Текст книги "Авария, дочь мента (сборник)"

– Тебя отравишь, как же! – откликнулся Бонифаций. – Ты гвозди переваришь.

Богдан, выбрав момент, когда Гвардеец только разгибался, поставив ящик, метнул в него тяжелую коробку с консервами. Тот упал от неожиданности.

– Шевелись, салабон! – крикнул Богдан. – Твое дело – бегать, чтоб дым из жопы шел!

Гвардеец медленно поднялся. Молодые бандиты поглядывали на него, ожидая реакции. Гвардеец тронул ссадину на скуле.

– Слушай, Бонифаций, – озабоченно сказал он. – А лекарства-то грузовиками возят?

– Редко. У Марты есть что-то.

– Да не хватит же на всех придурков, – кивнул Гвардеец на Богдана.

Бонифаций, Грохлов и Пятый с готовностью заржали.

– Что ты сказал? – Богдан шагнул к краю кузова.

– Говорю, идет тебе ментовская форма. Как в ней родился!

– Не залупайся, Богдан. – Грохлов встал рядом с Гвардейцем. – А то, правда, на пару с Элементом ляжешь!

– Ты на кого наезжаешь? – тотчас откликнулся Павлин. – Крутыми стали, глисты прыщавые?

Бандиты стояли стенка на стенку по краю кузова. Между машинами был метровый просвет, и, чтобы начать драку, надо было шагнуть на вражескую территорию. На мгновение возникла пауза, которую нарушило журчание ручья: Вышка, зайдя между машинами, мирно справлял малую нужду. Поднял круглую физиономию, глянул на одних и на других:

– Вы чего, мужики?

– Что встали? – буркнул Богдан. – Давай заканчивай, а то до вечера загорать будем!

Он спрыгнул вниз и отошел в сторону, расстегивая ширинку.

Бонифаций перешагнул в трейлер, сравнил на глаз пирамиды ящиков здесь и в фургоне.

– Вроде есть половина.

– Водки еще дай, – сказал Пятый.

Бонифаций и Павлин передали пару ящиков. Бонифаций остановился, разглядывая надпись на плоской коробке.

– Слышь, Грохлов, ты устрицы в маринаде пробовал?

– Не.

– Я пробовал, – сказал Гвардеец. – Классная вещь.

– И мы попробуем. – Бонифаций прихватил коробку. – Гвардеец, ты что куришь?

– Вообще «Парламент экстра лайт».

– Здоровье бережешь? А мне на «Беломор» не хватало, в лесу только нормальные сигареты попробовал… Возьми себе, у нас никто легкие не курит.

Гвардеец перебрался в трейлер, нашел ящик «Парламента», распорол и вытащил блок. Бандиты изумленно глянули на него, потом друг на друга и захохотали, даже подошедший Богдан усмехнулся. Гвардеец вопросительно оглянулся, не понимая причины бурного веселья.

– На! – Грохлов бросил в фургон весь ящик. – Коммунизм, Гвардеец! Привыкай!..

Богдан перерезал ножом пластырь, которым были скручены руки водителя, содрал полоски со рта и глаз.

– Слушай, Матросов! Передашь хозяину – триста баксов проезд, хоть золото везешь, хоть воздух. Еще раз попытаешься на халяву проскочить – ты труп, понял? Езжай.

В сумерках фургон ехал по лесной тропе, переваливаясь с боку на бок. Весь кузов был забит ящиками, Гвардеец с молодыми бандитами сидели в распахнутых дверях, свесив ноги, у каждого в руке по бутылке. Настроение было приподнятое.

– А Богдан-то сразу язык в жопу засунул! – злорадно сказал Пятый.

– Чего скалишься? – ответил Бонифаций. – Они с Элементом не забудут, еще устроят подлянку. Вместе надо держаться.

– Да в гробу я их видал! – Пятый запустил пустую бутылку в кусты, вытащил из ящика новую, свернул крышку. – Я в городе от блатняков вот так натерпелся! По своему-то району с оглядкой ходи, а из чужого живым не выйдешь. А если не в банде – вообще кранты. Меня и Пятым прозвали, что пятый угол каждый день искал. И в лесу от них шугаться. Надоело!

– Ну, давай, Гвардеец! – Грохлов чокнулся с ним бутылкой. – С боевым крещением!

Они выпили, закусили устрицами, вытаскивая их пальцами из маринада.

– А почему менты вас не трогают? – спросил Гвардеец. – Ведь знают наверняка.

