Текст книги "Маг пятой стихии"

– Ничего, останешься за главную, – ответил дед. – Что будет не так, Юрик поможет. Не пропадешь. Ведь поможешь? – обратился он ко мне.

– Конечно же.

– А я на войну. Надо же кому-то Родину защищать.

– Вот я и пойду, – сказал я.

– Ты? – удивилась Иришка.

– Ну да, – ответил я. – Скажу, что я Ваш племянник. Им то какая разница кто пойдет. Им главное количество. Опись, протоколы, сдал, принял, отпечатки пальцев, – сказал я, окончив фразой, непонятно отчего пришедшей мне на ум, но судя по еканью в груди мне знакомой. – Вы помогли мне, а я помогу Вам. Вы нужны здесь, Ире, – уговаривал я деда. – К тому же я молод. Может мне армия поможет вспомнить все. Так что решено, иду я. Да и надо же Вашу внучку кому-то охранять. Но у меня одно условие, – сказал я, посмотрев на деда и внучку. – Точнее два: баня и хороший ужин.

– Тебя к нам сама судьба послала, – сказал дед, отправляясь топить мне баню и посылая Иру готовить ужин.

– Я знаю, – скромно ответил я. – Все-таки здорово устроена жизнь, – разглагольствовал я, лежа в парилке. – Раз хорошо сейчас, значит надо радоваться тому, что есть. А все проблемы надо решать по мере их поступления и стараться везде видеть хорошие стороны, даже, когда все вокруг паршиво. Пару дней назад я также лежал голый, но у Орков в клетке, и жизнь мне казалась мрачнее ночи. А сейчас я лежу в парилке, на лежанке, абсолютно расслабленный и счастливый, и ловлю кайф от происходящего, совершенно наплевав и не думая о завтрашнем дне.

– Эх, кто бы еще попарил, или спинку помыл, – мечтательно подумал я. Как дверь в предбаннике приоткрылась и снова захлопнулась. Неужели дед решил парку добавить, – подумал я. Как дверь открылась и в парилку проскользнула голенькая Иришка.

– Я не помешаю? – спросила она, подходя.

– Ну, что ты, – отвечал я, переворачиваясь с живота на спину. Надо ли вам говорить, но дальнейшая помывка проходила с еще большим и нескрываемым удовольствием.

– Боже, все-таки я оказался прав. Жизнь довольно приятная штука. Или я в чем-то ошибаюсь?

На следующее утро, отдохнувший и откормленный, в одежде, если не от Версаче, то с барского плеча деда Сангира, уж точно, я отправился на сборный пункт. На площади нас собралось человек 150, одетых кто во что горазд и вооруженных чем придется. По моему мнению, мы больше походили на выставку огородных пугал, чем на регулярную армию. Но таковы уж особенности местных разборок. И ничего тут не попишешь. Однако, не все оказалось так плохо как я думал. Появившиеся на площади люди барона заставили всех пришедших раздеться, выдав взамен одинаковые зеленые тоги. И разделив нас, на первый-второй, первых вооружили луками, вторых мечами. Таким образом, из нашего отряда были сформированы взвод лучников и взвод мечников, командование над которыми взяли на себя люди барона. И более или менее ровным строем мы вышли из баронства, ведомые нашими командирами, и разбили лагерь на Таганском тракте, наиболее вероятном месте прохода неприятеля. А так как враг пока не шел, то как сказал барон Рохлистер, «для дальнейшего превращения нас из стада в войско» нас решено было разбить на двойки – для тренировок и чувства локтя и плеча товарища. В напарники мне достался этакий деревенский увалень Гануш. Достав луки, а мы с Ганушем попали в отряд лучников, принялись тренироваться, всаживая стрелы в деревья, служившие нам импровизированными мишенями.

– А ты от какого двора будешь? – спросил меня Гануш. – А то я что-то тебя раньше не видел.

– Так я племянник деда Сангира. Недавно приехал с другого края королевства. А тут сборы, война, а дед старый. Тем более мне делать нечего, вот и пошел сюда, а ты?

– А я местный, – ответил Гануш, – все еще подозрительно глядя на меня. – А ты в галеб играть умеешь?

