Текст книги "Мужские откровения"

Хулиганская маска Илона Маска, или Тяжесть признания чужих побед

После того как я увидел Starman’а и летающую в открытом космосе «Теслу» Илона Маска, мне стало грустно, и вот почему. В последнее время соотечественники, располагающие большими суммами денег, появляются в публичном пространстве лишь в связи с какими-то странными (не сказать – скандальными) историями. Кто-то развлекается на личной яхте с девочками из «эскорта», кто-то возит этих девиц целыми самолетами на свои тусовки, у кого-то обнаруживаются кварталы незадекларированной недвижимости и невесть откуда взявшиеся миллионы.

А в это же самое время миллиардер Маск упорно воплощает свой проект. Человек на собственные деньги построил ракету, самую большую в истории космоса. Вещь, которая поражает воображение, – как два двигателя ракеты Falcon Heavy вернулись на землю. То, что десять-пятнадцать лет назад в фантастических голливудских фильмах рисовали с помощью компьютеров, сегодня произошло в реальности. И пусть эксперты спорят, можно ли многократно использовать эти модули, – они теперь все равно будут опираться на тот опыт, который приобрел фантазер Илон Маск.

Что же мы – первооткрыватели космоса? Как страна в лице своих официальных персон отреагировала на это выдающееся событие? Запуск назвали «трюком», рекламной акцией «Теслы». При чем тут это, граждане? Илон Маск, бизнесмен, когда встал вопрос – что загрузить в ракету в качестве полезной нагрузки, решил отправить в космос собственный автомобиль. Который, напомню, – также является его проектом и также представляет собой достижение в области технологий. По-моему, совершенно нормальное решение. Боюсь представить, что отправили бы в космос российские олигархи, если бы вдруг они построили собственную ракету-носитель.

Я скучаю по сумасшедшим, фантастическим проектам. Ностальгирую по тому полету фантазии, который отличал в былые годы советских ученых и конструкторов космической техники. Поэтому я радуюсь тому, что находится новый сумасшедший фантазер – Илон Маск, который воплощает в жизнь свои идеи, кому-то кажущиеся безумными. Я радуюсь фантастической красоте космических пейзажей, которую вижу благодаря Starman’у. Друзья, ну нельзя же не согласиться с тем, что это полет – это как минимум очень красивый и колоссальный по масштабам спектакль. Под великолепную музыку Дэвида Боуи в открытом космосе летит автомобиль, в котором сидит «водитель» – Starman. Я уже не говорю о научной или технической стороне дела. Браво! Молодцы! Я как режиссер могу себе представить еще более фантастическое продолжение всей этой истории: в какой-то момент Starman оживет, у него, как у Карлсона, из спины вылезет пропеллер, и он спустится на Землю. Не удивлюсь! Это безумие, скажете вы? Но создавать по-настоящему новое способны только сумасшедшие люди, одержимые, настоящие хулиганы от науки, от творчества, а теперь – еще и от бизнеса.

Вот это – мастер-класс американского миллиардера: как талантливо превращать свои миллиарды в социальное, научное, даже художественное явление. Уважаемым российским олигархам хорошо бы обратить внимание. Потому что состязаться, у кого яхта длиннее, кто больше проституток закупил на день рождения, или – хорошо, отдаю должное вашему подвигу, это действительно непросто! – кто плотнее смог пристыковаться к нефтяной или газовой трубе, – ну это же скучно, это банально и неинтересно. В то время как вы «решаете вопросы» в банях и развлекаетесь с девками, люди преодолевают земное притяжение – и делают это красиво.

Я не поклонник Америки. Я там бывал, работал и составил свое представление о тамошней жизни. Америка – не мой идеал. Но я и не про Америку сейчас, я – про нас. Меня огорчает, что мы разучились принимать чужие победы. Это не слишком хорошо нас характеризует. Я ничего не знаю про космос, зато я разбираюсь в кино и театре. Так вот, если какой-нибудь хороший артист знает про своего коллегу, что тот – по-настоящему серьезный, достойный внимания режиссер или актер, он всегда с готовностью это признает. И радуется этому. Напротив, плохой актер считает хорошим только себя. Он замечает у других только плохое, мусолит в закулисных разговорах чужие недостатки, настоящие и вымышленные. Про такого я точно знаю: он – ноль без палочки. Уверен, в любой другой отрасли это правило соблюдается. В том числе и в космической.