– А что толку? – ухмыльнулся Грохлов. – Ты пойди нас поймай. То в Москве, то в Питере, то на Камчатке. То в этой области, то в другой. Сегодня здесь щипали, завтра за полста километров поедем. Мы из лесу-то не выходим. А у них в городе головной боли хватает.

– Кощей правильно дело поставил, – сказал Пятый. – Плата небольшая, проще откупиться, чем грузом рисковать.

– У него в городе все схвачено, – добавил Бонифаций. – Менты в доле. Сами предупреждают, когда пересидеть надо, не высовываться… Вот только теперь, – помрачнел он, – когда Элемент с Карпухой им полный наряд угрохали – теперь разозлиться могут. И тебя укрыли… Разбегаться пора. Думал, на крутую тачку с хатой скоплю, а теперь на сраный жигуль с чуланом не хватит…

Бандиты умолкли.

– Грохлов! – Бонифаций толкнул ногой осоловелого, засыпающего приятеля. – Ну как тебе устрицы под маринадом?

– Пиявки в уксусе. – Грохлов бросил недоеденную банку на дорогу.

– А ты терпи! Учись красивой жизни! – захохотал Бонифаций. Он вдруг заорал песню во всю глотку, почти без слов. Остальные подхватили, обняв друг друга за плечи. Вечерний лес отозвался гулким эхом.

Вышка за рулем услыхал песню, покачал головой, улыбнулся и тоже стал подпевать вполголоса.

Сидящий с краю Грохлов засыпал, свесив на грудь голову, – и вдруг рухнул вниз.

– Эй, стой! – заорал Бонифаций.

Фургон остановился, бандиты спрыгнули на дорогу. Грохлов, сидя на земле, таращил на них ошалелые глаза.

– Ты что, с первого литра сломался? – спросил Пятый.

– Веришь, – растерянно сказал Грохлов, – вверх-вниз качает – море приснилось…

– Так ты нырнуть решил? – спросил Бонифаций.

Бандиты радостно захохотали – и Гвардеец, и сам Грохлов, и вышедший из кабины Вышка.

Утром они умывались около избы, шумно фыркая и отплевываясь. Вышел потусторонний Грохлов с бутылкой пива.

– Новость знаешь? – шепотом окликнул его Бонифаций.

– Не.

Бонифаций осторожно глянул по сторонам и поманил его пальцем. Грохлов наклонился, и тот макнул его головой в бочку с ледяной водой. Грохлов заорал не своим голосом.

– Гляди, Элемент встал, – кивнул Пятый в сторону соседней избы, где кучковались Элемент, Богдан и Павлин.

– Его танком переедешь – только гусеницы помнешь, – отозвался Бонифаций. – Маманя! – крикнул он. – Заснул, что ли? Полотенца неси!

Тотчас появился Маманя с полотенцами в запечатанных пакетах.

В лесу раздался вдруг треск мотора, и к избам выехал молодой парнишка на спортивном мотоцикле. Заглушил движок, снял шлем. На звук мотора из изб повалило все население Москвы.

– Казачок приехал, – сказал Пятый.

Гвардеец вопросительно глянул на него.

– Связной, из города, – пояснил тот.

– Здорово, мужики! – окликнул их Казачок. Весело оглядел Гвардейца: – А, звезда экрана! На фотках получше выглядишь, – он направился в усадьбу.

– Серьезное что-то, – сказал Бонифаций, глядя ему вслед. – Наверное, разбегаться будем…

Все собрались в зале усадьбы вокруг стола. Бандиты напряженно ждали, поглядывая в навозмутимое лицо Кощея. Тот осмотрел сообщников и неожиданно улыбнулся.

– Ну что, настроение чемоданное? Вещички упаковали уже? Или налегке пойдешь, а, Павлин?

– Мне бы долю, – неуверенно сказал тот.

– Долю? А много ли ты заработал?

– Так посчитать надо, – откликнулся кто-то.

– Посчитаем. – Кощей подвинул к себе лист бумаги и достал ручку. – На кого еще считать? Отдаю бабки – и чтобы через час тут духу не было. Остальным больше достанется.

Бандиты переглянулись, не понимая, к чему клонит главарь.

– А я чего? – заволновался Павлин. – Я как все.

– Как все? Это хорошо – как все, – улыбнулся Кощей. – Легко жить, как все. Лишние мысли в голову не лезут. Тем более если голова для этого не приспособлена… – он откинулся на спинку трона. – Из города идет хороший товар. Большой товар. Хотелось бы, чтобы мимо нас не прошел…

Он кивнул Числителю. Тот разложил на столе карту.

