существования, но эту эволюцию следует рассматривать с общей эволюцией всей природно-климатической среды. Если бы земные условия оставались неизменными последние несколько миллионов лет, то никакого «происхождения» человека не получилось бы. К примеру, наличие угля, нефти и газа в пределах северных широт говорит о том, что когда-то здесь было буйство тропической растительности. В современной тундре ничего этого нет, и её мерзлота не может называться «вечной». Сегодня открыто более трех тысяч месторождений каменного угля на всех континентах земли, в том числе и в Антарктиде. Толщина угольных пластов порой достигает несколько сотен метров (Хет-Крик в Канаде – 450 метров, Латроб-Вели в Австралии – 330 метров, Экибастуз в России – 200 метров и др.). Китай по запасам каменного угля может быть назван «столицей мира». Северная оконечность Африки и часть регионов Ближнего Востока буквально «плавают» на нефтяной подушке; богат нефтью и российский Север. Выходит, что первобытные тропики буквально «бродили» по Земле. Окажись современный географ или ботаник в том ландшафте и климате, какими они были миллионы лет назад на Земле, они не узнали бы в той природе нашу, довольно скромную по природным буйствам, планету.

Ко времени появления первобытного человека на нашей планете уже не было того буйного круговорота бытия, какой существовал на Земле десятки и сотни миллионов лет назад. Земля как бы утихала, успокаивалась, была близкой к её современному состоянию. Природа словно шлифовала существующие формы жизни, уничтожая слабых и заставляя приспосабливаться более жизнестойких. В каждой форме живого, в том числе и в человеке, инстинкт самосохранения является самым сильным. Формой приспособления человека явилась развивающаяся жизнедеятельность, благодаря которой он начал создавать искусственную среду обитания через коллективную деятельность, приведшую к формированию общежития. В условиях общежития формируются осмысленная речь, новые правила поведения, деление поступков на добрые и злые, новая духовно-нравственная атмосфера вообще.

Окружающая среда словно предъявила первобытному человеку своеобразный «ультиматум»: будь социальным – или умри! И если в Библии написано: «…Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться… Взгляните на птиц небесных: они не сеют, не жнут, не собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их…» (Матф. 6:25–26), то для первобытного человека подобный образ жизни был бы равносилен смерти. В силу своего отчуждения от природы ему с самого первого шага пришлось научиться и сеять, и жать, и собирать в житницы, научиться шить одежду и строить жилище, готовить перевариваемую желудком пищу и мн. другое. Это было практическим воплощением развивающейся способности к материально-практической деятельности, когда человек осознанно превращал природно-данное в человечески-необходимое.

Трудовая деятельность явилась способом соединения двух ярусов материи, естественно-природной и социальной; она постоянно развивалась и усложнялась, а «ритм» усложнения задавался скоростью «удаления» человека от биофизиологии своего предка. Когда человек научился производить не только естественно-необходимое, но и социально значимое (т.е. стал уметь делать не просто нужные предметы и вещи, но предметы и вещи красивые, пригодные для обмена или продажи и т.п.), то началась эпоха становления цивилизации. Умирала родовая организация общежития, на его место приходило именно общество со всеми его преимуществами и недостатками. Потому весь длительный период развития человечества от его древнейшего состояния до становления цивилизации – это его предыстория; лишь с начала становления цивилизации начинается подлинная история человечества. Её возраст определяется примерно в 10–15 тыс. лет (в зависимости от ареалов становления ранних человеческих культур).