– Научишь? – спросил я, полагая, что надо коротать время между постоянными тренировками, да и отношения надо как-то развивать.

И Гануш, достав прямоугольные кусочки кожи с нарисованными на них картинками, принялся объяснять мне правила игры. Хорошо я понял или плохо, я не знаю. Но через пару дней в моих карманах уже весело звенели монетки, а мой новоявленный товарищ становился все мрачнее и мрачнее.

Вот так в постоянных тренировках и коротанием времени в галеб и пролетели два последующих дня. Третий день начался как обычно и казалось ничто не предвещало надвигающейся бури.

– Сегодня приезжает Рохлистер, – оповестил меня Гануш, когда мы маршировали к месту тренировок, – чтобы лично понаблюдать за нашими учениями.

Расположились мы как обычно, недалеко от нашего лагеря, и немного углубившись в Эпшеронский лес. Мишени представляли толстые куски кожи, привязанные к деревьям. Они были уже полностью утыканы стрелами, как вдруг, я заметил, что Гануш переключил свое внимание.

– А вот это уже поинтереснее будет, – сказал мой напарник, натягивая лук и перенатягивая его немного правее. Проследив взглядом примерную траекторию его уже вот-вот готовой вырваться стрелы, я поначалу замер в той стороне, куда целил Гануш, я заметил вышедшую из-за деревьев и смотрящую в нашу сторону белую волчицу, поражавшую своей красотой. Не знаю, что на меня нашло. Может какое-то затемнение, может еще что-то, не знаю. Но я сделал то, что сделал и нисколько об этом не жалею. Ни тогда, ни значительно позже. И с криком «нет» я ударил по руке Гануша, круто изменив тем самым не только направление движения стрелы, но и наши с волчицей жизни. Волчица, естественно, сразу убежала, оставив во мне чувство, что я уже ее где-то видел. А стрела, изменив свое направление гораздо правее, чем должна была бы, с легким свистом рассекла воздух и впилась в пятую точку достопочтимого барона Рохлистера.

– Упс, – сказал я, проследив направление стрелы и увидев вдруг обмякшего барона.

– Караул, – внезапно охрипшим голосом сказал Гануш и, закатив глаза, упал в обморок. Скажу лишь только, что по происшествии получаса, мы с Ганушем уже находились в лазарете, если не перед светлыми очами, то перед многострадальной, израненной, перебинтованной и измазанной дезинфицирующим средством пятой точкой барона Рохлистера (прошу прощения у глубоко уважаемой публики за столь интимные подробности), задницей, уж точно. Когда нас доставили в лазарет, барон лежал на кушетке, на животе, выставив вверх обнаженной вышеупомянутую часть тела, которую большинство людей стараются прятать и на которой, так уж повелось, предпочтительно сидеть.

– Ууу, – стонал Рохлистер. – Предатели, шпионы, сгною в пещерах.

И едва он простонал что-то про пещеры, как мой напарник резко изменился в лице и бухнулся на колени.

– Пощадите, я не виноват, это все он! – кричал Гануш, подползая к кушетке и осыпая поцелуями барона, особенно стараясь облобызать то место, в которое, не без моей помощи, угодила стрела. От всего увиденного и того, что происходит с тем, кого я уже начинал считать своим товарищем, меня едва не стошнило. И чтобы больше не видеть всего этого позора, я сказал:

– Не скрою, виноват я. Но произошла чистая случайность. Никто и предположить не мог, что стрела полетит в ту сторону.

– Это все он, это не я, не я, – шептал мой бывший напарник, продолжая валяться в пыли.

– Сгною, – стонал Рохлистер, поднимаясь с кушетки при помощи своих холуев и поворачиваясь к нам.

– Этому, – показал барон на продолжающего ползать Гануша, – 50 ударов палкой. А этого, – указал он своим жирным пальцем на меня, – в Драконьи пещеры. Сегодня же!

– Но я же еще не обедал, – попробовал возразить я.

– Там, – недобро усмехнулся Рохлистер, – обедать тебе уже не придется.

