Текст книги "Золотой дурман. Книга первая"

– Давай туда… – толкнул Прокопия охранник в сторону группы стоящих в отдалении людей.

В какую-то минуту от них отделился человек и быстрым шагом направился навстречу арестанту. Что-то знакомое почудилось Прокопию в этом офицере.

«Да ведь это ж Фёдор Иванов!.. – едва не вскликнул он. Сердце бешено заколотилось в груди: – Почему их благородие здесь?.. Видать, что-то очень важное привело его сюда… А вон?!.. Это ж господин сотник! – заметил он улыбающегося Кузьму Нечаева. – Неужели господин хорунжий выполнил своё обещание избавить его от несправедливого наказания?!..»

Прокопий чуть ли не бегом кинулся навстречу Фёдору.

– Э-э! Ты куды это разбежался! – прикрикнул на него конвойный и кинулся следом. – Назад!..

Но подконвойный уже не слышал его, а, широко раскинув руки, горячо обнял своего командира.

– Оправдали тебя, Прокопий, – немедля сообщил ему радостную весть Фёдор.

Козьма Зырянов остановился и раскрыл от удивления рот.

– Ну, чего встал?.. Ступай! – прикрикнул на него стоящий рядом с Кузьмой начальник охраны.

– Слушаюсь, Ваше благородие! – отчеканил ничего не понявший конвойный и, развернувшись, зашагал прочь.

Прокопий никак не мог поверить, что его каторжному существованию пришёл конец: «Уж не во сне ли всё это? Не оборвётся ли это видение от грозного голоса надзирателя, поднимающего каторжников на изнурительные работы?»

От наплыва таких мыслей он недоверчиво тряхнул головой, но картина не изменилась, перед ним по-прежнему были радостные лица бийских казаков.

Начальник охраны проводил их за ворота и, подсказав, как найти Клюге, тепло попрощался с каждым…

– Ваше высокоблагородие, вас какие-то казаки спрашивают, – доложил денщик собравшемуся повечереть Клюге.

Тот, недовольно ворча, поднялся из-за накрытого стола.

– Ну, так объясни им, что поздно уже. Пускай завтра приходят, – бросил он денщику.

– Так ведь от самого господина Качки послание показали! – выпучив глаза, многозначительно произнёс денщик.

– Хм-м… – заинтригованно наклонил голову Клюге. – Скажи, что сейчас выйду к ним. А ты пока прикрой-ка блюда, чтобы не остыли…

– Чем обязан, господа? – нахмурившись, спросил Клюге, узнав в сотнике казака, пропустившего, несмотря на его запрет, жену и детей к Прокопию Столярову.

– Их превосходительство просили передать вам грамоту, – не обращая внимания на недовольное лицо хозяина, ответил Кузьма.

– А это, что такое?! – гневно вырвалось у Клюге, только сейчас заметившего стоящего позади Прокопия Столярова.

– Читайте, господин Клюге, там всё написано, – твёрдо произнёс Кузьма, кивнув на грамоту.

Клюге с едва заметной дрожью в руках, выдавшей его волнение, потянулся за грамотой. Поднеся лист поближе к свету свечи, он, шевеля губами, стал читать послание Качки.

– Тимофей!.. Принеси ещё свечей, а то у меня буквы перед глазами прыгают, – крикнул он денщика. – Так-так… Ну и ну… Это ж надо! – повторял Клюге, вперившись глазами в исписанный ровным почерком лист бумаги. – М-да… – произнёс он, отводя глаза от осуждающих взглядов казаков.

Враз возникшие картины – наказание плетьми Прокопия, слёзы жены и детей, провожавших кормильца на каторгу, – пробудили в нём малознакомое чувство какой-то вины и угрызения совести.

– Да вы присаживайтесь, господа, – примирительно произнёс Клюге, указывая на стулья. – Может, чайку с дороги? – подобревшим взглядом окинул он казаков. – Ну, виноват, господа, виноват! Что вы на меня так смотрите?! – с нотками раскаяния в голосе, помолчав, продолжил хозяин. – Ведь была же мысль, что второй охранник самородки украл… Как его?..

– Мирон Кирьянов… – подсказал Кузьма.

– Вот какая хитрая шельма оказался этот Мирон!.. Ведь всех заставил поверить в виновность Прокопия, – обведя взглядом казаков, как бы оправдываясь, произнёс Клюге. – Ну так как – чайку с дороги? – слегка наклонив голову, протянул он руку в сторону обеденной комнаты.

– Благодарствуем, Ваше высокоблагородие, – ответил за всех Фёдор. – Время уже позднее – к переправе бы успеть. Не то придётся на берегу Оби заночевать.

– Да-да, конечно… – отсутствующе произнёс Клюге и поморщил лоб, словно силясь что-то вспомнить. – Погодите!.. – схватил он за руку Илью. – Вот что! Прежде чем вы покинете мой дом, я хотел бы, насколько это в моих силах, восстановить справедливость, – обвёл он дружелюбным взглядом гостей и, развернувшись, скрылся за дверьми кабинета.

Казаки переглянулись, не понимая, что ещё задумал хозяин. Но тот, недолго задержавшись, выскочил, зажимая в кулаке пачку ассигнаций.

– Вот, возьми! – протянул он деньги Прокопию. – Не по своей вине ты оставил экспедицию и поэтому должен получить свою долю – десять рублёв. И вот ещё двадцать – за твои мытарства на каторге. Сожалею, что мне пришлось приложить к этому руку.

– Да уж чего там, Ваше высокоблагородие, – с чувством неловкости отодвинулся Прокопий. – Слава богу, оправдали меня, горемыку. Низкий поклон господам офицерам, что не оставили в беде простого служивого…

– Ты, вот что… – взял за руку Прокопия Кузьма. – Чай, не запросто так их высокоблагородие заплатить тебе хочет, твоё это, заработанное. Да и на душе у человека легче станет: хоть насколько мог, а загладил свою вину.

Прокопий протянул руку и, пересилив неловкость, забрал предложенные ему деньги.

– Сердечно благодарю, Ваше высокоблагородие, что не сочли для себя трудом разобраться в моей беде и признали невиновным в краже, – почтительно поклонился он Клюге.

– Да уж это ты прости меня, дружок, что так нехорошо вышло, – хлопнул тот по плечу Прокопия.

– Ну, всё, господа, пора! – произнёс Кузьма, и казаки в сопровождении Клюге вышли на порог дома.

– С Богом! – напутствовал хозяин.

Казаки поклонились Клюге, вскочили на лошадей и, поднимая пыль, галопом направились к переправе.

– Да-а! Задал нам задачу господин Качка, – подъехав к реке, ни с того ни с сего произнёс Фёдор. – Где ж его сыскать – Мирона-то!?..

…«Пущай поищут, – злорадно ухмыльнулся Игнат, со страхом оглядываясь на управление заводами. – Теперяча от Мирона и косточек-то не осталось, всё звери дикие подобрали»…

Продолжение следует: (Книга вторая – "Вожделенное золото)…