Весь длительный процесс антропосоциогенеза с философской точки зрения – это картина становления нового, необычайно сложного, уровня материи, социального бытия. Его исходной единицей выступает человек – самая сложная форма живой материи. Простая живая форма меняется просто и быстро: тот же самый всем надоевший вирус гриппа буквально «выворачивается наизнанку» за несколько минут, если не происходит ударного воздействия на него медицинских препаратов. Человек в миллионы раз сложнее вируса, а потому для «расшатывания» его природы самой природе потребовались миллионы лет, когда происходил его антропо– и социогенез. Итогом воздействия двух параллельных эволюционных процессов (природного и социального) являлось то, что человек оказался одновременно включенным в две сферы бытия: телесночеловек – часть живой материи со всеми присущими ей сущностными признаками; в силу своей деятельной сущности, просвещенной сознанием, нравственностью, всеми сторонами народившейся духовности, он формирует высшую форму бытия – человеческое общество, т.е. социальную материю. В итоге просто живая материя оказалась очеловеченной, пронизанной осознанным бытием: сформировалось общежитие.

По данным сравнительной антропологии, биофизиологическая эволюция человека завершена. Это значит, что морфологические изменения в человеческом теле прекратились, уже не вырастет пятая конечность или третий глаз, но духовно-нравственная эволюция продолжается. В этой области процесс бесконечен. Для ясности: первобытному человеку, чтобы подготовить своего ребенка к взрослой жизни, достаточно было научить его правилам тогдашнего примитивного общежития, приемам охоты, рассказать о поведении зверья, научить изготовлять лук и стрелы и минимум остального. Включение подростка в практическую жизнь эту «премудрость» быстро отшлифовывало.

Однако с развитием общежития подготовка ребенка к взрослой жизни непрерывно усложнялась, отражая в себе нарастающую сложность социального бытия. Сегодня всё общество вынуждено пропустить нового гражданина через систему школьной подготовки, систему колледжей, лицеев, техникумов, высшего образования, обеспечить серьезную профессиональную подготовку – при этом осуществляя непрерывное повышение квалификации. Корни подобной «заботы» о подрастающем поколении заложены в степени сложности самой цивилизации, наукоемкости самого производственного процесса, сложном состоянии межчеловеческих отношений. Прожить достойно в подобном обществе без постоянного совершенствования интеллекта, восприятия усложняющейся духовной сферы общества просто уже нельзя.

Поскольку общественная жизнь в своем развитии выступает как многовекторное явление, то подобная же многовекторность требуется сегодня и от человека в мире его знаний, умений, опыта, понимания. В этой связи укажем на то, что проблема «отцов и детей» зародилась не вчера и не два столетия назад, когда о ней заговорили вслух: каждое новое поколение вынуждено пересматривать бывшие ранее ценности и духовные ориентиры «отцов». Но и обретенное новыми поколениями, так удачно найденное сегодня, их потомки, в свою очередь, на тех же санках отвезут в лес (по мотивам одной сказки). В этой сфере общественной жизни (в сфере многогранного духовного бытия) эволюция никогда не прекратится. «Виноват» в этом сам человек, его пытливость, неуемность в исканиях своего духа. Но в этом корни прогресса.

Каждый индивид неповторим и одновременно всеобщ. Как человек, он выступает частью рода человеческого, а потому несет в себе общие всем людям черты: сознание, разум, способность к трудовой деятельности, наличие опережающего отражения действительности, когда человек, пребывая в реальном бытии, способен мысленно «побывать» в прошлом или будущем. Это идеальное будущее как для всего человечества, так и для каждого индивида очень важно, поскольку вся наша деятельность в настоящем ориентирована на будущее (весенне-полевые работы и ожидаемый урожай; представления матери о своем ребенке в его будущей жизни; экзаменационная сессия студента и представления о ждущей его работе). Такая экстраполяция реального настоящего в идеальное будущее присуща не только человеку, но и всему обществу. Это будущее предстает обязательно без «негативов» действительного. Здесь проявляется стремление человека к достижению идеала. В действительной жизни идеал окажется несколько ниже того, что грезилось в сознании, но сам факт наличия такого идеала и стремления к его достижению выступает важным стимулом активной деятельности.

Человечество, выступая единым родом, одновременно допускает множество делений: по полу, расам, национальности, возрасту, роду занятий, цвету волос и глаз, – можно сказать, что деление по подобной методике может быть бесконечным.