– Так там не кормят?! – ужаснулся я. – Действительно гиблое и страшное место. Тогда понятно, почему так испугался Гануш. Наверное, дракон все сожрал, – съехидничал я и добавил: А все-таки что такого страшного в этих пещерах? Вон, мой напарник чуть не описался со страху, даже задницу лизал, – сказал я с отвращением, плюнув наземь, представляя эту мерзкую картину.

– Так ты не знаешь? – с сомнением в голосе спросил барон.

– Я не местный. Приехал в деду в гости, а здесь война, мобилизация.

– Тогда понятно. Но скажу лишь одно. Согласно легенде, в пещерах живет дракон и живым оттуда еще никто не выходил. Заодно ты и проверишь. А чтобы ты не считал меня таким уже извергом, я тебе дам 2 факела, фляжку воды и еды на три дня. К тому же, ты не так быстро умрешь и сможешь наслаждаться всеми прелестями пещеры.

– А что неплохо. Я буду считать это небольшой увеселительной прогулкой на выходные, и что самое главное, абсолютно бесплатной. Единственная жалость – там не будет экскурсовода. Может, что пожелаете перед дорожкой?

– Надеюсь, я тебя больше не увижу, – сказал Рохлистер, давая знак своим людям.

– Надейтесь, – ответил я барону, отвешивая головой поклон. – Ну что, соколики, ведите, – сказал я, обращаясь к людям Рохлистера. – И не забудьте всего того, о чем вам говорил ваш шеф. Значит так, из еды я предпочитаю жареное мясо с гарниром, воду в фляжке замените на вино, и не перечьте. Меня, как я понял, отправляют на верную смерть. Так что не лишайте меня последнего удовольствия. Итак, продолжим. В общем, не без должной скромности, хочу вам сказать, что если не все из моих требований, то где-то половину я себе выторговал. Хоть это все мне и пришлось тащить на себе, но своя ноша, как говорят, не тянет. И вот спустя четыре часа передо мной открылось место моего заключения, которого так панически боялся Гануш. Среди деревьев скрывалась каменная гряда, простиравшаяся куда хватило глаз, метров десяти высотой, а впереди зиял, выделяясь своим черным привалом, грот, очевидно, уходящий под землю. И возле этого грота лежал огромный валун, которым видимо и собирались задвинуть вход двадцать солдат, ехавшие с нами.

– Друзья, – начал я свою речь, как только мы спешились и достигли грота, – настал момент нашего расставания. И я не держу на вас зла. Наоборот, я рад, что вы предоставили мне возможность наконец посетить те места, о которых я столь наслышан, особенно последние несколько лет. В свою очередь, я обещаю всем вам, что в скором времени обязательно вернусь и захвачу вам сувениры.

– Иди, иди. Вернется он… – перебил мою речь начальник импровизированного отряда, приведшего меня сюда. И вскоре меня от мира и света закрывал огромный валун, перекрывший вход, а, следовательно, мне выход наружу.

– Ну что ж, – подумал я уже с некоторой долей скептицизма. – Похоже экспедиция по историческим местам началась. Жаль, я ничего не помню. Может, я уже здесь был? Хотя Рохлистер говорил, что отсюда никто не возвращался. Ладно, фиг с ними, ни черта же не видно, – говорил я, высекая искру и зажигая факел.

– Вот так то лучше, – подумал я, освещая помещение, – и интересно.

Место, куда я попал, действительно оказалось интересным и представляло собой огромный зал с входом и выходом. Причем один из них, через который я вышел, оказался закрыт небольшим камешком, а второй, расположенный как раз напротив, скрывался в темноте. Стены зала украшала настенная живопись, выполненная разноцветными красками. А так как времени у меня было недостаточно, то я решил рассмотреть поближе произведения неизвестных художников. На первой картине, расположенной на левой стене, был нарисован дракон и вереница людей, эльфов, Орков и гномов, несущих ему многочисленные подарки. Действие картины происходило на фоне какого-то древнего великого города с красивейшими дворцами и величественными статуями.

