Текст книги "Авария, дочь мента (сборник)"

– Я уже собирался тебя искать, – сказал он.

– Я смотрела, что там, – махнула девушка в глубину подвала. – Нет там ни цепей, ни скелетов. Зря пугаешь бедную девушку.

– А что там? – с интересом спросил мусорщик.

– Подземный ход. Длинный-длинный. До самого синего моря… – Она взяла рюмку. – Будем сегодня говорить?

– Конечно. О чем?

– Что есть и что будет. Я уже освоилась в твоей игре, попробую начать.

– Давай, – согласился мусорщик. – Только сначала выпьем, – он протянул рюмку, но девушка отодвинула свою.

– Не чокаясь.

– Почему? Кто-то умер?

– Да… – девушка выпила, поставила рюмку на стол и достала сигарету. – Я ошиблась. Она не ушла от тебя. Ее убили. Жестоко и бессмысленно. Ни за что. Три года назад…

Она прикурила, искоса напряженно глядя на мусорщика, ожидая реакции. Тот только на мгновение поднял на нее тяжелый взгляд и опустил глаза, сжимая полную рюмку.

– Сначала ты думал о самоубийстве. Но потом решил, что это будет вдвойне несправедливо. Мир полон грязи, надо его чистить, пока он окончательно не утонул в грязи. И ты стал вычищать мусор. Человеческий мусор… Ты не зря занимался стрельбой в детстве. Со ста метров ты попадал в переносицу – фирменный почерк… Сначала ты нашел тех, кто убил ее, мелких подонков. Потом были другие, гораздо крупнее. Много других… Это был не подвиг и не жертва. Ты делал это не ради денег или славы Робин Гуда. Даже без ненависти, спокойно и старательно: просто потому, что кто-то должен убирать мусор. А почему именно ты? – она развела руками, копируя мусорщика. – Судьба такая…

Мусорщик наконец выпил и поставил рюмку.

– Увлекательная история, – сказал он.

– Стараюсь, – беспечно улыбнулась девушка. – Я делаю успехи в твоей игре, правда?… А потом ты исчез. Потому что однажды понял, что все напрасно: убирая одну грязь, ты только освобождаешь место для другой. И ты решил, что надо начинать с себя: надо всего лишь хранить в чистоте свою душу и кусочек земли вокруг себя. Возможно, кто-то последует твоему примеру, и тогда этот город, а потом и весь мир станет чистым и справедливым… Я одного не понимаю: неужели ты действительно в это веришь?

– Да, – спокойно ответил мусорщик.

Девушка усмехнулась, подошла к буфету и открыла сумочку. За спиной у нее раздался сухой щелчок, и она замерла на полудвижении.

– Подумай хорошенько, что именно ты хочешь оттуда достать, – сказал мусорщик.

– Не говори глупостей, – не двигаясь, сказала девушка. – Не могла же я ехать с такими деньгами без оружия…

Она оглянулась. Мусорщик прикурил и, насмешливо глядя на нее, с тем же щелчком закрыл зажигалку. Девушка вынула деньги и положила перед ним.

– Здесь пятьдесят тысяч, – сказала она. – Это аванс. Тебе предлагают работу.

– Какую?

– Убирать мусор, – развела руками девушка.

Мусорщик покрутил пальцами тяжелую пачку.

– Хочешь, я расскажу о тебе? – предложил он.

– Нет.

– Мир, в который ты наконец попала, действительно был похож на сказку. Там были красивые люди, красивые вещи, красивые автомобили. Только места в нем для тебя не было, потому что рядом со звездами – моделями и манекенщицами ты не смотрелась. Но ты сумела зацепиться. Пригодилась провинциальная хватка и актерская школа. Ты стала девочкой-на-всякий-случай: съездить, найти, передать. И все бы ничего, если бы не надо было ложится в постель с любым, кто тебя захочет, без выбора. Особенно раздражали старики, которые уже ничего не могли и только тискали, и доводили тебя до того, что ты однажды выскочила на мороз в одной комбинации и бросилась на первого встречного нормального мужика, промасленного работягу, который шел с ночной смены…

– Я же сказала – нет! – крикнула девушка.

