Текст книги "Основы философии"

Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770–1831) – немецкий философ-идеалист первой трети XIX века. По силе мысли, энциклопедичности своих познаний, многовекторности поставленных проблем Гегеля можно сравнить только с величайшим мыслителем древности Аристотелем. Различие же между ними будет состоять в том, что Аристотель оставил нам классическую систему философского дуализма, Гегель – систему абсолютного идеализма. (Гегелевская философская система названа «абсолютным идеализмом» потому, что, согласно его теории, все произошло, как это будет показано ниже, из Абсолюта – высшей первоосновы мира).

Гегель родился в Штутгарте, окончил Тюбингенский теологический институт. Первые семь лет после окончания института был представителем «свободной профессии» – домашним учителем сперва в Берне, потом во Франкфурте-на-Майне. С 1801 года начинается тридцатилетний период его педагогической деятельности.

В 1801–1806 годах Гегель читает лекции по философии в Йенском университете. В этот период он много печатается в «Критическом журнале философи» (издает журнал совместно с Шеллингом) и пишет большую работу «Феноменология Духа», названную позже «источником и тайной гегелевской философии» (К. Маркс). С 1808 по 1916 годы Гегель работает директором Нюрнбергской гимназии, одновременно завершая написание своей основной философской работы – «Наука Логики». В 1816 году его приглашают на должность профессора Гейдельбергского университета, а через два года Гегеля приглашают уже в Берлинский университет, где он проработал до конца своей жизни, оставив после себя славу виднейшего философского авторитета Германии. За время работы в Гейдельберге Гегель издает трехтомную «Энциклопедию философских наук», в Берлине – «Философию права»; значительная часть работ Гегеля была издана уже после его смерти на основе записей лекций, выполненных правоверными гегельянцами.

Писать о философии Гегеля трудно. И дело не только в специфичности языка его философии (в сравнении с языком Гегеля язык работ Фихте гораздо сложнее), но и в специфичности самого гегелевского мышления, поскольку разработанная им система построения теории позволяла автору давать самые неожиданные повороты своей мысли, смещения в акцентах подходов к проблемам, но при всем том все рассматриваемое Гегелем у него уравновешено, гармонизировано, и он порой подводит читателя к выводам и сравнениям, которых читатель и не ожидал. Понять и раскрыть полностью философию Гегеля – это быть на уровне философского интеллекта Гегеля. Но претензии подобного рода пока не наблюдались еще ни у одного историка философии, хотя о философии Гегеля написано множество работ, а начинали их писать почти сразу же после смерти великого мыслителя. Исследования гегелевской философии продолжаются и сегодня, причем авторы не повторяют друг друга: в широком рукаве гегелевской философии идей хватает для всех.

Для Гегеля философия – это не декартовские корни «древа познания», не мировоззрение, не общая теория бытия, а она есть единственная наука; все прочие науки, как естественные, так и общественные, – это всего лишь приложения, иллюстрации философии. «Моим намерением было, – писал он, – способствовать приближению философии к форме науки – к той цели, достигнув которой, она могла бы отказаться от своего имени любви к знанию и быть действительным знанием» (Антология… Т. 3. С. 286). И он это делает. «Именно в вопросе об отношении философии к действительности и господствуют недоразумения, и, таким образом, я возвращаюсь к тому, на что я указал раньше: философия именно потому, что она есть проникновение в разумное, представляет собой постижение наличного и действительного, а не выставление потустороннего начала, которое, Бог знает, где существует» (См. там же). Задача философии, подчеркивал Гегель, постичь то, что есть, «ибо то, что есть, есть разум» (разрядка наша. – Ю. Б.).

Тут мы подходим к отправной посылке гегелевского идеализма, к его учению об «абсолюте» – первооснове всего бытия, к картине его проявления в природе, истории, в духовности общественной жизни, в самом человеческом сознании, которое само есть проявление «абсолюта». В гегелевской философии абсолют выступает под многими именами: он и дух, и идея, и разум, и философское определение Божества. Путь становления материально-сущего и субъективно-духовного рисуется Гегелем как закономерное превращение абсолютного «бытия-в-себе» в «бытие-для-себя», в результате чего исходное абсолютное становится природой, живой материей, человеческим обществом, завершая ступени своего воплощения человеческим сознанием, несущим в себе все богатство Абсолюта.

