Текст книги "Кольца Анаконды"

9

После выходных прошло несколько дней, осень вступила в свои права. Дни выдались солнечные, и голубое небо ласково накрыло город. Теплые лучи, которые еще продолжали согревать гнали на улицу, чтобы продлить очарование перед дождями. Я ходил в Центральный парк, прогуливался среди деревьев, сидел на скамейках.

В один из дней я работал в офисе, готовя анализ для одного из заказчиков. Кейт принесла мне кофе, и я с чашкой подошел к окну, глядя на город. Внизу бурлила жизнь. Из задумчивости меня вывел звонок.

– Жан, с вами хочет поговорить вице-президент компании «Метроном», – сообщила мне Кейт.

– Жаль, что не президент, ну что делать соединяй, – и после непродолжительной паузы, я услышал.

– Добрый день, господин Марше. Меня зовут Райт Кларк, ваш телефон мне сообщили из аппарата сенатора Брукса. Вы его знаете?

– Знакомы.

– Он порекомендовал вас. Мы хотим предложить вам сотрудничество, но обсудить хотелось бы не по телефону.

– Хорошо, давайте встретимся.

– Завтра в одиннадцать вас устроит?

– Договорились.

Он сообщил, как их найти и мы попрощались. Положив трубку, я вышел и зашел в кабинет к Майклу. Тот сидел, взявшись за голову, и смотрел на бумаги, что лежали на столе.

– Стараешься удержать мысли, чтобы не разлетелись? – поинтересовался я, присаживаясь за стол напротив.

– Да куда они денутся. Читаю работы студентов.

– А когда работать будем?

– Ты что, серьезно? – оторвал он взгляд от бумаг.

– Шучу, не обижайся, но есть интересное предложение. Завтра приглашают в «Метроном» для переговоров о сотрудничестве.

– Да ты что! Это серьезное предложение.

– Поедем вместе, ты же директор.

Обсудив план ведения переговоров, я ушел к себе заканчивать работу, а вечером попросил Кейт отправить отчет, а также сообщил, что завтра нас с Майклом утром не будет.

На другое утро Майкл заехал за мной, и мы отправились на встречу. По дороге Майкл мне сообщил, что поступило еще два предложения, встречи перенесли на послезавтра.

– Ну, вот процесс пошел. Я думаю можно расширяться, – предложил я ему.

– Согласен, у меня есть на примете люди.

– Вот и приглашай, посмотрим. Чем быстрее, тем лучше, а то завалим дело.

Когда мы вошли во внушительных размеров приемную вице-президента, то очаровательная секретарша, едва мы назвали себя, провела нас к двери, где табличка извещала о ее хозяине.

Вице-президент, при нашем появлении поднялся из за стола и, обойдя его поздоровался. Был он низкорослым, худощавым, с редкой шевелюрой на голове, маленькие глазки смотрели жестко, оценивающе. Не очень мы ему были и нужны.

Он пригласил нас за стол, куда вскоре принесли кофе.

– Чтобы не задерживаться, сразу к делу, – предложил он. – У нас в работе всегда много дел, мы занимаемся комплектованием оборудования, материалов для компаний ведущих бизнес в разных частях света. Не везде спокойно, как хотелось бы, вот нам и приходится держать руку на пульсе, чтобы просчитывать варианты развития событий в этих странах. Со стороны правительства имеется поддержка компаний, обеспечивая им некоторую безопасность, по мере возможности. Мы тоже активно работаем в этом направлении.

Конечно, подумал я про себя. Вы готовите эту информацию, а вам ее для анализа предоставляют те, кто на местах. Вы предлагаете решение вопроса для правительственных органов, а они его претворяют. Это как разведка – знать раньше, что будет предпринято в том, или ином регионе, а если надо то подкорректировать, чтобы события шли в нужном направлении. Одними расчетами здесь не обойтись, нужны люди знакомые с положением. Все это проносилось у меня в голове, пока Райт проводил краткий экскурс.

– Так вот. У нас заказчики, которых интересует Европа, и Восток. Вам приходилось иметь дела на Востоке, Азии?