– У тебя появился красный «опель», престижный парикмахер и много дорогих вещей. Но чем больше твоя жизнь походила со стороны на сказку, тем чаще ты мечтала вырваться из нее…

– Давай уедем! – девушка присела перед ним и заглянула снизу в глаза. – Я все придумала. Мы будем жить вдвоем в красивом доме на берегу моря…

Мусорщик отрицательно покачал головой:

– Оставайся со мной. Мы будем жить в этом городе, и нас будет уже двое…

– И каждый день мы будем копаться в грязи, – подхватила девушка, – подбирать чужую грязь и пахнуть грязью и надеяться, что может быть, когда-нибудь, через сто лет после нашей смерти…

– Накатим? – предложил мусорщик, разливая текилу.

– За что?

– За исполнение желаний.

– И что потом?

– Потом ты уедешь, а я останусь.

Девушка помедлила, держа в руке рюмку.

– Ты выполнишь одну мою просьбу?

Мусорщик снова покачал головой:

– Или насовсем, или никак.

Девушка выпила, поставила рюмку на стол. Бросила деньги в сумочку и надела шубу. Мусорщик по-прежнему сидел в кресле у стола. У лестницы она остановилась, обернулась, весело улыбаясь, и выхватила пистолет.

Со звоном разлетелась бутылка на столе, посыпалась гора тарелок из буфета, рухнуло со стены расколотое зеркало. Мусорщик с интересом наблюдал за разгромом.

Когда патроны кончились, девушка кинула пистолет на пол.

– Извини, – засмеялась она. – Я все-таки неисправимая провинциалка. Не могу уйти, не побив посуды…

Когда наверху хлопнула железная дверь, мусорщик поднялся, взял метлу и стал привычно, аккуратно сметать осколки на совок. Ногой подпихнул туда же пистолет и высыпал все в мусорное ведро.

Утром девушка последний раз огляделась в номере – не забыто ли что. Дорожная сумка уже стояла у дверей. На столике рядом с телефоном лежали сумочка и пачка денег. Она взяла тяжелый сверток, покачала на ладони, решая что-то про себя. Потом быстро набрала номер.

– Он взял деньги, – сказала она. Бросила их в сумочку и надела ее на плечо.

Мусорщик вытряхивал содержимое урны в большой полиэтиленовый пакет, когда мимо промчался красный «опель». Он усмехнулся, не поднимая головы, ожидая, когда девушка вернется. Действительно, в конце улицы «опель» резко затормозил и на той же скорости вернулся задним ходом.

– Поговорим? – воинственно спросила девушка из окна.

– О чем?

– О будущем.

– Ты будешь богата и счастлива, – подумав, сказал мусорщик – Но недолго. Когда ты умрешь, тебя забудут на следующий день.

– А ты добьешься своего, – засмеялась девушка. – Все опомнятся и станут мусорщиками. Этот вонючий городишко и весь мир превратится в сказку. А о тебе сложат песни и посмертно поставят памятник на улице Семи-Семенов. А потом тоже забудут. Потому что единственное, что нужно и правильно – быть счастливым самому! Здесь и сейчас! – она включила скорость.

– Эй! – окликнул мусорщик. – Как тебя зовут?

– Элен. А может, Изабель. Еще не знаю, – она нажала на газ и умчалась.

Мусорщик проводил ее взглядом и сел на бордюр рядом с грязным, рваным от шляпы до ботинок бомжом. Достал сигарету, потом толкнул бомжа и протянул пачку:

– Кури.

Тот поднял на него мятое опухшее лицо и неожиданно низким, поставленным голосом ответил:

– Благодарю вас, я не курю.

Нежный розовый утренний свет лежал на снежных шапках домов, золотил тусклую медь куполов.

Беглый

По узкой просеке, пробитой в глухом лесу, неспешно полз товарняк. Около сторожки путевого обходчика состав еще сбавил ход. Обходчица – рыжая, на редкость некрасивая девка в черном кителе с петлицами, дожидавшаяся у колеи, – пошла рядом с тепловозом.

– Привез? – крикнула она в кабину.

Машинист показал ей пакет, доверху набитый продуктами.

– Давай, – девка запрыгнула на ступеньку.

Машинист тотчас поймал ее за протянутую руку, затащил в кабину и торопливо облапил.

– А духи-то тебе зачем понадобились, а?

– Отстань! Вальке передал, что завтра не приеду?

– Передал, – машинист полез ей под китель. – Прокатимся до семнадцатого? На встречном вернешься, а?

Поезд полз дальше, удаляясь от сторожки.

– Да отвали ты! – девка грубо оттолкнула его. – Руки бы помыл перед тем как хвататься.