А тем «випам» из Роскомоса, которые презрительно фыркают в сторону Илона Маска, я вот что скажу: сочувствую я вам. Сегодня у вас спутники падают примерно с той же частотой и регулярностью, с которыми при академике Королеве происходили успешные запуски. Маск силами частной компании построил частный космодром – а что там у нас с космодромом «Восточный», который возводит фактически вся страна? Сколько лет прошло, сколько денег потрачено? «Ангару» вы так и не запустили – а теперь вроде бы как и незачем уже: Маск со своим «Фальконом» устроил такой демпинг, который обещает вам очень непростые времена.

Найдите в себе силы – порадуйтесь за человека, который делает большое дело! Поступите благородно: наградите Илона Маска медалью Циолковского или медалью Королева – он заслужил. Это будет правильно и красиво. Что, Грымов фантазер? Да! И только так!

Время нефти

Мне все время казалось, что это слово из пяти букв в последнее время поменяло свое значение. И расхожее выражение «нефть – это кровь земли» уже не совсем верно. Точнее, его недостаточно для того, чтобы понять, что такое нефть – сегодня.

Люди на публике всегда, почти всегда – другие, нежели наедине с самими собой. И иногда эта разница очень велика. Человек публичный может выглядеть совершенно респектабельно и внушать доверие, в то время как в душе он может оставаться получеловеком с разрушенной совестью, отталкивающим и ненадежным.

У каждого из нас есть возможность выбора и поступка. У каждого есть возможность для высказывания – в различной степени, но есть. Беда в том, что далеко не каждое высказывание несет в себе что-то доброе и хорошее. Фильтром, плотиной в этом случае служит как раз публичность: никто не хочет выглядеть в глазах общества безнравственным уродом и сволочью.

Так вот, труднее всего людям прятать свое внутреннее существо именно тогда, когда они находятся где-то рядом с нефтью. Она – как химический реагент для совести: рядом с нефтью люди легче становятся самими собой, раскрываются. И легче поддаются искушениям, которые приносит все та же нефть. Искушения, в общем, обычные – деньги и власть, но тут просто масштаб гораздо более серьезный. А поскольку есть люди, облеченные большой властью (в том числе и властью распоряжаться нефтью), то тот же вопрос – «Кто кого: ты – нефть или нефть – тебя?» – относится и к целым государствам.

Вспомним двадцатый век. Какие чудовищные жертвы принесло человечество просто ради того, чтобы один получил больше нефти, чем другой. Сколько крови пролито. Если нефть – кровь земли, то при клиническом анализе этой «крови» мы должны обнаружить большой процент крови настоящей, человеческой. Поэтому я бы назвал нефть не кровью земли (не надо клеветать на землю, она здесь ни при чем), а кровью цивилизации. По крайней мере, в прошлом веке было именно так.

По жилам нашей цивилизации течет черная маслянистая кровь. Эта кровь горит, поднимая к небесам клубы грязного дыма и чада. И с этой кровью выплескивается на свет Божий грязь и копоть человеческих душ.

Нефть заканчивается. Хорошо это или плохо – Бог весть. Время нефти прошло. Человечество изобретательно: оно уже придумало для себя новые «реагенты», которые искушают и коверкают людей не хуже, а даже лучше, эффективнее, масштабнее, чем нефть. Ту же информацию. Сегодня смартфон, лежащий в кармане, играет в нашей жизни гораздо большую роль, чем бензин в баках наших автомобилей. Он стал частью, отделом нашего мозга, внешним хард-диском для него. Нам еще кажется, что мы управляем им, когда на самом деле процесс этот все более и более взаимообразный.

…Я абсолютно уверен, что нефть – нам не друг. Мы без нее не можем, но это не значит, что мы должны ее любить. Черная вязкая жижа – не то, ради чего стоит чем-то жертвовать.

Лезвие в руке сжимайте

Месть вообще штука очень холодная. Она просыпается, когда внутри угасают эмоции, и человек погружается в рассуждения о том, как ему теперь наилучшим способом отплатить за обиду, оскорбление, боль. Наилучшим – это значит самым болезненным способом. Человек тратит свои силы и таланты на то, чтобы придумать способ причинить другому зло. И мир в его мыслях становится монохромным, цвета, разнообразие, глубина жизни – все это уходит куда-то. Условно говоря, такого человека можно сравнить с рыбой, которая больна солитером, – она красивая, но она плавает у поверхности воды и не может погрузиться в глубину, уйти на дно. Она не может быть со всеми, потому что внутри у нее живет паразит.