Вторая картина представляла собой изображение человека в голубой тунике и беседующего с ним дракона. Между ними, вверху картины, были нарисованы часы. На третьей картине, очевидно, этот же мужчина был изображен летящим на драконе. На следующем был изображен тот же мужчина, стоящий на вершине горы. Рядом с ним находились три женщины и столько же детей, а над их головами светило солнце и парил дракон. Последняя картина, очевидно, изображала рай, так как было море цветов, драконы, люди, Орки, эльфы, гномы и другие представители планеты, мирно беседующие друг с другом.

– Красиво, – подумал я. К тому же картины были выполнены неизвестным художником с таким мастерством и филигранной точностью, что создавалось ощущение, что они вот-вот оживут и заживут своей жизнью и дракон, и люди, и эльфы. Но красота красотой, а идти было надо. По крайней мере, сидя на одном месте далеко не уедешь. Поэтому, поправив свою котомку с едой, прикрепленными к ней двумя факелами, третий я держал в руках и небольшим бурдюком, полным вина, я отправился навстречу неизведанному, к единственному оставшемуся выходу, расположенному напротив.

– Эхх, – тяжело вздохнул я и вошел внутрь. Коридор, в который я попал, был примерно метра 1,5 шириной и метра 3 высотой. А стены все еще сохраняли когда-то былую красоту и кое-где еще даже сохранились какие-то рисунки, но уже не такого качества, как в первой зале, и гораздо более простое. То тут, то там, в стене виднелись места, где, очевидно, когда-то крепились факелы, может сто, а может и тысячу лет назад, судя по количеству пыли и грязи на стенах и у меня под ногами. Неожиданно раздавшийся под ногами хруст привлек мое внимание. И посветив себе под ноги, я заметил внизу белеющие человеческие останки.

– Началось, – подумал я, приближая факел к земле и освещая то, по чем мне предстояло идти. – Очевидно какой-то жрец, – решил я, глядя на череп и валяющуюся рядом ритуальную маску. Аккуратно переступив и перекрестив останки, я продолжил путь, уже более внимательно глядя себе под ноги, чем по сторонам. Коридор, тем временем, немного сузился и продолжал спускаться вниз, вея сыростью и какой-то мертвецкой прохладой. Температура потихонечку снижалась и я уже начал подумывать о более теплой одежде, чем туника на голое тело. Не знаю много ли я прошел, но встреча со вторыми останками немного застала меня врасплох. Прямо на проходе висел истлевший скелет, очевидно, привязанный к потолку. И останки были явно не человеческого происхождения, судя по величине черепа и более многочисленным и острым зубам.

– Брр, – подумал я, почему-то холодея и осторожно обходя мертвеца. Прогулка становится менее привлекательной. И чтобы хоть как-то приподнять себе настроение, я решил спеть песню из моего любимого фильма: «Гардемарины вперёд;.

По воле рока так случилось,

(заорал я во всю мощь своей глотки)

иль это нрав у нас таков.

Зачем троим (или мне одному, подумал я)

Скажи на милость,

Такое множество врагов.

Но на судьбу не стоит дуться.

Там у других вдали, Бог весть.

А здесь у нас враги найдутся,

Была бы честь, была бы честь.

Не вешать нос, гардемарины,

(орал я махая факелом и прилаживаясь

для храбрости, да и с целью промочить

горло, к бурдюку, уже изрядно облегченному)

Дурна ли жизнь, иль хороша.

Едины парус и душа,

Едины парус и душа,

Судьба и Родина едины.

Вскоре я вышел в небольшую залу, гораздо меньшую по размеру, чем первая. А так как я устал, то решил сделать здесь привал, чтобы завтра, а может быть и сегодня (в полной темноте трудно ориентироваться по времени), отдохнув и выспавшись можно было продолжить путь. Поэтому немного поев и запив это добрым глотком вина, я, насколько это представлялось возможным, поудобнее устроился и заснул, предварительно потушив факел. Не знаю, сколько я спал, но проснулся я гораздо более отдохнувшим, чем когда ложился. Но конечная цель моего путешествия по-прежнему оставалась неясной, поэтому опять перекусив, я запалил второй факел. И поправив свою, уже изрядно опустившую котомку, продолжил свой путь. Справедливо полагая, что двум смертям не бывать, а одной не миновать, я отправился дальше. Неожиданно, коридор, до этого уходивший вниз и сужавшийся, постепенно стал расширяться, продолжившись параллельно поверхности. Судя по всему, я куда-то приближался. И увидев впереди сначала далекий и не яркий свет, я понял, что мое путешествие, очевидно, подходит к концу.