– А то заеду в пятницу на пару дней? Страшно одной, а?

– Кого тут бояться, кроме вас, кобелей! – Девка наконец вырвалась, взяла пакет и спрыгнула на землю.

– А тут солдатик из части сбежал, не слышала? Четверых в карауле покрошил и в лес подался, – злорадно крикнул машинист, свешиваясь на поручнях. – На пятнадцатом проезжал – уже чешут по кустам, с собаками.

Обходчица обернулась:

– Как покрошил? Убил?

– Нет, поцеловал. Взасос! – захохотал машинист, удаляясь.

Обходчица вернулась к сторожке, но вместо того чтобы войти в дом, обошла его, пристально оглядываясь по сторонам. Дернула замок на сарае – закрыт. Подняла кусок рубероида, прикрывающий поленницу от дождя, и увидала сверху стальной затыльник приклада. Растерянно повертела оружие в руках, не зная, что делать. Потом неумело, наугад подергав за рычажки, отсоединила магазин и выщелкала патроны в ведро. Автомат положила на место.

В маленькой сторожке, по-женски уютно прибранной, свернувшись на узкой кровати, спал парень. Обходчица вынула из пакета коробку дорогих духов, открыла, понюхала. Подошла к зеркалу, мазнула духами по шее и на груди.

Потом присела перед спящим, внимательно разглядывая лицо – чистый лоб, детские длинные ресницы, заросшие редкой щетиной скулы. Осторожно погладила по щеке.

Парень тотчас открыл глаза, тревожно огляделся.

– Ищут тебя, – сказала девка. – На пятнадцатом участке уже. Часа через два будут здесь.

Парень напряженно, испытующе смотрел на нее. Потом вскочил, стал суетливо натягивать форму.

– Подожди. Еще есть время, – остановила его девка. – Минут через сорок пойдет порожняк. Соскочишь на тридцать шестом километре. Только не пропусти. Прямо от столба пойдешь в лес, там недалеко. Там старый хутор. Никто не живет. Вот продукты, – она засунула в пакет еще что-то из шкафа – хлеб, консервы, обвязала пакет веревкой. – Спички. Нож возьми. Вот духи – растереться там или порежешься. А потом возвращайся. С той стороны посмотри – если занавески открыты, значит, можно. Я буду ждать. Ты вернешься? Я буду ждать тебя каждый день.

Девка заплакала, уткнувшись ему в плечо.

– Только будь живой, пожалуйста… Только будь живой…

Парень лежал в обнимку с автоматом, пригнувшись за низким бортом грохочущей порожней платформы. Изредка выглядывал, щурясь от холодного ветра, провожая глазами километровые столбы.

На тридцать шестом километре он бросил пакет и прыгнул следом. Скатился под откос и прихрамывая пошел в глубь леса.

Хутор и в самом деле был нежилой. Мрачно чернели в сумерках дома с прогнившими крышами, слепыми окнами. Солдат, едва волоча ноги, добрел до первого дома, забрался на чердак и лег, накрывшись истлевшей соломой, дрожа от усталости, холода и отчаяния.

Его разбудил рев моторов в гулком утреннем лесу. Звук приближался, и парень вскочил, выглянул в узкую щель под крышей.

Из лесу показался крашенный в армейский камуфляжный цвет фургон.

Бежать было поздно. Парень рванул было затвор автомата, обреченно глянул на пустой магазин, отшвырнул его и снова приник глазами к щели.

Грузовик, завалив ветхую изгородь, остановился во дворе. Но вместо солдат из машины выскочили странно одетые люди – все в одинаковых дорогих дубленках, грязных и распахнутых на груди, в одинаковых шапках и кроссовках, с торчащими из-за пояса пистолетами или автоматами за плечом. Они начали выгружать что-то сзади из фургона.

Следом подъехал джип-уазик. Водитель, одетый в ту же странную форму, но, видимо, старший здесь, знаком отозвал одного из людей и отошел с ним к самому дому.

– Что делать будем? – спросил тот.

– Здесь закопаем, – решил старший. – Не везти же в Москву… По-тихому нельзя было разойтись?

– Так не ждал никто. Нос к носу. Они с перепугу дали, мы ответили, и понеслось. Карпуха даже лечь не успел.

– Вы-то сколько покрошили?

– Человек пять, не меньше.

– Кощей теперь нас всех закопает. Без товара, одного потеряли, пять ментов положили…

Солдат напряженно вслушивался в негромкие голоса внизу. Неожиданно под ногой у него с треском провалилась гнилая доска.