– Пойдет один трейлер, без охраны. Какой дорогой – неизвестно. Вряд ли по трассе – они тоже не хотят с ментами встретиться. Ты, Богдан, встанешь со своими людьми здесь… – указал он ручкой.

Все склонились над картой, только Марта по-прежнему курила, глядя через стол на Гвардейца. Сегодня она выглядела иначе – со строгой прической, в черном платье с высоким глухим воротом.

Гвардеец почувствовал взгляд, поднял глаза. Какое-то время они пристально, без улыбки смотрели в глаза друг другу.

Кощей заметил переглядку, чуть заметно усмехнулся, не отрываясь от карты.

– Числитель перекроет эту дорогу, Бонифаций эту, – продолжал он. – В принципе, есть еще один маршрут, – указал он. – Вряд ли они здесь поедут, но на всякий случай пару бойцов поставить надо. Понадежнее кого-нибудь. Пойдет Элемент и… – он повел взглядом по лицам бандитов. – И Гвардеец.

Бандиты удивленно переглянулись.

– Что непонятно?

Все молчали.

– Тогда – с Богом. Через час выезжаем.

Гвардеец сидел, привалившись спиной к дереву около узкой грунтовки с глубокой колеей, вырезал ножом узор на веточке. Автомат лежал на коленях. Элемент курил неподалеку. Пронизанный солнцем лес был полон тишины и покоя.

– Жаль я тогда тебя сразу не грохнул, – сказал Элемент. – Ничего. Все равно тебе, суке, не жить! Здесь не кончу – в городе достану, никуда не денешься, из-под земли выну, запомни, Гвардеец! Через десять лет, но достану! Я тебе в спину не буду стрелять, не надейся! Я из тебя кровь по капельке выпускать буду, по чуть-чуть…

Гвардеец невозмутимо работал ножом.

– Молчишь, Гвардеец? – усмехнулся Элемент. – Правильно делаешь.

– Давай поговорим, – сказал Гвардеец. – Вот не дает мне покоя – за что все-таки Раскольников старушку-то порешил?

– Какую старушку?

– Процентщицу.

– Значит, проценты беспредельные ломила. На счетчик поставила… Замочил и правильно сделал, одной барыгой меньше.

– Вот сразу все и объяснил. Приятно поговорить с умным человеком.

Элемент исподлобья смотрел на него, наливаясь злобой.

– Умный, да? У меня такие умники еще в школе по одной половице ходили. Двадцать копеек в потной ладошке несли. Мне их деньги-то вонючие не нужны были – просто чтоб свое место по жизни знали.

– А я как раз из тех, кто нес. В потной ладошке, – спокойно сказал Гвардеец. – Только давно это было. А теперь я тебя не боюсь, а ты меня бздишь.

– Я? – взвился Элемент. – Тебя?

– Ножками сучишь, а спиной повернуться боишься.

Элемент отвернулся и стал ссать. За спиной раздался резкий щелчок. Элемент вздрогнул и обернулся.

Гвардеец, улыбаясь, бросил в сторону сломанную ветку.

– Что, Гвардеец, может, постреляемся, а? – крикнул Элемент, хватаясь за автомат. – Посмотрим, кто кого бздит!

Гвардеец невозмутимо строгал новую ветку.

– Вставай! – заорал Элемент, передергивая затвор. – Вставай, бери пушку, сука!

В тишине леса вдруг раздался звук мотора. Элемент и Гвардеец замерли, прислушиваясь. Машина приближалась.

– Везет тебе, – криво усмехнулся Элемент. – Живи пока…

Трейлер полз по узкой грунтовке, задевая кабиной крайние ветви. Свернул за поворот и осел на тормозах – поперек дороги лежал сухой ствол. Водила судорожно врубил заднюю скорость и вывернул руль, но дорога была слишком узкой – трейлер, с треском ломая тонкие деревца, вломился в ельник и встал поперек. Мотор заглох.

– Выходи с поднятыми руками! – крикнул Элемент.

Водила спрыгнул на землю, вытянув руки вперед ладонями.

– Не стреляйте, мужики! – крикнул он, оглядываясь в безлюдном лесу.

Элемент вышел из-за дерева, держа его на мушке.

– Я тут ни при чем! – торопливо заговорил водила. – Это Ренатов товар. С Ренатом разбирайтесь. Мое дело – сел, поехал…

Гвардеец стоял по другую сторону дороги. Он уже шагнул было вперед, когда вторая дверь кабины бесшумно приоткрылась и из нее выскользнул охранник с автоматом. Они оказались почти лицом к лицу. Охранник вскинул пушку, и Гвардеец выстрелил в упор. Водитель испуганно дернулся на выстрелы, и Элемент всадил в него очередь. Грохот стрельбы гулким эхом полетел по лесу.