Абсолютное, сделавшись объективно существующим, раскрыло в реальном бытии всё скрытое в себе богатство свойств и признаков; подобно тому, как женщина в зеркале видит всю свою красоту, так и Абсолют «познал себя» в богатстве раскрывшихся всех своих признаков. Объективное бытие только показало скрытое в Абсолюте, стало для него «зеркалом» его богатства, которое в концентрированном виде выражается в виде понятий, носителями которых выступает «субъективный дух» – человек. Вот как эту «ясную» картину возникновения бытия поясняет сам Гегель. «Природа есть отчужденный от себя дух, который в ней лишь резвится; он в ней вакхический бог, не обуздывающий и не постигающий самого себя, в природе единство понятий прячется» (См. там же. С. 332). В природе дух «резвится» потому, что он не знает самого себя; познание им себя самого происходит только тогда, когда он развернет все свои определения (признаки) и достигнет ступени человеческого сознания, где выразится как понятие, т.е. понимание самого себя. И этот процесс понимания будет настоящей философией, поскольку только она раскрыла весь процесс движения абсолютного духа от самого себя к природе и в конце концов к человеческому сознанию, и выразился в виде понятия – мысленной картины богатства Абсолюта. Всё естествознание, все изобилие исторических и гуманитарных наук (даже наук будущих) – это всего лишь иллюстрация воплощенного в реальность духа (и потому не случайно, свою первую серьезную философскую работу Гегель назвал «Феноменология Духа», а исследователи гегельянства определили её как «источник и тайна гегелевской философии»).

Четко определив исходную «субстанцию» (первоначало), Гегель уже свободен в дальнейшем раскрытии всех сторон мироздания. Подобно духу, пишет он, и внешняя природа разумна, божественна, представляет собой самораскрытие идеи. Её стороны показываются Гегелем в «Энциклопедии философских наук», когда все естествознание описывает процесс превращения механической материи в химическую, химической – в органическую и разумную (механизм – химизм – организм, по терминологии Гегеля). Но в действительности за этим надо видеть не процесс эволюции материи, а ступени развертывания богатств духа. В «организме», как высшей форме материального торжества духа, проступает наружу и его конечное воплощение – сознание, которое также проходит свое становление – историческое и индивидуальное. Ступени исторического сознания: художественно-мифологическое, религиозное, философское; ступени индивидуального сознания: чувственно-образное, рассудочное, понятийное (под последним подразумевается философское мышление индивида, его способность рассмотреть за чувственностью его идеальную основу – понятие).

Для Гегеля мир познаваем, познаваем полностью и абсолютно. Это возможно, согласно его философии, в силу того, что идея-понятие познает идею-природу. Отраженные в понятии признаки природы на самом деле являются признаками заключенной в ней идеи, собственных закономерностей природа в себе не содержит. Каждый её элемент, каждая частичка – это степень её тождества с заключенной в ней идеей. В итоге все познание превращается в самопознание. Истина и предмет совпадают с идеей предмета. Поскольку идея присутствует во всех формах бытия, то описание сущностных признаков бытия – это описание идеи данного бытия. В этом положении Гегеля кроются истоки его многочисленных «философий», оформленных в виде специальных работ: «Философия искусства», «Философия религии», «Философия истории», «Философия права», поскольку все они проступают ступенями инобытия Абсолюта.

Подход Гегеля к природным и общественным явлениям, как следует из уже показанного, насквозь идеалистичен, но фактическая картина описания реальности поражает читающего его произведения: он энциклопедист, человек, стоящий на вершине естествознания и вообще научной мысли своего времени, бывший в курсе географических и этнографических открытий, теорий и гипотез своего времени. Его абсолютный идеализм насыщен естественнонаучным и историческим материалом. Гегель стремится всюду проследить связи и переходы, закономерности развития, будь то природа, общество или субъективное сознание. Читать Гегеля – это окунуться в умственную и социальную атмосферу начала XIX столетия, атмосферу юности буржуазии, когда общество словно заново проснулось, отреклось от прежних кумиров и воззрений, увидело окружающий мир полным жизни и динамичного напряжения.