Двое собеседников отскочили от дома, задрав головы вверх, подняв стволы автоматов.

– Кто там? – крикнул старший.

Солдат затаился.

Второй, переждав мгновение, дал очередь по крыше.

Пули веером пробили кровлю над головой солдата, острая щепа полетела в лицо. Он отскочил. Старый дом трещал и ходил ходуном от каждого его движения.

– Павлин, Вышка, Элемент – на ту сторону! – командовал старший.

Сообщники окружили дом.

– Эй, кто там! Выходи! – крикнул старший.

Солдат молчал, еще надеясь на чудо.

– Богдан! – старший указал стволом на дверь.

Невысокий коренастый Богдан, который разговаривал со старшим у дома, вдоль стены подкрался ко входу, ногой выбил ветхую дверь, нырнул внутрь, тотчас откатился в сторону и вскочил, настороженно поводя стволом.

Солдат видел его под собой сквозь щелястый пол чердака. Он медленно, осторожно переступил, доска предательски скрипнула, и Богдан выстрелил на звук. Пуля пробила пол у самых ног солдата, и он, уже не скрываясь, кинулся в дальний угол чердака. Богдан повел ствол следом. Пули прошивали пол, оставляя острые лучики света в пыльной полутьме чердака. Этот светящийся пунктир настиг бы солдата у дальней стены, но доски под ним проломились, и он с грохотом рухнул вниз.

Богдан за шиворот вытащил его из дома.

– Один? – спросил старший.

– Один вроде. – Богдан бросил на землю автомат солдата.

Старший с интересом оглядел парня.

– Ты откуда взялся, Гвардеец?

– Слышь, Числитель, – подошел ближе Элемент, самый здоровый из сообщников. Дубленка была ему мала и не сходилась на груди. – Это ж беглый. Мы из-за него нарвались, это ж его искали! Это ж из-за него Карпуху…

Не договорив, он изо всех сил ударил парня в лицо, скрутил и поволок к фургону.

– Иди сюда, сука! Смотри! – Элемент швырнул его на землю рядом с Карпухой, безучастно глядящим в небо мертвыми глазами. – Твою пулю поймал! – Он вытащил из фургона саперную лопату и бросил парню. – Копай, Гвардеец! Пошире, на двоих!

Парень оглядел мрачные лица бандитов, вытер кровь с лица и взял лопату…

Лицо Гвардейца блестело от пота. Могила была уже ему по грудь.

– Хватит, а то до вечера провозимся, – сказал Богдан, бросая сигарету. – Павлин, прими.

Павлин соскочил в могилу. Вдвоем с Гвардейцем они приняли тело Карпухи и положили на дно. Павлин выбрался наверх. Гвардеец полез было следом, но Элемент ногой столкнул его обратно.

– А ты куда? – Он снял автомат с плеча и передернул затвор.

Вышка и Павлин уже с двух сторон бросали землю в могилу.

– Получи за Карпуху! – Элемент поднял автомат.

Гвардеец, окаменев, смотрел в бездонную глубину ствола. Он стоял уже по колено в земле.

Числитель, говоривший в стороне по рации, отключил ее и спокойно приказал:

– Элемент, отбой! Кощей велел его привезти.

Элемент, играя желваками, еще секунду смотрел сверху на солдата, потом дал длинную очередь ему под ноги.

– Все равно тебе не жить, Гвардеец, – он забросил автомат за спину и отошел.

– Вылезай, а то закопаем, – миролюбиво сказал Вышка.

Уазик с Числителем и другими бандитами ехал впереди по едва различимой лесной тропе, прыгая через окаменевшие корни огромных сосен. Гвардеец трясся в кабине фургона рядом с Вышкой. Вышка, добродушный, веснушчатый, крутил баранку и болтал, нимало не заботясь, слушает его солдат или нет.

– А Карпуху жалко, ага. Нормальный был мужик… Чуть впереди меня шел – ему и досталось. А то бы я сейчас там лежал, – он засмеялся. – А Элемент беспредельщик. Сперва хотел порядок, как на зоне, устроить. Кощей с Числителем не дали. Элемент, Богдан и Павлин – одна кодла, ты от них дальше держись…

Гвардеец на ходу открыл дверь.

– Куда ты? Пристрелю, – так же добродушно сказал Вышка.

Гвардеец выплюнул изо рта кровь и захлопнул дверцу.