– Черт… – Элемент растерянно смотрел на убитого водителя. – Ты что творишь, сука? – заорал он Гвардейцу. – Слепой же сказал – без трупов!.. Ты чего, Гвардеец?…

Ствол был направлен ему в грудь, палец Гвардейца лежал на спусковом крючке.

– Положи пушку и пять шагов назад, – велел Гвардеец.

– Ну ты даешь, салабон… – зло усмехнулся Элемент. Он покачал головой, медленно наклонился, чтобы положить автомат, – и вдруг рванул в сторону. Гвардеец нажал на спуск. Очередь Элемента ушла высоко над его головой, и Элемент рухнул на траву.

Гвардеец, опустив автомат, оглядел три трупа, раскинувшиеся около машины. Потом, будто очнувшись, бросился отаскивать дерево с дороги.

С застывшей на губах улыбкой, еще не веря в освобождение, он гнал трейлер по узкой дороге. Огромные колеса высоко прыгали на ухабах, подминали придорожные кусты, ветви хлестали по стеклу.

Он издалека увидел стоящий на дороге знакомый фургон и всю банду вокруг него. Бандиты курили, глядя на приближающийся трейлер.

Гвардеец до упора выдавил газ и нажал на клаксон. Трейлер утробно взревел сиреной.

Лица бандитов вытянулись. В последнее мгновение они бросились врассыпную, только Кощей, улыбаясь, по-прежнему спокойно стоял посреди дороги.

Гвардеец ударил по тормозам, и трейлер, вспахивая землю заклинившими колесами, встал в полуметре от Кощея, обдав его жаром перегретого мотора.

Гвардеец бессильно откинулся на спинку. Потом открыл дверцу и спрыгнул вниз.

– Ты что, Гвардеец, охренел?! – яростно заорали бандиты, кидаясь к нему.

Бонифаций вдруг залился смехом, указывая на вылезающего из кустов Грохлова:

– А Грохлов-то… чемпион… держите меня трое!.. Он же через фургон сиганул!..

Следом захохотали остальные. Испуг вдруг вылился в бурное веселье – хохотали до слез, хватаясь за животы, хлопая Гвардейца по плечу, выясняя, кто первый струхнул и у кого штаны мокрые.

– Вот и славно. – Слепой пожал вялую руку Гвардейца. – Я в тебе не сомневался.

– Погоди, а где Элемент? – спросил кто-то.

Смех оборвался, все смотрели на Гвардейца.

– Элемент, я думаю, наконец нарвался, – по-прежнему добродушно улыбаясь, сказал в тишине Кощей. – Глупость, к сожалению, беспредельна, ее ограничивают только пределы человеческого терпения. – Он обернулся к Числителю: – Пошли кого-нибудь, пусть закопают.

Гвардеец отошел в сторону. Бандиты молча расступались перед ним. Наткнувшись на мрачного Богдана, Гвардеец резко остановился.

– Учти, Богдан, ты следующий, – глядя в глаза, негромко сказал он.

– Я тебе хоть слово сказал? – угрюмо ответил Богдан, отводя взгляд. – Он меня самого уже достал…

Тем временем бандиты открыли трейлер и под ликующие вопли выкатили оттуда на дорогу новенький серебристый джип. Все столпились вокруг, каждый с детским восторгом тянулся потрогать бархатистую обивку и кожу сидений. Кто-то врубил на всю мощь музыку в салоне.

– Вот это тачка! Сколько ж такая тянет?

– Двести штук баксов – заводская цена. А прикинь, почем на Кавказ толкнуть можно!

– А это че? – указал Грохлов.

– Че! Космическая навигация! – ответил Бонифаций. – Посылаешь сигнал на спутник: мол, где нахожусь. А спутник тебе отвечает: сидишь ты, Грохлов, в лесу, как пень замшелый!

– Кощей, – негромко сказал Числитель. – Мало тебе ментов – теперь с барыгами не расхлебаемся.

– Время собирать камни и время разбрасывать камни, время обнимать и время уклоняться от объятий… – ответил Кощей. – Гвардеец! – окликнул он. – Твой трофей – тебе и вести! По машинам!

Под завистливыми взглядами бандитов Гвардеец сел за руль серебристого чуда. Кощей сел рядом, сзади набилась команда Бонифация. Гвардеец осторожно тронулся с места, невольно улыбаясь, ощущая мощь мотора. Постепенно разогнался, оставив далеко позади уазик Числителя и фургон Вышки. Кощей, сдерживая улыбку, посматривал на него сбоку.