Гегель вошел в историю как автор диалектического метода мышления. Хотя сам термин «диалектика» был известен ещё с античных времен, но Гегель превратил диалектику в науку, хотя и на идеалистической основе. Как уже было показано ранее, для Гегеля подлинной диалектикой обладает абсолютный дух, а человеческое мышление его повторяет. Только диалектическое мышление, полагал Гегель, способно постичь противоречивую сущность Абсолюта, которая составляет его природу и движущую силу. Отсюда и совет Гегеля: чтобы понять какое-либо явление, нужно раскрыть его противоречие, показать его развертывание. Потому на диалектику Гегеля рациональнее смотреть как на преимущественно идеалистическую, поскольку Гегель не отрицал и объективную диалектику, хотя она подчинена диалектике высшего порядка – диалектике духа и его действительного органа – сознания. Он не обошел молчанием и диалектику индивидуальной духовности, когда засилье превращается в протест, печаль – в радость, гордыня оборачивается падением, скорбь сменяется улыбкой. Под этими словами мог бы подписаться и материалист.

Как свидетель бурной эпохи рубежа двух столетий, Гегель не обошел молчанием и социальные вопросы, волновавшие в то время общество. Но если французы лозунг «Свобода!» вынесли на площадь, то Гегель свободу делает свойством Абсолюта, а следовательно, и нашего сознания. Молодые последователи Гегеля были готовы объявить гегельянство знаменем социальной революции, но сам Гегель успокаивает их революционный пыл своими работами «Философия истории» и «Философия права». На просторах истории мировой дух уже не веселится в вакхических плясках, а «шествует», прокладывая путь всеобщему, закономерному, тотально-необходимому. Шествие духа по земле – это взлет и угасание цивилизаций, а свое «успокоение» дух находит в прусской монархии, формируя совершеннейшее общежитие.

В нормальных условиях формой проявления «всемирного духа» является гражданское общество с его закономерным укладом жизни, формами политического правления, мудростью законодателя и правителя. Гегель уловил дух «тройственного союза» европейских монархов и повышение роли в нем прусской монархии, отодвигающей на вторые роли «далекую Московию». Для Гегеля прусские социально-политические порядки становятся образцом общежития, а главный пруссак Вильгельм II – выразителем всемирного духа (хотя в 1806 году он назвал всемирным духом Наполеона, когда увидел его вступающим в Йену). В теоретических построениях Гегеля берлинского периода его творчества, посаженное им когда-то «дерево свободы» окончательно засохло, а потому отыскивать в его философии «дух революции» можно лишь при условии, если обламывать от цельного дерева гегельянства отдельные ветви, поскольку Гегель двигался от юношеского энтузиазма к зрелому консерватизму по мере того, как все глубже узнавал людей и жизнь.

Однако нельзя не признать, что теоретическое наследие Гегеля – ярчайшая страница в истории мировой философской мысли. Гегель мыслил масштабно, оперируя предельно широкими обобщениями, отточенностью формулировок; его в общем-то тяжеловесный язык местами сам превращается в «вакхического бога». Не случайно Герцен, когда познакомился с оригинальными работами Гегеля, сравнил знакомство с гегельянством с выходом парусника в открытое море, когда кругом открываются «такая глубина, ясность». Ленин, основательно засевший за Гегеля в 1914 году, настойчиво советовал всем марксистам изучать Гегеля, хотя позже, в своей социально-политической практике, забыл гуманистическую направленность гегелевской философии, а настольной книгой пролетариата стал Коммунистический манифест.

Для историка философии особую ценность представляет гегелевская методология анализа истории философии. Для него вся совокупность прежних философских концепций – это не галерея имен и теорий мыслителей разного теоретического уровня и достоинств, а непрерывная нить идей, направленных на постижение первосущего. Он не делает различий между материализмом и идеализмом, почти одинаково пишет об атомисте Демокрите и идеалисте Платоне, но Платона признает ближе стоящим к истине, к правильному пониманию бытия. Атом – это неделимое, постоянное, конечное, застывшее; первоначало нельзя представить как хаос движущихся атомов, из которых позже возникает все многообразие форм бытия, в том числе живая материя и сознание. Одно, уже в силу своей природы, стать другим не может (мертвое – живым), в то время как идеалистические концепции древности такие превращения допускают.