Вопрос был поставлен в общем, но я его понял. Это мог быть любой регион. Говорить о Китае и некоторых других регионах, я не хотел, поэтому ответил.

– Я бывал на Ближнем Востоке, и мне довелось общаться с бизнесменами, ну, а Европа – родина.

– Вот это нам и интересно. – Райт посмотрел на меня более внимательно. По его взгляду трудно было понять, как он оценил ответ. – Вы знаете регион не понаслышке, и сможете, возможно, помочь.

– Если смогу, буду рад.

– Тогда надо обсудить условия сотрудничества.

– Это с Майклом, он у нас директор, я не вмешиваюсь в этот процесс.

Майкл до этого сидел молча, слушая нас.

– Я предлагаю обсудить вам финансовую сторону сотрудничества, а я бы хотел познакомиться с материалами.

Теперь я начал догадываться, почему все так быстро идет. Райт поднял трубку и вызвал начальника отдела по фамилии Мур. Когда тот пришел, то я оставил Майкла, а вместе с Муром спустился с шестого этажа на третий, в отдел. В отделе работало человек двадцать.

– Здесь у нас происходит накопление и обработка информации, которая потом поступает наверх, сообщим мне Мур. При нашем появлении, сотрудники повернули головы, оторвавшись от своих дел, и с интересом рассматривали меня. На фразу начальника, один из мужчин, сидящий близко от входа сказал:

– Здесь происходит отстой мыслей. Они стекаются к нам, мы их выдерживаем, пытаясь превратить в хорошее вино, а затем они стекают на бумагу, которую мы подаем наверх. Начальство не может пить плохие не выдержанные вина.

– Важно чтобы он не превратилось в уксус, – парировал я.

– Помолчи, – прервал его попытку ответить, Мур. – Я представляю вам специалиста – консультанта – Жан Марше. Он будет нам помогать по регионам Ближнего Востока и Северной Африки.

– Француз! – снова подал реплику мужчина, – значит знает толк в винах.

– Не обращайте внимания, – сказал мне Мур.

– Я не обижаюсь, нам предстоит общение, а строить его на обидах глупо.

– Мы будем привлекать вас на разных стадиях.

Я смотрел на эти лица, которые не отражали желания общения по вопросам работы. Это было естественно, они работали, а тут вдруг приводят человека, иностранца, который будет учить их жить. Интересно, есть среди них наш агент.

– Пойдемте, я покажу вам, где вы будете располагаться, – и мы с Муром вышли в коридор. Кабинет, был рядом, был он не большим на два стола, около входа стоял шкаф для одежды, по другую сторону шкаф для документов.

– Вам, возможно, придется общаться и с другими отделами, но все это с разрешения вице-президента.

– Я понимаю, если у меня будут вопросы, то адресую их вам, а вы решите что делать.

– Хорошо, – с облегчением произнес он, так как боялся, что все будет идти мимо него.

Мур кратко ввел меня в тему вопроса и поинтересовался, когда я смогу приступить.

– Я буду не каждый день, вам этого не надо, что мешать, но давайте завтра посмотри, что у вас есть.

Он согласился и мы попрощались. Когда я вышел из здания, меня уже ждал Майкл.

– Финансовый вопрос решили. А ты?

– Завтра начну.

– А встречи?

– Придется тебе самому, возьми с собой потенциального сотрудника. Я думаю, что сейчас надо себя зарекомендовать здесь. Потом подключусь к другим компаниям.

Не мог же я мог сказать, что именно «Метроном» представляет для меня интерес, хотел бы узнать, кто агент.

Информацию мне предоставили, но я обратил внимание на то, что сотрудники мало владеют данными. На мой недоуменный вопрос: – А как вы делаете анализ?

Мур ответил: – Увы, в последнее время информации к нам поступает все меньше. Почему, я не знаю, вот все и нервничают.