Не хотелось бы печальному, – подумал я, затушив факел и осторожно крадясь в темноте. С каждым шагом становилось все светлее и светлее и все больше ощущалось какое-то зловоние. Пройдя пятьдесят метров, я подошел ко входу в огромнейший зал, посреди которого лежал настоящий, огромнейший дракон, смотревший в мою сторону.

Упс, – от неожиданности сказал я вслух свое любимое словечко, выражающее крайнюю степень удивления. Дракон открыл рот и вместо того, чтобы дыхнуть огнем, как я и ожидал, поинтересовался:

– Ну и почему мы опаздываем?

– Но там же не было таблички, – возразил я, – что завтрак, едва войдя в пещеру, должен немедленно следовать в обеденную залу.

– Что, слишком умный? – сощурившись, спросил дракон.

– Не знаю, забыл, – честно сказал я.

– А ну подожди, – попросил дракон.

А так как я в принципе никуда не спешил, то так и остался стоять на месте. Неожиданно я почувствовал как в мой мозг входит еще чья-то чужая воля. Это было настолько неприятно, что я внутренне сжавшись и мобилизовавшись, постарался выгнать наглого нарушителя вон.

– А ну прекрати сопротивление, – сказал дракон, сверля меня взглядом. – Нет, ну народ. Для тебя же стараюсь. Хочу же как лучше. А будешь мне мешать, то я тебя съем, – добавил дракон напоследок довольно веский аргумент.

Естественно, после такого аргумента мне уже ничего не оставалось, как пассивно подчиниться чужой воле и позволить наглому дракону бесцеремонно шарить в моей голове. Поэтому я закрыл глаза и стоял, стараясь представить себя лежащим на травке и безмятежно глядящим в небо на проплывающие мимо облака.

– Мда… – сказал дракон через пять минут. – А ну подожди… Ничего себе, – добавил он, спустя еще некоторое время.

– Ну и? – спросил я через 10 минут, заметив, что чужеродное вмешательство в мою голову завершилось, а дракон по-прежнему сидел словно в трансе, не открывая глаз. – Заснул он, что ли? – подумал я.

– Не заснул, – раздалось в моей голове. Дракон при этом даже не раскрыл глаза. – Я думаю.

– Ой, мамочки, – про себя подумал я. И мысленно решил при драконе не думать, а то мало ли что.

– Вот, вот, – послал мне мысленный ответ дракон. – Лучше помолчи.

Минут через пять я начал скучать, через шесть принялся насвистывать, но, увидев укоризненный взгляд дракона, перестал. Еще минут через десять я уже начал клевать носом, пытаясь заснуть. Наконец, спустя еще пятнадцать минут, дракон открыл глаза.

– Ну, что, Юра, я тебе хочу сказать, – начал он.

– А как Вы узнали? – спросил я. – А, понятно, мозги прочистили. А Вас как звать?

– Измир. Но речь не обо мне. В тебе есть сила. Великая сила, сокрытая временно пеленой. Я мог бы сразу вернуть тебе память, но тебе предстоит еще одна миссия. Хотя память уже начинает возвращаться и окончательно ты все вспомнишь через две недели. Большая битва и великие подвиги ждут тебя на Вельхиоре, тебя и твоих детей.

– Детей? Но у меня нет детей, – возразил я.

– Глупец, не перебивай. Всему свое время. Ты сможешь объединить всю планету в борьбе против великого зла, шагающего к нам из Внеземелья. Причем его сторонники уже повылазили из своих нор и начали творить свои черные дела. Будет великая битва со злом и от ее исхода зависит не только твоя судьба, но также моя, Вельхиора и планеты в целом. В эту битву будут втянуты все, от мала до велика и каждый сделает свой выбор и изберет свою судьбу. Чаша весов поколеблется посередине, но мир хрупок и уже начался перевес. В какую сторону покажет время и лучше, если это будет сторона добра. И что самое важное в этой истории, что именно ты стал катализатором всего происходящего и на тебя возложена миссия вытащить мир из хаоса, в который он уже готов обрушиться.