Наиболее простое и неопровержимое по результатам деление – это деление общества на индивиды. По числу жителей наша планета накануне XXI столетия вступила в седьмой миллиард. Следовательно, сейчас на Земле проживает шесть с лишним миллиардов неповторимых индивидов (по внешнему облику, характеру, пристрастиям, жизненным ориентирам и многому другому). Но для философии, как и для всего общества, существенными признаками выступают не индивидуальные признаки и особенности, а разделение людей по их социальной значимости для общества. Даже на уровне бытового сознания мы делим людей не на высоких и низких, а на добрых и злых, на простаков и плутов, на трудяг и бездельников и т.п.

Человек, будучи социальным существом, дает окружающим социальные оценки, т.е. подходит к другим людям с позиций тех социальных идеалов, которыми руководствуется сам. Если кто добросовестно трудится на любом участке порученной работы, то он уважительно относится к людям, которые так же исполняют порученную работу; напротив, тот, для кого определенное место превратилось в «мать родную», то тот в промежутках между «сидками» будет искать общества себе подобных, поскольку считает жизнь на грани балансирования с правонарушениями наиболее достойной для «свободного» человека. В советские времена в центр формирования духовного мира личности был поставлен «трудовой коллектив». Но в реальной жизни «трудовой коллектив» существует лишь «от гудка до гудка», спаянный производственно-технологической дисциплиной.

Центром формирования новой личности трудовой коллектив не стал и просто не мог таковым стать, поскольку он выступает административным объединением различных социальных индивидов, начиная от директора и заканчивая подсобными рабочими цехов. Администрация требовала от каждого лишь «хорошую работу» и не более. Отсюда исходила и оценка человека: хорошо работает – «наш человек», плохо, допускает прогулы – «не наш». За «хорошей работой» может скрываться и корыстный расчет, соображения о карьерном росте, надежда на привилегии при плановом распределении социальных благ (путевка в санаторий или дом отдыха, внеочередное получение квартиры, рекомендация на курсы и т. п. – всё это было!). Встречались и просто добросовестные работники, но это было большой редкостью. Но в целом оценка человека по трудовому рвению хотя и является важной, но её нельзя считать определяющей.

При характеристике индивида, его личностных свойств для философии крайне важными критериями выступают ценностные ориентиры, которыми руководствуется личность в своей жизнедеятельности, смыслосодержащая константа его повседневного бытия, её человеческое измерение. По типу избранных человеком смыслосодержащих констант людей можно разделить на эгоистов (жить только для себя, после нас – хоть потоп!), гедонистов (жить с полным букетом удовольствий, не возражая при этом, если и другие будут жить так же), гуманистов (когда человек признает и отстаивает высокое предназначение каждого человека, признает права каждого на уважительное отношение к себе, видеть в каждом равную тебе личность и её право на достойное существование), альтруистов (людей, всецело отдавших себя служению общественному благу, быть готовым к страданиям и жертвенности во имя счастья других людей).

Социологические исследования и реальная практика жизни показывают, что личности названных типов в своем «чистом виде» встречаются очень редко, но какая-то сторона из названных признаков обязательно перевешивает. В российском обществе сегодня в основном доминируют представители двух названных первых типов. Последний тип – альтруисты – редчайшее явление, настоящие подвижники человечества. В русской литературе таким подвижником выступает князь Мышкин («Идиот» Достоевского), в религиозном сознании – образ Иисуса Христа: Он во имя любви к людям и их вечного спасения принял мученическую смерть на кресте. Драма этого момента не только в факте мученической смерти во имя спасения человечества, но в основном в том, что окружившая Голгофу толпа представителей «спасаемого человечества» не оценила жертвенного подвига и дружно кричала: «Распни Его!». Мимо их ушей прошли слова Спасителя: «…как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями взять Меня, каждый день с вами сидел Я, уча в храме, и вы не брали Меня» (Матф., 26:55). Мы видим трагедийное восприятие человеческой неблагодарности: Сын Человеческий метал бисер своей веры перед свиньями.