– Еще немного денег заработаю – выйду из леса, – мечтательно продолжал Вышка. – Сперва оттянусь в городе, чтоб было, что мужикам рассказать. Куплю такую же байду, – постучал он ладонью по баранке, – и рвану к себе в деревню. У тебя девка есть, Гвардеец?… А у меня жена и пацан. Не знаю, ждет еще или скурвилась? Хоть письмишко бы переправить – мол, жив…

Дорога стала чуть шире, и машины выехали к маленькому лесному поместью – двухэтажный барский дом с облупившимися колоннами у крыльца и арочными окнами и несколько изб вокруг. Под деревьями стояли еще два грузовика.

– Москва! – объявил Вышка. Заметил удивленный взгляд Гвардейца и радостно захохотал. – Столица! А там, дальше, – Питер. Километров двадцать. Еще Камчатка есть, но это далеко, в другой области, – на пожарный случай. Вылезай, приехали!

Навстречу машинам вышли из домов обитатели поместья – похмельные мужики в таких же спортивных костюмах или дубленках, наброшенных на голое тело. Гвардеец не вызвал у них особого интереса, они окружили Элемента с компанией.

Числитель направился к барскому дому. Вышка окликнул одного из бандитов и кивнул на Гвардейца:

– Маманя, принимай!

Невысокий пухлый Маманя повел Гвардейца в крайнюю избу.

В избе был обычный для мужицкого жилья срач – пустые бутылки в углу, на затоптанном полу бычки, на стенах выдранные из журналов голые бабы на золотом песке у синего моря и шикарные машины. Но на окне рядом с закопченной керосинкой стоял музыкальный центр, на грубо сколоченных нарах лежали дорогие японские одеяла с драконами. Два мужика азартно рубились в стрелялку на компьютерах – питание шло от тарахтящего за стеной генератора. Еще один парень валялся на постели в грязных кроссовках. У стены до потолка громоздились нераспакованные картонные коробки. На гвоздях висели дубленки и автоматы.

– Копыта убери! – Маманя скинул грязные ноги парня с одеяла. – Сто раз говорил, чтоб разувались!.. Вот Карпухина койка, – деловито указал он Гвардейцу место на нарах и достал из коробки пакет с новым бельем. – Я перестелю, а ты иди умойся. И морду побрей, – он вынул из другой коробки широкую плоскую бритву. – Чего смотришь? Бабская – ляжки скоблить. Других не завезли. – Вслед добавил: – Слышь, Гвардеец! К Кощею позовут – следи за базаром, не матерись. Марта этого не любит…

Над умывальником, прибитым снаружи к стене, висело овальное зеркало в роскошной оправе. Гвардеец скреб щетину на скулах и наблюдал в зеркало за бандитами – те, видимо, обсуждали столкновение с ментами и Карпухину смерть. Потом Элемент направился к избе. Проходя мимо, он будто случайно ударил локтем под руку Гвардейца. Бритва разрезала тому щеку от скулы к виску, хлынула кровь. Гвардеец зажал рану полотенцем и проводил Элемента тяжелым взглядом.

В большой гостиной барского дома, хранящей следы былого богатства – с обвалившейся наполовину лепниной на потолке, позеленевшими канделябрами на стенах, рассохшимся клавесином в углу, – собралась вся банда. Сдвинутые столы были покрыты свежими скатертями и ломились от деликатесов – ветчина и соленья прямо в банках, вместо хлеба – галеты, дорогая водка. Ели и пили из пластмассовых разовых тарелок и стаканов – запас их лежал в больших упаковках у стены, рядом с ящиками водки. Маманя деловито сновал вокруг, убирал пустые бутылки, выставлял новые, подносил еду.

В центре стола в старинном кресле с высокой резной спинкой сидел главарь, худой мужик непонятного возраста – вроде не старый, но с глубокими морщинами на узком лице. Гвардеец сидел напротив через стол, и Кощей время от времени посматривал на него внимательными немигающими глазами.

Рядом с Кощеем рассеянно курила Марта. Ее вечернее бархатное платье, стильный макияж роковой красавицы Серебряного века, длинная сигарета в холеных пальцах странно смотрелись на этом пьяном мужицком застолье.

По другую руку от главаря сидел Числитель. Настроение за столом было мрачное.

– Менты нам своих не простят, – сказал Павлин. – Теперь будут лес чесать, пока всех не перебьют. Расходиться пора, – он налил себе водки.