Мое общение с сотрудниками, с начальством потихоньку стирало грань настороженности. Сам же я присматривался к ним, пытаясь понять, кто агент, хотя в мою задачу это не входило. Дни шли, я выполнял то, что от меня хотели увидеть, появляясь в «Метрономе» не каждый день, а по мере необходимости. Видя, что я не навязываюсь, отношение ко мне стало меняться. Мне удалось установить хорошие отношения с рядом ведущих сотрудников, и мы иногда захаживали в бар, посидеть после работы. Грань была стерта. Все эти дни я много работал и мало спал, нужно было зарекомендовать себя.

В конце сентября, в один из вечеров, я сидел дома и просматривал газету, что делал регулярно, пробегая глазам газетные статьи и объявления. Мой взгляд замер, когда я увидел объявление для меня. Я понял, что мне оставлена информация. Это было важно, раз меня, таким образом, извещали и постарался себя отвлечь, продолжая просматривать газету, но понимал, что моему мозгу мысли покоя не дадут.

На другой день я извлек информацию из контейнера и дома расшифровал ее. В ней сообщалось, что по информации нашего агента в США, стало известно, что «крот» ФБР в Москве известил, что имеется утечка данных о планах правительства США по их действиям в Европе и Азии. В разработке материалов принимает участие и компания «Метроном», откуда возможно и произошла утечка. В этой компании работал наш агент, которого я не знал. ФБР активизировало свою деятельность и мне предстояло проверить, насколько велика опасность над агентом, проанализировать ситуацию и обеспечить его прикрытие.

Теперь становилось понятным решение Центра направить меня в Штаты. Моя информация была важна, но потенциально я должен был при необходимости обеспечить прикрытие нашего агента. Видимо агент дает ценную информацию. Я же был потенциально зарезервирован для решения оперативных вопросов, и ясное дело – не светиться.

Уже то, что свою основную функцию я выполнял, то если потребовалось мое вмешательство, значит больше некому.

Ну что же, надо начинать работу в этом направлении, что было сложно, так как я не знал, кто наш агент.

Ничего себе совпадение – подумал я. Я сжег записку. Как осуществить задание пока мыслей не было. Во всяком случае, отъезд Брукса в выходные, мог быть связан с этой утечкой. Он хоть и не имел прямого отношения к ЦРУ и ФБР, но видимо поддерживал отношения. Я попытался выстроить цепочку, приглашения меня в «Метроном» и утечкой информации. ФБР начало прощупывать всех, кто имеет отношение к проекту, по которому я и консультировал. Агент должен был иметь доступ к этой информации, иначе откуда о ней узнал «крот», только из полученного донесения. Это может быть и рядовой сотрудник, через которого проходят документы, а может быть и более высокого уровня.

Моя тренированная память начала выхватывать документы, лица. В последнее время данных к сотрудникам поступало все меньше, но тот, кто передавал, владел ею. Я перебирал в памяти встречи, разговоры, совещания. Я стал понимать, почему мне позволили работать именно сейчас. Мое появление должно было отчасти внести смуту, спровоцировать. Никто же реально не знал кто я, а вдруг подставной, и меня привлекли для анализа их деятельности. Я был нужен как катализатор для ускорения выявления агента. Так вброс непонятного в работу, а самим посмотреть.

Прошло еще несколько дней, мой мозг работал на пределе не только по текущим делам, теперь я более внимательно, но осторожно присматривался к людям. В итоге я понял, кто мог быть агентом, и был, в общем, уверен. Это был не рядовой сотрудник. ФБР перекрыв частично доступ к информации, наблюдало за реакцией сотрудников. Они сжимали информационное поле, то вокруг одного, то вокруг другого.

Агент вел себя достойно, не паниковал, но на совещаниях его манера меня несколько насторожила. Для неопытного все могло пройти незамеченным. Он задавал вопросы, а если сотрудник на них не отвечал, ввиду отсутствия данных, то приходилось отвечать другому. В итоге он получал все. По должности ему положено все было знать, но его беда была в том, что он спрашивал по шаблону, задавая неожиданный вопрос и ждал ответа, смотря на реакцию.

Я не мог себе позволить недооценить опасность, которой он себя подвергал.

После одного из совещаний я спросил Мура:

– Жесткая манера ставить человека в тупик. Не экзамен же сдают.

– Не обращайте внимания, сейчас все чуть на нервах.

