Текст книги "Собрание малоформатной прозы. Том 8. Ужасы, мистика, фантастика, криминал, современная проза"

Глава 2. Троица вышла на «скок»

Первым в подъезд многоэтажки зашёл Азиат. На нём рабочая спецовка (униформа обезличивает неопытного наблюдателя). Голова прикрыта мотоциклетным шлемом, полностью закрывающим лицо.

Его задача – наружное обеспечение безопасности Очкарика и Серой женщины.

Спустя несколько минут в тот же подъезд заходит Очкарик. Он мастер грима и умелый имитатор чужих телодвижений. Его задача – отпереть квартиру перед заходом в неё Серой женщины и запереть тут же после её ухода, а потом – улетучиться самому.

Серая женщина – и разведчик, и наводчица, и организатор, и непосредственный исполнитель. Она одна заходит в квартиру, мгновенно вводит себя в полутрансе в облик её скупой хозяйки – накопительницы заначки – и вскоре обнаруживает хитро запрятанную пачку денег. Все её действия по поиску и обнаружению «заначки» напоминают кадры постановочных сцен из популярного в 2020-х годах телевизионного шоу «Битва экстрасенсов», с той только разницей, что это было не постановкой для доверчивых зрителей, реальным вхождением в роль, в особенности мышления и восприятия мира.

Та, в которую преобразилась Серая женщина, медленно, будто нехотя, направилась к платяному шкафу, открыла его правую дверцу и устремила взгляд на полку со стопкой постельного белья.

Этого было достаточно. Серая женщина догадалась: эта клуня-хозяйка прячет заначку в стопке постельного белья по очень простой причине: никто в её семье, кроме неё самой не занимается наведением порядка в этих постельных принадлежностях. Только она их стирает, гладит и укладывает на эту полку. Никому из членов её семьи и в голову не придёт копошиться в этой стопке белья.

Серая женщина быстро находит целлофановый пакет с пухлой пачкой денег, отсчитывает чуткими пальцами в тонких резиновых перчатках половину, а остальные деньги аккуратно возвращает на прежнее место.

Теперь это будет болезненной и неразрешимой загадкой для бережливой хозяйки:

Разве может кто-либо, кроме членов семьи, сделать этот половинчатый «щипок»?

Разве удержится посторонний вор от того, чтобы не забрать всё?

Расходится преступная троица в обратном порядке.

Первой многоэтажку покидает Серая женщина. Она уходит по заранее выверенному маршруту, учитывающему места установки видеокамер. На первых же поворотных точках, расположенных вне зон охвата видеонаблюдения, Серая женщина сбрасывает то одну, то другую накидку свободного покроя, меняет характер своих движений. Из каждой новой поворотной точки в зоны видеонаблюдения появляется как бы другая личность.

Заперев за Серой женщиной дверь в обворованную квартиру, Из подъезда выходит Очкарик. У него иной маршрут отхода, иные поворотные точки, выпадающие из зон видеонаблюдения. Он снова проявляет чудеса артистичных перевоплощений.

Азиат уходит последним.

Глава 3. Азиат

Во время крайнего «скока» Азиату не пришлось применить искусство рукопашного боя с арсеналом особо секретных приёмов, поэтому Азиата распирало от желания насладиться адреналиновым шквалом. Ему срочно требовалась проститутка. Это было непросто, потому, что сейчас Азиату нужен был жёсткий секс. Однако, денег у Азиата было столько, что он мог позволить себе оплатить любые прихоти, и три нежные красотки согласились.

Ночь Азиат провёл в неистовстве, но с утра, как обычно, приступил к изнурительным тренировкам.

Медитация.

Разминка до полуизнеможения.

Работа над базовой техникой.

Работа в ката.

Работа в кихоне.

Работа с макиварой.

Работа в шивари.

Душ и лёгкий завтрак.

Работа с учениками. Выход на татами против трёх лучших учеников, против пяти, против двадцати.

Работа с нунчаками, с катаной, с сюрикенами.

До десятого, до двадцатого пота.

День каждого «скока» – это день отдыха от изнурительных тренировок, потом – вечер расслабления и ночь безумств.

Глава 4. Очкарик

Очкарик после крайнего «скока» очистился: душ, свежее бельё и выходной костюм, новая обувь (взамен уничтоженной по случаю их изобличающей привязки к месту кражи). Сегодня он не боялся сорить деньгами, поскольку сорил он ими практически ежедневно.

Привычный ресторан.

Привычная барная стойка.

Привычная обслуга.

Сегодня всегдашняя барменша странно преобразилась. Её малопривлекательное лицо показалось Очкарику миленьким.