– То есть Вы хотите сказать, что я виноват?

– Отчасти да, отчасти нет. С твоим появлением ускорился сам процесс и зло заволновалось и решило разыграть все свои козыри, пойти Ва Банк. Твое появление лишь его спровоцировало.

– Так я могу надеяться, что я вам нужен и ты меня не съешь? – вконец осмелел я.

– Можешь, – сказал Измир, – если не будешь нарываться и молоть чушь. Более того, я даже смогу тебе помочь. Для этого подойди к стене, расположенной напротив.

– Подошел, – сказал я.

– И возьми висящий там амулет.

– Этот? – поинтересовался я, беря в руки каменную пластину размером 5 на 5 см и 1,5 см толщиной, с выгравированным на ней драконом и висящую на серебряной цепочке.

– Надевай его, – сказал дракон, – и когда потребуется моя помощь, сожми его минут на пять в руке, а еще лучше поддержи над огнем. Пришло и мое время поучаствовать в битве за мир. Ты со мной согласен, маг времени Юрик?

– Маг времени? – спросил я, чувствуя как внутри где-то в глубине сознания что-то необозримо знакомое, но вместе с тем далекое, отозвалось на это словосочетание. – Маг времени, – повторил я еще раз, но уже более уверенно. – Не знаю почему, но мне это знакомо. Мне кажется, – начал я неуверенно, – что я имел к этому какое-то отношение.

– Непосредственное. Можешь мне поверить. Но для начала хватит. Остальное вспомнишь потом. А сейчас тебе надо идти. Ты нужен Вельхиору.

– Но там же валун, – сказал я, вспоминая про вход, через который я попал.

– О, люди, – простонал дракон, – как же вы примитивны. Слева от места, где ты взял амулет, что видишь?

– Ничего, – честно ответил я, оглядывая стену.

– Да не на стене, а на полу, – трагическим голосом продолжил Измир. – Какую-то каменную плиту с выбитыми на ней письменами.

– Не плиту, а самый обыкновенный телепорт, с помощью которого, точнее сказать, которых, можно путешествовать по всему Вельхиору и планете. Но, к сожалению люди, да и другие расы утратили эти знания и большинство телепортов пришли в негодность, но несколько штук, несмотря ни на что, все же осталось и при правильном их использовании все еще нормально работают. Надо только прочитать инструкцию. Сначала текст на внешнем, а потом и во внутреннем круге и назвать место, куда хочешь прибыть. И при исправности телепорта, ты окажешься на точно таком же, но уже в другом месте. Ближайший к Вельхиору в Эпшеронском лесу в дне пути от Вильхейма. Это все, что я пока смогу для тебя сделать. Но если что, ты знаешь как меня найти. И как только действительно возникнет такая необходимость, зови. Поможем, чем сможем, – сказал Измир. – А сейчас становись на плиту и начинай отправку. Тексты, как на внешнем, так и во внутреннем круге, представляли собой лишь набор букв и не несли никакой смысловой нагрузки, по крайней мере, для меня. Возможно, это был какой-то древний язык, подвластный лишь строителям этих самых телепортов. Тем не менее, поправив на груди драконий амулет, я сделал так, как просил меня Измир, не забыв сказать в конце текста – Эпшеронский лес. Неожиданно, воздух вокруг меня превратился в небольшой вихрь, состоящий из очень густого тумана, настолько плотного, что я не видел даже своего пальца, поднесенного к носу. Когда вихрь, а с ним и туман рассеялся, я оказался в Эпшеронском лесу, стоящий на точно такой же каменной площадке, расположенный посреди небольшой полянки, скрытой со всех сторон густым кустарником.

– Вот будет облом у Рохлистера, – подумал я, – когда прилечу к нему на драконе и спалю к чертям собачьим его замок. Ну и куда мне идти? – поинтересовался я у себя, сойдя с площадки и пробираясь через кустарник. С трудом протиснувшись и изрядно при этом поцарапавшись, я столкнулся нос к носу с белой волчицей.

