Текст книги "Друзья, или Кой-Где-Что-Как?"

Полёт: равнина

Горный массив, виднеющийся на горизонте, породил возвышенность, отделив её мир от мира, царившего в низине. Этот мир был миром парнокопытных и степных хищников. Обилие тепла и умеренная влага, многочисленные реки, берущие своё начало в горах, и большие пространства, обдуваемые ветрами с океана, создали благоприятные условия для богатых пастбищ. Утесы гор сверкали водопадами, заросли бананами, кактусом, сахарным тростником, диким виноградом и цветами. У подножья высились стройные пальмы, ажурные эвкалипты, кофейные деревья, масленичные пальмы и хинные деревья, среди которых мелькали яркие попугайчики. Около бесчисленных озёр и в междуречьях раскинулись оазисы из апельсиновых и лимонных деревьев, финиковых пальм, бамбука, и инжира. Хлебные деревья на своих стволах и толстых ветках держали плоды, а с веток колбасных деревьях свисали несъедобные, но похожие на колбасу плоды. Среди них виднелись длинные шеи бродящих жирафов, которые срывали соцветья и молодые побеги акаций.

В зарослях были видны отдыхающие слоны во время полудённой жары; опершись на огромные деревья, они спали или находились в полусне. Их огромные уши с беззаботной медлительностью то поднимались, то опускались; хобот как перископ подводной лодки, был поднят над головой, сторожил, не донесётся ли откуда-нибудь подозрительный запах. Редким тихим хлопаньем их уши разгоняли назойливых мух.

На берегах озёр, непрерывно пощипываю сочную траву, паслись зебры, грациозные газели, антилопы гну, импалы, водяные козлы.

– В этих же водоёмах всегда можно встретить скопления всё тех же бегемотов. Днём они лежат в воде, а ночью выходят на берег, кормиться на лужайках сочной травой, – заметил змей.

Из зарослей слышался вой гиены, затем поднималась дикая какофония: лай, рычание, уханье, треск ветвей, густые и невероятно страшные вздохи, дико кричали и бесновались обезьяны. Потом всё стихало.

На просторах саванны бродили большие стада буйволов, одних из наиболее опасных животных степей, обладающих мускулистым телом весом около тонны, сросшимися рогами по середине лба, образующих надёжную броню, защищающую наиболее уязвимое место на голове. При этом буйвол быстр, проворен и очень раздражителен, и имеет превосходное зрение, слух и обоняние. Их сопровождали птицы, которые выклёвывали из их шерсти насекомых.

Недалеко от них на пригорке в тени ветвей фисташкового дерева расположилось семейство львов, внимательно обозревающих свою территорию.

Змеш, повернув голову, указал на них:

– Львы редко нападают на буйволов, с уважением относясь к их силе, – заметил он. – Только больные или отбившиеся от стада телята становятся их добычей. Царь зверей – лев, сам не охотится, представляя это львицам. Лев, самое большее, поворчит на пасущее стадо, немного погоняет его, но убить – это дело самки. И дело тут, очевидно, не только в лени – лев тяжёл для охоты. Он хуже ползает на брюхе, когда нужно незаметно подкрасться к жертве, хуже карабкается по деревьям и прыгает, чем менее грузная львица. Но это не мешает ему после охоты первому приступить к обеду. Львицы в это время, облизываясь, ожидают в кустарнике своей очереди.

– Вон там, в редких и низкорослых зарослях акаций, пасется семейка носорогов, – проурчала другая голова змея. – Пара взрослых животных кормит и охраняет маленького детеныша. Носорог обычно ведет себя мирно, но при любой опасности атакует первым. Нападает он всегда по прямой линии. Для него не препятствие даже самые густые и колючие заросли, он пробивается и сквозь них. Он умеет быстро и очень резко поворачиваться, независимо от скорости бега и при его внушительном весе. Все животные уходят от носорога, уступая ему дорогу. Если носорог и слон встречаются на узкой тропе, уступает слон. Вряд ли носорог может причинить большой вред слону, но слон чаще всего избегает с ним встречи. Носорог, чтобы регулировать температуру своего тела, удаляет насекомых с кожи, ежедневно принимая грязевые ванны.