«Наверно, много выпил. Значит, пора уходить».

– А я как раз сменяюсь. Вы меня не проводите?

– Почту за счастье, – Очкарик и сам не понял, почему он брякнул такое. Барменша была не в его вкусе: недоразвитые женские прелести, узкие губы, маленькие глазки-буравчики.

«А в постели она, как тигрица!»

Барменша окончательно сразила Очкарика тем, что восхитилась им как мужчиной. Такого он от женщин ещё не слышал. …И Очкарик стал с нею жить.

У барменши оказался сладкий во всех отношениях ротик и неожиданно крепкие коготки. Она запускала их в Очкарика, добиваясь заверений о том, что он её никогда не бросит. Она требовала от него не иметь от неё никогда никаких тайн, быть с нею во всём откровенным. Барменша настойчиво добивалась от Очкарика открыться ей, откуда у него такие большие деньги. Она догадывалась, что это криминальные деньги и опасалась, что её Очкарика могут или убить, или запрятать в тюрьму, а она не хочет его потерять (!!!).

Ротик – коготки – ротик – коготки – ротик – коготки…

Сладко – больно – сладко – больно – сладко – больно…

Очкарик и сам не понял, как он выболтал барменше всё о себе и о своих подельниках.

Никто не может сказать, что все барменши заагентированы полицией, но именно эта была, и мутную троицу взяли на месте совершения преступления.

У полиции есть масса способов разговорить даже самых неразговорчивых, и Очкарик заговорил. У него оказалась феноменальная память. Он вспомнил все эпизоды преступной деятельности мутной троицы, а потерпевшие всё подтвердили.

Печальный эпилог

Серая женщина и Азиат получили реальные сроки, а Очкарик – условный.

Отбыв наказание Азиат убил Очкарика и барменшу и скрылся.

Его объявили в розыск, но не нашли и никогда не найдут.

Современная проза

Летающие олени

Тимка знал, что звери – это такие люди, которые, повзрослев, не смогли выйти из детского видения мира и себя в этом мире. Поэтому, чтоб оградиться от непонимания их «повзрослевшими» умом и «одеревеневшими» душой людьми, они приняли обличье зверей и переселились в лесное царство.

Тимка тоже примет облик зверька. Нужно только понять, какого. Ему хочется быть то зайчонком, то медвежонком. Сегодня он решил примерить на себя облик лесного оленя. Олени такие сильные и быстрые! Жаль только, что олени не летают. Тимке так хочется летать! Но разве он может уместиться в облике маленькой птахи?

В свои пятнадцать лет Тимка оставался на уровне психического развития четырёхлетнего ребёнка. Рано осиротев, он был передан под опеку своему деду по материнской линии – леснику по должности и по духу.

Хорошо жить в лесной избушке!

Здесь все «свои»: и дед, и дедовы приятели лесники, и лесные птицы да зверушки.

И в школу ходить здесь не нужно. Зачем зря на школу время тратить, если Тимку всё равно признали «необучаемым»?

Сегодня Тимка проснулся поздно. На столе дед, как обычно, оставил для Тимки завтрак, прикрыв его от мух рушниками. Тимка торопливо позавтракал и заспешил к большому серому камню, возле которого он вчера видел стадо лесных оленей.

Этой ночью Тимке приснилось, что лесные олени приняли его в своё стадо. Их вожак – гордый красавец, увенчанный, как короной, грозными разветвлениями рогов, – повелительно глянул на Тимку и сказал:

«Ты такой же олень, как мы. Подойди к большому серому камню и произнеси наше заклинание: „Камень бога Одоленя! Преврати меня в оленя!“, а потом присоединяйся к родному стаду. Мы давно тебя ждём».

Тимка произнёс заклинание и… проснулся.

Теперь он знал, что ему по судьбе предназначено стать оленем.

Это так прекрасно быть таким сильным и быстрым зверем!

…Жаль только, что олени не летают. Тимке так хочется летать…

Путь к большому серому камню Тимка преодолел, как на крыльях. Он очень спешил воссоединиться с «родным стадом». Тимка не сомневался, что сейчас всё произойдет, как в недавно увиденном сне.

Вот и большой серый камень.

А рядом – стадо оленей.

Их вожак – гордый красавец, увенчанный, как короной, грозными разветвлениями рогов, – повелительно глянул на Тимку и… замертво рухнул, сражённый ружейной пулей.

«Браконьеры!!!»