Но есть в том же Евангелии и другое место, послужившее для философа Канта источником глубокого философского размышления о сущности межчеловеческих отношений. В Нагорной проповеди читаем: «И так во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки» (Матф.,7:12). Главным в межчеловеческих отношениях Христос считает чувство самоуважения, осознания себя личностью при одновременном отношении к другим людям как к личностям. Встает вопрос о самовоспитании, осознании своего человеческого достоинства. Следовательно, социальные законы общежития должны быть облагорожены самосознанием, идеями общечеловеческого единения, идеями гуманного сосуществования.

Моральный кодекс Нагорной проповеди носит общечеловеческий характер, но продиктован он в условиях рабовладельческой Римской империи. Осуществись в реальной жизни эти и подобные рекомендации, обращенные к каждому индивиду вне зависимости от его положения внутри общества, мы имели бы набор идеальных индивидов и медленно засыпающее общество, своего рода мирное сельское стадо, бродящее по зеленому лугу. Все сыты, все довольны – мирная идиллия. Но что будет с тем же стадом, когда вся трава будет выщипана? Как минимум, пойдет борьба за каждый сохранившийся клок зелени. А когда и его съедят?!

В мире живой природы всё организовано довольно четко: в поисках корма и нового ареала обитания всё стадо идет за вожаком, авторитет которого подкреплен его силой, готовностью биться за сохранность стада в минуты опасности. В человеческом роде, начиная с самой глубокой древности, также постоянно наличествовали «социальные вожаки», но их авторитет среди сородичей опирался на знания, житейскую мудрость, умение координировать общественную деятельность, быть арбитром в разборе возможных конфликтов. Древний лидер выражал общественные потребности того периода развития общества. С появлением упорядоченных семейно-брачных отношений лидерство переходит к главе семьи, а в решении общих вопросов – к совету старейшин.

С появлением семьи отношения внутри рода усложнились. Каждый индивид отныне становится не только членом рода, но и членом определенной семьи, а это значит, что интересы отдельного человека по отношению к роду и семье теперь не всегда совпадали, а само общежитие делается соревновательным: глава семьи заботился о том, чтобы построить хорошее жилище, иметь эффективные орудия охоты, быть бесстрашным воином в случаях вооруженных конфликтов с соседями. В суммарном выражении эти и подобные новые качества способствовали тому, что отдельные индивиды стали выделяться из общей массы своих соплеменников, приобретая авторитет нового качественного уровня, вытекающий из эффективной жизнедеятельности. Всё это говорит о том, что уже в условиях первобытнообщинного общежития создавались условия, когда отдельные индивиды в силу своих личных качеств начинали приобретать черты личности.

Понятие «личность» не совпадает с понятием «человек» (или «индивид»). Они, как это определяется в формальной логике, находятся в соподчиненном отношении, подобно тому, в каком находятся понятия «лес» и «береза»: все березы являются деревьями, т.е. выступают частью леса, но не каждое дерево в лесу является березой; подобно этому каждая личность является человеком, индивидом, но не каждого отдельного человека можно рассматривать как личность.

Кого же, с позиций общественных оценок, можно рассматривать как личность?

Во-первых, от личности требуется ясное осознание своей органической связи с обществом, видения своей востребованности.

Во-вторых, человек должен быть убежден, что он совершает (производит) что-то очень нужное, важное для общества, и лучше него этого сделать никто не может.

В-третьих, от личности требуется осознанное восприятие сложившихся общественных отношений, уважительное отношение к существующим общечеловеческим ценностям, таким как право каждого на жизнь, на свободу, на достойное человека существование, доступность достижений науки и культуры, социальную защиту.

В-четвёртых, что является самым главным, личности необходима гражданственность сознания, ясное понимание того, что ты не просто член человеческого общества, одно из его звеньев, но что ты лично ответствен за все общество, готов болеть его болью и радоваться его радостями. Подобная «жизненная позиция» особенно важна и востребована в переломные моменты истории, когда общество «переворачивается» (это характерно для современной России).