– Поставь стакан, – негромко велел Кощей.

– Чего? – не понял Павлин.

– Ты же идти собрался – иди. – Кощей кивнул на дверь. – Кто еще хочет разойтись? Я никого не держу, – он оглядел бандитов.

Те отводили глаза.

– Ни одного трупа не было – нас потому и не трогали, – сказал Богдан. – А теперь из-за этого козла… – он покосился на Гвардейца.

Тот не притронулся к еде и водке, сидел неподвижно, глядя в стол перед собой.

– Сами нарвались! – резко сказал Кощей. – На брюхе ползать ни перед кем не будем! Вот человек, – кивнул он на Гвардейца. – Не захотел сапоги лизать – четверых завалил… Ладно, помянем Карпуху!

Все подняли стаканы. Гвардеец тоже взял свой.

– Из-за него, суки, Карпуху положили, а я с ним за одним столом пить должен? – вскочил вдруг Элемент и выбил стакан из рук Гвардейца. Водка плеснула тому в лицо, залила китель.

Марта поморщилась.

– Сядь! – приказал Кощей. – За этим столом все равны.

Элемент сел, выпил и тут же налил еще. Его крутило от злобы.

– Как дело-то было, Гвардеец? – спросил Числитель. – Сильно деды гнули?

– Да его не гнули, его трахали! – крикнул Элемент. – Он же пидор, не видно, что ли!

– Ну! – радостно подтвердил Богдан. – У него пакет со жратвой и вот, – он вытащил из кармана и продемонстрировал флакон духов. – Не забыл, прихватил!

– Мамане помощь прибыла! – бандиты захохотали.

Богдан подскочил к Гвардейцу и стал лить ему на голову духи. Элемент схватил его за шею и пригнул:

– Ну, покажи, как ты это делаешь!

Гвардеец оттолкнул его. Элемент, только этого и ждавший, ударил его в лицо, тут же налетели Богдан и Павлин.

– Стоять всем! – Числитель выхватил из-за пояса пистолет и выстрелил в потолок.

– Это вы сильны – все на одного, – спокойно сказал Кощей. – Элемент, если он мешает тебе жить – дерись один на один.

– Идет! Только если я его уделаю – будет Мамане подружкой. Все слышали? Пошли, Гвардеец! – Элемент потащил его к дверям.

Бандиты высыпали во двор, предвкушая развлечение. Кощей и Марта в туфлях на тонком каблуке заняли места на высоком крыльце усадьбы, над полем боя.

– Элемент, перо! – велел Числитель.

Элемент вытащил нож, воткнул в перила и встал напротив Гвардейца, нетерпеливо потирая кулаки. Гвардеец стоял, безвольно опустив руки.

– Кто третьим полезет – пристрелю, – сказал Числитель. – Гвардеец, готов?… Начали!

Элемент тотчас бросился вперед и принялся с обеих рук молотить соперника. Бандиты одобрительно загудели. Гвардеец только вяло отмахивался, отступал, натыкаясь спиной на зрителей. Те отталкивали его в круг. Элемент тяжелым ударом сбил его с ног и насел сверху, вколачивая кулаками его голову в землю.

– Мочи его! – заорал Павлин.

Кощей спокойно, внимательно наблюдал за схваткой.

Гвардеец наконец понял, что сейчас его забьют до смерти. Он вывернулся из-под Элемента и вскочил. Теперь он двигался активнее, понемногу заводясь, уходя от тяжелых кулаков Элемента, потом хлестко ударил его ногой в армейском ботинке по ребрам. Элемент, не ожидавший этого, остановился, и Гвардеец тут же добавил несколько раз по лицу.

– Давай, Гвардеец! – крикнул кто-то. Теперь голоса зрителей разделились – Богдан, Павлин и еще кое-кто поддерживали Элемента, другие болели за Гвардейца.

Элемент был намного мощнее, Гвардеец – гибче и быстрее и явно учился рукопашному бою. Элемент вхолостую размахивал кулаками, а Гвардеец кружил вокруг, раз за разом доставая его. Элемент только встряхивал головой после каждого удара и опять тупо кидался на противника.

Марта с горящими глазами жадно наблюдала за дракой.