Покои Кощея в усадьбе были обставлены старой барской мебелью. У стены стояла огромная кровать, больше похожая на замок – с точеными башенками, высокой спинкой. На окне и на массивном столе с бронзовым письменным прибором лежали книги. За окном в ночной темноте мелькали огни ручных фонарей, раздавались крики и хохот бандитов.

Марта сидела перед зеркалом, рисовала вампирские кроваво-красные губы, удлиненные к вискам зловещие тени вокруг глаз. Не понравилось, стерла, стала искать другой цвет на заваленной дорогой косметикой тумбе. Открыла новую коробку из сложенных рядом на полу, отшвырнула в сторону, взяла другую. Время от времени она поглядывала в зеркало на Кощея и Гвардейца, сидящих у ломберного столика за бутылкой коньяка, прислушивалась к разговору.

– Хотел уйти. Зачем?… – Кощей говорил негромко, будто рассуждал сам с собой, не ожидая ответа от собеседника. – Хочешь обратно в город? Но ты даже до тюрьмы не доедешь. Для тебя лес – это жизнь. – Он поднялся и стал ходить вперед и назад по комнате. – Неужели ты не понял, я действительно никого не держу. Но никто не уходит. Знаешь почему? Потому что лес – это свобода. В лесу легко жить. Есть мы, и есть они, – махнул он рукой в пространство. – Один фронт. Один враг. Легче всего жить на войне. А город незаметно рвет тебя на сто частей: власть, менты, дураки-политики, хлеб насущный, карьера, семья, друзья, которые помнят тебя во всех твоих слабостях и самим своим существованием напоминают тебе о том, что ты, может быть, хотел бы забыть. Ты на каждом шагу натыкаешься лбом на стены – законы, запреты, правила приличия, обязательства. Ты карабкаешься наверх, ступенька за ступенькой, мечтаешь о другой жизни – и волочешь за собой воз своего прошлого. Лес дает тебе шанс – начать жизнь заново. Придумай себе имя, придумай прошлое, придумай свои законы… Лес открывает в людях такое, чего они сами в себе не подозревали. Слабый становится сильным, трус – героем, Золушка превращается в принцессу…

За окном грохнула автоматная очередь и раздался взрыв пьяного хохота.

– Только дурак останется дураком. – Кощей засмеялся и тотчас закашлялся. – Впрочем… дураками легче управлять… – с трудом выговорил он. Кашель душил его, он прижал платок к губам.

Марта вскочила, достала из шкафа ингалятор. Кощей махнул рукой, чтобы Гвардеец вышел.

Гвардеец подошел к джипу, провел ладонью по крылу, отсвечивающему лунным светом.

В темноте послышались шаги, подошла Марта.

– Астма. Он меня тоже выгоняет, когда приступ, – сказала она.

Гвардеец сел на подножку джипа, прикурил, закрывая зажигалку ладонью от ветра. Марта смотрела на его лицо, освещенное снизу красным дрожащим огоньком.

– Ты не похож на них, – сказала она.

– Ты тоже.

Марта усмехнулась.

– Если хочешь что-то у меня спросить, Гвардеец, я отвечу.

Гвардеец молча курил, глядя на нее.

– Я ехала автостопом, с дальнобойщиками. Прошлым летом… Хотела до моря добраться. Кощей нас тормознул, он тогда еще сам на трассу ходил… Я осталась с ним.

– Сама?

– Конечно.

– Почему?

Хлопнула дверь усадьбы, на крыльцо вышел Кощей, огляделся в темноте.

– Ты ничего не понял, Гвардеец… – тихо сказала Марта.

Она повернулась и быстро пошла к усадьбе.

В прокуренной избе под хохот бандитов Грохлов кукарекал осипшим голосом, высовываясь из-под нар, как кукушка из ходиков, а Пятый звонко, с оттяжкой бил его колодой карт по носу.

– …девятнадцать, двадцать!

Грохлов вылез, потирая распухший нос, отхлебнул водки из горлышка и начал сдавать.

Гвардеец сел рядом с Бонифацием.

– Тебе жить надоело, Гвардеец? – негромко сказал тот, раскладывая в руках карты. – Пики козыри!.. Кощей за Марту голову оторвет. Был у нас один, Родригес. На испанца похож. Кости в сырой земле догнивают.

Утром молодые бандиты умывались у избы. На стене висела рама, ощерившаяся осколками разбитого зеркала.