– Всегда?

– Нет, видимо период такой, – уклончиво ответил Мур.

Значит пора ему становиться прежним, – подумал я.

Вечерами я обдумывал ситуацию. Сомнения и тревога сидели внутри. Я прорабатывал множество вариантов, отыскивая оптимальный, при этом я не знал, что думает и знает ФБР.

Принцип выявления агентов во всех разведках похож, отличие в деталях.

Первое. Производится сбор документов, по которым можно понять, что агент имеется. Определяется круг и обращается внимание на появление дополнительных денег; лишние вопросы; беспокойное поведение, подслушка, если необходимо; вынос документов, отклонения в поведении. Если три факта имеют место это повод для более пристального внимания. Второе – провокация. Подстава с документами. Здесь сложнее они сами готовили их.

Третье – «фильтр» или «сужение круга». Подозреваются все, кто может быть под подозрением, и круг начинает сужаться. Из всех вариантов, на основании того, что сотрудники стали ограничены в получении данных, ФБР видимо выбрало «сужение круга».

Это мне напомнило «кольца анаконды». Это сравнение пришло ко мне по двум причинам. Впервые этот термин ввел генерал Джордж Мак-Клеллан, предлагая истощать противника, сужая вокруг него кольца, проводя удушение, истощая его, а второе, что анаконда не убивает жертву ломая ей кости, она постепенно их сужает – удушая жертву. Вот ФБР и старается не делать резких движений, чтобы не сломать системы работы, а снижает поступление информации и присматривает за поведением сотрудников компании. У того, кто ведет двойную жизнь, нервы оголены и он может сорваться в мелочах, а почувствовав к себе внимание, попытаться связаться с Центром.

Значит для того чтобы ослабить хватку необходимо было дать ФБР что-то отвлекающее, преподнести, что информация могла уходить не обязательно из «Метронома», а значит размыть по иным источникам, где она могла всплыть. Надо сделать точечные удары, чтобы ослабить хватку, а иначе скандал. Если завтра весь мир узнает о новом высокопоставленном агенте русских, об их фиаско, шпионаже… Стоп! А вот это идея и ее надо обдумать. Рассудок, который неизменно брал вверх, давал отчет о возможных последствиях. Я сконцентрировал свое внимание на внезапно возникшей идее, и какой бы абсурдной она не была, я видел в ней смысл. Кто знает, что от меня ждали в Центре, но я не мог всего предусмотреть.

За вечер я выпил несколько чашек кофе. Цепочка выстраивалась в голове, и ее надо было предложить, а если со мной не согласятся, искать другой вариант. Нужна встреча, как бы это ни было опасно для меня.

На другой день я из телефона автомата позвонил по номеру экстренной связи. В таких звонках все должно быть просто, даже если телефон прослушивается. Меня поймут, а дальше сработает радиосвязь, которая должна быть. Передатчики в любой стране должны регистрироваться, но не в этом случае. Передача информации происходило очень быстро за 10—15 секунд. Ее предварительно записывали на магнитофон, а потом на большой скорости передавали в эфир. Запеленговать такую станцию невозможно. К тому же информацию обычно шифруют или кодируют. Код – это цифра или знак и могут обозначать слово, фразу, а шифр – один знак одна буква. Иногда кодируют, а затем код шифруют, тогда вообще не разобрать. Но это редко делается когда нужно обеспечить быструю передачу. И срочно.

Я был несколько удивлен, когда после нескольких гудков мне ответил женский голос:

– Слушаю.

– Могу я услышать Тима? Это Алекс.

– Мне очень жаль, но нет.

– Почему?

– Потому что здесь, таких нет, – услышал я сочувствующий голос.

– Извините, значит, я ошибся номером.

Никакого шифра с моей стороны не было, это был сигнал, что мне нужна встреча. Через пару дней я должен снова позвонить и получить ответ, и я его получил, позвонив, но на этот раз ответил мужской голос.

– Слушаю.

– Здравствуйте, я могу поговорить с Брюсом?

– Такого нет. Вы какую последнюю цифру набрали?

– Двойку.