Месть – чувство, которое, как мне кажется, сродни трусости. Потому что месть – это то, что происходит уже после, потом, когда конфликт вроде бы затих. «После драки кулаками не машут». После драки натачивают клинок, чтобы где-то в тихом месте пустить его в дело. И готовят этот клинок обычно те, кому не хватило духу ввязаться в драку. Человек, который в состоянии аффекта или даже в полном рассудке бросается бить морду обидчику, – это совсем другое.

Интересно, что к мести прибегают, как правило, люди неглупые. Само желание отомстить – это такое самооправдание для того, кто не нашел в себе силы ответить обидчику лицом к лицу; его еще для себя самого надо суметь выстроить, это оправдание. Это – во-первых. А во-вторых, придумать и продумать способ мести тоже надо уметь.

Но ум сам по себе не делает тебя сильным и хорошим человеком. По-настоящему сильный человек, я уверен, – милосерден. Об этом я думал, когда работал над картиной «Интимный дневник Анны Карениной». Когда погружаешься в атмосферу романа, и мысли не возникает, что Каренин – униженный, оскорбленный и обманутый человек – может отомстить своей любимой женщине. Даже после ее предательства, измены. Каренин не может мстить – он другого размера человек.

Приведу пример из жизни. Я выпускал фильм «Казус Кукоцкого», и он должен был идти на НТВ – уже была договоренность. И все же мы долго не могли его выпустить, несмотря на то что уже получили за него всевозможные награды. Я позвонил тогдашнему руководителю НТВ Кулистикову, но, к сожалению, меня с ним не соединили, а потом мне никто не перезвонил. И я очень на это обиделся. Думаю – ну как же так? Почему даже здесь – эта дурацкая особенность поведения русских начальников? Я позвонил Люде Улицкой и говорю: слушай, вот такая ситуация. Ну как же такое может быть?!.

И тут у меня родилось желание мести. За которое мне стыдно. Я тогда сказал Люде: «Вот возникнет когда-нибудь обратная ситуация, и он придет ко мне с просьбой – я вспомню этот случай». И она сказала мне очень правильную вещь: «Этого делать ни в коем случае нельзя, потому что, если я мщу, я продолжаю череду мести. Это же абсолютно зэковская традиция: для того, чтобы самоутвердиться, нужно кого-то унизить. Эту цепочку надо рвать и разрушать».

Эту цепь надо разрывать. Хотя, конечно, месть приносит человеку какое-то удовлетворение – темное, тяжелое. В нашей жизни вообще полно такого рода «развлечений»: минута кайфа, а потом – как будто весь изнутри испачкался. И не факт, что отмоешься. Да, наверное, каждый человек переживал соблазн отомстить. И справляются с ним не все и не всегда.

Разорвать цепочку зла можно только его противоположностью – любовью. Но это очень трудная штука. Даже Толстой, когда его спросили, можно ли простить предательство и не мстить за него, сказал, что – да, конечно, предательство можно простить; но это – как руки сломать: обнять уже нельзя. Обнять человека, который причинил боль мне или моим близким, – нет. Я тоже этого не могу. Не хватает сил. Но думать о мести и становиться похожим на рыбу, больную солитером, мне не хочется. Хочется быть глубже, хочется глубже погружаться в жизнь.

Я по-настоящему счастливый человек, потому что, пусть иногда в состоянии аффекта, я могу начать что-то такое резкое думать про человека, но, слава Богу, меня Господь уберег от того, чтобы начать обдумывать способы расплаты с ним за зло, которое он мне сделал. Я никогда до этого не доходил.

Месть живет во времени, питается им. Ей нужно довольно много времени. И если она его заполучает, она отравляет твое время, твою жизнь – холодом, ненавистью, злобой. Так зачем я буду тратить на это свое время – может быть, самое ценное, что у человека есть?

No Future?