– Кто зеркало-то расколол? – спросил Гвардеец.

– Вышка лбом высадил. В дверь не вписался.

– Не к добру.

– Это точно. – Бонифаций кивнул на мотоцикл у крыльца усадьбы. – Казачок приехал. Разборки начинаются.

За столом, кроме главаря и связного, сидели Бонифаций, Богдан и Числитель.

– В общем, в городе барыги и бандюки обиду дали за машину и за все, что раньше было, – докладывал Казачок. – Все договорились против нас. Трейлеры теперь караванами пойдут, под охраной. А на завтра стрелку забили – требуют обратно джип, тридцать штук баксов за водилу и охранника и сдать того, кто их покрошил. Иначе тормознут наши бабки, которые у них крутятся… Еще подозревают, что вы беглого солдата укрыли – дальнобойщики его видели. В общем, требуют Гвардейца тоже сдать, потому что с ментами не хотят ссориться – иначе никаких дел не будет. В общем, все.

Из комнаты вышла Марта в джинсах и пестром свитере, с рыжим хвостом на резинке – девочка с дискотеки, села на свое место.

– Что делать и кто виноват? – сказал Кощей. – Два вечных вопроса, волнующих Россию, – он с улыбкой оглядел бандитов.

– Я говорил – не надо машину брать, – зло сказал Числитель. – Ее за сотню баксов даже не сдашь – таких во всей стране несколько штук, вычислят в ту же секунду. Нельзя нам с барыгами ссориться, они нам последний кислород перекроют. Надо возвращать и джип, и бабки…

– И в жопу целовать с поклонами, – насмешливо добавил Бонифаций.

– Поцелуешь, если придется! Смелые все стали, я смотрю… Вся головная боль с Гвардейца началась. Все не по правилам, трупы штабелями…

– В общем, сажаем Гвардейца на машину и едем сдаваться! – подвел итог Кощей. – Я правильно понял? – обернулся он к Числителю.

– А что делать? Из-за него и вляпались по уши.

Марта тревожно глянула на него и на Кощея.

– Позови Гвардейца, – кивнул ей Кощей.

Марта нашла Гвардейца около избы – тот бросал нож в нарисованный на стене силуэт.

– Кощей зовет.

Гвардеец придержал занесенную руку с ножом, вопросительно посмотрел на нее.

– Зря ты не ушел, Гвардеец, – вполголоса сказала Марта. – Они сдавать тебя хотят.

Гвардеец с силой метнул нож в стену.

– Будешь плакать? – усмехнулся он.

– Буду.

– Тогда поживу еще немного.

За столом в особняке продолжался разговор. Гвардеец молча сидел с краю.

– Нельзя на стрелку ехать, – сказал Богдан. – Там засада наверняка.

– Не ехать тоже нельзя, – ответил Числитель. – У них наши деньги.

– А ты уверен, что они тебе их отдадут? Какой смысл им отдавать? – спросил Бонифаций. – Когда нас обложили со всех сторон – милое дело нас на деньги кинуть! И машину заберут, и при бабках останутся, и перед ментами прогнутся – беглого взяли!

– А что ты предлагаешь?

– Так давай думать, а не прогибаться сразу перед всякой сволочью! А своих сдавать – это последнее дело!

– Я поеду, – вдруг сказал Гвардеец.

Все умолкли, удивленно глядя на него.

– Не ехать нельзя – тут Числитель прав, – спокойно продолжал Гвардеец.

Кощей удовлетворенно улыбнулся:

– Сколько тебе надо людей?

– Человек восемь.

– Это же война! – крикнул Числитель.

– Война уже началась, – ответил Кощей. – Дело рискованное, приказывать я никому не буду, – сказал он Гвардейцу. – Так что набирай людей сам.

– На меня можешь не рассчитывать, – мрачно сказал Числитель.

– А ты сперва спроси – кто тебя возьмет? Сдашь с потрохами, – ответил Бонифаций.

– Что ты сказал? – Числитель вскочил. – Ты забыл, с кем говоришь, ты, недоносок?

– Сядь, – спокойно велел ему Кощей. – А ты язык придержи, Бонифаций. Потом разбираться будете.

– Так что передать-то? – спросил сбитый с толку Казачок.

Кощей молча указал на Гвардейца, уступая право слова.

– Передай, мол, сломались, пригонят джип и привезут беглого, – распорядился Гвардеец. – Но просили с той стороны серьезных людей для серьезного разговора, иначе стрелки не будет.