Тимка услышал, как с разных сторон загрохотали ружейные выстрелы, и рванулся им навстречу с отчаянным воплем:

«Не стреляйте! Олени – такие же люди, как вы!! Они…»

Кто-то невидимый толкнул Тимку в грудь, опрокинул навзничь. Продолжение Тимкиного крика захлебнулось в булькающих звуках, отозвалось острой болью в груди.

«Олени! Что с ними Стало?!»

Сквозь красную пелену Тимка увидел, как вожак оленьего стада величественно и мощно, будто огромная птица, стал возноситься к небу, а вслед за ним стало возноситься к небу и всё стадо.

– Как это вам удаётся?! Я ведь знаю, что олени не летают! – закричал им Тимка.

– А мы летаем, – ответил Тимке вожак. – Ты тоже можешь летать, потому что теперь ты такой же олень, как мы. Давай, присоединяйся к своему родному стаду! Лети с нами!

И Тимка полетел.

Полетел!

В плену у стадных чувств

Хороший друг был у Саши.

Часы показывали 23:50. Саша не сомневался, что Игорь появится вовремя, как и два года назад.

Два года назад Саша получил удар ножом в спину. Обернувшись, он увидел «золотозубого», замахивающегося для нанесения следующего ножевого удара.

«Недооценил я его, думал, он ещё валяется в „отключке“, а он, будто Ванька-встанька!»

Саша провёл «вертушку» с ударом ногой в голову.

«Отдохни, Ванька-встанька, не отвлекай меня от своих расхорохорившихся дружков!»

Расхорохорившихся оставалось двое.

«Боня! Ткни его пикой!», – сплюнул окровавленную слюну «черняыый». – «Он, гад, губы мне в хлам разбил!»

Саша в прыжке пробил ребром ноги по печени того, который заходил на него слева, вскинув вверх правую руку с ножом.

«И ты, Боня (или как там тебя), тоже отдохни!»

«Чернявый» издал отвратительный зоологический вопль, ринулся на Сашу и вдруг… провалился в небытие.

Так тогда Саше показалось, когда он падал, теряя сознание от потери крови из ножевой раны на спине.

Спасибо Игорю!

Вовремя он тогда объявился.

Игорь перехватил набегавшего на свалившегося в бесчувствии Сашу «чернявого» нокаутирующим ударом.

На этом помощь Игоря не закончилась. Он остановил проезжавшую мимо автомашину, доставил на ней Сашу в больницу. Только благодаря его решительным и энергичным действиям врачи успели спасти Саше жизнь.

Игорь посещал Сашу в больнице, приносил ему фрукты и соки.

Так они тогда познакомились и стали закадычными друзьями.

Хорошим другом был Игорь.

…Был…

*

Как только Саша пошёл на поправку, Илона забрала его домой, окутала нежной заботой, ухаживала за ним, как за малым ребёнком.

Хорошей женой была Илона.

*

Игорь пришёл вовремя, как договаривались, в 24:00.

Саша! Дорогой! Не помяни зла, запрячь меня у себя! Здесь меня, точно, искать не будут. Те, кто за мной охотятся, знают обо мне всё и потому уверены, что сюда мне пути нет. А это значит, что для меня это самый надёжный путь.

Не помянуть зла?

А что есть в их случае зло?

Саша думал об этом с той самой минуты, когда узнал о предательстве самых близких ему людей: Игоря и Илоны.

Хорошим другом был Игорь.

Хорошей женой была Илона.

…Были…

Что такое дружба? Какова структурная изнанка того, что называется этим словом?

В человека с незапамятных времён заложено тяготение к стадности: в одиночку в дикой природе, кишащей всяческими опасностями, выжить сложнее, чем в «стаде». Однако, помимо выгоды от членства в «стаде» всегда были и выгоды от эгоистического индивидуализма. Например, как-то жалко было делить со всем стадом то, что было добыто в муках, а то и с риском для жизни в одиночку, неведомо для остальных. Делить со всеми или присвоить? И так во многих других вопросах.

Два друга – это маленькое «стадо».

Семья – это тоже «стадо».

Обе эти общности время от времени раздираются всё теми же стадными чувствами. В них стадный коллективизм конкурирует с эгоистическим индивидуализмом, конфликтует и приводит к трагедиям.

Друг Саши стал другом семьи. Друг семьи, как это иногда происходит, стал любовником жены друга.

Илона думала, что с Игорем её ждёт беспредельное счастье. Не известно, могло ли такое быть, если строилось оно на предательстве их обоих по отношению к Саше? Но известно, чем это очень скоро закончилось. Одна всемогущая криминальная структура приговорила Игоря к смерти. Было ли за что, уже не было для той структуры вопросом. Кровавая охота в первой попытке дала сбой: вместо Игоря пострадала от взрыва его машины Илона. Две недели врачи боролись за её жизнь. Игорь не пришёл на её похороны. Он скрывался от своих преследователей, а они плотно шли за ним по пятам и уже дышали ему в спину.