Кругом на всех просторах саванны царила привычная жизнь со своими радостями и трагедиями. Ветерок доносил близкое, совсем близкое покашливание львов, фырканье буйволов, дрожащие трубные звуки слонов, пронзительный вой шакалов, вой гиен и гиеновых собак, рык гепарда.

В некотором отдалении от стада буйволов, леопард, взобравшись на ствол поваленного дерева, высматривал потенциальную жертву и, заметив антилопу, повредившую ногу, бросился за ней. Однако недолго ему пришлось пировать. Большая свора гиен, почувствовав лёгкую добычу, прогнала леопарда и сама терзала тушу антилопы. Недалеко от них приземлилась стая грифов, желающих поживиться остатками пиршества. Здесь же бродили и марабу, невзрачные на вид птицы, но признанные санитары степей.

В воздухе, высматривая свою добычу, на большой высоте парили кондоры и орлы. Они были совсем не прочь поймать ящериц или змей, которых здесь водилось превеликое множество. Даже в рацион цапли попадались змеи. Конечно ядовитые змеи: кобры, гремучая, гюрза, эфа, щитомордники – сами были превосходными охотниками. Не каждый хищник отважится напасть на них, но и они оказываются на обеденных столах мангустов, которые не уступали им в быстроте реакции и часто выходили победителями из смертельного боя.

Всё дальше в глубь материка, туда, куда сейчас летел Горыныч, воздух становился суше. Но пока ещё влаги было достаточно, чтобы здесь росли многочисленные пальмы и кактусы. Финиковые пальмы давали вкусные и очень питательные плоды, которыми кормились птицы и обезьяны. Связки крупных жёлтых плодов висели под кроной толстых серых стволов веерных пальм. Здесь же подобно колоннам стоят стройные деревья знаменитых кокосовых пальм. Кокосовая пальма, столь изысканно кланяющаяся ветрам, вырастала из упавших на землю и проросших орехов. Громадные колонны холодно-серых стволов с полосами колец на месте опавших листьев устремляются вверх к солнцу. Среди них виднелись настоящие гиганты, на которых, обвиваясь вокруг стволов и перебрасываясь с одного дерева на другое, тянутся вверх многочисленные лианы. Порой они сплошь закрывали стволы обвитых ими деревьев. Тонкие переплетения надземных корней образовывали причудливые цоколи колон, а мощные верхние части украшались гроздьями коричневых орехов с ярко рыжими хвостами древесного волокна. Миллионы муравьёв непрерывно ползли вверх и вниз по этим стволам. За плодами кокоса охотится и пальмовый краб. Он забирается на дерево по стволу под самую крону и со знанием дела отбирает лучшие плоды. Срезает он их своими мощными клешнями и спешит вниз к упавшим орехам, чтобы вскрыть их клешнями и добраться до вкусной мякоти. Но нередко застаёт там уже других крабов, и между ними возникают драки.

– В этих местах мы заночуем, – проурчал Змеш, и, повернув голову к путешественникам, продолжил. – Здесь можно встретить удивительные деревья. Так, растущий черешчатый дуб является долгожителем среди деревьев. А пальма дум – единственная пальма в мире, у которой ветвится ствол. Он делится на две части, каждая из которых вновь разветвляется надвое и так далее. Можно встретить и сейшельскую пальму, дающую самые крупные орехи до полметра в диаметре. Растут пробковые дубы, из коры которых рыбаки делают поплавки для сетей.

Звездочёт

Уже смеркалось. Солнце клонилось к горизонту. Из-за преломления света её диск стал огромен, нависнув над Землёй в виде огненно-красного блюда. Горыныч устал, но продолжал лететь, навёрстывая упущенное время, стремясь к только ему ведомой цели. Он прекратил свой полёт, когда на темнеющем небе появились первые звёзды, и по небосклону покатилась луна.

– Слазь, – устало проурчали головы змея. – Отдыхайте, завтра предстоит тяжёлый день.

