Текст книги "Россия и современный мир №4 / 2013"

Депривация населения Сибири как угроза модернизации экономики165165
  * Статья подготовлена по материалам исследований, проводимых в рамках Программы фундаментальных исследований РАН № 35 «Экономика и социология науки и образования» (субпроект: «Социально-экономические инвестиции в науку и образование Сибири как условие модернизации»).


[Закрыть]

З.И. Калугина

Калугина Земфира Ивановна – доктор социологических наук, профессор, главный научный сотрудник Института экономики и организации промышленного производства СО РАН, г. Новосибирск.

Замедление темпов экономического роста России, наблюдаемое в посткризисный период, обусловлено, в первую очередь, высокой степенью износа и низким уровнем обновления основных производственных фондов вследствие низкой инвестиционной активности хозяйствующих субъектов. Степень износа основных фондов увеличилась с 1990 по 2010 г. с 37,6% до 47,1%, а коэффициенты обновления в этот период снизились, соответственно, с 6,3 до 3,9% в год [16, с. 333–334]. Доминирование отсталых технологических укладов привело к деиндустриализация страны, к снижению производительности труда (ее уровень в 2,5–3 раза ниже по сравнению с Западной Европой и США), высокой энергоемкости и материалоемкости производства (в 1,5 раза выше чем в развитых странах), а также низкому уровню жизни населения [1, с. 422].

Вызовы времени диктуют необходимость перехода экономики на инновационный путь развития. Конкурентоспособные, инновационные технологии предъявляют более высокие требования к субъекту экономической деятельности, а замещение технологических укладов требует изменения не только условий, но и типов потребления и образа жизни населения, как отмечалось в докладе о человеческом развитии в РФ за 2011 г.

Сдерживающее влияние на экономическое развитие Российской Федерации в целом и Сибири, в частности, оказывают изъяны проводимой социально-экономической политики, формирующие социальные риски и угрозы человеческому развитию. Каждая страна в определенный период времени имеет собственный «портфель» или набор рисков. В России и ее регионах к ним можно отнести следующие:

• ресурсный дефицит воспроизводства человеческого капитала, обострившийся в условиях кризиса;

• низкие расходы государства на социальные цели, не компенсирующие нехватку частных вложений в развитие человеческого капитала;

• несправедливая распределительная политика государства, обусловившая гигантское социальное расслоение общества и определившая узость среднего класса в социально-экономической структуре населения как опоры модернизационных процессов;

• неэффективная институциональная система, не стимулирующая инвестиционную деятельность бизнеса и модернизацию действующих производств.

Располагает ли население России, в том числе Сибири, достаточными ресурсами для развития своего потенциала?

Согласно методике Всероссийского центра уровня жизни, минимальный потребительский бюджет (МПБ) в денежном выражении, равный примерно двум прожиточным минимумам (ПМ), позволяет на минимальном уровне удовлетворять потребности человека и обеспечивает восстановительный уровень потребления. Бюджет среднего достатка, равный шести ПМ, обеспечивает человеку развивающий характер потребления или бюджет комфортного проживания. А сейчас уже речь идет о семи прожиточных минимумах. Наши расчеты по данным выборочного обследования бюджетов домашних хозяйств показали, что в 2010 г. более 34% всего населения РФ и 45% сибиряков имели среднедушевые денежные доходы ниже МПБ, а значит, не располагали достаточными ресурсами даже для восстановления своего потенциала (рис. 1). На этом фоне говорить о формировании адекватного субъекта инновационной деятельности невозможно и, судя по характеру проводимой социальной политики, никаких прорывов в этом направлении ожидать не приходится.

Главной причиной ресурсного дефицита воспроизводства человеческого потенциала в России является низкая оплата труда, которая тем не менее остается одним из главных источников формирования доходов россиян. Только работники финансовой сферы и добывающих производств, составляющие примерно 3% занятых в экономике, имеют заработную плату, обеспечивающую развивающий тип потребления. Абсолютное большинство тружеников на свой заработок могут лишь поддерживать свою работоспособность. Работники сельского хозяйства, являющиеся постоянными аутсайдерами на шкале заработной платы, не располагают и такими ресурсами. Сельское население не спасает и личное подсобное хозяйство. Доходы, получаемые от него в натуральной и денежной форме, не решают проблемы ресурсного обеспечения воспроизводства человеческого капитала сельских жителей. Средняя номинальная начисленная заработная плата сибиряков ниже среднероссийской, несмотря на то что они трудятся и живут в менее благоприятных условиях.