– А надо тройку. Набирайте номер, который знаете точно.

И все. Значит, информация получена, и ответ для меня в тайнике под номером три. Ответ будет положен завтра, потому пока я не позвоню, тайник будет пуст.

На другой день я в туалете одного из магазинов вынул данные. Когда подъехал к дому, уже стало темнеть и, войдя в квартиру, я, задвинув шторы, достал записку. В шифровке сообщалось, что встреча будет в кафе, указывался район и время 14—00. Прибудет известный мне человек.

Теперь надо быть во много раз более внимательным. Причины были. Я никогда не расслаблялся и всегда привык проверять, нет ли хвоста. Слежку за собой я заметил уже на следующий день после начала сотрудничества с компанией «Метроном». Значит, ФБР начало активную проверку всех, кто имеет отношение к «Метроном», и, следовательно, они пока не знают кто агент. Они дали мне возможность войти, и смотрели, с кем я буду общаться, чтобы по возможности смотреть на поведение сотрудников, да и за мной присмотреть нужно. Они выждали, сделали анализ, и пошли на контакт. Вот тогда и состоялась моя встреча с агентами ФБР около дома.

10

Я сидел в небольшом кафе в одном из районов Нью-Йорка, а именно Статен – Айленде. Этот большой остров был малонаселенным и сохранил еще одноэтажные здания. Здесь легче было увидеть, есть ли слежка. Через стекло я смотрел на моросящий дождь, который порывал асфальт, загоняя прохожих в укрытие. Дождь был мелким и не доставлял радости настроению. Народу в кафе было мало и я, заняв дальний столик, мог предаваться своим размышлениям. Время до встречи у меня еще было.

– Вам налить еще? – услышал я голос и, приподняв голову, увидел стоящую рядом официантку: миловидную женщину лет тридцати с каштановыми волосами и выразительными глазами. В руке она держала стеклянный кофейник. Посмотрев, что в моей чашке уже пусто, кивнул головой:

– Не помешает.

Она налила и произнесла: – В такую погоду хочется всегда чего-то теплого, что согреет. Судя по вам, тепла на душе не заметно.

– Я не сторонник ее разогревать, а то, как бы потом не пришлось тушить.

Она мило улыбнулась и ушла, а я, отпив из чашки, снова повернулся к окну.

Время шло. Не так много я мог себе позволить, чтобы его расходовать. Основная задача мне была ясна – обосноваться в США, сориентироваться. Это я выполнил. Теперь появилась еще одна задача. Майкл был прав, сказав, что моя спутница жизни – работа. А как могло быть иначе? Только работа могла показать, что я профессионал.

Допив кофе, и подойдя к стойке, я рассчитался и вышел. Дождь закончился, а время приближалось к встрече. Я хотел издалека посмотреть, кто придет на нее. Самого меня узнать было сложно. Когда после легкого грима я посмотрел на себя в зеркало, то на меня смотрел мужчина в кепке с коротко стриженными усами, на правой щеке у самого глаза, краснел след свежей царапины; ничто так не запоминается, как дефект на лице. Искусству гримироваться меня научили давно, и не раз применял его, опыт был, но важно было не перестараться. Самый минимум. Гримировался я в гостиничном номере, сняв его на сутки. Гостиницу я выбрал маленькую, предварительно проверив, есть ли запасной выход, он был и выход на задний двор. Я открыл дверь, и, не проходя мимо администратора, оказался на улице. Сотовый телефон оставил дома, это только наивные полагают, что если его выключить, то не найдут. Найдут. Кому надо найдут, поэтому со мной не было никаких средств связи.

Я прошел два квартала мимо невзрачных домов и остановился на углу дома, откуда мне хорошо был виден вход в кафе, где должна состояться встреча со связным.

Без пяти два, возле кафе остановилась машина, и из нее вышел мужчина, не осматриваясь, беспечно зашел в кафе. Я узнал его – это был Алексей. Разумно, он в последнее время и был моим связным инкогнито. Выждав еще несколько минут, и осмотрев улицу, я пересек ее и вошел в кафе. Алексей сидел за дальним столиком, но не у окна. Народ в кафе был.