– Опять ты? – спросил я, опешив слегка от неожиданности. – Где-то все-таки я тебя уже видел.

– Юра? – с сомнением в голосе молвила человечьим голосом волчица. – Юрик, это ты? – переспросила она.

– Ну, я, – ответил я, отступая на всякий случай на шаг назад и нащупывая за спиной более-менее толстую ветку, в случае чего стараясь ее отломать и приготовиться к обороне.

– Неужели я так популярен среди зверей, – подумал я. Как по телу волчицы внезапно прокатилась волна судороги и она упала на траву с болью глядя на меня. – Ни фига себе, – думал я, – еще гляди окочурится тут. А всего лишь мое имя узнала. Я, конечно, понимаю, я когда голодный сам себя боюсь, да и не брился уже давно, – думал я, проведя рукой по небритому подбородку и на всякий случай еще отступил на шаг назад, все еще глядя на зверя и уже чувствуя спиной колючие ветки кустарника. С волчицей тем временем начали происходить какие-то метаморфозы. Сначала посыпалась шерсть. Резко стал уменьшаться хвост, постепенно исчезнув. Выросли пальцы на руках. Изменились задние лапы, превратившись в стройные ножки. Уменьшилась морда, превратившись в очень красивое лицо. И буквально через пять минут передо мной лежала на траве очень красивая обнаженная девушка.

– Юрик, – закричала она, поднимаясь и бросаясь мне на шею. – Я скучала, я так скучала, – запричитала девушка, обняв меня и прижимаясь ко мне всем своим прекрасным телом. – Столько всего произошло. Где ты был? Почему ушел, опять к ней? – спрашивала она, подняв на меня глаза полные слез.

– К кому, к ней? Кто ты? Я не помню, – честно сказал я. – Единственное, откуда я начинаю помнить, это то, что я был в плену у Орков, откуда я сбежал. Но что было до этого, я не помню. Кто ты? Ты меня знаешь?

– Ты, правда, не помнишь? – спросила девушка.

– Не помню.

– Не помнишь, как мы любили друг друга?

– А мы любили? – с сомнением в голове поинтересовался я, чувствуя однако внизу естественную реакцию мужского организма на женский.

– Да. – утвердительно сказала девушка, начиная освобождать меня от одежды. – Я так тебя хочу.

А так как я по натуре своей был джентльменом, хотя точно и не помнил значения этого слова, то ей я не смог отказать, к тому же такой красивой. Это была страсть. Настоящий, дикий, животный секс, в результате которого вокруг нас оказалась сильно утрамбованной вся окрестная трава. Когда все закончилось, мы еще долго не могли успокоиться, продолжая ласкать друг, хотя и не так интенсивно, как в начале. Я определенно помнил, что знал эту девушку, и мне сейчас было очень хорошо рядом с ней. Но я так и не знал, любил ли я ее. Я точно ее знал, эту девушку, чья голова сейчас лежала на моей груди, а ее руки гладили мое тело.

– А я так и не отдала никому свое сердце, – говорила девушка, лежа на мне. – И проплакала весь тот вечер. А на утро все изменилось.

– Кто же ты, красавица? – думал я, перебирая ее волосы и женские имена в уме и пытаясь вспомнить. – Де, Ду, Ди, – вертелось у меня на языке. – Дарина, – неожиданно вспомнил и вслух сказал я.

– Дарина, – повторил я, продолжая ее гладить.

– Ты вспомнил! – сказала она, целуя меня. – Ты все вспомнил? – спросила она, глядя мне в глаза.

– Пока нет, – честно ответил я. – Я только вспомнил твое имя. И если ты мне поможешь, то, возможно, вспомню и остальное, – сказал я, целуя девушку сначала в носик, а потом и в губы, упиваясь их вкусом и сладостью поцелуя.