Натерпевшись страхов, Синеглазка и Лесовик сразу уснули. Леший спал здесь же, крепко обняв их. Видимо он ещё находился под впечатление прошедших событий, что-то бубнил про себя, ворочался, но детей не отпускал. Приткнувшись к ним, дремали Око, Врун и Жаклин. Бодрствовали только братья кикиморята. Они пристали с расспросами к филину о том звере, изображение которого тот видел на стенах каменного зала.

– Неужели тот рог не разрушился за столько лет? – не унимался Кой-Что. – Ведь давно уже сгнили кости тех жителей, и разрушилась вся их домашняя утварь, кроме «звериной». А ему хоть бы что! Вот бы сделать из него нож…

– Ага, что выдумал. Чем ты отрежешь от него кусочек? – вставил Кой-Как…

Разговор прервался, каждый думал о своём.

– Надо Горыныча попросить на обратном пути полететь к городу, и обследовать его, – промолвил Кой-Где. – Кажется мне, что там ещё очень много тайн, а мы ведь всегда искали подобные места. Да?

– Было бы здорово. Филю и Тихона надо будет взять с собой, – произнёс Кой-Как, подчёркивая, что этот вопрос уже решённый.

На бархатно-темном небе всё отчетливее проступили звезды. Через весь небосклон пролёг Млечный путь, состоящий из миллиардов звёзд нашей Галактики.

– А вы знаете, – спросил Кой-Что, – что некоторые яркие точки на небе, которые мы считаем звёздами, вовсе и не звёзды. Они – галактики, состоящие, возможно, из ещё большего количества звезд, чем наша Галактика.

– Да ну, – недоверчиво промолвил Кой-Где.

– Да, да. Просто они очень далеко за нашей Галактикой, и все звёзды слились в одно маленькое пятнышко.

– И там, может быть, живут сейчас те самые существа из города. Ведь сестре не случайно показалось, что они родились не на Земле. Давным-давно они прилетели к нам и попытались поработить нас, но мы оказались сильнее. Ведь возможно такое? – предположил Кой-Где.

Наверное, братья согласились с ним, и они снова замолчали. Спать не хотелось. Воздух был заполнен ночными звуками степи. Филин в очередной раз отлетел куда-то на поиски ночной живности. Тихон тоже где-то охотился.

– Как раньше моряки, не имея никаких приборов, а, только глядя на ночное небо, могли ориентироваться по звёздам и находить путь домой? – нарушил молчание Кой-Что, видимо этот вопрос давно мучил его.

– Как? Ты не знаешь? – удивился Кой-Где. – Вот это да! Наш умник, оказывается, что-то не знает. Это же – элементарно! – хвастал он.

– Нет не просто, – не согласился брат. – Надо знать множество звёзд и созвездий, как выглядит небо в это время года, где ты находишься и т. д., но, главное, иметь большой практический опыт.

– А я повторяю, что легко ориентируюсь по звёздам и готов доказать это вам прямо здесь и сейчас, – не унимался Кой-Где.

– Успокойся брат, – перебил его Кой-Что.

– Что значит успокойся? Я, по-вашему, лгу?!!! Да? Вы оба мне не верите, – не на шутку разошёлся Кой-Где.

Если быть честным, то он на самом деле не умел ориентироваться. Но его уже понесло. Такое откровенное недоверие братьев задевало его. Взглянув на усеянное звёздами и созвездиями небо, он решился.

«Подумаешь, дел-то…. Вон Большая медведица, Орион, Персей…,» – про себя мыслил он, и вслух произнёс.

– Всё. Ждите меня к утру. Я пошёл, – и он исчез в темноте.

– Стой! Ты куда?! – прошептали братья и бросились за ним вслед.

Слабо освещенный силуэт брата ещё был заметен на фоне горизонта, поэтому они быстро догнали его.

– Ты сумасшедший, мы заблудимся.

– А вот и нет. Смотрите! Прямо перед нами Большая медведица. Это созвездие похоже на ковш. Ручка ковша сейчас повернута туда, куда нам надо идти. Сзади нас располагается вон та яркая звезда, – он указал на неё рукой.

– Как она называется? – спросил его Кой-Как.

– Г…, п…, л… лев…. Нет не лев. На букву «П». Пол… поле…. Не помню сейчас. Да это и неважно. Главное, что она сейчас сзади. Когда мы решим возвращаться, то она уже будет впереди, ручка ковша сзади.