Я прошел к барной стойке, взял виски и, повернувшись, посмотрел в зал, словно выбирая куда присесть, а потом со скучающим видом человека, которому хочется поговорить, направился к столику, за которым сидел Алексей.

– Разрешите?

Он посмотрел на меня и ответил: – Извините, но я хотел бы посидеть один.

Наш разговор за шумом музыки не был слышен и я, не спрашивая, сел напротив.

– Понимаю, но одиночество только усиливает грусть, а собеседник позволяет от нее отвлечься. Воспользуйтесь таким шансом, попробуйте. Может быть, беседа со мной будет интересной.

Услышав голос, он лишь произнес: – Ну, да, а как могло быть иначе. Глупо чтобы ты был при своем лице. Я как-то не подумал.

– Лицо надо иметь, но ничего, кто-то из двоих должен думать. Сегодня это я, а ты отдыхай.

– Отдохнешь тут.

Под звуки блюза я спросил: – Ты здесь в качество кого?

– В качестве торгового представителя, но под чужим именем. Прибыл на прямую, не было времени через третьи страны.

– Хвост есть?

– Я проверялся.

– Верю, но не доверяю никому в таких ситуациях. Никому и ничему.

– Тебе иначе и нельзя.

– Не будем затягивать время. Ты знаешь того, кому я должен помочь?

– Откуда!

– Тогда знаю я.

– Да ты что! Вычислил?

Я кивнул головой.

– Но это могут сделать и другие.

– Могут, но не все так просто. Если у них нет своего соглядатая, а такого если и не было, то должен появиться, узнать его трудно. Манеру знать. Опыт нужен. Им самим светиться – привлечь внимание, а явного у них ничего нет, только присматриваются. Сам понимаешь, что если ты не знаешь, то я не скажу.

– Меньше знаешь – лучше спишь.

– Верно, но продолжим. То, что я предлагаю можно считать авантюрой, а можно и считать высшим пилотажем.

И я объяснил ему суть операции, которую предлагаю Центру.

– Детали опускаю, – пояснил я в конце. – Их отрабатываю только при разрешении. Вмешиваться мне не надо. Сам буду только наблюдать.

– Не знаю, – потер Алексей переносицу, – согласиться ли руководство. Очень все нестандартно.

– Потому и более реально. Важно насколько ценен человек.

– Ценен, иначе меня не прислали бы.

– Тоже верно. И так, что мне требуется, так это согласие и точная информация. Когда я все подготовлю, дам знать, на время проведения операции никакой связи не будет. Я затихаю. Да, если будет согласие, то информация, что меня интересует должна быть передана быстро. А того я предупрежу.

– Как?

– Не забивай голову. Не бойся, себя не подставлю, и не учите меня жить.

– Материально тебе тоже помогать не нужно.

– Это верно.

Алексей пил пиво. Отпив, он чуть задумался: – А может быть ты и прав; я, выслушав тебя, стал проникаться, что это может сработать.

– Знаешь, я назвал их действия «Кольца Анаконды», – и пояснил почему.

– А что, похоже. Силен ты на выдумки.

– А иначе не сидел бы здесь. Ты понял мое предложение, теперь тебе надо его донести. Ты давно приехал?

– Два дня назад.

– Когда уезжаешь?

– Завтра.

– Где был?

– Да нигде, в офисе был.

– Глупо. Ты должен был мотаться по городу, командировка краткосрочная, а значит, магазины никто не отменял. А ты вдруг сидел и поехал в другой конец, зная дорогу. Это привлекает внимание. Теряете вы хватку сидя в кабинетах. Ладно, будем проверять и, возможно, исправлять ошибки. Через три дня я начну проверять сигнал. Да и вообще могут быть иные предложения?

– Посмотрим.

– Сейчас я выхожу и иду вдоль улицы, ты выходишь и едешь за мной, через пару кварталов тормозишь, и я сажусь в машину, – не перебивай, сказал я, увидев его попытку. – Посмотрим, есть кто за тобой. В машине ни слова, могут записывать. Ты этот район знаешь?

– Знаю.