Отсюда идет и общая оценка теоретических достижений прежних философов: все теории имеют право на существование, но их значимость, ценность определяются тем, насколько они приближают нас к постижению истины. Идеалисты древности (Сократ, Платон и др.) стояли ближе к «истинной» философии, нежели материалисты Фалес, Анаксагор, Демокрит и другие. Поэтому на все теории прошлого следует смотреть как на моменты самопознающего духа. И лишь в Новое время (читай: «гегелевское») абсолютный дух смог выразиться в законченной философской теории. Личной заслуги автора новой теории (т.е. Гегеля) в этом нет; в этом заслуга всего немецкого народа, которого избрал всемирный дух местом своего обитания. Гегель, сам того не ведая, через столетие оказался «ко двору» идеологам нацизма и фашизма, а своим оправданием войн отбросил идею Канта о желательности «вечного мира» для народов.

В заключение настоящего раздела приведем несколько высказываний из произведений Гегеля, чтобы сделать более убедительными данные здесь характеристики его философии.

«Когда я знаю, как нечто существует, говорят, что я обладаю истиной… Истина же в более глубоком смысле состоит, напротив, в том, что объективность тождественна с понятием. Об этом-то наиболее глубоком смысле истины идет речь, когда говорят об истинном государстве или об истинном произведении искусства. Эти предметы истинны, когда они суть то, чем они должны быть, т. е. когда их реальность соответствует их понятию» (См. там же. С. 326).

«Бытие достигает значения истины, так как идея есть единство понятия и реальности; бытием обладает теперь, следовательно, лишь то, что представляет собой идею» (См. С. 327).

«Дух пребывает только у себя и, следовательно, свободен, ибо свобода состоит именно в том, чтобы в своем другом все же быть у самого себя, быть в зависимости только от самого себя, определять самого себя» (См. С. 335).

«От природы никто не может искать своего права, но в общественном состоянии лишения тотчас же приобретают форму несправедливости, совершаемой по отношению к тому или другому классу. Важный вопрос о том, как бороться с бедностью, волнует и мучит преимущественно современное общество» (См. С. 343).

«Государство – есть божественная идея, как она существует на земле. Таким образом, оно есть, точнее, определяемый предмет всемирной истории, в котором свобода получает свою объективность и существует, наслаждаясь этой объективностью» (См. С. 347).

«Но единственной мыслью, которую приносит с собой философия, является та простая мысль разума, что разум господствует в мире, так что, следовательно, и всемирно-исторический процесс совершается разумно» (См. С. 350).

«Наша философия может обрести существование лишь в связи с предшествующей и с необходимостью из нее вытекает; ход истории показывает не становление чуждых нам вещей, а наше становление, становление нашей науки» (См. С. 377).

«Окончательной целью и окончательным устремлением философии является примирение мысли, понятия с действительностью… Таким образом, философия… есть подлинная теодицея, примирение духа, постигшего себя в своей свободе и в богатстве своей действительности» (См. С. 394).

После смерти Гегеля началось шествие его философских идей в Германии и Европе, в том числе и в России. В думающей части общества, особенно в философствующей среде, стало признаком хорошего тона и показателем развития интеллекта говорить о Гегеле и его философии, объявлять себя его сторонником или вступать в число его противников. В академической среде формируются партии старогегельянцев и младогегельянцев, внутри которых пошло деление на «правых» и «левых». Этот динамизм теоретической мысли объясняется тем, что Западная Европа, в том числе и Германия, приближалась ко второму изданию Великой французской революции, а поскольку гегелевская философия содержала в себе и большой теоретический блок социальных вопросов, то ответы на реальные запросы жизни старались найти «у Гегеля». К числу младогегельянцев принадлежал Людвиг Андреас Фейербах (1804–1872).