Рис. 1. Распределение населения РФ и СФО по уровню ресурсного обеспечения воспроизводства человеческого потенциала, 2010 г., % [рассчитано по: 13, с. 164–165, 167]

Чтобы обеспечить расширенное воспроизводство человеческого потенциала (на уровне нынешних стандартов) по всем видам экономической деятельности, средняя номинальная заработная плата должна быть повышена не менее чем вдвое, а в отраслях социальной сферы и сельском хозяйстве – как минимум в 3 раза. По мнению ведущих отечественных экономистов, заработная плата в России является низкой не вообще, а недопустимо низкой по отношению к производительности труда. Согласно расчетам профессора С. Сулакшина, разрыв производительности труда в России по отношению к США составляет 3,6 раза, а разрыв по оплате труда – 9,6 раза, соответственно – ресурс повышения оплаты труда – 2,6 раза [2, с. 55]. Специально проведенные исследования и расчеты известных экономистов подтверждают эти выводы [7, с. 3–21; 12, с. 47–63].

Что касается дальнейшего повышения производительности труда на основе расширения высокотехнологичного сектора экономики, а соответственно, и сегмента высококвалифицированного высокооплачиваемого труда, то государство должно создать такие институциональные условия, которые вынуждали бы отечественный и иностранный бизнес вести активную инвестиционную политику на своих предприятиях.

Между тем, согласно данным официального прогноза, среднегодовой ежегодный прирост инвестиций в основной капитал в 2011–2013 гг. составит 7%, что существенно ниже минимально необходимого уровня не только для реализации стратегии опережающего развития, но и для поддержания простого воспроизводства основных фондов. При этом запланированное к концу прогнозируемого периода увеличение нормы накопления до 21,9% неудовлетворительно, ибо данная величина в 1,5 раза ниже сложившейся в экономике нормы сбережений и свидетельствует о существенном недоиспользовании инвестиционного потенциала. Неудивительно, что даже к концу прогнозируемого периода объем инвестиций в основной капитал будет оставаться почти на 20% ниже, чем в 1991 г., т.е. перед стартом постсоветских преобразований. Соответственно, неизбежно отставание России не только от стран «золотого миллиарда», но и от группы стремительно прогрессирующих стран «развивающегося» мира [4, с. 8].

Неравенство в доходах вызывает неравенство в уровне, структуре и качестве потребления, что наглядно видно на примере дифференциации энергетической ценности питания (в крайних группах она различается в 1,6 раза) и уровне потребления рекреационных и образовательных услуг разных доходных групп населения. Если в первой доходной группе (с наименьшими доходами) затраты на отдых и культурные мероприятия составляли 2,9% совокупных расходов семьи, то в пятой (с наибольшими доходами) – расходы на эти цели составляли 8,8%. Соответственно, затраты на образование варьировались в пределах от 0,8 до 2,3% [15, с. 203]. Но финансовая нагрузка на население при получении профессионального образования за годы реформ резко возросла. Если в 1995/1996 уч. г. доля студентов, обучающихся на платной основе в государственных высших учебных заведениях составляла 13% от общей численности студентов, то в 2009/2010 уч. г. – 62,7%, а в средних специальных учебных заведениях, соответственно, 12,2 и 30,7% [11, с. 81]. Иными словами, в России неравенство доходов сочетается с неравенством возможностей. Создание социальных лифтов – одна из ключевых задач, поставленных В. Путиным.

Расходы государства на социальные цели

В руках государства имеется мощный рычаг воздействия на формирование человеческого капитала, а именно – государственные вложения в развитие здравоохранения, образования, науки и культуры. Однако статистика свидетельствует, что эти вложения слишком малы для того, чтобы компенсировать недостаток личных вложений, обусловленный низкой оплатой труда. Так, в 2009 г. Россия тратила на образование и здравоохранение по 5,4% от ВВП, в то время как в США расходы на эти цели были на уровне 16,2%, во Франции – 11,7, в Германии – 11,3, в Канаде – 10,9, в Норвегии – 9,7, в Японии – 8,3% от ВВП. В среднем по группе стран с очень высоким уровнем человеческого развития государственные расходы на образование составили около 12% ВВП, на здравоохранение – 11,2%. В группе стран с высоким ИЧР (индекс человеческого развития), куда входит и Россия, эти расходы были на уровне, соответственно, 6,5 и 6,7% [9]. По мнению академика С. Глазьева, сохранение в России двукратного по отношению к мировому уровню недофинансирования науки, образования и здравоохранения, в которых именно сейчас критически важно провести модернизацию и кардинально поднять зарплату, приведет к углублению необратимых тенденций деградации этих сфер и тем самым сделает реализацию инновационного сценария в принципе невозможной.