Его слова так убедительно звучали в ночи, что братья поверили ему, и всё дальше удалялись от стоянки. Изредка по чёрному небу прочёркивался белый длинный след, от сгорающего в земной атмосфере метеорита.

Кой-Как неожиданно схватил брата за локоть.

– Нас кто-то преследует, – испуганно прошептал он.

Действительно, недалеко от них угадывались тёмные силуэты каких-то животных. Иногда проблёскивали глаза, доносилось глухое рычание. Рядом неожиданно раздался вой.

– Это гиены. Они не нападут на нас, – не совсем уверенно прошептал Кой-Где.

Однако, ощущение близкой опасности отрезвило братьев. Они схватили его за руки и потащили назад. Да он уже и не сопротивлялся этому.

– Где твоя звезда? Здесь полно звёзд!

– Вон та. Надо идти по прямой между ею и ручкой ковша.

Однако, странное дело, было заметно, что ручка ковша развернулась, а указанная звезда скатилась к горизонту и вскоре исчезла…

– Где звезда? Куда теперь идти, звездочёт? – испуганно вопрошали братья.

Кой-Где молчал. Окружающие их звери почувствовали страхи ребят, и ещё больше осмелели. Они неумолимо приближались, иногда слышалось, как дрались между собой. Раздавался вой, рычание, затем предсмертный визг и чавканье челюстей. Было очень страшно. Дети не выдержали и побежали. Они не ведали, куда несут их ноги, лишь бы быть подальше от этих жутких звуков и зверей. Но те и не думали отступать. Расправившись с жертвой, они легко догнали детей и поджидали лишь удобного момента, чтобы наброситься. Дети были в отчаянии. Они давно уже устали от бега, но продолжали бежать неизвестно куда. На фоне неба неожиданно прорисовался силуэт баобаба.

– Туда, скорее! – закричал Кой-Где. – Залезем на него и дождёмся утра.

Они успели добежать до огромного дерева, но дальше всё пошло по-иному. Сверху раздался свирепый раскатистый рык. Ему с земли ответил разноголосый вой гиен. Видимо преследователи предупреждали пока невидимого соперника, что это их добыча, и они не собираются ею ни с кем делиться. Однако соперник оказался не из пугливых. С дерева мелькнули тёмные силуэты. Они легко перепрыгнули через детей и мягко приземлились между ними и стаей гиен. Ими оказался крупный самец леопард и его самка. Они решили разобраться с соперниками, чтобы затем самим насладиться неожиданным ночным подарком.

Дети замерли, понимая, что спасения нет. Этот хищник легко достанет их и на дереве. Они лишь теснее прижались друг к другу, и молча наблюдали за разворачивающимися событиями. Злобные гиены не желающие отступать набросились на леопардов со всех сторон. Округу огласил шум жестокой битвы. Вой, визг, рычание, лязганье челюстей разорвали ночную тишину. К ним неожиданно присоединилось грозное рычание прайда львов, подошедшего на шум битвы. За их нарушенный покой кто-то должен ответить, и они пришли сюда, чтобы показать, кто здесь настоящий хозяин. Но, это еще надо было доказать. Никто не собирался просто так уступить добычу. Львам пришлось принять участие в небывалой ночной драке гиен и леопардов.

– Я знал, что там, где ночная неразбериха, следует искать моих пропавших друзей, – ухнул филин, неожиданно опустившийся около ребят. – Они ещё немного подерутся, но потом победители примутся за вас, – спокойно добавил он. – Ага, леопарды уже удрали, берегут свои прекрасные шкуры и, наверное, неголодны. Гиен же оказалось много, они очень упорные, но им не одолеть львов, – спокойно продолжал комментировать драку Филя.

Детей сковал ужас, они остолбенели, глядя на кровавую расправу. Вдруг, перекрывая шум драки, над степью раздался рёв, от которого присели даже львы. В рёве угадывались знакомые слова: «Я лечу. Мы уже здесь». Это был голос Змея-Горыныча, который рухнул сверху на кучу дерущихся, и разбросал их в разные стороны своими лапами.