Когда Элемент снова бросился вперед, Гвардеец встретил его сильным ударом с разворота. Тот отлетел к ступеням крыльца и, поднимаясь, выдернул свою финку из перил. Гвардеец огляделся и поднял тяжелую жердь. Одним взмахом он выбил перо, вторым что было сил ударил Элемента по голове. Тот рухнул на землю со всего роста. Гвардеец прыгнул на него сверху и вцепился в горло.

Те, кто болел за Гвардейца, ликующе заорали. Между зрителями едва не началась потасовка.

– Все, закончили! – скомандовал Числитель.

Но Гвардеец ничего не слышал и не видел вокруг, он с ненавистью сдавливал пальцы на горле Элемента.

– Оттаскивай его! – крикнул Числитель.

Элемент уже хрипел, разинув рот. Несколько бандитов с трудом оторвали Гвардейца от врага и повели в дом. Его поздравляли, хлопали по плечу и пожимали руку, а он, весь в крови, только поводил вокруг невидящими безумными глазами.

Его усадили на прежнее место и налили полный стакан водки. Марта с интересом смотрела на него.

– Откуда ты такой, Гвардеец? – спросила она.

Тот молча выпил водку как воду, до дна, поставил стакан.

– Эй, Гвардеец!.. – Марта явно не привыкла, что на нее вот так откровенно не обращают внимания. – Ты что, немой?

Гвардеец наконец поднял на нее глаза.

– Не твой, – хрипло ответил он.

Бандиты захохотали, даже Кощей улыбнулся. Марта зло сжала губы.

Утром Гвардеец очнулся поверх одеяла на своей кровати. Маманя деловито тряс его за плечо:

– Вставай, Гвардеец! На работу пора! – Он протянул ему открытую бутылку пива.

Похмельные бандиты бродили по избе, наталкиваясь друг на друга спросонья, медленно одевались. Маманя раздавал пиво из коробки.

Вошел Числитель, удостоверился, что все готовы. Кивнул Гвардейцу:

– Переоденься, засветишься на дороге. Поедешь с Бонифацием, – указал он на долговязого парня с копной кудрявых волос и бакенбардами. – Бонифаций, головой за него отвечаешь!

Гвардеец в новой форме – дубленке, спортивном костюме и кроссовках – трясся в фургоне с тремя молодыми парнями. Все, кроме него, были с автоматами – зажав стволы между колен, потягивали пиво.

– Элемент-то где? – спросил один.

– Лежит. Бюллетень взял, – ответил другой.

Бандиты радостно заржали. Бонафаций с размаху ударил Гвардейца в плечо и протянул пятерню:

– Бонифаций.

– Грохлов.

– Пятый, – они по очереди пожали ему руку.

– Здорово ты Элемента упаковал, – сказал Бонифаций. – Достал он своей простотой. Давно я хотел ему бубен набить.

– Ты? – насмешливо спросил Грохлов.

– Ну я!

– А что ж не набил?

– А он ко мне не цеплялся. Знал, что я его, как Бог черепаху, уделаю!

– Да мы б замучились тебя от стены отскребать!

– Кого? Меня? Ты че, нарываешься? Может, махнемся один на один?

Бандиты, кажется, готовы были уже сцепиться.

– Закурить есть? – спросил Гвардеец.

Грохлов протянул ему пачку.

– А что за работа? – спросил Гвардеец, прикуривая.

– Увидишь.

– Почему пушку не дали?

– Ты сегодня вроде стажера, – засмеялся Бонифаций. – Смотри, учись.

Фургон стоял на опушке за деревьями. Бандиты с Гвардейцем и Вышкой курили в придорожных кустах у поворота шоссе. Отсюда дорога далеко просматривалась в обоих направлениях. Автоматы были спрятаны под дубленками.

Вдали показались два трейлера. Бонифаций поднял бинокль.

– Чтобы не пришлось любимой плакать, – пропел он, приглядываясь, – крепче за баранку держись, шофер… Смотри в оба! – он отдал бинокль Вышке и кивнул остальным: – Пошли.

Придерживая автомат под полой, он вышел на дорогу и поднял руку, будто такси ловил.

Трейлеры остановились. Бонифаций подошел к первому.

– За двоих, – водитель протянул ему из кабины деньги.

– Считать не будем?

– Точно, как в аптеке, – заверил водитель.

Бонифаций вытащил из кармана блокнот и ручку, черкнул что-то и отдал листок водителю. Все происходило на удивление буднично и вряд ли вызывало интерес изредка проносящихся мимо легковушек.

– Проезжай!

– И вся наука? – спросил Гвардеец, когда трейлеры отъехали.