В противовес мировой закономерности увеличения государственных расходов на выполнение современных функций государства (развитие интеллектуально-человеческого потенциала – расходы на образование, здравоохранение, науку и экономическое развитие), в России большая часть государственных расходов идет на выполнение традиционных функций (оборона и правопорядок). В 2008 г. на эти цели из федерального бюджета предполагалось потратить 7,4% ВВП, что почти на 25% превышает среднемировой показатель. В России соотношение расходов на традиционные и современные функции государства составляет 2:1, что соответствует государству образца XVIII–XIX вв. [5, 14].

В перспективе до 2020 г. по расходам на социальную сферу бюджет России существенно приблизится к общемировым показателям. Но несмотря на значительное повышение государственных расходов на социальные цели, они останутся ниже ныне достигнутого уровня развитых стран. По мнению С. Глазьева, именно сейчас критически важно провести модернизацию и кардинально поднять заработную плату. Откладывание этих мер на несколько лет может сделать невозможным реализацию инновационного сценария развития страны [5].

Таким образом, ресурсная необеспеченность воспроизводства человеческого капитала россиян, а особенно сибиряков, делает иллюзорными надежды на модернизацию экономики. Отсутствуют спрос на квалифицированный труд и условия для развития главной производительной силы – человека.

Социальное расслоение общества и модернизационные процессы

Сложившаяся система оплаты труда в коммерческом и государственном секторах экономики, а также проводимая государством политика формирования и распределения доходов привели к невиданному социальному расслоению общества. С годами пропасть между богатыми и бедными в современной России только увеличивается: коэффициент фондов (коэффициент дифференциации доходов) вырос с 8,0 в 1992 г. до 16,5 в 2010 г. [16, с. 176]. В результате примерно половина общей величины доходов сосредоточена в пятой, наиболее обеспеченной группе населения, примерно столько же приходится на все остальные группы.

Такая тенденция характерна для мира. Как показывают результаты многочисленных исследований, высокий уровень неравенства доходов приводит к социальной напряженности и политической нестабильности, что замедляет экономический рост. В последние годы 10% населения получают столько же доходов, сколько остальные 90% вместе взятые [8]. Задача национальных правительств – выработка незамедлительных мер по обеспечению равного доступа к достойному труду всех социальных групп во избежание серьезных социальных катаклизмов.

Другой причиной столь высокой дифференциации доходов является избыточная дифференциация оплаты труда. Исследования Института социально-экономических проблем народонаселения РАН показали, что в современной России сложился механизм форсированного роста наиболее высоких зарплат, когда 50–60% прироста оплаты труда приходятся на 20% наиболее высокооплачиваемых работников. В результате средняя заработная плата 10% наиболее высокооплачиваемых работников превышает заработную плату 10% наименее оплачиваемых работников в 26–28 раз [17, с. 136].

Злободневной темой стало обсуждение вопроса о необходимости введения ограничений на так называемые «золотые парашюты» и оклады топ-менеджеров и руководителей учреждений и организаций. Отсутствие прогрессивной шкалы налогообложения с физических лиц лишь усиливает пропасть между бедными и богатыми россиянами и делает социальную структуру общества архаичной (рис. 2), характерной особенностью которой является узкий слой среднего класса. При этом он сосредоточен в основном в Москве и Санкт-Петербурге, а в сельской местности его доля не превышает 3–5% населения.

Рис. 2. Экономическая стратификация населения РФ по доходам, II квартал 2012 г. [рассчитано по: 10]

Перспективы развития среднего класса связываются с широким доступом к предпринимательскому доходу. Однако рассчитывать на вхождение в средний класс за счет доступа к предпринимательским доходам могут, согласно оценкам экспертов, не более 8% российских семей, а в развитых странах – 20–25% семей. К тому же наблюдается негативная тенденция: за период 1995–2010 гг. в Российской Федерации доходы от предпринимательской деятельности снизились с 16 до 9,3%, а в Сибири с 17,2 до 10,4%. Такая же динамика и доходов от собственности – в Сибири они снизились с 7,9 до 3,4%, а по России в целом практически не изменились и составили в структуре доходов 6,5–6,3% [13, с. 156–157]. Это означает, что общая экономическая среда в России не создает преференций для развития предпринимательства, особенно таких его форм, которые могли бы стать локомотивами роста среднего класса с точки зрения расширения материальных ресурсов. Между тем расширение среднего класса – это важный результат и фактор модернизационного развития.