– Кажется, успел вовремя, – только и проурчал он. – Я хорошо вижу в темноте, но без Фили на таком расстоянии мы бы вас не нашли. Зачем вы забрались в такую даль? Я удивляюсь, что вы ещё живы до сих пор. Куда ни глянь – везде ядовитые пауки, змеи и хищные звери, которые с большим удовольствием охотятся по ночам. Как вы здесь оказались?

– Мы хотели проверить, как можно ориентироваться по звёздам. Ведь это так может пригодиться в пути, – заговорил Кой-Как, он первый пришёл в себя и не стал выдавать брата.

– Ну как? Проверили?

– Мы заблудились, – признался Кой-Где.

– Надо будет мне дать вам несколько уроков по ночному ориентированию, – проурчал Змеш.

Молчащего Лешего, который пока осознавал, что видит живых ребят, наконец, прорвало. Он тоже оказался здесь, стоял на спине змея и ругался.

– Эти дети сведут меня с ума. Путешествие только началось, а у меня за один первый день чуть было не погибли все дети. Просто невероятно, что они ещё живы. Всё! Горыныч, мы возвращаемся! Я погорячился, взяв на себя такую ответственность. Пусть всё идёт своим чередом. Мир погибнет, но это произойдёт в далёком будущем. Нас тогда не будет. Но я не желаю, чтобы сейчас, я подчёркиваю «сейчас», Кикимора теряла своих детей, а я – внука. Поэтому, утром отправляемся в обратный путь.

– Это жестокие слова, но справедливые, – после недолгого молчания проурчал Змей-Горыныч. – Я не буду тебя отговаривать изменить решение, Леший. Слишком стремительно обрушились на нас жестокие испытания. Надо было лететь тебе и Домовому, а уж там как получилось бы. Я согласен, что детей надо возвратить домой.

Казалось, что всё было решено. Кикиморята, ещё не отошедшие от пережитого и чувствовавшие свою вину, стояли, понурив головы, и молчали.

– Нет! Нет! Подождите! Нельзя же так! – подала голос Синеглазка.

Она спрыгнула со спины Горыныча на землю и стала рядом с братьями. Вслед за ней спрыгнул и Лесовик.

– Мы согласны с вами. Наши провинности очевидны. Мы не успели перестроиться, всё ещё полагаем, что находимся на усадьбе, а не во враждебном незнакомом мире. Мы исправимся. С этого момента будем думать о тех последствиях, к которым могут привести наши поступки. Мы обещаем вам. Правда, ребята? Не надо менять первоначального замысла, мы просим вас поверить нам.

– Да, Леший, это слова не ребёнка, а взрослого, – заурчал Горыныч. – Не ожидал я, что когда-нибудь услышу от тебя Синеглазка что-либо подобное. Я в смятении….

– О каком смятении ты говоришь? Твоя любовь к Синеглазке связала твой разум. Я же думаю и об её жизни тоже. Нечего колебаться, решили лететь обратно и всё.

– Уж больно ты горяч, Леший, – прошелестел Тихоня.

– Правильно Тихон. Чуть что, так сразу домой, – поддержал его Врун.

– Ты должен согласиться Леший, – продолжал паук, – что и в знакомом лесу могут происходить разные неприятности. Подгнившее дерево вдруг упадёт, от ударившей молнии загорится лес, тихий незаметный ручей от дождей вдруг превращается в бурный поток, который разрушает твой дом. Да мало ли что может произойти. Ты же не будешь паниковать. А здесь сразу – давай поворачивай!.. Это – не дело. Да если хорошо разобраться, то серьёзная вина ребят только в последнем эпизоде. Но здесь они тренировались для дела, а ни проказы ради. И если бы у них было больше умения, то никто бы и не заметил, что они отлучились. Как сказал змей, он их потренирует.

– Вот ты как всё повернул. Не зря такой мудрый. Ну и хитрец. Все оказываются хорошие, только я – плох. Нет причин для беспокойства, говоришь? – с вызовом заговорил Леший.

Он почувствовал, что остался в одиночестве, но сдаваться просто так не мог, слишком большая ответственность лежала на нём. Огромной ценой придётся расплачиваться за ошибки. Его строгий взгляд из-под мохнатых бровей смотрел на Змеша.