Фейербах начал свое обучение в Гейдельбергском университете, где внимательно штудировал теологию. Но вскоре переводится в Берлинский университет, где оказывается в числе слушателей лекций Гегеля. Из стен университета он вышел убежденным гегельянцем. Даже его магистерская диссертация называлась «О едином, всеобщем и бесконечном разуме», где автор воздает дань своему учителю. После защиты диссертации он три года работает в Эрленгенском университете, преподает логику и философию, но уже в «полугегелевском» духе. В 1830 году анонимно выходит его первая печатная работа «Мысли о смерти и бессмертии», которая положила конец его академической карьере, поскольку развиваемый в работе тезис бессмертия души далековато отстоял от богословско-религиозной трактовки этого вопроса. Жесткая реакция властей и церковных кругов на «мысли» только развязывает автору руки: он начинает писать и активно печататься, избрав темами вопросы природы, души, смерти и бессмертия, двигаясь в сторону философского материализма и атеизма, постепенно переходя от критики религии вообще к критике именно христианской религии, её мировоззренческих и нравственных основ. Он противопоставляет христианской нравственности нравственность общечеловеческую; божественному в природе и обществе – естественное; объявляет всесильное небесное Божество порождением реального человеческого бессилия.

Несостоятельность религии Фейербах стремился подкреплять пропагандой естественнонаучных и атеистических материалов, рассматривая человека как высшее звено природы, а его религиозность – не «чудом», дарованным Богом, а естественным стремлением понять себя, окружающий мир, порождением пытливой фантазии. Христианский Бог, для Фейербаха, это только вознесенные на небо и возведенные в абсолют человеческие свойства и стремления; человек сделал Бога таким, каким хотел стать сам. Результатом его критической работы над христианством явилась вышедшая в 1841 году большая работа «Сущность христианства», сделавшая автора знаменитым не только в академических кругах, но и в студенческой среде. Все молодые «гегельянцы» сразу стали «фейербахианцами».

Антирелигиозное творчество Фейербаха развивалось параллельно с его философскими занятиями. За период 1833–1838 годов он написал и издал трехтомную «Историю новой философии», где уже, в отличие от Гегеля, основное внимание уделено философам материалистической и атеистической ориентации, а сам философский процесс рассматривается не проявлением абсолютного духа, а отражением человеческого стремления понять окружающую природу и свою духовную сущность. Открытым вызовом гегельянству можно считать его вышедшую в 1839 году работу «К критике философии Гегеля», в которой он воздает должное памяти великого философа, признается в своем былом преклонении перед ним; пишет о том, что гегелевский идеализм привел его к философии, но и он же помог ему преодолеть идеализм, встать на путь естественного объяснения явлений природы, сознания, духовного мира человека. В своем взгляде на природу человека свое расхождение в этом подходе Фейербах считает принципиально важным: если Гегель увидел в человеке восходящий «дух», то для Фейербаха он есть лишь высшее проявление природы, существо мыслящее, страдающее, чувствующее, радующееся и гневающееся, склонное к общежитию, общению, чувству любви.

В 1843 году Фейербах издает свое программное философское произведение: «Основы философии будущего», где узловые вопросы философской теории (онтология, гносеология, познание, духовность и др.) рассматриваются материалистически, но материалистом сам Фейербах себя не называет. Для него главное звено философии – не изложение аспектов природного бытия, а раскрытие человека и человеческой сущности, который является естественно-чувствующим существом.

Фейербах, по сути, первым из философов сосредоточил внимание не на разуме и способностях человека к познанию, а на мире человеческих чувств, считая их основным элементом человеческого «Я», его сущностным признаком. Человеческая жизнь – это жизнь сердца. Все остальное уже привносится внешней жизнью, а сердце, сердечные переживания всегда с человеком. В силу подобной абсолютизации своей теории на человеке Фейербах в историю философской мысли вошел как сторонник антропологического материализма («антропос» – человек). Эта «человеческая» направленность философии Фейербаха позже вошла как момент в философию марксизма, но только в социально-классовом подходе к человеку: каждый вплетен в систему социальных общественных отношений; каждый либо буржуй, либо пролетарий, а потому необходимо мировое единение пролетариата, чтобы дать решительный бой и без того объединенной буржуазии, чтобы разрушить систему классовой эксплуатации. Жизнь сердца, любовь – это элементы идеалистического подхода к общественным явлениям.