Необоснованное социальное неравенство возможно регулировать грамотной и целенаправленной политикой государства. Нобелевский лауреат в области экономики П. Кругман показал, что политическая воля правительства сыграла ключевую роль в регулировании социального неравенства в США. Всего лишь за несколько лет, благодаря политике Ф. Рузвельта, был сформирован американский средний класс. Эта политика основывалась на кардинальном изменении системы налогообложения и введении практики регулирования заработной платы в большинстве отраслей промышленности. Следствием стало резкое сокращение разрыва в доходах между бедными и богатыми слоями, а также уменьшение дифференциации зарплаты наемных работников. Однако в России налоговая политика остается неизменной [см.: 19, с. 5–24].

Россия принадлежит к числу немногих стран мира, где применяется плоская шкала налогообложения. Переход на прогрессивную систему налогообложения – мощный механизм регулирования доходов, способствующий более равномерному распределению налогового бремени между бедными и богатыми, а также способствует формированию рациональной социально-экономической структуры населения. Соотношение среднего дохода 10% самых богатых граждан относительно 10% самых бедных считается наиболее оптимальным в пределах 6–8 крат. При этом десятикратное превышение признается критическим, за которым в обществе возникает чрезмерная социальная напряженность. Поэтому доходы налогоплательщика сверх десятикратной величины, принятой за уровень доходов «бедных», должны облагаться не «благоприятным», а «ограничивающим» налогом. Расчеты специалистов показывают, что при действующей системе налогообложения бремя неизбежных платежей для наименее и наиболее обеспеченных слоев населения существенно разнится. Если сравнить налогоплательщиков с ежемесячными доходами в 5, 30, 60 и 100 тыс. руб., то при соотношении их доходов 1:6:12:20 соотношение средств, остающихся у них после неизбежных платежей (в свободном распоряжении), составляет, соответственно, 1:20:42:72, а бремя неизбежных платежей самого бедного (76,6%) больше чем самого богатого (16,2%) в 4,7 раза [18, с. 29–49].

Только радикальное изменение социальной политики государства, ее ориентирование на развитие человеческого потенциала как приоритетного ресурса экономического роста и социального прогресса на основе качественного прорыва в повышении уровня и качества жизни населения, может существенно изменить ситуацию и создать благоприятные предпосылки для модернизации общества и экономики страны.

Сибирь глазами ее жителей

В целом за последние 12 лет все сибирские регионы имели положительную динамику, но темпы развития были недостаточны для качественного прорыва в социальной сфере. Поэтому Сибири не удалось вырваться из колеи депривированной российской провинции. За исключением Томской области все субъекты СФО имели более низкие значения интегрального ИЧР по сравнению со среднероссийскими показателями (рис. 3).

Рис. 3. Индексы развития человеческого потенциала в РФ и субъектах СФО в 1997–2009 гг.166166
  Источники: Бюджетная система РФ. – http://www.budgetrf.ru/Publications/ Magazines/VestnikSF/2001/vestniksf139-08/vestniksf139-08150.htm; Индекс развития человеческого потенциала субъектов РФ. – http://www.regnum.ru/news/181582.html; Независимый институт социальной политики. Социальный атлас Российских регионов. – http://www.socpol.ru/atlas/indexes; Доклад о развитии человеческого потенциала в РФ. 2008. – http://www.undp.ru/documents/NHDR_2008_Rus.pdf; Доклад о развитии человеческого потенциала в регионах России. 2010. – http://gtmarket.ru/news/state/ 2010/10/29/2715; Доклад о развитии человеческого потенциала в РФ. 2011. – http:// www.undp.ru/documents/nhdr2011rus.pdf


[Закрыть]

Значимость Сибири в развитии экономики страны, острота демографической ситуации и первоочередность задач по развитию человеческого капитала с необходимостью ставят вопрос о закреплении населения в регионе и создании благоприятных условий для проживания в суровых природно-климатических условиях. И если природный фактор является неустранимым, то меры социальной политики, направленные на компенсацию дополнительных расходов, связанных с более высокими затратами сибиряков на отопление, одежду, питание, транспортные расходы и др., могут способствовать выравниванию условий проживания в разных регионах страны. Однако ныне применяемый районный коэффициент лишь частично выполняет выравнивающую функцию, а отставание Сибири по темпам роста заработной платы и других денежных доходов населения, лишь закрепляют ранее сформировавшуюся необоснованную социально-территориальную дифференциацию в уровне и качестве жизни, что отрицательно сказывается на настроениях и планах на будущее сибиряков.