– Дедушка, – проговорил Лесовик.

Он подошёл к деду и взял его за рукав.

– Твои беспокойства мы чувствуем. Мы понимаем, как тебе тяжело принять другое решение из-за ответственности за нас. Но Кощею ведь больше некому помочь. Надо продолжать путь. Мы обещаем тебе, что впредь будем очень осмотрительны. Правда, ребята?

Он обнял деда, кикиморята присоединились к нему, крепко прижавшись к Лешему. Так они стояли, пока от тепла детских тел куда-то ушла строгость, и старик подобрел.

– Ладно, давайте завтракать и в путь, – наконец медленно проговорил он.

Горизонт посветлел от восходящего солнца. Наступал новый день. Скоро будет очень жарко.

Через океан

Они летели пока вглубь материка. По мере отдаления от побережья местность становилась пустыннее. Агавы подняли свои острые, похожие на мечи, листья. В растительности преобладали кактусы, среди которых встречались и такие, которые приносят вкусные плоды величиной с грушу, имеющих специфический сладковатый вкус, чем-то напоминающий дыню.

Отдельными островками в пустынной местности кажутся баобабы с толстыми стволами, достигающими в диаметре 10 метров. Они невысокие с корявыми, но толстыми ветками, на которых висели плоды, напоминающие вздутые огурцы, очень любимые обезьянами. Баобабы, пожалуй, самые полезные растения этих жарких и засушливых мест. Помимо того, что их ствол, похожий на перевернутую бочку, запасает много воды на сухой сезон, они ещё и указывают место, где нужно копать колодцы.

– Там осьминог! – вскричал Лесовик, указывая рукой вниз.

– Где же это видано, чтобы осьминоги водились почти в песках, – заметил Кой-Что.

– Да я и сам это знаю. Только «это» и в самом деле очень похоже на него.

– Не спорьте. Это удивительное растение из-за сходства своих высохших листьев со щупальцами осьминога получило прозвище «осьминога пустынь». Настоящее его название – вельвичия. Оно не дерево, и не куст, а нечто своеобразное. Некоторые называют деревом тумбой, деревом пнём. Высота его ствола едва достигает высоты 30 см. Корень же похож по форме на корень моркови и прорастает на большую глубину, накапливая в себе все необходимые питательные вещества. Кроме того, он и надёжный «якорь при беспокойных ветрах и песчаных бурях. Листья, как вы видите, широкие, толстые, кожистые и ребристые и по мере роста они громоздятся бесчисленными складками на песке. Они длинные, лежат грудой, придавая старому дереву сходство с кучей мусора.

Воздух тем временем становился суше. Всё чаще попадались большие пространства песка. Начиналась полупустыня с бедной растительностью. Ящерицы, пауки, змеи, да редкие птицы обитали в этих негостеприимных краях. Марево от раскалённого песка рождали миражи. В них виделись цветущие оазисы с озерами из кристальной и прохладной воды, но которые, на самом деле, могли находиться за многие сотни километров. Эти обманчивые картины неопытного путника звали к себе и всегда заводили в смертельные ловушки пустынь.

– Нам надо туда, к тому гористому хребту. Только мы немного свернём и полетим к горам через океан. Так как за равниной начинается пустыня и там безумно жарко. Мне будет тяжело лететь, высохнут крылья, – пояснил Горыныч. – Сейчас мы остановимся перед последним прыжком.

После короткого отдыха, легко оторвавшись от земли, Змеш полетел над океаном, взяв курс на виднеющийся на горизонте горный массив. Летел он на малой высоте, чтобы дать возможность путешественникам почувствовать дыхание и мощь, неподвластного никому, Великого Тихого Океана. Медленное движение водной поверхности создавало впечатление спокойного сна великого организма. Но, одновременно при этом, глядя на согласованное движение огромных масс воды, зарождалось чувство страха и беспомощности перед этой пока спящей стихии, которая, если рассвирепеет, то способна сокрушить и покорить своей воли всякого, кто посмеет встать на его пути.

– Как величественно, великолепно и, одновременно, страшно! – воскликнула Синеглазка.