– А ты думал – поезда под откос пускаем? – хохотнул Грохлов – Водилам-то плевать, они ж не свои бабки отдают – хозяйские.

Следом появился еще один грузовик. Не дожидаясь сигнала, издалека показал поворот и съехал на обочину.

– О, здорово! – приветствовал Бонифаций водителя. – Ну что, просрал твой «Спартак»?

– Так из офсайда же забили. Судья купленный был. Убивать таких надо, – проворчал дальнобойщик, протягивая деньги.

– Что в городе нового?

– Да все по-старому. Солдата беглого ищут.

– Какого солдата? – удивился Бонифаций.

– Что, не слыхали? Первогодок дедов пострелял и в лес рванул. Менты стали искать – им еще пятерых положили. По телевизору вознаграждение объявили за любую информацию.

– Ну? И сколько?

– Тридцать тыщ баксов.

– Тридцать штук? – изумился Грохлов. – Это бабки!

– Сами не нарвитесь, – сказал водитель. – По всей дороге посты, три раза тормозили.

– Ладно, давай…

Все вернулись на наблюдательный пост к Вышке.

– Да-а, Гвардеец, дорогого стоишь, – сказал Грохлов.

– Если б за тебя тридцать штук объявили, ты бы сам сдаваться пошел, – ответил насмешливо Бонифаций.

Бандиты закурили, провожая глазами машины.

– Разбежимся – вернусь в город, – мечтательно сказал Грохлов, – куплю «мерс», спортивный, красный, чтоб в глаз било. Сиденья не кожа, а бархат, чтоб бабе голыми ногами приятно. Найду тетку, точно такую, как Марта, посажу – и к морю. В дороге даже трахать не буду, до моря дотерплю, чтоб красиво, на золотом песочке…

– Да кто ж к тебе сядет, хоть и в «мерс»? – сказал Бонифаций. – Только лярва вокзальная!

– А откуда она такая в лесу? – спросил Гвардеец.

– Марта? – ухмыльнулся Грохлов. – Захочет – расскажет.

– Правило номер раз, Гвардеец, – сказал Бонифаций. – Меньше знаешь – дольше живешь. Ты еще спроси, почему у Вышки кликуха такая!

Гвардеец глянул в добродушную круглую физиономию Вышки. Тот застенчиво улыбнулся.

– Когда разбежимся, – продолжал Бонифаций, – я знать не знаю, кто ты такой и как тебя зовут, и не хочу, чтобы ты знал. Понял?

– Понял.

– Едет, – указал Вышка.

Далеко за поворотом появился трейлер.

Бандиты, докуривая, направились к дороге.

– А у меня знаешь какая мечта? – сказал Бонифаций Грохлову.

– Ну?

– Вот просыпаюсь я утром в своей хате. Хата – как в журнале, ну мебель там, аппаратура, все тип-топ. Но это не главное…

– Ну?

– Ну там тетка каждый день другая, тачка под окном. Но это тоже не главное…

Из-за поворота показался трейлер.

– Ну? – нетерпеливо спросил Грохлов.

– А главное: вот просыпаюсь я утром – и твоя рожа рядом не маячит!

Бандиты заржали. Бонифаций поднял руку, но трейлер только добавил газу. Он шагнул на асфальт, требовательно указывая на обочину. Водитель принял левее, объезжая его. Бонифаций выхватил из-под полы автомат. Трейлер резко свернул и понесся прямо на него. Бонифаций едва выскочил из-под огромных колес, откатился в сторону.

– В машину, быстро! – крикнул он.

Все побежали в лес, к фургону.

– Не догоним, – сказал Гвардеец.

– Богдан остановит.

Когда фургон подъехал к стоящему на обочине трейлеру, Богдан в ментовской форме, Павлин и еще кто-то били ногами и прикладами водителя. Потом забросили его в кабину, Богдан сел за руль, и трейлер свернул на проселок в лес. Фургон ехал следом.

На проселке Вышка развернулся и подогнал фургон задним ходом вплотную к распахнутым дверям трейлера. Кузов был забит ящиками с продуктами. Богдан со своими кидал из трейлера, молодые бандиты с Гвардейцем принимали и складывали в фургоне. Автоматы были сложены у бортов.

– Ну, барыги, ну, суки! – покачал головой Грохлов, собирая раскатившиеся батоны колбасы. – Мясо в холодильнике возить надо, а они простым гонят. Травят народ!