Социологический опрос городского и сельского населения Новосибирской области, проведенный Институтом экономики и организации промышленного производства СО РАН в 2010 г. (N=1419)167167
  Данные социологического обследования, проведенного Институтом экономики и организации промышленного производства СО РАН в 2010 г., полевой этап исследования выполнен ООО «Тайга-Инфо Групп». Выборочная совокупность репрезентировала население Новосибирской области от 18 до 65 лет (N=1419 человек), проживающих в городской (67%) и сельской (33%) местности.


[Закрыть] показал, что население четко оценивает «плюсы» и «минусы» проживания в Сибири. При этом одни и те же аспекты одними респондентами оценивались как плюсы, а другими – как минусы, что дает представление о социально-экономических параметрах региона, важных для сохранения и развития человеческого потенциала разных социальных групп населения. Подчеркнем еще раз: если природно-климатические условия изменить нельзя, то экологическая ситуация, развитие транспортной и социальной инфраструктуры, напряженность рынка труда, уровень заработной платы – это те параметры, которые можно и нужно регулировать в рамках социально-экономической региональной политики. Суммарно неустранимыми факторами, по оценкам сибиряков, объясняется лишь одна треть благоприятных условий жизни в Сибири, а две трети можно изменить в лучшую сторону.

Опрос сибиряков выявил наиболее непривлекательные стороны жизни в регионе: сложные природно-климатические условия, суровый климат, неблагоприятная экологическая ситуация (около 40% ответивших). Низкий уровень жизни и отсутствие работы отметил каждый десятый респондент, неудовлетворительный уровень развития транспортной, жилищно-коммунальной, медицинской инфраструктуры отмечен каждым пятым жителем Новосибирской области и только 14% жителей все нравится в Сибири и области.

Неблагоприятные условия жизни в сочетании с суровыми природно-климатическими условиями формируют отношение жителей к Сибири и усиливают их миграционные настроения. В качестве непривлекательной стороны жизни нередко упоминалась оторванность от Центра, предпочитаемых мест отдыха, которая усугубляется дороговизной транспортных услуг и низкими доходами населения. Как следствие – низкая территориальная мобильность населения. По нашим данным, за последние пять лет более 60% респондентов не выезжали за пределы Новосибирской области. Масштабы потенциальной безвозвратной миграции также невелики. Из всех опрошенных жителей Новосибирской области только 7% высказали намерение уехать на постоянное место жительство в другие регионы страны. Причем, среди жителей малых городов и сельской местности, желающих покинуть Сибирь, было примерно вдвое больше по сравнению с жителями мегаполиса – соответственно: 9,3, 8,4 и 4,7%. Анализ миграционных намерений по группам населения, различающихся доходами, возрастом и уровнем образования выявил более высокую долю потенциальных мигрантов среди высокообеспеченных и высокообразованных групп населения, а также среди молодежи.

Среди предпочтительных регионов проживания сибиряки назвали: столичные города Москва, Санкт-Петербург, южные и другие более теплые регионы. Дальнему и ближнему зарубежью отдали предпочтение лишь 2% населения. Но несмотря на все перипетии жизни, в Сибири предпочли бы жить более 60% жителей. Для многих из них она является малой родиной, где живут друзья и родственники. По сравнению с другими регионами России Сибирь ассоциируется с регионом политической и природно-климатической стабильности. Здесь не возникают крупные межконфессиональные и религиозные конфликты, более сдержанно, как и подобает сибирякам, проявляют свои эмоции спортивные фанаты. В регионе нет страшных природных катастроф: пожаров, наводнений, землетрясений. Крупные техногенные катастрофы на Саяно-Шушенской гидростанции, на шахте «Распадская» и др. воспринимаются населением как следствие турбулентных асоциальных реформ последних десятилетий.