На проселке стоял «мерседес» с темными стеклами, чуть дальше – серебристый «СААБ». Около «мерседеса» разговаривали представительный седоватый мужчина и второй, помоложе. Рядом – двое телохранителей.

Издалека послышался звук мотора, и на проселке появился джип.

– Едут, – отвернувшись, сказал в переговорник молодой. – Одна дырка в машине будет – головы поотрываю.

Двое засевших в лесу парней спустили предохранители на автоматах.

Джип остановился метрах в тридцати. Из него выскочил Грохлов, выволок с заднего сиденья Гвардейца со связанными за спиной руками и, придерживая за локоть, повел к «мерседесу». Следом вышел Богдан и, поотстав, двинулся за ними.

– Говно твои устрицы, Гвардеец, – облизывая пересохшие губы и стреляя глазами по сторонам сказал Грохлов. – С вечера тошнит… Одно счастье – раз в жизни на крутой тачке прокатился…

– Наездишься еще, – не поднимая головы, исподлобья наблюдая за противником ответил Гвардеец.

– Кто из них Кощей-то? – спросил молодой. – Сзади, что ли?

– Наверное. Его не видел никто.

Автоматчики поймали Гвардейца и Грохлова в прорези прицелов.

Грохлов невольно замедлял шаги.

– Ближе, – вполголоса сказал Гвардеец. – Твой левый, мой правый. Этих двоих не задень…

Двери «мерседеса» с обеих сторон распахнулись, из них выскочили бойцы с пистолетами. В то же мгновение Грохлов, Гвардеец и Богдан метнулись в разные стороны, перекатываясь по земле, выхватывая автоматы из-под полы, – руки Гвардейца были только порознь обмотаны веревкой.

Автоматчики в засаде не успели нажать на спуск – в спину им в упор ударили Бонифаций и другие бандиты.

Оба телохранителя упали, растерявшиеся от внезапного нападения бойцы приседали за машинами, наугад стреляли в лес, в невидимого противника. «Мерседес» взревел мотором, развернулся, переехав раненого охранника, оба главаря на ходу запрыгнули в машину. Гвардеец дал очередь по стеклу водителя, и «мерседес», продолжая движение по дуге, врезался в «СААБ».

Стрельба затихла. Бандиты, держа наготове автоматы, окружили машины. Гвардеец распахнул дверцу «мерседеса».

– Спокойно, ребята, – держа поднятые кверху ладони торопливо сказал пожилой. – Я – Ренат. Только без глупостей. Поговорим спокойно…

Гвардеец быстро обыскал обоих, забрал документы, часы и телефоны. Вытащил из-за пояса у Рената крошечный никелированный пистолет. Бандиты заклеили им глаза и связали руки пластырем. Остальные вповалку грузили убитых бойцов в «СААБ».

– Стой! – крикнул Грохлов, распахнул дверцу и, перегнувшись через мертвого охранника, стал вытаскивать магнитофон из панели.

– Брось! – заорал Бонифаций. – В жопу ты его вставишь, что ли?

Но Грохлов уже с корнем выдрал магнитофон, и вместе с остальными налег плечом на машину. «СААБ» откатили в лес, облили бензином и подожгли.

Поднимаясь на крыльцо усадьбы, Гвардеец почувствовал взгляд и поднял голову – Марта стояла у окна и, прикусив губу, чтобы сдержать улыбку, смотрела на него сверху.

Гвардеец вошел к Кощею. Марта по-прежнему стояла у окна, спиной к нему. Кощей читал, подчеркивая что-то карандашом в книге.

– Взяли двоих – Ренат и еще кто-то с ним, – сказал Гвардеец.

Кощей поднял глаза от книги.

– Сильно зацепило? – кивнул он на пропитанный кровью рукав его свитера.

– Ерунда.

– Марта, перевяжи, – велел Кощей.

Она помогла Гвардейцу снять свитер. Пуля по касательной распорола кожу на плече. Марта быстро, умело обработала рану йодом и затянула плечо бинтом. Кощей искоса наблюдал за ними.

– Привести их сюда? – спросил Гвардеец, когда Марта отошла.

– Зачем? – отозвался Кощей. – Полдела сделал – доводи до конца.

Бандиты ввели пленников в бревенчатый сарай, усадили на скамью у стены, следом внесли картонные коробки со жратвой и выпивкой. Потом все, кроме Гвардейца и Богдана, вышли. Гвардеец сорвал пластырь с глаз пленников, освободил им руки и сел напротив. Богдан стоял рядом.