Место встречи Саши с бывшим другом не имело надёжного убежища: обычный загородный дом дачного типа.

«Пока укройся на чердаке, потом что-нибудь придумаем».

Преследователи объявились через час после прихода Игоря.

– Мы знаем, что Игорь Махов прячется у тебя. Веди нас к нему и мы тебя не тронем.

– Его здесь нет.

«Им нужен только Игорь. Я им не нужен. Но я самому себе не буду нужен, если сохраню свою жизнь ценой предательства».

– Мы найдём его и без твоей помощи. Какой тебе смысл упрямиться и выпрашивать себе смерть? Тебе это нужно?

– Его здесь нет.

Через час соседи по Сашиному дому вызвали пожарников.

На пепелище было обнаружено два обгоревших трупа. Экспертиза установила личности погибших: собственник сгоревшего дома Александр Семёнович Бурлаков и некто Игорь Трофимович Махов.

Суженый, ряженый
(быль)

Пришла девице пора оказаться под томительным бременем, именуемым «уж замуж невтерпёж», а женихов на примете нет. Те, которые на виду, все ей не по душе, а других негде взять.

– Что загрустила, касатушка, невеститься захотелось? – перехватила Марьюшку у колодца, когда она воду набирала, старуха Сандучиха.

Марьюшка эту старуху всегда побаивалась. Глаз у неё чёрный и суровый, а говорят о ней всякое. Будто даже с нечистой силой у неё дела какие-то имеются.

– Да ты не таись от меня, касатушка, вижу, чего тебе захотелось, – подшагнула к Марьюшке Сандучиха, и рассказала Марьюшке, как нужно милого и угадать, и приманить.

Боязно Марьюшке показалось отважиться на такое, но охота пуще неволи. Всё она сделала так, как старуха её подучила. Ложась спать, наятянула Марьюшка на правую ногу белоснежный носочек и произнесла: «Суженый мой, ряженый, приди ночью меня разувать».

С тем и уснула.

А среди ночи стук в окошко. Требовательный, настойчивый. А затем – шаги. Тяжёлые, решительные. Вот они уже в сенцах.

«Как же я на засов на ночь избу не заперла?!» – застыла от страха Марьюшка. А шаги уже в комнате раздаются. Всё ближе и ближе они к Марьюшкиной кровати. Вот смелая рука сбросили с Марьюшки одеяло, захватила её правую лодыжку, вторая рука стянула с неё белоснежный чулок.

«А дальше-то, что будет? Что, если этот смельчак на этом не остановится?!», – от этой мысли бедняжкой овладело беспамятство.

Очнулась Марьюшка от беспамятства, когда послышались в её спаленке удаляющиеся шаги. Тут впервые она осмелилась приоткрыть глаза и увидела со спины могучую мужскую фигуру в длинном брезентовом плаще.

На утро Марьюшка пришла в большое смятение. Ночное происшествие весь день не давало ей покоя. Что это было? Сон? Но раньше она никогда не видела таких отчётливых снов.

И как могло получиться, что ночью носок сполз с её ноги и свалился с постели?

*

Никита заблудился в безлюдной местности. К полудню, после долгих блуканий, он набрёл на просёлочную дорогу, которая привела его в небольшое село. Улицы, как обычно среди дня в таких селениях, были тихи и пустынны. Ему давно и мучительно хотелось пить. Никита услышал, как в одной из хат хлопнула входная дверь, перед этим он успел заметить краем глаза, как кто-то вошёл внутрь.

«Наконец, хоть кто-то живой в этом безлюдном царстве!» – Никита решительно зашагал к той хате, постучал в окно.

Ему никто не ответил. Никита взашёл на крыльцо, толкнул дверь. Открыто. Дальше им двигало что-то из вне.

Рок?

Судьба?

Молодая хозяйка подала ему ковш с водой. Никита, будто во сне, выпил воду, поблагодарил. Что теперь? Теперь нужно уходить. А как можно уйти, если твоя душа, давно обуреваемая жаждой чувств, вдруг обрела источник утоления этой жажды, соприкоснувшись с другой душой, слилась с нею в упоительном восторге и никак не может расстаться?

Но это не имеет объяснений в реальности трёхмерного бытия. Это не имеет обычного словесного выражения. А значит, следует подчиниться правилам поведения, присущим материальному миру: испил водицы, поблагодарил – и уходи. Уходи.

Уходи.