– Тогда покружишься, а потом въезжаешь в район одноэтажек, где я быстро выхожу. Понял?

– Понял.

Он не задавал лишних вопросов. Если его даже и спросят, кто это был с ним в машине, скажет что подвез соседа по столику. И все, предъявить нечего.

Я допил виски и направился к выходу. Выйдя, свернул направо, чтобы не идти в сторону кафе, где был до встречи. Через пару кварталов рядом остановился Алексей, и я быстро сел на переднее сиденье. Едва он отъехал, я оглянулся. Было спокойно. Машины были, но, ни одна не привлекала внимания. Алексей знал, что нужно делать и начал кружить по улицам, и вот здесь я заметил слежку. Значит, все-таки хвост был. Я догадывался, что мог быть. Он въехал под чужой фамилией, ну даже если его не знали, кто он на самом деле, то перестраховались, слишком краткосрочная поездка у него.

Я моча указал ему назад, и он понял мой жест. После этого он поехал в район, куда я ему сказал. Когда он свернул на одну из улиц, я выпалил:

– Здесь.

Он остановился, и я быстро вышел из машины, направляясь к стоящему дому. Машина отъехала, набирая скорость. Когда я подошел к дому, то услышал, как останавливается машина и понял – это за мной. Они понимали, что предъявить водителю нечего и лишь проследят, куда он поедет, а куда он мог поехать, как не в офис. А вот я был интересен, так на всякий случай. По звуку шагов стало понятно, что преследователей двое, и они даже не пытались меня окликнуть, догадались. Их машина отправилась за машиной Алексея. Это плохо. Я ускорил шаг и вошел во двор, резко обогнул дом и пошел не прямо, а свернул налево, так как если прямо, то следующий дом выходил на параллельную улицу, где я буду на виду. Быстро перепрыгнул через небольшую изгородь из кустов и побежал. Хоть и был уже не так молод, но тренировки не пропали. Вступать в схватку я не собирался, парни могли оказаться тренированными не хуже меня, нельзя недооценивать противника. Я перелезал через заборы и услышал, что за мной бежит уже один, значит, второй побежал вдоль улицы, так быстрее и вскоре выйдет мне навстречу.

В одном из дворов я свернул во двор стоящий справа, ближе к параллельной улице. Забор там был выше и я, с разбегу ухватившись за верх, сделал на руках сальто, опустился на траву. И вот здесь меня ждала новая встреча. На меня смотрела большая овчарка. Она еще не успела залаять от неожиданности моего появления, но весь ее вид говорил, что намерения у нее не добрые и вот-вот сорвется на лай. Не знаю, можно считать это чудом, но это факт. Во мне проснулся какой-то звериный инстинкт самосохранения, и я, глядя ей в глаза, прошептал:

– Тихо. Молчи.

И она готовая броситься на меня и объявить всем о моем присутствии, не издала ни звука. Овчарка была на цепи, и позади нее метрах в трех я увидел большую будку. Подчиняясь одним инстинктам, отключая разум, я ринулся в нее и замер там. Собака подошла к будке. В это время сзади нее снова раздался звук, она обернулась, и тут дала волю своей собачьей преданности хозяевам. Я услышал, чужой голос, вероятнее преследователя, и замер, чтобы ни малейшим шорохом не выдать себя:

– Тихо, тихо. Хорошая собачка.

Но она заливалась лаем, что привело во двор второго преследователя.

– Где он, – спросил, не обращая внимания на лай.

– Не знаю. Перемахнул через забор, словно атлет, мне же потребовалась лестница.

В это время я услышал третий голос: – Ну, что тут у вас?

Вот все и в сборе. Значит, они позвонили водителю, чтобы он прекратил слежку за Алексеем и выехал на параллельную улицу, чтобы видеть меня, если я выйду.

– Что, что! Исчез! – сообщил первый. – Перемахнул через забор и пропал.

– А в соседних дворах?

– Я шел на перехват, а ты был на улице.

– Тогда он мог также перемахнуть через забор справа, пойдя в обратном направлении.