Личность – это представитель человечества, когда его «Я» не выступает основополагающей константой бытия. Он на подсознательном уровне убежден, что его дела, мысли, идеи необходимы и дороги всем; сам он, не подозревая того, выступает эталоном жизни для других. Великий механик древних Сиракуз Архимед, углубившись в производимые им на песке математические расчеты, просил занесшего над его головой меч солдата не загораживать ему солнце, поскольку тень мешает видеть цифры. А вот уже не легендарные примеры из совсем близкой к нам истории: великий микробиолог Луи Пастер, открывший противочумную сыворотку, предварительно испытал её на себе, для чего ему пришлось заразиться чумой; ныне замалчиваемый Карл Маркс, бывший на голову выше своих современников-экономистов, мог бы своим талантом в эпоху набирающего силу капитализма обеспечить себе и своей семье безбедное существование. Но он настолько был убежден в нужности для пролетариата открытого им закона прибавочной стоимости, что всю жизнь затратил на доказательство неизбежности «экспроприации экспроприаторов», а написанный им «Капитал» называл самым крупным снарядом, пущенным когда-либо в голову буржуазии. Но из его писем видно, как его семье приходилось считать каждый талер, чтобы уходить от голода. В России примером подвижничества подобного рода может служить художник Иванов, написавший величайшее в русской живописи полотно «Явление Христа народу» и отдавший ему 25 лет жизни. Но это великое полотно не было оценено ни Русским православием и его верхами («слишком светское исполнение евангельского сюжета»), ни московским «обществом» («чувствуется влияние итальянцев, да и сюжет чисто церковный» – из отзывов современников). Только помощь московского купца первой гильдии Третьякова, купившего картину, спасла художника от голодной смерти (в этой связи: сам Третьяков потратил на собирание картин все свое состояние и подарил свое собрание Москве).

История любой страны, особенно России, дает множество примеров служения идее, делу, творчеству, примеров бесстрашия и мужества единиц во имя блага, просвещения, добра и справедливости для всех. Подвижники первых веков христианства претерпевали лишения, шли на муки и смерть, но все они были твердо убеждены, что своими мучениями только приближают установление «Царства Божия» на земле. Руководители декабрьского восстания 1825 года были представителями высших дворянских кругов России; многие понимали обреченность выступления с горсткой подчиненных им батальонов против гигантской машины самодержавия, но боль за страдающий в тисках крепостничества народный люд заставила их выйти на площадь.

В такой же мере проявилась готовность к самопожертвованию и у первых российских революционеров, которые искренне верили, что своей кровью платят за будущее счастье всего человечества. Примером всенародного героизма явилась Великая Отечественная война 1941–1945 гг., когда земля от Бреста и до Волги оказалась пропитанной кровью миллионов солдат.

Выдающиеся личности порой оказываются «возмутителями спокойствия» в общественной жизни. Их идеалы не всегда оказываются понятыми современниками, и лишь потомки делают их своим знаменем. В свое время не всем было понятно, почему известный и уважаемый всеми академик А. А. Сахаров так упорно не желает примириться со «светлыми идеалами коммунизма», почему он упорно переводил часть своей академическо-директорской зарплаты в помощь детским домам, приводя в конфуз тем самым справедливейшую власть на земле. И лишь после его смерти думающим людям стали понятны его идеалы, его политическая наивность, его слепая вера в силу слова, идеи, в нравственное совершенство громогласно провозглашаемых новых лозунгов. Его счастье, что он не увидел грабительского разгула «демократии» 90-х годов, во имя которой пожертвовал всем. Но личности подобного типа, как нравственные и социальные идеалы, нужны во все времена. Это та «соль земли», о которой говорил Христос, обращаясь к своим ученикам. Это, а не мимолетный успех и рвачество, должно быть в душе молодежи, на плечи которой ложится ответственность за судьбу России.