Уходи…

На ватных ногах Никита повернулся, пошёл к выходу.

Хозяюшка смотрела ему вслед, на его могучую мужскую фигуру в длинном брезентовом плаще. Вот сейчас её случайный гость уйдёт и разрушится сладость бурного слияния их душ, острой, незаживающей раной будет терзать её эта чудовищная утрата. Где-то она видела уже эту до боли родную могучую мужскую фигуру в длинном брезентовом плаще.

«Это же мой суженый, мой ряженый из моего пророческого сна!»

– Куда же ты уходишь? Останься, – не выдержала Марьюшка.

И он остался.

Так до сих пор вместе они и живут в любви, в согласии.

Снайпер, танкист и связистка

Два самурая из враждующих войск сошлись в рукопашной схватке. Оказалось, что оба были равносильными бойцами, оба в совершенстве владели искусством рукопашного боя. Их бой был долгим и изнурительным. Это был тот редкий случай, когда боги не могли отдать предпочтение ни тому, ни другому, они просто наблюдали за ходом этой смертельной схватки. Победа досталась тому, который лучше справился с непомерной физической нагрузкой, сохраняя прежнюю быстроту и силу своих ударов. Его противник, пронзённый клинком катаны в сердце, замертво рухнул навзничь. Но дух поверженного бойца всё ещё пылал жаром боя. Дух его не смирился. Он продолжал борьбу и жаждал своей победы.

Победитель этого не видел, но он знал, что эта победа не окончательна, потому что дух погибшего бойца будет преследовать его своей местью всю дальнейшую его жизнь до самой смерти. Так учили его те, которые знали о жизни после смерти в физическом теле. Они же научили его ритуалу примирения с духом поверженного врага. Победитель склонился в почтительном поклоне перед трупом побеждённого противника и прочёл над ним сакральные слова. Ответом ему было лёгкое дуновение, напоминающее аромат свежезаваренного чая, предназначенного для ритуала заключения братского союза. Это означало, что дух поверженного противника принял извинение победителя и отныне будет не врагом ему, а помощником в последующих сражениях.

В снайперских поединках современного стрелкового боя самурайский ритуал примирения с духом поверженного врага уже утрачен.

Снайпер – специальность секретная.

Перед выходом на боевое задание снайпер маскирует свою внешность, имя снайпера заменяется на его позывной, и уже никто не может свести воедино две личности: личность мотострелка Иванова (Сидорова, Петрова) и личность легендарного снайпера «Старый» («Холодный», «Угрюмый»). Никто, кроме тех немногих, кому следует это знать по долгу службы. Никто, кроме этих немногих, не знает имя лучшего батальонного снайпера с позывным «Яблочник». Для штатского человека такой позывной может показаться непонятным, но в снайперской среде, где попадания в стрельбе по мишеням в десятку сленгируется как «попадание в яблочко», этот позывной воспринимается как говорящий.

У «Яблочника» была обычная снайперская работа. Она помотала его из одной горячей точки в другую. Уничтоженные противники – зарубки на прикладе снайперской винтовки – зарубки на памяти и на сердце. Иногда побеждённые им противники приходили к нему в его снах. Побеждённые, но не смирившиеся и не простившие. Они жаждали мщения, и «Яблочник» их в этом понимал: он тоже на их месте не смирился бы и не простил бы. Он тоже жаждал бы мести.

Танкист – профессия героическая.

Любаша очень гордилась своим женихом Степаном: после «учебки» он был распределён в танковые войска. В письмах Степан восхищался нашими новыми танками и тем, какая важная роль отводится им в условиях современного боя.

«Танки – это главная ударная сила наших сухопутных войск», – писал Любаше её жених – «Какие памятники установлены во многих городах по случаю их освобождения Красной Армией от фашистских захватчиков? Чаще всего – это танки!».

Любаша – скромная девушка, контрактница, связистка. Её частые командировки естественны: связь требуется везде, но Степану это не нравится:

«Закончится контракт – поженимся и ты будешь домохозяйкой, хранительницей семейного очага».

Любаша понимала Степана, ей и самой временами хотелось быть только мужниной женой, домохозяйкой, хранительницей домашнего очага. Но это противоречило тому, что выпало ей по судьбе, тому, что позволяло ей гордиться не только своим женихом, но и собою, не хвастаясь этим перед другими людьми, которым не положено знать, что её петлицы связистки – это эмблемы прикрытия. Они прикрывают то, о чём знают очень немногие, те, кому следует об этом знать по долгу службы. Никто, кроме этих немногих не знает, что «скромная девушка Любаша» – это лучший батальонный снайпер с говорящим позывным «Яблочник».