На её плече сидел, перебирая лапками, Тихоня. Его широко открытые от изумления глаза, смотрели на бесконечный бег белых гребней волн, которые рассекали мчавшиеся наперегонки дельфины. Вслед за ними, высоко выпрыгивая из воды, серебристыми искорками мелькали летающие рыбы, пролетая над водой большие расстояния. Так они спасались от преследующих их больших крупных и прожорливых тунцов. Те тоже в азарте погони выпрыгивали из воды, но достать свою жертву не могли. Мог ли там, в тёмном густом и колючем терновнике, паук представить себе, что существует такой огромный мир по прозвищу Великий Океан, полный неповторимых красот и загадок, вечно меняющийся и манящий с ним соединиться.

– Смотрите! Там, фонтан! А вон там, ещё…, – закричал Лесовик, показывая рукой на группу каких-то огромных рыб.

– Это – синие киты. Самые большие животные на земле, не считая меня. Киты иногда поют замечательные песни, и они разносятся по всем океанам, – пояснила одна из голов, повернувшись к люльке.

– Может нам повезёт, и мы увидим других китов – горбатых, – добавила другая. – Они очень высоко выпрыгивают из воды; даже делают водное сальто, что при их-то весе, зрелище незабываемое. Кроме того, эти существа изобретательные рыбаки. Встретив косяк рыбы, они дружно подныривают под него и выпускают запасённый воздух. В этом густом воздушном занавесе поднимающихся пузырьуов рыба теряется и становится лёгкой добычей. Горбачам остаётся только собирать её широко открытой пастью. Нередко после такой рыбалки весь косяк оказывается в желудках китов. Здорово придумано.

– Однако, лучшими ныряльщиками считаются киты-кашалоты. Ныряя на большую глубину, они охотятся на гигантских кальмаров, которые в битве с китом оставляют на его голове следы от своих присосок. С большую тарелку! Эти киты тоже замечательные прыгуны. Им удаётся полностью выскакивать из воды и падать с оглушительным всплеском, громко хлопая по воде хвостами и ластами, поднимая ими тучу брызг.

Однако горбатые киты не попались. Вместо них Кой-Где заметил большую группу медуз – португальских-корабликов. Их верхние наросты служили им парусом, позволяя медузам двигаться при наличии ветра.

– Будьте осторожны с этими красивыми, но чрезвычайно опасными студнями, – снова заговорил Змеш. – Видите, какие от них отходят длинные нитевидные отростки? На них размещены ядовитые капсулы, от яда которых можно погибнуть. Однажды, я обжёг об них свою лапу. Водится здесь ещё одна опасная медуза. Она мельче, но от этого не становится менее опасной. На теле у неё нарисован, как бы, крест, поэтому и называется

«крестовичок». Очень ядовитая.

Поверхность воды в тени от летевшего змея прорезал чей-то мощный плавник. Через водную рябь угадывалось тело какой-то большой белой рыбы.

– Это белая акула. Быстрый смелый, но безжалостный хищник. В стае отваживается нападать даже на китов, – проурчал Горыныч. – Любимые места охоты около прибрежных скал, где водятся морские котики.

Так знакомясь с окружающим миром и слушая пояснения змея, путешественники одолели половину пути. Стали попадаться птицы, пока редкие, в основном, альбатросы. Это были белые крупные птицы с большим размахом крыла. Они парили в воздухе, высматривая рыбу, иногда садились на воду и казались маленькими корабликами. Встретив настоящие морские суда, альбатросы долго сопровождали их, доставляя радость экипажу, который за время долгого плавания соскучился по земле, а они были приметой близкого берега. Подлетевшего к ним сокола Око, птицы встретили с явной доброжелательностью, но к змею подлетать поостереглись. Видимо их пугали три головы на трёх длинных шеях, что в мире птиц было явлением необычным. Встретили ещё одну крупную морскую птицу с длинными крыльями и с большим хвостом. У неё был длинный клюв, изогнутый на конце. Это был неутомимый фрегат, который ни когда не садился на воду, так как большие крылья не позволяли ему взлетать с ровной поверхности, поэтому он опускался только на сушу с крутым берегом или на деревья.