Некоторое время они молча изучали друг друга. Потом Гвардеец вынул из кармана две пары часов и протянул пленникам. Те спокойно, не теряя достоинства, взяли свои часы и застегнули на руках.

– Сейчас девятнадцать десять, – сказал Гвардеец. – Ровно через сутки мы хотим получить свои деньги.

– Ты боевиков насмотрелся, парень? – насмешливо спросил Ренат. – Ты кто такой? Я тебя не знаю и знать не хочу. Я буду говорить только с Кощеем.

– Ты будешь говорить со мной и только тогда, когда я разрешу тебе рот открыть, – спокойно ответил Гвардеец. – Мы довезем его, – указал он на молодого, – до трассы. Дальше доберется сам.

– Ты зарвался, парень, – сказал молодой.

Богдан неожиданно, сильно ударил его в лицо. Тот закрылся руками, из-под ладоней на дорогой костюм полилась кровь.

– Время и место передачи назову я. Если денег не будет, ровно через сутки тебя закопают в лесу, – ровным голосом продолжал Гвардеец.

– Такие деньги в кармане не лежат, – сказал Ренат. – За сутки не соберешь.

– Это не моя головная боль.

Богдан снова ударил молодого.

– Брось, – сказал Гвардеец. – Он уже все понял… Ты ведь все понял?

Пленники переглянулись.

– Езжай, – сказал Ренат.

В избе было битком народу, все были уже пьяны, от дыма щипало глаза. Гвардейца встретили одобрительным гулом, кто-то подвинулся на нарах, давая место, другой налил водки.

– Кто Павлина меняет? – спросил Гвардеец.

– Я, – откликнулся один из бандитов.

– Дай. – Гвардеец протянул руку к его стакану.

– Да вон налили тебе.

Гвардеец вырвал у него стакан и выплеснул водку на пол. Смех оборвался, в избе стало тихо.

– Тебе через три часа идти деньги караулить, общие деньги, а ты водку жрешь!.. Кто за ним пойдет?

Двое бандитов, переглянувшись, отставили свои стаканы.

В гробовой тишине Гвардеец сел.

– Да! – вдруг выкрикнул фальцетом пьяный в дрова Грохлов. – Я за эти бабки жизнью рисковал!

– Да ты как в кусты укатился, так я тебя больше и не видел! – ответил Бонифаций.

Бандиты снова захохотали, потянулись к Гвардейцу чокаться…

Грохлов уже спал сидя, уронив руку со стаканом, зажатый с обеих сторон плечами соседей.

Гвардеец глянул на часы и встал.

– Куда ты? – спросил Бонифаций, с трудом фокусируя на нем взгляд.

– Пойду караул проверю. Не дай бог дрыхнут.

– Брось, Гвардеец! – Бонифаций дернул его за локоть обратно. – Не нарывайся. Разбежимся с деньгами – найдешь еще себе такую!

Гвардеец улыбнулся, чокнулся с ним, допил стакан и вышел.

Он курил, открыв дверцу джипа, включив негромко радио в машине. Музыка временами перебивалась натужно-веселой скороговоркой диджея и звонками слушателей.

Марта вышла из леса, остановилась рядом.

– Прощаешься с любимой игрушкой? – насмешливо кивнула она на машину.

– Тебя жду.

– Зачем?

– Не договорили.

Она молча достала сигареты, закурила.

– Все-таки почему ты осталась здесь?

Марта пожала плечами.

– Потому что однажды поняла, что нет надежды… Утром пошла на работу и вдруг подумала, что так и буду всю жизнь сновать серой мышкой по одному маршруту и через двадцать лет точно так же выйду из этого дома и сяду в этот же автобус… Повернулась и пошла в другую сторону. Дошла до трассы и подняла руку…

– И Золушка стала принцессой?

– А ты, Гвардеец, – неожиданно быстро, зло заговорила она, – ты хоть одну женщину сделал счастливой? Чтоб забыла о прошлом, чтобы все сначала! Я благодарна ему, понимаешь? Для бабы это больше, чем любовь! – Она отвернулась.

– Подарок. – Гвардеец протянул на ладони крошечный пистолет.

– Никогда в руках не держала, – пожала плечами Марта. – И не хочу.

– Возьми, пригодится.

– Зачем? Я все равно в человека выстрелить не смогу. – Марта повертела в руках пистолет.

– И не надо. Просто когда на душе тошно, так что жить не хочется, – берешь пистолет, идешь в лес и стреляешь. – Он повернул Марту за плечи и указал на старый сухой ствол дерева. – Представляешь себе человека, которого ненавидишь. Есть такие?