– Умный да? Перемахнул, сделал несколько шагов и снова перемахнул, заодно и через собаку. Как забор с улицы?

– Там низкий, – ответил третий, – и я никого не видел. А ты был слева?

– Да, если бы он пошел в моем направлении, я бы его увидел.

Все это время собака заливалась лаем. Весь их разговор я слышал, не напрягая слух, да и говорили они, не тихо, чтобы перекричать лай. Я видел только ноги, они стояли так, чтобы она не могла их достать.

– Посмотрим в доме?

– И как будешь объясняться, если там кто есть?

В это время я услышал звук открываемой двери и мужской голос.

– Вы кто такие? Что здесь делаете? Я слышу, Лайма заливается, разбудила. А ну-ка давайте отсюда, а то сейчас спущу с цепи.

– Подождите, успокойтесь. Вот мои документы. Мы ищем одного мужчину, он заскочил в ваш двор.

– Тихо, Лайма, – сказал хозяин собаке, и та, замолчав подошла к будке, и села загородив меня. Ай, спасибо, мысленно поблагодарил я ее. Хозяин видимо посмотрел документы.

– Что вы хотите?

– Можно мы осмотрим ваш дом и двор?

– А дом что смотреть?

– Вы спали и могли не услышать, как кто-то вошел.

– Лайма сразу бы предупредила, но посмотрите, только в моем присутствии.

– Вы двое осмотрите двор и соседние дворы, а я в дом, – сказал второй. Снова раздался звук открываемой двери и водитель сказал: – Давай осматривать, ты правый, а я левый. Задний смотреть нет смысла, ты оттуда пришел, а левый он мог и пропустить. Обойди вокруг дома, а я пока подожду здесь, а потом посмотрим сарайчик.

Оставшись один, он обратился к собаке: – Ну что? Видела кого? Покажи! И стал приближаться к ней. – Хорошая Лайма, – но та зарычала в ответ и встала, тот счел разумным отойти на безопасное расстояние.

– Никого нет, пошли.

Я услышал звук открываемой двери и вскоре голоса.

– Нет ничего. Сарай и сарай.

Лайма, видя, что хозяин не давал команды, тихо сидела и наблюдала за ними. Затем они пошли осматривать ближайшие дворы, хотя понимали, кто же их там будет ждать. Я продолжал сидеть. Вскоре все трое снова собрались здесь же.

– Испарился.

– Я в чудеса не верю. Либо он успел проскочить в другие дворы, либо нашел место в доме, где я не мог его увидеть, досконально проверять можно только с обыском, а я так, прошел по комнатам.

– Тогда пошли?

– А что еще остается, вы, если что, сообщите, – обратился главный к хозяину, который, как я понял, стоял в дверях.

– Сообщу, только откуда он возьмется, Лайма предупреждает обо всех чужаках.

– Ладно, пошли, – и я услышал удаляющиеся шаги.

– Молодец Лайма, – сказал хозяин, – вечером дам тебе кость, – и ушел.

Конечно молодец, – подумал я про себя, – чувствует опасность другого. Ждать когда хозяин принесет кость, мне не было смысла, у меня другой рацион, но и уходить сейчас нельзя. Наверное, есть во мне что-то собачье, – мелькнула мысль, – если она меня не выдала. Скорее всего от бездомной и она мне посочувствовала. Скитаюсь по миру, своя конура часто пуста, потомства нет, вот и пожалела.

Я просидел в конуре около двух часов. Когда вылез, Лайма подошла ко мне и обнюхала.

– Спасибо тебе, Лайма, – произнес я, и погладил ее по голове, на что она не высказала неудовольствия. – Хорошая ты защитница. Извини, что временно занял твой дом и отблагодарить тебя нечем, и прийти не смогу к тебе в гости. Пора мне.

Я снова погладил ее и пошел вокруг дома на улицу. Осторожно обогнув дом, я выглянул, перед домом было чисто. Пройдя несколько метров по улице, я осмотрел себя, отряхнул джинсы и побрел к перекрестку, до гостиницы добирался пешком, так как весь пропах собакой сидя в будке, а обращать на себя внимание таксиста запахом, в мои планы не входило.