– После того, как ты исчез, – начала Дарина свой рассказ, – я почти весь вечер проплакала. Я просматривала в тот вечер запись, вот ты был и через мгновение тебя не стало. Осталось все на своих местах, кроме тебя. Наплакавшись, я, захватив с собой видеокамеру, пошла к отцу, чтобы сообщить о своем решении, что мне нужен только ты и никто кроме, и лучше я всю жизнь останусь в обличье волчицы, чем стану женой другого. Когда я подошла к спальне отца и уже собралась войти, как вдруг в коридоре раздался какой-то шум и лязг железа. А так как я не хотела, чтобы меня видели в таком плачевном состоянии, то я спряталась за портьеру. В коридоре показался Корвин. А так просто стоять за портьерой было неинтересно, то я решила поиграть в тайного оператора.

– Скрытую камеру, – поправил я, вспомнив определение.

– Ну да, я скрылась и начала снимать, – продолжила девушка. А за Корвином шли двое его преданных слуг, Каил и Иудей, готовых на все ради своего хозяина. Кардинал постучал и, получив от отца разрешение войти, сделал шаг внутрь, а два его пса остались снаружи. А надо сказать, что Корвин давно добивался моей руки, но мне он был настолько неприятен, что мне было даже противно здороваться с ним, не то, что стать его женой и делить с ним постель. Я не знаю, что произошло у них с отцом, но разговор шел на повышенных тонах. Сначала громко говорил Корвин, а потом на него начал кричать мой отец. А потом, – продолжила рассказ Дарина, начиная всхлипывать, – все стихло. Вскоре дверь открылась и на пороге показался Корвин, с окровавленным мечом и странной ухмылкой на губах. Оглядевшись по сторонам, он подозвал своих холуев и под страхом смерти приказал им забыть, что они здесь были. И продолжая оглядываться, они ушли. Выждав, пока затихнут их шаги, я вышла из-за портьеры и с замиранием сердца подошла к спальне отца. Не знаю почему, но недоброе предчувствие закралось мне в душу и поселилось там черным пауком, сплетшим свою паутину. Дрожа и подозревая что-то ужасное, я постучала в дверь спальни. Никто не ответил. Я постучала во второй раз, как дверь открылась. Забыв от волнения выключить камеру, я вошла и, и… – разрыдалась рыданиями девушка.

– Успокойся, все хорошо. Я с тобой, – сказал я, пытаясь ее успокоить и гладя по голове.

– Увидела отца, – продолжила, успокоившись, Дарина, – лежащего в крови и без признаков жизни. От ужаса я закричала, даже забыв, что убийца рядом и может меня услышать. Я кричала, а потом и завыла, превращаясь в хищника, готового все рвать и метать на своем пути. И когда прибежал Корвин со своими холуями, я уже закончила свое превращение и бросилась на них. Камера между тем, очевидно, закатилась под кровать, честно, мне уже было не до нее. В моей голове была только одна мысль. Загрызть, разорвать убийцу моего отца, чтобы он поплатился за его смерть. Я бросилась на Кардинала, но Каил первым встал на моем пути. Я как сейчас помню его расширенные от ужаса глаза и вкус его крови, – говорила девушка и глаза ее блестели уже не от слез, а от воспоминаний о мести. – Я расправилась с ним за доли секунды и пропустила удар Иудея. Хвала небесам, удар был скользящим и лишь оцарапал меня. Завыв от боли и злобы, я бросилась на него, в то время как Кардинал Корвин во всю улепетывал по коридору, пока я разбиралась с его прихвостнями. Перегрызя и ему глотку, я бросилась за Корвиным, но он уже успел удрать. А вскоре пришлось убегать и мне, так как Кардинал Корвин организовал облаву на меня и объявил убийцей тебя, – закончила свой рассказ Дарина. И в довершение всего объявил себя королем, несмотря на недовольство магов и дворян.

– Так я не понял. Получается твой отец, он кто был? – спросил я.

– Родерик XIII, король Вельхиора, а я его дочь. Следовательно, принцесса.

– Ничего себе, – присвистнул я.

– И мало того, – сказала Дарина. – На мне как ты видел, проклятие. И чтобы его снять, я должна выйти замуж или забеременеть от него, от мага выигравшего турнир и родить от него ребенка, который, кстати, и унаследует титул короля Вельхиора. А ты и есть тот маг, что выиграл турнир, хоть этого и не помнишь.