Однако будет неверным полагать, что Фейербах совершенно не обратил внимания на человеческую историю, на выявление её движущих сил, целей, смысла. Он поддержал гегелевскую идею о наличии в истории своей закономерности, но она продиктована не «мыслящим разумом», а духовно-чувственной природой человека, его моральным миром, сложившимся под влиянием религии. Развитие истории – это развитие религиозных представлений, а её усложнение отражается в усложнении духовного мира человека, развитии моральных ориентиров. В итоге мораль оказывается движущей силой истории.

Но поскольку все религии, в том числе и христианская, иллюзорны, являются ложными картинами действительного мира, а потому и человеческая история определялась ложной моралью, принесшей в мир страдания и бедствия. Для будущего, чтобы человечество преодолело страдания и бедствия, нужна новая мораль, а следовательно, необходима и новая религия, в которой культом будет не мистическое потустороннее, а земное и понятное, всем одинаково близкое и нужное – любовь. Культ взаимной любви человека к человеку, всеобщее преклонение индивидуального «Я» перед всем обществом создаст новую мораль и новое общежитие людей без его современных язв. Таковы основные положения «Философии будущего».

Красавец Фейербах своим воспеванием любви покорил всю женскую часть читающей публики Германии, поскольку до него никто так вдохновенно не писал о её благотворной миссии в жизни и истории. Этим гимном сердечному чувству он завоевал сердце вдовы браунбергского фарфорового фабриканта, которая успешно справилась с заключением брака и на целых 25 лет увезла Фейербаха в деревню Браунберг, где окружила его заботой, вниманием и ревностью. В 1859 году фарфоровая фабрика Фейербахов была продана за долги, а супруги доживали свой век в глубочайшей бедности; после смерти Фейербаха не нашлось даже денег на его похороны. Его хоронили рабочие-социалисты Рехенберга, в партию которых он вступил за два года до своей смерти. В партийной работе он участвовал как лектор в рабочих клубах, пропагандируя учение об этическом социализме.

Закончим характеристику воззрений Фейербаха некоторыми выдержками из его произведений.

«Религия есть сон человеческого духа; но и во сне мы находимся не на небе, а на земле – царстве действительности» (Антология… Т. 3. С. 444).

«Религия есть тождественное с сущностью человека воззрение на сущность мира и человека. Но не человек возвышается над своим творением, а оно возвышается над ним, одухотворяет и определяет его, господствует над ним» (См. там же. С. 445).

«Наша задача состоит в том, чтобы избежать крайностей, превосходных степеней или преувеличений религиозного чувства и рассматривать природу, обращаться с ней и почитать её такой, какова она есть, – как нашу мать» (См. там же. С. 453).

«Новое время нуждается в новом воззрении, в новых взглядах на первые элементы и основы человеческого существования, нуждается, если мы хотим сохранить слово «религия», в новой религии» (См. там же. С. 456).

«Бездонно человеческое невежество, и безгранична человеческая сила воображения; сила природы, лишенная по невежеству своего основания и, благодаря фантазии, своих границ, есть божественное всемогущество» (См. там же. С. 459).

«Идеалист и в природе усматривает жизнь и разум, но как свою собственную жизнь, как свой собственный разум; то, что он усматривал в природе, он сам же в неё вкладывал; поэтому то, что он доставлял природе, он вновь присваивал себе» (См. там же. С. 460).

«Завершением новейшей философии является философия Гегеля. Поэтому историческая необходимость и оправдание новой философии по преимуществу связаны с критикой Гегеля» (См. там же. С. 464).

«И объективно, и субъективно любовь служит критерием бытия – критерием истинности и действительности. Где нет любви, там нет и истины. Только тот представляет собой нечто, кто что-то любит. Быть ничем и ничего не любить – то же самое. Чем больше бытия в человеке, тем больше он любит, и наоборот» (См. там же. С. 468).

«Истина не есть ни материализм, ни идеализм, ни физиология, ни психология; истина есть только антропология, истина только точка зрения чувственности, созерцания потому, что только эта точка зрения дает мне цельность и индивидуальность» (См. там же. С. 473).