На наш взгляд, полярная неоднородность и устойчивое отставание человеческого развития в регионах Сибири обусловлены изъянами государственной региональной политики и слабостью управления на местах. Необходимость смены курса региональной социальной политики и совершенствования пространственного развития России обоснована в трудах известных российских ученых [6, с. 3–13].

Необоснованное социальное неравенство в уровне и качестве жизни населения разных регионов способствуют стягиванию населения вокруг столичного мегаполиса и в западных областях России, обезлюдению восточных территорий, потере социального контроля на них и возникновению угрозы территориальной целостности страны.

Как показали исследования сибирских социологов, осознание наиболее острых проблем развития региона и источников этих проблем формирует негативную протестную идентификацию сибиряков в политической, культурной и общественной жизни. Возможные пути выхода из сложившейся ситуации респонденты видят по-разному. Одни из них, как было уже показано, рассматривают варианты отъезда из Сибири. Другие, в случае если колонизация региона и депривация населения будут закрепляться, не исключают реализацию различных форм протеста. Третьи говорят о необходимости развития институтов федеративного государства и стремлении к «истинному федерализму», что предполагает активное участие жителей в решении проблем региона и отсутствие серьезных барьеров на пути реализации региональных инициатив и региональной идентичности [3, с. 58–76].

Есть ли ответ на сакраментальный вопрос: Что делать?

Ответ на поверхности: пора сменить императив развития Сибири – от эксплуатации живого труда – к высоким технологиям. Пока правительство не осознает необходимость ускоренного социально-экономического развития Сибири, и это осознание не будет реализовано как приоритетный национальный проект, серьезного позитивного сдвига не произойдет. Вызовы времени требуют новаторской государственной политики, позволяющей противостоять рискам и неравенству. Главным ориентиром современной социальной политики должен стать подъем материального благосостояния населения до уровня, достаточного для личного инвестирования в здоровье, образование, культуру и предполагающего смену индивидуальных мотивационных ориентаций с выживания на развитие.

Литература

1. Аганбегян А.Г. О новой промышленной политике // ЭКО. 2012. – № 7.

2. Актуальная статистика Сибири. 2009. – № 4.

3. Анисимова А.А., Ечевская О.Г. Сибирская идентичность как фактор устойчивого развития Сибири // ЭКО. 2013. – № 1.

4. Глазьев С. Грядут не просто три потерянных года (по поводу прогнозных и бюджетных параметров 2011–2013) // РЭЖ. 2010. – № 4.

5. Глазьев С.Ю. Возможности и ограничения социально-экономического развития России в условиях структурных изменений в мировой экономике. Научный доклад. – М., 2008. – http://www.ane.ru/documents/doklad-oon-ran.pdf

6. Глазьев С., Фетисов Г. О стратегии устойчивого развития экономики России // Экономист. 2013. – № 1.

7. Губанов С. Новая целевая задача и условия ее решения // Экономист. 2008. – № 3.

8. Доклад генерального директора МОТ Х. Сомавия на 100-й юбилейной сессии Международной конференции труда: Новая эра социальной справедливости. – Международное бюро труда. – Женева, 2011.

9. Доклад о человеческом развитии 2011. Устойчивое развитие и равенство возможностей: Лучшее будущее для всех. – http://hdr.undp.org/en/media/HDR_2011-RU_Complete.pdf

10. Доходы, расходы и потребление домашних хозяйств во II кв. 2012 г. (по итогам выборочного обследования бюджетов домашних хозяйств). – М., Росстат, 2012.

11. Молодежь в России. 2010. Статистический сб. / ЮНИСЕФ, Росстат. 2010.

12. Половинкина Н. Неравномерность распределения и экономическое развитие // Экономист. 2010. – № 5.

13. Регионы России. Социально-экономические показатели. Статистический сб. – М., 2011.

14. Рогов С.М. Функции современного государства: Вызовы для России. – М.: Институт США и Канады РАН, 2005.

15. Российский статистический ежегодник. 2010. – М., 2010.

16. Российский статистический ежегодник. 2011. – М., 2011.

17. Социально-демографическая безопасность России / Под ред. В.А. Черешнева, А.И. Татаркина. – Екатеринбург, 2008.

18. Чичелёв М.Е. К вопросу об альтернативе плоской и прогрессивной шкал налогообложения доходов физических лиц // Финансовый вестник. 2007. – № 17.

19. Шкаратан О.И. Ожидания и реальность. Социальная мобильность в контексте равенства шансов // Общественные науки и современность. – М., 2011. – № 1.