Искусство – область, в которой человек способен преодолевать любые законы и границы. Это область, где достижения ограничиваются лишь мерой таланта и способностью к фантазии. А о чем всегда, во все времена фантазировали люди? Конечно, о будущем. Всем и всегда было интересно, каким оно будет. В тех же «Трех сестрах» герои Чехова увлеченно спорят о том, какой будет жизнь в будущем: «Через двести, триста лет жизнь на земле будет невообразимо прекрасной, изумительной». Всем и всегда хотелось помечтать о том, что будет завтра. Всем и всегда. Но не нам и не сегодня.

Чтобы пояснить, что я имею в виду, задам вопрос: давно ли вы видели захватывающий фильм, читали интересную книгу, посвященную будущему? С книгами, может быть, картина еще не настолько очевидная (Пелевин трудится один за всех, подтверждая своим исключением всеобщее правило), но кино как будто позабыло, что существует такой жанр – фантастика. То, что его, кино, вообще у нас сегодня мало, – это еще полбеды. Беда еще в том, что в отечественном кинематографе умерло целое направление. И именно то, в котором, казалось бы, поле для творчества особенно широкое: фантастика.

Тридцать лет назад у нас была кинофантастика для детей – «Гостью из будущего», «Приключения Электроника» до сих пор пересматривают нынешние школьники; были фильмы для подростков – «Отроки во Вселенной», «Москва – Кассиопея»; были картины для взрослой аудитории – «Солярис», «Кин-Дза-Дза». Что сегодня? Сегодня отечественное кино стремительно, однозначно и единодушно стремится в прошлое. И содержательно, и концептуально. Мы несемся в прошлое, фактически живем им – не сказать, чтобы уж стараясь его как-то переосмыслить. История важна, не спорю. Но жизнь устроена так, что она движется только вперед, из прошлого, через настоящее – в будущее. Внимательно рассматривая прошлое и иронизируя (на грани глумления) над настоящим, наше кино сегодня как будто не хочет знать будущего. Фантастических фильмов нет, никаких – ни смешных, ни страшных, ни утопических, ни антиутопических. Ни для взрослых, ни для детей.

Уж, казалось бы: ну взяли за образец Голливуд – так копируйте! Между прочим, там с этим жанром все в порядке: киностудии создают огромное количество фантастических фильмов, очень серьезных по художественному и даже научному уровню – вон, говорят, в процессе работы над «Интерстелларом» ученый-консультант даже открытие сделал. В Голливуде снимают «Бегущий по лезвию 2049» – просто шедевр с точки зрения картинки. Господи, они даже мультик сделали фантастический – такой, в котором смысла заложено больше, чем в 99 % современных «взрослых» отечественных фильмов; имею в виду «Валл-и».

У нас за последние годы на ум приходит один только покойный Герман-старший с его «Трудно быть Богом». Понятно: Стругацкие выручают. Но Стругацкие формулировали свои пророчества уже десятки лет назад! Это было видение будущего – оттуда, из 60-х и 70-х годов прошлого века! Они пытались угадать, каким станет человек будущего, как он изменится, как изменится мир. Вообще-то, они пытались понять, как будем жить мы с вами. Потому что мы уже живем в их будущем. Где – наши попытки заглянуть в наше будущее? Их почти нет. Во всяком случае, их нет ни на ТВ, ни на киноэкране.

У нас понятие будущего как будто выпало из системы координат. Взрослые люди не загадывают дальше даты очередной зарплаты или пенсии, молодежь погружена в виртуальную реальность компьютерных игр, комиксов и соцсетей. Фэнтези не в счет: сказочные миры и настоящая фантастика – не одно и то же. Мечтать и фантазировать о реальном будущем стало как-то неуместно. Немодно? Неэффективно?

У меня есть вариант объяснения – почему так вышло. Страх. Нам страшно. Мы боимся заглянуть в завтрашний день. Это двойственное состояние: с одной стороны, мы онтологически, нутром ощущаем угрозу – а вдруг завтра мир схлопнется, как карточный домик? С другой – наша трусость вызвана куда более примитивными, «житейскими» соображениями: ну, допустим, плюнул ты на все, махнул сто пятьдесят для храбрости – и давай гадать-фантазировать о будущем родного государства. Во всю ширь, по-нашему: эх, раззудись, плечо! …А вдруг угадаешь? Да не дай Бог!

Как это случилось с нами – тема отдельного разговора. Люди прошлого были устремлены в будущее гораздо сильнее, чем мы – люди настоящего. Звучит коряво, но куда деваться: мы так живем. Да, вера советского человека в светлое будущее во многом была инструментом манипуляции, когда ради сияющего завтра людей заставляли жертвовать нормальной жизнью сегодня. И все же: если сравнить эту веру – наивную, иррациональную, ни на чем реально не основанную (на то она и вера!), и сегодняшнюю нашу циничную уверенность, что будущее светлым быть не может ни при каких обстоятельствах, – я не знаю, что хуже.

В любом случае мне больше нравятся движение вперед, поиск, выдумка, творчество. И, если мы будем больше думать о будущем, возможно, изменится и наше настоящее.

Ушел фантазировать.

Х.Х. Хроники худрука

За кулисами

Кулисы – это как шлюз на космической станции. Космонавты-артисты вплывают в него перед выходом в открытый космос – на сцену. Именно здесь совершается переход из одного состояния в другое. Нервное возбуждение, торжественное ожидание, напряжение, – это состояние между двумя жизнями: твоей собственной и твоего героя. Это состояние междупутья: если повезет, в последнюю секунду все напряжение спадет, ты проживешь следующие два часа в «открытом космосе» и вернешься героем; нет – твой кислород может закончиться неожиданно быстро, и тогда – проблема.

Здесь, за кулисами, артисты проживают, возможно, самые содержательные, самые наполненные минуты своей сценической жизни, – минуты перед выходом к зрителю, минуты, когда еще не прожиты и не пережиты мысли и чувства их героев, когда они все, целиком – в тебе, когда, как кажется, возможно все. Если бы мы могли помнить наши ощущения перед моментом собственного рождения – думаю, это были бы очень близкие ощущения.

Это состояние настоящей невесомости. И именно в этой невесомости совершается вся магия театра. Здесь, за кулисами, враги становятся друзьями, потому что всем им сейчас выходить в открытый космос – на сцену – и жить там. А выжить на сцене одному очень трудно.

Здесь отступают проблемы, которые мучают тебя в обычной жизни, потому что твоя жизнь остается там, позади. Она, конечно, никуда не денется, она подождет тебя, пока ты не вернешься на свою «космическую станцию». Но здесь, перед кулисами, она смиренно отходит в сторонку.

Каждый артист встречается со своим «космосом» – сценой – по-разному. Ритуал у каждого свой: прикоснуться к подмосткам, прижаться щекой к занавесу, посидеть у края сцены. И я не знаю ни одного человека сцены, который воспринимал бы кулисы как техническое пространство. Многие артисты, особенно старшего поколения, привыкли к тому, что если есть «за кулисами» – то, значит, обязательно должны быть «сепаратные переговоры», тайны, секреты. Да, таинственное нечто, происходящее за кулисами театра, принято скрывать от посторонних глаз, но вовсе не потому, что это – стыдно. Это просто очень личное.

Это пространство преображения, трансформации. Я своими глазами видел, как хорошие, большие артисты перед выходом на сцену менялись в комплекции и росте. Они как будто растворялись в сумраке, а вместо них появлялись, проявлялись, как на фотобумаге, новые лица, личности. В такие моменты меня не оставляет ощущение, что я присутствую при родах.

И, может быть, правильно, что эта магия скрыта от глаз зрителей. Потому что пережить мгновения за кулисами, как и невесомость, нужно только самому. Нельзя рассказать – как это: стоять в тени театрального занавеса за минуту до выхода на сцену. Как нельзя рассказать о том, что происходит внутри человека, который, к примеру, стоит в церкви. О чем он думает, что переживает, о чем молится и молится ли вообще – это все сокрыто от посторонних глаз. И со стороны это не выглядит никак, просто человек стоит в церкви. То же самое и здесь.

И идея развернуть театральную сцену кулисами к зрителю, изменить привычный ракурс, поставить эту «избушку» «к лесу задом, ко мне передом» – она, несмотря на кажущуюся простоту и очевидность, до сих пор не реализована в полной мере, во-первых, потому что это задача невероятной сложности (это все равно что научить человека видеть руками, наощупь), а во-вторых, потому что, возможно, это не позволяет сделать сама природа театра. Я человек, не чуждый мистики, и в данном случае я подозреваю, что театр просто устроен таким образом, что какие-то его законы нарушить невозможно.

Как невозможно нарушить законы космоса.